Опасный денди

Все ждали ответа.

— Истинный джентльмен, — спокойно проговорил Браммель, — не может быть груб, если только это не входит в его намерения.

— Отлично сказано, Джордж! — вскричал лорд Ярмут. — У тебя на все есть ответ.

Лорд Доррингтон заказал обед и включился в общую беседу, которую скорее можно было бы назвать спором по поводу того, какая лошадь выиграет Золотой кубок в Эскоте. Лорд Доррингтон дал своим приятелям вдосталь насладиться обсуждением этого важного вопроса, а потом с непостижимой ловкостью перевел разговор на принца Ахмада.

— Не могу поверить, что тебя заинтересовал этот подонок! — воскликнул лорд Уорчестер, который пришел в ярость от одного упоминания имени принца.

— Он так раздражает тебя? - спросил лорд Доррингтон, удивленный его реакцией.

— Я не очень-то люблю сплетничать о других мужчинах, — ответил лорд Уорчестер. — Ну ладно. На днях я был в Уайт Хаусе.

— Это что-то новенькое! — поддразнил его лорд Олванли.

— Мне очень нравится это заведение! - отпарировал лорд Уорчестер. — Там я подцепил одну маленькую потаскушку. Она оказалась на редкость симпатичной и хитрой.

— Ну, продолжай, — напомнил ему лорд Доррингтон.

— Мы ужинали в одном из кабинетов наверху, — рассказывал лорд Уорчестер, — когда внезапно совсем рядом услышали крик. - Он замолчал, чтобы удостовериться, что все внимательно слушают его. - Я бы не обратил на это внимания, если бы в этом крике не было столько страдания, — с некоторой агрессивностью сказал он. Вряд ли можно ожидать столь жалобные рыдания в Уайт Хаусе.

— Да, наверное! — согласился лорд Ярмут. — Правда, я нечасто бываю в подобных заведениях.

— Ты не совсем точно выражаешься, — с улыбкой заметил лорд Олванли. — Итак, Уорчестер, что же там произошло?

— Я не мог спокойно сидеть, когда рядом кто-то испытывал такие муки, — продолжал он. — Я всегда говорил, что мое доброе сердце когда-нибудь доведет меня до беды.

— Так или иначе — обязательно доведет, — согласился лорд Олванли.

— Короче, я пошел посмотреть, в чем дело, — рассказывал лорд Уорчестер, — и обнаружил девочку. Ей было не больше десяти лет. — Он помолчал. - Очевидно, Ахмади только что ушел от нее. Мне не хотелось бы портить вам обед рассказом о том, в каком она находилась состоянии. Единственно, что я могу сказать, — этот человек гнусный развратник и настоящий дикарь.

— Это отвратительно — торговать детьми ради чьего-либо удовольствия! — возмутился лорд Ярмут. — Я не понимаю, почему ни один из вас еще не поднял этот вопрос в палате лордов.

— Я собирался сделать это в ближайшее время, — ответил лорд Олванли.

— Я поддержу тебя, - заверил его лорд Доррингтон.

— Можем ли мы каким-либо образом помешать этому негодяю с Востока? — поинтересовался лорд Уорчестер. — Это не единственное, что я слышал о нем. И остальное не менее ужасно.

— Я только один раз встречался с ним, — сказал лорд Олванли.— Он показался мне на редкость учтивым и обходительным, хотя и был разодет, как петух. Что ты думаешь об этом, Браммель?

— Приблизительно месяц назад, — ответил тот, — он предложил устроить в своем посольстве прием в мою честь.

— И ты согласился? — спросил лорд Доррингтон.

— Нет, конечно. Я сказал ему: "Вы очень любезны, ваше высочество. Дайте мне знать, когда вы соберетесь покинуть Лондон, и мы устроим прием на следующий же день".

Его слова вызвали взрыв хохота. Все эти молодые люди прекрасно знали, как мастерски Красавчик Браммель умеет ставить на место наглеца.

Лорд Доррингтон взглянул на часы.

— Я вынужден покинуть вас, — проговорил он. — Увидимся в Боксерском клубе, Уорчестер.

— Я не собираюсь боксировать с тобой, Доррингтон, — ответил лорд Уорчестер. — Это требует слишком больших усилий. Но я все равно приду и посмотрю, как ты будешь отделывать какого-нибудь бедолагу.

— Жаль, что это будет не принц, — заметил лорд Олванли. — Я бы с удовольствием взглянул, как он отразил бы один из твоих знаменитых апперкотов.

Лорд Доррингтон улыбнулся. Его друзья знали, что, как противник, он очень грозен на ринге. Многие представители младшего поколения английской знати были членами этого клуба, который располагался на Бонд-стрит, 13. Его владельцем был Джентльмен Джексон.

Когда-то Джексон был чемпионом Англии по кулачному бою, пока в 1787 году его не победил Даниэль Мендоза, маленький, невзрачный и страшно драчливый еврей.

Даниэль Мендоза присоединился к Джексону, когда тот начал организовывать клуб. С тех пор их дело процветало.

Лорд Доррингтон был одним из лучших учеников Джентльмена Джексона, но из-за того, что он со временем превратился в настоящего мастера, его тренеру стало все труднее находить ему партнеров для спарринга.

Попрощавшись с Красавчиком Браммелем, лорд Доррингтон направился к выходу из обеденного зала. Лорд Олванли проводил его до холла.

- Послушай, Олванли, - обратился к нему лорд Доррингтон, — окажи мне услугу. Повтори весь сегодняшний разговор, когда Ахмади будет в Карлтон Хаусе.

Лорд Олванли удивленно поднял брови.

— У тебя есть какие-то особые причины для того, чтобы принц узнал об этом? - спросил он.

— Как выяснилось, да, - ответил лорд Доррингтон. - Когда-нибудь, но не сейчас, я расскажу тебе о ней. Так ты не забудешь?

— Ваше желание - для меня закон, милорд, - насмешливо проговорил лорд Олванли.

Лорд Доррингтон расхохотался и вышел на Бонд-стрит. Он сел в поджидавший его кабриолет. Подобрав вожжи, он поехал по направлению к Холланд-парку, ловко лавируя в густом потоке экипажей.

Дорога заняла довольно много времени, однако в столь теплый вечер поездка доставляла ему удовольствие. Деревья утопали в цветах, в Гайд-парке распустились тюльпаны.

Наконец лорд Доррингтон остановился возле огромного квадратного здания, к которому вела короткая подъездная аллея. Он вылез из кабриолета и поднялся по широким ступеням. Дверь открылась почти мгновенно, и почтительно поприветствовавший его дворецкий проводил его по лестнице в гостиную, окна которой выходили на розовый сад.

Когда объявили о прибытии лорда Доррингтона, женщина, которая сидела в стоявшем у окна кресле, поднялась ему навстречу. Она была очень красива. Ее темные волосы открывали высокий лоб. На белой коже лица выделялись черные брови вразлет. Вряд ли можно было бы назвать Леони Крессуэлл красавицей в общепринятом смысле слова, особенно если сравнивать ее с утонченной Джорджиной, герцогиней Девонширской, или яркой и пышнотелой, подобно Юноне, госпожой Фитцхерберт.

И все же она была прекрасна. Сочетание изящного овала и правильных черт делало ее похожей на средневековых красавиц. Она как будто сошла с картины Кранаха[3]. Ее облик отличала такая же одухотворенность и чувственность.

— Ульрик, я ждала тебя, - проговорила она мелодичным голосом.

Лорд Доррингтон приблизился к ней и, взяв ее руки в свои, поднес их к губам.

— Я предупреждал, что заеду сегодня во второй половине дня, — сказал он.

— Я уже начала думать, что ты забыл меня, — призналась леди Крессуэлл.

Лорд Доррингтон не ответил. Он вытащил из кармана небольшой сверток и вложил его в руку Леони.

— Это тебе подарок.

— Подарок! - воскликнула она. — Этим ты хочешь загладить свою вину за то, что не вспоминал в течение нескольких недель?

— Надеюсь, он продемонстрирует тебе мое раскаяние гораздо выразительнее любых слов, - ответил лорд Доррингтон.

Она открыла крохотную коробочку. Внутри лежала брошь. Это была русалка, сделанная из темно-зеленой финифти и украшенная огромными совершенной формы жемчужинами и рубинами.

Эта драгоценность была воистину прекрасной и уникальной. Несколько мгновений леди Крессуэлл внимательно разглядывала подарок.

— Как тебе удалось найти такое? Уверена, брошь очень старая.

— Ее изготовили для Елизаветы I как подарок от ювелиров Венеции, - объяснил лорд Доррингтон. — Но что-то помешало его преподнести. Кажется, началась война. Как бы то ни было, ее величество так и не получила брошь. Ее купила какая-то венецианская семья, которая недавно решила продать ее.

— Спасибо, Ульрик. Как мне отблагодарить тебя за столь бесценный дар? — спросила леди Крессуэлл.

При этих словах она подняла на него глаза, которые горели огнем любви и нежности.

Внезапно она застыла. Ее длинные изящные пальцы, державшие коробочку с брошью, сжали ее, и она еле слышно прошептала:

— Это... прощальный подарок?

— Мы всегда были откровенны друг с другом, — ответил лорд Доррингтон. — Я хочу, чтобы у тебя сохранились обо мне только хорошие воспоминания и мысли обо мне были связаны с памятью о тех счастливых днях, которые мы провели вместе.

- Я поняла.

Она отвернулась от него и устремила невидящий взор в сад, продолжая сжимать коробочку. Прошло несколько минут, прежде чем она твердым голосом проговорила:

- У тебя появилась другая? - Лорд Доррингтон промолчал, и она поспешно добавила: - Прости меня, я не имела права задавать подобный вопрос. Мы никогда не вмешивались в жизнь друг друга, и мне бы не хотелось показаться любопытной. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Я благодарна - очень благодарна - за то счастье, которое ты дал мне. Это было неземное блаженство, Ульрик!

- Я рад, что ты так считаешь, — заметил лорд Доррингтон.

- Я действительно так считаю, - отозвалась она. - Никогда в жизни — и это истинная правда - я не была так счастлива, как в последние полгода.

- Спасибо тебе, — проговорил лорд Доррингтон.

- Ты не только отдал мне часть своей души, - продолжала леди Крессуэлл, — ты открыл передо мной новую жизнь. Я стала законченной личностью, я много узнала и, надеюсь, стала чуть-чуть умнее.

- Ты всегда была женщиной исключительного ума, - сказал лорд Доррингтон. - И поэтому я не вправе предлагать тебе отношения, которые недостойны тебя.

- Я понимаю, — промолвила она. — Мы с тобой всегда хотели получать от жизни только самое лучшее. Надеюсь, мой дорогой, удача и дальше будет сопутствовать тебе.

— И я надеюсь.

После непродолжительного молчания леди Крессуэлл снова заговорила:

— Думаю, тебе стоит уйти, Ульрик. Через несколько недель я буду способна приветствовать тебя как своего друга — очень дорогого друга, который всегда будет восхищать меня и чья дружба будет для меня бесценна. А сейчас мне стоит больших усилий держать свои чувства под контролем.

— Да, я понимаю тебя, — ответил он. — Благодарю тебя, Леони, за то, что ты привнесла в мою жизнь истинную красоту. Я никогда не забуду этого.

Он не касался ее. Он только пристально смотрел на нее, как бы стараясь запечатлеть в своей памяти ту картину, которую она собой являла.

На ней было платье, которое могло бы показаться странным, так как оно было начисто лишено пышности, столь характерной для моды того времени. Создавалось впечатление, что темно-синий газ льнет к ее стройному телу. Белизну ее кожи подчеркивали черные как смоль волосы. В этом туалете она походила на гречанку.

Она была прекрасна, она была неповторима, и все же лорд Доррингтон был вынужден признать, что любовь — или те чувства, которые на короткое время она вызвала в нем — умерла. Он никогда не допускал, чтобы его любовная связь превращалась в скучнейшую повинность. Временами он напоминал себе хирурга, которому приходится при первых признаках болезни ампутировать всю руку.

Он колебался всего мгновение. Ему было слишком очевидно, как глубоки переживания леди Крессуэлл. Он успел очень хорошо узнать ее и чувствовал малейшие изменения ее настроения. И понимал, что сейчас она делает над собой нечеловеческие усилия.

Достаточно ему сделать один шаг, протянуть к ней руки — и она опять будет в его объятиях. Ее нежность и теплота всегда так много значили для него. Ему был знаком опьяняющий аромат ее духов. Он знал, как шелковисты ее волосы и как нежна ее кожа.

Но возврата нет. Этим он обманет и себя, и ее. То, что он сейчас испытывал к ней, не было не только любовью, но и самой банальной влюбленностью, которая потянула их навстречу друг другу в самом начале. Сейчас его охватывало сострадание и сочувствие от того, что вынужден причинить ей боль.

Она была права, когда сказала, что каждый из них захочет иметь только самое лучшее.

— Прощай, Леони, — тихо произнес лорд Доррингтон.

Он повернулся и вышел из гостиной. Леди Крессуэлл ни разу не шевельнулась за то время, что он спускался по лестнице. Только после того, как он, сев в свой фаэтон, направил лошадей по аллее, она закрыла лицо руками, и по ее щекам потекли слезы горечи и смертельной муки.

Лорд Доррингтон вернулся на Мейфейр. Его удивило, что после встречи с Леди Крессуэлл он чувствовал себя совершенно опустошенным эмоционально, и в то же время им владела какая-то странная агрессивность.

Прибыв в Боксерский клуб на Бонд-стрит, он попросил Мендозу побоксировать с ним. Целый час Мендоза стойко держал оборону, и наконец лорд Доррингтон объявил, что с него достаточно.

— Я никогда не видел тебя таким свирепым, — заметил лорд Олванли, наблюдавший за поединком из соседней комнаты.

— У вас большие успехи, милорд, — заявил Джентльмен Джексон. — Вскоре мне придется искать для вас партнера посильнее Даниэля.

Лорд Доррингтон рассмеялся.

— Надо бы заставить его королевское высочество сбросить немного своего жирка, — сказал он. — Это пошло бы ему на пользу.

— Вот и я то же самое говорю, — согласился Джентльмен Джексон. — В Карлтон Хаусе слишком много еды и вина.

