Одержимость

Глава 8

После того, как Хантер удалился в свой кабинет с недвусмысленным приказом даже не думать выходить из коттеджа, я стала продумывать все возможные варианты. Уехать домой — было глупой идеей, но оставаться здесь не было разумнее. Но у меня не было с собой вещей, что не являлось проблемой. Я нашла свою сумочку в ванной — слава Богу, Хантер додумался ее захватить, но без моего мобильника. И у меня в кошельке была лишь двадцатка. Этой налички мне не хватит, чтобы вернуться домой. Там лежали мои кредитки, но я слишком настороженно к ним относилась, особенно учитывая то, что по ним меня можно с легкостью выследить.

У меня во всех Штатах были друзья по колледжу. В этом был Ви Винтерс, парень с психологического, он жил в Теннеси. Ви мог бы выслать мне денег, не задавая вопросов, и дверь его дома всегда открыта для меня, но сперва мне нужен был телефон.

Я не видела ни одного в доме.

Часами я скакала из комнаты в комнату. Терраса быстро стала моим любимым местом в доме. Растения там дарили мне иллюзию того, что я была на улице, а не заперта, словно в клетке, с самым сексуальным и самым грубым пришельцем во всей вселенной.

Я задумалась о том, нашел ли он, наконец, себе рубашку.

На террасе было на несколько градусов теплее, а высокие, мощные горные ясени и вязы создавали своего рода уединение, но если бы кто-нибудь стоял снаружи, они могли бы увидеть все, что происходить на нижнем ярусе коттеджа через окна от потолка до пола.

Мой желудок сводило, когда я обдумывала свои планы. Я хотела убежать ночью. Я должна была.

Паника возрастала во мне весь день, разрастаясь, как вредный сорняк. Я чувствовала ловушку, я была в ловушке и я должна была выбраться отсюда, найти место в городе, где бы был телефон, а потом, как только я доберусь до дома Ви, я придумаю, что делать дальше.

Когда солнце начало садиться, я остановилась у двери кабинета и прислушалась. Я не могла ничего расслышать, но я знала, он не выходил из комнаты. Если бы он ушел, я бы еще увидела его в каком-нибудь месте. Он был там, возможно, спал.

Поспешно поднявшись наверх, я схватила мои документы и наличные. Засунув кредитные карты в свой задний карман, я надеялась, что мне не придется использовать их, но хотелось быть подготовленной ко всему. Я еще раз проверила кабинет, и, когда ничего не услышала, прокралась к выходу через гостиную. У входа я зажмурилась и медленно, осторожно открыла входную дверь. Щелчок показался мне таким громким.

Обернувшись, я ожидала увидеть Хантера через дверь кабинета, заметившего меня, но, когда этого не произошло, я пробормотала маленькую молитву и потихоньку открыла дверь, достаточно для меня, чтобы выскользнуть. Я закрывала ее со скоростью ползущего муравья, поморщившись, когда она закрылась.

Я повернулась, заправив волосы за уши. Мои руки и ноги дрожали, я металась вокруг цветов в горшках, от которых в воздухе витал крепкий сладкий запах. Я кинулась вниз по крутой лестнице, что вела с порога на дорогу из гравия. Проклиная сандалии, в которых была, я поспешила уйти отсюда прочь. Солнце быстро садилось, и я знала, что видеть ноги перед собой — вопрос времени. Здесь не было искусственного освещения — ни фонарных столбов, ни уличных фонарей. Если солнце сядет… я отказывалась думать об этом.

Густые тени уже надвигались на могучие, внушительные деревья, заполонившие проезжую часть. Я даже не сомневалась, что меня окружало множество жутких созданий, больших и маленьких.

Мое сердце бешено колотилось, когда я ринулась бежать, словно сумасшедшая, по тому, что даже тропинкой нельзя было назвать. Адреналин струился в моих венах. Я быстро кинула взгляд направо и увидела между деревьями какое-то движение. Медведь? Чупакабра? Все было возможным. Страх пронесся по моей крови, сдавливая мое горло, когда я добралась до конца проезжей части, я остановилась окончательно.

