Оправданный риск

2

Двигатель «мерседеса» равномерно урчал, пока Стефания рассматривала особняк Квентина Уарда.

— Очаровательный домик и вполне достойный, — прокомментировала она. — Вот хозяин у него не такой.

Массивные колонны и фронтон дома являлись типичным примером архитектуры восемнадцатого века. Тени прошлого, казалось, должны были ожить в этом воплощении плантаторского духа. Вокруг здания были посажены магнолии и огромные сосны.

Стефи обратила внимание на несколько машин, стоявших на дорожке перед домом. Она перевела взгляд на часы. Неужели Квентин Уард принимает гостей?

Она уже было собралась включить скорость и тронуться, но в последний момент передумала и поставила машину рядом с другими. «Почему ее должно волновать это?» — подумала она, и перед глазами встала картина собственного испорченного обеда. Квентин Уард не очень-то переживал, в какое положение поставил ее. Ничего с его гостями не случится, да судя по его манерам, у него и гости такие же.

Гости там или еще кто — это ее не волновало: она должна прояснить ситуацию, пока не поздно. Ее профессиональная и личная репутация была поставлена на карту, и поэтому настоятельно требуется разобраться и снять с себя все обвинения.

Уарды, отец и сын, должны увидеть ситуацию в правильном свете, именно в правильном! «Ситуацию!» Нахмурившись, она открыла дверь машины. Этого слова не должно быть в ее речи.

Зимний воздух взбодрил ее. Стефания чувствовала себя уверенной и хладнокровной. Неважно, будет ли шуметь или рычать Квентин Уард, она сохранит самообладание, всегда свойственное ее натуре. Конечно, платье не совсем соответствовало ее чувствам. Искусные кружева будут отражать ее настроение, когда она избавится от этого Квентина.

В конечном счете она ведь собиралась получить удовольствие от концерта, сходить на одну вечеринку, которые она и так довольно редко посещала, и вообще радоваться жизни. Она заслужила это.

Немного дрожащими пальцами она нажала кнопку. Когда музыкальный звонок отыграл первые ноты мелодия из фильма «Унесенные ветром», напряжение как рукой сняло.

— Добро пожаловать в наш гостеприимный дом! — На лице Квентина сияла улыбка, но она стала медленно исчезать, когда его темные глаза задержались на ослепительно-рыжих волосах и очаровательном лице, принадлежащих женщине по имени Стефания Бранд. — Какого черта вы здесь делаете?

— Потише, мистер Уард! — Тициановская бровь презрительно взлетела вверх. — Где благородство, украшающее южных плантаторов?

— Родом я с Род-Айленда, — сухо возразил он.

— Теперь я понимаю, что ваши манеры соответствуют вашему происхождению. — Ее глаза заблестели. Она не без удовольствия заметила, с каким восхищением он осматривает ее. Она и сама обнаружила, что чисто по-женски оценивает Квентина. Канделябры, повешенные в прихожей, отбрасывали свет на темные волосы, окаймлявшие правильные черты лица.

Едва заметная улыбка, которую ей удалось изобразить, смягчила его суровый вид. Широкоплечее, с узкой талией и длинными ногами, тело Квентина, выглядевшее таким чертовски привлекательным в джинсах, и в смокинге не потеряло своей импозантности. Стефи, сама того не сознавая, перестала играть в серьезность и принялась кокетничать.

Едва переступив порог, она подошла и поправила ему бабочку.

— Я здесь, чтобы поговорить о вашем сыне.

Темные глаза выражали недоверчивость.

— Это… едва ли удобно. — Он, казалось, был не на шутку взволнован и тяжело дышал.

— Едва ли было удобно прерывать мой обед, — она подняла ладони до уровня его груди и предупреждающе толкнула, тщательно выговаривая слова. — Теперь наступила моя очередь говорить, а ваша слушать.

Он перевел взгляд на ее кулаки, прижатые к пиджаку, и сдавленно проговорил:

— Я устраивал вечеринку, у меня гости. Ее рука словно впилась в его грудь.

— Я уверена, что гости простят меня.

— Но послушайте, я…

— Замолчите, мистер Уард. Вы уже сказали то, что хотели, теперь моя очередь. — Она снова толкнула его. — Извинитесь перед гостями, и мы поговорим с вами с глазу на глаз.