— И мы слишком радостно накидываемся на все эти лакомства! — добавил лорд Олванли. — Я не имею в виду тебя, Доррингтон. В тебе нет ни одной лишней унции.

— Как только его светлость замечает, что прибавил в весе, то сразу же сбрасывает лишнее с помощью спортивных упражнений, — серьезно проговорил Джентльмен Джексон. — Я слышал от сеньора Беллини, милорд, что мало кому удается превзойти вас в искусстве фехтования.

— Вы слишком снисходительны, — улыбнулся лорд Доррингтон.

Он вышел из зала, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Джентльмен Джексон повернулся к лорду Олванли.

— Его светлость зря теряет время на светские рауты, — заметил он. — Если человек обладает такой физической силой, он должен использовать ее.

— Он не любит говорить на эту тему, — ответил лорд Олванли. — Он хочет, чтобы все считали его вялым и апатичным Денди.

Джентльмен Джексон закинул голову и захохотал.

— Уж что-что, а таким его светлость никогда не будет! Хотя признаю, что, когда он одет, как господин Браммель, никому и в голову не придет, что он обладает такой силищей.

— Иногда бывают ситуации, когда окружающим приходится узнать об этом, — заметил лорд Олванли.

Лорд Доррингтон присоединился к своему другу, и они спустились вниз к фаэтону.

— Так ты поужинаешь со мной сегодня вечером? — поинтересовался лорд Олванли.

— Ты спрашивал об этом еще на прошлой неделе, - напомнил лорд Доррингтон, — и я с радостью принял твое приглашение. Но после ужина мне придется уехать: у меня назначена встреча.

- Интересная встреча? — многозначительно произнес лорд Олванли.

— Для кого как, — ответил лорд Доррингтон.

— Ты что-то темнишь. - Лорд Олванли сгорал от любопытства. — Ты задумал какое-нибудь дельце, и поэтому не хочешь рассказывать мне, или ты выслеживаешь новый экспонат для своей коллекции?

— Возможно, второй вариант ближе к истине, — ответил лорд Доррингтон.

Оставив своего друга изнемогать от любопытства, он сел в фаэтон и укатил.

Устроенный лордом Олванли ужин, на котором присутствовало большинство его приятелей, прошел очень весело.

Когда около десяти часов лорд Доррингтон поднялся из-за стола и, ни с кем не попрощавшись, чтобы не нарушать царившего за столом веселья, вышел из зала, лорд Олванли проявил исключительную сдержанность и ни о чем того не спросил.

Вскоре некоторые из гостей заметили отсутствие лорда Доррингтона и стали интересоваться, где он. Уверенный, что лорд Доррингтон рассчитывал на его помощь, лорд Олванли удовлетворил их любопытство несколькими ничего не значащими фразами.

Карета катила по улицам Лондона. Сидящий рядом с Алиной лорд Доррингтон размышлял над тем, что поступил крайне неосмотрительно, ввязавшись в эту аферу.

Он ругал себя за свое безрассудство, прекрасно понимая, что его действия достойны порицания. Алине всего семнадцать с половиной лет. Он не имел никакого права вмешиваться в ее жизнь или расстраивать брак, задуманный ее матерью.

Но узнав от Алины о том, что случилось прошлым вечером, выслушав рассказ лорда Уорчестера о происшествии в Уайт Хаусе, он убедился в том, что его действия совершенно оправданы, что, в сущности, он поступает как человек чести.

— Как вы мне велели, я оставила записку для мамы на туалетном столике, — проговорила Алина. - Вряд ли кто-нибудь заметит ее до завтрашнего утра. — Помолчав, она добавила: — А на записку я положила кольцо принца. - Она глубоко вздохнула. — Я чувствовала, что кольце излучает зло. Этот огромный рубин казался мне глазом какого-то доисторического чудовища!

— У вас богатое воображение, — заметил лорд Доррингтон.

— Но не только это насторожило меня, — продолжала девушка. — У меня возникло ощущение, что раньше его носила другая женщина или другие женщины, которые были ужасно несчастны. Говорят, камни вбирают в себя эмоции своих хозяев.

— Вы верите в это? — поинтересовался лорд Доррингтон.

— Я читала об этом в одной из папиных книг о Востоке, — ответила она. — Там было сказано, что, например, сапфир меняет цвет, если тому, кто носит его, угрожает опасность или смерть. — Мгновение поколебавшись, она спросила: — Вы верите в то, что принц... опасен?

— Я не сомневаюсь в этом, — спокойным голосом произнес лорд Доррингтон.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, будто я принадлежу к тому типу женщин, которые воображают всякие ужасы, — промолвила Алина. - Но в нем есть... нечто такое... что...

— Постарайтесь описать, — предложил лорд Доррингтон.

— Я думаю, он жесток... очень жесток. Он сказал, что я похожа на маленького зверька, которого поймали в ловушку. Когда он говорил это, у меня сложилось впечатление, что он сожрет любое животное... или женщину... которые окажутся в этой... ловушке. - Лорд Доррингтон молчал. - Он хотел, чтобы мама наказала меня, - продолжала она, как бы разговаривая сама с собой, - он сказал ей, что, когда мы поженимся, он заставит меня подчиняться ему. Мне даже страшно подумать, каким бы образом он... добивался этого.

— Так не думайте об этом, — бросил лорд Доррингтон. - Забудьте о нем, Алина. Вы сбежали от него! Вы в безопасности! Что вы написали в записке?

— Я написала маме, что не могу выйти замуж за принца, что это невозможно! Что я уезжаю в деревню и буду жить у своих друзей и чтобы она не предпринимала попыток искать меня.

— Вы считаете, что она примет во внимание вашу просьбу?

На секунду Алина задумалась.

— Возможно, мама будет рада отделаться от меня, - сказала она.— Однако у меня такое чувство... я почти уверена, что принц... так просто... не сдастся.

В ее голосе послышался страх.

— Нужно надеяться, — проговорил лорд Доррингтон, — что он воспримет ваш побег скорее как оскорбление, а не как повод, чтобы преследовать вас.

— Я надеюсь... на это, — без особой убежденности пробормотала она.

Несколько минут они ехали в молчании. Наконец Алина сказала:

— Кажется, я для всех стала обузой. Не могу понять, почему принц захотел жениться на мне — ведь до сих пор ни один мужчина не изъявил такого желания.

— Ни один мужчина? — переспросил лорд Доррингтон.

— Мама никогда не испытывала ко мне особой любви, - ответила девушка. — Я размышляла над тем, что она сказала мне вчера. Вы верите, что папа... совсем не любил меня?

Этот вопрос показал, что она совсем еще ребенок. Боль, слышавшаяся в ее словах, заставила лорда Доррингтона ответить как можно мягче:

— Вы достаточно умны, чтобы понять, что разъяренная женщина может использовать ложь в качестве своего оружия. — Подождав немного, он добавил: — Ваша мать рассердилась на вас, она хотела сделать вам больно, и это ей удалось. У вас нет никаких причин считать то, что она наговорила, правдой. Как бы то ни было, она все равно сказала бы вам что-нибудь в этом роде.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — промолвила Алина. — Я очень сильно любила папу. Возможно, вы будете утверждать, что мне просто больше не на кого было направить свою любовь. Так или иначе, но я любила его всем сердцем, и годы, проведенные рядом с ним, были самыми счастливыми.

— Ну и отлично. Незачем продолжать обсуждать этот вопрос,— заключил лорд Доррингтон. — Люди склонны к тому, чтобы анализировать свои эмоции, и если мы не будем осторожны, может оказаться так, что после подобного препарирования наши чувства исчезнут совсем.

Алина рассмеялась.

— Вы хотите предупредить меня, чтобы я не слишком увлекалась самокопанием! Хорошо, я не буду этого делать. Я просто буду с благодарностью принимать то, что пошлет мне Господь.

— Вот первое за этот вечер действительно разумное высказывание! — одобрительно воскликнул лорд Доррингтон.

Она выглянула в окно. Они уже выехали из Лондона. Прошло еще немного времени, и внезапно карета остановился на узкой проселочной дороге.

— Почему мы остановились? — удивилась Алина.

— Вечер очень теплый, — ответил лорд Доррингтон, - я подумал, что вам доставит удовольствие прокатиться остаток пути в коляске. К тому же она гораздо быстроходнее.

— Какая замечательная идея! — воскликнула девушка. — Я терпеть не могу душные кареты.

Лакей открыл дверцу. Они пересели в коляску лорда Доррингтона, запряженную его знаменитыми гнедыми, на которых Алина обратила внимание, когда впервые увидела его в парке. Лакей прикрыл их ноги полостью, Алина накинула на голову капюшон, и коляска быстро покатила по дороге.

Когда они выехали из Лондона, уже начинало смеркаться, и сейчас на темном небе, усыпанном сверкающими, как бриллианты, звездами, светила полная луна.

Ночная прохлада, пришедшая на смену дневной жаре, вдохнула в Алину свежие силы. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать, как ловко лорд Доррингтон правит коляской. Она никогда не представляла, чтобы мужчина владел таким неподражаемым мастерством, сочетавшимся с непередаваемым изяществом.

— Вы сказали, что собираетесь отвезти меня к своей сестре,— спустя некоторое время сказала Алина. - Вы уверены, что она не будет против?

— Полагаю, она обрадуется гостье, — заверил ее лорд Доррингтон.— Хотя я довольно часто навещаю ее, Элизабет уже не раз жаловалась на одиночество. Ее муж сейчас в армии, а среди соседей, обитающих поблизости от Шенли Мэнор, у нее не так-то много друзей.

— Шенли Мэнор[4] — это название дома? — поинтересовалась Алина.

— Да. Этот небольшой домик мой зять снимает на то время, когда его призывают на действительную службу.

— Разве ваша сестра не хочет быть рядом с ним? — удивилась Алина.

— Думаю, она только об этом и мечтает, — ответил лорд Доррингтон. — Но у нее двое детей: Руперт — ему шесть и Айвэн - ему три. Примерно через месяц родится третий.

— Ну, теперь мне все понятно, — проговорила девушка.

— Возможно, вам там покажется скучно, потому что придется вести разговоры только о детях, - заметил лорд Доррингтон. - Но по крайней мере, там вам ничего не грозит, и у нас будет время подумать над тем, что с вами делать.

— Вы серьезно? — спросила она.

— В какой-нибудь день — только не сегодня — мы сядем и спокойно обсудим этот вопрос, — сказал лорд Доррингтон. — Полагаю, последние сорок восемь часов явились для вас слишком тяжелой эмоциональной нагрузкой. Человек не способен рассуждать здраво, когда его мысли находятся в полном беспорядке.

Алина вздохнула.

— Как же хорошо вы все понимаете! - воскликнула она. — Далеко еще до Шенли Мэнор?

— От Лондона до него всего час езды, — ответил лорд Доррингтон.— Поэтому у меня будет возможность довольно часто навещать вас здесь, избегая при этом ненужных вопросов. Для нас важно, чтобы ни у кого не возникло подозрений, будто мы с вами как-то связаны.

— Да, конечно, — согласилась Алина. — К тому же мне бы не хотелось, чтобы вы из-за меня попали в трудную ситуацию.

Лорд Доррингтон улыбнулся.

— Полагаю, я уже попал.

Алине нечего было на это ответить. Вскоре коляска повернула на подъездную аллею, которая вела к Шенли Мэнор. Это был небольшой, сложенный из серого камня, особняк, который располагался в лесистой части Суррея. Казалось, деревья вплотную подступают к дому. Но когда коляска остановилась возле парадной двери, Алина увидела освещенную луной зеленую поляну, спускавшуюся к ручейку.

Дом оказался очень уютным, и Алина, едва переступив порог холла, сразу же почувствовала царившую в нем дружескую атмосферу.

Не дожидаясь, когда старый-престарый дворецкий доложит об их приезде, лорд Доррингтон распахнул дверь из красного дерева и провел девушку в гостиную, высокие стеклянные окна которой выходили в сад.

В кресле сидела молодая женщина и шила. При их появлении она радостно вскрикнула и поднялась, что далось ей непросто.

— Ульрик, я не ждала тебя так рано! — проговорила она. — Как же я рада тебя видеть!

Лорд Доррингтон подошел к сестре и нежно поцеловал ее в щеку. Брат с сестрой были совсем не похожи друг на друга: в то время как красота лорда Доррингтона являлась классической, внешность Элизабет Уорделл была не столь яркой, и ее скорее можно было бы назвать привлекательной, чем красивой.

— Я привез тебе Алину, — сказал лорд Доррингтон. — Как я уже сообщал в своем письме, у нее возникли серьезные неприятности, и ей необходима помощь.

— Я счастлива, что хоть кому-то могу оказаться полезной, - с теплой улыбкой проговорила Элизабет.

Осушив стакан вина, лорд Доррингтон объявил, что вынужден немедленно возвращаться в Лондон.

— Я уже объяснил Алине, — обратился он к сестре, — что мы должны действовать очень осторожно, чтобы мое отсутствие не вызвало ни у кого подозрений. Хотя это и маловероятно, но все же есть опасность, что в результате неожиданного стечения обстоятельств кому-то придет в голову связать наши имена.

— Как это может получиться? — удивилась Алина.

— Откуда я знаю, — ответил лорд Доррингтон. — Вдруг кто-то видел нас вместе на балу или как мы по очереди выходили из церкви Святого Георгия.

— Из церкви Святого Георгия? - в замешательстве переспросила Элизабет.

— У Алины странное представление о том, где лучше всего встречаться, — поддразнил се лорд Доррингтон. - Она совершенно непредсказуема, и у меня есть предчувствие, что вы обе отлично поймете друг друга.

— Я в том не сомневаюсь, — совершенно искренне проговорила Элизабет.

Лорд Доррингтон попрощался с Алиной и в сопровождении сестры, которая взяла его под руку, направился к выходу.

— Ради тебя я буду приглядывать за ней, — тихо произнесла Элизабет, когда лорд Доррингтон остановился, чтобы взять перчатки и шляпу.

— Будь так добра! — попросил он. — И вымой ей голову.

Его сестра перевела на него полный неподдельного изумления взгляд. Но она не успела ничего спросить, так как ее брат поспешно вскочил в коляску и, взмахнув на прощание рукой, укатил.

Элизабет вернулась в дом. Она двигалась очень медленно, потому что ребенок, которого носила под сердцем, был слишком крупным для ее хрупкого телосложения и слабого здоровья.

