Огненные Близнецы

5

На следующий день Туся проснулась очень рано.

Спать не хотелось, несмотря на то что она чуть ли не полночи размышляла о братстве, о душе и о том, что ей представился великий шанс изменить свою жизнь в лучшую сторону. Впервые Тусе не хотелось поделиться своими переживаниями с лучшей подругой. Раньше она сломя голову неслась к Лизе, чтобы поведать ей о своих приключениях и посоветоваться. Но теперь ее жизнь наполнилась чем-то иным, казавшимся Тусе гораздо более важным, чем Лиза и все остальное, из чего раньше складывалось ее существование. Она сама не могла объяснить.

В школу идти жутко не хотелось. Чтобы не привлекать внимания Инны Дмитриевны, Туся старалась вести себя как обычно. Она приняла душ, позавтракала, оделась и вышла, взяв сумку с учебниками и тетрадями. Не осознавая этого, Туся выбрала неброскую, скромную одежду: длинную темную юбку и серый джемпер. Вместо своей обычной ярко-желтой шапочки она надела старый белый берет, который выудила из недр шкафа. Подспудно, Туся стремилась быть похожей на тех девушек, которые входили в братство. Судя по их виду, материальные ценности не имели для них ни малейшего значения. Они были счастливы и так, потому что их души озарялись божественным светом. Эти ощущения были еще настолько неясными и зыбкими, что Туся не могла облечь их в слова. Зато чувствовала их все сильнее и глубже. Собрание было назначено на двенадцать часов дня. Тусе нужно было как-то скоротать время. В кино или в кафе идти не хотелось, она догадывалась, что посещение подобных мест не приветствуется в братстве. Поэтому Туся решила просто прогуляться по улицам. Промозглая сырая погода уже не угнетала ее, как раньше.

Тусе захотелось мороженого. Она подошла к ближайшему киоску и уже достала деньги, как вдруг ей в голову пришла мысль: а разрешается ли членам братства есть сладости? Она еще не вполне представляла себе, что греховно, а что нет. Положив деньги обратно, Туся отошла от киоска, решив не рисковать. Ей хотелось как можно быстрее приобщиться к их духовной жизни, стать одной из них, а для этого необходимо было, как минимум, соблюдать все правила и предписания.

К своему великому удивлению, Туся даже не почувствовала никакого разочарования. «Подумаешь, мороженое! — думала она. — На свете есть гораздо более важные и значимые вещи».

Туся продолжала бесцельно бродить по улицам. Ей нравилось, что никто не обращает на нее никакого внимания — настолько неприметно она была одета. А ведь раньше Туся и представить себе не могла, как это можно выйти на люди без макияжа, и предпочитала яркую, даже вызывающую одежду. Она любила быть заметной, ей льстило, что парни выделяли ее из числа других девушек и всегда провожали взглядом.

«И к чему все это привело? — подумала Туся. — Я пыталась покончить с собой, меня чуть не убили, вся жизнь пошла наперекосяк, я не знаю, кому верить, с кем дружить, кого любить… Я так устала от этого. Я не хочу быть такой одинокой и потерянной. Не хочу вечно задавать себе неразрешимые вопросы. Как хорошо, когда все легко и ясно, когда ты знаешь, что хорошо, а что плохо. В этом и есть настоящее счастье».

Ей даже виделся в этом какой-то глубинный смысл. Вот и на душе у нее все еще темно и холодно, но скоро в нее вольется солнечный свет, тогда и погода станет ясной и солнечной. себе как и почему это произошло. Но было в Огненных Близнецах, и особенно в отце Владимире, нечто особенное, притягивающее. Тусе не приходило в голову, что ответы на все вопросы будут давать ей другие люди, и то, насколько они истинны, доказать невозможно. Она не осознавала, что теперь ей предстоит думать чужим умом, смотреть на жизнь чужими глазами. В последнее время Тусе слишком часто приходилось нести ответственность за свои поступки, поэтому она и ухватилась с такой готовностью за возможность переложить ответственность на кого-то другого, тем более что этим кем-то был отец Владимир, от которого исходила такая уверенность в истинности его убеждений. Возможно, причиной тому был не столько сам руководитель братства, сколько благоговейное отношение к нему его окружения. Но Тусю эти тонкости сейчас не волновали.

