Оно спрятано в крови

8 — Лицом к лицу

Комментарий к 8 — Лицом к лицу

Извиняюсь, что немного затянула с частью, какой-то аврал на работе, поэтому вот вам утренний сюрприз: З Буду рада вашим отзывам, для меня это мощный мотивационный пинок для дальнейшей работы. Всех целую, приятного чтения!

Они шептали и не позволяли уснуть. Успокоиться. Расслабиться. Голоса, роящиеся в голове, шипящие, как змеи. Пребывая в бреду, трудно удержаться за единственный луч света, разглядеть его во тьме. Он то угасал, то пробивался сквозь тучи боли и отчаяния.

«Поддайся мне», — шептал голос, — «сдайся».

А я сопротивлялась, и чем больше сопротивлялась, тем сильнее меня сдавливало чужеродной энергией. Орочимару, будь ты проклят. Его чакра словно яд сжигала меня изнутри, но помимо нее что-то еще завладевало телом, и это даже не энергия Риндзина. Не только она. Будто организм обратился губкой, которая впитывала окружающее природное тепло, что моментально разгоралось до адского пламени.

— Хватит, прекрати…

«Хочешь это остановить?» — отдаленным эхом пронесся холодный звенящий голос.

— Да, хочу.

«Не слушай его», — шептал другой и жжение в теле усилилось, — «сдайся и возьми этот дар».

— Хватит! — хватаясь за голову, закричала я. — Прекрати это! Сейчас же!

Порыв ветра размел тучи, вместе с ним исчезло раздражающее шипение. От опустившейся тишины и мрака стало неожиданно легко, и в то же время страшно. Окружение не стояло на месте, оно будто плыло, переливалось подобно северному сиянию или масляным разводам на воде. Я обернулась корпусом и услышала звон, почувствовала сковывающую руки тяжесть. Восемь цепей крепко держались за предплечья и плечи, но куда сильнее испугал вид тех цепей, что хаотично входили в тело.

Затаив дыхание, дотронулась до одной из тех, что выступала из груди — гладкая и теплая, но рана не кровоточила. А еще все цепи тянулись назад, и в миг осознания я услышала шумный выдох. В спину пахнуло горячим воздухом, от которого я едва не сложилась, словно карточный домик. Замерла.

— Обернись.

Нервно сглотнув ком воздуха, подчинилась. Звон металла разлетелся в пространстве, оглушил в равной степени, как и вид создания, представшего передо мной. Скрутившись кольцами, на меня взирало огромное существо своими красными затуманенными глазами. Пришлось задрать голову, чтобы оценить истинные масштабы дракона-демона. У меня подкосились ноги, я упала на колени, раскрыв рот от шока.

— Риндзин…

Гигантское существо превосходило по размерам раза в четыре, кого я призывала из искаженной реальности карманного измерения. Но это точно он, цепи обвивали Риндзина, впивались в его тело.

— Как?..

Пронесшийся эхом смех заставил съежиться и опешить. Так это правда, Риндизн действительно обладал сознанием, способен говорить… говорить?

— Как я оказался таким большим? Как я способен разговаривать? — спросил он, хотя его пасть оставалась сомкнутой. Немой ужас в моих глазах его позабавил.

— Как ты?..

— Угадываю твои мысли? Это ведь духовный мир… поэтому я здесь хозяин!

Демон дернулся, отчего цепи резко натянулись, и я упала вперед, распластавшись вниз лицом. Попыталась подняться, однако тяжелая аура моментально придавила обратно вместе с громогласным смехом.

— Кто бы мог подумать, что подобное может случиться.

Я лежала и не могла шевельнуться. Угнетающее чувство реальности перевернуло мир с ног на голову. В нашем клане не уставали повторять, что сила демона велика, и никто из последних хранителей не видел монстра воочию. Из измерения он показывался неполностью, но я и думать не думала, что речь шла о таких размерах.

— И что же мне с тобой делать, дитя Кушинада? Сожрать прямо сейчас или отрывать одну конечность за другой?

Почему никто никогда об этом не говорил? Потому что не знали? Нет, не может быть. Ведь мои предки, которые запечатали монстра, видели его вживую, как-то поймали, а не просто накинули цепи на морду, внезапно выскочившую из разорванной мембраны реальности.