Алина ждала ее в гостиной.

— Я решила не провожать его, — обратилась она к вошедшей Элизабет. - Я подумала, что ваш брат захочет поговорить с вами наедине.

— Он никогда не раскрывает мне своих секретов, - с улыбкой ответила Элизабет. - Но я люблю его. Он самый прекрасный человек на свете. Я горжусь им.

— Гордитесь? — переспросила Алина.

— Разве он не рассказывал вам о себе? — удивилась Элизабет. — Он умеет владеть своими чувствами, а это уже победа над самим собой. У него обширнейшие знания в области искусств, он даже сделал несколько открытий... но пусть он сам обо всем расскажет. Просто я думала, что раз вы хорошо его знаете...

— Я не знаю его, — перебила ее Алина. — Мы познакомились только вчера вечером!

— Вчера вечером! - изумленно повторила Элизабет. — Тогда почему?..— Она замолчала. - Простите, я не буду задавать вопросы, я не хочу показаться любопытной.

— Когда-нибудь я расскажу вам обо всем, только... — еле слышно промолвила Алина.

— Да, конечно, не сейчас, — закончила за нее Элизабет. - Я понимаю. Итак, мы говорили об Ульрике.

— Он был так добр ко мне, - сказала Алина.

— Его доброта может проявляться в самых различных формах, но люди не всегда замечают ее, — с сожалением произнесла Элизабет. — Иногда я готова убить ту женщину!

— Ту женщину? — эхом отозвалась Алина.

— Ту девушку, на которой он хотел жениться, — объяснила Элизабет. — О, это случилось очень давно. Подозреваю, вы не слышали об этом. Но именно из-за нее Ульрик поклялся никогда не жениться. Он убежденный холостяк. Но когда он написал, что привезет вас сюда, у меня возникла надежда...

Ее голос замер.

— Я понимаю, вам может показаться странным, что ваш брат среди ночи привез к вам девушку, о которой вы никогда не слышали, - поспешно проговорила Алина. — Но я даю вам слово, что между нами ничего нет. Ведь я, как и ваш брат, поклялась не выходить замуж. Я ненавижу мужчин! Ненавижу всех мужчин!

— Не могу поверить! — воскликнула Элизабет. — Но даже если это и так, то вы им небезразличны — вы же очень привлекательны.

— Это вам так показалось при свете свечи, — сказала Алина.— Уверяю вас, днем у вас не сложилось бы подобного впечатления.

Элизабет засмеялась.

— Если Ульрик решил избавить меня от царящего здесь уныния, он не смог бы придумать ничего лучшего, чем ваше общество. Это похоже на приключение из романа.

— Что именно? — спросила Алина.

— Ваша с Ульриком встреча, — объяснила Элизабет. - Он, который поклялся никогда не жениться и даже собрался образовать Клуб холостяков — и вы, которая говорит о своей ненависти к мужчине и нежелании когда-либо выйти замуж! Вы оба появляетесь из ночного мрака после того, как тайно сбежали из Лондона. Разве это не хорошее начало для захватывающей драмы!

— Единственное, чего не хватает — так это трупа, — весело добавила Алина. — И тогда можно ставить спектакль, как в Челтенхэме.

— Думаю, мне стоит все это записать, а потом отправить издателю! — воскликнула Элизабет.— Я сделаю на этом состояние! И я обязательно укажу, что все происходило на самом деле.

— А вот это единственное, о чем нельзя говорить! — запротестовала Алина. — Не забывайте, что я здесь скрываюсь. Никто за пределами этих стен не должен знать о моем существовании.

— Действие становится все более захватывающим, — заметила Элизабет. — О Алина! В последнее время, после отъезда Хьюго, я пребывала в страшной депрессии — и вдруг появляетесь вы! Если бы вы знали, как я благодарна вам.

— Не надо говорить так, — промолвила Алина, — это я должна благодарить вас.

Элизабет улыбнулась.

— Мы с вами напишем пьесу, — заявила она, — которую прочтем Ульрику в следующий его приезд. Кем мы его сделаем: главным героем или главным злодеем?

— Естественно, героем! — ответила Алина. — Только, к сожалению, у нас нет героини.

— Да, действительно, и найти ее будет довольно сложно,— согласилась Элизабет, но при этих словах ее глаза лукаво блеснули.

Лорд Доррингтон осадил лошадей перед дверью Шенли Мэнор и спрыгнул со своего высокого фаэтона.

Дверь была открыта, поэтому он решил не стучать и сразу же прошел в гостиную. Его сестра дремала на диване. Некоторое время он стоял не шевелясь и пристально смотрел на нее. Он двигался совершенно бесшумно, но Элизабет открыла глаза. Должно быть, она почувствовала его присутствие.

— Здравствуй, Ульрик, - сонным голосом проговорила она.

— Прости, что разбудил тебя, — сказал он. — Где Алина?

— В саду с детьми, — ответила Элизабет. — Она раз шесть мыла голову. — Лорд Доррингтон улыбнулся и повернулся к стеклянной двери.— Как ты догадался? — поинтересовалась Элизабет.

По всей видимости, он не слышал ее вопроса, потому что, не ответив, вышел в сад. Весенние цветы купались в солнечных лучах, воздух был напоен ароматами чубушника и сирени. Но поляна оказалась пуста. Лорд Доррингтон медленно двинулся в сторону фруктового сада, где, как ему показалось, слышались голоса.

Он не ошибся. Вскоре он увидел Алину и Руперта с Айвэном, которые сидели под яблоней. Они являли собой такую восхитительную картину, что лорд Доррингтон замер. Яблоня была усыпана цветами и напоминала снежную вершину, сверкавшую на фоне синего неба. Опавшие лепестки цветов покрывали траву под деревом сплошным белым ковром, на фоне которого яркими мазками выделялись желтые головки последних нарциссов.

Алина сидела на стволе поваленного дерева. Айвэн устроился у нее на коленях. Девушка была одета в бледно-зеленое бумажное платье, которое, насколько помнил лорд Доррингтон, принадлежало его сестре. По плечам и по спине Алины рассыпалось ярко-рыжее облако волос, которые, казалось, отражали впитанный ими солнечный свет огненными всполохами.

Перед ней играл Руперт: он скакал на деревянной лошадке и воинственно размахивал мечом.

— Теперь ты мой рыцарь, — донесся до лорда Доррингтона мелодичный голос девушки. — Ты должен сразиться с великаном людоедом и спасти нас всех.

— Я убью его!

Руперт сгорал от нетерпения. Его голову венчал бумажный шлем, а грудь прикрывали доспехи из листа картона, завязанного на спине ленточками.

— В знак своей благосклонности я дам тебе талисман, — сказала Алина, протягивая белый платочек. — Вообще-то ты должен носить его на своем шлеме, но сейчас, думаю, будет удобнее спрятать его на груди.

Руперту не сразу удалось сложить платочек и засунуть его за пазуху.

— Поклонись королю, — продолжала наставлять его Алина, — скажи: во славу Святого Георгия и Англии! и скачи к логову людоеда.

— Я хочу убить великана, — по-детски коверкая слова, с завистью проговорил Айвэн.

— Ты будешь убивать его после того, как вернется Руперт,— ответила Алина.

— Во славу Святого Георгия и Англии! — произнес Руперт и взмахнул мечом.

Он сорвался с места и начал носиться галопом между деревьями, а в это время Айвэн, попытавшийся вырваться от Алины, заплакал:

— Я хочу убить великана! Я хочу убить его!

— Подожди, когда Руперт вернется и даст тебе покататься на своей лошадке, - попыталась успокоить его девушка.

— Как я вижу, королевские конюшни пусты, — заметил приблизившийся к ним лорд Доррингтон.

Алина удивленно вскрикнула, а Айвэн с радостным воплем соскочил с ее колен.

— Дядя Ульрик, я — король! Разве ты не видишь, что я король!

Лорд Доррингтон наклонился и, подняв корону, которая в суматохе свалилась с головы мальчугана, торжественно протянул ее Айвэну.

— Счастлив видеть вас, ваше величество. Руперт, который только что заметил лорда

Доррингтона, уже скакал назад.

— Я Странствующий рыцарь, дядя Ульрик, я убью людоеда и спасу тетю Алину.

Лорд Доррингтон с улыбкой взглянул на девушку.

— Вы, как я понял, уже стали родственницей.

— Они удочерили меня, — ответила она.

— Дядя Ульрик, у меня теперь есть настоящий пони, — заявил Руперт, — но у меня нет хлыста, а мама сказала, что я не должен ничего просить у вас.

— Так ты и не просил, — ответил лорд Доррингтон. — И если вы заглянете в холл, то обнаружите там коробку засахаренного миндаля, которая появилась каким-то таинственным образом.

— Засахаренный миндаль! — одновременно закричали оба малыша.

Лорд Доррингтон опустил Айвэна на землю. Дети помчались к дому, но внезапно Руперт остановился и, обернувшись к Алине, спросил:

— Ты почитаешь нам про Странствующего рыцаря перед сном?

— Конечно.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Это что, какая-то особенная история? — поинтересовался лорд Доррингтон.

— Это о тебе, — ответил Руперт. — Тетя Алина сказала, что ты Странствующий рыцарь, и я хочу послушать рассказ про тебя.

Внезапно Руперт сообразил, что Айвэн уже на полпути к дому и первым схватит коробку с засахаренным миндалем. Отшвырнув деревянную лошадку, он бросился вдогонку за младшим братом, теряя на бегу свои доспехи.

Лорд Доррингтон вопросительно посмотрел на Алину.

— Итак, я стал Странствующим рыцарем?

Он заметил, что ее жемчужно-белые щеки покрыл нежный румянец.

— Руперт спросил, как выглядел Странствующий рыцарь, - начала объяснять Алина, - и я ответила, что это вы и есть. В конце концов, вы на самом деле спасли меня от людоеда.

— Надеюсь, это мне удалось, — сказал лорд Доррингтон. — Вы счастливы здесь?

Ее глаза радостно заблестели.

— Необычайно! — воскликнула она. — Ваша сестра проявила исключительную доброту по отношению ко мне, совершенно незнакомому ей человеку.

При этих словах она взглянула на лорда Доррингтона и поняла, что он рассматривает ее волосы. Забеспокоившись, она откинула их за спину, как будто только что вспомнила, что они распущены.

— Простите... — начала она.

— Симонетта! — тихо произнес лорд Доррингтон, как бы обращаясь к самому себе.

— Вы имеете в виду Симонетту Веспучи? — удивленно спросила Алина.

— Да, - ответил лорд Доррингтон. — С нее Боттичелли писал свою "Венеру". Хотя цвет ваших волос больше подходит для картин Пьеро ди Козимо, который изобразил Венеру со змеей, обернувшейся вокруг ее шеи.

— По словам Элизабет, это вы сказали ей о том, что мне надо вымыть голову, — еле слышно проговорила Алина. — Как вы догадались?

— Цвет был изменен весьма искусно, но я с самого начала увидел в вашем облике какое-то несоответствие, - объяснил он.— Как будто смотришь на недописанную картину. Но я никак не мог понять, в чем дело. — Помолчав, он добавил: — Это преступление — скрывать такие изумительные волосы.

— Изумительные? — Не вызывало сомнения, что его замечание поразило ее до глубины души. — Маму всегда возмущало, что у меня слишком яркий рыжий цвет. Она говорила, что это немодно. К тому же она знала, что принцу нравятся только светлые блондинки. — Лорд Доррингтон ничего не сказал, и она продолжила: — Поэтому она потребовала, чтобы парикмахер отбелил их. Но тот ответил, что это займет слишком много времени.

— И что же он сделал? — поинтересовался лорд Доррингтон.

— Он изготовил клей и нанес его на волосы, а потом посыпал их желтой пудрой, — объяснила Алина. - Каждый раз, когда он приходил к нам делать мне прическу, он подновлял краску. Мне казалось, что светлые волосы простят меня, но мама и, очевидно, принц... были довольны.

Ее голос дрогнул. Лорд Доррингтон внимательно разглядывал ее. Теперь, когда мелкие завитки не скрывали ее лица, он увидел, насколько совершенен ее овал — именно такие лица привлекали великих художников Возрождения. Ее большие зеленые, с серыми крапинками, глаза обрамляли густые темные ресницы, а ее чувственный рот мог бы послужить великолепной моделью для картин Греза.

— Вы... что-нибудь... слышали? — робко обратилась Алина к продолжавшему молчать лорду Доррингтону.

— Абсолютно ничего, — ответил тот. — Последние два дня я провел с его королевским высочеством. Сомневаюсь, что ваша мать во всеуслышание объявит об исчезновении дочери.

— Вы правы, - согласилась Алина. - Уверена, что она будет держать это в тайне. Но вдруг на поиски пустится принц?

— Нам остается только надеяться, что он придет к выводу, что вас найти невозможно, — спокойно заметил лорд Доррингтон.

— Думаю, нам пора возвращаться в дом, - с тревогой проговорила Алина. - Наверняка Элизабет захочет увидеться с вами.

— Когда я приехал, она спала, — не двинувшись с места, сказал лорд Доррингтон.

— О, это просто замечательно! — воскликнула девушка. — Она очень устает, и хотя она без ума от детей — разве можно относиться к ним иначе — они сейчас стали для нее слишком тяжелой нагрузкой.

— А для вас? - спросил лорд Доррингтон.

— Они восхитительные мальчуганы.

— Но недостаточно образованные для такой умной женщины?

Алина зарделась.

— А сейчас вы жестоки, — с улыбкой произнесла она. — Осмелюсь заметить, что беседа с детьми дает мне гораздо больше, чем болтовня с молодыми людьми из высшего света.

— Это камень в мой огород, — проговорил лорд Доррингтон.

— Я вовсе не имела в виду вас, — запротестовала Алина.

— Вы уверены в этом? — спросил он.

Не ответив, она бросила на него лукавый взгляд.

- Вы понимаете, что сегодня я впервые увидел, как вы улыбаетесь? До сих пор вы были страшно серьезны и, если можно так выразиться, подавлены.

- Я не всегда была такой унылой, - сказала она. — Просто наша встреча произошла при... неудачном стечении обстоятельств.

- Не будем терять надежды — во всяком случае, в настоящий момент,— что нам удастся избегать подобных ситуаций, — заключил лорд Доррингтон. - А сейчас я хочу сообщить вам одну вещь, которая, полагаю, обрадует вас: я купил вам кое-какую одежду.