Дорога была узкая и покрыта тонким слоем асфальта. Тяжелый гул цикад и сверчков заглушил стук моего пульса. Рябины и вязы здесь были толще, их ветви висели над дорогой, словно толстые короткие пальцы, пытающиеся захватить ни о чем не подозревающих туристов.

Я не знала в каком направлении двигаться дальше.

Моё горло горело, я сделала шаг вперёд, но остановилась. Кого я обманываю? Я резко выдохнула. Почти заплакав, слепо повернула налево и пошла так быстро, как только могла.

Я следовала дороге, проходя дома, они были не такие огромные, как у Хантера, но всё же чертовски большие. Мгновенье я обдумывала, не остановиться ли в одном из них. Все они были с длинными от потолка до пола окнами, но без света внутри. Тревога заполнила меня и тихий голос в голове заговорил, предупредив, что это была плохая, плохая идея.

Когда я зашла за поворот, перед моим взором появился павильон. Здесь было возвышение, похожее на сцену. Несколько небольших столов и стульев окружали её. Людей не было, хотя, если подумать, я даже ни в одном дворе не увидела автомобилей.

Они на лошадях, что ли, передвигались?

Это место напоминало жуткий город-призрак. Для полной картины не хватало только перекати-поле, пересекающее мощеную площадь. Я почуяла воду и предположила, что неподалеку должно было быть озеро. Но не слышно было ни звука двигателей, смеха или еще чего-нибудь. Проходя мимо павильона и пустых стульев, несмотря на теплую погоду я задрожала и обвила себя руками за талию. Были ли мы с Хантером здесь одни? Не понимая с чего вдруг, но я обернулась.

Там был домик наподобие длинных одноэтажных ранчо в деревенском стиле, похожий больше на детский лагерь. Перед ним стояла огромная красивая беседка.

Архитектура меня всегда завораживала, особенно если что-то было сделано руками. Способность ценить подобные вещи пришла ко мне после осознания мной того факта, что у меня не было творческой жилки, в то время как у моей мамы была склонность к этому.

Потянувшись к нему, я заметила, что детали беседки были великолепно выполнены. Спиральный рисунок представлял собой серию закрученных узлов, вырезанных на дереве. Рисунок покрывал каждый сантиметр панели и перил, и протягивался внутрь. Рисунок ни разу не прервался, так как узелки завивались вокруг колонн и, словно виноградная лоза, тянулись к потолку. Узор напоминал мне один большой переплетенный кельтский узел.

Пробежав пальцами по резным завиткам, я заметила, что внутри каждого завитка был другой рисунок: маленький круг с четырьмя кнопочками внутри, и каждая кнопка была соединена друг с другом тонкой линией. Внедрение такой крошечной детали было изумительным, способность к созданию чего-то такого замысловатого было поистине трепетным. Количество времени, вложенное в это произведение, поражало. Двинувшись к середине беседки, я попыталась найти, откуда начинался рисунок, но он был беспрерывным. Не было ни начала, ни конца.

Краем глаза я увидела, что дверь в домике открылась и оттуда вышел мужчина. Так значит, здесь были люди.

Мужчина был высоким, возможно ростом с Хантера. У него были темные, коротко стриженные волосы, острые черты лица и алебастровая кожа, как и у Хантера.

Такой же, как и Хантер.

Вот дерьмо. Осознание того, что он мог быть, как Хантер, то есть пришелец, заставило меня сделать шаг назад, в надежде, что темнота спасёт меня.

Одетый в обычные поношенные джинсы и рубашку, он поймал дверь одной рукой, придерживая ее открытой. За ним, улыбаясь ему, вышла высокая женщина. Ее хорошенькие щеки были покрыты румянцем, а светло-каштановые волосы были затянуты в высоком хвосте. Мужчина что-то ей сказал, за что был награжден игривым толчком. Отпустив дверь, он обернул свою руку вокруг ее талии, оторвав ее от земли, и поцеловал ее так, что я залилась краской.

Господи, я чувствовала себя частным детективом, наблюдая за ними.

Женщина снова оказалась на ногах, смеясь, она выкрутилась из его объятий. Они направились к павильону. На полпути, мужчина прищурился и посмотрел в ту сторону, где стояла я.

