Одержимость Сурового (СИ)

Глава 4

Накинув на голову капюшон, я выхожу в прихожую. Открываю тумбочку и ищу в ней ключи от подвала. Да, я приняла решение сходить на место встречи. Но не для того, чтобы что-то забрать. А для того, чтобы проверить подстава это или нет. Мне нужно понимать. Я не могу так просто отказаться от перспективы новых документов. Это шанс сбежать. Снова. Звучит бредово? Возможно. Но я сама наворотила дел. Усугубила своё состояние и теперь нахожусь в подвешенном состоянии. Далеко не стабильном эмоционально. Кажется, что всё ещё можно исправить. И принимать какие-то рациональные решения очень сложно.

Через подвал я смогу выбрать незаметно. Там есть небольшое окно, через него вылезу. Костюм чёрный. Меня никто и не заметит. Вернусь по той же схеме обратно и всё.

В этот момент план кажется хорошим. Упустим то, что у меня дрожат от страха руки, и зубы стучат. Я так и не успела в аптеку, чтобы купить свои успокоительные таблетки. А они бы мне сейчас как никогда пригодились.

Спускаюсь на первый этаж. Лифт не использую. По лестнице иду. При этом просматриваю лестничные пролёты. Никого нет. Никаких людей. Может, Суровый ко мне никого и не приставил? Посчитал, что пригрозить достаточно?

Спускаюсь на цокольный этаж, где у нас подвальные помещения. Внутренний голос визжит, чтобы я назад вернулась. Обдумала, как Суровому правду про беременность рассказать. Хороший план продумать. Например, сначала в него транквилизатором пульнуть, а дальше разговоры вести. Вот так у нас точно всё получится. И он молча слушать будет. Наверное.

Захожу в своё подвальное помещение. За собой дверь на ключ закрываю. На всякий случай. А то мало ли… Смотрю на небольшое окошко вверху. Губу закусываю. Прикидываю точно ли я там помещусь. Должна. Вот когда в квартире этот план обдумывала, я в нём почему-то больше уверена была. Сейчас уверенности в адекватности моего поступка мало остаётся.

"Домой. Пошли домой. Обдумаем план примирения. Он же отойдёт. Всего шесть месяцев в тюрьме. Поди отдохнул от дел немного"

Приказываю внутреннему голосу заткнуться. Подставляю несколько коробок, чтобы до окна добраться. Открываю его. На руках подтягиваюсь, пролажу в оконную раму, всё идёт хорошо. Туго, но нормально. Я просачиваюсь. Почти всё получается. Только в самом конце, когда я вся уже на улице вешу, моя штанина за что-то цепляется.

— Чёрт, — шиплю, дёргаюсь.

От того, что активно рыпаюсь вперёд, кожу ноги что-то острое царапает. Я, кажется, за какой-то гвоздь зацепилась. Но эта проблема оказывается не самой важной. Я замираю. Даже не дышу, потому что слышу хруст ветки совсем близко. Мои нервы тут же визжать начинают. Внутри всё стягивается и сжимается.

— Дальше можешь не пыхтеть, — полосует по нервам знакомый голос, — вид и так зачётный, меня устраивает.

Я тут же дёрнуться пытаюсь, шиплю от того, что гвоздь царапает кожу.

Суровый совсем близко. Я вижу носки его туфель. Идеально начищенных.

— Твоя задница всегда мне нравилась, твоя сильная сторона.

В следующий момент я зажмуриваюсь от жалящего шлепка.

— Не смей! — Шиплю.

— Ты там что-то говоришь? Просишь сильнее?

Новый шлепок.

— Ублюдок!

— Не сидится тебе, Алина, на месте, ищешь на задницу приключения. Ну считай, что нашла.

Я снова пытаюсь вырваться, дёргаюсь. Но ситуация вместо того, чтобы разрешиться, только хуже становится.

— Не трогай! Не смей!

Но мои слова для него пустой звук. Суровый лишь продолжает. Его носки туфель из поля зрения пропадают, это потому, что он впритык подходит!

Я так и вешу, ничего не могу сделать. Как сосиска болтаюсь. А этот… Став справа от меня, ногу перекидывает. И я… получается, что между его ног нахожусь. А моя… многострадальная пятая точка… Кошмар! Зажмуриваюсь, конечно, это вряд ли мне поможет, но надеяться никто не запрещал.

— Ты… Ты что… — Визжу, когда он меня ногами фиксирует. Сжимает. Он так близко. А я вешу так неудобно, что… Моя задница соприкасается с его пахом!

