Ожидание

4

Мелли бодрствовала в сгущающейся тьме, не в силах уснуть, хотя усталое тело властно требовало отдыха. Ночь выдалась душная; занавески, несмотря на настежь открытое окно, едва колыхались в тишине. Лежащий рядом мужчина шевельнулся во сне.

Лицо его терялось в полумраке. Тонкая простыня драпировала бедра, оставляя открытым торс. Мелли, едва касаясь, провела пальчиками по изгибу широких плеч, вниз по поросшей волосками груди до упругого живота. Кожа на ощупь казалась атласной. Дик снова заворочался, придвинулся ближе, и она убрала руку.

Это не сон, а явь. К добру или нет, но Дик Грейсон стал ее возлюбленным. Словно для того, чтобы убедиться в реальности происходящего, Мелли вновь и вновь мысленно возвращалась к происшедшему.

Не отрываясь от ее губ, Дик каким-то непостижимым образом избавил ее от влажного купальника: Мелли так и не успела осознать, как это вышло. С невнятным горловым звуком Дик опустился на колени и долго, жадно разглядывал обнаженное тело, от чего Мелли бросало то в жар, то в холод.

Доктор Мюррей, благоразумная, рассудительная особа, непременно встревожилась бы, прочитав в неправдоподобно синих глазах первобытную страсть, но охваченная безрассудством Мелли упоенно предвкушала продолжение. Тело ее словно оживало под взглядом Дика; по жилам разливалась огненная лава.

– Ты прекрасна, – хрипло выдохнул Дик.

– Я очень давно этого не делала… – призналась Мелли, понимая, что вот-вот утратит силы рассуждать здраво.

– Как давно?

– Очень давно.

– Тогда нужно, чтобы сегодняшний вечер с лихвой оправдал ожидание столь долгое, верно? – ласково прошептал Дик.

Мелли молча кивнула в знак согласия. Дик растянулся рядом с ней на кровати. Каждое прикосновение к его телу сводило Мелли с ума. Она со стоном запрокинула голову и яростно потребовала:

– Поцелуй меня!

Дик припал к ее губам с такой неистовой силой, что Мелли поневоле откинулась на подушки, чувствуя приятное головокружение. Последним усилием воли она обвила руками его шею и, выгнувшись всем телом, прильнула к Дику. Ей отчаянно не хватало воздуха, дыхание вырывалось с трудом.

– До чего ты красив, – прошептала Мелли, едва Дик коснулся языком изящного изгиба плеча.

– Так ты полюбила меня за смазливую физиономию? – Голос его звучал приглушенно: ладони упоенно ласкали округлую грудь.

– Думаю, все остальное тоже ничего себе, но пока судить не берусь.

Мелли умолкла на полуслове, задохнувшись от восторга: губы Дика сомкнулись на упругом розовом соске. Новое, небывалое ощущение сводило с ума. Она пылала огнем, а пламя зажег Дик! Ладони Мелли легли ему на плечи, жадно скользнули ниже, лаская спину. Послышался треск рвущейся ткани, и Дик резко поднял голову.

Он рывком поднялся на колени и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Эти неловкие, лихорадочные движения волновали Мелли куда сильнее, нежели превосходно отрепетированные любовные сцены с участием того же человека, виденные на экране. Выругавшись сквозь зубы. Дик сдернул рубашку так, что оставшиеся пуговицы разлетелись во всех направлениях. Нет, это не слащавая манерность киногероя-любовника; это требовательная, стихийная, сметающая преграды страсть.

Мелли потянулась к пряжке на его кожаном ремне. Рванув молнию, она украдкой бросила на Дика жаркий взгляд из-под ресниц. Взявшись пальчиками за пояс, Мелли приподнялась на кровати, прижавшись тугими округлыми грудями к его упругому животу. Силы вдруг оставили ее, и, если бы Дик вовремя не подхватил Мелли, она бы беспомощно рухнула навзничь.

– Я вся дрожу.