Я резко втянула воздух. Спустя один удар сердца он отвел взгляд, собственнически положив руку на поясницу женщины.

Я подползла вперёд. Мужчина был похож на Хантера, но женщина? Её кожа была светлой и она выглядела человеком, намного больше человеком, чем Хантер и этот мужчина. Но с другой стороны, что я знаю?

Я взглянула на дом. Там должен быть хоть какой-то телефон. А что, если внутри были еще такие же, как Хантер? Не причинят ли они мне вреда?

Действительно умно об этом думать сейчас, но я никак не могла заставить себя не думать о том, что возможно именно по этой самой причине Хантер говорил мне не выходить из коттеджа.

Теребя нижнюю губу, я вышла из беседки, не уверенная, что делать дальше. Мой поспешный, в панике продуманный план рухнул, словно обрушенная скала. Сдаться и вернуться в коттедж могло означать смерть для меня. Зайти в этот домик — также могло означать мою смерть. И о чем я только думала, впутывая в этот кавардак своего друга? С Хантером вероятно у меня был шанс выжить.

Шанс — не обещанный, не гарантированный. Огромная часть меня хотела закричать, что так нечестно, но я подумала о ребенке, который был у меня в офисе на прошлой неделе — мальчике, который провалил свой выпускной год. Закончил он так: мы сидели в моем кабинете и искали варианты, как ему можно было бы подтянуть учебу, и тогда до меня дошло, что он смог бы это сделать, несмотря на суровое отставание. У него был единственный шанс — заниматься с несколькими репетиторами. Это могло не сработать — вполне возможно было слишком поздно, но что я тогда сказала ученику?

— С репетитором у тебя есть шанс пройти, — сказала я.

И ученик воспользовался этой возможностью. Сбежав, я уменьшила свой единственный реальный шанс на выживание.

Если этот реальный шанс вообще есть.

…

Предполагалось, что этот деревянный брус должен был быть лошадью, потому что я всегда думал, что есть что-то волшебное в этих созданиях, но форма торса как-то напоминала женские нежно округлые бедра.

И потом там была грудь.

Когда я в последний раз видел лошадей, у них не было груди, которая бы отлично умещалась в мужских ладонях. Глядя на кусок дерева, я швырнул его через кабинет, где он отскочил от стула, не причинив особого вреда, присоединившись к куску дерьма, по которому я вырезал — куску дерьма с очертаниями груди.

Дерьмо.

Я сполз на кресло, и, оттолкнувшись пальцами ног, прокрутился на нем. Беспокойство зудело у меня под кожей. Я уже устал от того, что окружало меня в кабинете — книги, прочитанные миллионы раз, интернет, который, уверен, я весь перелопатил, и это чертов брусок с вырезанной грудью.

Мой взгляд скользнул к двери.

Но эти четыре стены, книги, Интернет и даже этот беспокоящий меня кусок дерева были лучше чем то, что ждало меня снаружи.

Я перекрутился в обратную сторону.

Пока мы с Сереной разговаривали на кухне, когда я касался ее лица, я видел проблески возбуждения вокруг нее, и даже сейчас мой член незамедлительно оживился в ответ. То же самое произошло и с другим моим голодом. Он клокотал у меня в чреве, обжигал мое горло, потому что я знал, какая, черт возьми, сладкая она была на вкус.

Вот почему я заперся здесь: потому что самоконтроль — относительно новая штука в моей практике.

Год назад или около того если я хотел что-то или кого-то, я шел за этим, как говорят, сломя голову. Я никогда не принуждал женщину. Они сами липли ко мне, иногда даже больше чем одна в одно и то же время. Вообще-то очень, очень давно такого не было, чтобы я хотел какую-то конкретную женщину. В основном они были для меня безымянными лицами и телами, постоянный бурный поток удовлетворения и насыщения.

Мне не нужно было питаться — только не после Лаксена, которго я недавно убил, и браслет с опалом на моей ноге помогал сохранить энергию и убивал часть нужды, но полностью с ней не справлялся. Больше похоже на никотиновый пластырь для заядлого курильщика. Но он ничего не мог поделать с моей оральной зацикленностью.

