Опасная прогулка

Глава 5

И все-таки у герцога было не совсем спокойно на душе. Некое подспудное чувство подсказывало ему, что Юдела расстроена нападками леди Марлен. Ему вспоминались ее ошеломленные глаза, когда она, подчиняясь его приказу, покидала библиотеку. И весь путь от Освестри-хауз до особняка миссис Шаннон мысли герцога были заняты только Юделой. Напрасно он твердил себе, что это беспокойство безосновательно и выглядит даже смешно. Его любовные делишки совершенно не касаются Юделы. И какими бы обвинениями ни осыпали его голову женщины, подобные наглой и бесцеремонной леди Марлен, самому герцогу совершенно незачем оправдываться перед Юделой или перед кем-нибудь еще. В конце концов он спас ее от того, что она, несомненно, посчитала бы «участью худшей, чем сама смерть». И ее благодарность к нему должна включать и прощение или хотя бы отсутствие всякой критики его так называемых «грешков».

Однако, к его вящему раздражению, воспоминания о Юделе преследовали его весь вечер. По какой-то странной причине ее трогательное личико вновь и вновь появлялось перед его мысленным взором и не давало ему возможности сосредоточиться на том, что говорила блестящая миссис Шаннон, и на ее щедро рассыпаемых остротах.

Когда совместный ужин подошел к концу, герцог вдруг встал из-за стола.

— Неужели ты должен уходить, милый Рэндольф? — с удивлением спросила Элси Шаннон. — Ты так мало пробыл у меня. Я так надеялась, что мы проведем еще некоторое время вместе, — добавила она, выделив последнее слово.

Он прекрасно понимал, что она подразумевала под словом «вместе», но совершенно неожиданно для себя обнаружил, что в нем отсутствует всякое желание заниматься с ней любовью именно в этот момент.

По пути домой, понимая, что он оставил женщину разочарованной и в какой-то степени униженной, герцог твердил себе, что в его непонятном и недостойном поведении по отношению к такой милой женщине, как Элси Шаннон, повинны все те же Джулиус и леди Марлен.

Но, когда после часа, проведенного за карточной игрой в Уайт-клабе, причем по очень высоким ставкам, он в конце концов добрался до кровати, несчастные растерянные глаза Юделы, о которых он вспомнил, вновь взбудоражили его.

На следующий день герцог убедился, как глубоко ранил Юделу визит леди Марлен. Она даже, как ему показалось, старалась избегать его.

Было странно и совершенно непохоже на него то, что герцог бессознательно пытался разглядеть в ее глазах искорку восхищения, когда он беседовал с ней. Но никакого восхищения не было.

Наоборот, если Юдела и глядела на него, то с робостью, как будто извинялась за то, что поступила как-то не правильно или сделала что-то не так. А ведь накануне личико ее освещалось радостью каждый раз, когда он высказывал ей какой-нибудь комплимент или просто заговаривал с ней.

«Она слишком чувствительна, легкоранима и беззащитна, и поэтому ее поведение утомляет. Такие особы являются источником беспокойства», — убеждал он себя, но сам понимал, что это ложь.

Весь путь из Лондона в Кент их разделяла эта неприятная для герцога холодная отчужденность.

Дом Освестри в Кенте представлял собой великолепный образец архитектуры в стиле Палладио. Дед Рэндольфа достроил его в 1750 году, с тех пор его не обновляли. Но в этот день здание, как показалось герцогу, выглядело еще более величественным, чем когда-либо. Свежая листва деревьев представляла великолепный фон для самого строения. Лужайки вокруг дворца выглядели, как изумрудный бархат, а цветы на траве — как рассыпанные по нему драгоценные камни.

Здание своими мощно раскинутыми крыльями с белыми колоннами как бы заключало в объятия чарующую природу.

— Как это прекрасно! Как величественно! — услышал герцог возглас Юделы, но она обращалась к герцогине, а не к нему.

— Я испытываю те же самые чувства, когда возвращаюсь домой. Ведь это поместье я считаю своим домом, — растроганно проговорила герцогиня.

— Мне кажется, что будет неплохо, если я проведу тебя по дому и расскажу его историю, — предложил герцог Юделе.

— Благодарю, — произнесла она натянуто, даже не посмотрев на него.

Когда они разместились в доме, уже близился вечер. Герцог рассчитывал еще до ужина побеседовать с Юделой и показать ей коллекцию живописи, но ему доложили, что она отдыхает после дороги.

Ужин, как ни странно, прошел весьма скучно. Закончив трапезу, герцогиня заявила, что отправляется в свою спальню, а Юдела тотчас же вызвалась сопровождать ее.

По привычке герцог стал убеждать себя, что ее отношение к нему совершенно не должно выводить его из себя и что он испытывает только удивление по поводу подобных поступков со стороны молодой женщины. В своей богатой биографии, изобилующей связями с самыми разными по характеру особами, он не сталкивался со столь явно проявляемым к нему равнодушием. Любая женщина, к которой он проявлял хоть малейший интерес, тут же ясно показывала всем своим видом, как она желает быть с ним вместе, и часто именно это как раз и становилось причиной его охлаждения.

«Черт побери! — говорил он сам себе. — Не знаю, чего она добивается этим, но это ее личное дело. Здесь я свободен, а свобода для меня дороже всего. Я могу развлекаться так, как хочу. В конце концов тут нет публики, перед которой мы должны разыгрывать с ней роли влюбленных голубков».

Однако он слишком поторопился со своими выводами, ибо с самого раннего утра в Освестри-хаузе появились бесчисленные соседи, обрушившие на него и на его мнимую невесту водопад поздравлений.

Некоторым из них для этого визита пришлось проделать немалое расстояние, и герцог был вынужден просить их остаться на ленч. И приглашение это было принято гостями с превеликой охотой, потому что все знали, как хорошо угощают в поместье Освестри.

Уже второй раз, хотя и помимо своей воли, Юдела сыграла роль девушки, которая завладела сердцем самого известного холостяка Англии и которая к тому же была в него влюблена.

