Глава 19

Бентон Конвей налил в стакан виски. Руки его так сильно тряслись, что графин стучал о край стакана. Одним большим глотком он выпил напиток и налил еще. Он был совершенно разбит, раздавлен.

Он взял полученную от Пакера телеграмму и уже в третий раз перечитал ее. Хантеру и Линетт опять удалось провести его человека. Но самое худшее то, что они побывали в приюте в Батон-Руже и все-таки узнали координаты местонахождения их дочери. Как утверждает Пакер, Хантер и Линетт купили билеты на пароход до Нового Орлеана. К тому же, покупая билеты, Хантер интересовался транспортом, отправляющимся в Техас. Техас! Похоже, они решили отыскать своего ублюдка даже на краю земли! Чего бы это ни стоило!

Конвей знал, куда они едут. Даже кузине Луизе это было неизвестно. Но Бентон несколько лет назад послал в приют своего человека, и тот узнал, где находится ребенок Линетт. У него уже давно имелись сведения, что девочка живет в немецкой семье во Фредериксберге, в штате Техас. Осознавать, что только ему известно, где находится ребенок, жена никогда не найдет его, доставляло Конвею тайное наслаждение. Это Бентон испытывал всякий раз, когда Линетт смотрела на него своим таким холодным, высокомерным взглядом, и повторялось всегда, когда он пытался заняться с нею любовью, но у него ничего не получалось.

Но теперь все изменилось. Вскоре Линетт отыщет проклятого ублюдка и тогда уедет куда-нибудь подальше отсюда с девчонкой и Хантером. А он останется один здесь, будет влачить лишь жалкое существование среди развалин их минувшей, внешне такой благополучной когда-то жизни. Будь она проклята! Будь они все прокляты!

Они отняли у него все! Он их ненавидит лютой ненавистью! Конвей не сомневался, что перед отъездом Линетт и Хантер рассказали все Тиррелам о том, что он сделал. Тиррелы, должно быть, уже повсюду разнесли такую новость.

Где бы он ни появился, всюду за его спиной начинали шептаться люди. Вчера, когда он решил заглянуть к Томпсонам, служанка, открывшая дверь, сказала, что ни полковника, ни его жены нет дома. Но Бентон все понял. Он был уверен, что видел, как на втором этаже отдернулась занавеска. Это сучка Лилибет Томпсон проверяла, ушел ли незваный гость.

Когда Бентон вспомнил о старых друзьях, которые теперь старались избегать его, о местных жителях, смотрящих на него, как на грязь, невольно навернулись пьяные слезы. Какое право все они имеют судить его? Да, он может продать и купить всех их с потрохами! Даже этого чертова полковника-янки.

И в такой момент драгоценная доченька испортила последнюю возможность для него сохранить хорошие отношения с янки, отказавшись выйти замуж за Фаркухара Джонса. Наверняка, сбежав из родительского дома посреди ночи, она остановилась у этой пустоголовой вспыльчивой Мэгги Прескот. А та не соизволила пустить Бентона на порог, чем лишила последней надежды — переговорить с Розмари с глазу на глаз и повлиять на ее решение оставить отца. И хуже того, через две недели родная доченька вышла замуж за жалкого учителишку и перешла от Мэгги Прескот в дом мужа. Розмари вела себя так, будто бы у нее вообще нет ни отца, ни собственного красивого дома. А это, безусловно, только подлило масла в огонь, и его стали обсуждать еще больше, постоянно трепать имя Конвея.

Но никак невозможно наказать Розмари за то, что та совершила. Ничего нельзя сделать, потому что дочь и ее теперешний муж живут здесь же, в таком проклятом маленьком городишке. И они, и Бентон постоянно на виду у всех местных сплетниц и кумушек.

А вот отомстить Линетт и Хантеру — это совсем другое дело. Конвей выпрямился, в глазах загорелись злые огоньки. Линетт и Хантер находятся не здесь, в Пайн-Крике. Никто не наблюдает за ними. Скоро они окажутся в Техасе, где их никто не знает, да и его тоже. Если судить по тому, что он слышал о тех местах, преступления там совершаются на каждом шагу. Одним убийством больше, одним меньше — вряд ли это кто-то заметит, тем более, что убийца сразу же исчезнет. Главное, никто здесь, в Пайн-Крике, никогда не узнает, что он совершил убийство.

