Оружие бога

Глава 5

Раш обнимал рыдающую Леру, а мы молча смотрели на картину разорения и смерти. Кто-то разрушил жилище, сделанное из жердей и шкур, и перебил его обитателей. Мужчину убили и бросили в костёр, от которого и несло смрадом, а на шкурах лежали тела пожилой женщины и девчонки лет десяти. От платьев остались одни обрывки, поэтому было видно, что их сначала насиловали, а потом перерезали горло. Сделавшие это забрали вещи и увели лошадей. Нетрудно было догадаться, что встреченные нами разбойники и убитые – это одна семья.

«Лошади отменяются, – сказал мне Сар. – Что думаешь делать?»

«Сначала поговорю с Рашем, – ответил я, – а потом буду думать. На карте холмы только в этой части степи, дальше их не будет. Если на нас нападут, на ровном месте не отобьёмся, а без лошадей не уйдём. Это на наших опасно скакать, а кочевники неслись на степных без опаски».

«Хочешь разжиться их лошадьми, – задумался он. – Если попадётся небольшое племя, это может получиться. Здесь ночами не жгут костры, а меня в темноте никто не увидит. Будет не так уж трудно вырезать караульщиков».

– Потом утешишь сестру, – обратился я к Рашу, – сначала скажи, кто это мог сделать.

– Воины хана Бурея, больше некому! – со злобой ответил он. – Передрались ханы на севере, здесь пока спокойно. Не стал бы он за вами гоняться, если бы была какая-то опасность. Наверное, сначала вырезали наших, а потом занялись вами.

– Вы говорили, что у холма были все его воины…

– Все, кого он мог взять, – перебил меня одноглазый. – Два или три десятка воинов должны охранять стойбище, а скотом обычно заняты подростки.

«Семь или восемь десятков, – подсчитал оставшихся мужчин Бурея Сар. – Спроси его, как охраняют лошадей».

– Тех, на которых ездят, держат в стойбище, – ответил на мой вопрос Раш, – остальные пасутся неподалёку от источника воды. Там же их оставляют на ночь. В светлое время охраняют подростки, у которых есть луки, а на ночь посылают воинов. Хотите угнать лошадей? Днём вас не подпустят, а ночью… Костров не жгут, но воинов будет не меньше десятка. Кочевники неплохо видят в темноте и стреляют без промаха.

– Если пойдёшь ты, так и будет, – сказал я, переговорив перед этим с Саром. – Меня они не заметят. Одежда чёрная, а если ещё намазать лицо сажей, можно будет подходить к караульщикам и резать им шеи. Они же не сидят толпой?

– Держатся по двое, – ответил он. – Меня возьмёшь? Я готов идти голым и вымазаться сажей! Без коня в степи не выжить.

– Вы и с конями не выживите. Сам видишь, какая цена слову кочевников.

– Да, нужно уходить, – согласился одноглазый. – Мы и так собирались это сделать, но позже, когда утихомирится степь. Хотели добраться до Зарбы, а это легче сделать через королевство Тора. Нужно идти на север, а там сейчас резня.

– Уйдите в Салею, – предложил я. – Мы едем оттуда и до холмов не встретили ни одного кочевника.

– Нечего нам там делать, – ответил Раш. – Мы лучше рискнём идти с вами. Не прогоните? Сестра хорошо сражается, поэтому не будет обузой.

– Я тоже вымажусь и пойду с вами! – утерев слёзы рукавом, заявила девушка. – Хоть кого-нибудь убью! Только сначала нужно похоронить наших.

– Вы только доведёте до табуна, – возразил я. – Дело сделаю я. Вы не сможете незаметно подкрасться и действовать с нужной быстротой. Утолите свой гнев как-нибудь в другой раз, если предоставится такая возможность. Мы и так отомстили за ваших родных. Когда соседи узнают, что у хана почти не осталось воинов, у него будут неприятности. А с нами можете идти. Я заплачу за помощь, поэтому у вас будут деньги на первое время.

– Бурей породнился с соседями, – мрачно сказал Раш. – Если он к ним обратится, неприятности будут у нас. Нужно ехать всю ночь, иначе не уйдём.

– Деньги у нас есть свои, – вставила Лера, увидела, как на неё посмотрел брат, и поспешно добавила: – Но мы и от ваших не откажемся, если дадите.

– Сколько нам идти? – спросил я.

– Недолго, – ответил Раш. – Выйти нужно вечером.