На протяжении всего дня ее поведение не вызывало никаких сомнений ни у гостей, ни у вдовствующей герцогини, и только герцог, наблюдая за тем, как она холодно отворачивалась от него и какие печальные были у нее глаза, мог почувствовать, что какая-то черная кошка пробежала между ними.

Посетители наконец отправились восвояси, рассыпаясь в комплиментах и щедрому угощению, и очарованию будущей молодой хозяйки. Но новая волна гостей захлестнула загородный дом Освестри ближе к вечеру.

— Я надеялся, что хоть здесь нас оставят в покое. — Герцог не мог скрыть своего дурного настроения от бабушки. Они остались наедине лишь на несколько минут в громадном салоне, который украшали картины и мебель, достойные королевского дворца.

— Я понимаю, дорогой, как надоели тебе все эти визиты, но весь большой свет возбужден известием о твоем обручении, и, разумеется, все наши знакомые очень любопытствуют по поводу нашей маленькой очаровательной Юделы.

— Может, мне поручить плотникам соорудить сцену у нас на лужайке перед домом, и пусть все наши многочисленные друзья приезжают и любуются ею, не заходя в дом, — горько пошутил герцог.

— Я так поняла, что ты хочешь устроить прием в саду, — с восторгом приняла эту идею старая герцогиня.

— Боже упаси! — воскликнул он. — Просто мне надоело бесконечное число раз отвечать на одни и те же вопросы.

— Я уверена, что завтра толпа визитеров поредеет, — успокоила его бабушка. — Не так уж много осталось людей, которые не успели навестить нас.

— О, если б ты была права. Я так на это надеюсь, — вздохнул герцог.

Он вышел из роскошного салона и на пороге столкнулся с Юделой, не одарив ее обычной благожелательной улыбкой.

— Чем он так рассержен? — осмелилась спросить девушка у старой дамы.

— Он вовсе не рассержен, — ответила бабушка, — он лишь немного устал. Но, хорошо зная своего внука, я могу сказать тебе по секрету, что он просто взбудоражен тем фактом, что столько людей вдруг заинтересовались его женитьбой. Ему это несколько неприятно, он бы желал, чтобы из его брака не делали подобного грандиозного события.

— Вы так думаете? — спросила Юдела.

— Рэндольф тщательно оберегает свою частную жизнь и не допускает постороннего вмешательства в нее. Он весьма ревниво относится к этому, точно так же, как и члены королевской фамилии. Его Величество король, если бы он пожелал заиметь новую супругу, тоже бы не захотел, чтобы его так шумно поздравляли.

Юдела издала легкий смешок.

— Во всяком случае, его светлость внешне выглядит гораздо лучше, чем наш король.

— Да, это правда, — согласилась герцогиня. — Его Величество так разжирел, что теперь не рискует появляться на публике, а тем более показываться простому народу.

Юдела, разумеется, была заинтересована в том, чтобы узнать побольше подробностей о короле, правящем страной, в которой жила, и надеялась, что герцогиня знает достаточно много секретов из жизни короля Георга. Но в этот момент герцог неожиданно вернулся в салон.

— Еще один экипаж только что подкатил к подъезду, — объявил он. — Мы должны наклеить все те же приветливые улыбки на свои лица и выслушивать вздор, который будут нести наши гости, как будто это мудрые изречения Сократа.

Говоря это, он посмотрел на Юделу, уверенный, что она вспомнит, какую интеллектуальную беседу они вели за их первым совместным ужином в их городском особняке.

Но опять ее взгляд скользнул куда-то в сторону, и прежнего тепла он не почувствовал в ней. Ему ничего не оставалось делать, как только повернуться, выйти в холл и встречать столь нежеланных и утомительных гостей.

Подобные взаимоотношения между ним и его нареченной невестой вызывали бурю в его душе. Он едва дождался момента, когда вдовствующая герцогиня объявила, что она собирается оставить его и Юделу наедине.

— Для меня это был слишком длинный и трудный день. Я так рада, что все прошло очень хорошо. Но, видно, я старею, и звук людских голосов, даже самых благожелательных, для меня утомительнее, чем путешествие в карете.

— Хоть я и моложе вас, бабушка, на меня гости произвели подобное действие, — согласился герцог.

— Значит, мы оба с тобой друг друга понимаем, — сказала герцогиня. — Я так долго ждала момента, когда смогу наконец со спокойной совестью отправиться в свою постель. Доброй ночи, мой дорогой мальчик.

Она поцеловала герцога в щеку и хотела таким же поцелуем проститься с Юделой, но та поспешно заявила:

— Я поднимусь с вами наверх, мадам.

— Мы вместе с Юделой проводим тебя, бабушка, наверх. — Герцог высказал это предложение с непреклонной решимостью. — А после я хотел, чтобы Юдела уделила мне хоть немного времени для беседы.

Он догадывался, что ее желание сопровождать герцогиню до спальни является еще одним признаком того, что она избегает его общества.

Конечно, Юдела опасалась противиться настойчивому и ясно выраженному приказу герцога, поэтому она, после того как молодые люди благополучно проводили вдовствующую герцогиню в ее покои, последовала за герцогом обратно в тот же великолепный салон.

Она задержалась у двери, а он, пропустив ее, прошел в глубину комнаты и остановился у стола с напитками.

Герцог попросил ее приблизиться и, пока она преодолевала разделяющее их пространство, любовался ее грациозной походкой, ее элегантным видом в скромном белом платье с пышными рукавами и воздушной оборкой по подолу.

Мода, наступившая после окончания наполеоновских войн, гораздо откровенней обнажала женское тело, чем это было принято раньше. Но какое бы платье ни носила Юдела и каким бы оно ни было скромным и закрытым, под ним все равно угадывались соблазнительные очертания ее гибкой женственной фигуры.

И герцог, рассматривая свою мнимую невесту, представлял в своем воображении, какова она без этой одежды. Большой опыт общения с женщинами давно внушил ему мысль, что красивое лицо не всегда соответствует хорошей фигуре. Если у какой-нибудь девицы хорошенькая мордашка, то, значит, у нее кривые ноги, или плоская грудь, или еще какие-нибудь более заметные дефекты.