В конце концов, именно для такого дела послан Пакер. Но, похоже, Пакер не справился с заданием. И единственная возможность убедиться, что все сделано, как надо, — это выполнить работу самому. Кроме того, будет несказанно приятно спустить курок и увидеть, как умирает Хантер. Конвей злобно улыбнулся. Пропитанный алкоголем мозг причудливо рисовал приятные картины. Хантер корчится на земле, истекая кровью, а Линетт ползает перед ним, Бентоном Конвеем, на коленях и умоляет сохранить ей жизнь.

Конвей открыл ключом верхний ящик стола, достал карту, расстелил ее на етоле. Наливая из графина в стакан очередную порцию виски, он пьяно сощурился и стал изучать маршрут. Склонившись над картой, он водил по ней дрожащим пальцем, выискивая Арканзас и Техас. Если он сразу же отправится в путь, то прибудет на место раньше них. Дорога для Хантера и Линетт будет намного длиннее, хотя, возможно, и намного комфортнее. В Новом Орлеане им предстоит еще дождаться судна до Галвестона. Потом нужно добраться от Галвестона до Фредериксберга. На это тоже понадобится несколько дней. А если с ними поедет и ребенок, которого, по словам Пакера, они взяли из приюта, то путешествие продлится еще дольше.

Если до Техаса скакать верхом, да еще периодически менять лошадей, то Бентон сможет добраться до Сан-Антонио довольно быстро. Тогда все, что останется сделать, это ожидать там появления Хантера и Линетт. Потом, когда они направятся в Фредериксберг, он последует за ними.

Необходимость скакать верхом не радовала Конвея. Он был плохим наездником. Но мысль о возмездии, о наказании Хантера и Линетт, заставила его преодолеть неприязнь к верховой езде и неудобствам пути. Он сможет проделать это.

Внезапно у него появилась цель. Показалось, что найден смысл своей жизни. Хантер и Линетт были источником всех его бед. Если он избавится от них, жизнь снова вернется в нормальное русло. В нем бурлила ненависть, смешанная со страстным желанием мести. Линетт и Хантер сломали ему жизнь, и заплатят за это. Их настигнет кара.

Конвей вскочил из-за стола и быстро вышел из кабинета. Он пойдет сейчас наверх и упакует вещи, а завтра, с рассветом, уедет. Пока он поднимался по лестнице, на его губах играла злорадно-веселая улыбка.

«Скоро я избавлюсь от Хантера Тиррела навсегда», — бормотал Бентон.

* * *

Утром следующего дня Хантер и Линетт, ведя за руки подпрыгивающую между ними Мэри Маргарет Кинан, поднимались на борт большого белого парохода. Хантер решил оставить лошадей в Батон-Руже, объяснив это тем, что путешествовать по морю до Техаса будет намного удобнее без них. Тем более, что сейчас с ними Мэри Маргарет. Да и в Техасе лучше будет нанять дилижанс.

Юная леди была зачарована видом элегантного белого судна. Она бегала всюду, везде заглядывала и все рассматривала, восклицая и замечая малейшие детали, от деревянных завитушек, удерживающих края эффектного брюссельского ковра в главной каюте, до хрустальных канделябров, висящих там же.

— Да, здесь очень красиво, — соглашалась с Мэри Маргарет Линетт, оглядывая комнату, оформленную в бело-золотых тонах.

— А вы будете тут танцевать? — едва дыша, спросила Мэри Маргарет.

— Не понимаю. О чем ты говоришь? — произнесла Линетт недоуменно.

— Я слышала, что по вечерам в этом зале играет музыка и танцуют пары, — продолжала щебетать девочка.

— А-а. Ты интересуешься танцами?

— Очень. Я бы так хотела посмотреть.

— Но сегодня вечером танцев не будет, — заявил Хантер.

— Почему?

— Мы приезжаем в Новый Орлеан слишком рано, еще до наступления вечера, — объявил Хантер, и девочка сразу погрустнела:

— Да?

— В любом случае у меня нет с собой бального платья, — добавила Линетт. — Так что никаких танцев.

Невольно у нее вырвался грустный вздох. Она довольно часто бывала на балах, но очень давно не получала от них удовольствия… уже много лет, с тех пор, как рассталась с Хантером.

Она повернулась к Хантеру и увидела, что он задумчиво смотрит на нее. Линетт догадалась, что он вспоминает о том же: о балах, где они всегда были вместе, о том, как кружились в медленном вальсе или отплясывали быстрые ритмы. Линетт будто бы снова почувствовала обнимающие Руки Хантера, его ладонь, накрывающую ее руку, когда они кружились по залу, пьяные от любви и восторга.

