Окрыленные

Эпилог

Шел дождь. Разве не так начинались все великие любовные истории? И также обычно заканчивались? Прохладный ветерок развевал мои кудри, когда я смотрела со стороны этого моста.

Своей рукой Сэм накрыл мою и забрал зонтик.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он и провел рукой по моему увеличенному, но все еще скрытому животу, а затем схватил меня за бедро.

— Как дерьмо, — ответила я с улыбкой, когда вокруг нас замелькали десятки камер.

— Я хотел бы воспользоваться этим моментом, чтобы еще раз напомнить тебе, что в эту ситуацию ты попала не из-за минета. Глотание безопасно и всегда будет таковым.

Я наигранно рассмеялась для толпы, затем заключила его в крепкие объятия, просунула руку между нами и тайком ущипнула его за сосок.

— Я не буду сосать твой член. Меня чуть не вырвало, когда я чистила зубы этим утром. — Прошептала я ему на ухо.

Он отстранился и с любовью посмотрел мне в глаза.

— Это объясняет твое дыхание. Хочешь немного жвачки? — Сэм подмигнул, и искренний смех вырвался из моего горла, когда он вытащил из кармана пачку жевательной резинки со вкусом манго.

Через год после того, как Сэм сделал предложение, мы сказали да перед тремя сотнями гостей на грандиозной церемонии в Сан-Франциско. Новостные вертолеты пролетали над головой, из-за чего практически невозможно было расслышать ни единого слова, сказанного Сэмом, но мне было все равно. Я знала эти клятвы наизусть — в конце концов, я слышала их во второй раз.

Правда заключалась в том, что мы с Сэмом тайно поженились на нашем мосту, менее чем через пять часов после того, как я сказала, да. Мы оба были в джинсах, и нашу церемонию проводил рукоположенный священник, с которым Генри однажды переспал, но все, что нас волновало — это обещания, которые мы дали друг другу, даже если они были скреплены простыми серебряными лентами, которые мы купили в универмаге за десять минут до его закрытия.

Дорогой, всемирно известный фотограф сделал для нас экстравагантный свадебный альбом после публичной церемонии, но я не дорожила им так сильно, как тем, которым Сэм удивил меня на нашу настоящую годовщину через месяц. Он состоял из нескольких селфи, которые мы сделали, чтобы показать наши новые кольца на вершине моста, и забавных составных изображений, которые Сэм нарисовал вместе с цыплятами и угощением, разбросанными по полу бара на нашей деревенской свадьбе. Сэм утверждал, что он не силен в романтике, но я рыдала, когда переворачивала каждую страницу этого альбома, поэтому не согласилась с этим.

Он был хорош во всем.

И вместе нас было не остановить.

«The Fall Up» был выпущен через месяц после нашей пышной свадьбы. Проект не раз ускользал от меня, и было гораздо больше стресса, чем предполагалось. Но каждый раз, когда я натыкалась на препятствие, Сэм становился моим голосом разума. Особенно когда мой звукозаписывающий лейбл попытался забраковать несколько треков для альбома. Но, когда мой муж был рядом со мной, а мои разум и сердце наконец-то сошлись воедино, я отстояла свою позицию. Пригрозила задержать альбом и уйти, когда мой контракт закончится всего несколько месяцев спустя. Они были не слишком довольны позицией, которую я заняла против них, но мы знали, что они нуждались во мне больше, чем я нуждалась в них.

Они отступили.

Я все равно выпустила альбом на своих условиях.

А потом ушла.

Мы с Генри основали собственный звукозаписывающий лейбл.

Голова Сэма взорвалась, когда я сказала ему, что взялась за новый проект.

В конце концов, он справился с этим. Я более чем доказала, что уже не являлась той девушкой, которую он встретил на вершине моста. Больше не тонула. Честно говоря, я жила по-настоящему, может быть, впервые в жизни.

После выхода «The Fall Up» не была уверена, чего ожидать, поскольку никто даже не знал, что я работала над новым проектом. Тем не менее, он разбил вдребезги каждый альбом, который я когда-либо выпускала, взлетев на вершину чартов и продав миллионы копий только за первую неделю. Между продажами пластинок и пожертвованиями от других музыкантов, желающих помочь после того, как они услышали мою историю, мы собрали более ста восьми миллионов долларов.

