Опасное задание

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Фрэнк оставил Лини в спальне, прошел через дом к задней двери и вышел на крыльцо. Для конца ноября погода стояла очень теплая, на небе ни облачка. Он поторопился уйти, потому что чувствовал: Лини ждала его объятий. Но он так и не обнял ее. Не смог. И не потому, что сердился на нее. Фрэнк знал, что стоит ему прикоснуться к ней — и он уже никогда не сможет отпустить ее из своих объятий. Когда одиннадцать месяцев назад закончилась его работа в Мейсвилле, он дал себе клятву никогда не оглядываться назад. То, как Лини вывернула наизнанку его душу, напугало Фрэнка до смерти. Он давно для себя решил, что ни одна женщина не заморочит ему голову снова.

Скорее всего, Лини с самого начала чувствовала его настрой. Фрэнк и не скрывал, что кроме короткого романа его ничего не интересует. Он сказал ей, что не собирается связывать себя обязательствами. Что же тут странного, что, узнав о своей беременности она не позвонила ему? Скорее всего, она серьезно сомневалась, что его обрадует эта весть. Значит, здесь есть и его вина и не надо было с таким гневом обрушиваться на нее теперь.

Последний раз он позволил себе выплеснуть эмоции двадцать лет назад, когда застал свою жену в постели с другим мужчиной. Они были женаты два года, и он, как последний глупец, думал, что они счастливы: Он был счастлив, а Рита, вероятно, нет. Она решила, что ей надо больше, чем мог дать Фрэнк, и сосредоточилась на своем женатом начальнике, который был в два раза старше. Даже сейчас, спустя столько лет, Фрэнк помнил свои ощущения при виде обнаженных тел в постели. В его постели, в которой он каждую ночь спал с Ритой. Он помнил силу ударов, которые наносил тогда Родни Клайсу. Он очень сильно избил его, но тот и не думал протестовать. Клайс не хотел огласки из-за своей жены. Но Фрэнк, собрав вещи и покидая город, позвонил миссис Клайс. Это было неприятно и унизительно, но он никогда не сожалел об этом. Позже он слышал, что миссис Клайс развелась с мужем и отсудила у него половину состояния. Он также слышал, что Рита вышла за Клайса замуж, потом развелась через несколько лет и взялась за мужчин помоложе. Честно говоря, Фрэнку было на это наплевать.

Он сходил с ума по Рите, кареглазой красавице с развевающимися рыжими волосами. Она заставила Фрэнка позабыть о священной клятве — никогда не жениться и не повторять ошибок его родителей. Их громкий бурный развод, когда Фрэнку исполнилось двенадцать лет, доказал, как легко любовь превращается в ненависть, а ненависть потом переходит в безразличие. Романы — замечательная вещь, но любовь — нет. После Риты Фрэнк отгородился от всего, кроме страсти и секса. Он думал, что так было и с Лини. Даже когда он осознал, что не может выбросить ее из головы, не может забыть ее, он почти убедил себя: виной тому — фантастический секс.

Ты не любишь ее, сказал Фрэнк себе. Ты не способен любить.

Тот факт, что она забеременела и родила ему ребенка, связал их навсегда. У него есть двухмесячный сын. Фрэнк с силой ударил кулаком о дверной косяк. Он никогда не думал об отцовстве. Поклявшись никогда не любить и не жениться, он смирился с тем, что у него не будет детей в будущем, и чувствовал себя спокойно. Ему сорок лет, староват он для первого ребенка.

Чем больше Фрэнк размышлял об этой ситуации, тем лучше понимал, почему Лини не сказала о сыне. Он бы на ее месте сделал то же самое. Он был плохим отцом. Надо поговорить с ней, извиниться за свое поведение. Бедняжка и так была травмирована похищением ребенка, а он только добавил ей страданий.

Фрэнк хотел было вернуться к Лини, но тут на крыльце появились Кейт и Моран. По выражению их лиц он понял, что ему предстоит выслушать плохие новости.

— Что случилось?