Демон гортанно засмеялся, похоже, моим мыслям. Если бы хотел убить, то моментально раздавил бы на месте. Возможно, ему свойственно тщеславие, поэтому он тянет с долгожданной расправой. И тем не менее страх чуть отступил, куда сильнее мною завладело недоумение. Приподнявшись на локтях, задрала голову, и все равно не увидела глаз Риндзина.

— Что ты такое?

Зверь промолчал. Я воспользовалась паузой, чтобы присесть на колени, терпя напряженность обстановки.

— Удосужилась спросить об этом только сейчас? Спустя столько лет?

— А как я, прости, должна была это сделать? — осторожно уточнила я.

Риндзин мотнул головой, цепи зазвенели, а я невольно испугалась, что отлечу от молниеносного удара. Но нет, демоном лишь овладело возмущение, от которого, правда, я едва не провалилась под землю:

— Так ты даже не пыталась, девчонка!

«Пыталась я» — хотела запротестовать, однако Риндзин зарычал и на этот раз дернул цепями так, что меня отбросило в сторону и проволокло по невидимой пыли. Но оставаться тряпкой в его руках я не собиралась, эта тварь знала лишь закон силы, поэтому пришлось собраться и оставшиеся метры пролететь стоя.

— Пыталась я! — крепко ухватившись за пару цепей, которые демон держал в натяжении, я намеренно повысила голос. Пыталась убедить если не его, то хотя бы себя, что не боюсь. — Максимум, что удавалось, это улавливать твои эмоции.

— Жалкие оправдания, на которые только и способны люди.

— А на что, по-твоему, должна быть способна девушка, которую насильно заставили принять тебя?! Что ты ожидал, когда ты пытался сожрать каждого хранителя?!

Пламенную речь Риндзин оценил по достоинству, поскольку в ответ не стал молчать и обрушил на меня столь оглушительный рев, что я зажмурилась. Зря, поскольку мигом позже он отбросил меня хвостом, как надоедливую муху. В этот раз удар оказался ощутимым, ударилась о черную гладь спиной, да так, что кости затрещали.

— Ничего более и не можете, только голосить. Жалкие отвратительные отродья… В особенности ты.

Стиснув челюсти, поднялась на колени и одарила Риндзина раздраженным взглядом. Но промолчала: не то из злости, не то из любопытства перед грядущими словами.

— Тебе выпала возможность использовать мою силу, и вместо того, чтобы пользоваться этим, ты растрачивала годы жизни впустую. А под конец так вообще потеряла всякое достоинство.

— О чем ты?

— Позволила какому-то ублюдку посадить себя на поводок, хотя имела все шансы уничтожить его.

— Уничтожить? Ты вообще в своем уме? — но, чтобы в очередной раз не спровоцировать демона, прояснила: — Орочимару во много раз превосходит меня по мастерству, у него куда больше чакры, чем у меня.

— Но не чем у меня. И каждый раз, когда ты была близка к тому, чтобы взять хоть что-то, моментально отступала.

— Потому что!.. — только я собралась закричать, но что-то заставило прикусить язык. Очередные оправдания. Твою мать… — Потому что эта боль… она не такая.

— Конечно, не такая. Физическая боль достигает лишь твоего тела, а когда рвутся нити чакры, это совершенно иной уровень.

— Нити чакры?

— Твоя чакра буквально разрывается на части, когда ты пытаешься протащить мою энергию сквозь печати. Все равно что тянуть кусок мяса через дыру, усеянную гвоздями.

Вот, получается, что означал тот хруст, словно трескающаяся скорлупа или же… Опустив взгляд, согнула руки в локтях и присмотрелась к цепям чуть лучше, чем обычно.

— А?

— Хм, — довольно ухмыльнулся Риндизин, — теперь заметила?

На одном из металлических колец появилась трещина, от вида которой сжалось сердце. Моя жизнь, жизнь хранителя и стража, всегда была завязана на этих печатях. Увидеть, что с ними что-то не так, оказалось труднее, чем я могла представить.

— Что будет, если она сломается? Что будет, если сломаются все?

— Кто знает, — наигранно протянул демон, получая удовольствие от моей нервной реакции.

Если для него это шутки, мне смеяться вообще не хотелось. Сжав кулаки, уже не боялась очередного удара, поскольку неведение пугало сильнее.

— Риндзин!..

— Я не знаю, что будет.

По тону и не поймешь, лгал он или нет, но его определенно забавляла ситуация. Тем не менее неожиданная пауза подарила небольшую надежду.