- Одежду? — переспросила Алина.

- Я подумал, что она вам понадобится, — ответил лорд Доррингтон, — хотя не сомневался, что Элизабет будет просто счастлива предоставить свой гардероб в ваше распоряжение.

- Она проявила исключительную доброту, — подтвердила девушка. — К тому же она не может сейчас носить эти платья.

- Я так и предполагал, но все равно купил вам новые туалеты, которые, по-моему, очень подойдут к вашим волосам.

- Мне жаль, что они сейчас неуложены, — проговорила Алина. — Я собиралась сделать красивую прическу к вашему приезду. Мы с Элизабет пролистали все номера "Дамского журнала", чтобы посмотреть, что мне больше всего пойдет.

- А мне ваши волосы нравятся такими, как сейчас, — успокоил ее лорд Доррингтон.

— Не рассчитывайте, что я поверю вам, — улыбнулась она. — Зато я счастлива, что мне наконец удалось смыть остатки клея — это оказалось не таким-то простым делом.

Она повернулась и направилась в сторону дома. Когда она вышла из тени яблони на открытую поляну, солнце осветило ее волосы, и они засияли темным золотом. Лорд Доррингтон подумал, что видел такой оттенок только на картинах.

— Я останусь на ужин, — сказал он, как бы продолжая думать вслух, — и мне бы хотелось, чтобы вы надели одно из тех вечерних платьев, которые я вам привез. Я заказал еще несколько, но они еще не готовы.

Алина резко остановилась.

— Неужели вы не понимаете, — тихо проговорила она, - что в настоящий момент я не могу отдать вам за них деньги. Вероятно, у меня никогда не будет такой возможности.

— Это подарок.

— Подарок, который мне не следует принимать.

— Почему?

Она всплеснула руками.

— Потому что это неприлично и... противоречит правилам.

Лорд Доррингтон расхохотался.

— Вам не кажется, что мы слишком поздно забеспокоились о подобных вещах? Разве прилично было встречаться со мной наедине в церкви Святого Георгия. Мои же действия — то, что я среди ночи тайно увез вас в неизвестном направлении, - заслуживают еще большего порицания.

В его голосе слышалось такое неподдельное веселье, что Алина рассмеялась.

— Вы правы, — сказала она. — Я не буду спорить с вами по поводу этих платьев. Благодарю вас, милорд, вы были очень любезны, что позаботились о моих туалетах.

Вернувшись в дом, они обнаружили, что Элизабет уже давно проснулась и приготовила чай в гостиной.

— Дети объелись засахаренным миндалем, — с упреком обратилась она к Ульрику. — Няня в ярости, она говорит, что они не захотели пить чай.

— Я слышал, Руперт хочет хлыст для верховой езды, — сказал лорд Доррингтон.

— Я же попросила его не приставать к тебе, — возмутилась Элизабет.

— А он и не приставал, — ответил лорд Доррингтон. — Он просто сказал мне, с чем ему нельзя ко мне приставать.

Элизабет засмеялась.

— Они такие же, как ты, они всегда поступают по-своему.

— А разве я поступаю по-своему всегда? — поинтересовался лорд Доррингтон.

— Абсолютно! - ответила Элизабет. — Когда я была ребенком, от меня все время отделывались обещаниями. Если дело касалось меня, неизменно звучали слова "когда-нибудь, в другой раз". Ты же был прекрасным ребенком и поэтому всегда получал все, что хотел.

— Судя по твоим словам, я был невыносим, — заметил лорд Доррингтон.

— Я часто думала, что это несправедливо, — продолжала Элизабет. — Но, как и остальные, я любила тебя и всегда хотела отдать тебе лучший кусочек.

— Полагаю, мужчинам всегда достается самый лакомый кусок! — вмешалась Алина. — Только лучшее! А женщины должны довольствоваться остатками.

— Ага, тут, оказывается, происходит революция, женщины борются за свои права! — воскликнул лорд Доррингтон. — Тогда мне стоит, не дожидаясь ужина, мчаться в Лондон и звать на помощь мужчин!

— Ты остаешься ужинать! — обрадовалась Элизабет. — Господи, надо пойти посмотреть, если ли у нас что-нибудь вкусненькое для тебя.

Когда она вышла из гостиной, Алина с улыбкой сказала:

— Вот вам, пожалуйста, типичный пример: то, что устроило бы нас, не устроит вас.

— Раз дело касается еды,— заметил лорд Доррингтон, - Странствующий рыцарь, как я полагаю, заслужил свою долю. — В его глазах появился задорный огонек. — Я все спрашивал себя, — добавил он, — какое у вас сложилось обо мне мнение. Теперь я знаю.

— Вы боялись, что я буду упрекать вас за вашу властность и настойчивость, которые вы проявили в нашу первую встречу?

— В тот раз вы страшно рассердились на меня, — ответил лорд Доррингтон. — Сейчас-то вы признаете, что жизнь имеет и приятные стороны?

— Признаю, — проговорила Алина. — Я так счастлива здесь, с вашей сестрой. Ведь после пансиона я больше не встречалась со сверстниками. А вчера, когда ложилась спать, я подумала, что последние два дня были самыми прекрасными в моей жизни.

- У вас будет еще много таких дней, — заверил ее лорд Доррингтон.

- Надеюсь, — промолвила Алина. Она поставила чашку и встала.— Могу ли я взглянуть на платья, которые вы привезли? — спросила она. Было совершенно очевидно, что она просто сгорает от нетерпения.

- Полагаю, мой грум передал их вашей горничной, — ответил лорд Доррингтон, — а та отнесла их в спальню. Так что бегите в свою комнату.

Алина взглянула на каминные часы.

- У меня хватит времени, чтобы только взглянуть на них, — сказала она, — ведь мне надо почитать детям книгу, которая, как они считают, написана о вас. А потом я переоденусь к ужину. Думаю, вам известно, что мы садимся за стол рано.

— О, эти провинциальные обычаи! — с улыбкой воскликнул лорд Доррингтон. — Но сегодня я смиряюсь, потому что должен возвращаться в Лондон.

— Вы идете на прием? — поинтересовалась Алина.

— Да, в Карлтон Хаус, — ответил он. — Если меня не будет, принц станет спрашивать, чем вызвано мое отсутствие.

— Тогда нам нужно строго придерживаться назначенного часа,— согласилась девушка.

Тепло улыбнувшись ему, она вышла из гостиной. Лорд Доррингтон продолжал смотреть ей вслед, когда внезапно из кухни вернулась Элизабет.

— Миссис Маггинс прямо-таки растаяла от счастья, когда узнала, что будет готовить для такого достойного человека, как ты, - сообщила она. — Так что можешь быть уверенным, что, если ужин и не будет отвечать тем требованиям, которые ты предъявляешь к своим блюдам, он, по крайней мере, будет съедобным.

— Из твоих слов следует, что я — напыщенный формалист, — заметил лорд Доррингтон. - Единственное, что меня волнует,— хорошо ли ты питаешься и бережешь ли себя. В противном случае я буду вынужден написать Хьюго и вызвать его сюда.

— Он возвращается примерно через неделю, — ответила Элизабет, и при этом ее глаза засияли от радости. — Он обещал приехать к рождению малыша, он уже договорился с полковником, что тот даст ему месячный отпуск.

— Значит, ты будешь в хороших руках.

— Расскажи мне об Алине, — внезапно попросила Элизабет. — Я стараюсь не вмешиваться и не расспрашивать ее, но меня страшно мучает любопытство — ты же меня знаешь.

- Мне хотелось бы, чтобы тебе было известно как можно меньше,— проговорил лорд Доррингтон. — Ты, очевидно, догадываешься, она сбежала из дома, поэтому никто не должен знать, что она здесь. Хоть я и люблю тебя, Элизабет, но мне приходится признать, что ты неисправимая болтушка.

- Пусть даже и так — но с кем мне болтать? — отпарировала она.

- Откуда я знаю, - ответил лорд Доррингтон. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты пребывала в полном неведении. Она тебе понравилась?

- Она очаровательна. Я еще не встречала более приятного человека, — призналась Элизабет. — Дети боготворят ее. Они ходят за ней по пятам, как щенки. Няня ужасно ревнует! — Она замолчала. — Тебе известно, что она утверждает, будто никогда не выйдет замуж... будто она ненавидит мужчин? — спустя несколько мгновений добавила она. — Но ведь это ужасно! Она рождена для того, чтобы воспитывать детей и ухаживать за мужем.

- Тебе придется убедить ее в том, что если она встретит мужчину, вроде Хьюго, то найдет счастье в семейной жизни, - заключил лорд Доррингтон.

- Я не предлагаю ей выходить за Хьюго, — напомнила Элизабет.

Лорд Доррингтон наклонился и поцеловал сестру в кончик носа.

- Тебя видно насквозь, ты прозрачна, как горный ручей!— проговорил он. - Я поднимусь в детскую, чтобы пожелать племянникам спокойной ночи.

- И правильно сделаешь! — согласилась Элизабет и с улыбкой посмотрела ему вслед.

Было около шести часов вечера, когда Алина спустилась вниз. Как она и полагала, лорд Доррингтон уже успел переодеться и в одиночестве сидел в гостиной.

Алина вошла в комнату, и внезапно ее охватило смущение. Щеки залила краска. Когда лорд Доррингтон повернулся на шум ее шагов, она резко остановилась и с тревогой посмотрела на него, как будто надеялась, что его взгляд вернет ей уверенность в себе.

На ней было одно из привезенных лордом Доррингтоном платьев. Оно полностью отличалось от тех, которые она привыкла носить. Это платье, лишенное пышных юбок с кучей оборок и рюшей и тонкого фишю, в течение последних пяти лет служившим обязательным дополнением к модному туалету, было простым и элегантным и скорее походило на греческую тунику.

Низкий вырез и завышенная линия талии подчеркивали округлость груди. Юбка тяжелыми прямыми складками спускалась до самого пола. Даже несмотря на крохотные буфы, украшавшие рукава, весь туалет можно было назвать классическим.

Лорд Доррингтон молчал. Спустя несколько мгновений Алина медленно двинулась к нему, продолжая пристально смотреть в глаза.

— Это то, что вы ожидали? — еле слышно спросила она.

— Я представлял, что вы будете выглядеть именно так, - ответил он.

— Вам нравится?

— Я потрясен.

— Но ведь платье такое необычное и совершенно немодное!

— Это новая мода, — возразил он. - Платья, которые я привез вам, Алина; только что прибыли из Парижа. Так одеваются все законодательницы мод. Мадам Бертен, у которой я купил их, зачитала мне список своих самых модных клиенток, уже принявших этот новый стиль.

— Платья прекрасны, — сказала Алина, — и нравятся мне гораздо больше, чем все эти рюши и оборки, но в них я кажусь обнаженной.

При этих словах она вспыхнула.

— Плотно облегающие корсеты уходят в прошлое, - заметал лорд Доррингтон.

— Я никогда не затягивалась в корсеты — это же страшная глупость, — ответила девушка. — Но ткань, из которой сшито это прекрасное платье, почти прозрачная.

— У вас великолепная фигура,— проговорил лорд Доррингтон,— поэтому подобные вопросы не должны вас беспокоить.

— Я чувствую себя немного странно, — пробормотала Алина, — но раз вам нравится...

Он промолчал, но по взгляду, которым он окинул ее, она догадалась, что он не нашел в ее внешнем виде ни единого изъяна, и ощутила прилив радости. Ведь она и сама видела, когда разглядывала свое отражение в зеркале, прежде чем спуститься вниз, что еще ни одно платье не шло ей так, как это.

Однако ей никогда не приходило в голову, что у нее действительно хорошая фигура. Сейчас же, когда платье подчеркнуло плавный изгиб ее бедер и округлость груди, она поняла, насколько пропорционально сложена.

Она страшно беспокоилась по поводу своей прически, пока не пришла к выводу, что только греческий узел сможет придать законченность всему туалету.

"Завтра, — подумала она, — я постараюсь выглядеть еще лучше". Она надеялась, что лорд Доррингтон заедет и на следующий день, чтобы посмотреть, как сидят на ней купленные им платья. Ужин прошел очень весело.

Невозможно было оставаться серьезным в присутствии Элизабет. Она все время поддразнивала своего брата и в конце концов рассказала о пьесе, которую они с Алиной собрались написать.

Он от души смеялся над тем, как она описывала нелепые ситуации, в которые, как считала, будут попадать все герои.

Было совершенно очевидно, что лорду Доррингтону не хочется уезжать. Однако он поднялся и объявил, что ему пора отправляться в Лондон.

— Возвращайся поскорее, — попросила Элизабет. - Ты же знаешь, как мы скучаем по тебе.

— И я скучаю по вам, — ответил лорд Доррингтон. — Между прочим, я заказал для тебя кое-что. Не только же Алине получать подарки. Это будет готово завтра или послезавтра.

— Подарок! — воскликнула Элизабет. - И что же это такое?

— Не скажу, это сюрприз, - ответил лорд Доррингтон.

Поцеловав сестру, он протянул руку Алине.

— Берегите себя, - проговорил он, — и скажите моим племянникам, что в мое отсутствие они должны быть вашими рыцарями.

— Обязательно, — пообещала Алина.

Он сжал ее руку, и она почувствовала тепло его пальцев.

Появление лорда Доррингтона в детской в тот момент, когда она рассказывала мальчикам сказку, страшно смутило ее. Ей пришлось прямо на ходу выдумывать историю, потому что она не нашла в шкафу книжку про Странствующего рыцаря, которую собиралась почитать мальчикам на ночь.

— Это о тебе, дядя Ульрик, — заявил Руперт. — Ты был ужасно храбрым!

— Рад слышать это, — ответил лорд Доррингтон.

— Ну, рассказывай, - потребовал Айвэн, - что случилось, когда рыцарь увидел людоеда?

Алина была в замешательстве. Дети ждали продолжения, но появление лорда Доррингтона так подействовало на нее, что все слова вылетели из головы.

- Я дорасскажу завтра, — проговорила она. Увидев появившееся на их лицах разочарование, она поспешно добавила: - Ты, Руперт, собирался объяснить дяде Ульрику, какой именно хлыст тебе нельзя у него просить.