– Не ты одна. – Улыбка его ласкала и завораживала.

– Надеюсь, с остальной одеждой ты управишься сам, потому что руки меня не слушаются. – Мелли жадно всматривалась в его лицо, впитывая каждую деталь. Как хорошо, что самые жаркие взгляды ожогов не оставляют! Еще не хватало настроить против себя продюсера! Она издала смешок.

– Что тух смешного? – хрипло осведомился Дик. Он запустил свободную руку в волосы Мелли и притянул ее голову к себе. Изящный изгиб шеи сводил его с ума. Со стоном Дик подался вперед и ощутил на языке нежный привкус ослепительно белой кожи. Губы его скользили все ниже, и все ниже опускались тела; и вот, наконец, Мелли оказалась распростертой на кровати.

Дик поднялся на колени и отстранился. Сердце Мелли дрогнуло. Но тревожилась она напрасно: Дик лихорадочно избавлялся от одежды. Через секунду он уже упоенно ласкал ее покорное тело, с каждой минутой становясь все смелее, пока она не взмолилась об освобождении. Дерзкие пальцы на мгновение замерли, и Дик заглянул в лихорадочно разрумянившееся личико.

– Мне нужно видеть тебя.

Сапфировая синева его глаз растворялась во тьме расширенных зрачков. В них читался восторг и торжество, и Мелли захотеть закричать, давая выход ликующей радости. Возможно, она и впрямь не сдержала крика. Ощущая пульсацию его естества, Мелли самозабвенно обвила Дика ногами. Соединение свершилось: два тела слились в одно. Первый ее отклик был неуправляем и неистов, но постепенно Мелли подстроилась под ритм, заданный Диком.

– Вот так, не спеши, – хрипло поощрял Дик.

Он призвал на помощь все самообладание: в крови полыхало пламя, в ушах стоял оглушительный звон, но можно ли испортить мгновение столь редкое?.. Выдержка окончательно ему изменила, когда Мелли приподнялась и обхватила губами плоский мужской сосок. С глухим стоном он вошел глубже в жаркое лоно, ведя обоих к яростному, конвульсивному освобождению.

– Ну, как тебе?

Похоже, Дика и впрямь интересовало ее мнение.

– Чудо, да и только, Дик! – Нетрудно было понять, что владелец обожает каждый сверкающий дюйм своей сорокавосьмифутовой яхты. Дик Грейсон показывал Мелли «Дженнифер», и за ласково-небрежным тоном скрывалась законная гордость.

Некоторое время Дик пристально вглядывался в лицо собеседницы и наконец, позволил себе расслабиться. Мелли решила, что испытание она выдержала.

– Вот выйдем на простор, и ты поймешь, что такое плавать под парусом, – пообещал Дик.

Его энтузиазм заранее подкупил бы любого, однако же, когда белые паруса заполоскались на ветру, Мелли испытала доселе неизведанное чувство благоговения и восторга.

Вскоре Дик присоединился к ней на корме. Непривычная к качке, Мелли ухватилась за его руку, чтобы не упасть, и осторожно шагнула вперед.

– Невероятно! – прокричала она, смеясь. Глаза ее искрились восторгом.

– Это мой дом, – просто сказал Дик. – Только здесь я ощущаю себя на свободе.

Мелли нахмурилась: на миг она почему-то почувствовала себя чужой на яхте, которая стала Дику домом. Она пожала плечами, гоня невеселые мысли. Зачем портить такой замечательный день? На сегодня Дик принадлежит ей. Работа поглощала всю его энергию, и Мелли дождаться не могла выходных. А теперь, оказавшись на палубе, она мечтала остановить мгновение. Мелли втайне порадовалась, что Кэрол отклонила приглашение Дика, и от души надеялась, что ничем не выдала неудовольствия, когда Дик позвал и сестру.