— Техника запечатывания предполагала, что я буду удерживаться в этом искаженном мире. Цепи не позволили бы мне, как энергетическому существу, раствориться или улизнуть, но вы, люди, такие хрупкие, что не можете долго продержаться. Не просто удерживать меня в такой форме, а удерживать от распада, да еще и сохранять врата закрытыми…

— В такой форме? — фраза показалась подозрительной. У Риндзина не одна форма? — Что ты имеешь в виду?

Мысли прыгали с одной на другую, и в следующий миг меня будто молнией ударило.

— Распада? Так они… все время…

От нахлынувшей волны чувств меня едва не потянуло обратно на пол, и если бы не глумливый смех демона, точно бы свалилась. Но задетое достоинство и злость всколыхнули огонь, от которого разгорелась злость.

— Все так, как ты думала изначально, твой клан вполне мог избавиться от меня, заперев в рассеянном измерении. Но им, как и всем представителям вашего жалкого вида, требуется обладать властью и силой.

Я его не слушала. Злость мешалась с отчаянием, кожу покрыли мурашки, а глаза жгли подступающие слезы отчаяния. Значит, тогда ночью во время ритуала, у меня могло бы получиться. Если б хватило сил и упорства убить отца, чтобы прервать этот порочный круг, никто бы не погиб потом. Никого бы не пришлось убивать…

— Что такое? Неужели сожалеешь? Не-ет, не думаю.

— Заткнись!

— А что толку? Наша связь действует в обе стороны, и я прекрасно помню то упоение властью, как ты получала удовольствие, погружая свои земли в страх. Люди хотели видеть в тебе монстра, и ты дала им монстра. Хм… это, пожалуй, единственное, что мне в тебе понравилось. Думал, хоть интересно будет. Но нет, в очередной раз людская натура дает о себе знать.

— Хватит трепать языком, ты демон или кто? Говори прямо.

Кото, клан Хидей и сотни других людей, которых я убивала и приговаривала к смерти, чтобы сохранить власть. Все это не было зря. Да, это было больно, совесть мучила и порой продолжала изредка просыпаться, заставляя задаваться мучительными вопросами. Но если хоть попытаюсь искать ответы, все проделанные усилия, все жертвы и кровь на моих руках — все окажется зря. Даже если и захочется открыть кому-то душу, стать мягче и снисходительнее, гуманнее и добрее, то в чем тогда смысл прожитых лет?

— Вижу, начинаешь соображать, — сладко протянул Риндзин. — Верно мыслишь. Ты всего лишь одна из многих хранителей, кто удерживал меня на цепи. Но так сложилось, что наше соседство выдалось необычным.

— Ты хочешь вырваться на свободу?

— Разумеется. И, разумеется, ты не хочешь, чтобы я бесчинствовал, уничтожал твой мир. Это вполне объяснимо. Но, знаешь, после разрушений остается ничего, пустота, а я провел очень много лет, окруженный ничем. Во внешнем мире хотя бы веселее… начало становиться.

— К чему ты клонишь? Ты ведь хочешь меня убить.

— Разумеется! — весело подметил дракон, да так громко, что его голос разнесся неприятным эхом. — Но, если убью тебя, сам перестану существовать. Теперь мы связаны, будь проклят твой отец. Беспрекословно следовать твоим приказам я не собираюсь.

— Вообще-то, ты до сих пор у меня на поводке.

— О-о, вот как мы заговорили, — Риндзин сощурил глаза и склонил голову ниже, отчего его дыхание обдало меня жаром. — Да, я у тебя на поводке. Но сейчас ты в моей власти, девка, поэтому не зарекайся. Ты здесь, а, значит, у меня уж точно хватит сил удержать тебя в этом мире и не дать вернуться.

— Мире?

И тут меня будто еще раз ударила молния. Я быстро обернулась и с нескрываемым беспокойством вновь глянула на Риндзина. Учитывая, что его энергия удерживалась в искаженной реальности, а его сознание доносилось до меня через цепи, пронизанные чакрой, то неужели меня также могло выбросить за грань? Как он овладевал мною в моменты смерти, угасания сознания, то и мой разум…

— Нет, подожди, такого не может быть. Когда я умираю, мое сознание угасает, и на то, чтобы восстановиться, требуется время. Этим ты и пользуешься, твое сознание, не находя сопротивления, овладевает моим телом. Сила сознания — это не сила чакры, я тебя в этом плане куда сильнее. Поэтому… как?