Леди Марлей, например, хотя она была обладательницей лица, красивее которого он никогда не видел, в то же время имела такие толстые лодыжки, что прятала их от всех своих любовников, и поэтому, когда дело доходило до раздевания, поспешно задувала свечи.

Миссис Шаннон была, наоборот, совершенна во всех пропорциях, но ее лицо нельзя было назвать красивым даже после нанесения на него значительного количества косметики, и у нее не было той врожденной грации, которая чувствовалась в каждом жесте, каждом шаге этой провинциальной девушки.

Во всем облике Юделы герцог не мог обнаружить ни одного недостатка, но, как он безуспешно пытался внушить себе, это было лишь потому, что он не имел возможности хорошенько рассмотреть ее во всех подробностях.

Он вдруг ощутил тягу к подобному общению, но с огорчением подумал, что проявляет к Юделе гораздо больший интерес, чем сама девушка к его персоне.

По странной причине, живя с ним в одном доме, она нарочито воздвигает между ними непреодолимый барьер. Такое поведение выглядело смехотворным, этого просто не могло быть. Но он постоянно ощущал присутствие этой незримой преграды.

Герцог считал, что это происходит из-за того, что она слишком молода, простодушна, да к тому же еще дочь священника. Она слишком критично настроена против свободных нравов эпохи Регентства. Если бы Юдела воспитывалась в другой среде, то и вела бы себя, разумеется, по-другому.

Все это усиленно внушал себе герцог, однако продолжал мучиться из-за неопределенности в их отношениях.

Юдела подошла к одному из высоких окон в зале и замерла, очарованная открывшимся перед ней зрелищем. Так как снаружи было еще достаточно светло и сияющие лучи закатного солнца пробивались сквозь пышную листву деревьев в старинном парке, слуги еще не задернули тяжелые занавеси на окнах.

Небесный свод, расцвеченный красками заката, как это бывает всегда перед появлением первой вечерней звезды, манил и притягивал к себе взгляд. Торжественную тишину нарушали только голоса птиц, провожающих уходящий день.

Герцог встал за спиной Юделы, но она никак не отреагировала на то, что он находится так близко от нее. Рэндольф пришел к обидному для себя выводу, что она совершенно равнодушна к нему.

Такого поражения он еще не испытывал в своей жизни, весьма богатой на любовные приключения. Пребывая в некоторой растерянности, он произнес несколько сбивчиво:

— Мне кажется, Юдела, вы несправедливы по отношению ко мне, я бы даже сказал, недоброжелательны.

— Я вас не понимаю… Как я могу позволить себе такое поведение по отношению к вам? Это вы несправедливо обвиняете меня. Простите, но не знаю, о чем вы говорите, — А вы не даете мне возможности высказаться начистоту и оправдаться, если я в чем-то провинился перед вами. Каждый преступник имеет право изложить свою версию событий в присутствии судьи.

Юдела опять сделала вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Я не судья вам, милорд, и уж тем более не имею права осуждать вас.

— Но вы явно избегаете меня, — настаивал на своем герцог, — и, по-моему, презираете.

— Если вы решили, что я испытываю к вам подобные чувства, то вы ошибаетесь. — Эти слова Юдела произнесла после продолжительной паузы.

— Так что же тогда происходит? — спросил герцог. Очередная пауза в разговоре настолько затянулась, что герцог потерял надежду дождаться ответа от Юделы. Но наконец она проговорила запинающимся голосом:

— Может быть, это все происходит потому, что… — Юдела перевела дыхание. — Все вокруг вас так прекрасно… вы окружены такой любовью, вас так все уважают и вами любуются, так надеются на вас, что… именно поэтому мне не хотелось думать, что вы способны совершить бесчестный поступок…

Герцог был так ошеломлен ее словами, что на мгновение потерял дар речи.

Между тем Юдела продолжила:

— Это все напоминает… простите меня… как будто на замечательное полотно великого художника плеснули грязью, и, хотя я хорошо понимаю, что это не мое дело… я не могу подавить в себе это чувство отвращения и не нахожу себе места от этого.

Наконец-то герцог начал догадываться, в чем дело.

— Я ожидал, что вы именно так и будете себя чувствовать, Юдела, если бы в обвинениях леди Марлен была бы хоть частица правды.

Она резко повернулась к нему, и впервые с того момента, как они покинули Лондон, их взгляды встретились.

— Так, значит, она… лгала? — В этом вопросе явно чувствовалось желание получить от герцога утвердительный ответ.

— Клянусь вам всем, чем угодно, что меня оклеветали, — уверенно заявил герцог. — Да, леди Марлен бесстыдно, подло и жестоко лгала вам.

Ему показалось на мгновение, что лучи заката зажгли в глазах Юделы пожар. Он наслаждался этим зрелищем.

Она прошептала чуть слышно:

— Но… почему, но почему… она позволила себе говорить о вас столько плохого? Я не понимаю, как можно быть такой злой?

— Причина лежит на поверхности, — объяснил герцог. — Я занимаю высокое положение в обществе, а также достаточно богат.

— Вы подразумеваете, что она хотела завладеть вашими деньгами?

— Конечно, — цинично произнес герцог. — А что еще добиваются женщины от мужчины? Им подавай наличные или дари обручальное кольцо. И будьте уверены, что они высосут из мужчины все до последнего фартинга и получат брачное свидетельство в придачу.

Юдела недоверчиво покачала головой.

— Но это же не правда! Наверное, такие женщины существуют, но есть и другие. И… любовь «., которая продается, — это не любовь. Мы же с вами уже говорили об этом раньше.

На губах у герцога еще оставалась циничная усмешка, но искренний умоляющий голос Юделы не мог не растрогать его.

— Пожалуйста… простите меня за то, что я осмелилась подумать… поверить, что вы способны поступить неблагородно. Теперь я понимаю, как было глупо с моей стороны даже выслушивать те страшные вещи, о которых говорила та злобная женщина мне, совсем незнакомому ей человеку. Но она была так хороша собой.

— По всей вероятности, ваш отец неоднократно внушал вам, что людей нельзя судить по их внешности.