Мой член напрягся, и я закатил глаза, сделав еще круг. Я жаждал — жаждал вкус человека, как в плане питания, так и в сексуальном тоже. Твою мать. Если секс я мог получить на стороне, то что мне делать с питанием? Люди очень мало значили для нас в этом плане.

Я должен поехать в город, найти первую попавшуюся женщину со всеми зубами и вполовину приличным телом. Хотя в действительности женщине не нужны были все зубы для того, что было у меня на уме.

Откинув голову на спинку кресла, я зарычал. Пока Серена спала последние два дня, я дежурил подле нее. Сидел на ее постели или слонялся по балкону словно чертова нянька. Вот чем я занимался, когда она проснулась. И это, черт возьми, меня бесило.

Господи, мой член был все еще тверд, словно чертова…

Мой телефон завибрировал, звоня и грохоча в ящике стола. Сев прямо, я схватил его и нахмурился, увидев на определителе номер Декса.

— Чего хотел? — спросил я, закинув ноги на стол.

— Да ничего такого, — послышалось в ответ. — Элиза и я тут проходили мимо главного дома несколько минут назад.

— Спасибо, что поделились.

— И я тут задумался: а ты случайно ничего не терял? Например, что-то ростом едва достигающее пять с половиной футов, с копной хорошеньких, светлых волос на голове. Неее, твои волосы красивые, а не просто хорошенькие, — сказал Декс, его голос обратился куда-то в сторону от микрофона. — В любом случае, немного любопытно..

Я опустил ноги на пол.

— Оу, дерьмо.

На другом конце провода послышалась хриплое, крайне удивленное хихиканье.

— Она в беседке. Забавно, что она все еще там. Тебе лучше добраться до туда прежде, чем кто-нибудь еще увидит ее. P.S: из тебя вышла хреновая нянька.

— Отвали, — Я был уже около двери, распахивая ее. Я добавил — Спасибо, чувак.

— Всегда пожалуйста.

Сукин сын.

Я собирался ее придушить. А еще лучше, придушить и запереть в ее комнате. Секунду подумав, я решил отказаться от части с удушением и перейти сразу к тому, чтобы запереть ее в спальне и привязать к кровати.

Хмм… а это действительно хорошая идея.

Черт, Декс был прав. Из меня вышла хреновая нянька. Мне стоило ожидать, что Серена не послушает меня или попытается сбежать. У людей была отличительная способность совершать ужасные поступки, основываясь лишь на эмоциях.

Даже не потрудившись сохранить нормальную скорость, я проскочил по проезжой части и свернул на главную дорогу. На меня снизошло какое-то странное чувство. Во мне определенно кипела злость, но было что-то еще — что-то, чему я даже не смог дать название. Но я определенно решил вернуть обратно в свои планы на вечер ту часть с удушением.

В один стук хилого вялого сердца, я достиг павильона и сразу же почувствовал присутствие остальных. Они были близко — близко к Серене. А эта маленькая идиотка просто сидела в беседке, обхватив голову руками.

Мою грудь сдавило, когда я замедлил шаг, мои глаза остановились на мощных деревьях, стоящих за домом. Я узнал остальных. Они были новенькими в общине, и молодыми, стремящимися показать самих себя остальным. Их лидер, придурок по имени Раз, вышел вперед, больше похожий на тень, чем на плотную субстанцию.

Сделаешь еще один шшшаг и он будет твоим поссследним.

На секунду я подумал, что Раз хочет бросить мне вызов, и я уже приветствовал идею надрать ему задницу, но он скользнул назад. Секунды спустя, группка исчезла, но я знал, что вижу их не в последний раз.

Они преследовали Серену, и по ее виду можно было сказать, что она и понятия не имела.

Прогулочным шагом направившись к ней, я наблюдал, как она поднимала голову и поморщилась, заметив меня. Будучи на оттенок бледнее, чем когда я видел ее в последний раз, в остальном с ней было все нормально. На ее носу выделялось несколько веснушек — шесть, если быть точным.

Серена сложила руки перед собой.

— Я собиралась возвращаться.

— Что я тебе говорил?

— Не покидать дом, но…

— Никаких «но», Серена. Я сказал тебе не уходить. Это место полно других, подобных мне.