- Это не честно! — возмутился лорд Доррингтон.

Улыбнувшись ему, она наклонилась и поцеловала детей, а потом вышла из комнаты.

Сейчас же, когда он держал ее руку в своей, она подумала, что он действительно очень похож на тот образ Странствующего рыцаря, который она так живо описала Руперту и Айвэну.

Он спас ее, причем дважды: сначала от самоубийства, когда она хотела броситься в реку, а потом от ужасного замужества, когда ее насильно выдавали за принца.

- Всегда улыбайтесь, — тихо произнес лорд Доррингтон, - улыбка очень идет вам.

Он повернулся и вышел. Усевшись в свой высокий фаэтон, он, как по волшебству, исчез за поворотом подъездной аллеи.

Все следующее утро Алина потратила на то, чтобы как можно красивее уложить волосы. Она перепробовала все возможные способы укладки, однако ей никак не удавалось достичь желаемого эффекта.

- Все дело в том, — в конце концов заявила Элизабет, — что у тебя слишком густые волосы, поэтому они лучше всего выглядят распущенными по плечам.

- Но не могу же я в таком виде появляться в обществе,— рассмеялась Алина. — Если, конечно, я не стану законодательницей мод.

Наконец им удалось сделать довольно элегантную прическу.

- Сомневаюсь, что Ульрик приедет сегодня, — сказала Элизабет.— Оставь волосы так, как сейчас. Тебе надо привыкнуть к этой прическе. Завтра укладывать будет гораздо легче. Мне кажется, волосы похожи на цветы: пройдет немного времени, и они сами станут ложиться так, как тебе надо.

- Хочется верить, - пробормотала Алина. - И все же эта прическа мне не идет.

- Надень какое-нибудь вечернее платье, - предложила Элизабет.

- Они слишком прекрасны, чтобы носить их, - заметила Алина.

Однако все же надела платье из муслина с вытканным в виде веточек узором. Оно было отделано зелеными лентами и очень шло ей. Алина пожалела, что лорд Доррингтон не видит ее. Элизабет права: маловероятно, чтобы он сегодня приехал.

У Элизабет был уставший вид, и Алина уговорила ее поспать после обеда, сказав, что пойдет с Рупертом погулять.

- Я не хочу, чтобы он надоедал тебе, - проговорила Элизабет.— Хотя это будет настоящим подарком, если ты заберешь его из детской. Няня слишком занята: она шьет белье для малыша. А Руперт требует всего ее внимания, поэтому у нее совсем нет времени поработать.

— Я заставлю его побегать, чтобы он хоть немного устал,— улыбнулась Алина.

Руперт пришел в восторг, когда узнал, что пойдет гулять.

— Ты расскажешь мне сказку? — спросил он.

— Мы будем вместе придумывать какую-нибудь историю, - предложила Алина. — Сначала я придумаю кусочек, потом — ты.

Руперт принялся радостно скакать вокруг нее.

— Ты всегда сможешь сделать карьеру, Алина, - заметила Элизабет, — из тебя получится великолепная учительница. Уверена, что ты любой предмет сделаешь интересным.

— Я не раз задумывалась над этим, — призналась Алина. — Рассказы папы, когда он объяснял мне что-то, были настолько захватывающими, настолько емкими, что мне хотелось знать как можно больше. Я постоянно засыпала его вопросами. Мне кажется, только такой метод дает возможность получить хорошие знания.

— Я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы ты жила у нас до тех пор, пока Руперт не пойдет в школу! — поддразнила ее Элизабет.

— Тебе очень быстро наскучит мое общество, — засмеялась Алина.

Поправив подушки под головой Элизабет, она взяла Руперта за руку и вышла в сад. Они спустились к ручью и довольно долго простояли там, наблюдая за мелькавшими в тростнике рыбками и споря по поводу их названия. Алина обнаружила, что ей не так-то просто уговорить Руперта пойти дальше. Он был очень любознательным мальчиком, поэтому его, как и всех детей, привлекла идея построить плотину или отправиться за полевыми цветами. Наконец они двинулись вдоль ручья, все дальше углубляясь в лес, который окружал дом. Пробивавшееся сквозь нежно-зеленую листву солнце золотым кружевом расцветило траву. Возле деревьев росли чистотел и колокольчик. Царившая тишина нарушалась воркованием лесных голубей и шорохом кроликов, разбегавшихся в разные стороны при их приближении.

Для этого времени года погода была слишком жаркой, и Алина решила немного отдохнуть. Она села под дубом на покрытую мхом землю и принялась рассказывать Руперту о Ясоне и Золотом руне.

Они просидели так довольно долго, и Алина заторопилась домой, испугавшись, что Элизабет будет волноваться.

- Давай побежим, — предложила она.

- Слишком жарко, — запротестовал Руперт.

Однако он все же ускорил шаг и обогнал Алину. Они уже вышли к обсаженной кустарником аллее, которая окружала сад, когда Руперт внезапно остановился.

— Сюда кто-то идет? — воскликнул он.

— Кто это? — спросила Алина, которая в этот момент шла через небольшую рощицу.

Решив, что лорд Доррингтон решил навестить их, она догнала Руперта и в ужасе вскрикнула. К ним направлялся принц, на его смуглом лице выделялась белозубая улыбка!

Алине показалось, что ее пригвоздили к месту. Она словно окаменела. Ей хотелось убежать, но она не нашла в себе силы шевельнуть даже рукой.

— Кто это? — услышала она голос Руперта.

Принц подошел к ним.

— Что... вы здесь... делаете? - наконец Алина обрела возможность говорить.

— Именно об этом я должен спросить вас, — ответил он.

При звуке его голоса Алиной овладел животный ужас, и она задрожала.

— Кто это? В чем дело, тетя Алина? — настаивал Руперт.

— Беги домой к маме, — бросил ему принц.

Но мальчуган, чувствовавший, что происходит нечто плохое, еще ближе придвинулся к Алине и ухватился за ее юбку.

— Кто он, тетя Алина? — опять спросил он.

— Уходите, — обратилась Алина к принцу. — Вы не имеете права находиться здесь.

— У меня есть все права, - возразил принц, — потому что я приехал, чтобы увезти вас в Лондон.

— Нет! Нет! — закричала Алина. — Я не поеду с вами!

— Ваша мать предоставила мне для этого все полномочия, — заявил принц.

Его губы изогнулись в жестокой усмешке, при виде которой Алина содрогнулась.

— Пойдем домой, тетя Алина! - попросил Руперт. — Пойдем домой! Я хочу к маме!

— Тогда делай так, как тебе сказано, и беги домой, - приказал принц.

С этими словами он схватил Руперта за руку, оттащив от Алины, вытолкнул его на дорожку и довольно сильно шлепнул.

— Иди домой! — повторил он. — И в следующий раз слушайся старших с первого слова!

— Как вы смеете дотрагиваться до ребенка! - возмутилась Алина, и, испугавшись, что принц может сделать Руперту больно, она поспешно проговорила, обращаясь к мальчику: — Беги к маме!

Мгновение малыш колебался. Потом, к облегчению Алины, побежал по дорожке, которая шла вдоль ручья к дому.

Ей ужасно захотелось побежать вслед за Рупертом, но на ее пути стоял принц. Он казался огромным и страшно сильным. Он продолжал пристально смотреть на нее, и она поняла, что он наслаждается ее беспомощностью.

— Как вы... нашли меня? - наконец прошептала она.

— Со временем, моя дорогая Алина, — ответил он, — вы поймете, что любого подкупленного слугу можно перекупить, предложив ему большую сумму.

— Слугу?.. — удивленно переспросила Алина. Но тут она вспомнила, что заплатила Джеймсу два шиллинга за то, чтобы он отнес лорду Доррингтону записку, в которой просила его встретиться с ней в церкви Святого Георгия. Она тогда еще предупредила Джеймса, чтобы тот никому в доме не рассказывал об этом поручении.

Сделав над собой усилие, Алина заставила себя смело посмотреть на принца.

— Пусть вы и нашли меня, - проговорила она, - но я не намерена возвращаться с вами... в Лондон. В своей записке я совершенно ясно дала понять маме, что... не выйду за вас.

— Но ваша мать — да и я тоже - тверда в своем намерении выдать вас за меня, — усмехнулся принц.

— Как вы можете взять в жены женщину, которая презирает вас, ненавидит вас, единственное желание которой... быть подальше от вас? — с горячностью спросила Алина.

Принц рассмеялся недобрым смехом.

— Вы очаровательны, когда бросаетесь на меня, подобно маленькой тигрице! Это довольно точное сравнение, если судить по цвету ваших волос, который вы изменили. Нечасто случалось, чтобы я обращал свое внимание на других девушек, кроме блондинок. Однако, как и в самом начале, я нахожу вас безумно соблазнительной.

— С меня достаточно! — в ярости воскликнула Алина. - Оставьте меня в покое!

— А вот это как раз и не входит в мои намерения, — ответил принц.

Он приблизился к ней и, прежде чем она смогла как-то помешать ему, обнял за плечи. Она попыталась вырваться, но он был сильнее, и она поняла всю тщетность своих усилий. Он только посмеивался. Внезапно он прижал ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Вы такая крохотная, такая беспомощная! — насмешливо проговорил он.

Взяв ее за подбородок, он закинул ее голову.

Ей хватило одной секунды, чтобы, увидев его глаза, понять, что он, как и в прошлый раз, сгорает от страсти.

Она собралась было закричать, но опоздала. Его губы впились в нее. При его прикосновении Алину захлестнула волна непередаваемого ужаса. Она чувствовала, что ее начинает окутывать вязкий и липкий туман.

Его жадные и похотливые поцелуи совершенно лишили ее возможности дышать, и она поняла, что сейчас упадет в обморок. Но тут он оторвался от нее и хриплым голосом произнес:

- Почему мы должны ждать? Я хочу быть уверенным, что вы принадлежите только мне и больше никогда не предпримете попытки сбежать.

Он подхватил ее на руки. Она вскрикнула. Но ее голос заглушили густые заросли.

- Пустите... меня! Пустите... меня! — пронзительно кричала она.

Принц сошел с дорожки и направился к дереву, ветки которого низко нависали над землей. Он положил Алину на мягкий мох. Она изо всех сил толкнула его, попыталась подняться, но он положил конец ее борьбе, опустившись на нее всем телом.

Она опять закричала. Но он оборвал ее крик, приникнув к ее губам, и она почувствовала, как его рука рвет тонкую ткань, прикрывающую ее грудь.

Алина задыхалась. Какой-то крохотной частицей своего сознания, еще не охваченной ужасом и способной анализировать события, она понимала, что проиграла, что принц сейчас просто изнасилует се.

Внезапно тело принца, давившее на нее своим весом, исчезло.

— Вставай, негодяй! — услышала она полный страшной ярости голос.

Совершив свою ежедневную прогулку в парке и позавтракав, лорд Доррингтон принял ванну и стал неторопливо одеваться, уделяя внимание каждой детали своего туалета. Надев, наконец, новый сюртук, который сидел на нем без единой морщинки благодаря многочасовому труду портного, стремившегося достичь совершенства, он спустился вниз, чтобы разобрать почту.

Он также решил кое-какие вопросы, связанные с его поместьем, которые представил ему его секретарь. Закончив все дела, лорд Доррингтон поехал на Честерфилд-стрит, 4, где жил Джордж Браммель.

Это стало своего рода модой - наносить утренние визиты Красавчику. Его королевское высочество заезжал почти ежедневно и долго обсуждал какой-нибудь туалет с этим молодым человеком, который, будучи на шестнадцать лет младше наследника престола, успел зарекомендовать себя законодателем мод.

Даже в Итоне у Джорджа Браммеля сложилась репутация острослова и франта, а во время службы в 10-м гусарском полку его королевского высочества он стал довольно знаменитой личностью.

Офицеры этого полка всегда слыли наиболее дерзкими, они тратили огромные деньги на свое обмундирование, у них была самая красивая форма и самые плохие манеры во всей английской армии. Однако юноши из светского общества прилагали все усилия, чтобы получить назначение в этот полк.

Не вызывало сомнения, что весь бомонд считал Браммеля деспотом.

Его соперники завидовали ему и постоянно нападали на него, всячески высмеивая и оговаривая. Но главным оружием Красавчика Браммеля была шутка и точно рассчитанная дерзость.

Он выражал свое мнения по любому поводу, но его замечания главным образом касались одежды, в чем он был действительно непревзойденным специалистом. Не один раз он повергал наследника престола в глубокое отчаяние своими едкими высказываниями о туалетах его королевского высочества.

Пройдя в кабинет Джорджа Браммеля, лорд Доррингтон обнаружил, что в это утро хозяин пребывает в отличном расположении духа и лучезарно улыбается собравшимся вокруг него гостям, среди которых были и принц Уэльский, и лорд Олванли, и лорд Ярмут.

Когда лорд Доррингтон появился в дверях, лорд Бедфорд как раз интересовался мнением Красавчика Браммеля по поводу его сюртука.

Браммель, волосы которого были уложены парикмахером так, чтобы создавалось впечатление, будто их разметал ветер, встал и изучил его светлость сначала спереди, а потом, развернув его, сзади.

- Бедфорд, — наконец с упреком произнес он чуть не плача, — ты на полном серьезе называешь это тряпку сюртуком?

Лорд Доррингтон давно подозревал, что долгие часы, которые Красавчик Браммель проводил перед зеркалом, были скорее данью сложившемуся образу. Никто лучше этого честолюбивого молодого человека не представлял важности образа, поэтому использовал его с максимальной выгодой для себя. Он создал о себе легенду, и поэтому ему приходилось почти ежедневно придумывать собственные правила и давать различные указания в области моды, чтобы поддерживать интерес своих современников.

В это утро Красавчик Браммель изобрел новый галстук, который вызвал целую бурю комментарий.

Его недавнее появление в накрахмаленном галстуке, также его изобретении, стало настоящей сенсацией. Незначительные вариации длины и ширины галстука держали всех щеголей в постоянном напряжении, так как они боялись отстать от моды.

Последнее произведение Красавчика Браммеля оказалось очень замысловатым, и он признался, что еще не дал ему названия.

— Надо придумать что-нибудь веселое и броское, — сказал лорд Олванли.