— Стефи! — раздался обрадованный мальчишеский голос. — Я знал, что вы придете. Я молил, чтобы вы приняли мое приглашение. — Рядом с отцовским показалось худое, длинное тело. — Отец, это мой босс Стефания Бранд. — На лице сияла улыбка. — Ого, просто не верится. — Он светился от удовольствия. — Это здорово!

Стефи попыталась изобразить улыбку. Она понятия не имела, что приглашена на вечеринку в дом Уардов. А если бы знала, то и не подумала бы явиться.

— Роб, ты не говорил мне, что собираешься приглашать мисс Бранд к нам в гости. И я что-то не припомню, чтобы получал ее визитную карточку.

— Я и сам удивлен, что Стефи нашла мое приглашение на своем столе под календарем. — Бобби пожал плечами. — Он всегда завален всякими бумагами, пластинками, кассетами… — Он перевел взгляд на Стефанию. Мягкий свет отбрасывал на нее слабые блики, подчеркивая нежные линии женственного тела, глубокое декольте украшали великолепные кружева.

— Вы шикарно выглядите!

Слабая улыбка показалась на ее губах.

Она наблюдала, как лицо Бобби переливалось всеми оттенками красного, оно напоминало мордочку бассет-хаунда, который был у ее тетушки. «Мальчик прямо в восторге. Почему я не могу вызвать такую же реакцию у его отца?»

Сквозь ресницы она посмотрела на Квентина. Все его мысли были написаны на лице. Казалось, что он готов убить ее. Стефи вздрогнула.

Музыкальный звонок возвестил о прибытии новых гостей.

— Замечательный звонок! — Бобби усмехнулся. — Друг отца преподнес его в подарок на день празднования восстановления имения «Седар Хилл».

— «Седар Хилл»?

— Это не просто дом, — смеясь, проговорил он и сделал приглашающий жест рукой. — Позвольте мне показать вам наш особняк. — Повернувшись спиной к отцу, он секунду колебался, затем взял ее под локоть.

Стефи кинула взгляд в направлении Квентина, чтобы увидеть его сердитое выражение.

— Когда-то это было огромное поместье площадью двенадцать квадратных километров, — начал рассказывать Бобби, ведя ее по колоссальных размеров залу с черно-белым мраморным полом и большой лестницей, поднимающейся на второй этаж. — Пять лет назад мы с отцом спасли его от полного разрушения. Бездомные жгли здесь костры, стекол не было, на крыше было больше гнезд, чем черепицы. Отцу нравится дом с участком, да и мне надоело жить в тесной квартире, поэтому мы и…

— Остальное, как говорится, принадлежит истории, — перебила Стефи, с восхищением осматривая ванную комнату с огромной мраморной ванной. — Кто занимался отделкой?

— Отец и я. Мы перерыли кучу исторических книг, бегали по антикварным магазинам в поисках то того, то другого. Просмотрели много экспозиций. — Бобби открыл дверь кабинета. — Собрали некоторую старинную мебель.

Стефания ни на минуту не сомневалась, что эта комната принадлежит Квентину. Она походила на него: дерзкая и вызывающая. Большой письменный стол с кожаным верхом, старинные полки, заставленные антикварными книгами в золотистых переплетах.

Резная дверь вела в спальню с решетчатыми окнами, задрапированными тяжелыми шторами. Стены оклеены шелковыми обоями, настенные канделябры отбрасывали мягкий свет на полированный паркетный пол, застеленный восточным ковром. Здесь царило смешение эпох, выражавшееся в большом разнообразии современной и старинной мебели.

— То, что вы сделали, просто замечательно, — одобрила Стефания. Следуя за Бобби, она прошла в просторную комнату, которая, вероятно, и была центром семейной жизни. В большущем камине потрескивал огонь. — Ты играешь? — спросила Стефи, кивая в сторону рояля.

— Мы с отцом берем уроки музыки, — усмехнулся Бобби. — Но, откровенно говоря, мне больше нравится слушать, чем наигрывать бесконечные октавы.

Стефания по-матерински взглянула на него.

— Я думаю, что ты по-настоящему сможешь оценить музыку, когда узнаешь, как она делается. Самые радостные чувства рождаются из эмоций, а эмоции идут отсюда, — она легонько постучала его по карману на груди.