Мы помогли выкопать ямы, а своих родных Раш и Лера хоронили сами. После этого одноглазый куда-то отлучился, наверное, забрал спрятанные деньги. Когда он вернулся, мы сменили место стоянки и поели, поделившись едой с новыми попутчиками. Все легли отдыхать, а девушка устроилась поблизости от меня.

– Вы кто? – спросила она. – Можешь не говорить о купцах, они совсем другие.

– И многих вы потрошили? – не отвечая на вопрос, спросил я.

– Можешь не верить, но мы не занимались разбоем! – сказала Лера. – До войны многие шли через степь в Зарбу. И это были не только торговцы, но и переселенцы из Салеи. У некоторых купцов были проводники из кочевников, но и для нас хватало работы. Тогда мы жили южнее. Брат соврал, потому что принял вас за ватагу. Разбойники здесь были, но давно ушли, потому что некого грабить.

– Можешь не верить, – ответил я её словами, – но мы самые настоящие купцы.

– Загр? – не поверила она. – Мы обо многом говорили с выходцами из Салеи. По их словам, вы продаёте там не товары, а самих себя. Да и мы не видели с караванами ни одного из ваших.

– Загры бывают разные, – сказал я. – В Салее такого не делают, а в других королевствах купцы с помощью магов вселяют в них копии своей личности. Можно продать товар, не рискуя ничем, кроме денег.

– Я об этом слышала, но не поверила. Так ты не загр, а копия?

– Сейчас я купец, а на холме был загр. Я тоже умею сражаться, но одним мечом и в своём теле, поэтому в случае опасности дерётся он.

– А что у вас за товар? С собой только сумки и бурдюк для воды, да и на ваших конях не было тюков. Я насмотрелась на караваны, в которых из-за груза на лошадях видны только их головы.

– Ты мне пока не жена, чтобы я отчитывался, – усмехнулся я. – Вот выйдешь замуж, тогда спрашивай. По цвету волос подходишь, а остальное нужно проверять.

– Я не набиваюсь тебе в жёны! – вспыхнула она. – Только попробуй подкатить с проверкой, мигом останешься без…

Я расхохотался, а девушка поняла, что её разыграли, обиделась и перебралась к брату.

«Будь с ней мягче, – вступился за Леру Сар, сильно меня этим удивив. – Ей и так досталось».

Мы отдыхали до тех пор, пока не стало смеркаться. Когда Раш сказал, что уже можно выходить, я сбегал к кострищу и, плеснув на золу воду из фляги, зачернил руки и лицо.

– Жуть! – увидев меня, сказал Марх. – Днём страшно, а ночью точно никто не увидит. Лишь бы и не услышали.

– Когда нужно, я могу двигаться бесшумно, – отозвался я, – а от стада и ночью будет хоть какой-то шум. Даже если что-нибудь услышат, не успеют отреагировать. Ты куда собралась?

– Тоже намажусь, – не глядя на меня, ответила Лера.

– Ты и так красивая, – пошутил я. – Раш, пригляди за сестрой, чтобы не наделала глупостей. Если у нас ничего не получится с лошадьми, то не из-за меня, а из-за вас. Первое непослушание – и мы с вами тут же расстанемся.

Мы взяли вещи и двинулись вслед за одноглазым. Идти пришлось довольно долго.

– Вон за тем холмом, – показал он рукой, когда наконец пришли. – Днём с него наблюдают за окрестностями, а сейчас для этого слишком темно. За холмом ровное место, а у его подножья небольшое озеро с ключами.

– Останьтесь здесь! – приказал забравший тело Сар. – Серк, отдай на время свой кинжал.

Загр забрал кинжал наёмника, сунул его за пояс и, вытащив из ножен мечи, побежал к холму. Когда он оказался у его подножья, стало совсем темно. Видимо, Ларей услышал мою молитву, потому что небо было затянуто облаками. Обойдя холм, Сар вышел к озеру. За ним отдыхало стадо. Многие коровы продолжали жевать, стоявшие на ногах лошади переминались и вздыхали, да и те, которые лежали, не были неподвижными. Овцы вели себя тише. Конечно, шум был слабый, но достаточный, чтобы заглушать звуки шагов.

«Меня не услышат, но и я не слышу их дыхания, – сказал Сар. – Попробую найти по запаху».

Я тоже запомнил запах кочевников, когда загр рубился с ними на холме. От степных воинов несло дымом и чем-то кислым. С того места, где притаился Сар, запах людей забивала вонь от стада.