— Пока ничего, — отозвалась Кейт. — Но у Данта есть информация, которой он хочет поделиться с тобой. Не как с отцом Эндрю, а как с сотрудником агентства, у которого есть правительственный допуск к секретным материалам и которому можно доверять.

— Мы уверены, что знаем, кто похитил мальчика, — заявил Моран.

— Речь идет не об имени человека, а об организации, — поспешила добавить Кейт. — ФБР уверено, что женщина, похитившая Эндрю, психически нормальная, она не собирается убить его или оставить себе.

— Откуда у ФБР такая уверенность? — Фрэнк смотрел на Морана в ожидании ответа.

— Информация о группировке, занимающейся похищением маленьких детей, появилась у нас несколько лет назад, — начал Моран. — По нашим данным, она работает примерно лет десять. Негодяи зарабатывают большие деньги на похищении белокурых и голубоглазых малышей и последующей их продаже ничего не подозревающим бездетным парам, которые охотно платят сотни тысяч за желанного ребенка. Пришло время взять эту банду.

— Черт, вы хотите мне сказать, что Эндрю похитила эта группировка? Хороша новость, нечего сказать!

— Высока вероятность, что скоро ребенок будет продан за очень большие деньги. А сейчас они наверняка очень хорошо заботятся о нем, ведь он им принесет солидный куш.

— А если мы дадим объявление в газетах, где предложим солидную сумму за возвращение Эндрю?

— Фрэнк, им безопаснее продать ребенка усыновителям. Те не станут задавать лишних вопросов, откуда он взялся.

— Как скоро ваши люди смогут задержать хоть кого-нибудь из членов банды?

— Ты же знаешь, я не могу посвящать во все детали даже тебя, — отозвался Моран. — Скоро.

— Я хочу выйти на главарей. Кто эти люди и где мы найдем их? — Фрэнк поймал взгляды, которыми обменялись Кейт и Моран. — Существует вероятность, что Эндрю скоро предложат на продажу, так почему бы нам с Кейт не сыграть роль потенциальных родителей?

— Для этой работы у нас есть федеральные агенты. Потом, ты — отец похищенного ребенка, все воспринимаешь…

Фрэнк схватил Морана за лацканы пиджака и притянул к себе.

— А если бы это был твой ребенок, как бы ты поступил?

Моран хладнокровно посмотрел в глаза Фрэнку.

— Я бы захотел сам выручить своего ребенка, а потом убить каждую сволочь, участвующую в похищении детей, голыми руками.

Фрэнк отпустил его.

— Что я могу рассказать Лини?

— Расскажи ей о группировке и нашем подозрении, что именно эти люди похитили Эндрю. Все остальное расскажешь ей после, когда мы вернем ее сына домой.

— Она сойдет с ума, — задумчиво произнес Фрэнк.

— После того, как ты обошелся с ней, немудрено сойти с ума. Думаю, тебе стоит пойти к ней и извиниться, — жестко сказала Кейт.

— Наверно, ты права.

Кейт улыбнулась.

— А ты не совсем безнадежен, Латимер.

Лини провела расческой по волосам, потом открыла шкатулку с украшениями и достала пару золотых серег с бриллиантами. В них она была, когда впервые встретилась с Фрэнком. Он пришел на радиостанцию, как представитель команды агентов, направленной в Мейсвилл для защиты Эльзы Леон, которой уже почти год угрожали смертельной расправой. Вместе с Кейт он тогда расследовал это дело. И как только Лини увидела Фрэнка, она немедленно захотела его. И он стал ее первым «романом на одну ночь»; их неожиданная встреча привела к тому, что она занялась сексом с человеком, которого едва знала. Но с Фрэнком невозможно было ждать чего-либо иного, секс был неизбежен. И чем больше они занимались им, тем ненасытнее становились.

Лини надела серьги, скользнула пальцами по шее, вспоминая, как ласкал ее Фрэнк. Она подошла к зеркалу. В этот момент в комнату вошла Хейли и встала за ее спиной.

— Ты совсем ничего не ешь, может, приготовить сэндвич?

— Я не хочу есть.

— Как поговорили с Фрэнком?