— А вы… вы играете? — его взгляд так и замер на ее женственной руке.

— Да. На пианино, ударных и гитаре. — Она задумчиво улыбнулась. — Моей первой кроваткой был большой басовый барабан, — призналась она. — Моя мама пела в хоре, а отец играл на саксофоне в джаз-банде. Мы жили, как цыгане, переезжая из города в город. Музыка всегда окружала меня. Я не представляю себя вне музыки.

— У вас такая… — он подыскивал нужное слово, — интересная жизнь.

Стефи испытала неловкость от этих попыток обожания. Кашлянув, она заговорила более профессиональным тоном:

— Бобби, ты не справляешься со своими обязанностями гида. — И, подтолкнув его локтем, заставила двигаться дальше.

Столовая блестела зеркалами, украшавшими стены, и огромной люстрой, состоящей, казалось, из водопадов струящегося света. Банкетный стол был украшен скульптурной композицией и заставлен разными блюдами.

— Кухня самая что ни на есть современная, вплоть до микроволновой печи. — Проведя рукой по волосам, он добавил: — Я думаю, она не стоит вашего внимания. — Чертя носком ботинка по ковру, он глубоко вздохнул и осторожно взял ее за запястье. — Давайте поднимемся по лестнице на второй этаж.

— Хм, я прямо не знаю… — Кашлянув, она замялась. Стефи почувствовала, что не может больше изображать из себя чопорную даму. — Не стоит ли нам вернуться к гостям? Звонок постоянно наигрывает мелодию, и отец, должно быть, ожидает твоей помощи. — Она с улыбкой освободила руку.

— С ним все в порядке. Он любит играть роль хозяина. — Не обращая внимания на протесты, Бобби снова взял ее за руку и по деревянной лестнице повел наверх. — Со второго этажа открывается прекрасный вид на большой зал. В этом году на Рождество мы ставили шестиметровую елку.

Несколькими секундами позднее она поняла, что он был абсолютно прав. Зрелище было потрясающим. Освещенный свечами, камином и обставленный старинной мебелью, зал предстал во всем великолепии.

Облокотившись на деревянные перила, Стефания заметила среди гостей много и своих знакомых: тут мелькали и местные политики, и дельцы индустрии развлечений.

«Как странно, что мы с Квентином Уардом прежде не встречались», — подумала она. Отыскав его среди толпы, к своему удивлению, обнаружила, что и он внимательно смотрит на нее, только в его взгляде не было приветливости.

— Наши спальни располагаются в этом крыле. Моя совсем рядом, а отцовская чуть дальше, — голос Бобби прервал ее размышления.

Она посмотрела на его ладонь, накрывшую ее руку.

— Я слишком стара для подобных авантюр, — сухо заметила Стефи и увидела, как он непонимающе моргнул.

Он включил свет, и комната преобразилась.

— Посмотрите, как я оформил те плакаты, что вы дарили мне и… — Бобби порылся в бумагах, разбросанных на столе. — Вот обзор, который вы попросили меня сделать.

— Обзор? — На лбу у нее появились складки. — Я… я просила тебя написать обзор?

— В понедельник, когда я забирал у вас пакеты, — подсказал Бобби. — Вы вручили мне новый альбом группы «Пит Стопс» и спросили мое мнение.

— Да, я… — она почувствовала смущение и оглянулась в поисках стула. Поскольку единственный в комнате стул был завален одеждой и книгами, она присела на край постели. — Видишь ли, Бобби, — в голосе слышались теплые нотки, — когда я сказала «что ты об этом думаешь», я вовсе не имела в виду, чтобы ты делал обзор.

— О, не беспокойтесь. Это совсем не отняло времени от занятий. Я понимаю, что вас это взволновало. — Он поставил колено на кровать и обнял ее руками за плечи. — Я знаю, как вы ко мне относитесь.

Стефи уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Как я отношусь к тебе? — Сейчас до нее стало доходить, что она не владеет ситуацией. Похоже на то, что Бобби собирался воплотить свои фантазии в жизнь.

— Я читал разные книги и не думайте, что я глупый. Я кое-что понимаю и знаю язык тела и могу распознавать сигналы, посылаемые женщиной.

