Океан лжи (СИ)

IV

Представительницы слабого пола своим вниманием его не обходили. Однако — злой рок! — когда дело доходило до постели, у него очень часто получалось не так, как хотелось. Вот и с той темпераментной итальянкой — форменный казус.

В Потоси[9] его привели дела, а сексуальную партнершу? — стремление увидеть мир. Крепко сбитая фигура, чуть подкрашенный «бантик» губ. Стройные бедра едва прикрывала короткая кожаная юбка, не скрывающая, а подчеркивающая несомненные достоинства, в каждом движении которых чувствовалась невероятная упругость.

«Не тело, а батут!», — подумал Крид. — «Вот бы выполнить на таком несколько упражнений серии ультра-си».

И надо же, в этот момент поразившая его воображение незнакомка начала растерянно оглядываться по сторонам, явно в поисках помощи. В мгновенье ока подлетевший к прилавку Крид предложил свои услуги, кои тут же с благодарностью были приняты. Оказалось, туристка никак не могла взять в толк, почему торговка отказывается продать ей понравившийся сувенир. Криду не надо было даже ничего спрашивать у пожилой индианки, он сразу понял, что синьорина, как отрекомендовалась незнакомка, хочет приобрести приглянувшуюся шляпу-котелок, находящуюся в личной собственности и, следовательно, товаром не являвшуюся. Несложные переговоры — и сотня песо сверху разрешили проблему — к вящему удовольствию всех сторон.

Обрадованная дочь Аппенинского полуострова пригласила «посредника» в состоявшейся торговой сделке отведать миндаля и фундука, предусмотрительно прихваченного ею с далекой родины:

— Вкус — неземной! Подобных не приходилось пробовать даже Софи Лорен!

И улыбнулась обворожительно:

— Не бойся! Леттура![10] — ткнула себя пальцем в высоко вздымающуюся грудь, видимо, давая понять, что она — не девица легкого поведения, а замужняя матронесса. — А ты будешь мой боливийский Баббо Натале[11].

В номере она жарко прижалась к Криду и что есть силы рванула застежку-молнию его брюк. Чтобы через мгновенье восхищенно воскликнуть:

— Мама миа, какой «фундук»!!! Такого я, наверное, еще никогда не пробовала! Пусть мне позавидует эта невыносимая задавака Лорен!

В секунду сбросила с себя одежды и с томным возгласом ничком упала на постель. Не стал тянуть резинку своих трусов и Крид. Тем более, «фундук» явно жаждал немедленного и более тесного знакомства с азартной европейкой.

— Боже! — вскрикнула та, едва «торговый посредник» улегся между ее соблазнительных бедер, голосом, от которого вздрогнула даже занавеска на окне. Увы, неожиданный и столь громкий вопль испугал Крида. Результат — «фундук» приобрел… размер завязи.

— Милый, что такое?! Твой «орех»… меня… не любить? Почему такой маленький? Что случилось?

— Немножечко испугался крика, дорогая!

— Моменто! — перебила партнерша. — Я отказываюсь понимать. Объясни, пожалуйста! Вы в Боливии делаете «это» совсем-совсем тихо? Как на кладбище, да?!

— Ну, не как на кладбище, а как на поминках! — смягчил тираду итальянки Крид. — Так принято!

И чтобы дама не сомневалась, добавил:

— Народный обычай!

— О-о, я понимай! Фольклор! Хорошо, не раскрою рта, как … как … форель!

Выпили по стаканчику прекрасного итальянского вини деи кастелли[12].

— Нравится? — спросила хозяйка номера.

— Очень! — не погрешил против истины Крид. — Люблю напитки твоей родины. Если получается, балуюсь кьянти.

— О, Тоскана! — мечтательно произнесла итальянка. И тут же порывисто обняла своего мачо:

— Попробуем снова?! Я вижу, орех уже готов к посадке в лунка.

Крид с радостью согласился, чувствуя, что уже жаждет реабилитироваться.

— Давай так! — сказала итальянка, вставая на кровати на четвереньки. — Поверь, я буду молчать, как … член Корпуса добровольцев свободы… на допрос в гестапо.

И чтобы выглядеть максимально убедительно, демонстративно прикусила нижнюю губу.

Гость тоже взобрался на кровать. Раздвинув прелестные ягодицы, осторожно приблизил свой «фундук» к алевшему среди черноты волос лепестку, готовясь плавно в него войти. Однако именно в этот момент хозяйка номера, глухо замычав, резко подалась навстречу движению мужчины, ускоряя вожделенную процедуру. От неожиданности Крид подался назад и упал, сильно ударившись затылком о спинку кровати. От боли «фундук» снова «осыпался».

Удивленная итальянка во все глаза уставилась на незадачливого партнера:

— Синьор инвалидо?!

— Нет, нет, все в порядке! — поспешил успокоить ее Крид, скосив взгляд в поисках брюк и сандалий. — Ты посиди пару минут, а я выскочу возьму … возьму, — замялся в поисках уважительной причины столь позорного ретирования, — … для «фундука»… аптека…

— Презерватив? Не нужно! Я — уважаемая …леттура. Болезнь… нет!

— Ноу презерватив — лекарство! — сказал Крид, натягивая футболку.

— Какое лекарство? — недоумевающе спросила итальянка.

