Глава 11

Для человека, довольного своим браком (если, конечно, можно быть довольным и разочарованным одновременно), Йен Макшейн весьма странно проводил вечер. Одиноко сидя в темноте, он пил виски прямо из горлышка бутылки.

За короткое время столько всего произошло, что он должен спокойно над этим поразмыслить.

Например, потайная дверь. Она очень искусно замаскирована, и ее можно принять за часть обычной стены.

Таинственные дела жены все больше тревожили Йена. Днем она хозяйничала в салуне, делая вид, будто слишком занята, чтобы уделять ему внимание, а при встречах с ним вела себя так, словно они едва знакомы.

Ночью она ему больше не отказывала… или себе. Однако ни страстные ласки, ни обоюдное наслаждение так и не сблизили их. После экстаза она сразу отгораживалась от него.

Изредка она ему улыбалась. Ее улыбка, смех, прикосновения вызывали в нем неописуемое волнение. Такое же действие оказывали его ласки и на нее. Но Йен не мог забыть, как однажды, проснувшись и увидев его лицо, она вдруг дико закричала, и ее глаза расширились от ужаса.

Иен заставил себя вернуться к более прозаическим вещам. В первую неделю он под предлогом ознакомления с салуном заглянул в каждый угол. Вечерами сидел с игроками, стоял вместе с Гарольдом за стойкой, встречался с торговцами, проверял качество продуктов и вин, а главное – осматривал дом. Он был уверен, что это не очень нравилось жене. Конечно, она беспокоилась за потайную дверь, хотя секрет Энн уже перестал быть для него тайной. Она явно чего-то боялась, и желание раскрыть причины ее страха не давало Йену покоя. Не забывал он и о Кэше Уэзерли. Всю неделю он ждал, что тот, узнав о свадьбе, появится в салуне, попытается тем или иным способом убрать его с дороги. Йен был готов ко всему и уже нашел людей, которым мог доверять. Ральф сообщал ему обо всем, что происходит в городе и его окрестностях, включая ранчо Уэзерли.

Близнецы Игеры по очереди дежурили в салуне. А в понедельник приехал старый друг Ангус Донахью, темнокожий великан, обладающий силой бизона. Его мать была черной рабыней из Нового Орлеана, а отец – индейцем племени чероки. После смерти родителей Ангус нанялся на работу к отцу Йена. Мальчики подружились, а когда началась война, служили вместе. Теперь Ангус приехал в Куперсвилл и поселился в мансарде салуна. Энн расспрашивала мужа о новом постояльце, но он даже не сказал ей о своем знакомстве с темнокожим великаном. Пусть думает, что угодно. Она ведь не говорит ему о своих делах, значит, он тоже может кое о чем умолчать.

Теперь Йен чувствовал себя гораздо спокойнее, особенно ночью. Женитьба на Энн изменила его, сделала более уязвимым. Таких осложнений он не предусмотрел, раньше ни одна женщина не оказывала на него такого влияния. Простой и ясный мир, делившийся на друзей и врагов, добро и зло, вдруг расширился и усложнился. Энн, сама того не ведая, руководила его мыслями и поступками. Она стала движущей силой. О чем, дьявол его побери, он думал, когда решил жениться на ней?

Он хотел ее, и этого ему казалось достаточно. Но еще большим искушением было желание позлить Кэша Уэзерли, уведя у него из-под носа то, за чем он так упорно охотился. Но чувство к Энн неожиданно вышло за рамки простого физического желания. Он ее получил и теперь боится причинить ей боль, ревнует, не может понять, какую тайную игру она ведет.

С приездом Ангуса позиции Йена, слава Богу, укрепились, события пока разворачиваются по его плану.

Час, которого он так долго ждал, наконец пришел. У него есть силы и возможности стать Кэшу поперек дороги, при каждом удобном случае разрушать его планы и, когда он потеряет голову от неудач, закончить дело в честном бою.

Нет, он не прикончит его сразу. Он будет всаживать в него пулю за пулей, а когда этот ублюдок, катаясь в пыли, спросит перед смертью «За что, парень?», он скажет:

– Это – возмездие, убийца. За то, что ты, смеясь, уничтожил молодость, красоту, мечты. За то, что ты всю свою жизнь был только злобным убийцей. И какой бы казнью тебя ни казнить, этого все равно будет мало.

Йен заметил, что у него дрожат руки, и снова хлебнул виски.

Дверь, ведущая в кладовую, где он сидел, распахнулась. Хотя его не было видно за ящиками с пивом и вином, он на всякий случай отодвинулся в тень.

Вошли Энн с Далси и направились к полкам.