— Неужели? — Во рту у нее пересохло. — И какие же сигналы я посылала тебе?

Его лицо приобрело мечтательное выражение.

— Вы всегда преображаетесь, когда видите меня, и улыбаетесь особенной улыбкой.

«Я всем так улыбаюсь, — подумала она. — Специально три года носила скобки, чтобы ослепительно улыбаться».

— Вы всегда мне рады. Я так составил школьное расписание, чтобы встречаться с вами каждый день.

Про себя она сказала: «О, Бобби, я действительно рада тебя видеть, потому что ты приносишь мне почту».

— И те подарки, что вы сделали мне… — Он обвел рукой комнату. — Плакаты, диски, кассеты, билеты на концерты.

— Они представительские… Их получают все сотрудники.

— На прошлой неделе вы позволили мне называть вас Стефи. — Бобби погладил ее плечи. — А тот поцелуй на Рождество… — он сладостно вздохнул.

— Бобби, — она пришла в себя. Понимая, насколько хрупки его чувства и ощущение происходящего, продолжила: — Все называют меня Стефи. В нашем бизнесе отброшены некоторые условности, и люди быстрее находят общий язык, если становятся фамильярнее, да и потом, гораздо проще обращаться на «ты» вместо того, чтобы говорить «мисс», а «мадам» я просто не выношу, — она похлопала его по руке. — А что касается того поцелуя на Рождество… ну, видишь ли, я целовала всех мужчин-сотрудников, — осторожно намекнула она.

— Именно это мне в вас и нравится, — он вздохнул. — Вы такая простая, с вами легко общаться.

— Конечно, — пробормотала она, затем терпеливо проговорила: — Бобби, боюсь, что ты… — она уперлась ему в плечи, стараясь оттолкнуть его приближающееся лицо. — Бобби! Бобби! — Она успела отвернуть голову как раз вовремя, и его губы прикоснулись не ко рту, а задели подбородок.

— Роберт, — прозвучал в дверях сердитый голос Квентина Уарда, — пришли дедушка с бабушкой, они хотят видеть тебя. Сейчас же.

— Увидимся позднее, — проговорив с хрипотцой, Бобби поднялся с кровати и вышел.

Победно-презрительный взгляд Квентина заставил ее содрогнуться. На миг она потеряла самообладание, но быстро взяла себя в руки.

— Мистер Уард, я понимаю, как это должно было выглядеть, но…

— Замолчите, мисс Бранд, — его голос прозвучал как рык. Он, словно монолит, стал надвигаться на нее. — Я увидел правду собственными глазами, — заскрежетал он зубами; вены на шее вздулись. — Вы намеревались соблазнить моего сына прямо здесь. Одному Господу известно, что могло произойти, не поднимись я наверх. В моем собственном доме!

— Мистер… мистер Уард! — Стефи сделала попытку встать, но обнаружила себя отброшенной назад.

— Даже не хочу слушать вашу ложь. — Лицо его сделалось пурпурным, а кулаки сжимались и разжимались в каких-то сантиметрах от ее горла. — Я только хочу, чтобы вы немедленно убрались из моего дома. — Он повернулся и вышел.

Все еще полулежа на кровати, она пришла в себя и успокоила дыхание. Уставившись в потолок, она рассматривала лепные украшения.

— Сделали из мухи слона, — удивительно спокойным голосом произнесла она. — Надо разъяснить этому мальчишке, что он позволил себе вообразить нечто совершенно несуразное. — Стефания решила, что займется этим в понедельник.

Тут же она представила себе, как сидя за массивным столом в сером фланелевом костюме, изобразит из себя холодную и надменную даму: о-о, это у нее получалось отменно. Если Бобби не поймет, что это — обычные дружеские отношения, проявляемые ею по отношению ко всем сотрудникам, а не какие-то сексуальные поползновения, то Стефи просто-напросто уволит его. Иногда доброта оборачивается против тебя же и превращается в жестокость.

Говоря о жестокости… Это слово напомнило ей о Квентине Уарде и его грубом поведении. Поднявшись, она расправила платье и стряхнула с плеч ощущение его рук. Необходимо дать ему серьезный отпор.

