Одиночки

44

Лара

Если первый поцелуй Дениса был похож на первую пробу только что сваренного варенья, когда оно ещё горячее и обжигает губы, — боже, ну и ассоциации у меня, я же сроду не варила варенья! — то второй напоминал жадное и долгожданное поедание свежих ягод. Когда берёшь полную ладонь земляники — и в рот, чтобы сладость и свежесть этой ягоды заполнила тебя до краёв. И за уши от этой вкусноты не оттащишь.

Так и мы с Денисом — целовались самозабвенно, сжимая друг друга в объятиях, и не было ни сил, ни желания прекратить это безумие. Да и зачем? Сумерки, а мы в кустах. Никто не узнает и не увидит, как я, Лариса Алексеевна, серьёзная женщина, репетитор по истории, с широко закрытыми глазами целую парня на десять лет моложе себя. Да и кто рассмотрит сейчас и здесь наш возраст? Не знаю, как Денис, а я не взяла с собой паспорт.

Честно говоря, раньше я не любила целоваться. Всегда считала это не слишком приятным и чересчур слюнявым занятием. Но Денис… Это что-то невероятное! Он делал это так потрясающе вкусно, что в один прекрасный момент я неожиданно для самой себя обнаружила свой язык глубоко в его рту — но ещё более неожиданным было то, что мне это нравилось.

В мозг плеснуло эйфорией, я сильнее вцепилась в плечи Дениса одной рукой, а второй провела вниз, расстёгивая его тонкую ветровку, чтобы добраться до тела под ней. Горячего и твёрдого тела, вызывающего определённые и не самые приличные ассоциации…

Денис не отставал от меня. Нет, даже больше — я, в отличие от него, по крайней мере не стала лезть рукой под футболку. Он же запустил ладонь в вырез моей кофты, а потом отодвинул в сторону тонкое кружево белья — и погладил вершинку груди.

От контраста нежности моей кожи и шершавости его пальца меня тряхнуло, я всхлипнула — и слегка прикусила Денису губу.

— Лар, — засмеялся он и попытался отстраниться, но я прижалась теснее. — Чёрт… Надо домой… Но можно я тебя ещё разок поцелую?

— Можно, — почти прохрипела я — и меня вновь будто внутрь смерча закрутило. Только теперь каждое движение языка и губ Дениса сопровождалось нежным поглаживанием моей груди, а уж когда он сжал сосок и начал перекатывать его между пальцами, у меня и вовсе подкосились ноги.

Нет, это был не оргазм, но что-то очень, очень близкое.

И в этот момент я, видимо, совсем потеряла способность соображать. Денис явно решил, что хватит, иначе придётся располагаться прямо на майской травке — а земля-то холодная! — и перестал меня целовать и обнимать. Думал, что я отойду в сторону, как приличная женщина, но я, кажется, перестала быть приличной.

Когда успела только?..

— Лара?..

Ух, сколько недоумения было в его голосе, когда я медленно опустилась на корточки.

— Что… — вновь попытался сказать что-то Денис, но захлебнулся собственными словами — потому что я положила ладони на его пах и погладила напряжённую плоть поверх плотной ткани джинсов.

Нет, так не пойдёт. И мне неудобно, и ему тесно.

Повезло — пояс Денис не носил, так что мне нужно было лишь расстегнуть пуговицу, спустить вниз язычок молнии, точно так же поступить с трусами — и получить в своё полное распоряжение кое-то очень интересное, большое и твёрдое.

В этот момент Денис вновь попытался что-то сказать, но у него опять не получилось, а всё потому, что я как раз открыла рот, высунула язык — и провела его кончиком прямиком по уздечке члена. Видно было, разумеется, плохо — в кустах-то фонарей нет, — но небо ещё не совсем потемнело, так что очертания и размеры рассмотреть я могла.

— Б**дь… — выдохнул Денис, и это был первый раз, когда я услышала от него матерное слово.

— Ничего подобного, — пробормотала я, но вопреки своим словам, широко раскрыла рот — и в этот раз досталось не только уздечке. Начала я с неё, но двинулась дальше и облизала член до основания.

Денис задрожал — подозреваю, что не от холода, — и я наконец перестала церемониться.