Очень женский роман со счастливым концом (СИ)

1. Однолюб

Меньше чем через год мне исполнится 30. Это определенный рубеж. И с чем я приду к этому рубежу, интересно?

Моя мама в негодовании. В ее понимании, у меня все плохо, очень плохо. У меня нет семьи, нет детей. А ей уже 60, она хочет внуков.

Я склонен с ней не согласиться. Я отнюдь не считаю, что у меня все плохо, скорее убежден в обратном. У меня хорошая работа, высокооплачиваемая. Да, нет своего жилья. Хотя, я без проблем могу позволить себе купить квартиру недалеко от кольцевой. Правда, с обратной ее стороны. Но не делаю этого, потому что не вижу смысла тратить по два часа на дорогу до работы. И вместо этого снимаю квартиру почти в самом центре. Хорошую и просторную.

У меня нет машины. Но она мне и не нужна. Я совсем не прирожденный водитель, к тому же, глупо стоять в пробках, когда есть метро, на котором до любого нужного мне места я могу доехать максимум за час.

С семьей сложнее. Ее, и правда, нет. Но и тут все не так плохо, как кажется моей маме.

Есть Ксюша. Моя красивая, прелестная Ксюша. Ей всего 22. Она начинающая актриса, недавно ей предложили эпизод в каком-то сериале. Еще она в рекламе снимается, но я не видел ни разу, потому что телевизор в принципе не смотрю. Она очень милая. Я не знаю, что она во мне нашла. Она явно достойна лучшего. Она и сама так говорит, когда мы с ней ссоримся. И она, безусловно, права. Но она не уходит. Напротив, потихоньку, метр за метром, заселяет мою съемную холостяцкую берлогу своими вещами. Я делаю вид, будто не замечаю, что каждый раз, после того, как она остается у меня на ночь, в доме появляется что-то новое. То ночная рубашка какой-то хищной расцветки. То флакон недешевых духов с испепеляющим ароматом. То сумочка, то халат, то джинсы. А я молчу. Пускай…

С самого нашего знакомства я был с Ксюшей честен. Я за честные отношения. Всегда за правду. Поэтому я сказал сразу, что мне в этой жизни непросто полюбить. Серьезно сойтись с кем-то. Подпустить к себе близко. Я сам не знаю этому причин. Мама утверждает, что я весь в отца. Не знаю, не могу судить. Отца я плохо помню.

У них с матерью была красивая история. Отец полюбил ее еще в юности. И не взаимно. Но он умел ждать. Он ждал, когда она вышла замуж. Дождался, пока она разведется. Был рядом, дружил. И своего добился. Они поженились. Родился я.

Что-то потом пошло не так. Отец стал выпивать. Потом он умер. Подробностей я не знаю. Мама об этом не сильно распространяется. Помимо моего с отцом феноменального сходства, говорить на эту тему она не любит.

Внешне я больше похож на мать. Поэтому сходство с отцом, очевидно, в том, что я, как и он, однолюб.

Впрочем, Ксюша приняла правила игры, не вникая в подробности. И, в отличие от всех других женщин в моей жизни, задержалась надолго. Мы вместе почти год. Мы ругаемся, я достаю ее, с ее же слов. Но она не уходит.

Скорее всего, к тридцати я порадую маму. Создам семью, и она, возможно, даже дождется внуков.

2. Любовь и боль

Много лет! Много-много лет я ничего не слышал о ней. Не видел ее. Не вспоминал. Вру! Нагло вру самому себе! Вспоминал. Пытался забыть, да только все зря. Не смог. Как же, однолюб! Постепенно свыкся с мыслью, что все кончено. Окончательно, бесповоротно. И мне не на что надеяться. Но себя не просто обмануть. Первое время было тяжело и больно. Но потом я привык. Научился жить с этой глухой пустотой внутри. Рана затянулась. Заполнить пустоту оказалось сложнее.

Однако прошли долгие десять лет. Это огромный отрезок жизни. Многое изменилось. Я уже не тот малолетний студент, глупый влюбленный мальчишка, готовый бросить к ее ногам все. ВСЕ! Луну достать с неба! Что уж там говорить о себе? Себя я просто растоптал. Только она не оценила. Но к чему вспоминать? Дело прошлое….

Я много раз представлял нашу встречу. Спустя много-много лет. Что скажу, как посмотрю на нее. Готовился. Выдумывал диалоги. В лицах. Постепенно это вошло у меня в привычку. Впрочем, постепенно я от нее все-таки избавился.

Оказалось, это все напрасно. Столкнувшись с ней лицом к лицу, я готов был сквозь землю провалиться. Словно не было этих десяти лет, словно мне снова 18, 19 или сколько мне было тогда? В общем, от уверенного в себе, взрослого, успешного и даже не уродливого парня не осталось и следа. Я покраснел до кончиков ушей, земля ушла у меня из под ног. Во рту пересохло. А язык как будто превратился в какого-то карликового паралитика. И я не смог вымолвить ни слова. И вид у меня, должно быть, был самый что ни на есть идиотский.

А она не растерялась.

— Егорка! — выкрикнула своим незабываемым голосом. До дрожи ненавидимая мною форма моего имени. С самого детства никому не позволял себя так называть. Только для мамы делал исключение. Для мамы и для нее…

Она была хороша. Как всегда. Изменилась, повзрослела. И, кажется, стала только лучше.