— У нас завелся паразит.

— Что?

Последние воспоминания моментально промелькнули перед глазами. Бой у библиотеки, чертов укус и проклятая печать, после чего тело налилось пылающим свинцом. И тот поцелуй… тварь, вот так застать врасплох! В другой ситуации может, я бы и не была прочь, конечно, но… нет, определенно была бы, какого черта?! Вот так вот… а-а-а! Хитрый змей.

Пальцы непроизвольно накрыли шею.

— Паразит, — повторила я, нахмурившись. Холодок пробежал по спине. — Зачем ты тогда меня выдернул? Если сейчас мое тело полностью под властью сознания Орочимару и его чакры, то я же могу умереть!

— Да, я знаю. Это и происходит сейчас, по сути, ты умираешь.

— Что?! И ты так спокойно об этом говоришь?! А ну, верни меня обратно! Ты же тоже умрешь!

— Хватит орать! — повысил голос Риндзин, осадив меня. — Да, его чакра разъедает твою. Если, конечно, за эти годы от твоей чакры хоть вообще что-то осталось. Без сознания ты не можешь бороться с этим. Но это неважно, потому что важно другое.

— По… подожди, что значит «ничего от моей чакры не осталось»? Да, ты постоянно ее высасываешь, на этом построена техника цепных печатей, чтобы удержать тебя. А жива я благодаря тому, что питаюсь твоей чакрой, но… ни одно существо не может выжить без чакры.

— Энергия в искаженном измерении имеет другие формы. То, что ты жива и постоянно воскрешаешь это не только результат использования моей чакры. Ведь моя также была изменена за счет искажения реальности, застыла в моменте можно сказать.

— Застыла в моменте?

— Не важно. Не это сейчас главное.

— А что?

— Я давно хотел поговорить с тобой, хотя бы высказаться, потому что ты меня сильно бесишь своим поведением. Твое сознание сейчас ослабло из-за подавляющего влияния этого змея, поэтому мне удалось, наконец, тебя вырвать на пару слов.

— Мог бы и раньше попросить.

— Просил. Только ты не слушала.

— Слушала.

— Ага, слушала, да не слышала. Ты лишь улавливала эмоции, а мне нужно большего. Твоя жизнь принадлежит не только тебе, дитя Кушинада, и то, как ты с ней обращаешься, вводит меня в бешенство. То, как ты позволяешь этому человеку обходиться с тобой, просто отвратительно.

— Он хотя бы помог мне разобраться.

— Ага, и смотри, что в итоге с тобой сделал. Пометил, как вещь. Еще немного, и подчинит своей воле. Я этого не допущу.

— Звучит как ревность.

— Пусть так, — не предал моему колкому замечанию особый смысл демон, — в первую очередь ты принадлежишь мне. И я буду решать, как ты станешь обходиться со своим телом и жизнью.

— Угу, — промычала я, сложив руки на груди. — Только сейчас это тело и жизнь ты оставил под властью «этого самого змея».

Угрожающе зарычав, Риндзин оскалился и всем видом показал, что пробуждающаяся во мне уверенность ему не по вкусу. Тем не менее мы оба начинали понимать, что моя смерь убьет нас обоих.

— Я поняла. — И все же злить его не хотелось, уже поняла, что игра со спичками не приводит к добру. — Надо прислушиваться друг к другу. Твоя жизнь, это твоя жизнь, но зависит она от меня. Как и моя — от тебя.

— Смотрю, начинаешь соображать. Хорошая девочка.

Это теперь я что ли стала его декоративной собачкой? Ну, недалеко ушла от истины.

— Но убивать направо и налево никого не позволю без моего согласия. Пусть тебе и могут не нравиться мои союзники, но они важны в стратегическом плане.

— Конечно, конечно, стратегическом.

Учитывая, что мимику демона распознать очень сложно, оставалось надеяться на слух, и последние слова определенно пропитывал сарказм. И не с долей юмора, а явно скрытой угрозой.

— В любом случае, надо возвращать тебя на место. Одна ты вряд ли справишься, во всяком случае, не справишься быстро.

— А ты куда-то спешишь?

— Спешить надо тебе. Потому что, если не поторопимся, ты попросту помрешь. А мне хочется не просто выжить.

— Не просто выжить?

Чуть дернув мордой, Риндзин колыхнул цепи и усмехнулся.

— Мне хочется, наконец, использовать свою мощь.