Оригиналы

Глава 28

— Расскажите мне, что произошло? — говорю я сразу же, как мы покидаем территорию кампуса. Бетси открывает рот, чтобы ответить, но Шон поворачивает в противоположном направлении от шоссе. — Куда мы? — спрашиваю я его.

— Я собираюсь попытаться снять номер в отеле. Я устал, и мы должны решить, куда мы направляемся. Звучит как здравая мысль.

— Ты не можешь снять номер, тебе нет восемнадцати, — говорит Элла.

— Я делал это раньше, в поездках с друзьями. Восемнадцать — это не закон, это политика. Время от времени они сдают в аренду номер, если при тебе есть действующая кредитная карточка.

— И это прокатывает? — спрашивает Элла.

— Ага.

Мы оставляем разговор на то время, пока не окажемся в отеле. К счастью, Шон был прав: он получил комнату. Мы паркуемся поблизости от черного выхода, и в ту же секунду, как я вижу двуспальную кровать, я понимаю, что тоже устала. Но я не могу сейчас уснуть.

— Я думаю, что приму душ, — говорит Шон, указывая в сторону двери. — Ничего?

Я уверена, что ему любопытно узнать, что случилось, но я люблю его за то, что он уважает нашу необходимость поговорить о семейных делах наедине. В любом случае, я проинформирую его обо всём, но позже.

— Я не против, — отвечаю я. Элла пожимает плечами, а Бетси тепло улыбается. Шон берет свою сумку и закрывает дверь; вскоре мы слышим плеск воды. Я безумно рада, что взяла Шона в эту поездку, но когда я остаюсь наедине с Бетси и Эллой, я чувствую облегчение. Возможно, это потому, что я больше не должна носить маску храбрости на лице.

Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на кровать у окна. Элла сидит на этой же кровати, опираясь спиной на изголовье и вытянув ноги. Бетси присоединяется к нам, скрестив ноги крендельком. Я обнимаю свои колени и смотрю на Бетси с Эллой.

— Итак? — спрашиваю я, когда мы разместились. — Какого черта происходит?

Элла единственная, кто говорит; обычно шумная Бетси спокойно сидит.

— Через некоторое время после твоего ухода раздался стук во входную дверь, — начинает Элла. — Я открыла её, там была эта женщина. — Она останавливается, выглядя виноватой. — Я видела её раньше, я разговаривала с ней раньше… однажды в книжном магазине. Так что когда она попросила войти на минутку, я впустила её. Она сказала, что хочет рассказать мне что-то важное. — Элла качает головой. — Кто делает это… кто просто разрешает незнакомцу зайти в дом?

— Всё в порядке, — спокойно говорит Бетси. — Ты была застигнута врасплох.

— Как она попала к крыльцу? — спрашиваю я, пытаясь включить логику. — Через ворота?

Элла пожимает плечами.

— Может, она перелезла через них.

— Я думаю, что она прошла сквозь них после твоего ухода, — нахмурившись, говорит Бетси. — Мы, конечно же, не открывали их для неё.

— В любом случае, она спросила, есть ли кто-нибудь ещё дома, и именно в этот момент Бетси начала спускаться по лестнице. Вместо того чтобы удивиться, что нас двое, она сказала: «О, отлично, чем больше, тем лучше».

— Кто она? — спрашиваю я, ухватившись за ноги.

— Мэгги Кендалл, — отвечает Элла.

— Кто такая Мэгги Кендалл?

— К этому я и веду, — говорит Элла, скрещивая ноги и садясь прямо, зеркально повторяя Бет. — Мы стояли в прихожей. Она, вероятно, хотела войти, но я не приглашала её, так что она просто начала говорить. Я думаю, она скорее всего ждала, пока мама уйдёт, чтобы сделать свой ход.

Мэгги сказала нам, что знает маму по её прошлой жизни в качестве ученого. Она сказала, что занималась раньше похожими генетическими исследованиями, что и мама, и ей нужна её помощь.

— Почему же она тогда просто не попросила маму о помощи? — саркастически спрашиваю я.

— Я думаю, она попросила, но мама сказала «нет». В любом случае, она нам наговорила столько всего, что стало понятно — она собирается шантажировать маму нами. Я имею в виду, она не сказала эти слова, но ей и не требовалось. Она сказала, что если мы не пойдём с ней, то она сольёт мамино имя СМИ и ФБР, вместе с нашими фотографиями.

— Что? — спрашиваю я, не веря своим ушам.

— Я серьёзно, — говорит Элла и Бет кивает. Вода в душе закрывается, и я слышу скрежет отодвигаемой занавески.

— И вы так просто пошли с ней?

— Не суди нас, — резко говорит Элла. — Ты понятия не имеешь, что бы сделала в этой ситуации. К тому же, она предложила нам кое-что взамен.