– Что ты собираешься делать? – спросила Далси.

– Не знаю. – Энн взяла несколько бутылок и начала стирать с них пыль.

– Мы все хотим пойти к Грейнджеру и помочь ему строить загон.

– Да, загон для скота ему необходим.

– Но тогда я не смогу…

– Пожалуйста, Далси, не мешай, дай мне подумать. И перестань все время спрашивать о моих планах, кто-нибудь может услышать.

Энн огляделась по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, успокоилась.

– Энни, ты меня пугаешь!

– Далси!

– Хорошо, не буду.

– Достань сверху вон ту бутылку.

– Вот она.

– Вечером придет Джои.

– Ну и что? – Далси отвернулась.

– Он приедет, чтобы повидать тебя.

– Неужели?

– Далей, в чем дело?

– Ни в чем.

– Я думала, он тебе нравится.

– Он мне действительно нравится. Даже слишком.

– Ты ему тоже нравишься.

– Энни, он – сын богача, а я – простая шлюха.

– Но ведь ты говорила, что тебе здесь хорошо.

– Мне здесь очень нравится! – воскликнула Далси. – И у меня есть на это причины, о которых ты знаешь.

– Если он тебе небезразличен…

– То что? Что мне нужно делать? Целоваться с ним? Вздыхать в тишине?

– Далси, успокойся.

– Тебе легко говорить, а если он узнает…

– Он не узнает!

– Но когда-нибудь…

– Он никогда ничего не узнает.

– Энн, все может открыться. Ты делаешь большую ошибку. Твой муж…

– Я с ним справлюсь. И давай побыстрее! Это вино ждут в салуне, не хватало еще, чтобы они подняли шум.

Стиснув зубы, Йен с трудом дождался, пока они уйдут, и чуть не пошел следом. Хорошо бы притащить их обратно и заставить Энн во всем признаться. Но он знал, что это не имеет смысла, она ничего ему не скажет.

Он должен поймать ее с поличным. Но как?

Сегодня ночью, когда они останутся вдвоем. Если, конечно, он сумеет держать себя в руках. Нужно как-нибудь раздразнить ее, вывести из себя. В порыве страсти он нашептывает ей вопросы, а она во всем признается.

Чудесно. Только, зная ее характер, на это вряд ли можно рассчитывать.

И все-таки… Пусть он не узнает правды, зато она перестанет заниматься опасными делами. Хотя бы из осторожности.

Стоя у пианино, Энн слушала игру Эрона и думала о своем. Теперь даже в собственном доме она чувствует себя, как на раскаленных углях, к тому же возникли проблемы с Далси.

Далси влюбилась в Джои Уэзерли и страдает, выпытывая у него для подруги сведения о его отце.

Энн с удовлетворением узнала, что в империи Кэша Уэзерли не все в порядке. Стрелкам он платил хорошо, но начался ропот среди его ковбоев. Он и раньше-то выдавал им деньги нерегулярно, а после кражи золота ковбои вряд ли могли на что-то рассчитывать, и некоторые собирались уйти от Уэзерли. Сведения, конечно, были приятными, но…

– Ты знаешь, я могу поехать один, – сказал вдруг Эрон.

Она покачала головой.

– Нет, это работа для двух мужчин.

– А ты женщина.

– Ладно, это работа для двух человек.

– Энни…

– Эрон, тебе нельзя ехать одному. Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу.

– Боже правый, а если что-нибудь случится с тобой? Никогда не думал, что все может зайти так далеко. Рано или поздно одного из нас все равно убьют.

– Поэтому вдвоем безопаснее. Я могу стрелять даже с закрытыми глазами…

– На нас смотрит твой муж, – прошептал Эрон.

Йен играл в покер в обществе Ральфа Ренинджера и их нового постояльца Ангуса Донахью. Ей вдруг показалось, что они ведут себя, как заговорщики. За тем же столом сидели близнецы Тимми и Джимми Игеры. Энн сама наняла их, и они не стали бы идти против хозяйки. Но, почувствовав сильную руку Йена, могли стать его помощниками.

Значит, это команда мужа. Грозное зрелище. Стройный, подтянутый Ральф, сильные, несмотря на юный возраст, близнецы, хорошо знакомые с неписаными законами Запада, великан Ангус с крепкими мускулами, перекатывающимися под темной кожей, и ее муж, Йен Макшейн, из всей компании наиболее опасный. Конечно, по сравнению с Ангусом он выглядит хрупким, но ей-то хорошо известно, какие у него мышцы, какое сильное тело, как быстро и бесшумно он движется, и умом он силен не менее, чем телом. Когда он вот так смотрит на нее, она сразу чувствует беспокойство. Да, она играет с огнем. И если Энн пока ничего не знает, то лишь потому, что со дня их свадьбы она была очень осторожной и прилагала все усилия, чтобы их пути не пересекались.