— Лучше не вспоминать. — Лини вздохнула. — Фрэнк ненавидит меня, считает, что имел право знать о сыне. Он не понимает, почему я не сообщила ему о беременности.

— Он понимает, — раздался глубокий мужской голос.

Лини едва не задохнулась, увидев в зеркале отражение Фрэнка. Хейли подарила ему испепеляющий взгляд, проходя мимо него к двери. На секунду она остановилась и бросила через плечо:

— Может быть, уговорите ее что-нибудь съесть. А если обидите, будете иметь дело со мной.

Как только за Хейли закрылась дверь, Фрэнк подошел к Лини. У нее от волнения сбилось дыхание. Одна ее часть хотела почувствовать его объятия, другая — хотела попросить его уйти и оставить ее одну.

Женщина стояла не двигаясь, и только сережки в ушах сверкали в лучах заходящего солнца, проникавшего сквозь шторы. Зачем она только надела их? Неужели решила, что он помнит их?

— Прости, — произнес Фрэнк.

Она смотрела на его отражение в зеркале и видела по его лицу и по глазам, что он говорит искренне. Эти серые глаза, напоминающие цвет моря в шторм, говорили красноречивее всяких слов. Эмоции сжали ей горло, она не могла говорить и лишь кивнула в ответ:

Тогда Фрэнк положил руки ей, на плечи. Держись, сказала себе Лини. Держись и не упади в его объятия. Он здесь не ради тебя. Он пришел ради Эндрю.

— Я знаю, у тебя были веские причины не сообщать мне о беременности. Ты решила, что меня не обрадует новость о будущем отцовстве. То, как мы расстались, вряд ли позволило тебе думать по-другому.

Лини сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, чтобы успокоиться.

— Я должна была сообщить тебе.

Его крепкие руки сжали плечи Лини.

— Сейчас это не имеет значения. Главное — найти Эндрю и вернуть его домой. Клянусь тебе, Лини, — я землю буду грызть, но найду его.

Женщина проглотила слезы и как-то невольно покачнулась в сторону Фрэнка. Он обнял ее, и впервые после похищения Эндрю у Лини появилось чувство надежды. Ее сердце поверило, что Фрэнк сдержит свое обещание и вернет домой их сына.

— Я так люблю его. Он для меня все. — Дрожащий голос Лини был едва слышен, она боролась с подступившими слезами. — Сначала я не могла… плакать. Теперь, кажется, я не могу остановиться.

Крепко обнимая Лини, Фрэнк наклонил голову и прижался щекой к ее виску.

— Если бы я мог, как бы я хотел заплакать!

Лини замерла, поразившись его признанию.

Фрэнк Латимер готов плакать? Она не могла себе этого представить. Неужели его слова означают, что он волнуется за Эндрю, даже любит его? Неужели он рад, что у него есть сын? Или это просто реакция любого нормального человека в ответ на случившееся с беззащитным малышом?

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Голос Фрэнка дрожал от переполнявших его чувств. — Стараешься понять, счастлив ли я, что стал отцом, или пребываю в шоке от такой новости. Думаешь о том, как я смею беспокоиться теперь, когда уже все случилось. Размышляешь, почему не позвонил тебе, покинув Мейсвилл около года назад.

Инстинкт подсказал Лини, что, несмотря на их прошлую историю, она может положиться на Фрэнка. Сейчас ей необходимо, чтобы кто-то сильный был рядом, кто-то, кто мог почувствовать то, что чувствует она. Панику, страх, мучительную боль. Только отец Эндрю мог понимать глубину ее чувств.

— Как ты себя ощущаешь, узнав, что у тебя есть сын? — Лини избегала смотреть в зеркало на его отражение — его настоящую реакцию можно будет прочесть по лицу. Она узнала об этом за время их недолгого романа. Фрэнк Латимер не мог сохранять бесстрастное выражение лица.

Он развернул Лини к себе.

— Посмотри на меня.

Лини подняла глаза и увидела смущение и беспокойство в его взгляде.