— Трещать прекращай, раздражаешь! Ты и так пиздец в каком шатком положении.

— Что?! Да я просто… я…

— Настолько всё хуёво, что в подвале живёшь и вот так на прогулки вылазишь?

Прикусываю губу. Улавливаю его отсылку. Крысы так живут. А я для него такая, да? После всего…

Зажмуриваюсь ещё сильнее. Дёргаюсь. И в эту же секунду жалею, что вообще двигалась. Потому что ощущаю, что Демьян возбудился…

— Хули застыла? Я намёк уловил. Так даже удобней, рыпаться не будешь.

Я застываю, губу прикусываю. Он же не станет, правда? Не воспользуется? В памяти снова первое знакомство всплывает. Демьян точно не славится выдержкой и воспитанием.

— Мне плохо, — хриплю. От такого положения и правда тошнить начинает. Кровь к голове приливает. Виски сжимает. В горле ком стоит. Ещё и Суровый… Сжимает лапищами мои бёдра. Стискивает. — Пусти! Пусти! — Визжу, громко, надеюсь, что оглушить его смогу.

— Заглохла, иначе реально напросишься!

Суровый сжимает сильнее, резко дёргает, а после я лечу вниз. Уже готовлюсь к тому, что будет больно. Что я ударюсь о землю. Но этого не происходит.

Демьян продолжает меня удерживать. Не даёт упасть. Я готова к тому, что он сейчас меня поставит на ноги. Но я опять ошибаюсь.

— Спасибо, я дальше сама… — Пытаюсь хоть как-то ситуацию спасти. Но мужчина лишь хмыкнув, закидывает меня себе на плечо.

— Ты сама уже до хуя что сделала, Алина.

— Демьян! Пусти! Мне правда плохо, я…

— Поработай над собой, сдерживай порывы. Испортишь брюки, будешь сама лично их застирывать.

— Что?! Отпусти меня и никаких проблем не будет! — Шиплю в ответ, снова дёргаюсь, за что лишь он сильнее меня сжимает, и я стискиваю зубы.

В голову приходят разные мысли. Кричать, визжать. Звать на помощь. Но я не решаюсь сделать из этого ничего. Потому что реально страшно. Он словил меня на побеге. На горячем. Судя по всему, итак на взводе. Сейчас разозлить Сурового ещё больше — это только себе хуже сделать. С людьми, которые мне захотят помочь, он разберётся быстро. А выгребать потом это всё только мне.

Мы идём недолго. Я сдерживаю рвотные позывы как могу. Но тут приходит новая проблема — Демьян резко меня ставит на ноги. Перед глазами всё кружиться начинает. Меня пошатывает, я чуть ли не падаю. За его руки хватаюсь.

— В тачку села и не отсвечиваешь. — Зло бросает мне в ответ. Его настроение меняется по щелчку пальцев. Взгляд злой, насквозь пронзает. Смотрит так, что даже вдох сделать страшно. И только сейчас до меня доходит, что он всё моё состояние с беременностью составляет. Не то, что кровь прилила к голове, а после резко сменилось положение. Нет. Он думает о другом. По его взгляду суровому понимаю.

— Демьян… Давай поговорим, я… — Я вся дрожать начинаю. Мне не нравится, что происходит. Мозги как будто после такой встряски работать начинают в правильном направлении. Я ведь сама всё только хуже сделала. Сама… его только больше в ярость вгоняю.

— Села в тачку. Больше никаких выебонов, иначе я больше не сдержусь. — Пронзает меня взглядом насквозь, меня в холод моментально бросает. Этого Сурового я не знаю. Мужчина, с которым я была знакома, был другим. Не таким… жестоким.

Раздаётся громкая музыка. Демьян достаёт из кармана телефон.

— Да, Шах.

От этой клички меня передёргивает. Он здесь, да? Приехал с Демьяном?

Уверена, что в мою сторону он не сказал ни одного хорошего слова. Лишь подтвердил все жуткие догадки Сурового. Шах ненавидит женщин, и я не стала исключением.

— Скоро буду, да. Не ебёт. Не один. Завали. Сам разберусь!

От его фраз я лишь сильнее сжимаю пальцами ручку дверцы. Смотрю вперёд Желание сорваться и побежать очень сильное. Он хочет меня отвезти, где будет этот?! Я не хочу! Он меня ещё при первой встрече напугал!

— Рискни и будешь сама виновата во всём, что я с тобой сделаю! — Зло рявкает за моей спиной.

Я сжимаю ручки дверцы ещё сильнее. С яростью. А после дёргаю на себя и сажусь в салон.