С самого начала Мелли снедала тревога: пожалуй, привязанность к Дику Грейсону трудно будет преодолеть, когда пробьет час разлуки. Она решительно оттеснила удручающую мысль в глубины подсознания. Каждый день они встречались на съемках, но Дик неизменно держался с вежливой отчужденностью. Нет, Мелли вовсе не хотелось стать мишенью для сплетен и скабрезных анекдотов, и все-таки ситуация ее не радовала. Когда Мелли пересказывали очередную сплетню касательно того, с кем встречается Дик, ей хотелось закричать: «Нет, он не с ней, он со мной!» Она ужасалась собственной безнравственности: ее словно подменили!

Довольная уже тем, что летит по белопенным волнам, Мелли молча прильнула к любимому. Впервые за много дней напряжение, подчинившее все его существо, отчасти схлынуло. Дик безжалостно изнурял себя работой; Мелли уже знала, что выносливость его не ведает границ, и все-таки не могла не посетовать в душе на подобное самоистязание. Мыском босоножки Мелли задумчиво чертила на палубе замысловатый узор. Эта яхта – не игрушка богатого бездельника. Надежное, добротное судно, способное бороздить океаны!

Трюм был обустроен крайне рационально и опрятно. Отделка отличалась безупречным вкусом, не допускающим вульгарных излишеств.

Суперсовременные приборы – и поистине спартанская простота обстановки. Дик Грейсон на поверку оказался совсем иным, нежели представлялось на первый взгляд…

Когда Мелли предложила приготовить ланч, Дик потешно изобразил ужас.

– Не тревожься, – успокоила она, не поддаваясь на провокацию. – Самый мой амбициозный проект – это нарезать хлеб и состряпать салат. Не всем же быть гениальными кулинарами!

– Ваши таланты лежат в иной области, доктор, – поддразнил Дик, отвешивая Мелли звучный шлепок.

– Негодяй, – проворковала она, исчезая в камбузе.

– Вот поэтому я тебе и приглянулся, – фыркнул Дик вслед.

Весело напевая под нос, Мелли готовила салат. Последние три недели были самыми счастливыми в ее жизни. Несмотря на обуревающие душу страхи, несмотря на резкие перепады настроения, что совсем не отвечало ее характеру, Мелли ни за что не стала бы менять ход событий, толкнувших ее в объятия Дика Грейсона.

Спустя полчаса она поднялась на палубу с подносом. Дик тихонько присвистнул.

– Я потрясен.

– На это я и рассчитывала.

Путешественники с удовольствием подкрепились.

– Еще? – Дик потянулся к полупустой бутылке сухого вина.

– Пожалуй, хватит. А то я, чего доброго, засну: надышалась океанским воздухом, а тут еще вино… А ты всегда плаваешь один? – полюбопытствовала Мелли, откидываясь на шотландский плед и прикрывая глаза от солнца.

– Как правило. Наслаждаюсь иллюзией свободы. Я сам решаю, куда плыть и зачем. Единственное условие – остаться в живых. В этом мой долг перед кинокомпанией, знаешь ли. Наедине с океаном я яснее вижу будущее.

Мелли перекатилась на живот и подперла кулачком подбородок.

– И куда же подевался Дик Грейсон, мировая суперзвезда с роскошными автомобилями, модными клубами и еще более модными подружками?

– Надеюсь, когда я выйду из роли, публика проявит ко мне больше снисхождения, чем ты.

– Я не про фильмы, – поспешно поправилась Мелли. Она поднялась на колени и обхватила ладонями его бедра, чуть выше того места, где бахрома укороченных шорт открывала загорелую кожу. – Просто тот Дик Грейсон, которого знаю я, несовместим с тем, о котором пишут бульварные журналы. Я просыпаюсь ночью и гадаю: что такого нашел во мне Дик Грейсон? Мне нравится мой Дик, – робко призналась она. – Ужасно нравится!

Наступила тишина. Мелли прикусила губу; ей отчаянно хотелось видеть выражение его лица, но в глаза било солнце. Сердце ее бешено стучало. Их отношения были проникнуты теплом и любовью. Они много смеялись, наслаждались близостью, но Мелли отчетливо осознавала: роман этот существует только в настоящем, опоры у него нет и будущего – тоже.