— Я не знаю, что чувствую, потому что никогда не думал об отцовстве. После развода я был убежден, что никогда не женюсь. Потом я просто старомоден и считаю, что сначала следует жениться, потом заводить детей. Я всегда пользуюсь средствами защиты во время секса, и ты это знаешь.

— Презервативы — не надежное средство. А я не принимала таблеток, потому что врачи рекомендуют женщинам после тридцати пяти пользоваться другими средствами предохранения.

— Тебе ничего не нужно объяснять. Произошла случайность.

— Ты относишься к Эндрю как к случайности? — вспылила Лини и покраснела от гнева.

— Не придирайся к словам. Я только сказал, что зачатие Эндрю произошло случайно. Я лишь сегодня узнал, что стал отцом. Дай мне время осмыслить, что такое иметь ребенка. Ты девять месяцев носила его и два месяца растила, чтобы понять свои чувства. Неужели, узнав о беременности, ты сразу поняла, что хочешь этого ребенка и любишь его?

Нет, конечно, она не сразу поняла это. Когда Лини увидела результаты домашнего теста на беременность, ее охватила паника. И когда врач подтвердил ее состояние, она несколько дней находилась в шоке. Она даже думала об аборте…

— Ты прав, я поступила нечестно, поставив тебя в затруднительное положение.

Он обхватил руками ее лицо.

— Одно знаю точно: я волнуюсь за Эндрю. И сделаю все, чтобы вернуть нашего сына. Как только он окажется в твоих объятиях, мы решим, как поступить дальше.

— Довольно честно. — Лини проглотила новый комок в горле.

— Мы почти не знаем друг друга, Лини. У нас был бурный роман, и большую часть времени мы провели, занимаясь любовью и не стараясь узнать друг друга ближе. Я бы хотел больше узнать о сыне, если ты хочешь поговорить со мной о нем. Может быть, это поможет тебе. Черт, это поможет нам обоим! Но если не хочешь, тогда в другой раз.

Лини отошла от Фрэнка, пересекла комнату и взяла самую последнюю фотографию Эндрю.

— Я сфотографировала его несколько недель назад на цифровую камеру и увеличила снимок. — Она протянула фото Фрэнку.

Тот на мгновение замер, словно боялся взглянуть на снимок.

— Он спит на этой фотографии, поэтому ты не увидишь его глаза. — Лини направилась к нему с фотографией в руках. — У него голубые глаза, как у меня. И белокурые волосы. — А еще твой рот, подбородок, ручки и ножки, хотелось ей добавить, но она промолчала. — Он достаточно крупный для своего возраста.

Фрэнк взглянул на фотографию, потом взял ее в руки. Он долго смотрел на снимок, потом улыбнулся.

— Похож на тебя. Хороший мальчик.

Лини сжала зубы, чтобы не расплакаться.

— Мне кажется, он будет высоким парнем, в своих родителей, правда?

Лини молча кивнула.

— У него крупные ручки и ножки, длинные пальцы. — Она задержала взгляд на руке Фрэнка.

— Как у меня. — Фрэнк снова посмотрел на снимок и передал его Лини.

Женщина поставила фото на тумбочку и присела на край кровати. Когда она опять повернулась к Фрэнку, он уже направлялся к двери. Не оставляй меня, хотелось ей закричать, пожалуйста, не оставляй меня.

Фрэнк оглянулся.

— Мне нужно принести свою сумку из машины. Я намерен остаться здесь с тобой, пока мы не найдем Эндрю. Если ты, конечно, не возражаешь.

У Лини радостно забилось сердце.

— Конечно, не возражаю. Спасибо тебе.

Фрэнк улыбнулся и вышел из комнаты.

Когда Фрэнк вернулся с сумкой, в холле его остановила Хейли.

— Вы планируете задержаться здесь? Это хорошо.

— Мисс Уилсон, если вы хотите что-то сказать мне, просто скажите это и все.