— Если б мой папа был жив, он бы стыдился своей дочери за то, что я была так доверчива. Хотя инстинкт должен был мне подсказать, что когда дело касается вас, то вы… не могли быть таким жестоким, таким недобрым, как вас описывала эта леди. Вы столько доброго сделали для меня… а я была к вам так несправедлива.

После наступившего молчания Юдела осмелилась спросить:

— А что будет с ней теперь?

— Вас это очень волнует? — с небольшим раздражением задал вопрос герцог, — Я не столько тревожусь о ней, сколько о будущем ребенке…

— По-моему, вам вообще не стоит заниматься этими проблемами. Леди Марлен вполне способна позаботиться о себе и отстоять свои интересы. Если я не женюсь на ней, а, кстати, я не имею ни малейшего намерения это делать, то она быстро отыщет какого-нибудь дурака, которого сможет окрутить. Может быть, того самого мужчину, кто по-настоящему виновен в ее теперешнем положении.

Тут герцог заметил, что Юдела вновь не смотрит на него. Он понял, что она смущена его грубоватой откровенностью.

— Забудьте про леди Марлен и про людей, ей подобных, — со всей возможной убедительностью произнес герцог. — А также выбросьте из головы моего братца и то, как подло он с вами обошелся.

При упоминании лорда Джулиуса на лице Юделы вновь появился страх.

— Вы что-нибудь слышали о нем? Он не давал о себе знать? — спросила она торопливым шепотом.

— Он побывал у меня накануне нашего отъезда из Лондона.

— Его очень рассердило мое… бегство?

— Сперва он не догадывался, с кем я обручился, потому что не читал объявления в» Газетт «. А когда он узнал все, то это лишь прибавило ему злости и усугубило его ненависть ко мне. Он хочет занять мое место и стать герцогом Освестри, но, разумеется, мы ничем не можем помочь ему в этом предприятии. Поэтому прошу вас еще раз, чтобы вы вообще забыли о его существовании. Поверьте, я сделаю все, чтобы он больше не беспокоил вас.

— Но как вы можете быть в этом так уверены? Герцог понимал, что она уже думает о том дне, когда их договору придет конец и она останется одна на белом свете, без покровителя, предоставленная самой себе. В ее богатом воображении, вероятно, уже рисуются ужасные сцены.

— Все это мы обсудим с вами позже. Пока вы здесь со мной и с моей бабушкой, я обещаю, что вы в такой же безопасности, как если бы вас заперли в подземном хранилище Британского банка. Только здесь вам будет более комфортно.

Как он и надеялся, Юдела оценила его юмор и рассмеялась.

— Да, конечно, здесь гораздо более комфортно, — согласилась она, — Я никогда в жизни не видела столь великолепного Дома, и никогда мое любое желание не исполнялось даже прежде, чем оно у меня появилось.

— Я и стараюсь, чтобы вы чувствовали себя именно так! В этом доме все в вашем распоряжении. Пока он стоит на земле, а я надеюсь, что он будет стоять вечно, каждый день будет приносить вам радость, иначе я приду в отчаяние и начну сомневаться в своих способностях управлять хозяйством.

— В вашем хозяйстве все так хорошо отлажено, все организовано с таким умом. Меня восхищает ваша способность вникать в любое дело.

Как ему было приятно уловить нотку обожания в ее голосе и то же самое чувство увидеть в ее сияющих глазах.

— Завтра утром, — напустив на себя таинственный вид, сказал он, — я постараюсь сделать вам приятный сюрприз. Теперь, когда вы уже перестали прятаться от меня»я предлагаю вам совместную прогулку верхом. Я хочу показать вам те места в нашем имении, которые я больше всего любил, когда был мальчишкой, а также мою самую любимую дорожку через лес, где полным-полно огнедышащих драконов, в которых я свято верил в детстве.

— А теперь вы выросли, — мягко произнесла Юдела, — и выручаете девушек, которым угрожают драконы, но не в лесах, а в Лондоне.

— Потому что в здешних лесах больше не водится драконов, — убежденно заявил герцог. — В них остались только эльфы и нимфы, а также другие сказочные существа, которые приносят счастье и удачу тем, кто их увидит.

Говоря это, он усмехнулся про себя. Почему он вдруг ударился в такой романтизм? Он, кого все окружающие считали неисправимым циником? И почему от этих бесхитростных сказок ему вдруг стало тепло на душе?

И тут же он осознал, почему это так происходит. Причиной тому была Юдела. Светлая улыбка, которой она вознаградила его за рассказ о своем детстве, сделала ее личико еще более очаровательным. Она никогда раньше не казалась ему такой красивой.

Юдела вошла в комнату старой герцогини, чтобы показать той только что доставленный из Лондона наряд для верховой езды.

Это было рассчитанное на летнюю погоду легкое платье из тонкого материала голубого цвета, так подходящего к ее золотистым волосам. Под жакетом, обшитым тонкой серебряной тесьмой, на Юделе была надета полупрозрачная муслиновая блуза, застегивающаяся на горле булавкой. К полям шляпки с высокой тульей прикреплялась вуаль из тончайшего газа, спадавшая за спину.

Юделе представилось, как эта прекрасная вуаль будет развеваться на ветру, когда она пустит лошадь в галоп.

Герцогиня с похвалой отозвалась о ее одеянии.

— Ты замечательно выглядишь, дитя мое. Этот наряд так идет тебе. Но я предвкушаю, что обновы, которые появятся здесь со дня на день, еще больше украсят тебя.

— Но мне кажется, что их у меня уже слишком много. Я же не могу носить несколько платьев одновременно. Только для верховой езды вы заказали мне пять костюмов…

— И правильно поступила. Ты должна выглядеть по-разному каждый раз, когда отправляешься на верховую прогулку со своим женихом. — В голосе герцогини звучала непоколебимая уверенность. — Подумай только, как заскучает мой внук, если будет видеть тебя постоянно в одном и том же платье.

— Думаю, что он этого просто-напросто не заметит, — произнесла Юдела едва слышно, но слух у пожилой дамы оказался, на удивление, тонким.