Сегодня опять будет ночь, похожая на все предыдущие. Она снова постарается не выдать своих чувств, а он между поцелуями будет нашептывать свои речи, ласкать ее тело, пытаться что-нибудь выведать. Потом в порыве страсти ей захочется все ему рассказать. Если бы не ее цель, главная цель ее жизни! Может, тогда она поддалась бы на его уговоры? Прижалась бы к нему в темноте, рассказала о своих тревогах. Но какой смысл? Ведь он женился на ней, преследуя собственные цели, которые тоже предпочитал скрывать. Он специально приехал в их город, выкупил часть ее собственности, а ее… получил в придачу.

Энн опять взглянула туда, где сидел муж. К его столу подходил Джои Уэзерли. Игроки подвинулись, освобождая ему место. Энн показалось, что взгляд, который Йен бросил на юношу, не предвещал ничего хорошего. Наверное, его отношение к Кэшу распространялось и на сына. Он мог узнать от Ральфа, что Уэзерли – негодяй и мошенник, разоривший половину владельцев ранчо. Во всяком случае, одной из причин их скоропалительного брака явилось желание Йена навредить Уэзерли. Кстати, и она вышла замуж по той же причине. Но тут Макшейн вдруг улыбнулся чьей-то шутке, и Энн почувствовала, как у нее забилось сердце. Улыбка делала его таким добрым и обаятельным. Если он без труда смог покорить даже ее, то сколько женщин уже было у него раньше? И сколько еще будет?

Да, он женился на ней, но что ждет ее в будущем?

Мысли о будущем напомнили ей о сегодняшнем дне. Она выполнит задуманное.

Энн почувствовала на себе взгляд Йена. Словно он понял, что она что-то замышляет. Он вдруг поманил ее к себе. Приказывает ей подойти к столу, это уж слишком! Энн кивнула в сторону бара, давая понять, что занята.

Но на полпути Макшейн перехватил ее, взял за руку и, глядя ей в глаза, сказал:

– Присоединяйся к нам, Энни.

– Но у меня есть дела…

– Дела подождут.

Поняв, что сопротивляться бесполезно, она пошла за ним к карточному столу.

Свободного места не оказалось. Далей устроилась на одном стуле с Джои. Йен усадил жену к себе на колени. Ральф ей улыбнулся, Ангус кивнул, близнецы почтительно встали, а Джои приветствовал ее словами:

– Добро пожаловать в самое честное и благородное из всех обществ.

– Спасибо, – пробормотала Энн.

Йен продолжал обнимать ее за талию, и, сидя у него на коленях, Энн чувствовала себя очень неловко, как будто она была простой девушкой из салуна, а не его хозяйкой. Конечно, Макшейн сделал это нарочно, чтобы позлить ее.

– Моя очередь сдавать, – сказал он, беря лежащие на столе карты. – В округе немало приятных леди, Джои Уэзерли.

Йен подмигнул Далси, которая ответила ему одной из самых очаровательных своих улыбок.

– Совершенно верно, – согласился Джои, поднимая стакан с виски.

Остальные последовали его примеру. Так как у Энн не было стакана, муж отдал ей свой и поднял бутылку.

– Энни, разве ты пьешь виски? – удивился Джои.

– Почему бы моей жене не выпить виски? Карты, джентльмены?

– Мне одну, – сказал Ральф, и игра продолжалась.

– Вы собираетесь ехать завтра к Беннингтону восстанавливать загоны и сараи?– спросил Джои.

– Да, – ответил Иен.

– А салун будет работать?

– Конечно.

– Трудновато придется, – сказал один из близнецов.

– Справимся, – возразила Энн, сидя, как на иголках, и чувствуя каждое движение Йена. – Здесь останутся Гарольд, Коко и несколько работников. Справимся.

– Энн уверена, что справится с любым делом, – насмешливо заметил Макшейн.

– Завтра приедут два почтовых дилижанса, и в салуне будет много работы.

– Коко – женщина энергичная. Нам не о чем беспокоиться, правда, любовь моя?

– Конечно, любовь моя.

– Я – пас, – сказал Ральф.

Тимми и Джимми тоже бросили свои карты.

– Ангус, Джои, вы как?

Великан отрицательно покачал головой, а Джои выложил на стол трех дам и двух вальтов.

– Впечатляюще, – произнес Йен.

– А у вас?