Линетт отвела взгляд в сторону. Внезапно стало нечем дышать. Лучше бы ей не приходили в голову подобные мысли. Хантер больше не любит ее и даже не был бы сейчас с ней если бы не поиски общего ребенка. Та чудесная прежняя жизнь утрачена навсегда. Будет только легче, если она перестанет постоянно ворошить прошлое. Хантер отвернулся.

— Идемте. Кажется, корабль собирается отчаливать, — глухо пробормотал он.

Мэри Маргарет очень хотелось наблюдать, как будет происходить отплытие. Она мигом бросилась вперед. Хантер и Линетт медленно пошли следом за ней. Когда они остановились у трапа, судно дернулось. Поэтому Хантер настоял, чтобы на палубе Мэри Маргарет села на стул рядом с Линетт. Они все вместе стали смотреть, как постепенно уплывают вдаль берега Миссисипи. Но даже тогда девочка то и дело вскакивала со своего места, восклицая от каждого нового вида. Они видели большую груженую баржу, тихо плывущую по реке, мальчиков, удящих рыбу с лодки, взрослых рыбаков, возвращающихся домой.

— Ой, посмотрите, посмотрите! — говорила восторженно Мэри Маргарет, время от времени оборачиваясь к Линетт и показывая пальцем на заинтересовавший ее новый предмет.

— Да. Я вижу.

— О-о, как красиво! Вокруг вода, — ахала она снова.

К концу дня, когда они причалили в Новом Орлеане, Мэри Маргарет все-таки устала и захотела спать.

На следующее утро их ожидало разочарование, потому что пароход из Нового Орлеана в Галвестон отправлялся только через неделю. Но, настроившись на ожидание, Линетт решила использовать предоставившуюся возможность и заказать для Мэри Маргарет три новых платья. Девочка возликовала от идеи «обновить гардероб». Вскинув руки, она с энтузиазмом сжала Линетт в объятиях, когда та предложила за завтраком сходить к здешней портнихе. Ей очень пришлось по вкусу, что два будут обычные платья, в которых можно играть, а третье — муслиновое, предназначается для посещения церкви.

— О, мэм, можно, оно будет желтое? Мне всегда хотелось иметь ярко-желтое платье.

— Если ты так хочешь.

Мэри Маргарет весело захлопала в ладоши.

— А будут на нем рюши? — с сияющими глазенками спросила она.

— Да, конечно! — рассмеявшись, ответила Линетт. — Там будет столько рюшечек и оборочек, что удовлетворит желание любой девочки. Да и ленточек тоже много.

— И ленточки будут подходить по цвету к моим волосам? — поинтересовалась Мэри Маргарет, обсуждая свои будущие туалеты.

Хантер, слушая их разговор, не смог удержаться от смеха.

— Линетт, посмотри, что ты наделала! — дразнил он ее, глядя на них веселыми зелеными глазами. — Девочка становится модницей, как и ты.

Линетт бросила на него шутливо-гневный взгляд, но Мэри Маргарет поспешила защитить свою благодетельницу.

— О-о, нет, сэр! Я даже не могу надеяться стать похожей на миссис Конвей. Она очень красивая.

— Да, — согласился Хантер, улыбаясь серьезному личику Мэри Маргарет. — Она действительно у нас красавица.

Он посмотрел на Линетт, и шутливое выражение на его лице исчезло. Глаза внезапно потемнели и стали блестящими, а Линетт быстро опустила взор и вдруг покраснела.

— Нам нужно идти, Мэри Маргарет, — пробормотала она, вставая. Пока они собирались к портнихе, у Линетт был отрешенный вид, она не взглянула ни разу на Хантера.

Обычно Хантер обращался к ней с излишней вежливостью, граничащей с безразличием, что, как заметила Линетт, бесконечно раздражало ее. Но когда на его лице появлялось определенное выражение или он бросал на нее многозначительный взгляд, Линетт вспоминала о той ночи на пути в Батон-Руж, когда они занимались любовью. Стало ясно: что бы ни говорил Хантер, он все еще желает ее.

В таких обстоятельствах, когда Хантер оказывался рядом, Линетт было очень трудно держать себя в руках и вести себя внешне нормально и спокойно. Появление огоньков в глазах, легкое смягчение губ, интерес к ней — все говорило о его желании, что, в свою очередь, постоянно вызывало у Линетт чувство трепета.