Больше не разговаривая, загр обошёл озеро. Его зрение позволяло с трёх десятков шагов видеть контуры предметов, человек мог заметить что-то тёмное с двух-трёх, да и то только во время движения. Внезапно я почувствовал знакомый запах. Сар замер, высмотрел двух сидевших кочевников и двинулся в их сторону. Когда до ближайшего караульщика осталось с десяток шагов, он беззвучно рванулся вперёд. Оба удара были нанесены одновременно, и обезглавленные тела упали без шума. После этого загр стал обходить стадо, точно так же убивая дремлющих кочевников. Их оказалось не десять, а шестнадцать, и дремали не все, но он прекрасно справлялся, пока не подобрался к последней паре. Под ногой что-то хрустнуло, и оба воина вскочили с оружием в руках. Было слишком рискованно сражаться, не видя мечей противников, поэтому Сар убрал свои в ножны и взял в руки кинжалы. Как ни тихо он это сделал, но кочевники услышали и с громкими криками бросились на звук. Бросок кинжала, второй – и удар по голове погрузил меня в беспамятство.

Возвращение к жизни было неприятным. Меня трясло, голова раскалывалась от боли, и сильно воняло конским потом. Чуть позже по ушам ударил грохот многих копыт. Я потерял чувство времени и не мог бы сказать, как долго продолжалась эта пытка. Наверное, опять потерял сознание и пришёл в себя в темноте. Не было тряски и не воняло лошадьми, но голова по-прежнему раскалывалась от боли. Я застонал и почувствовал на лбу чью-то ладонь.

– Слава великой Селии, вы очнулись! – радостно сказал женский голос.

– Что со мной случилось? – с трудом спросил я.

– Вы убили всех кочевников, но последний успел бросить топорик. К счастью, он ударил не лезвием, а обухом. Мы долго ждали, а потом брат сбегал узнать, чем всё закончилось. Вы не приходили в сознание, поэтому пришлось привязать к коню. Нужно было спешить, чтобы уйти как можно дальше. Ночью двигались шагом, а днём несколько раз устроили скачку. Это уже земли враждебных Бурею племён, поэтому сюда не сунется.

Мысли мутилось, и я не понял и половины того, что она говорила. В горле пересохло, и я ещё смог попросить воды и сделать несколько глотков из фляги, после чего то ли заснул, то ли опять потерял сознание.

Очнулся утром. Голова болела, но уже не так сильно. Я лежал на вонючем одеяле и сверху был прикрыт таким же. Попытка встать отозвалась взрывом боли в голове, и пришлось спешно лечь. Тут же надо мной склонилась Лера.

– Вам нельзя вставать! – заботливо сказала она. – Скажите, что нужно, и я сделаю!

– И отливать за меня побежишь? – отозвался я. – Позови кого-нибудь из Лаброев, они мне помогут.

Подбежал Серк, с помощью которого я поднялся, отошёл на десяток шагов от места привала и облегчился. После возвращения на одеяло стало немного легче.

– Может, поедите? – спросил наёмник.

– Мне нужно полежать и немного прийти в себя, – ответил я. – Мои сумки не потеряли?

– Всё в целости, – ответил он. – Вещи сохранили, а у кочевников взяли десять коней, луки и одеяла. Ещё забили корову и запаслись мясом. Мы остановились на весь день, поэтому у вас будет время подлечиться. Здесь хорошая вода, а кочевники почему-то ушли.

Я полежал, вспоминая подробности вылазки к стаду, а потом обратился к Сару и впервые не получил ответа. Попытки связаться с хозяином тела ни к чему не привели. Это нельзя было объяснить его нежеланием общаться. Или удар топора убил его личность, или она потеряла связь с телом. Несмотря на то, что такой исход давал право на долгую жизнь, я был огорчён и напуган. Сар всегда приходил на помощь и спасал от смертельной опасности. Мне были по-прежнему доступны сила, быстрота и чувствительность тела, но загр был великолепным бойцом, а я только умел драться. И дело было не только в этом. В последнее время мы с ним сроднились. В детстве меня опекал один из братьев, который был на два года старше. Защищал от мальчишек, вытирал сопли и утешал, когда доставалось от отца. Я тогда не мог представить себя без его опеки, а сейчас подобные чувства были к куда-то исчезнувшему Сару. Оставалось надеяться, что он сможет вернуться. А пока нужно срочно избавиться от последствий удара и освоиться с мечами. Я фехтовал мечом и кинжалом, но с двумя мечами дрались по-другому. У братьев было по два клинка, придётся учиться у них, конечно, не сейчас, а когда пройдём степь.