Улыбнувшись своему отражению, она провела рукой по волосам, пригладив чуть взъерошенные кудри. «Я понимаю, что вы беспокоитесь за своего ребенка, и сочувствую вам, Квентин Уард, но ваше отношение и некоторые поступки надо исправить, и, как настоящая женщина из Теннесси, я сделаю это».

Она позвонила в контору и попросила, чтобы на концерте присутствовал кто-то другой. Затем, вооруженная духом и пылом своих далеких родственников, вернулась в зал, чтобы начать войну с янки.

Перво-наперво она посетила столовую, потому что не хотела пользоваться услугами Квентина. Наполняя тарелку бутербродами и пирожными, она коварно улыбалась.

Когда метрдотель, одетый в белый фрак, осведомился, чего бы она хотела выпить, она несколько мгновений раздумывала, потом решила пойти ва-банк.

— Крепкий коктейль, — подмигнула она. Вернувшись к гостям с бокалом и тарелкой, она позволила себе расслабиться и приняла участие в общем веселье.

Склонившись над камином, Квентин посмотрел, хорошо ли лежат дрова, и поставил на место заградительную решетку. Отряхнув руки, он повернулся, чтобы заговорить с кем-то из гостей, прохаживающихся рядом. Настроение у всех было отличное, и, вероятно, вечер можно было считать удавшимся.

Вечеринки не были его стихией. Строить дома, в которых устраивают вечеринки, — другое дело. Сегодня, тем не менее, он выступал и в роли хозяина, и в роли строителя. Восстановление и обновление «Седар Хилл» потребовало не только знания строительного искусства, но и проявления инженерных и зодческих умений.

Для Квентина «Седар Хилл» являлся больше, чем строением. Он был домом в прямом смысле этого слова. Дом был для него олицетворением единства. Квентин взглядом отыскал Роберта, медленно потягивавшего единственный бокал, позволенный отцом в этот вечер.

Гордая улыбка озарила лицо Уарда-старшего. Мальчик выглядел совсем неплохо. Смокинг даже придавал элегантность его сухощавой фигуре, лицо было правильной формы, со строгими чертами. Квентин потер подбородок: сегодня он хотя бы снял эти наушники, а кроссовки поменял на нормальные туфли.

Квентин прекрасно понимал, что сын не только хорошо выглядел, он и на самом деле был таким. Отличные отметки в школе, здоровый образ жизни, никаких следов наркотиков. Чего еще может желать родитель? Беря бокал с каминной подставки, он еще раз задал себе этот вопрос. Ему бы хотелось, чтобы Роберт пошел по его стопам: он уже давно мечтал о фирме с названием «Строительная компания Уард и Сын».

Однако интерес Роберта ограничивался музыкальным бизнесом. Индустрия развлечений была центром культурной жизни Нэшвилла. А рядом с развлечениями всегда шли наркотики, алкоголизм и растление молодых душ. Всевозможные вампиры от развлечений калечили души и тела подростков.

Квентин обеспокоенно посмотрел на сына, и в этот момент его внимание привлекла все та же Стефания Бранд. Словно загипнотизированный, он наблюдал, как она перемигивается с другими гостями, бросает приветливые фразы. «Надменная гордячка», — проворчал он про себя.

Он следил за каждым ее движением. Но чем больше он наблюдал за ней, тем больше она очаровывала его. Его взгляд задержался на нежном округлении уха, чуть прикрытого прядью волос, изящном изгибе худой руки, когда она поднимала бокал.

Он находил удовольствие в созерцании ее округлых женственных форм, укрытых в платье от кутюр. Ажурные кружева лишь слегка прикрывали соблазнительное кремовое тело. Он только крепче сжал бокал, вспомнив, как обворожительно хороша она была в спальне.

Виски быстро пролилось в горло. Он надеялся, что оно хоть как-то заглушит и подавит возбуждение. Взглянув на опустевший бокал, он перевел взгляд на непрошенную гостью. Волнение в груди никак не утихало. Стефания Бранд должна покинуть его дом! Поставив бокал на поднос, он направился через зал.

— Разрешите мне проводить вас к гардеробу.

Не обращая внимания на прогромыхавший над ухом голос и руку, всей тяжестью уперевшуюся в спину, Стефания продолжала улыбаться. Подкрашенные золотом ресницы удивленно заморгали.