— Обязательно заметит, — безапелляционно заявила герцогиня. — Даже если он вслух не сделает тебе комплимент, то все равно, Юдела, ты должна знать, что Рэндольф всегда общался с привлекательными и великолепно одетыми женщинами. И их старания одеться покрасивее он воспринимает как комплимент самому себе. Уверяю тебя, что, если ты будешь выглядеть уныло и однообразно, он скоро потеряет к тебе всякий интерес.

Юдела подумала про себя, что интерес герцога к ней совсем не зависит от того, как она выглядит. Она появилась на его горизонте в самый подходящий момент, как теперь ей стало ясно, чтобы спасти его от притязаний леди Марлен. И его решение объявить о помолвке с Юделой не имеет ничего общего с ее личностью. Окажись на ее месте кто-нибудь другой, было бы то же самое. Только удача улыбнулась герцогу в том, что девушка оказалась достаточно хорошенькой и воспитанной, чтобы ее представили родственникам и те доверили, что он серьезно влюбился в нее.

— Что тебя беспокоит? — неожиданно спросила герцогиня.

Юдела не нашлась что ответить, и после нескольких секунд молчания герцогиня продолжила свой допрос:

— Я заметила вчера, что ты выглядишь не такой счастливой, какой была раньше. Вы не поссорились с Рэндольфом?

Нота тревоги в голосе старой герцогини была так болезненна для Юделы, что девушка поспешно ответила:

— Нет-нет, мадам. Между нами ничего не произошло. Мы прекрасно понимаем друг друга.

— Это хорошо! — произнесла герцогиня с облегчением. — Я не переживу, Юдела, поверь мне, если что-нибудь помешает вашей свадьбе.

Это был удар, от которого у Юделы перехватило дыхание.

— Если бы ты только знала, Юдела, как я молилась каждую ночь год за годом, чтобы Рэндольф не только женился, но и обрел счастье, которого он, по моему мнению, заслуживает.

Речь герцогини, обычно по-светски сдержанной женщины, сейчас показалась Юделе даже чересчур взволнованной.

— Ты еще слишком молода, дорогое дитя, чтобы понять, что мужчина, за которым охотятся женщины, по-настоящему несчастлив. Пусть он сам думает иначе, но истинное счастье обретается только в семье, когда рядом с тобой жена и дети. Они-то и помогают мужчине встречать лицом к лицу трудности жизни. А преодолевать их вместе гораздо легче, чем в одиночку.

Юдела пробормотала:

— Да… да… Я с вами совершенно согласна. Я тоже хотела… — Произнося эту сбивчивую фразу, она подумала, что именно об этом и мечтает. О доме, который стал бы ее домом… О том, какое счастье принадлежать тому человеку, которого любишь. Отдавать свою любовь тому, кто любит тебя!

Герцогиня словно бы прочитала ее мысли.

— Все это у тебя будет! Но, чтобы сделать Рэндольфа счастливым, ты должна всегда поступать так, как он хочет. По крайней мере, создавать видимость этого!

С лукавой улыбкой герцогиня тут же пояснила Юделе смысл своих последних слов:

— Женщина, в которую мужчина влюблен, всегда может добиться своего и вести себя так, как этого захочет. Только она не должна признаваться в этом мужу, а, наоборот, создавать впечатление, что во всем подчиняется ему.

Юдела не могла не рассмеяться.

— Именно так поступала и моя матушка.

— И была права. Это метод, используемый всеми умными женами. А с Рэндольфом его просто необходимо взять на вооружение, потому что его испортили! Он привык считать, что всем своим жизненным удачам он обязан собственному уму и талантам. И ты ни в коем случае не пытайся разубедить его. А то, что ты играешь, может быть, даже главенствующую роль во всех его начинаниях и вообще в семье, держи от него в секрете. И радуйся потихоньку своей хитрости.

— Я понимаю, — кивнула Юдела. Она наклонилась и поцеловала старую герцогиню, сказав при этом:

— Простите, но я должна поторопиться, а то заставлю его ждать.

— Правильно, дитя мое. Мужчину ничто не должно раздражать. Тем более женщина-копуша. Я чувствую, что ты схватываешь мои уроки на лету. Желаю тебе приятной, беззаботной прогулки, но не забывай, что от вас обоих зависит и мое счастье.

— Я не забуду об этом ни на мгновение! — пообещала Юдела.

Как только она прикрыла за собой дверь комнаты герцогини, то почувствовала, как жаром буквально опалило ее щеки. Что скажет она и что скажет герцог доброй, любящей его больше всего на свете бабушке. Как объявят они, что не собираются пожениться? «Какой будет для нее удар», — подумала Юдела с горечью в душе.

Но день был так хорош, а прогулка с герцогом ожидалась такой приятной, что мысль о страшном дне, который когда-нибудь неотвратимо настанет, сама собой улетучилась, пока она сбегала по широкой лестнице, ведущей в холл.

Через распахнутые двери Юдела увидела оседланных лошадей и герцога, который встречал ее на ступенях подъезда.

Быстрым галопом они проскакали через парк, спугнув по дороге оленя, прятавшегося в тени дубовой рощи.

— Вы замечательно ездите верхом, — заметил герцог.

— Вы действительно так думаете или хотите сказать мне что-то приятное? — поинтересовалась Юдела.

— Я говорю правду.

— Я так рада! Если бы папа услышал вас, он был бы очень доволен. Ведь это он учил меня ездить верхом. Но я никогда не ездила на такой замечательной лошади, как эта.

— У меня в поместье богатый выбор этих благородных животных. Вы можете каждый раз выбирать себе любую лошадь по вкусу.

— У вас есть все, — сказала Юдела. — Конюшня, полная великолепных скакунов, библиотека, в которой, кажется, собраны такие книги, что я мечтала бы прочитать их все — одну за другой!

Она уже успела побывать в библиотеке перед завтраком, и эта зала произвела на нее неизгладимое впечатление. Высотой она была в три этажа, стены, за исключением той, где располагались громадные окна, были сплошь заставлены книгами. Чтобы добраться до верхних полок, надо было подняться на широкую галерею, расположенную на уровне второго этажа.