– Как себя чувствуете? – спросил подошедший Марх. – Сможете ехать, или опять привязывать ремнями?

– Если сегодня отдохну и завтра не будет скачки, обойдёмся без ремней, – ответил я. – Уберите эти вонючие одеяла, я лучше полежу на траве. Зачем меня укрыли?

– Ночью было прохладно, поэтому Лера отдала вам своё одеяло, – объяснил он. – Я не чувствую никакой вони.

Наёмник забрал одеяла и ушёл, но я недолго оставался один.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила присевшая на корточки девушка. – Может, хотите есть? Я сварила кашу.

– И на чём же ты её варила? Что вы используете для растопки?

– Сейчас жгли ветви кустов, – ответила она, – а раньше был кизяк. Это высушенный навоз.

– Спасибо за одеяло, – поблагодарил я. – Сейчас не хочется есть, может быть, потом.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Лера. – Вам не трудно говорить? Если мешаю, могу уйти.

– Сегодня уже лучше. Серк сказал, что отсюда ушли кочевники. Что он имел в виду?

– Мы видели два брошенных стойбища, – ответила она, – а возле воды не было стад. Кочевники могут перенести место стоянки, но от источников уходят, только когда они пересыхают. Здесь много воды, поэтому брат считает, что их кто-то согнал.

– А почему вы не пользуетесь луками?

– У отца был лук, а из брата плохой лучник. Он даже с двумя глазами стрелял хуже меня. А я не могу пользоваться боевым луком, потому что не хватает сил. Был охотничий, но я оставила его в семье.

– Лера, а почему ты так на меня смотришь? – спросил я, заставив её покраснеть.

– Вы говорили насчёт проверки, – сказала девушка, стараясь не смотреть мне в глаза. – Ну тогда, на холме. У вас со многими женщинами не получалось?

– Только с одной, – ответил я. – На гостевых дворах присылали тех, кого уже любили загры. А у тебя ещё никого не было? Сколько же тебе лет?

– Кому нужны рыжие! – с горечью сказала она. – И из кого мне было выбирать? Переселенцы могли сделать женщиной, для большего я была не нужна. А так хотелось любви! У одного из тех, кого мы вели в Тору, были книги о страстной любви. Когда ехали шагом, он читал вслух. Мать потом сказала, что это выдумки. Родители не любили друг друга, хотя никогда не ссорились. Я и подумала, что вы тоже рыжий, да ещё красивый… Может, будем вместе? Могли бы попроситься в отряд к наёмникам. От такого бойца никто не откажется, поэтому взяли бы и меня. Если хотите, мы можем попробовать. Дети от такой связи бывают редко, а я не дорожу девственностью.

– Мне сейчас только пробовать. Да и потом… Я не занимаюсь этим при всех, а когда ещё предоставится возможность уединиться! И вряд ли это понравится твоему брату. Не хочется, чтобы он ткнул мне в спину чем-нибудь острым.

– Раш не такой! – горячо возразила Лера. – Он не ударит в спину! Брат меня любит и никогда не сделает плохо. Если я решу сама, он это примет. А место найдём, вы, главное, выздоравливайте.

– Я уже не такой сильный боец, каким был, – признался я. – Загр не отзывается после удара, поэтому у меня осталось только тело, но не его навыки бойца. Теперь нужно учиться бою двумя мечами, а пока не научусь, буду драться одним. Я не неумеха, но с ним не сравнюсь.

Я не собирался это скрывать и рассказал бы спутникам, чтобы больше рассчитывали на себя, а не на помощь исчезнувшего Сара. Пусть теперь расскажет она.

– Я буду любить вас и такого! – пообещала она. – Может, так даже лучше, потому что загру я точно не нужна.

– Я от тебя не отказываюсь, но поговорим об этом позже, – сказал я. – А сейчас я хочу отдохнуть.