У Йена было три короля и два туза, но Джои это совсем не огорчило.

– Счастье на вашей стороне, – улыбнулся он.

– Иногда. Когда удается поймать его за хвост.

– Будь осторожна, Энн, этот человек своего не упустит. Правда, Далси?

Но та не отреагировала на шутку Джои.

– Энни, он знает, – прошептала она.

– Как хорошо, что мой муж– такой замечательный игрок. – Энн предостерегающе взглянула на Далси, но та уже опустила глаза.

К счастью, в этот момент у Гарольда возникли проблемы с кассовым аппаратом.

– Энни мигом все исправит, – с гордостью доложил Томми Игер.

Наконец-то рука Йена больше не сжимает ее талию, она свободна и может уйти. Но когда, исправив неполадки, она снова посмотрела на игроков, мужа среди них уже не было. Хотя игра продолжалась, он ушел, и Энн стало не по себе.

Она пошла на кухню и занялась обычными делами. Постепенно салун опустел. Далей, Коко и Джинджер поднялись наверх, одни или с клиентами, она не видела. В баре оставались только несколько ковбоев и Гарольд. Она подошла к нему, потом, закончив играть, к ним присоединился Эрон.

– Ты плохо выглядишь.

– Благодарю.

– То есть плохо для самой очаровательной женщины в городе. Тебе нужно отдохнуть. К тому же ты новобрачная. Поднимись в свою комнату, осчастливь своего мужа и выспись.

Она покраснела.

– Я бы предпочла утопить своего мужа в туалете.

– Звучит довольно экзотично, – засмеялся Эрон, но сразу посерьезнел. – Энни, забудь обо всем, хотя бы до завтра.

– Но мы почти у цели!

– Надеюсь, все будет в порядке, – вздохнул Эрон и тихо добавил: – Я не поеду к Беннингтону, останусь здесь и все подготовлю. Только дай мне слово, что ничего не будешь делать одна. Обещаешь?

– Ну хорошо, обещаю.

Он кивнул и направился к двери. Улыбнувшись Гарольду, она стала подниматься по лестнице. Бедный Гарольд, он тоже выглядит озабоченным. Но куда подевался Йен?

Энн открыла дверь комнаты и замерла на пороге.

Он полулежал на кровати, и отблески пламени, горевшего в камине, играли на его обнаженной бронзовой груди.

– Ты здесь?

Подойдя к туалетному столику, она стала вынимать шпильки, затем принялась расчесывать волосы.

В зеркало она видела, что муж не спускает с нее глаз, и никак не могла заставить себя раздеться.

– Да, я здесь. А ты что-то припозднилась.

– Это салун. Приходится работать допоздна.

– И завтра у нас трудный день, не так ли? – Его глаза сверкнули.

Выйдя замуж, Энн перестала носить траур, хотя ее наряды были простыми и строгими, но сейчас она так волновалась, что, расстегивая платье, вырвала несколько крючков. Только бы поскорее лечь да отвернуться к стене. И не разговаривать.

Энн нырнула в постель и чуть не подскочила, когда он ее коснулся.

– Не можешь справиться с несколькими крючками, любовь моя? А я-то думал…

– Это не повод для беспокойства.

Она отодвинулась подальше, но, к ее удивлению, он встал с кровати, подошел к окну и, раздвинув тяжелые шторы, выглянул на улицу.

В лунном свете бронзовое тело Йена казалось отлитым из металла. Глядя ему в спину, она торопливо раздевалась, чтобы покончить с этим до того, как он обернется. Энн лихорадочно схватила ночную рубашку, но Йен уже стоял рядом. Он бесшумно лег на кровать и взялся за ворот ее рубашки.

– Что это такое?

– Я думала…

– Наш брак еще далек от совершенства, но зачем же делать шаг назад?

– Хорошо. – Энн начала стягивать рубашку. Она не понимала, чего от него ждать, зачем он играет с нею, как кошка с мышкой, и раздраженно сказала: – Если у тебя что-то не ладится, вини себя, а не других. Ты сам настоял на этом браке.

– Не отрицаю. Но я был совершенно честен с тобой. Никаких условий.

– Какие условия ты имеешь в виду? Ты чего-то недополучил?

– Тебя.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно сказала она. – Я нахожусь с тобой в этой комнате, которая была раньше моей. Теперь ты в ней такой же хозяин, как и я. Я лежу обнаженной рядом с обнаженным мужчиной, чего никогда не делала до нашей свадьбы, Я тебе не отказываю…

– Но ты не идешь ко мне сама.

– Я не могу, – прошептала она. – Но я тебе не отказываю…

– Отказываешь! Ты отворачиваешься от меня, возводишь между нами какие-то барьеры.

