Однажды, 31 декабря, или Вы не заняты?

Глава 3

Витя снова потянулся к ее уху.

— А чего вы ссоритесь?

— Разве? — удивилась Ната.

— Ага. Мама с папой тоже так разговаривали. А потом они развелись. Но ведь вы с дядей не женаты.

Вот, значит, как они смотрятся со стороны! Глупо. И правда, чего им делить? Жизнь сложилась так, как сложилась. Неизвестно еще, согласился ли бы кто-то другой вести их в поликлинику. Ведь Шугаев явно планировал завершить рабочий день, пока Витя не привлек его внимание.

Рената глядела в зеркало до тех пор, пока мужчина не посмотрел на нее.

— Извини. И спасибо, что не бросил нас в беде.

Тот пожал плечами.

— Я ничего особенного не сделал. Пока.

— Меня Витей зовут, — неожиданно представился племянник. — А вас?

— Марат. Приятно познакомиться.

— А вы стоматологов боитесь?

— Честно?

— Можете не отвечать, — вздохнул Витя.

Больше они не разговаривали. Нате пришлось сознаться себе, что ее ужасно интересуют подробности жизни Марата, хотя раньше она избегала любого упоминания о нем. Противоречие если и смущало, то не гасило любопытство. Вот только расспрашивать в подобных обстоятельствах… Разве что представить себе, что они — просто бывшие одноклассники. Тогда точно станет проще разговаривать. Над этим стоило подумать.

Остановившись у поликлиники, Марат обернулся к пассажирам.

— Каков план?

Рената постаралась, чтобы в голосе не слишком чувствовалось разочарование от предстоящего расставания, и сказала то, что посчитала должным:

— Сколько с нас?

Несколько секунд, пока Шугаев буравил ее взглядом, девушка пыталась предположить, что он ответит. Даже дыхание задержала.

— Считай, что я этого не слышал.

— Ладно, — тотчас согласилась Ната. В этот миг она почему-то чувствовала себя предательницей. Странное чувство, если учесть, что предателем оказался Марат. Правда, это было давно. И, возможно, к лучшему. Хватит вспоминать о прошлом. Нужно думать о мальчике. — Что касается плана: мы идем к врачу. Не знаю, насколько все затянется, но если бы ты мог подождать…

— Дядя Марат, вы не могли бы подождать нас у стоматолога?

Шугаев взглянул на Витю понимающим взглядом и кивнул.

— Правильно. Мужские дела должны решать мужчины. Только не зови меня дядей. И лучше на «ты».

— Договорились, — сразу повеселел Витя.

Чему обрадовалась Ната, она и сама не знала. Это просто случилось.

Возле нужного кабинета никого не оказалось, что вполне объяснимо. Все готовятся сесть за стол. Только доктора на рабочем месте не оказалось.

Рената не успела открыть рот, как Марат уже усадил их на диванчик у двери и отправился на поиски. Пока он отсутствовал, девушка прижимала головку страдающего от боли племянника к своему плечу. Тот сморщил лицо, прижал ладошку к больному месту, но сидел тихо. Маленький мужчина. Сейчас он напомнил Нате ее отца. Жаль, что родители сейчас не дома. Хотя, неизвестно, что стало для них настоящим домом — квартира, в которой сейчас жили они с Ритой и Витей, или станция на далекой Антарктиде. Самоотверженные метеорологи почти не приезжали в родной город.

Шугаев вернулся довольно быстро и не сам — привел что-то дожевывающего стоматолога. Видно, поднял того из-за стола.

Доктор распахнул дверь и жестом пригласил войти маленького пациента.

Витя ухватился за руку Марата. Мужчина взглядом попросил Нату остаться в коридоре.

Что же, если племянник доверяет Шугаеву…

Девушка не стала препираться и снова села на диванчик, принялась разглаживать на детской курточке складки. Волнуясь, потянулась к сумке в поисках мобильного, чтобы отвлечься и не прислушиваться к происходящему за дверью. Однако поиски ни к чему не привели — сотовый, видимо, остался в прихожей.

Почему там так тихо? Не слышно ни бормашины, ни разговоров. Может, ей стоит посмотреть, что они там вытворяют с ребенком?

Однако Рената вспомнила взгляд Марата и то, как Витя ухватился за него, и решила довериться чутью мальчика.

Спустя двадцать минут — неужели так мало?! — из кабинета вышел улыбающийся племянник и прошепелявил:

— Хочу курицу, пирог и салат.

— Я бы тоже не отказался, — провозгласил за его спиной Шугаев. — Все силы на созерцание стоматологического кресла ушли.