— Что? — спрашиваю я, думая, что нет ничего такого, что заставило бы меня покинуть дом с незнакомкой.

— Личности.

Очевидно, то, что Мэгги хотела, было довольно разумно, и то, что она предлагала, было лучшей жизнью. Элла объясняет, что целью Мэгги было заполучить маму на две недели на свой объект, чтобы она попробовала исправить «дыру» в затянувшемся исследовании Мэгги. Элле и Бетси была предложен полет на самолете, длительные выходные в Колорадо и несколько пинт крови и тканевых образцов. В свою очередь, Мэгги будет поставлять водительские права, свидетельства о рождении и карточки социального обеспечения для них. Там не было никакого упоминания обо мне вообще.

— Но если она ждала, пока я уеду, она должна была стоять у ворот и видеть меня.

— Возможно, она решила, что двух будет достаточно, — предположила Бетси.

— Или, возможно, она решила, что как только она заманит маму к себе, ты последуешь за ней.

Я горько рассмеялась.

— Думаю, я так и сделала.

Шон выходит и, когда я ловлю его взгляд, улыбается мне так тепло, что я хочу оказаться в его объятиях. Вместо этого он небрежно идет через комнату к двери.

— Я пойду, раздобуду какой-нибудь еды, — говорит он тихо и уходит, не дождавшись ответа.

— Так мило, что он приехал с тобой, — говорит Бетси.

— Да, это так.

Мы все молчим некоторое время, пока я не спрашиваю, когда появилась мама.

— Мэгги позвонила ей, — говорит Элла. — Она сказала нам упаковать рюкзаки и, когда мы были готовы, она позвонила маме и рассказала ей что происходит. Она сказала: «Приходи быстрее, или твои цыплята улетят из курятника».

— Вот почему она пулей вылетела из магазина, — говорю я, сопоставив всё вместе.

— Думаю, да, — говорит Элла. — В любом случае, она быстро вернулась домой. Они заставили нас пойти в другую комнату; мы слышали их спор в течение нескольких минут, но потом мама просто сдалась. Она пришла и сказала нам ехать в Колорадо.

— Она говорила что-нибудь обо мне? — спрашиваю я.

— Нет.

— Она, вероятно, думала, что Мэгги не знает о тебе, — говорит Бетси. — Возможно, она пыталась защитить тебя.

Я хмурюсь, всё ещё удивляясь, почему мама не позвонила мне. Тогда я вспоминаю, что она понятия не имела, где я. Что она забрала наш телефон и верила, что забрала мой шпионский телефон. Я не оставила ей ни единой возможности связаться со мной.

— Я чувствовала вашу панику, — спокойно говорю я. — Когда это происходило?..

— Когда мама и Мэгги спорили, — отвечает Элла. — До этого я была ошеломлена, что ли, но затем это всё поразило меня, и я совершенно растерялась. Через несколько минут, когда она так просто сдалась, мне начало казаться, что мама была каким-то образом в это вовлечена. Я прошептала Бет, что нам надо бежать.

— Чем заставила меня паниковать — говорит Бетси. — Но у нас в любом случае не было шанса: было слишком поздно. Они вошли и забрали нас, прежде чем мы имели возможность сделать что-либо.

— Тогда вы пошли с ними? Но мамина машина стояла на подъездной дорожке, когда я пришла искать вас.

— Да, мы уехали на БМВ Мэгги.

— О боже, — тяжело вздыхаю я. — Она красная?

— Да. А что?

— Я разговаривала с ней раньше, — спокойно отвечаю я. — На заправке. И я видела её машину поблизости. Интересно, сказала ли я что-то…

— Ты в любом случае ничего не знала, — говорит Бетси.

— Действительно, ни единого шанса, — поддакивает Элла, но от этого лучше мне не становится.

— Расскажи мне о поездке на самолете, — говорю я, желая сменить тему.

Элла кивает.

— Мэгги и мама заставили нас сесть сзади; они сели спереди и огрызались друг на друга весь полет. Это было что-то нереальное. — Элла трет глаза и немного размазывает тушь. — Когда мы приземлились, автомобиль уже ждал нас. Он отвез нас в общежитие.

— Мама пошла с нами, но задержалась всего на минуту — она уходила в лабораторию Мэгги и провела там всю ночь. Но перед уходом, она прошептала мне на ухо: «Где Лиззи?».

— Что ты сказала?

Элла трясет головой.

— Я не знала, что сказать. Я не знала, что случилось в офисе, и к тому же, возможно, мы должны ей противостоять. Так что я просто сказала, что ты ушла с Шоном.

Она выглядит виноватой, как будто беспокоится, что навлекла на меня неприятности.

— Эл, не волнуйся об этом. Мы на пути, который будет пострашнее перспективы домашнего ареста. К тому же, мама знает о Шоне.