— Почему бы не назвать его "Молодой лебедь"? - предложил лорд Ярмут. Он на секунду задумался, потом торжественно продекламировал:

И галстук его, засверкав серебром, Сравниться мог только лишь с нежным пером Изящного лебедя...

— Великолепно! — воскликнул принц. - Я преклоняюсь пред тобой, Ярмут.

— С каких это пор ты увлекся поэзией? — удивился лорд Олванли. — Наверняка на тебя подействовала та темноглазая прелестница, с которой я видел тебя вчера вечером.

— Вовсе нет! — запротестовал лорд Ярмут, но все встретили его слова дружным хохотом.

Обсуждение одежды, видов спорта и особенно шансов их лошадей на победу продолжалось почти до обеда.

Когда принц Уэльский объявил о своем намерении обедать у Красавчика Браммеля, лорд Доррингтон предложил лорду Олванли отправиться к Уайту.

Они сели за свой столик и углубились в спор о достоинствах серебра, которое лорд Олванли приобрел для своего родового поместья. Вскоре в дверях обеденного зала появился лорд Уорчестер и сразу же направился к ним. Однако их удивило, что он внезапно замер на полдороге и повернулся, как будто собрался сесть за другой столик.

Лорд Олванли изумился до глубины души.

— Что случилось с Уорчестером? — спросил он.

— Возможно, он решил, что мы уже пообедали, — предположил лорд Доррингтон.

Он подал знак официанту, чтобы тот принес им по стакану кларета.

— Но он всегда садился с нами, — недоумевал лорд Олванли.

— Вероятно, у него плохое настроение, — ответил лорд Доррингтон. — Полагаю, его увлечение Гарриэтой Уилсон, с которой почти все из нас познакомились в свое время, закончилось.

— Она обошлась ему в кругленькую сумму, которой, кстати, у него не было, — заметил лорд Олванли.

Лорд Доррингтон оглядел зал, и ему показалось, что лорд Уорчестер намеренно избегает смотреть на него.

Взяв стакан с вином, он обратился к лорду Олванли:

— Если Магомет не идет к горе, тогда гора должна идти к Магомету. Давай выясним, что у Уорчестера на уме.

Лорд Доррингтон пересек зал и сел за столик лорда Уорчестера.

— Мы беспокоились за тебя, — сказал он. — Кажется, ты решил игнорировать нас, а нам это не нравится.

Секунду лорд Уорчестер сурово смотрел на него, а потом, будучи не в силах выдержать паузу, проговорил:

— А мне не нравятся твои друзья.

— Какие друзья? — спросил лорд Олванли, подсаживаясь к ним.

- Не твои, — ответил лорд Уорчестер. — Доррингтона.

— Мои? — удивился тот. — Я не помню, чтобы в последние несколько дней у меня появились какие-то необычные знакомые.

Лорд Уорчестер с грохотом опустил нож и вилку.

— И после того, что я рассказал тебе об этом негодяе принце Ахмади,— возмутился он, - ты принимаешься любезничать с ним.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил лорд Доррингтон.

— Только то, что мне известно о твоем намерении принимать его сегодня вечером в доме Хьюго. Если хочешь знать мое мнение, Хьюго, будь он дома, вряд ли распространил свое гостеприимство на этого человека.

Внезапно лорд Доррингтон встревожился.

— Не мог ли ты быть так любезен и объяснить мне, о чем речь?— попросил он.

Нечто в его голосе заставило лорда Олванли удивленно поднять на него глаза.

— Направляясь сюда, я проезжал мимо клуба Будлза, - начал лорд Уорчестер. — Я встретил приятеля, и он пригласил меня выпить. Мы сидели и болтали, и вдруг через открытую дверь я увидел этого чертового принца, который разговаривал с твоим грумом.

Лорд Доррингтон молчал, однако его глаза пристально следили за лордом Уорчестером.

— Так получилось, что мне было слышно, о чем они говорят, — продолжал тот. " Я восхищен лошадьми твоего хозяина, — сказал принц, — они лучшие в городе". - "Спасибо, сэр", - ответил грум. "Интересно, сколько времени у его светлости ушло на то, чтобы добраться до того места за городом, куда он ездил два или три дня назад? — продолжал расспросы принц. — Сегодня вечером мне самому придется ехать туда". - "Вы говорите о доме майора Уорделла, о Шенли Мэнор, сэр?"— простодушно спросил грум. "Да, именно, - ответил принц. — Какой дорогой, по-твоему, быстрее добраться туда?" — "Ну, вчера весь путь занял сорок девять минут, сэр, — принялся рассказывать твой грум. — А ехали мы по дороге на Эпсом". - "А где поворот к дому?" - поинтересовался принц.

Внезапно лорд Уорчестер замолчал. Лорд Доррингтон вскочил из-за стола, при этом друзей поразило появившееся на его лице выражение ярости. Не проронив больше ни слова, он поспешно вышел из зала.

Лорд Олванли и лорд Уорчестер переглянулись.

— Ты думаешь, Доррингтон не знал, что этот грязный развратник собирается навестить его сестру? — спросил Уорчестер.

— Да я уверен в этом! — ответил лорд Олванли.

Лорд Доррингтон вскочил в свой фаэтон и схватил вожжи. Он со страшной скоростью погнал лошадей по Сент-Джеймс-стрит, чем несказанно удивил своего грума.

— Когда принц Ахмада расспрашивал тебя о дороге на Шенли Мэнор? — бросив взгляд на часы, обратился он к груму.

— Вы имеете в виду того смуглого джентльмена, милорд? - уточнил грум. — Примерно полчаса назад.

— Какой у него был экипаж? - спросил лорд Доррингтон.

— Коляска, запряженная парой, милорд. Хорошие лошади, но не из лучших.

Лорд Доррингтон больше ничего не сказал и полностью сосредоточился на управлении фаэтоном, который несся на невообразимой скорости. Он не собирался упрекать своего грума в том, что тот неумышленно открыл принцу, где находится Шенли Мэнор.

Он намеренно не предупреждал своих слуг умалчивать о его поездках к сестре, прекрасно понимая, что стоит только объявить что-либо тайной, как это тут же станет привлекать всеобщее внимание. И в то же время он винил себя в том, что недооценил проницательность принца.

Тот выбрал очень ловкий способ вытягивать из людей информацию, поэтому лорд Доррингтон не имел права ругать своего грума за то, что тот попался в хитро расставленную ловушку.

Охватывавшая лорда Доррингтона тревога за Алину заставила его в сотый раз задать себе один и тот же вопрос: почему он проявил такую беспечность, почему даже не потрудился замести следы?

Однако было уже поздно сетовать на свое легкомыслие, и единственное, что можно было предпринять, — это надеяться, что незнание дороги задержит принца, и попытаться нагнать его.

Но надежды лорда Доррингтона не оправдались. Когда он на опасной скорости, заставившей грума вцепиться в сиденье, завернул взмыленных лошадей на подъездную аллею, он увидел стоявшую перед домом коляску принца пустой.

Он выпрыгнул из фаэтона, и тут грум сказал ему:

— Я захватил хлыст, который ваша светлость попросил меня купить для молодого господина. Вот он.

Он протянул лорду Доррингтону витой хлыстик с серебряной ручкой. Тот совершенно машинально схватил его и взбежал по ступенькам в дом. В холле стоял старый дворецкий.

— Я видел, как вы приехали, милорд, — проговорил он. - Мадам в детской. Я сообщу ей о вашем прибытии.

— Где мисс Алина? — резко спросил лорд Доррингтон.

— Она пошла гулять с мастером Рупертом, милорд. О ней справлялся еще один джентльмен, и я направил его к ручью. Там есть тропинка, ваша светлость, которая ведет в лес.

Лорд Доррингтон пересек холл и через гостиную вышел в сад. Он был уже на середине поляны, когда увидел бегущего к дому Руперта.

— Дядя Ульрик! Дядя Ульрик! - закричал мальчик. — Я бегу за своим мечом. Там страшный людоед. Он напугал тетю Алину! Он толкнул меня.

— Иди к маме, Руперт, - велел ему лорд Доррингтон и побежал по дорожке в ту сторону, откуда появился мальчик.

Он услышал, что Руперт кричит ему что-то вслед, но не остановился. Наконец вдалеке он различил принца, который, с Алиной на руках, направлялся к дереву. До него донеслись крики девушки.

Вид лежащего на Алине принца, рвущего платье, привел лорда Доррингтона в бешенство, и он, схватив негодяя за галстук, поставил его на ноги.

— Вставай, подонок! — закричал лорд Доррингтон.

Не дав принцу опомниться, он ударил его кулаком в лицо с такой силой, что тот закачался и рухнул. Но принц не испугался и, поднявшись, кинулся на лорда Доррингтона, однако был встречен мощным ударом в челюсть, который опять поверг его на землю.

— Я убью тебя, — процедил лорд Доррингтон.

Увидев, что принц пытается подняться, он опять нанес ему сокрушающий удар. Потом, будто сообразив, что сражается с неравным противником, лорд Доррингтон схватил его за ворот рубашки и поставил на колени.

Краем глаза он заметил валявшийся на земле хлыстик, подарок Руперту, который ему дал грум. Подняв его, он мрачно произнес:

— Я не собираюсь пачкать руки о такую мразь, как ты, однако я собираюсь преподать тебе урок, который ты никогда не забудешь.

При этих словах он стянул с ошарашенного принца сюртук и принялся хлестать его с такой яростью, что через мгновение тот взвыл от боли.

— Тебе нравится бить женщин, — сурово проговорил лорд Доррингтон. — Настало время испробовать на себе твое собственное лекарство.

Он хлестал принца до тех пор, пока тот в полубессознательном состоянии не повалился на землю. Его белая сорочка превратилась в лохмотья, и вся спина покрылась кровавыми полосами.

— А теперь убирайся отсюда! - приказал лорд Доррингтон.

И тут до него дошло, что принц просто не способен выполнить его требование. Его внешность оказалась обманчивой: развратный образ жизни и излишества превратили его в тряпку, сделали слабым и немощным. Лорд Доррингтон рывком поставил это полностью лишившееся сил существо на ноги. Подхватив одной рукой его сюртук, он другой потащил спотыкающегося принца к дому.

Пройдя через задний двор, он вышел к аллее. Грум с изумлением уставился на обмякшего и окровавленного принца.

— Отвези своего хозяина домой, — приказал лорд Доррингтон, - и, когда к нему вернется способность соображать, объясни ему, что в следующий раз, если он осмелится появиться здесь, он отправится домой не в коляске, а на носилках.

Он ослабил хватку, и принц свалился на сиденье. Лорд Доррингтон развернулся и направился к конюшне, вспомнив, что, пока он порол принца, Алина поднялась и, подобно испуганной газели, убежала в лес. Она, наверное, уже довольно далеко, решил он.

Он нашел своего грума в конюшне. Тот чистил лошадей. Лорд Доррингтон обошел все стойла. Наконец он увидел гунтера — крупное, мощное животное,— который принадлежал его зятю.

- Оседлай мне его, — приказал он груму, — и побыстрее.

Грум поспешил выполнять приказание, и спустя несколько минут лорд Доррингтон уже сидел в седле. Проезжая мимо дома, он отметил, что коляска принца уже исчезла. Пробравшись через кустарник, лорд Доррингтон оказался на тропинке, бегущей вдоль ручья, по которой убежала Алина.

Заметив, что небо затянули тучи, он пришпорил лошадь и углубился в лес. Спустя несколько мгновений начался сильный ливень. Лорда Доррингтона не оставляла надежда, что Алина смогла укрыться под каким-нибудь деревом.

Однако девушки нигде не было видно. Проехав довольно значительное расстояние, он остановился и, сложив рупором руки, закричал:

— Алина! Алина!

Его голос эхом отразился от деревьев. Он прислушался, но вокруг стояла мертвая тишина. Позвав еще раз и опять не получив ответа, он двинулся дальше, объезжая вековые деревья и внимательно всматриваясь вдаль в надежде увидеть, как между деревьями мелькнет белое платье Алины.

Лорд Доррингтон несколько раз звал девушку, но ответом ему был шелест дождя.

Наконец, когда, уже отчаявшись, спросил себя, что же ему делать дальше, он нашел ее. Спрятав лицо в ладонях, склонив голову на колени, Алина сидела под огромным дубом. Весь ее вид говорил о крайнем отчаянии. Лорд Доррингтон спешился и направился к ней. Он обратил внимание на то, что темный ствол дерева только подчеркивает необычный цвет ее прекрасных волос.

— Алина! - нежно произнес он.

Но девушка не шевельнулась. Он не знал, услышала ли она его.

— Алина, — повторил лорд Доррингтон, — я пришел за вами.

— Я не могу... вернуться, - еле слышно проговорила она.

— Принца уже нет, — сказал он.

Алина медленно подняла голову. Она была бледна, во взгляде застыл ужас.

— Вы... вы... убили его? — спросила она.

— Нет, хотя следовало бы, - ответил лорд Доррингтон» — Пойдемте.

Он протянул ей руку. На мгновение у него возникло впечатление, что девушка откажется принять его помощь, однако она оперлась на него и поднялась.

— Сейчас очень сыро, — заметил лорд Доррингтон, — поэтому мы поедем верхом, чтобы побыстрее добраться до дома.

Алина подняла на него невидящий взгляд, и он понял, что девушкой все еще владеет ужас, и смысл его слов не доходит до ее сознания.

Лорд Доррингтон молча подхватил ее на руки и усадил в седло. Заметив, что она покачнулась, он

быстро вскочил на лошадь и, обхватив ее левой рукой, крепко прижал к себе.

Несколько мгновений Алина слабо сопротивлялась, но потом, пробормотав нечто невнятное, подобно ребенку, которому приснился кошмар, расслабилась и спрятала лицо у него на плече.

Они ехали очень медленно. Капли дождя падали на белые плечи Алины и, собираясь в тоненький ручеек, стекали в нежную ложбинку на ее груди.

Лорд Доррингтон знал, что она не отдает себе отчета в происходящем, что тьма, объявшая ее душу, ослепила ее, лишив возможности воспринимать действительность.

Вскоре они подъехали к дому. Лорд Доррингтон остановил лошадь и увидел, что в дверях стоят его сестра и грум.

— Руперт сказал мне, что ты здесь, — проговорила Элизабет, — и что какой-то человек испугал Алину. Что произошло?