Юдела и вообразить себе не могла, что частное лицо может обладать таким количеством книг.

— Вы поставили перед собой весьма трудную задачу, — со смехом произнес герцог. — По-моему, прочитать хотя бы десятую часть книг из этого собрания — это уже сизифов труд. Сколько же времени займет это у вас?

— Всю жизнь, — ответила Юдела, не подумав.

И тут же она осознала, насколько неосторожно и бестактно было это ее высказывание. Она поняла, что и герцогу эта мысль также пришла в голову. Ведь ее краткого пребывания в поместье в качестве невесты не хватило бы на прочтение и ничтожной части того, что хранится там на книжных стеллажах.

Вконец смущенная, она подхлестнула лошадь и умчалась вперед.

Герцог смог догнать ее только на опушке леса.

— Это тот самый лес, о котором вы мне говорили? — спросила она.

Пара минут быстрой скачки несколько успокоили ее.

— Да, — ответил он. — Через него проходит живописная тропинка, путешествие по которой, я уверен, покажется вам весьма увлекательным. Я открыл ее для себя, когда впервые въехал в этот дремучий лес на своем пони шестилетним малышом. И с тех пор каждый раз, когда попадал сюда, в первое же или второе утро после приезда обязательно отправлялся в странствование по этой дороге. Тропинка кончается у небольшого пруда, в котором мне, маленькому мальчику, разрешалось купаться.

— А в озере вы не купаетесь? — спросила Юдела. Она имела в виду огромное озеро перед самым дворцом. Рано утром, когда рассеялся предрассветный туман, она, затаив дыхание от восторга, любовалась открывшейся перед ней обширной водной гладью.

— Это пришло позже, — ответил герцог, — когда я подрос. Но тот пруд в лесу произвел на меня такое магическое впечатление, о котором я никогда не забуду.

Юдела посмотрела на герцога с легкой улыбкой. Сейчас, когда он говорил о своем детстве, он предстал перед ней совсем другим человеком, непохожим на несколько циничного и властного мужчину, с которым она несколько дней тому назад в страшную лондонскую ночь заключила договор о мнимой помолвке.

Они въехали в лес, и она сразу же поняла, почему герцог так любит эти места.

Тропа для верховой езды петляла между высоких елей и кедров и была устлана опавшей хвоей, которая делала поступь лошадей почти бесшумной. Ели были очень старыми и очень высокими. Создавалось впечатление, что всадники пролагают свой путь через безмолвный мир, куда не доходят никакие звуки и никакие тревоги и заботы.

Несколько минут они ехали молча до тех пор, пока за очередным изгибом тропы Юдела не увидела в просвете между деревьями на фоне клочка голубого неба остроконечную крышу какого-то дома.

Она удивилась, почему герцог не сказал ей раньше, что кто-то живет в лесу, но тот, предупреждая ее вопрос, объяснил:

— Это дом с привидениями. § — Пожалуйста» расскажите мне о нем, — попросила она. Подобные истории занимали ее воображение с самого детства.

— Этот дом построен очень давно, а так как в нем обитают привидения, или, во всяком случае, такие ходят слухи, то никто из живущих в поместье старается не подходить к нему близко. Лет пятьдесят тому назад в нем случился пожар, и от всего дома остался только остов и часть крыши, которую вы сейчас видите. Все остальное обратилось в прах из-за пожара, а частично было разрушено временем.

— Кто построил этот дом и почему там обитают привидения? — Любопытство переполняло Юделу.

— Он был построен по собственному проекту одним из моих эксцентричных родственников, который весьма недолюбливал всех остальных членов семьи, а в особенности моего дедушку, обладателя герцогского титула. Какая черная кошка пробежала между ними, трудно сказать — это было так давно. Вполне вероятно, что он сам мечтал быть герцогом Освестри и завидовал моему деду, подобно тому, как Джулиус завидует мне. Во всяком случае, он решил отделиться от всех, построил этот дом и жил, как я надеюсь, с большим комфортом с весьма многочисленной прислугой.

— А что случилось потом?

— Он умер. Адом тотчас же присвоил себе еще более эксцентричный мой родственник, которого все местные жители считали колдуном.

— А он и вправду был им?

— Я лично сомневаюсь в этом. Правда, он интересовался магическими науками и всем сверхъестественным, но только потому, что был по характеру нелюдимым, не желал ни с кем разговаривать и не хотел никого видеть. Он проживал здесь один с единственным стариком слугой, который заботился о нем.

— И что же дальше? — Юдела сгорала от любопытства. — Продолжайте, прошу вас.

— Вероятно, он проводил опыты над какими-то горючими или взрывчатыми веществами или это был просто несчастный случай, но… В общем, дом загорелся, оба — мой кузен и его слуга — сгорели там заживо.

— Какой ужас!

— Боюсь, что никто особо не оплакивал его, но местных жителей вполне можно было понять. Он пугал их при жизни, а после смерти они боялись его еще больше. Из-за этого и пошел слух, что он бродит призраком по пожарищу. И никто, даже самый здравомыслящий егерь или лесник, не решается подойти к дому ни днем, ни ночью.

Юдела рассмеялась:

— Я знаю, как возникают легенды. У нас в деревне была старая женщина, про которую все говорили, что она ведьма. И только потому, что она часто разговаривала сама с собой и у нее была черная кошка.

— Простые люди обычно суеверны, — согласился герцог. — Но теперь я думаю, что нам следует чуть поторопить наших лошадей. Мне очень хочется показать вам мой волшебный пруд, а нам предстоит еще немалый путь до него.

— Это очень большой лес.

— Очень большой, — подтвердил герцог. — Меня постоянно уговаривают произвести вырубки, но душа моя восстает против.

— Я вас понимаю, — кивнула Юдела.

Дорожка перестала петлять, спрямилась, и лошади перешли на рысь.

Вдруг Юдела заметила, что впереди что-то странное преграждает им путь. Приблизившись, она поняла, что это распростертый на земле человек.

Мужчина лежал на дороге, уткнувшись лицом в мягкую хвою. Он был недвижим, словно мертвый.

Остановив лошадь, Юдела обратилась к герцогу:

— Что могло с ним произойти?