Надежда Григорьевна пообещала ждать Тусю в том самом скверике, потому что девочка могла бы не найти дорогу к зданию, где проводились собрания. К одиннадцати часам Туся была уже там. Она пришла немного раньше назначенного срока, но, к своему удивлению, обнаружила, что ее уже ждут. В скверике, на той скамейке, где они сидели в первый день знакомства, ее ожидали Оля, Марина и сама Надежда Григорьевна. Все они приветливо заулыбались, увидев Тусю, и ей навстречу.

— Разве я опоздала? — спросила она.

— Нет, это мы раньше пришли. Приехали сюда по делам и раньше времени освободились, — объяснила Надежда Григорьевна.

Они сели в автобус.

— Ты прочитала журналы? — поинтересовалась она.

— Да, но я почти ничего не поняла, — несколько смущенно ответила Туся: ей ужасно не хотелось показаться глупой.

Но Надежда Григорьевна восприняла ее слова безо всякого удивления.

— В первый раз всегда трудно понять. Я ине рассчитывала, что у тебя это получится. Просто я хотела, чтобы твои мысли настроились на верный лад. — Как только ты побываешь на собрании, тебе сразу же все станет ясно, — добавила Оля.

— Я на это и надеялась, — ответила Туся.

Она уже не была такой смятенной, как накануне, и следила за дорогой, чтобы запомнить, где расположено здание. Туся почти никогда не бывала в той части города, куда вез автобус, знала лишь, что это спальный район, удаленный от центра. Они доехали до конечной остановки.

— Я никогда здесь не была, — сказала Туся, с любопытством оглядывая не слишком привлекательную местность, до благоустройства которой, как видно, не доходили руки градоначальников.

— Дело в том, что здесь самые низкие цены на аренду помещений. А мы совсем не богаты, — объяснила Надежда Григорьевна.

Они подошли к старому двухэтажному зданию с облупившейся штукатуркой, построенному, очевидно, еще задолго до Второй мировой войны И чудом здесь сохранившемуся.

— Здесь когда-то располагался, Дом культуры, принадлежавший какому-то заводу, которого уже нет и в помине, — тоном гида рассказывала Надежда Григорьевна, — а здание осталось, и теперь его арендуют все, кому нужно где-то собираться. Это, конечно, не бог весть что, но нас не интересуют зем:»ные блага. Мы рады, что можем видеть друг друга и слушать проповеди отца Владимира.

При упоминании об отце Владимире Тусю охватило вчерашнее волнение, граничащее с благоверным трепетом. Посмотрев на Надежду Григорьевну и девушек, она поняла, что они испытывают то же самое. Глаза Марины и Оли светились предвкушением счастья.

На первом этаже, судя по вывескам, помещались секция восточных единоборств и салон предсказательницы будущего и целительницы госпожи Софьи. Обе двери были заперты на огромные висячие замки.

Они прошли мимо них и поднялись на второй этаж. На сей раз Тусю повели не в то помещение, где она вчера встречалась с отцом Владимиром, а в большой зал. Тусе показалось, что весь второй этаж занят братством, но она не стала уточнять.

Зал был заполнен почти наполовину, в нем собралось несколько десятков человек. Туся обратила внимание на то, что среди присутствующих были даже дети, пришедшие в сопровождении родителей.

— Пойдем вперед, — сказала Марина, взяв Тусю за руку.

В самом центре переднего ряда было несколько свободных мест, на которых они и устроились. Надежда Григорьевна, убедившись, что Туся села туда, куда ей и полагалось, ушла.

В зале стоял тихий гул: многие из сидящих негромко переговаривались друг с другом. Туся озиралась, рассматривая людей. Все без исключения были одеты очень скромно. На лицах девушек и женщин отсутствовали всякие следы косметики. Туся порадовалась, что не стала краситься, собираясь сюда. В общем-то это была довольно разношерстная публика: Туся видела и молодых, и пожилых, и людей среднего возраста. Но во всех было нечто такое, что делало их удивительно похожими друг на друга. Туся не могла понять, в чем заключалось это сходство. Может быть, в выражении их лиц, поведении, а возможно, и в том, с каким благоговейным ожиданием они смотрели на сцену.