— Я видела одного, может быть, двух.

Едва держа себя в руках, я положил руки ей на плечи, не в состоянии не заметить, насколько хрупкими они были.

— Не важно. Я же сказал тебе не выходить.

— Тебе не следует ждать от людей подчинения твоим приказам, — сказала она, попытавшись стряхнуть мои руки с ее плеч, но потерпев неудачу.

Я почувствовал спазм в районе челюсти.

— Ты вообще думала, куда идешь, когда выходила на дорогу? Позволь, я тебе расскажу. Если повернуть направо, можно выйти в город. Но до него примерно тридцать миль и это еще не все. Здесь водятся горные львы, есть даже несколько волков. Не говоря уже о медведях. А еще несколько мужиков, с которыми тебе вряд ли захочется встретиться в темном переулке. Если пойти налево — ты уже знаешь куда это приведет. Здесь очень оригинальные соседи, если ты понимаешь, о чем я. Здесь обитают такие же, как я, и им нравится играть с людьми — трое из них здесь заинтересовались тобой.

Что?

— Ты была здесь одна. Для моего вида это честная игра. Если бы я не пришел, тебе правда не захотелось бы узнать, что произошло бы. — Картинки в моей голове, сопровождающие это утверждение, привели меня в бешенство. Они бы играли с Сереной, а она вряд ли наслаждалась этой игрой.

Серена опустила плечи, и когда она заговорила, ее голос надломился.

— Я просто не могла оставаться здесь и ждать, пока кто-нибудь или что-нибудь убьет меня. Я… мне нужно было что-нибудь сделать.

— Сделать что? — злость в моем голосе обрушилась на нее, и она вздрогнула. — Собралась домой уехать? Разве умереть там чем-то лучше, чем умереть здесь? Потому что ты умрешь здесь, Серена, это я тебе могу пообещать.

— Я… Мне жаль, — сказала она, ее лицо скривилось. — Я запаниковала.

— Могу представить, — сухо ответил я.

Она подняла ресницы. Карие с зелеными крапинками глаза встретились с моими.

— Никак нельзя добиться правосудия для Мел, не так ли?

Захваченный врасплох этим вопросом, я отступил назад.

— Нет. Наверное, нет.

Она вздохнула.

— Это не правильно. Я не могу с этим жить.

— Это ты собиралась сделать? Планировала вернуться в Колорадо, чтобы отомстить за подругу или что?

Серена вяло пожала плечами.

Сейчас мне действительно хотелось придушить ее, чтобы привести в чувство, но я почему-то стал уважать ее за это, даже восхитился. Если Аэрумы что-то и понимали в жизни, так это необходимость реванша. Но Серена была всего лишь человеком. У нее не было никаких шансов на реванш. Не было и у ее подруги.

Я посмотрел в сторону.

— Ты в порядке?

— Я в порядке. — Но тем не менее, Серена поморщилась.

Мои пальцы впились в ее плечи. Прищурившись, я передвинул руки. Наблюдать за тем, как она пытается удержать мой взгляд, было восхитительно. Ее маленький подбородок был выставлен вперед, брови сомкнуты, но ее нижняя губа дрожала. Она открыла рот.

Я приложил палец к ее губам.

— Не надо.

Она отклонилась назад и едва не опрокинулась навзничь, если бы я ее не поймал. Она смотрела на меня так, словно это была моя вина.

— Не надо что?

— Не надо больше извиняться за то, что сделала. — Я снова прижал палец к ее теплым губам прежде всего потому, что мне захотелось это сделать снова. — Я же сказал тебе не выходить из коттеджа, а ты вышла. Выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание.

Она шлепнула меня по руке.

— Эй, Это не моя вина. Я думаю, ты повредил меня, когда пытался съесть.

Я чуть не рассмеялся.

— Ты так невежественна.

— Серьезно? А я догадывалась, что ты такой умный. — Она потерла глаза рукой, но ее слегка расфокусированный взгляд оставался на месте.

— Да, умный. — Я скользнул ладонями по ее рукам и, так как я стоял, я потянул ее, чтобы она поднялась на ноги. Она слегка покачнулась, но я не отпустил. Держа ее за руки, я увел ее от беседки и направился к коттеджу.