Линетт знала, что из этого ничего не выйдет. Во-первых, Мэри Маргарет была отличной маленькой сопровождающей, которая постоянно присутствовала и спала с Линетт в одной комнате. Но более того, даже если бы не Мэри Маргарет, Хантер никогда бы не позволил себе снова приблизиться к Линетт.

Он ведь так и заявил ей. Но самое ужасное, что Линетт чувствовала: она больше уже не властна над собой и своими желаниями, как и ее спутник.

Невыносимо тяжело все время находиться рядом с Хантером, но не сметь дотронуться до него, обнять или встать на носочки и поцеловать.

Большую часть пути у них сложились ровные, даже дружеские отношения. Они непрерывно находились вместе, часто подшучивали и поддразнивали друг друга, как когда-то раньше. Сейчас, только в последний момент, вспомнив, какие между ними на самом деле взаимоотношения, Линетт остановила себя вовремя, иначе могла сделать или сказать что-нибудь, что смутило бы их обоих.

Создавалось впечатление, что Линетт все больше и больше привязывалась и испытывала постоянную тягу к Хантеру. Она думала, что отчасти это объясняется тем, что последние дни они все время вместе, ожидая в гостинице отправления парохода, им нечем заняться, нечем отвлечься. Поэтому оставалось слишком много свободного времени, что позволило размышлять и вспоминать беспрестанно.

К концу недели Линетт обратила внимание, что Хантер тоже находится в некотором напряжении: выглядит более раздражительным, а линия губ стала жестче. Он все чаще отсутствовал, уходя на длительные прогулки. В поведении появилась какая-то резкость, Даже нервозность. Несколько раз Хантер делал замечания Мэри Маргарет, что та очень шумно играет или задает много бессмыслен-

ных вопросов, потом всегда извинялся, объясняя это тем, что устал от бесконечного ожидания. Но Линетт подозревала, что здесь кроется нечто другое. Наверное, его нервы тоже немного подрасшатались от постоянного давления, неудовлетворенной страсти. Иногда Линетт недоумевала, как им удается справляться с этим во время долгого путешествия в Техас.

По крайней мере, здесь, в городе, возможно уйти из гостиницы. Линетт с Мэри Маргарет посещали различные магазины, а Хантер ежедневно выходил на одну из своих продолжительных прогулок. А чем им заняться на борту корабля по пути в Техас, где будет некуда пойти, кроме одной из кают? Линетт без энтузиазма относилась к перспективе провести всю дорогу, спрятавшись в своей каюте. По мере приближения дня отплытия нервы Линетт становились все напряженнее и напряженнее.

К тому дню, когдалужно было отправляться, и Линетт и Хантер были уже на пределе. Мэри Маргарет, получив свои новые платья, провела полдня перед зеркалом, примеряя снова и снова. Она демонстрировала их Хантеру, который в этот день завтракал с ними в комнате. Она прыгала, хихикала, строила рожи и громко болтала, пока Хантер резко не прикрикнул на нее. После чего девочка сразу затихла, а личико ее погрустнело. Хантер чертыхнулся и встал с места. — Извини, Мэри Маргарет. Я старый неуклюжий медведь, и мне не место сегодня в компании юных барышень.

Потом он ушел и несколько часов не показывался, затем, вернувшись, зашел к дамам.

Когда Линетт открыла дверь, он поклонился, отыскав глазами Мэри Маргарет.

— Я пришел просить прощения за мое ужасное поведение, леди.

Мэри Маргарет, которая после его ухода была сильно подавлена, улыбнулась.

— А я прошу прощения, что была такой надоедливой.

— Ты так считаешь?

— Я знаю, часто это выводит взрослых из себя, — выпалила девочка.

— Не оправдывай меня, — возразил Хантер.

— Правда. Даже папа, бывало, так говорил.

— Не нужно так откровенничать, Мэри Маргарет, — вмешалась Линетт, бросив на Хантера дразнящий взгляд. — Если ты хочешь иметь успех, то должна запомнить одну вещь!

— Какой успех?

— Послушай! Никогда не позволяй мужчине так легко оправдаться.

Мэри Маргарет замерла, стараясь понять, к чему клонит разговор Линетт.

— Намного лучше, — продолжала наставница, — если он побегает за тобой, поумоляет. Затем ты посмотришь на него свысока, примерно вот так, — Линетт постаралась изобразить это, — и скажешь с болью в голосе: «Я не уверена, что уже могу простить вас, сэр».

— Вы серьезно, мэм?

— Не слушай ее, Мэри Маргарет, — засмеялся Хантер. — Поверь мне, так ты не завоюешь ни одного мужчину.