— С ней все в порядке, — ответил лорд Доррингтон. — Отведи ее наверх и вели, чтобы ей приготовили горячую ванну: она промокла до нитки.

— Еще бы! — воскликнула Элизабет. - Но кто же все-таки напугал ее?

— Отведи ее наверх, - повторил лорд Доррингтон.

Он снял Алину с лошади и помог ей войти в дом. Заметив, что она еле держится на ногах, он взял ее на руки и стал подниматься по лестнице. Добравшись до второго этажа, он остановился, не зная, в какой комнате разместили Алину. Однако ему пришел на помощь следовавший за ним дворецкий, который поспешил открыть дверь спальни.

Лорд Доррингтон осторожно опустил девушку в кресло возле камина. Взглянув на ее мертвенно-белое лицо, он повернулся к дворецкому:

— Бренди! Немедленно принесите мне бренди.

— Слушаюсь, милорд.

В это мгновение в комнату вошла Элизабет. Ее состояние не позволяло ей быстро подниматься по лестнице, поэтому у нее ушло немало времени, чтобы добраться до спальни Алины.

— Ванна уже готова? — спросил лорд Доррингтон.

— Конечно, — ответила Элизабет. — Судя по твоему виду, тебе тоже не помешало бы искупаться. Я сейчас отдам приказания.

Она вышла из комнаты. Лорд Доррингтон склонился над Алиной и, взяв ее руку в свои, нежно погладил ее.

— Все хорошо, — тихо проговорил он, — людоеда больше нет. Руперт вернулся в дом и взял свой меч.

Как он и надеялся, его слова пробудили в ней интерес, и он увидел, что в ее глазах появился слабый блеск, а красиво очерченные губы шевельнулись.

— Принц... на самом деле уехал? - наконец дрожащим голосом промолвила она.

— Даю слово, что его нет и что он не вернется, так как побоится быть выпоротым кнутом, — ответил лорд Доррингтон, при этом в его голосе звучал гнев.

- Он... он поцеловал меня, — пробормотала Алина. — Это было... ужасно! Отвратительно!

- Забудьте об этом! — потребовал лорд Доррингтон.

- Я не могу... я всегда буду... чувствовать себя... оскверненной. — Лорд Доррингтон молчал, и спустя несколько мгновений она добавила: - Если бы вы не пришли... он бы...

- Но ведь я пришел, — перебил ее лорд Доррингтон. — Странствующий рыцарь всегда приходит вовремя!

Она посмотрела на него, и он заметил, что из ее глаз почти исчезло выражение смертельного ужаса.

- Вы действительно... Странствующий рыцарь, — проговорила она.

В спальню вошел дворецкий с подносом, на котором стоял графин с бренди. Лорд Доррингтон наполнил бокал и протянул его Алине.

- Выпейте! — приказал он. — Ведь вы не хотите заболеть. Простуженная женщина выглядит чрезвычайно непривлекательно!

Она сделала глоток, и тут же у нее перехватило дыхание, в глазах отразилось недоумение, потому что огненный водопад, как ей показалось, опалил ей горло.

- До дна, — потребовал лорд Доррингтон.

Она послушно допила бренди и почувствовала, как по телу разливается живительное тепло. Лорд Доррингтон наполнил свой бокал и залпом осушил его.

В комнате опять появилась запыхавшаяся Элизабет, на этот раз в сопровождении двух горничных, которые несли огромные купальные полотенца. Девушки накинули их Алине на плечи, потом одна из них установила круглую ванну на ковер у камина, а другая принялась разжигать огонь.

— А тебе ванну приготовят в той спальне, в которой ты обычно останавливаешься, — обратилась Элизабет к брату.

— Спасибо, — ответил он.

Бросив последний взгляд на Алину, он вышел, предоставив ее заботам хлопотавшим вокруг нее женщин.

Час спустя лорд Доррингтон, одетый в слишком широкий для него сюртук своего зятя, но с изящно повязанным галстуком, появился в гостиной, где его ждала сестра.

— Как Алина? - спросил он подошедшую к нему Элизабет.

— Она хорошо себя чувствует, — ответила та, — но, должно быть, она испытала тяжелейшее потрясение. О каком мужчине все время говорит Руперт?

— О принце Ахмади Кахризском, — сказал лорд Доррингтон.

— Что он сделал Алине?

— К счастью, он успел только напугать ее, — угрюмо произнес лорд Доррингтон. — Я появился вовремя!

— Не хочешь же ты сказать... — воскликнула Элизабет.

— Принц желает жениться на Алине, а ее мать всячески поддерживает его в этом, - объяснил лорд Доррингтон. — Поэтому-то она и сбежала.

— Естественно, она не должна выходить замуж за подобного человека! - заявила Элизабет. — Не удивительно, что одна мысль о замужестве приводит ее в негодование и что она боится мужчин!

— Я хотел бы поговорить с ней, — сказал лорд Доррингтон. — Ты уложила ее спать?

— Нет, — ответила Элизабет. — Она настояла на том, чтобы одеться и спуститься вниз. Полагаю, она боится оставаться одна.

Лорд Доррингтон кивнул.

— Когда она придет, пожалуйста, оставь нас наедине.

— Хорошо, — согласилась Элизабет. — Только будь осторожен, не напугай ее еще больше. Мне кажется, что теперь, когда принц обнаружил, где она скрывается, Алина может в панике уехать в Лондон.

— У меня тоже возникло впечатление, что именно об этом она и думает, — проговорил лорд Доррингтон.

Вскоре послышались шаги, и в комнату вошла Алина. Она была очень бледна и встревожена, однако из глаз исчезло затравленное выражение. Девушка была необычайно хороша в одном из новых платьев, которое очень шло ей. Она в нерешительности остановилась, но через мгновение бросилась к лорду Доррингтону.

— Я размышляла над тем, что мне... делать, — тихо сказала она. — Я не могу оставаться здесь!

Поймите, мама обязательно приедет сюда и заберет меня... в Лондон.

Лорд Доррингтон бросил многозначительный взгляд на сестру, и та сразу же вышла из гостиной, прикрыв за собой дверь.

— Присядьте, Алина, - сказал он, - я хотел бы поговорить с вами.

Несколько секунд девушка внимательно смотрела на него, будучи не в силах понять, почему он выглядит столь необычно, но потом решила, что все дело в одежде.

— Вы, должно быть, промокли до нитки, — заметила она. — Ваш сюртук испорчен?

— Полностью и бесповоротно! — весело ответил он. - Это самая настоящая трагедия для меня.

Сделав над собой усилие, она заставила себя улыбнуться.

— Я доставляю вам... одни неприятности, - через некоторое время печально произнесла она.

— Я знаю, — согласился он. — И нам надо с этим что-то делать.

— Вы отправите меня к маме? — обеспокоенно спросила она.

— Я не отправлю вас обратно в Лондон, — сказал лорд Доррингтон,— но вы должны понять, Алина, что закон - на стороне вашей матери и она имеет право вернуть вас силой.

Алина закрыла руками лицо.

— Я не могу вернуться! Никогда! — заплакала она. — Она заставит меня... выйти замуж за принца... Я уверена... она именно так и сделает. Помогите мне... спрятаться!

Еще никогда лорд Доррингтон не слышал, чтобы в ее голосе звучал такой ужас. Убрав ее руки от лица, он усадил ее на диван рядом с собой.

— Постарайтесь выслушать меня, Алина, - сказал он. — Вы ведь умная девушка — так давайте вместе искать какой-нибудь выход. Вы слушаете меня?

— Да, — проговорила она.

— Успокойтесь и давайте все обсудим, - предложил он. — Я могу помешать вам выйти замуж за принца, только убив его. Но есть еще два пути.

— И какие же? - нетерпеливо произнесла девушка.

— Первый - попытаться опять спрятать вас от вашей матери, - ответил он, — хотя я сомневаюсь, что теперь, когда она знает о моем участии, нам удастся претворить этот план в жизнь. Она является вашим полноправным опекуном и может в любой момент потребовать, чтобы суд обязал меня сообщить о вашем местонахождении. — Помолчав, он с улыбкой добавил: — Вполне возможно, что меня обвинят в похищении несовершеннолетней. Думаю, в подобном случае меня ждет пожизненная каторга.

Алина вскрикнула.

— Нет! Нет! Я не могу допустить... чтобы вы... были втянуты в мои дела.

— Но я уже втянут! - напомнил ей лорд Доррингтон. — Я вам скажу честно, Алина, у меня нет ни малейшего желания попадать на каторгу. Уверен, что там придется несладко.

— Что же нам делать? — спросила она.

— Есть очень простой выход, вам нужно только все обдумать и принять решение, — ответил лорд Доррингтон.

— Какой выход?

— Есть только один способ лишить вашу мать власти над вами,— помолчав некоторое время, проговорил он. — Это даст вам право не подчиняться ей, а ее лишит возможности принудить вас к чему-либо.

— И в чем заключается этот способ? — настаивала Алина.

— В том, что вам придется выйти замуж, - произнес лорд Доррингтон.

У Алины перехватило дыхание.

— Как вы можете... предлагать мне такое, — зарыдала она. - Неужели вы допускаете... что я выйду за принца? Вы же знаете... что я не соглашусь на это... что я лучше умру!

— Но принц не единственный мужчина на свете, — заметил лорд Доррингтон. — Ведь мы с вами условились, что впредь вы никогда, ни при каких условиях не увидитесь с ним.

— Но мне больше... не за кого выйти, — с тоской проговорила Алина.

— Я предлагаю вам, — еле слышно произнес лорд Доррингтон, — выйти замуж за меня.

Алина подняла на него удивленные глаза.

— Но в-вы, — наконец, запинаясь, пробормотала она, — вы всегда у-утверждали, что... никогда не женитесь... что у вас н-нет никакого желания... жениться.

— Я действительно говорил это, — согласился лорд Доррингтон. — Однако если вы, Алина, спокойно обдумаете мое предложение, то поймете, что это единственная возможность сразу же решить все проблемы.

— Но вы... не хотите обременять себя... женой.

— Я предпочитаю связать себя узами брака, чем провести остаток жизни на каторге в Австралии, — ответил он.

— Я могла бы убежать, — поспешно предложила Алина. — Если бы вы дали мне немного денег, я бы отправилась в Шотландию или Ирландию. Уверена, что там мама никогда бы не нашла меня.

— Как вы не понимаете, что в этом случае на вашем пути появятся другие мужчины, чье внимание обязательно привлечет одинокая девушка? — воскликнул лорд Доррингтон. — Вы слишком юны, Алина, и слишком привлекательны, чтобы самостоятельно идти по жизни, не имея надежного защитника!

Алина молчала, продолжая пристально смотреть на лорда Доррингтона.

— Разве я вам так неприятен? — наконец спросил он.

— Вы же знаете, что... нет! — ответила она. — Просто я никогда... не думала... даже на мгновение... не предполагала... — Ее голос замер.

— Мы оба оказались в безвыходном положении, - сказал лорд Доррингтон. — Мы не можем позволить себе пасть духом, нам нельзя сдаваться, пусть даже мы вынуждены принимать столь необычное решение. — Алина ничего не ответила, и он продолжил: - В противном случае вам придется жить с матерью до вашего совершеннолетия.

— Это невозможно... вы знаете, что это... неприемлемо для меня,— проговорила Алина.

— Тогда, как я полагаю, нам следует как можно скорее пожениться.

— Как можно скорее? — переспросила Алина.

— До того, как прибудут полицейские с Боу-стрит, — с улыбкой объяснил ей лорд Доррингтон. — Кстати, Алина, есть еще одно, что кажется мне очень важным.

— И что же? — забеспокоилась девушка.

— Полагаю, нам следует всячески оберегать Элизабет от всех неприятностей и не посвящать ее в наши дела.

— Естественно, — согласилась Алина.

— Так вот что я предлагаю, — сказал лорд Доррингтон, причем его слова звучали так, будто они обсуждали совершенно обыденный вопрос, — мы немедленно отправимся ко мне в Лондон. Это займет у нас полтора часа. Нас обвенчает мой капеллан, и после церемонии никто—ни ваша мать, ни принц - не будет иметь права на вас.

— Вы уверены... совершенно уверены... что хотите этого?

— Я не только хочу — я уже распорядился подготовить все к нашему приезду, — ответил лорд Доррингтон.

— Но когда вы успели? - удивилась Алина.

— Я отправил своего грума в Доррингтон-парк, снабдив его четкими указаниями. Так что нам осталось решить последнюю проблему.

— Какую? - спросила Алина.

— Дело в том, что я приехал сюда в открытом фаэтоне, — весело сказал он. — У вас хватит смелости противостоять стихии?

— Это самое легкое испытание из всех, что выпали на мою долю, — дрогнувшим голосом проговорила она и, подняв на него глаза, добавила:— Мне... так стыдно за то... я доставляю вам... столько неприятностей. Почему вы не дали мне... покончить с собой?

— Все очень просто, — ответил он, — ведь вы сами назвали меня Странствующим рыцарем.

— Вы действительно настоящий рыцарь, — подтвердила Алина. — Но как же я смогу отблагодарить вас?

— Мы обсудим этот вопрос, когда будем в безопасности, — сказал лорд Доррингтон. — Мне еще многое предстоит сделать, прежде чем у меня появится возможность выслушать ваши слова благодарности. Идите и соберите вещи, нам предстоит нелегкое путешествие.

Все это он произнес нетерпящим возражений тоном, и Алина послушно поднялась. Он тоже встал, и она встревоженно взглянула на него.

— Вы уверены... что хотите... взять меня... в жены? — робко проговорила она. - Вряд ли женщина... моего типа... может стать для вас... подходящей женой.

— Об этом судить только мне.

— Вы занимаете высокое положение, вы друг принца Уэльского, вы один из признанных законодателей мод. Вы будете... стесняться меня.

Он покачал головой.

— Ничего подобного.

— Как вы можете... быть так уверены?

— Мне трудно ответить на подобный вопрос, - сказал лорд Доррингтон.— Просто я абсолютно уверен, что с гордостью представлю вас как свою жену.

— Мне кажется, вами руководят всего лишь... доброе отношение ко мне и сочувствие, — проговорила Алина, и по ее голосу можно было догадаться, что она с трудом сдерживает рыдания.

— Если мы не поторопимся, — напомнил ей лорд Доррингтон, — то опоздаем к ужину. Как я убедился на собственном опыте, голодный желудок заставляет нас воспринимать окружающее в более мрачном свете, чем на самом деле.

