Очень быстро (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 34

Интересно, а Гринч Княжича знает? Вдруг его номер у того в адресной книге имеется, значит, звонок он не проигнорирует? Если так, то, может, Гринча попросить позвонить, чтобы как минимум донести до Княжича простое: некий Миха Быстро, которому сам Княжич вроде как был сильно благодарен и с которым он вообще никогда не ссорился, с недавних пор у него в черном списке.

Мысль была дельной, и Миха даже попробовал ее реализовать: написал Гринчу в телеге, спросив, насколько близко тот знаком с Владленом Корнеевым.

«Просить его за Нильс не буду. Не взыщи, Быстро. Прости, но сейчас реально не тот момент», — примерно через час после этого отписался Гринч, и прозвучало это так, что Михе стало банальным образом стыдно. Как, оказывается, при взгляде со стороны очевидны его метания!

«Сам попрошу, да и рассказать об этом всем есть чего, — набил, раздражаясь, он. — Но меня его сынок, похоже, в черный список сунул. Я звонил Княжичу, ответил, кажется, Антон, и с тех пор для меня на номере его отца все время занято. А на незнакомые номера Княжич ведь не отвечает».

«Вот пиздюк!» — ответствовал Гринч, и Миха только головой качнул — вернулось-то словечко, и на этот раз точно по адресу. Это было в какой-то степени даже приятно, но не более: после этой реплики Гринч еще раз подтвердил, что звонить Княжичу не будет: «Прости, но нет. Через недельку легко, а сейчас нет», а после из сети пропал и на Михины расстроенные повизгивания реагировать перестал.

Из-за случившегося форсмажора на работе зависла у Левши и старушка «Ямаха», которую Миха на самом деле нежно любил, хоть никогда вслух и не признался бы в этом. Беспокоиться тут было, конечно, нечего — постоит, уж пристроит ее Левша куда-нибудь на передержку. Если бы не одно «но»: если бы не незаконно добытый баллон с закисью азота, «скучавший» под водительским сиденьем.

С того момента, как распространение этой всем хорошо известной смеси, которую вдруг было решено считать наркотическим средством, было поставлено государством под строгий контроль, доступ к «веселящему газу» остался далеко не у всех. Да и производил его в стране один единственный завод. Но в больнички закись азота, по-прежнему, как и сотню лет назад применявшуюся для наркоза, поставляли исправно, так что у Михи особой проблемы с тем, чтобы заправить небольшой баллончик для личных целей никогда не возникало. Как, впрочем, и нужды. А тут Левша, который некоторое время назад, как и всегда, делал полное техобслуживание «говна мамонта», взял да и попросил баллончик с «нитро» — а именно так «веселящий газ» именовали в кругах, далеких от медицины, но зато вплотную приближенных к делишкам, связанным с модификациями моторов.

Когда-то этим «страдал» и сам Миха, но после той самой, изменившей многое в его жизни аварии, поставил на таком вот крест. Съездить изъять, чтобы, не дай бог, кому чего лишнего в голову не ударило?.. А заодно и на «Гуська» взглянуть, про Ильзу спросить… Может и НикНикыч там будет и что-то интересное скажет из разряда «не по телефону»…

Короче, Миха вне-таки собрался и к Левше прикатил, а после зачем-то сидел в том самом стареньком кресле в углу его мастерской и ждал чего-то, наблюдая за работой хозяина мотосервиса. И досиделся до того, что сам не понял, как заснул каменным сном смертельно уставшего человека…

Разбудил его Левша, тряхнув за плечо и сообщив, что на дворе утро, а «говно мамонта» готово и его можно забирать.

— В смысле утро? — протирая глаза и наверняка при этом отыгрывая пьесу «дурак обычный, великовозрастный», переспросил Миха, осматриваясь.

Понять, дурил его Левша или нет, было невозможно: в его подземной норе всегда была ночь и одинаково горел свет.

— Раннее, — успокоил с улыбкой Левша. — Еще успеешь добраться по-быстрому до дома и немного поспать. Предлагаю сейчас отогнать «Ямаху», а потом, как время будет, вернуться за «туристом» твоим. Ему все равно надо, по уму-то, маслице поменять, свечи, то-се… Ну вот хороший вариант. Решай. Оставляешь? Забираешь?

— Оставляю, — согласился Миха, тем более что сделать так, как предлагал Левша, и правда было разумно. — От Никыча что-то слышно?

— Как результат будет, ты узнаешь первым, Мих. А теперь дуй потихоньку до дома и ложись досыпать. Фигово выглядишь, если честно.

— Устал, как собака. А ложусь, так заснуть не могу. Все думаю о…

— Любовь зла, — Левша улыбался. — Но я тебе так скажу: я был бы не прочь так сладко помучиться.

— Почаще вылезай из своей норы на свет божий. Или Дюймовочку ждешь, как любой уважающий себя состоятельный крот? — поинтересовался Миха, хлопнул старого приятеля по плечу и отправился «седлать» «говно мамонта».

Мотоцикл был непривычным: слишком мелким и легким, слишком порывистым. Отвык… Или просто дело в том, что внутри сразу мелкая противная дрожь нарастать начинает, напоминая, чем для Михи закончилась последняя в его жизни гонка, как раз на этой самой «Ямахе» и проведенная? Мотик-то после Левша починил, а вот Михе себя до конца так восстановить и не удалось.

Трепетная, блин, интеллигентская натура. А если короче и проще, то просто трус! Права Васька! И в смысле мотоциклов и гонок трусло, и, что еще мерзее, в личном.

Неожиданно и почему-то только сейчас, спустя столько лет, подумалось, что та гонка, тот рожденный ею страх, панические атаки, из которых пришлось выбираться слишком мучительно и долго, наложили отпечаток вообще на всю Михину жизнь, странным образом не затронув лишь профессиональную сферу. Вот в операционной Миха был царь, бог и воинский начальник, а вне ее… соплежуй, прости господи! И правда не пара такой девушке, как Ильза…

— Шоб я так жил, как ви прибедняетесь! — с интонациями старика Бляхера сказал себе Миха и, стиснув зубы, крутанул послушную ручку газа.

В кресле у Левши Миха выспался неожиданно хорошо, а потому, решившись испытать то ли мотоцикл, то ли себя, стартанул из пока еще полупустого, сонного города в сторону области.

И это оказалось так невероятно: всем телом, всей вестибуляркой и, главное, чем-то очень важным, острым, ярким, все еще остававшемся где-то внутри (азарт позабытый, что ли?), вспомнить, какое это удовольствие: закладывать заточенный под это агрегат в крутые виражи и ускоряться с места! Нет, если честно, Миха по-прежнему берегся, не использовав возможности своего «спорта» и на треть, но было так приятно сознавать, что, несмотря ни на что, еще могетЬ, умеет и даже — вот! — практикует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И все получается почти что так, что и перед Ильзой не стыдно будет… Если ей вообще хоть что-то в исполнении некоего Михи Быстро будет интересно…