— Ах ты, несчастный! — воскликнула Линетт шутливым тоном. — Самый надежный способ вызвать к себе интерес мужчины — заставить немного помучиться. И запомни главное: ничто не делает его таким самоуверенным и самовлюбленным, как то, когда ему быстро уступают.

— Что же вы, леди? Вы собираетесь ополчиться против единственного мужчины, который предлагает отвести вас сегодня вечером на пышный ужин в великолепный ресторан?

— В самом деле?

— Да.

— Можно, я надену мое новое, самое лучшее платье?

Мэри Маргарет последние дни сожалела, что не представлялось случая выйти куда-нибудь в элегантном платье, поэтому сейчас посмотрела на Хантера сияющими, точно звезды, глазами.

— Ну, конечно. Именно это платье ты обязана надеть.

Мэри Маргарет, торжествуя, повернулась к Линетт.

— О-о, мэм, вы хочете…

— Хотите, — автоматически исправила Линетт. Но потом улыбнулась. — Конечно, хочу. Глупо было бы отвергать предложение пышно и вкусно поужинать. В подобном случае леди может простить. Собираемся!

Они тщательно оделись и отправились в ресторан, где прекрасно провели время все втроем. Ужин прошел весело. Когда они, наконец, вышли на улицу, стало довольно темно. Но так как это был все-таки Новый Орлеан, вокруг сновало много народу. Они медленным шагом направились к гостинице, наслаждаясь приятным вечером. Свернули на боковую улицу, чтобы сократить дорогу.

Здесь было совершенно темно, нигде ни единого человека. Линетт и Хантер, увлеченные беседой, ни на что не обращали внимание. Мэри Маргарет вприпрыжку скакала впереди. Продвигаясь вдоль аллеи, они подошли к ведущей вниз лестнице, но как только ступили на нее, из-за деревьев бесшумно метнулась в их сторону темная фигура и с блеснувшим в руках ножом бросилась на Хантера.

К счастью, Хантер краешком глаза успел уловить какое-то движение, поэтому инстинктивно отступил в сторону, успев оттолкнуть и Линетт. Нож только скользнул по его руке, разорвав жакет и рубашку и чуть-чуть поцарапав кожу.

Хантер быстро обернулся и схватил нападавшего за руку. Двое мужчин стали бороться, будто кружась в мрачном, молчаливом танце. Линетт, бесцеремонно отброшенная Хантером, упала на землю. Опомнившись, она закричала и попыталась вскочить на ноги. Но, запутавшись в длинных юбках, некоторое время женщина не могла подняться. Она нетерпеливо рванула подол платья, услышав треск разорванной ткани, но зато благополучно сумела встать на ноги.

Линетт бросилась к мужчинам, но в этот момент ее обогнал маленький разъяренный вихрь, Мэри Маргарет. Девочка с разбегу ринулась на противника и повисла на нем всем своим телом, отчего у незнакомца вырвался громкий возглас. Она, вцепившись пальцами ему в волосы и лицо, царапалась и кусалась. Мужчина заревел, но одной рукой все же оторвал Мэри Маргарет от своей спины и отбросил ее на дорогу.

Из-за этого он потерял равновесие и не успел защититься, когда Хантер ударил его кулаком в живот, отчего нападавший согнулся пополам. Хантер двумя руками схватил руку противника с ножом и с силой заломил назад. Нож отлетел далеко в сторону.

Линетт метнулась туда, схватила нож и побежала к упавшей Мэри Маргарет, надеясь, что Хантер сумеет постоять за себя уже в обыкновенной драке. Она заботливо склонилась над девочкой, помогла ей встать, и они вдвоем пошли к дерущимся.

Хантер и неизвестный были на боковой дорожке и, упав, катались по земле. То и дело слышались удары и взлетали кулаки. Линетт смотрела, пытаясь разобраться, кто где. Сейчас, в темноте, вывалянные в грязи, они почти ничем не отличались друг от друга. Было бы очень к месту — вытащить из кобуры пистолет Хантера и этим положить конец драке. Но мужчины катались так быстро, так тесно сцепились, что казалось невозможным их различить. Линетт не рискнула применить пистолет.

Но вот соперники остановились. Один человек сидел на другом, прижимая к земле руки побежденного. Линетт узнала стройный торс сидящего сверху и облегченно вздохнула.

Она посмотрела на Мэри Маргарет, которая наблюдала за дракой вытаращенными глазами, и попыталась увести ее, чтобы та не видела кровавой картины.