— Слушай, я уже извинилась. Может, ты уже перестанешь беситься?

Я фыркнул.

Серена ничего не ответила, и было что-то возвышенное в том, что она молчала всю дорогу, пока мы проходили мимо павильона и уперлись в главную дорогу. В минуты этой блаженной тишины она спотыкалась впереди меня, и я понял, что как бы суров я с ней не был, я не злился на нее. Я даже не знал, что чувствовал. Раздражение? Да. Остальное я никак не мог расшифровать, чувство было новым для меня… и мне это не нравилось.

Мне стоило позволить другим забрать ее — так у меня стало бы на одну проблему меньше.

— Тебе не обязательно тащить меня всю дорогу до коттеджа.

Я бросил на нее сухой взгляд.

— Серьезно, не обязательно?

Она одарила меня взглядом, в котором было гораздо больше ненависти, и я усилил хватку, держа ее за предплечье. В одно мгновение ее сонный взгляд сменился злостью, и я приготовился отразить атаку. По крайней мере здесь не было ничего такого, что она смогла бы в меня запустить, но она была на достаточном расстоянии, чтобы пнуть меня.

Серена зевнула… прямо мне в лицо.

Мои брови взлетели.

Черты ее лица ужесточились, она напомнила мне маленького взбесившегося зверька, который защищался, лишь ощетинившись и оголив свои крошечные зубки. Было что-то любопытное в ее виде. Серена, конечно, была злючкой, но она легко могла умереть, если бы я не пошел ее искать.

— Ты делаешь мне больно, — наконец сказала она, кивая на то место, где моя рука держала ее руку.

— Нет, я не делаю.

Ее лицо напряглось. — Отлично. Ты меня раздражаешь.

— Хочешь, раскрою секрет?

Серена насторожилась.

— Какой?

Я наклонился к ней и прошептал, — Мне все равно.

Она закатила глаза.

— Очень смешно.

Я усмехнулся. Я счел это довольно таки забавным, но тот факт, что когда мы прошли первый поворот, она замедлила шаг так, что одноногий малыш смог бы ее обогнать, забавным не был.

Я терял терпение.

Потребовалось некоторое время, чтобы она оправилась после того, как я вытянул ее энергию, и ей не следовал подрываться и убегать.

Отпустив ее руку, я поднял ее и перекинул через плечо.

Серена хрипло завизжала. — Что ты делаешь?

— Улитки со сломанными раковинами двигаются быстрее тебя.

Ее маленькие кулаки отскочили от моей спины.

— Да что это с тобой?

Улыбнувшись про себя, я стал идти вприпрыжку и был награжден сексуальным, а потом еще намного более жестким ударом по спине. Ах, в жизни было столько приятных мелочей…

— Отпусти меня, — сказала она. — Или, ей-богу, я надеру тебе задницу!

Одной рукой держа ее за талию, свободной рукой я наградил ее дружеским шлепком по заднице.

— Тебе действительно стоит следить за своим языком. Ты же леди.

— Не смей шлепать меня по — зевок прервал ее, полностью снизив уровень угрозы в ее голосе. — Ты — высокомерный, заносчивый сукин…

Бамс! Этот шлепок был чуть сильнее. — Следи за языком, Серена.

То, что прозвучало из ее уст дальше, заставило меня осадить ее. Ее зад снова получил шлепок, и после третьего раза она замолчала. Остаток пути прошел практически без приключений, если не принимать во внимание что происходило у меня между ног. Может, причиной этому было то, что я держал ее. Может из-за того, что я ее отшлепал. Или, возможно, я постоянно находился в этом состоянии с тех самых пор, как она запустила в меня статуэтку. В этом случае мое увлечение ею было довольно смутным.

Скорее всего, это все таки из-за порки ее зада.

Серена попыталась выкрутиться, когда я дошёл до порога, но я не отпускал её до тех пор, пока её назойливая задница не оказалась на диване.

Свирепо глядя на меня, Серена схватила подушку. Я перехватил её, выдернув у нее из рук.

— Надеюсь, ты не задумала меня этим ударить.

— Нет. Мне нравится сидеть в обнимку с подушками.