Внезапно наступила полнейшая тишина. Туся взглянула на сцену. Там стояла Надежда Григорьевна. Она успела переодеться и теперь была в фантастическом наряде, напомнившем Тусе одеяния актеров, играющих роль ангелов. На голове у Надежды Григорьевны был венок из белых цветов. Она подошла к самому краю сцены и, простерев руки к зрителям, громким, звучным голосом произнесла:

— Абришина-мамонна!

Сидящие в зале подняли руки и в один голос ответили:

— Абришина— лилайа!

Надежда Григорьевна сделала круговое движение обеими руками.

— О-о! О-о! О-о!

Зал ответил:

— О-о! О-о! О-о!

— Бог! Бог! Бог! — прокричала Надежда Григоревна, воздев руки к потолку.

— Бог! Бог! Бог! — скандировал зал.

Зазвучала мелодия, изобиловавшая высокими звуками. Она немного напомнила Тусе музыку из индийских фильмов, но была менее быстрой.

Все сидящие в зале взялись за руки, подняли их вверх и стали раскачиваться то в левую, то в правую сторону. Туся и не заметила, как ее руки оказались в ладонях Оли и Марины.

Надежда Григорьевна произнесла еще несколько нечленораздельных звуков. Зрители ответили примерно в том же духе.

Туся впервые в жизни слышала такое, она понимала, что это не иностранные слова, а нечто другое, особенное, она определила это как язык братства. Наконец Надежда Григорьевна заговорила по-русски:

— Ну вот мы и поприветствовали друг друга! Я очень рада видеть вас всех снова.

Все дружно зааплодировали; Надежда Григорьевна слегка поклонилась.

— Надеюсь, что вы все в добром здравии и благополучно приближаетесь к главной цели нашей жизни! — Она оглядела присутствующих. — Да, я вижу, что у вас все в полном порядке. Но иначе и быть не могло. Ведь мы с вами идем по правильному пути. Бог вознаграждает нас за это! Верно?

— Да-а-а! — хором ответили сидящие.

— Денно и нощно отец Владимир, наш пастырь, наш поводырь, трудится над тем, чтобы вести нас к очищению, к свету, к счастью. Так возблагодарим же его за это!

Все снова схватились за руки и, подняв их вверх, громко произнесли:

— Благодарим нашего духовного отца, пастыря, поводыря, возрождающего нас к новой жизни!

— Но и мы сами должны трудиться, помогать и ему, и себе! Все ли понимают это?

— Да-а-а!

— Мы обязаны работать над собой, не жалея сил!

Только тогда мы сможем добиться нашей цели! Отец Владимир не оставит ни одного из нас без поддержки. Каждый, кто оказался достойным попасть под его покровительство, идет верным путем! Единственно верным!

Надежда Григорьевна обвела рукой аудиторию:

— Ни в одном зале никогда еще не собиралось столько счастливцев, сколько в этом! Мы все счастливцы! Ведь с нами он! Наш отец, наш поводырь, наш пастырь! Спасибо Богу за то, что он подарил нам встречу с отцом Владимиром. Мы все — избранники! На земле шесть миллиардов человек и только шестьдесят избранников, которых ждет божественная стезя. И эти избранники — мы с вами!

Сидящие снова схватились за руки и несколько раз прокричали «Спасибо!».

Надежда Григорьевна снова простерла руки к зрителям. В зале воцарилась полная тишина. Музыка стихла. На несколько секунд все замерли. Свет в зале померк, через мгновение загоревшись еще ярче, чем раньше. Снова зазвучала музыка, сначала чуть слышная, но с каждой секундой становящаяся все громче. Если бы Туся была способна трезво мыслить, она бы заметила, что звуки, доносящиеся из динамиков, очень похожи на музыкальное сопровождение в цирке, перед тем как артисты совершают опасный трюк.

— Встречайте отца Владимира! — громко прокричала Надежда Григорьевна.

Туся, как и все остальные, затаила дыхание в ожидании чудесной встречи.