— Что? — ахает Бетси.

— Абсолютно всё. Я расскажу вам через секунду. Но сначала, что ещё мама сказала, прежде чем уйти из общежития?

Элла пододвигается.

— Она сказала, что собирается оставить тебе сообщение дома, чтобы ты знала, что мы в порядке. И затем она сказала: «Оставайтесь здесь — не уходите. Я вернусь утром. Вы должны довериться мне, и всё скоро закончится. Мы поедем домой, как будто ничего этого не было».

— Что она хотела этим сказать? — спрашиваю я.

— Ну, поскольку она и представить себе не могла, что ты будешь копаться в её вещах, чтобы разоблачить, я думаю, что она имела в виду, что мы должны запихнуть всю эту фигню с заложниками под ковер и продолжить жить как один человек.

— Блин! — кричу я, выдыхая весь воздух. — Почему она такая… блин!

— Я не знаю. Но именно тогда мы решили, что совершенно определенно не собираемся там оставаться. В комнате не было телефона, так что мы не могли позвонить тебе, и мы не хотели уходить ночью, поскольку понятия не имели, куда идти. План состоял в том, чтобы уйти утром перед приходом мамы. Но затем объявилась ты.

Мы смотрим друг на друга с огромным количеством эмоций во взглядах, но никто ничего не говорит в течение нескольких минут. Затем, наконец-то, Бет говорит:

— Теперь расскажи нам, что произошло в офисе.

Кивнув, я начинаю историю о том, что произошло после того, как я покинула дом вчера утром. Я рассказываю всё, вплоть до того момента, когда звонок Шона испугал меня. В это же время я понимаю, что Шона уже давно нет, и прерываю рассказ, чтобы отправить ему сообщение.

ГДЕ ТЫ?

В ПИЦЦЕРИИ. Я МОГУ ВЕРНУТЬСЯ?

ДА, И ПРИНЕСИ ПЕППЕРОНИ!!!

Я снова погружаюсь в историю, и я так ею увлечена, что спустя несколько минут не понимаю, что прошло всего несколько минут. Раздается стук в дверь, и я бегу, чтобы открыть её.

— Ты принес напитки или мы должны…

— Привет, Лиззи, — говорит мама, хмуро глядя на меня с порога. Это поражает меня как тонна кирпичей: ожерелье. Конечно же, мама смогла нас найти также легко, как я нашла Эллу и Бетси. Я хочу ударить себя по лбу.

— Могу я войти? — спрашивает она. Она выглядит замерзшей: её нос красный, я могу видеть её дыхание. Мне не нравится, что я чувствую угрызения совести; мне не нравится, что я отхожу в сторону.

— Я сказала вам оставаться на месте, — говорит мама Элле и Бетси. — Вы напугали меня.

— Где эта женщина? — спрашивает Бетси. — Мэгги Кендалл?

— Ушла из нашей жизни, — решительно говорит мама. — Не беспокойтесь больше о ней. — Она делает паузу. — Почему вы не остались в общежитии? Или не оставили записку?

— Почему ты хотела, чтобы мы остались там, мама? — спрашивает Элла. — Так мы сможем вернуться к жизни в качестве единого человека?

Мама вопросительно смотрит на неё, вероятно, чувствуя признаки мятежа в комнате.

— Я только что рассказывала Элле и Бет, что нашла в твоём офисе, мама, — говорю я из-за её спины. — Ты знаешь, по сталкерской стене… на каждую из нас?

Когда я присоединяюсь к остальным на кровати, я вижу, что рот мамы немного открыт; она быстро его закрывает.

— Мы знаем, что ты не доктор, — спокойно говорит Бетси.

— Но ты всё ещё получаешь деньги, много денег, откуда-то, — говорит Элла. — Пришло время поговорить начистоту. Расскажи нам, что происходит.

— Так вот где ты была? — спрашивает она меня. — Не с Шоном?

— Да, я была там, — говорю я, не отводя от неё глаз. — Рассматривала фотографии и странные заметки о нас троих. — Я скрещиваю руки на груди.

— Это как если бы я следила за результатами работы, — спокойно говорит мама.

Когда она видит моё испуганное выражение лица, она поясняет:

— Вы трое — мои дети, но так же и моя работа. Когда я забрала вас у клиентов много лет назад, это было материнское решение — я хотела защитить вас, но это было еще и профессиональное решение. Деньги, которые вы упомянули, приходят из трастового фонда, созданного доктором Йововичем на весь срок исследования. Я до сих пор генетик и, вероятно, останусь им на всю жизнь.

— Ты когда-нибудь работала доктором? — спрашивает Элла, погружаясь всё глубже в ложь. Мама отрицательно качает головой, затем пододвигает стул, стоящий у стола, в середину комнаты и неуклюже садится.