— Ну, что ж… Лини — одна из самых сильных и независимых женщин, которых я знаю. Но сейчас она выбита из колеи, потому что вся ее жизнь посвящена Эндрю. Не знаю, сможете ли вы понять это, но я, как мать, хорошо понимаю ее. Поэтому сейчас неважно, какие у вас чувства к ней или что вы собираетесь делать, когда найдется мальчик. Сейчас вы нужны Лини. Ей необходима ваша поддержка и помощь.

— Согласен.

— Она не спала предыдущую ночь и ничего не ела со вчерашнего вечера. Выпила только немного чая. Вы можете уговорить ее поесть?

— В доме есть сырный пирог? — Фрэнк помнил, как они поглощали сырный пирог на рассвете, после ночи любви.

Хейли улыбнулась.

— Все-таки вы кое-что знаете о ней. Я попросила мужа купить этот пирог, и он привез его сюда.

Фрэнк поставил сумку в углу.

— Я возьму кусочек и прослежу, чтобы она съела его. — Он посмотрел на Хейли. — Я позабочусь о ней, обещаю.

Фрэнк Латимер редко давал обещания, но уж если давал, то всегда держал их. Спустя пять минут он вошел в спальню к Лини. На подносе он принес два куска пирога и две чашки горячего чая. Лини так и сидела на краешке кровати, сжимая в руках мокрый носовой платок.

— Надо перекусить. — Фрэнк поставил поднос на кровать и присел с ней рядом. — Сырный пирог и горячий чай, помнишь? — Он подал ей тарелку и вилку. — Поешь.

— Фрэнк, я не…

— Поешь. — Он взял другую тарелку, отломил кусок пирога и отправил в рот. Пожевав его и проглотив, вздохнул. — Нет ничего лучше сырного пирога, за исключением…

— …секса, — закончила за него Лини. Ухмыльнувшись, Фрэнк отщипнул кусочек пирога и поднес к ее рту. Лини проглотила его, потом второй кусок, за ним — третий.

— Я больше не могу.

Фрэнк поставил тарелку на поднос и подал ей чашку чая. Они вместе пили чай, и Фрэнк не сводил с нее глаз. Лини осунулась, сказывалось отсутствие сна и волнение из-за Эндрю. Где он, все ли с ним в порядке? Фрэнк понимал, что ей нужен отдых. Он прилег на ее кровать, положив голову на спинку, потом взял Лини за руку и потянул к себе. Они лежали рядом, Фрэнк обнял ее за плечи.

— Можешь поверить, у меня были голубые глаза и белокурые волосы, когда я был ребенком. Как у Эндрю. Поэтому его глаза могут стать серыми спустя некоторое время, и волосы тоже могут поменять оттенок.

Лини положила голову ему на плечо.

— У меня вообще не было волос, когда я родилась, вместо них был какой-то пушок. А когда выросла… Мои родители умерли, и я путешествовала из одной приемной семьи в другую. А когда мне исполнилось пятнадцать, я познакомилась с Деброй и Джерри Шмейл.

— Это та самая Дебра, которая стала няней Эндрю?

— Да, это она. — Лини зевнула.

— Как она чувствует себя после операции?

— Я разговаривала с врачом сегодня, он сказал, что завтра ее переведут в отдельную палату. Дебра — замечательная женщина, такая, какой должна быть настоящая мать. Моя мама умерла, когда мне было четыре года, я ее почти не помню.

— А я вырос в обычной семье: мама, отец и старшая сестра. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать. Сестра стала жить с мамой, а я остался с отцом. У матери был любовник… — Фрэнк глянул на Лини. Она закрыла глаза и дышала ровно. — Я долго ненавидел мать, но теперь все это в прошлом. — Фрэнк продолжал говорить тихим голосом, пока не убедился, что она уснула. Он осторожно прикрыл ее одеялом и стал смотреть на нее спящую.

Фрэнк признался себе, что все это время скучал без нее. Она была первой женщиной после Риты, которая разбудила в нем что-то еще, кроме страсти.

Но ты же не любишь ее. Просто она — мать твоего ребенка. Это не любовь.

Фрэнк осторожно поправил ей волосы.

— Отдохни, Худышка, я рядом. Тебе не придется переживать все это в одиночестве.