— Привет, Егор! Вот так встреча! Не узнал меня, да? Эх ты! — продолжала радоваться она.

А я все молчал. Дурак дураком. Господи, как я мог тебя не узнать? Если не забывал о тебе ни на день, ни на минуту? Ты снилась мне каждую ночь долгие годы. Теперь не каждую. Иногда. Но так, словно это не сон, а самая реальная из существующих реальностей. А сон как раз наступает тогда, когда я проснусь. И я боюсь и не хочу просыпаться. Потому что знаю: едва я проснусь, и рядом не будет тебя.

Но ты этого не знаешь. И не узнаешь никогда.

— Эээ, — наконец выжимаю я из своего непослушного рта нечто нечленораздельное.

— Как ты? Сколько лет не виделись? Девять, десять? — она, казалось, неподдельно рада встрече. Все забылось. Просто встреча, спустя много лет. Просто бывшие однокурсники. Почти чужие.

Она не помнит уже, конечно, наш последний разговор. Когда сказала мне, что находиться рядом со мной для нее — пытка. Какой холодный взгляд у нее тогда был. Как отрывисты фразы. Друзьями мы больше быть не сможем. Вместе — тем более. Просто будем теперь никем. Тот разговор дорогого мне стоил. Я забыл о самоуважении, о чувстве собственного достоинства. Я стоял перед ней на коленях и со слезами умолял не бросать меня. Позволить быть рядом. В каком угодно статусе. Хоть бы и «никем»… Все напрасно. Она ушла, не оглянувшись. Это был конец. После двух с половиной лет мне указали на дверь. И я вошел в нее, послушно и покорно. Дверь со стуком захлопнулась за моей спиной.

Все это едва не стоило мне жизни. Я реально чуть не свихнулся и не прыгнул с крыши. Хотелось разом прекратить это все… Не стал. Маму пожалел.

Я дико ее возненавидел. Не маму, а ее… Но, что удивительно, любить не перестал. Потом прошла ненависть. Осталась боль. Любовь и боль. И вот теперь эта моя больная любовь стоит передо мною во плоти. И радуется встрече. Надо взять себя в руки. Соберись, тряпка! Ты же мужик. Мужик!

Я мужик. Я собрал в кулак остатки воли, сжал зубы. Улыбнулся.

— Привет! Отлично выглядишь!

Потом, уже дома, прокручивая в голове детали той встречи, я думал, что вряд ли мог повести себя лучше. Я однозначно был выше всяких похвал! Красавчик!

Мы поговорили в общей сложности минут пять. С ней был ребенок, мальчик лет пяти. Сын, как две кали воды на нее похожий. Потом объявилась и ее несносная подруга Инга. Сколько же крови она попила у меня в своей время, эта стерва! Вряд ли есть на свете еще один человек, настолько мне неприятный, как эта пигалица. Уж сколько лет прошло, а меня до сих пор трясет при одном воспоминании о ней.

МЫ возненавидели друг друга с первого взгляда. Так бывает иногда, как любовь, только наоборот. Инга никогда не упускала повода подколоть меня, поиздеваться. Уж не знаю, чем я не угодил этой худосочной дряни. Я не оставался в долгу, но получалось у меня так себе. Инга лишь презрительно надувала губки, и без того похожие на утиный клюв, и выдавала очередную порцию колкостей. А потом сама же заливалась противным смехом. С ней было сложно конкурировать.

Хвала Господу, в этот раз с ними не было Юры. Этого мерзкого типа, друга детства, который все годы нашей совместной учебы вился вокруг нее коршуном, все на что-то рассчитывая. Да не будь его, я более чем уверен, все у нас сложилось бы по-другому…

Нахлынувшие воспоминания вывели меня из душевного равновесия. Столько всякой ерунды против воли полезло в голову. Столько ненужных, казалось бы стертых из памяти воспоминаний. Хватит, все!

Но она… Она прекрасна. Увидев ее снова, я тут же простил ей все обиды. Потому что нет на свете человека, более близкого, родного, светлого, чем она… Я подумал, что не зря, наверное, любил ее все эти годы. Да что толку? Поезд уже ушел. Она давно с кем-то другим. Замужем, как я понял. Неизвестный счастливчик. Остается надеяться лишь, что не другу детства Юрочке так незаслуженно повезло. Впрочем, уже неважно. Какая разница? Она не моя. Моей не будет. Все. Точка.

У меня есть Ксюша. Вот кого эта встреча действительно смутила. Моя умная девочка не задавала лишних вопросов, но, боюсь, она и без вопросов очень многое поняла. Мы не обсуждали это. Но Ксюша заметно напряглась. Словно кто-то чужой вторгся на принадлежащую ей по праву территорию. Успокойся, моя милая. Никто не претендует на твою территорию. Никому твоя собственность в моем лице и даром не нужна.

Но положа руку на сердце, я могу со всей ответственностью заявить: позови меня тогда за собой она, моя первая, и единственная настоящая любовь, я бы, отбросив сомнения, пошел за ней. И никакая Ксюша, как и никакие доводы здравого смысла, не смогли бы меня остановить!