Отдыхать было не от чего, но хотелось подумать, а Лера мешала со своей любовью. Она послушно ушла, а я задумался о том, что делать дальше. Мне говорили, что личность человека – это его дух и память. Моя никуда не исчезла, значит, топор не выбил из Сара дух, а только повредил ему память. У нас был дальний родственник, который потерял память из-за удара разбойничьей дубины. Арон перестал кого-либо узнавать, да и говорить мог только на самые простые темы. Память так и не восстановилась, и он через несколько лет умер. Наверное, и мне в дальнейшем нужно рассчитывать только на себя. Я не сомневался в том, что, если доберусь до Зарбы, смогу выгодно продать жемчуг. Со временем найду и того, с кем можно отправить отцу золото. Остаётся решить вопрос: стоит ли возвращаться самому. Я знал своего родителя и был уверен в том, что в семью возьмут даже в таком виде. И что дальше? В Дерме к заграм относились с прохладцей. А как ещё относиться к тем, кто продаёт свой уд или за деньги рискует собой вместо другого? Столичные купцы не признали бы меня ровней, и пришлось бы не вылезать из походов, причём поручали бы самые опасные маршруты. Тоже жизнь, но не такая, о какой я мечтал. Если правда то, что в Зарбе привечают чужаков, я мог бы там хорошо устроиться. Немного беспокоило королевское поручение, но с ним можно было не спешить. Ловят глупых или неосторожных, а я себя таким не считал. О Лере пока не думал. Девушка нравилась, но даже если получится проба, то я не буду спешить с женитьбой. Может, найду кого-нибудь получше.

К полудню я уже сам поднялся и поел кашу. После этого приказал Серку принести мои сумки и проверил их содержимое. Всё было на месте. Я вытряхнул в сумку монеты из самого маленького кошеля и туго набил его жемчугом, перекладывая жемчужины обрезками перевязки, после чего с помощью шнура повесил на шею. Если пропадёт ларец, отцу придётся обойтись без золота, но я уже не буду бедствовать.

Вечером подошла Лера.

– Я говорила с братом, – сказала она, сев рядом со мной. – Он недоволен моим решением, но не будет нам мешать. Вы ещё не выздоровели?

– Куда ты спешишь? – недовольно спросил я.

– Я хочу знать, подходим мы друг другу или нет, – ответила девушка. – И потом скоро поедем по самым опасным местам. Если меня убьют, так и не узнаю радости любви. Жрицы говорят, что Селия таких наказывает. Если к ней попадают девчонки вроде моей сестры, им делается скидка на возраст, а я давно должна была стать женщиной! Осенью уже исполнится семнадцать!

Голова побаливала, но уже не сильно, и слабость прошла, поэтому я решил ей не отказывать. Я не собирался заниматься этим весь вечер, но недолго уже мог. Все отдыхали и старательно делали вид, что не заметили нашего ухода. Отошли на сотню шагов, и я стал раздеваться. Одеяло не взял из-за запаха. Ничего, полежим на моей одежде. Лера тоже быстро стянула платье, под которым не оказалось рубашки. Я сразу на неё отреагировал.

– Какой он большой! – с опаской сказала она, глядя на мой уд. – Это будет не очень больно?

– Не бойся, – отозвался я ложась на одежду. – Если ничего не получится, не будет и боли, а если он войдёт… Почувствуешь боль, но тебе будет не до неё. Садись на меня, буду тебя готовить.

У меня ни разу не было девственницы, поэтому старался быть осторожным даже в ласках. Всё получилось, и меня даже хватило на два раза, а она от страсти совсем потеряла голову. Я головы не терял, наверное, потому, что она опять разболелась. Удовольствие, конечно, испытал, но меньше, чем обычно. Любовью всё-таки нужно заниматься здоровым.

– Я так рада! – восторженно говорила Лера, когда мы возвращались к остальным. – Давай сходим утром?

– Я неважно себя чувствую, а силы нужно беречь для дороги. Главное – выжить и добраться до Торы, а потом можно заняться любовью. Нам долго ехать?

– Если ничего не помешает, то три или четыре дня, – ответила разочарованная девушка. – Завтра будем ехать по землям самых больших племён. По слухам, они и передрались. Странно, что мы до сих пор никого не встретили.

Она недолго расстраивалась и, когда пришли на стоянку, опять была весёлой и радовалась тому, что стала женщиной и мы подходим друг другу. Глядя на сестру, Раш сам стал не таким мрачным, как обычно. Вот мог бы я так веселиться на следующий день после гибели семьи? Или она в своём горе уцепилась за любовь, чтобы не погрузиться в отчаяние? Позже я узнал, что между родителями и детьми не было тёплых чувств, и рыдания Леры были вызваны смертью сестры. На ночь она постелила своё одеяло рядом с моим, но потом отодвинулась, сказав, что моя близость рождает желание и не даёт уснуть.