И, хотя эта мысль причиняла боль, Мелли смирялась с ней, потому что любила. Ох, надо бы проверять слова, идущие прямо от сердца, еще до того, как они сорвутся с губ! Неужели Дик испугается, отстранится?

Дик притянул ее ближе и усадил к себе на колени. Губы изогнулись в лукавой усмешке, лицо сияло торжеством. Мелли обвила его рукою за шею и впервые позволила себе надеяться. Может, у них и впрямь есть будущее?

– Ты же знаешь, я не люблю выставлять чувства напоказ. – Дик улыбнулся: он тоже вспомнил их первую встречу в ресторане. Посерьезнев, он добавил: – На самом деле я тебя совсем не знаю, верно? Но то, что я уже узнал, мне очень и очень нравится.

Бесспорно, Дик неотразим, но по отношению к ней не прибегает к дешевым трюкам обольщения, не осыпает комплиментами, не торопит события. Словом, предоставляет ей свободу действий. Мелли отлично понимала, откуда эта опасливая осторожность; ведь она и сама испытывала нечто подобное.

– Про тебя я могу сказать то же самое. – Прошлое вдруг превратилось в зияющую пропасть. Сможет ли она поделиться пережитым с кем бы то ни было, пусть даже с Диком?

– Я ужасно скучал по тебе на прошлой неделе – с тех пор, как переселился на борт «Дженнифер», – признался Дик.

Мелли просияла.

– А я твоего отсутствия и не заметила.

– Лгунья, – выдохнул Дик, целуя ее в щеку. – Ты знаешь, что Саймон от тебя без ума?

– Саймон?

– Ну, тот славный парнишка, писатель, симпатичный, если не считать усов, которые он упорно отращивает. Наберись мужества, Мелани: бедняга хвостом за тобой ходит, точно преданный спаниель. Даже спросил меня, есть ли у него шанс.

– Что?!

– Мне произнести по слогам? Парень от тебя без ума.

– И что ты ответил? Ты сказал ему?.. – встревожилась Мелли, судорожно вспоминая, не скомпрометировала ли себя чем-нибудь.

Лицо Дика исказилось. Хотя с какой стати ему злиться, даже если она и не желает афишировать их отношения? Не сам ли он старается сохранить роман в секрете? В горькие минуты Мелли думала про себя: ничего удивительного, ведь она не из тех женщин, что украсили бы его «имидж». И стыдилась подобных мыслей, поскольку знала: Дик вовсе не тщеславен.

– А что я должен был сказать? – рявкнул он. – «Ни малейшего шанса у тебя нет, потому что дама спит в моей постели»?!

Мелли раздраженно фыркнула.

– Так что ты сказал бедняжке Саймону?

– «Бедняжка Саймон»! Мужчины терпеть не могут подобных эпитетов, – сообщил он. – Слишком по-матерински звучит. В буквальном переводе это значит: «У тебя нет ни шанса, рохля несчастный».

– Если ты сейчас же не ответишь на мой вопрос, я сброшу тебя за борт! – пригрозила Мелли.

– Слова, слова… Ну, хорошо, хорошо! – уступил Дик, закрывая голову от ее кулачков. – Я был вежлив и тактичен.

– В первый раз в жизни…

– Но не стал его поощрять.

– Неужели ревнуешь? – недоверчиво осведомилась Мелли.

Дик пожал плечами, но, к ее вящему удовольствию, отрицать не стал.

– Откуда мне знать, может, ты сама втайне по нему вздыхаешь? Думаешь, мне приятно, если восторженный юнец принимается разглагольствовать о достоинствах моей дамы? Дескать, какие у нее стройные ножки или как она добра к зверушкам и детям. Полагаю, я выказал завидную сдержанность, но недвусмысленно дал понять, что у упомянутой дамы серьезные намерения по отношению к другому человеку.