— Это случаем не наш ли очаровательный хозяин? — Она повернула голову, и на его лицо каскадом упали золотисто-рыжие пряди. — Мы с господином мэром как раз говорим о ваших необычайных талантах.

Квентин повернулся и постарался изобразить на лице улыбку, приветствуя политика.

— Добрый вечер, сэр. Рад видеть вас в своем доме. Позвольте мне на некоторое время увести мисс Бранд? — Взяв за локоть, он повел ее по направлению к выходу.

— Пожалуйста, Квентин, из-за вас я едва не уронила креветки.

Он повернулся к ней лицом и угрожающе посмотрел из-под бровей:

— Вы должны были уйти. Она изобразила удивление.

— С какой это стати? Я прекрасно провожу время. Вкусные угощения, — она продемонстрировала тарелку, — отличная выпивка, — она поднесла к его глазам бокал, — и такой гостеприимный хозяин. — Бокал раскачивался на тарелке, а она поднесла ладонь к его щеке и похлопала по ней. Глаза игриво засверкали. — О, теперь я вижу, что Бобби унаследовал ваше очарование. — Это был дешевый прием, но он произвел на Квентина должное впечатление.

Видя, как побледнело его лицо, Стефи начала уже раскаиваться, что так поступила. Глупо! Будь она матерью подростка, возможно, так же болезненно реагировала на его поведение. Она глубоко вздохнула и уже вполне серьезным голосом сказала:

— Послушайте, мистер Уард, почему бы нам не пойти к вам в кабинет и не поговорить об этом? Я и правда думаю…

— Стефи! Стефи Бранд, это вы? — Ее лучшие намерения были прерваны знакомым издателем. — Примите мои поздравления. — Дэррен Ньюмен пожал ее руку. — Я видел ваши номинации во всех каталогах Американских музыкальных наград. — Он толкнул локтем Квентина. — Эта женщина словно динамит. — Он погрозил ей пальцем. — Вы собираетесь ехать в Лос-Анджелес на церемонию вручения наград?

— Обычно я всегда езжу. Там будут мои клиенты, — пообещала она.

— Квентин показывал вам свою суперсовременную цифровую аудиосистему? — осведомился Дэррен, переводя взгляд на Уарда. — Должен сообщить вам, что Стефи была одной из первых, кто начинал записывать музыку на компакт-диски.

— У меня только классика, — холодно заметил Квентин. — Паваротти или Бернстайн не являются вашими клиентами?

— Нет, но «Бранд Ассошиэйтс» только что записала лазерный диск генделевского «Мессии» в исполнении Лондонского оркестра, — парировала она равнодушным тоном. — Меня всегда поражало несравненное качество записи, динамические характеристики остаются непревзойденными. И, конечно, они не подвластны времени.

— Это был поразительный по смелости ход, — улыбнулся ей Дэррен. — Пока звукозаписываюшие компании работали, опираясь на свой старый репертуар, эта женщина умудрилась обойти их и победить. Кстати, мисс Бранд, я собирался позвонить вам, чтобы обговорить одно интересное предложение. — Подождав ее одобрительного кивка, он похлопал Квентина по спине и со словами: «Отличная вечеринка», — растворился в толпе.

Не успела Стефи возобновить прерванный разговор с Квентином, подошли еще знакомые. Слушая их комплименты, она застенчиво улыбалась, отвечала на вопросы, как поживают родители, и принимала добрые пожелания.

Во время обмена любезностями к ним подошел Бобби. Не имея желания и дальше злить Квентина, она отослала парня к бару под предлогом того, чтобы он наполнял ее бокал.

— Давайте пройдем в кабинет и немного поговорим, пока не вернулся Бобби, — подтолкнула она Квентина прежде, чем он нашелся, что возразить, и взяла за руку:

— Позвольте мне сразу разъяснить вам одну вещь, мистер Уард. — Не успели они переступить порог, как она начала атаку. — У меня никогда не было, нет и не будет никаких сексуальных притязаний на вашего сына! В сущности, до сегодняшнего дня я даже не подозревала о его существовании. Он один из незаметных клерков, работающих в моей фирме.

Она продолжила дерзкое наступление: — Видимо, мальчик изголодался по женскому вниманию, — Она прохаживалась взад и вперед перед настороженно стоящим Уардом. — Хотя не понимаю, почему он не избрал объектом своего внимания школьного куратора или кого-нибудь еще. Вероятно, он стесняется общаться с людьми из его школьной среды.