Но Мэри Маргарет упрямо сопротивлялась, оставаясь на месте, вытягивая шею, чтобы Линетт не заслоняла ей вид.

— Нет, подождите! Дайте мне посмотреть, как Хантер его прикончит! — взволнованно говорила она Линетт, совсем не напуганная этим происшествием. — Он просто Бог в драке, правда? Даже мой папа едва ли победил бы такого противника.

Линетт, у которой сердце все еще бешено колотилось, поморщилась.

— Хантер! Хантер! Перестань! Ты убьешь его.

Она подбежала и схватила Хантера за руку, когда тот замахнулся для очередного удара.

— Хантер!

Он взглянул на нее, судорожно перевел дыхание и немного расслабился.

Рука его опустилась, он отпустил воротник рубашки мужчины, голова которого безвольно упала на землю. Хантер встал, откинул со лба волосы и потер лицо.

— Сукин сын! — проредил он. Линетт склонилась над лежащим человеком.

— Ба… да я его видела.

— Видела? — удивленно спросил Хантер. — Кто же он?

— Нет, не говорю, что знаю его. Я не знаю имени. Но мне кажется, он из Пайн-Крика и иногда выполнял кое-что для Бентона. Я видела один раз, как он выходил из кабинета Конвея.

Она посмотрела на Хантера, и на ее лице мелькнула догадка.

— Бентон послал его убить нас?

— Или, по крайней мере, меня. Как я и подозревал. — Хантер пожал плечами. — Ну что ж, думаю, об этом парне нам больше не нужно беспокоиться. Он уже не сможет сесть на корабль, отправляющийся в Техас завтра утром.

— Сколько же людей послал за нами Бентон? — поежившись, спросила Линетт. — Как ты думаешь, нас поджидает еще кто-нибудь?

— По-моему, нет. Иначе нападал бы сегодня не один. Может быть, Конвей решит направить за нами еще наемника, но мы к тому времени будем уже далеко. Не волнуйся!

— Я не могу не беспокоиться.

Линетт вздохнула и обернулась на распростертую в грязи фигуру, которая показалась неестественно тихой.

— Ты не думаешь, что он мертв?

— Нет, — Хантер презрительно усмехнулся. — Негодяям всегда везет. Он мог причинить боль тебе или Мэри Маргарет.

— Он мог убить тебя, — возразила Линетт.

— Нет, — Хантер покачал головой, а потом улыбнулся ей. — Он не очень-то и силен. Так, слабак.

Линетт бросила на него гневный взгляд. Из уголка рта у Хантера сочилась струйкой кровь, щека была поцарапана, а глаз начал опухать. Одна бровь была рассечена, и из ранки по лицу тоже стекала кровь.

Линетт вытащила из кармана носовой платок и принялась вытирать кровь у него с лица. Он присвистнул и схватил за руку.

— Не так сильно! А то ты закончишь дело, начатое им, — произнес он.

— Не хнычь, — состроив гримасу, сказала она, но вдруг увидела разрезанную, окровавленную рубашку, которую мужчина прикрывал до этого рукой.

— Хантер! О-о, Боже мой, у тебя рана. Он порезал тебя.

— Нет, это просто царапина, — возразил он, но Линетт уже разрывала рубашку, открывая рану, затем вскрикнула, увидев, как из нее сочится кровь.

— Хантер!

— Это не так страшно, как выглядит! Просто немного крови.

Хантер посмотрел на Линетт. На войне случались раны и пострашнее. Рана совсем не так сильно болела, как ныли ссадины на лице. Но вид озабоченного лица Линетт и чувство, с каким она нежно промокала кровь, доставили Хантеру удовлетворение.

Осторожно убрав кровь, Линетт увидела, что это не простая царапина, как утверждал Хантер, хотя рана, правда, не большая по размеру и не глубокая. Она облегченно вздохнула.

— И все-таки нужно перевязать. Пойдем. Она обхватила его за талию с противоположной стороны.

— Пойдем домой. Я обработаю рану. Хантер очень осторожно оперся на нее. Это тоже не было необходимостью, но ему показалось приятным. Они медленно двинулись к гостинице. Мэри Маргарет, пританцовывая, следовала за ними. Хантер наклонил голову.

— Опасность позади, Линетт, — убедительно сказал он. — Давай забудем о неприятностях. Просто думай о том, что ждет нас впереди. Мы приедем в Техас, а там наша дочь.

Загрузка...