– Дать бы тебе по шее! Ты и впрямь сказал: «серьезные намерения»?

– Именно так и сказал, – подтвердил он. – А вот по шее бить меня не надо.

– Тебе разве не полагается стоять у руля? – изумилась Мелли, когда пальцы Дика скользнули под ее футболку.

– Я мечтал об этой минуте всю неделю, – простонал Дик. Он уложил Мелли на плед; от испепеляющего взгляда синих глаз ее сердце беспомощно затрепыхалось, точно пойманная пташка.

– Тогда зачем ты пригласил Кэрол? – обиженно полюбопытствовала она.

– Милая, ненаглядная моя Мелани, – рассмеялся Дик, стягивая с нее футболку. – Я просто соблюдал приличия. У Кэрол достаточно такта, чтобы отказаться.

– По-твоему, она знает? – Мелли попыталась встать, но сильная рука удержала ее на месте. – Сестра так редко бывает дома, и, мне катилось, мы ничем себя не выдали… – Дик расхохотался, и она умолкла на полуслове. – Я ведь только о тебе думаю. Для тебя важно сохранить роман в тайне…

– Что до меня, пусть хоть весь мир узнает о моих к тебе чувствах.

– Да?

Мелли невольно пожалела, что не услышала об этом раньше. Лицо Дика казалось непроницаемой маской; роковой ошибкой было бы усмотреть в его словах то, что Мелли отчаянно хотелось услышать. Дик уловил ее замешательство.

– Я не делаю личную жизнь достоянием общественности. Нельзя переступать известную черту, иначе журналисты съедят тебя живьем. Или, чего доброго, я сам поверю в газетное очковтирательство. Насмотрелся я на жертв рекламы: жалкое зрелище, поверь мне. Не пойми меня превратно, я не настолько заносчив, чтобы порочить прессу. Ребята зарабатывают на хлеб, а я только в выигрыше. Я играю в азартную игру, но по своим правилам. Снимайте меня сколько угодно, но только не здесь, не на палубе. Студия вольна распространять любые слухи обо мне и моей предполагаемой подружке. Я готов позировать для журнальной обложки, но фотографии, на которой я запечатлен с любимой женщиной, они не получат. Я поеду в турне, я разрекламирую наш новый фильм, но чем я занимаюсь по окончании рабочего дня и с кем – это мое личное дело. – Дик лукаво усмехнулся. – По Крайней мере, здесь нам не приходится опасаться скрытой камеры.

– Может, где-нибудь там, наверху, летает спутник? – Мелли описала рукою широкую дугу. – Незримые окуляры следят за нами днем и ночью… – Она пыталась отшутиться, но как сохранить самообладание под этим жадным, требовательным взглядом, что скользит по ее полуодетой фигурке? Мелли ощущала легкое покалывание – преддверие жгучих ласк.

– Пусть себе наблюдают! Я и без помощи камер запомню, как ты выглядишь в солнечном свете. Я отмечу каждую деталь, а потом, когда мы займемся любовью под луной, сравню эффект.

– Ах вот что ты задумал! – Ладошки Мелли легли на его бедра. Она вовсе не собиралась разыгрывать недотрогу, тем более что обещание в голосе Дика будило в ней лихорадочный трепет.

– Многое зависит от твоего согласия, – признал он хрипло.

– Меня не так уж трудно уговорить… – Жадный поцелуй оборвал фразу на полуслове.

На обратном пути Дик заставил спутницу надеть спасательный жилет: океан слегка разыгрался. У Мелли потеплело на душе: она чувствовала, что ее опекают и лелеют, и ощущение это было странным и непривычным. Мужчины, как правило, не видели необходимости опекать Мелли, которая казалась слишком уверенной в себе, слишком хладнокровной, чтобы относиться к ней по-рыцарски.

– У меня на борту бесценное сокровище, и я боюсь за него, – признался Дик, и «сокровище» вспыхнуло от удовольствия.