Алина не удержалась и тихо засмеялась.

— Пойду соберусь, — сказала она и вышла.

Они выехали через двадцать минут. Если бы Алина не была так занята своими мыслями, то пришла бы в ужас от того, что ей придется полтора часа ехать в высоком открытом фаэтоне. На девушке был надет плащ — тот самый, в котором она сбежала из дома своей матери на Хертфорд-стрит. Ее нежное лицо обрамлял капюшон, отделанный белым мехом, на фоне которого ярким огнем сверкали ее выбившиеся рыжие локоны.

Лорд Доррингтон вновь облачился в свой сюртук, который успел высохнуть, а так как дождь уже кончился, он, несмотря на настойчивые уговоры Элизабет, решил не брать с собой принадлежавший его зятю плащ со множеством пелерин.

В фаэтоне хватало места только для двоих. Они были одни, так как грум его светлости, взяв из конюшни майора Уорделла понтера, на котором лорд Доррингтон ездил искать Алину, и, выслушав указания своего хозяина, уже давно ускакал в Лондон.

Воздух было напоен запахом мокрой земли и благоуханием молодой зелени. Яркие мазки цветов на фоне весенней листвы придавали особую красоту пейзажу и делали его достойным кисти великого мастера.

Алина призналась себе, что лорд Доррингтон был прав, когда утверждал, что у нее нет иного выхода, если только она не хочет вернуться в Лондон и предстать перед лицом матери. Но именно этого она не могла сделать.

Перспектива получить десять тысяч фунтов затмила разум леди Мод и лишила ее способности принимать в расчет интересы своей дочери. Несмотря на сопротивление девушки, несмотря на страх, который ей внушал принц, леди Мод была твердо убеждена, что действует во благо Алины.

К тому же девушке казалось, что лорд Доррингтон считает, будто теперь, после того как он избил принца, тот больше не будет докучать Алине, и о нем можно забыть. Однако в том, что касалось этого человека, она была настроена не столь оптимистично.

Из книг она немало узнала о свойственной азиатам мстительности, о том, что они никогда не забывают и не прощают нанесенного им оскорбления, о том, что вражда нередко длиться веками и в нее могут быть втянуты несколько поколений!

Алине было трудно поверить, что принц смирится с тем, что его унизили, выпоров, как мальчишку, и не попробует отомстить. В первую очередь он наверняка сделает все, чтобы взять ее силой, а потом откажется жениться.

Да и можно ли надеяться на то, что он никогда не будет оскорблять лорда Доррингтона и порочить его честь, вынуждая того смывать позор кровью? Эта мысль ввергла Алину в ужас, и она задрожала. Лорд Доррингтон, все внимание которого, казалось, было обращено на лошадей, спросил:

— Вам холодно?

— Нет, - ответила девушка. — Просто то, о чем я подумала, испугало меня.

— Так не думайте об этом, — посоветовал лорд Доррингтон. — Вам больше ничего не грозит. Вы станете моей женой, и только полный дурак, забывший о том, что я имею право защищать вас, осмелится нанести вам оскорбление.

— Элизабет рассказала мне, что вы собирались организовать Клуб холостяков, — заметила Алина.

— Полагаю, я пару раз говорил что-то в этом роде - так, шутки ради, — с улыбкой ответил лорд Доррингтон. — Трудно поверить, чтобы нашлось много желающих вступить в такой клуб, а даже если бы их набралось достаточно, вряд ли они задержались бы там надолго. В конечном итоге большинство мужчин связывают себя семейными узами.

— Но только в том случае... если они хотят этого, — произнесла Алина.

— Тогда все в порядке, — заключил лорд Доррингтон, - ведь мы оба пришли к выводу, что у нас нет иного выхода, кроме как пожениться. Так что покоритесь неизбежному.

Алина поняла, что она ведет себя слишком назойливо, постоянно докучая лорду Доррингтону своими соображениями по поводу того, что для того является решенным вопросом.

И все же она продолжала спрашивать себя, правильно ли поступает. Ее совесть была бы спокойней, если бы она убежала далеко-далеко и спряталась, чтобы никто не нашел ее. Но как бы она смогла отправиться в путь без денег? Не имея представления, куда идти? Алина вынуждена была призвать, что лорд Доррингтон оказался совершенно прав, утверждая, что ей пришлось бы столкнуться с гораздо большими, чем сейчас, неприятностями.

"Очевидно, такова уж моя судьба!"- со вздохом сказала она себе.

Но тут внезапная мысль заставила ее вздрогнуть: что потребует от нее лорд Доррингтон, когда она станет его женой? Неужели он будет желать ее так же, как принц? Алина плохо представляла, что происходит между супругами, однако ее кидало в дрожь при мысли, что мужчина будет дотрагиваться до нее, целовать и вообще находиться рядом с ней.

Как бы догадавшись, о чем думает Алина, лорд Доррингтон тихо произнес:

- Полагаю, нам с самого начала следует быть откровенными друг с другом. Хочу заверить вас, что, учитывая необычные обстоятельства, которые вынуждают нас обвенчаться как можно скорее, и тот факт, что нашей свадьбе не предшествовало обручение, позволяющее жениху и невесте получше узнать друг друга, я не буду навязывать вам свое общество и не сделаю ничего против вашего желания.

Лорд Доррингтон сказал именно о том, что волновало Алину, и она почувствовала, как у нее начинают гореть щеки. Она раздумывала, что ответить ему, но тут в голове у нее возник еще один вопрос.

Неужели он так заботится о ее чувствах, или она просто не вызывает у него никакого интереса?

Впоследствии Алина так и не смогла определить, каким она ожидала увидеть Доррингтон Холл. С первой минуты особняк произвел на нее столь ошеломляющее впечатление, что ей было трудно выразить словами те чувства, которые вызвали в ней совершенство его линий и великолепие отделки.

Лорд Доррингтон осадил лошадей в конце взбиравшейся на холм длинной липовой аллеи. Внизу, в долине, взору Алины предстало здание времен королевы Елизаветы, имевшее форму буквы "Е" и построенное из красного кирпича. Украшением дома служили ромбовидные окна и изящные трубы, четко вырисовывавшиеся на фоне неба.

- Он слишком прекрасен, чтобы быть настоящим, — наконец вымолвила девушка.

— То же самое я говорю себе каждый раз, когда возвращаюсь домой,— согласился с ней лорд Доррингтон.

"В этом доме, — подумала Алина, проходя в обшитый дубовыми панелями холл, — царит атмосфера счастья и покоя, он проникнут духом преемственности поколений, живших здесь в течение многих веков".

Навстречу им вышли старый дворецкий и несколько лакеев, потом появилась экономка в черном, шелестевшем при ходьбе платье. Ее сопровождали горничные. Алина догадалась, что они собрались, чтобы поприветствовать невесту своего хозяина.

Лорд Доррингтон представил Алине слуг. Она со всеми поздоровалась за руку и по тому, как он говорил о них, поняла, что большинство из них он знает еще с детства. Они воспринимали его не как представителя одного из древнейших родов Англии, а как ребенка, который вырос у них на глазах и которого они любят всем сердцем.

Когда старый дворецкий во второй раз назвал лорда Доррингтона "мастер Ульрик" и поправился, Алина не выдержала и тихо засмеялась.

— Он говорит с вами так, будто вам столько же, сколько Руперту! — поддразнила она.

— Полагаю, это часть того, что называется "возвращение домой",— ответил лорд Доррингтон. — Здесь я не Хозяин, а тот, о ком заботятся и кого балуют! Они очень хотят сделать мне приятное, и не потому, что я плачу им, - просто они желают мне счастья.

— У вас действительно сказочный дом! — заметила Алина.

Она обвела взглядом гостиную и увидела, что все здесь — стены, столы, стулья — можно спокойно назвать истинными сокровищами.

— Завтра мне хотелось бы показать вам кое-что из того, что я собрал,— сказал лорд Доррингтон, — полагаю, вам понравится моя коллекция. А сегодня мы слишком устали, к тому же я уже распланировал этот вечер. Надеюсь, вы согласитесь с моим планом.

— И в чем же он заключается? - поинтересовалась Алина.

— Так как мы проделали долгий путь, нам следует как можно скорее поужинать, — ответил лорд Доррингтон. — Потом нас обвенчают в церкви, которая такая же древняя, как и дом. Она была восстановлена после того, как ее разрушили войска Кромвеля.

— Я поднимусь наверх переодеться, - проговорила Алина. Немного поколебавшись, она нерешительно, как будто это было для нее неразрешимой задачей, спросила: - Какое платье мне надеть?

— Среди тех, что я купил вам, вы найдете белое, — сказал лорд Доррингтон, — оно лучше всего подойдет для данного случая. Завтра вам из Лондона пришлют все необходимые мелочи, а также новые туалеты. Уверен, что они будут вам идти не меньше, чем то платье, которое на вас сейчас.

Алина оглядела платье, в которое переоделась перед самым отъездом из Шенли Мэнора. В те минуты она пребывала в таком сильном волнении, ее так тревожила мысль о замужестве и о том, что ей предстоит дальняя поездка в обществе лорда Доррингтона, что она, совершенно не задумываясь над тем, какое платье выбрать, надела первое попавшееся под руку.

И только сейчас обратила внимание, насколько оно элегантно: вышитые весенние цветы, ленты в тон вышивке, перекрещивающиеся на плечах и спускающиеся по спине.

— Откуда вы знали, что это платье пойдет мне? - удивилась Алина.

Лорд Доррингтон улыбнулся.

— Я просто представил, что выбрала бы Симонетта.

— Мне очень лестно, что вы считаете, будто я похожа на нее,— проговорила Алина. — Если бы только это было правдой!

— Когда-нибудь я отвезу вас во Флоренцию, и вы своими глазами увидите великое творение Боттичелли, - пообещал лорд Доррингтон.

— С удовольствием, — ответила девушка.

Поднимаясь в свою спальню, она спрашивала себя, действительно ли у него есть такие планы. Неужели он предполагает, что они будут жить в одном доме, вместе путешествовать по свету, что их развлечения будут такими же, как у любой другой супружеской пары?

Или его доброта проистекает из чувства самосохранения, из-за опасности, грозящей им в настоящий момент, из-за необходимости спасти ее от матери?

— Почему он все это делает для меня? — спросила себя Алина.

Однако она не могла найти ответа на подобный вопрос. Алина испытывала страшную усталость. Встреча с принцем измотала ее как душевно, так и физически. К тому же ее не покидал страх.

Ей и лорду Доррингтону пришлось пройти через довольно тяжелое испытание, когда они сообщили Элизабет о своем намерении пожениться.

— Дорогой! Это самое радостное событие на свете! - воскликнула она. — Я знала, что вы предназначены друг для друга.

Алина заранее решила, что никогда не скажет ей правду. Разве могла она произнести: "Просто все дело в том, что твой брат - исключительно порядочный человек. Но мы не любим друг друга. Он делает меня своей женой только для того, чтобы спасти от домогательств принца".

Алина была уверена, что Элизабет не поймет ее. Более того, она придет в негодование при мысли, будто ее брата используют таким недостойным образом.

За время столь непродолжительного знакомства Алина успела проникнуться искренней симпатией к этой доброжелательной молодой женщине, которая гостеприимно распахнула перед ней двери своего дома и сразу же приняла ее как полноправного члена семьи. Нет, она не вынесет, если Элизабет отвернется от нее.

Алина привязалась не только к сестре, но и к племянникам лорда Доррингтона, Руперту и Айвэну. Ей никогда прежде не доводилось общаться с маленькими мальчиками, потому что ее отец не любил детей, а мать просто игнорировала их. Теперь же Алина очень переживала из-за того, что братья будут скучать по ней, что они будут считать, будто она предала их или просто не любит их.

— Какие глупости! - твердо сказала она себе. Она собиралась написать им письмо и отправить подарки, чтобы они не забыли ее. "Как было бы прекрасно, — внезапно подумала Алина,— иметь сына, похожего на Руперта!" Даже сейчас девушка словно ощущала прикосновение его ручек, которые обвивались вокруг ее шеи каждый раз, когда она наклонялась к нему, чтобы поцеловать и пожелать спокойной ночи, слышала его нежный голос, когда он просил: "Пожалуйста, расскажи мне сказку, тетя Алина!"

Мальчик был очень похож на своего дядю, и Алина спросила себя, будет ли когда-нибудь у лорда Доррингтона сын, который унаследует его титул. Казалось, ее мысли возвращались к запретной теме без ее ведома, потому что она тут же осадила себя, напомнив, что ни перед ней, ни перед ним никогда не встанет вопрос о детях!

И все же она не могла забыть тепла, излучаемого сидевшим на ее колене Айвэном, аромата молока и свежести, исходившего от его тела, того ощущения, которое она испытывала, когда его головка лежала у нее на груди.

"Я просто переутомилась и издергалась!" — сказала она себе.

Выйдя из стоявшей напротив камина ванны, которую горничные наполнили теплой ароматной водой, и надев белое платье, подходящее, по мнению лорда Доррингтона, к сегодняшней церемонии, Алина почувствовала себя по-другому.

Платье действительно было прекрасным. Его необычный цвет только подчеркивал достоинства ее белоснежной кожи. Белый газ на серебряном чехле переливался и искрился при движении. Серебряные ленты, перекрещивавшиеся под грудью, и такие же туфельки придавали законченность ее туалету.

Одна из горничных уложила ей волосы точно так же, как это делала сама Алина, однако благодаря ловкости и мастерству девушки прическа стала выглядеть совершенно по-иному.

Когда Алина была готова, раздался стук в дверь, и вошла служанка с цветами.

— С пожеланиями всего наилучшего от его светлости, мисс.

Крохотные белые орхидеи в венке были похожи на упавшие с неба звезды и казались необычайно хрупкими. Небольшой букет был перевязан серебряным бантом.

- Они изумительны, мисс! — воскликнула горничная. — Я слышала, что это любимые цветы его светлости. — Так как Алина молчала, девушка добавила: - Его светлость сам привез этот сорт орхидей и другие необычные растения из-за границы. Говорят, что нигде в Англии нет ничего подобного.

"Значит, его светлость интересуется разведением цветов и экзотических растений", — подумала Алина. Уж этого она никак не ожидала!