— Для моего несчастного «инвалидо»! — уже с порога бросил через плечо Крид, проклиная все на свете.

С другими любовницами у него тоже возникали проблемы. Будто сговорившись, многие из них вскоре непременно настаивали: давай поженимся. Крид, как правило, просил время для раздумий и больше не появлялся, небезосновательно приходя к выводу, что онанизм в этом отношении куда безопаснее не только в смысле отсутствия риска подхватить венерическую болячку.

«Марон — любительницу макарон» выбрал в супруги без малейшего давления с ее стороны.

И переспали они впервые только после того, как вернулись из церкви, где состоялся обряд бракосочетания. Надо сказать, интимная сторона жизни у них складывалась чудесным образом, принося глубокое обоюдное удовлетворение.

Однако иногда Крид жаждал большего, а именно: еще одну самку. Любая из женщин, до которых он случайно в такой период дотрагивался, вызывала едва не спазм — тело покрывала холодная испарина, а разбуженный член буквально рвался из брюк: давала о себе знать «голодная» юность.

Увы, и в «послебрачном возрасте» в этом плане ничего не изменилось. Все так же ему катастрофически не везло с утехами на стороне.

Дело в том, что, воспитанный в религиозной строгости Крид, даже став взрослым, был убежден (вот она, протестантская закваска!): бессловесный половой акт — аморален. Чтобы каким-то образом придать ему благопристойность (кого, наивный, обманывал?), непременно говорил женщине, что страстно ее обожает и дальнейшей своей жизни врозь не мыслит.

Бедняга и не подозревал, насколько готовы заблуждаться женщины и какие они бешенные собственницы! Через месяц-другой любая из них уже интересовалась, когда же он разведется, чтобы повести под венец новую ненаглядную?

Незадачливому любовнику не оставалось ничего другого, как по сложившейся традиции и в ускоренном темпе сматывать удочки. Правда, со временем он изменил тактику. Исчезал по собственной инициативе уже после двух-трех встреч, не доводя дело до рокового вопроса, ибо оставлять жену никогда не входило в его намерения.

Страх услышать «а когда мы поженимся?» настолько въелся в подкорку, что даже в момент оргазма Крид не переставал об этом думать. Такая вот ложка расчетливого дегтя в бочке сексуального меда, основательно портившая последний.

И еще одну странную черту характера замечал он за собой: способность помнить плохое и забывать хорошее. «Все не так, как у людей», — сказала бы покойный отец.

Вот и сейчас перед глазами Крида замаячила фигура еще одной несостоявшейся любовницы. Подцепил Фриду в баре, когда был в командировке. Слово за слово завязался разговор. Из бара они перешли в ресторан (боже, какой там подали салат из томатов!), где здорово оттянулись. Воздух мнимой свободы кружил обоим (дама тоже состояла в браке) головы. Не удивительно, что ночевать он остался в ее номере. Увы, довольно таки приличная степень опьянения не позволила им тотчас заняться сексом.

До «главного» очередь дошла поутру.

— Потерпи немного, я приму душ! — охладила его пыл новая знакомая.

«Вот это и есть наиболее приемлемый вариант связи на стороне, — думал Крид, потягиваясь на широченной кровати, „снабженной“ водяным матрацем с подогревом. — Одна-единственная встреча — и „прости, прощай!“. Следовательно, никакой боязни, что тебя попытаются захомутать. Прелесть, которую еще не испытывал: находясь в близости с женщиной, не думать ни о чем постороннем, угрожающем».

— Я готова! — в комнату впорхнула если не весталка, то ее сводная сестра — точно.

— Стань, пожалуйста, на четвереньки! — попросил неожиданно для самого себя Крид.

— Без проблем, проказник! Хоть на уши! Сама люблю, когда мужчина проникает в меня на максимальную глубину! Как говорил один знакомый слесарь, предпочитаю секс без контргайки и даже шайбы. И такой, чтобы резьбу срывало.

Крида буквально колотило. Еще мгновенье, и он вонзит свое копье в эту чуть подрагивающую от страстного желания плоть. Плохо слушающимися пальцами Крид раздвинул ягодицы партнерши. Иисусе, что это?! Возле волосков, прикрывающих вход во влагалище, предательски желтела веснушка томатного зернышка. Будьте прокляты ресторан вкупе с фирменным салатом!

— Дорогой, что же ты медлишь?! Я буквально сгораю от нетерпения!

— Извини, у меня проблемы!

— Не поднимается? Не смертельно, подобное случается. Давай я его чмокну! А ты, — игриво взглянула на Крида, — если хочешь, можешь поцеловать меня …там.

— Не одевайся, я вскоре вернусь! Забыл электробритву выключить! — на ходу натягивая брюки, выскочил из апартаментов незадачливой подружки.

В номере его вырвало.

В отличие от большинства коллег, адюльтера с секретаршей он принципиально никогда не заводил. Да и вообще, развлекался подобным образом от случая к случаю, причем все реже и реже.

Причина относительно прохладного отношения к прекрасной половине человечества — ни один из совершенных грехов не принес того удовлетворения, на которое он рассчитывал. Запретный плод на поверку оказывался не таким сладким, как представлялось «до того». И Крид с годами все реже бросал якорь в неизведанных бухтах: ОПАСАЛСЯ НОВЫХ РАЗОЧАРОВАНИЙ.