Дик взял курс к берегу. Шторм усиливался, истер заметно крепчал, и даже Мелли, новичок и морском деле, смогла по достоинству оценить, сколь ловко Дик обошел песчаную мель, едва различимую в завихрениях пены.

Всю дорогу к коттеджу Кэрол Медли благополучно проспала на заднем сиденье машины. Проснулась она, когда тишину салона взорвало гневное восклицание Дика. Мелли выглянула в окно, недоумевая, что привело его в такую ярость. Небольшую парко-ночную площадку перед коттеджем загромождали машины; толпы людей с кинокамерами и микрофонами осаждали веранду.

– Оставайся здесь! – мрачно распорядился Дик, притормаживая у алого лимузина. Он с досадой ударил кулаком по сиденью. – Стелла! Я мог бы и догадаться!

Мелли и не подумала подчиниться. Она во все глаза смотрела на спутника и не узнавала его: и куда только подевался нежный влюбленный? Словно по волшебству Дик перевоплотился в представительного режиссера. На Мелли никто не обратил внимания, но появление Дика Грейсона вызвало фурор.

– Дик! Мистер Грейсон, вы знали про роман Мюррей и Марли? Как долго он тянется?

– Дик, это правда, что вы свели их? Говорят, вы сами безнадежно влюблены в Мюррей?

– Верно ли, что у Мюррей два любовника – вы и Марли?

– Правда ли, что Рекс согласился продюсировать вашу картину на условии, что Мюррей получит главную роль?

– Дик угрюмо проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на крики и вопли. Под нос ему совали микрофоны; актер с легкостью отметал их в сторону – сказывалась многолетняя практика. Мелли буквально наступала ему на пятки, панически боясь отстать.

Впервые Мелли по достоинству оценила актерское мастерство сестры. Спокойная и невозмутимая, Кэрол застыла на пороге, снисходительно улыбаясь беснующейся толпе. На лице ее не было и следа макияжа; в белой футболке и полинявших хлопчатобумажных брюках она составляла разительный контраст с женщиной в роскошном вечернем платье, которая уже поднялась на верхнюю ступеньку. Сама естественность, сама простота – против чар искушенной, разряженной сирены. Кого же предпочтут мужчины? – задумалась Мелли, глядя на происходящее. Как знать? А кого бы предпочел Дик?

– О, Дик! – Выразительное грудное контральто нарядной дамы привлекло внимание всех тех, кто еще не узнал о прибытии актера. Пышная грудь, стянутая алым бархатом, драматически вздымалась. – Не могу поверить, что и ты участвовал в заговоре!

Дик одним взглядом оценил ситуацию.

– Привет, Стелла, – сухо отозвался он. – В гости явилась?

Карие глаза певицы мстительно сощурились.

– Я хочу, чтобы весь мир узнал, какая бессердечная, гнусная интриганка украла моего мужа! – Она метнула на Кэрол испепеляющий взгляд.

Мелли задохнулась от гнева, но, к превеликому ее изумлению, взрывная, своенравная Кэрол не удостоила соперницу ответом, и по-прежнему на губах ее играла загадочная улыбка сфинкса.

– Полагаю, основную мысль народ уже уловил, – отозвался Дик. Его угрожающий взгляд не сулил ревнивице ничего доброго. – Скоро ли выйдет твой новый альбом, а, Стелла? – полюбопытствовал актер. – Не многовато ли бесплатной рекламы для одного дня? – добавил он вполголоса, чтобы не услышали репортеры.

Стелла расхохоталась, запрокинув голову и встряхнув гривой огненно-рыжих волос.

– Дик, котик, не тревожься. Я уже ухожу. Мерзавка свое получила. Видишь ли, я предпочитаю сама бросать мужчин, а не наоборот. – Певица обернулась к Кэрол, голос ее прямо-таки сочился ядом. – Мне отчасти жаль тебя, бездарная вешалка! – Отлично поставленный голос разносился над толпой; теперь любопытным не приходилось напрягать слух, чтобы уловить, о чем шепчутся две звезды. – Потаскушек, которые умеют играть, только опрокинувшись на спину, до черта. Спустя пару лет, о тебе забудут даже газеты, а мой голос по-прежнему останется при мне. Только не жди, что Рекс станет осушать твои слезы, потому что надолго удержать его ты не способна.