— Я хочу, чтобы вы знали, что я искренне забочусь о вас троих — я люблю всех вас. Но мне платят за то, чтобы я документировала ваши жизни.

— До сих пор? — спрашиваю я, фокусируясь на фактах, а не щемящей боли в груди. — Доктор Йовович в тюрьме.

— Да, но он создал фонд задолго до этого. Я посылаю ему отчеты о вас каждый месяц. Тот факт, что он в тюрьме, делает это исследование ещё более важным. Согласно нашему соглашению, мы опубликуем нашу рукопись, когда вам исполнится восемнадцать — когда закончится ваш подростковый возраст. Когда вы станете взрослыми.

— Вы создаете рукопись о нас? — с недоверием спрашиваю я.

— Я пишу о том, что вызовет научную революцию, Лиззи, — говорит мама, немного вздергивая подбородок. — Все остальные до сих пор клонируют животных, слишком парализованные страхом перед правительством. Но нам это удалось. Вы удались.

— Забавно, но я не чувствую себя чем-то удавшимся, — резко отвечаю я.

Только тогда Шон входит в дверь, неся пиццу. Он останавливается, явно потрясенный тем, что видит маму.

— Всё в порядке? — спрашивает он, глядя на меня и доставая свой телефон. Его недоверие к ней видно невооруженным глазом.

— Всё отлично. Заходи. Я ужасно голодна. — Затем я смотрю на маму. — К тому же она как раз собиралась уходить.

— Лиззи, позволь мне объяснить. Нам надо поговорить об этом в семейном кругу. — Она бросает взгляд на Шона.

Я встаю с кровати, подхожу вплотную к моей маме и смотрю ей прямо в глаза. Контролируя свой голос, я говорю то, что должна была сказать давно:

— Мы не твоя семья. В этом вся суть. Пожалуйста, просто оставь нас одних.

— Лиззи, я думаю, ты ведешь себя безрассудно, если вы только…

— Я веду себя безрассудно? — кричу я, затем успокаиваю себя, прежде чем продолжить. — Мама, ты годами заставляла нас жить как один человек, тогда как, насколько я могу судить, это не было необходимостью. Ты использовала нас как подопытных кроликов в своём научном проекте, пичкая нас ложью всё это время. И бог знает, что ты собиралась сказать о том, что двоих из нас похитили!

— Лиззи, ты слишком драматизируешь, — говорит мама, поднимая руки. — Вдохни поглубже. То, что сделала Мэгги, было неправильно, но она точно не вела их под дулом пистолета. И всё это уже закончилось; я решила проблему.

— Я не драматизирую, — кричу я на неё, чувствуя отвращение от того, что она защищает человека, который похитил двоих её детей. — Я наконец-то очнулась! Мои глаза в конце концов открылись на тот обман, что ты создала для нашей жизни. Я наконец-то вижу, какой полнейший беспорядок… как ты запутала всё это. И ты определенно не в себе, если надеешься, что я позволю тебе диктовать еще хоть одну минуту моей жизни, ты поняла?

Я встаю прямее.

— Моей жизни, мама, — говорю я спокойнее. — Ты услышала эту часть? Я сказала: моя жизнь.

— Это то, чего мы хотим, — говорит Бетси из-за меня. — Мы хотим наши жизни обратно.

— И мы не принимаем отказов, — говорит Элла.

Я думаю обо всех тех бумагах, что я украла у мамы, о том, что я могла бы шантажировать её так же, как Мэгги. Но, в конце концов, мне это не нужно.

Понимая, что она проиграла (по крайней мере, на данный момент), мама встает и уходит из номера. Мы вчетвером молча смотрим друг на друга в течение длительного времени. Затем Элла говорит:

— Что только что произошло?

— Я не знаю, но вполне возможно, что с этого момента мы сами по себе.

Поздно ночью я наблюдаю, как Шон спит на полу, у подножия кровати Эллы. Бетси шепчет что-то с другой стороны кровати, которую мы делим.

— Что? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.

— Я сказала: либо мама, либо Мэгги.

— О чем ты говоришь? Ты спишь? — Я полусажусь и всматриваюсь в темноту, чтобы увидеть, открыты ли её глаза. Глаза уставились на меня.

— Если мы хотим вернуть наши личности, нам надо или помириться с мамой, или вернуться к Мэгги, — объясняет она. — У нас есть только эти два варианта, и они оба отстойные.

На одно мгновение я задумываюсь об этом, а потом меня озаряет.

— Может быть, нет, я думаю, есть третий вариант.

Утром, когда Бетси моется, Шон собирается, а Элла сушит свои волосы, я открываю мамин ноутбук. В течение тридцати секунд я удостоверяюсь, что у нас есть третий вариант.

Если этот вариант будет сотрудничать.