— Правда? — я положил по душку на другой угол дивана. Стоя над ней, я знал, что я будто нависал над ней, и я также знал, что ей было некомфортно, так как она часто ерзала. Я оставался там, где стоял.

— И что мне с тобой делать?

Она прекратила двигаться.

— Не знаю. Как насчет того, чтобы делать свою работу?

Мой член подскочил. Черт, мне действительно нравился ее молниеносный ротик.

— Я думал, что выполнял свою работу до того момента, как ты сбежала.

На ее щеках вспыхнуло раздражение.

— И я уже извинилась за это.

Я наблюдал за ней в то время как мысленно пытался соотнести что к чему было в этой чертовой ситуации. Была вероятность того, что Лаксены смогут найти ее — маленькая, но все же была. Это же долбаная Мафия Светлячков всея Вселенной. Не стоит забывать и о Разе с его веселой компашкой придурков, а благодаря ее маленькому путешествию по полю и моему отказу им поиграть с источником энергии, они станут для нас такой же проблемой, как зудящая задница для спортсмена. Еще я знал, что если мне придется привязать Серену, дабы она не выходила, в чем некоторые части меня были весьма заинтересованы, это будет миссией невыполнимой.

Что делать… что делать…

— На что ты уставился с такой злостью? — спросила Серена, когда добралась до подушки. Прищурившись, она прижала ее к груди.

— На тебя.

Она сгримасничала, а потом сильнее сжала подушку.

Близко к тому, чтобы потерять терпение, я стал нарезать круги по комнате, словно пойманное в клетку дикое животное. Когда я остановился перед ней, я увидел, что ее ресницы были опущены. Они постоянно опускались с тех самых пор, как она приземлилась на диван, с каждым разом все больше задерживаясь перед тем, как подняться… В этот раз она отпустила подушку и позволила свои рукам опуститься.

— Серена? — я положил руку ей на плечо, разбудив ее, прежде чем успел подумать об этом. — Ты спишь?

Приоткрыв один глаз, она нахмурилась.

— Очевидно, что нет.

— Сильно устала?

— Достаточно сильно, чтобы не спорить с тобой.

Это могло бы оказаться неплохим поворотом событий, но…

— Голова не кружится?

— Раньше кружилась, но сейчас я просто устала. Из-за чего? Может ты надолго повредил меня?

Прошла долгая минута.

— Может быть.

Минуту она смотрела на меня, а потом обратно устроилась на подушке. Я оставался на месте, а потом отошел на кухню. Найдя то, что искал, я вернулся. Она опять задремала.

— Серена, открой глаза.

Потребовалось несколько секунд, чтобы она это сделала.

Я протянул ей шоколадный батончик. — Съешь это.

— Я не голодна.

Ну вот, опять.

— У тебя есть 2 варианта: либо ты ешь сама, либо я кормлю тебя.

Господи Иисусе, — она оборвала меня, резко потянулась за батончиком. Промахнувшись на милю, ей удалось ухватить ее со второго раза. — Не хочешь развернуть его мне?

Мои губы дрогнули, когда я сел рядом с ней.

— А нужно?

— Нет, — она разорвала один конец и откусила большой кусок. — Ммм.

Я приподнял бровь. Очевидно, она очень сварлива, когда устаёт.

— Обиделась?

— Нет, — она откусила еще один приличный кусок и, когда отодвинула батончик, крохотные кусочки шоколада прилипли к ее полной нижней губе. Мой взгляд сконцентрировался на них, словно паломники смотрели на святые мощи.

Я перестал думать.

Ладонями обхватив ее лицо, я повернул к ней голову. Ее сонные глаза расширились прежде чем я быстро слизал кусочки шоколада с ее губ. Одно мгновение и ее губы были чистыми, а шоколад таял на моем языке, но ее нежный вздох одурманил мое сознание.

Я снова провел языком по ее губам, в то время как моя рука соскользнула на ее горло. Я ждал, что она оттолкнет меня, возможно даже ударит, но она была совершенно неподвижна. Будь у меня хоть капля совести, я бы остановился. Серена точно знала, кем я был, но ее защита более чем ослабла.

Но совесть была не тем, во что я действительно верил.