Тишина стояла гробовая.

– Вы тоже, как выяснилось.

Мелли захотелось зааплодировать. Кэрол развернулась и величаво, словно королева, удалилась в коттедж. Обиженная, что последнее слово осталось не за ней, Стелла прокричала ей вслед длинную фразу, сплошь состоящую из выражений, в устах дамы неуместных. Дик наклонился к певице и тихо шепнул ей что-то на ухо.

Слова его возымели желаемый эффект. Стелла грациозно спустилась по ступенькам, задержалась перед кинокамерами и двинулась прочь в сопровождении двух грозных телохранителей. Мелли неожиданно оказалась с певицей лицом к лицу. Резкий, приторный запах духов ударил в нос, и Мелли непроизвольно поморщилась от отвращения. Стелла смерила ее взглядом.

– А вы кто такая?

– Как вы смеете говорить гадости о моей сестре?!

Голос Мелли не отличался особой силой, но по воинственной позе нетрудно было заключить: спектакль еще не закончился. Толпа жадно придвинулась ближе.

– Мелани, не надо. – Это подоспел Дик.

Но Мелли уже разошлась не на шутку, предупреждениям внимать не желала и резко стряхнула с плеча его руку.

– Да у моей сестры в одном мизинце больше таланта, чем у целой стаи таких, как вы!

Певица презрительно оглядела стройную фигурку в потертых джинсах и футболке. Щеки Мелли полыхали гневом, ясная голубизна глаз потемнела до оттенка грозового неба.

– Это твоя подружка, Дик? – Одна подведенная бровь снисходительно поползла вверх.

– Заткнись, Стелла! – рявкнул Дик. – Пойдем, Мелани. Шоу окончено, ребята.

Мелли одарила его негодующим взглядом. Да что он о себе возомнил? Ишь, распоряжаться вздумал!

– Вы сестра Кэрол Мюррей? – Вспышки камер на мгновение ослепили Мелли. – А с Диком вы, в каких отношениях?

Мелли выставила вперед ладонь, пытаясь защитить глаза от вспышек блицев. Дик снова попытался увести ее в дом, и на этот раз она возражать не стала, поскольку поняла – увы, слишком поздно! – что своим вмешательством только ухудшила дело.

– Где вы живете, Мелани?

– Здесь… я живу здесь, – пролепетала она. Толпа придвигалась все ближе. Происходящее напоминало ночной кошмар.

– Так вы живете здесь с двумя очаровательными девушками, мистер Грейсон? Как мило. – Дорогу Дику преградил коренастый репортер. На виске у многострадального любимца публики пульсировала жилка; он мрачно взирал на проныру сверху вниз, не говоря ни слова. – А Мелани тоже участвует в сделке? Ее включили в договор, когда Марли взялся финансировать фильм? Не могу сказать, что я вас осуждаю… – Договорить он не успел, так как кулак Дика опрокинул его на землю.

Дик обернулся к Мелли, подхватил ее, перебросил через плечо и взбежал на крыльцо. Потрясенная Кэрол распахнула дверь – и поспешно заперла ее за вошедшими.

Она молча переводила взгляд с мрачного как туча Дика на сестру, беспомощно повисшую на его плече. Внезапно ее разобрал безудержный, истерический смех: не в силах устоять на ногах, Кэрол плюхнулась прямо на пол.

– Ой, не могу, ой-ой-ой, – хохотала она, утирая слезы. – Рекс всегда говорил: ни один актер не умеет управиться с прессой лучше Дика Грейсона. У него… у него такая выдержка, такое хладнокровие! – Кэрол снова зашлась смехом. – Сегодня ты затмил саму Стеллу. Она по гроб жизни тебе не простит!