Быть знаменитым — забавная штука. По какой-то причине люди думали, что ты особенный. Но, на самом деле, без них я бы даже не была заметна на радаре. Тем не менее, каким-то образом сотни людей обратились ко мне, чтобы сказать, что «The Fall Up» изменил их жизнь.

И это изменило мою жизнь.

Я по-прежнему посещала детские больницы, когда позволяло время, и по-прежнему было невероятно приятно вызывать улыбку на этих крошечных лицах, но предотвращение самоубийств быстро стало моим личным призванием. Мы с Сэмом даже сняли серию рекламных роликов, которые должны были выйти в эфир во время Суперкубка.

Мир воспринял Сэма почти так же, как и я — с полным благоговением.

Он был самоуверен перед камерой, и, клянусь Богом, раздал столько же автографов, сколько и я, когда мы выходили на публику. Мы оба были поражены количеством предложений, которые он получил. Calvin Klein фактически предложил ему кругленькую сумму за то, чтобы он стал новым лицом их линии повседневной одежды. Сэм отклонил все предложения, кроме одного: «Модное дерево».

«Переделка» взлетела, и Сэм открыл магазины в Майами, Сиэтле и Нью-Йорке в течение двух лет. Он также решил сделать шаг назад и нанять генерального директора для управления делами.

Его бизнес процветал.

Как и моя карьера.

Мы были безумно влюблены друг в друга.

Это казалось идеальным временем, чтобы перевернуть нашу жизнь с ног на голову.

Через три года после того, как мы поженились, я перестала принимать противозачаточные средства. Пять месяцев спустя я свесила голову в унитаз, прокляв богов беременности за то, что они солгали мне, что утренняя тошнота должна была пройти после пятнадцатой недели.

Несколько часов спустя я обнаружила, что стояла на вершине моста в объятиях Сэма, на этот раз на официальной церемонии открытия нового фонда «Заграждения для предотвращения самоубийств Анны Риверс».

— Мое дыхание не воняет, — наконец выпалила я Сэму, прежде чем принудить его к еще одному поцелую.

— Мой нос не согласен, — пошутил он, а затем сунул в рот жвачку.

Сэм больше ни разу не брал в руки сигарету. Но, судя по тому факту, что он только что проглотил десятую жвачку с тех пор, как мы прибыли на мост, его воспоминания испытывали его.

— Итак, ты подумала о Сандере? — спросил он, повернувшись лицом к трибуне, на которую поднялся губернатор, чтобы произнести свою речь.

— Сандерс? Может быть. Сандер? Нет. Это окончание «с» имеет большое значение.

Он застонал, хотя все еще улыбался в камеру.

— Сандерс Риверс — ужасное имя. Не обрекай нашего сына на неудачу.

— Я не подставляю нашего сына. У нас будет девочка.

— Хорошо, но мы не назовем ее Бриджит.

Я ахнула, повернув голову к нему лицом.

— Мы встретились на мосту!

— Это не значит, что она должна страдать из-за этого, — ответил он уголком рта. Слава Богу, мы не встретились в Тако Белл.

— Ее могли бы звать Белла.

Он закатил глаза.

— Отлично. Макдональдс.

— Донна Риверс — красивое имя! — воскликнула я, перебив губернатора и заставив все взгляды на мосту повернуться в нашу сторону.

Сэм рассмеялся и опустил зонтик вперед, чтобы защитить нас от камер. Обняв меня за плечи, он притянул меня к себе для крепкого поцелуя.

— Ладно. Хорошо. Бриджит. Но, для протокола, мы зовем ее Бри, а не Бридж.

— Договорились, — пробормотала я ему в губы, пока фотографы прокладывали себе путь позади нас и яростно делали снимки.

Меня должно было волновать, что они крадут у нас этот момент только для того, чтобы продать его какому-нибудь журналу или веб-сайту. Но такова была наша жизнь. Трудно волноваться из-за этого, находясь в безопасности в сильных руках Сэма.

Итак, вместо того, чтобы закончить этот момент в попытке защитить нашу частную жизнь, я глубоко вздохнула и потерялась в золотисто-карих глазах, которые спасли мне жизнь почти на этом же самом месте несколько лет назад.

— Я люблю тебя.

Сэм улыбнулся одной из своих отмеченных наградами улыбок, а затем постучал носком ботинка по моему высокому каблуку.

— Я тоже тебя люблю, Дизайнерские туфельки.

Перевод: Dreamer, Наталья Калинич