Сделав один шаг вперед, я прикоснулся своими губами к ее. Острая боль нужды оглушила меня на мгновенье, а желание быстро нарастало. Я поднял голову, ища на ее лице признаки хоть чего-нибудь. Она уставилась на меня, ее губы приоткрылись. Багрянец на ее щеках завораживал меня. Я не смог различить выражения ее лица, но она не замахнулась на меня.

А должна была, а вот мне не стоило делать этого.

К черту все.

Наклонив голову, я поймал ее губы. Ее острый вздох отразился в моей голове. Я углубил поцелуй, скользнув языком через эти сладкие губы, и черт. Шоколадный вкус Серены и ее свежесть напомнили мне солнечный свет. И кто, черт возьми, знает, каков на вкус был солнечный свет, но если я имел хоть малейшее представление о чем-то подобном, Серена на вкус была именно такой.

Черт, я тонул в ее вкусе, ее теплоте, и мне было наплевать. Она застонала, вцепившись в мои руки, ее пальцы скользнули мне под футболку, а моя ладонь уже была в ложбинке между ее грудей, каждая из которых дразнила мои руки.

Я хотел большего.

Мои руки соскользнули на ее округлые бедра. Схватив их, я перевернулся и одним быстрым рывком подмял ее под себя так, что ее карие глаза широко распахнулись, а взгляд расфокусировался. Шоколадный батончик упал на пол.

Держась на одной руке, другой я задрал тонкую хлопковую футболку, которая была на ней надета. Ее тело так аппетитно дрогнуло, что я снова остановился между ее грудей.

Эта игра, в которую я сейчас играл, была такой опасной, но, блин, я люблю играть.

— Раздвинь ноги, — прорычал я, более чем удовлетворившись, когда она распахнула свои бедра.

Я опустился ниже, моя эрекция упиралась ей в живот, и когда я стал медленно, толчками раскачиваться, она выдохнула мое имя. О, да. Мне нравилось это. И когда я услышал это, игра продолжилась. Я снова потребовал ее губ. Снова и снова мои губы двигались в унисон с ее, и я тонул в ее теплоте, когда терся о нее всем телом.

Ее губы раскрылись, и это произошло. Человеческая часть меня, которая в действительнояти являлась лишь оболочкой, которую я носил, притворством, с которым я существовал, отошла на второй план, и моя естественная форма взревела, вырываясь вперед. Это не возможно было остановить, даже если бы я захотел, я вернулся обратно, к своим самым потаенным мыслям, где жила лишь темнота, и я не был уверен, что захочу.

Я питался.

Оу черт, первый глоток, первая капля ее естества была словно сложная для моего понимания вспышка огня, загоревшаяся внутри меня. Она быстро распространялась по моему телу, воспламеняя каждую его клеточку. Я всегда был холодным, но только не сейчас. О нет. Я горел. Моя рука соскользнула вниз, от ее бедра к ноге, и я обрушился на нее. От меня ничего не осталось, только ее вкус, словно я был оболочкой, размокшей от ее вкуса. Я стал тем, кем я был на самом деле, живым и дышащим монстром. Я был убийцей. Раньше я уже столько раз делал это, даже больше чем я смог бы сосчитать и…

Прежде чем я смог забрать еще один ее вдох, я оторвался от нее и отклонился назад, упершись рукой о диван. Внутри у меня все гудело. В комнате было светло, хотя свет горел только на кухне. Этот крохотный глоток и я…

Серена.

Дерьмо.

Убрав руку с дивана, я подполз к ее неподвижному силуэту и нежно убрал волосы с ее щеки. Она была бледная — слишком бледная на фоне ее черных ресниц. Ее губы слегка посинели.

Да, это был второй раз, когда я подумал, что возможно убил ее.

Ее грудь медленно поднималась и опускалась, что говорило о том, что она была не мертва. Думаю это хорошо. Достаточно странно, хотя, в моей груди защемило, пока я нависал над ней.

Она выглядела невероятно маленькой и уязвимой, лежа там, полностью подчиненная моей воле.

Я положил руку на ее щеку, чуть выше синяка.

— Серена?

Ничего.

Я вырубил ее. Опять.

Оу, вот дерьмо.