— Я подойду и посмотрю, — сказал герцог. — Подержите мою лошадь под уздцы.

Он спешился и направился к лежащему мужчине. На оклик герцога незнакомец никак не прореагировал. Вероятно, он был без сознания.

Герцог опустился на колено, собираясь заглянуть ему в лицо, но тут внезапно двое мужчин выскочили из-за деревьев и накинулись на него. Прежде чем он смог как-то защититься, они схватили его за руки.

В это же мгновение лежащий на земле мужчина вдруг ожил, вскочил и выпрямился во весь рост. Юдела была настолько поражена происходящим на се глазах, что не услышала, как кто-то подкрался к ней сзади.

Только когда ее грубо сдернули с седла, она издала крик ужаса. Второго крика не последовало, потому что чья-то рука зажала ей рот. Несмотря на то, что девушка отчаянно боролась, нападавший смог засунуть ей в рот платок, который чуть не задушил ее. Она поняла, что подверглась нападению сразу двух бандитов, но, прежде чем Юдела смогла разглядеть их лица, ее шляпу сбили с головы, а на глаза упал какой-то плотный темный покров. Она как будто мгновенно ослепла.

Это был мешок из грубой ткани, который нападавшие накинули ей на голову. Веревка стянула ее горло, не давая мешку сползти с лица. Другая веревка обвилась вокруг ее талии несколькими петлями, так что ее локти оказались плотно прижатыми к телу.

В ужасе Юдела почувствовала, как ее подняли и понесли. Даже сквозь толстую ткань, через которую едва проходил воздух, ей слышались хриплое дыхание похитителей и звуки торопливых шагов. Сухие сучки с треском ломались под тяжелой поступью преступников. Это означало, что ее уносят куда-то в глубь чащи, в сторону от тропы.

Через некоторое время Юдела ощутила, что голова ее опустилась ниже ног; видимо, тот, кто держал ее за ноги и шел впереди, начал подыматься вверх по какому-то холму.

Она терялась в догадках, что сотворили похитители с герцогом, уносят ли они его в том же направлении или уже расправились с ним и оставили на дороге.

Юдела слышала только звук шагов тех мужчин, что несли ее. Самое страшное в этой ситуации было то, что похитители не произнесли ни слова. Все происходило в полном молчании.

«Куда они несут меня? — Эта мысль билась в мозгу Юделы, перемежаясь с молитвой. — Боже милостивый, помоги мне!»

Она подумала, что это все проделки лорда Джулиуса, решившего вновь захватить ее в свои жадные руки и доставить в то самое жуткое заведение, куда он в самом начале намеревался ее поместить. Но в отличие от первого раза у Юделы не было никакой возможности спастись бегством. Эта мысль была настолько ужасна, что она чуть не потеряла сознание, но, собрав все свое мужество, Юдела решила встретить опасность лицом к лицу. Ей не оставалось ничего другого, как взывать к господу богу, а также к своим любимым родителям, чтобы они поддержали ее и подсказали выход из ужасной западни, как они уже сделали это однажды. Ее молитвы были очень настойчивы, но, конечно, не могли освободить ее от пут, сковывающих ее тело.

Мужчины, которые тащили ее, беспомощную, куда-то на холм, видимо, наконец достигли вершины, потому что ее тело приобрело горизонтальное положение, и они остановились, чтобы отдышаться. И вдруг ее снова повернули, но на этот раз голова находилась выше ног, и Юдела поняла, что ее несут куда-то вниз, вероятно, по какой-то лестнице.

Наконец-то она услышала еще чьи-то шаги. Юдела догадалась, что за ней следуют похитители герцога, также связанного и превращенного в некое подобие мумии, как и она. Юделу мучила мысль, что он стал таким же пленником, но в то же время она испытывала облегчение от того, что все-таки не одинока.

Кто же эти похитители? Если это сообщники лорда Джулиуса, то почему они не увезли ее сразу же в карете прямиком в Лондон? Ведь для него она является ценной добычей, которую надо доставить в дом разврата в полной сохранности. Наверное, зловещий экипаж ждет где-то неподалеку. Но тут же Юдела попыталась утешить себя мыслью, что все-таки герцог, хоть и плененный, находится рядом с ней и они оба пока близко от его дома. Конечно, кто-то из челяди обязательно хватится хозяина, организует поиски и придет им на помощь.

Внезапно ее грубо опустили на каменный пол. Она испытала боль и страх. С ней обращались, как с неживым существом. Однако Юдела почувствовала облегчение, когда мешок, накинутый ей на голову, был резко кем-то сдернут.

На какой-то момент ей подумалось, что она ослепла, потому что вокруг царила полная темнота. Потом глаза ее немного привыкли ко мраку, и Юдела осознала, что лежит на каменных плитах и над ней нависли фигуры каких-то мужчин. Она чуть повела глазами и разглядела четыре громадных устрашающих силуэта. Вероятно, это был подвал, куда ее, плененную, отнесли вместе с таким же беспомощным герцогом.

И тут внезапно в глаза ей ударил свет, и, чуть повернув голову, Юдела увидела колеблющееся пламя, а потом и фигуру мужчины, спускающегося по крутым ступеням в подземелье и несущего впереди себя зажженный фонарь.

Лица его она не могла разглядеть, но по одежде признала в нем джентльмена. Обутые в модные сапоги ноги остановились возле ее лица. Свет фонаря бил ей в глаза.

Мужчина отвел фонарь в сторону, и Юдела с ужасом увидела его лицо. Если бы она могла умереть в ту же секунду или провалиться под землю сквозь эти холодные каменные плиты, то она бы это, без сомнения, сделала. Непременно сделала бы, потому что в человеке с фонарем в руке она узнала лорда Джулиуса Лорд Джулиус пока не произнес еще ни одного слова, но выражение его глаз уже было таким страшным, что Юдела бы закричала в предсмертном ужасе, если бы рот ее не был заткнут. Поэтому страх так и остался в глубине ее души, и она несколько мгновений боролась с ним. Младший брат герцога некоторое время рассматривал ее, потом его мрачный взгляд переместился вправо, и невольно Юдела проследила за его глазами, словно загипнотизированная им.