– Я не…

– Тогда поговорим о тебе, Энн.

Черт бы его побрал! Он все-таки вывел ее из себя.

– Что ты хочешь знать?

– Хочу знать, что ты замышляешь.

– Ничего.

– Расскажи мне об Эдди. Она покачала головой.

– Думаю, я не скажу тебе ничего нового. Он был хорошим человеком. Со своими недостатками и со своими достоинствами.

– Он знал о твоих планах? Нет, зададим вопрос иначе: ты рассказала ему о своем прошлом? Ты рассказала ему о своих делах?

– Прекрати! – закричала она. – Ничем особенным я не занимаюсь. Мне не о чем было рассказывать. Он знал, что мои родители давно умерли. Их убили, и я не хочу об этом говорить, мне больно говорить об этом, ясно?

– Энн, – он положил ей руку на плечо, и она попыталась высвободиться. Но он не хотел ее отпускать.

– Убирайся!

– Энн, прошлое давно кануло в вечность, не надо распространять его на меня.

– Хватит! – закричала она.

Но он только крепче сжал ее плечо. Энн касалась его обнаженного тела, и вместе с желанием бежать она почувствовала желание прильнуть к нему.

– Пожалуйста… – начала она.

– Хорошо, никаких вопросов о прошлом. По крайней мере, сегодня. Взгляни на меня.

Она подняла глаза.

– Ну?

– А теперь слушай, любовь моя, и слушай внимательно. Ты можешь управлять салуном. Ты можешь управлять многим другим. Но мною ты управлять не будешь, ясно?

– Что? – испугалась она.

Выходит, Далси права, и он все знает. Слышал их разговор в кладовой? Он же повторяет ее слова. Я с ним справлюсь!

– Мною ты управлять не будешь, – повторил Йен.

«Он все слышал. Но каким образом? Ведь они с Далей были в кладовой одни!» – удивлялась про себя Энн.

– Ты можешь заставить жену уступить, – воскликнула она, – можешь трясти меня, бить меня, таскать меня за волосы, но ты никогдане заставишь меня отдать тебе то, чего я сама не захочуотдать. А сегодня я не хочу!

– Не хочешь?

– Да, не хочу.

Он вдруг отпустил ее. Но не успела Энн облегченно вздохнуть, как неведомая сила подняла ее в воздух, а затем швырнула обратно на кровать. Его лицо оказалось совсем рядом, в темных глазах горела ярость.

– Ты заставляешь меня применять силу.

– Ублюдок! Не смей…

– Но ведь я могу получить это лишь таким способом?

Энн отталкивала его изо всех сил. Не обращая внимания на сопротивление, он грубо целовал ее, впиваясь в губы, и она почувствовала соленый вкус крови. Его руки властно ласкали ее тело, раздвигали бедра.

Энн пришла в ярость. Ей хотелось отхлестать его по щекам, убить на месте, но ее вдруг пронзило нечто сладостно-дикое, мучительное, неодолимое. Она хотела его.

– Ты отдашь мне это?

– Йен…

– Ты отдашь мне это?

– Будь ты проклят.

Ты отдашь мне это?

Энн закрыла глаза. «Нет!» хотелось ей выплюнуть ему в лицо, однако у нее уже не было сил, а он только того и ждал. Она закричала, но не от боли. К своему ужасу, она почувствовала, что страстно прижимается к нему, неистово устремляется ему навстречу, жаждет поглотить его. Онаслышала дикий, призывный шепот, узнавала свой голос, произносила слова, которые никогда не срывались с ее губ, слышала крики и мольбы. Уже не чувствуя стыда, она ласкала его тело.

Энн казалось, что ее мольбы длятся целую вечность, что она больше не вынесет этой сладкой муки, этой агонии наслаждения. Но внезапно и ночь, и луна, и весь мир будто взорвались. Потом Энн ощутила, как содрогается ее тело снова и снова, а внутри разливается неизведанное до сих пор блаженство.

Постепенно все вернулось на свои места: их комната, белые простыни на кровати, тиканье часов, серебристый лунный свет, льющийся в окно с раздвинутыми тяжелыми шторами.

Энн молчала. Ей хотелось удержать испытанные ощущения. А она-то думала, что сегодняшняя ночь будет похожа на вчерашнюю и не принесет ей ничего особенного! Только бы Йен не выпускал ее из своих объятий. Может, он больше не сердится на нее.

Но она этого так и не узнала. Он тихо лежал рядом, потом вдруг вскочил с кровати, быстро оделся. И ушел.

Энн осталась одна.

Загрузка...