Все сотрудники моей фирмы как бы являются членами одной большой семьи. Мы частенько смеемся, шутим вместе — атмосфера самая раскованная, — Стефи остановилась перед ним. — Бобби неверно воспринимал мои знаки внимания, мои улыбки и шутки. Представительские подарки он принимал как личные. Подняв руку, она остановила его.

— Вот вам мое слово, мистер Уард. В понедельник я приглашу Бобби и раскрою ему глаза, но если он и после этого ничего не поймет, мне придется решиться на крайнюю меру — уволить его. — Стефи ободрила его улыбкой. — Надеюсь, это доставит вам удовольствие?

— Значит, вы даже не знали о его существовании? — Недоверчиво посмотрел на нее Квентин. — Тогда как вы объясните ваше появление на вечеринке, да еще одетой соответствующим образом? Или скажете, что это ваше обычное вечернее платье? — он кивнул на ее кружева. Стефи застонала:

— Собственно говоря, я собиралась побывать на концерте. А по дороге решила заехать к вам и во всем разобраться.

— Вы это серьезно говорите? — Подозрительно склонил он голову. — И я неправильно понял эту сцену наверху?

— Сцену? — Она сжала кулаки и отчаянно замахала ими в воздухе. — Вы меня совершенно не слушали? Упрямый, тупоголовый, абсолютно…

— Я видел, как вы целовали моего сына.

— Целовала? Это не я целовала вашего сына, а он чмокнул меня в щеку. — Заметив его недоверчивый взгляд, она сосредоточилась. — Вот что я называю поцелуем, мистер Уард!

Она взяла его за лацканы пиджака и притянула к себе. Ее губы закрыли его полуоткрытый рот так быстро, что он не успел что-либо возразить ей.

— Надеюсь, теперь вы понимаете разницу. Мне не надо соблазнять мальчиков, Квентин Уард. — И зашелестев юбкой, она скрылась за дверью.

Квентин растерялся. Он никак не мог понять, что же все-таки происходит. Ему казалось, что он держит себя в руках, да и настроен был довольно дружелюбно, и вдруг… Палец невольно коснулся губ. Он никогда не встречал женщину, подобную Стефании, и не мог не признаться, что сожалеет об этом.

— Отец, в чем дело? — В кабинет просунулась темная голова Роберта. — Что здесь произошло? Стефи схватила шубу и выбежала на улицу…

— Зайди сюда, мальчик мой, — Квентин обнял его. — Послушай меня, я хотел…

— Нет, ты подожди, отец, — отстранился он. — Ты ей что-нибудь сказал? — потребовал Бобби. Его глаза предупреждающе сузились. — Ты же знаешь, как я отношусь к ней.

Осторожно подбирая слова, Квентин заговорил:

— Послушай, сын, то, что ты испытываешь по отношению к мисс Бранд… как бы тебе лучше сказать, — он перевел дух, — она не испытывает того же по отношению…

— Значит, ты… ты что-то сказал ей! — Бобби с отчаянием сжал кулак. — Ты не имеешь права вмешиваться в наши отношения.

— Да нет никаких отношений, — мягким, но не допускающим возражений тоном проговорил Квентин.

— Ты не можешь так говорить, — Бобби глубоко вдохнул воздуха. — И они будут продолжаться. А вот ты поступаешь неправильно и несправедливо…

— Мне и не надо быть справедливым, я твой отец. — Квентин распрямился. — А ты мой сын и подопечный. Я знаю свои права.

— Права? — голос Бобби сорвался на фальцет. — Да, ты можешь оплачивать мое образование, одежду, пищу, но я не позволю тебе владеть моей душой. Ты не можешь контролировать мои чувства или мое сердце!

— Не говоря со мной в таком тоне, Роберт, я твой отец.

— У меня тоже есть своя права, — защищаясь, выкрикнул Бобби. — И если ты не оставишь меня и Стефи в покое… я… я убегу из дома. — Открывая дверь из кабинета, Роберт обвиняющим взглядом посмотрел на отца. — Я обещаю тебе, отец. Если не прекратишь так вести себя, то останешься один.