Как она и ожидала, герцог лежал неподалеку от нее, всего лишь в нескольких футах, и так же, как и она, с кляпом во рту и со связанными за спиной руками. Толстая веревка туго обвивала все его тело вплоть до сапог для верховой езды.

Юдела понимала, что он не в состоянии пошевелиться, что он сейчас такой же беспомощный пленник, как и она. Но все-таки маленькую радость ей доставило то, что она увидела На его изящном камзоле не осталось почти ни одной пуговицы, рукава были оторваны… Это означало, что он дал настоящий бой своим похитителям, прежде чем они захватили его в плен.

Лорд Джулиус некоторое время постоял молча, разглядывая своего брата и наслаждаясь его беспомощностью. Когда эхо зрелище его полностью удовлетворило, он произнес:

— Я предполагаю, дорогой Рэндольф, что ты знаешь, куда я тебя доставил. И как ты тоже, наверное, догадался — это самое лучшее решение всех моих проблем.

В голосе его ощущались такое самодовольство и такая фальшивая мягкость, что Юделе показалось, будто над ней и над герцогом склонился не человек, а какой-то огромный фантастический оборотень.

— Ты прекрасно знаешь, что никто не придет в этот дом, где обитают привидения, и здесь, в этом подземелье, ты, дорогой братец, умрешь от голода и превратишься в прах.

Лорд Джулиус сделал многозначительную паузу, ожидая какой-либо реакции от связанного по рукам и ногам человека, но, естественно, не дождавшись ее, обратил свой взгляд на Юделу.

— Ну а твоя невеста, которая так полюбилась нашим родственничкам. ей придется умереть вместе с тобой. Не правда ли, хороший конец любовной истории? Даже смерть не разлучит вас.

Его губы скривились в отвратительной усмешке.

— Конечно, меня огорчает, что такое юное и весьма дорогостоящее на рынке любви тело будут ласкать только могильные черви. Но я вынужден принести эту жертву ради более высоких целей. — Он приподнял фонарь над головой, чтобы осветить сразу обоих пленников, связанных и распростертых на камнях. — Какая страшная картина! Два трупа рядом… но каждый умирает в одиночку.

Лорд Джулиус захохотал, но тут же подавился собственным смехом и неожиданно закашлялся. Может быть, сырость и холод подвала так подействовали на него. Оправившись, он вновь заговорил:

— Ты будешь долго умирать, Рэндольф. Медленно, мучительно… Я уверен, что это будет происходить именно так, и мне это доставляет удовольствие. Герцогство и все состояние Освестри скоро будут в моих руках А мой будущий сын после моей смерти, не такой страшной, как твоя, наследует титул. Так что наш род благополучно продолжится, только прибавится легенд к славному имени Вестри.

Он опять разразился смехом, который в атом мрачном подземелье звучал зловеще.

— Я знаю, как ты печешься о добром имени славного рода Вестри и тебе было бы неприятно, если б кто-то из Нашей семьи запятнал себя злодейским убийством. Поэтому я все предусмотрел и сделал так, чтобы ты на том свете не сгорал От стыда за совершенное твоим братом преступление. О нем никто не узнает. Все подумают, что тебя и твою очаровательную невесту сожрали голодные лисицы, а их работу завершили крысы и черви. А как вы попали в дом с привидениями — это знает только наш покойный кузен-колдун.

Он поднял фонарь еще выше и почти прокричал:

— Я победил! Я! Джулиус — обделенный и презираемый младший сын, которому ни у кого не нашлось никогда доброго слова, которого все унижали, считали ничтожеством. И что же? В конце концов тот, кто был ниже всех, одержал верх.

Юделе стало ясно, что это монолог безумного человека. Лорд Джулиус обратился к своим сообщникам, которые с удивлением слушали разглагольствования своего главаря.

— Пошли отсюда, парни, — сказал он. — Предоставим этой парочке уединение и покой, Он станет для них вечным. А нам предстоит еще прогулка в город. Надеюсь, она благополучно завершится. Я расплачусь с вами за ваши услуги, и это будут последние денежки, которые я потрачу из своего личного кармана. С завтрашнего дня я стану распоряжаться герцогской казной!

Последнюю фразу он выкрикнул так громко, что многоголосое эхо заметалось по подвалу.

Когда сообщники Джулиуса стали подниматься наверх, Юдела смогла разглядеть их лица. Более отталкивающих физиономий она в жизни не видала. Слабым утешением было лишь то, что эти люди явно старались поскорее убраться с места совершенного ими преступления. Однако лорд Джулиус не торопился покидать подземелье, стремясь испить до дна чашу своего торжества.

— Я забыл одну очень важную вещь, братец! — произнес он издевательски. — Мне придется снять с твоего мизинца кольцо, которым герцоги Освестри запечатывают все свои послания.

Он шагнул к герцогу и, к ужасу Юделы, пинком ноги бесцеремонно перевернул его неподвижное тело. Поставив фонарь на каменный пол, лорд Джулиус наклонился и снял с мизинца брата единственную драгоценность, которую герцог, как заметила раньше Юдела, носил на руке. Несколько мгновений лорд Джулиус вертел его между пальцев, а потом надел на свой мизинец.

— Если верить семейным преданиям, то этот изумруд обладает огромной ценностью. Это истинное сокровище. — Последние слова он произнес так, словно смаковал их. — Но что для меня особенно ценно, так это то, что выгравировано на этом камне. Став пятым герцогом Освестри, я воспользуюсь этой печатью, причем не премину сделать это как можно скорее, а ты будешь, лежа здесь, завидовать мне и… медленно, медленно умирать…

Он поднял с полу фонарь, помахал им над головами пленников и стал догонять своих подручных. Сообщники поджидали его на верху лестницы. Властным жестом руки, на которой блеснуло герцогское кольцо, он приказал им пропустить его вперед. Они расступились, и лорд Джулиус первым вышел на солнечный свет.

Где-то наверху отвратительно заскрипела ржавая дверь, и больше уже ни малейшего проблеска света не проникало в подземелье.