Утром я чувствовал себя нормально. Голова не болела, а опухоль на лбу исчезла без следа. В человеческом теле так легко не отделался бы. Интересно, что могло хрустеть под моей ногой? На лугу не было ничего, кроме травы и дерьма, поэтому Сар перестал осторожничать. Слава Ларею, что боевой топорик ударил обухом. Для лезвия даже череп загра был недостаточно прочным.

Кусты сожгли за один раз, поэтому сегодня обошлись без костра и горячего завтрака. Поели оставшееся со вчерашнего дня жареное мясо, оседлали лошадей и поспешили тронуться в путь. Трава была не очень высокая, и степные лошади уверенно шли по ней рысью. По словам Раша, они чувствовали даже норы грызунов. Может и так, потому что за всё время похода по степи ни одна из них не оступилась и не поломала ног, хотя шагом сейчас двигались только для того, чтобы дать им отдохнуть. Когда время перевалило за полдень, ветер принёс запах падали.

– Там смердит! – крикнул я, показав направление рукой.

– Я ничего не чувствую, – сказал Раш. – Нам туда ехать, заодно посмотрим. Степь ровная, поэтому опасность увидим издалека.

Вскоре и остальные почувствовали вонь, а я был вынужден смочить перевязку и замотать нос. Кони тоже чувствовали смерть и вели себя беспокойно. Вскоре завоняло так, что стали слезиться глаза.

– Нужно объехать, – решил Раш. – Наверное, рубились кочевники, а уцелевшие не смогли или не захотели хоронить павших. Судя по запаху, их там сотни. Теперь понятно, почему нам никто не встретился.

Объезжали долго и смогли нормально дышать, лишь оставив место побоища далеко за спиной. После этого никто не хотел есть. Для отдыха остановились ближе к вечеру, когда нашли воду. Неподалёку было брошенное стойбище, в котором нашли солому и много кизяка. Костёр пованивал, но зато у нас был нормальный ужин. После него отдыхали, а когда стемнело, Лера увела меня доказывать любовь. Она любила тихо, поэтому можно было не уходить далеко. Я чувствовал себя нормально и применил всё, на что был способен. В результате после страстных стонов получил слёзы.

– Я не смогу без тебя! – плакала девушка. – Я не могла даже представить, что бывает такое! Если бросишь, перережу себе горло – так и знай! Можешь не жениться, только не уходи! Я готова для тебя на всё!

Я не чувствовал такой готовности и любви, но успокоил её как мог:

– Перестань реветь! Я не могу бросить красивую девушку, которая меня так любит, да ещё рыжую! Если выживем, будем вместе.

Мы вернулись на стоянку и легли спать. В эту ночь мне опять приснился сон Сара. Он был неотличим от реальности, и на этот раз были не хождения, а разговор. Я увидел небольшую комнату, похожую на ту, в которой мой отец решал торговые дела, но роскошно обставленную. За большим столом из тёмного дерева сидел пожилой загр, похожий на Сара. Раньше для меня все загры были на одно лицо, теперь я мог в них разбираться. Себя я не видел, только лежавшие на коленях руки.

– Ты когда-нибудь возьмёшься за ум? – на незнакомом языке спросил пожилой.

Я никогда не слышал таких слов, но они были так же понятны, как язык Дерма.

– Чего вы от меня хотите, отец? – сказал Сар. – Говорите, я выполню всё, кроме вашего требования порвать с Герой.

– Для тебя любовь дороже семьи? – спросил отец. – Ты не дурак и должен понимать, что тебе её не отдадут! И у горда Гая не безграничное терпение. О вашей любви уже болтают в столице. Тебе это может быть лестно, а для него такие разговоры – это умаление чести! Если он перейдёт к крайним мерам, никого из нас не останется! Я уже много прожил, но у тебя есть брат и сёстры! Одним словом, если ты не возьмёшься за ум, я буду вынужден отлучить тебя от семьи. Если погибнешь, то один, а не утянешь в мир духов всех нас! И не вздумай с ней сбежать, а то горд отомстит нам, несмотря на твоё отлучение!

– Я не смогу забыть, отец! – крикнул Сар. – Как вы не можете этого понять? И она сказала, что скорее перережет себе горло, чем отдастся другому!

– Я всё могу понять! – тоже крикнул отец. – Можно многим поступиться, если наградой будет счастье с любимой! Но вы получите в награду горе и смерть! Нужна тебе такая любовь? Ты бы ещё попросил короля отдать тебе в жены одну из его дочерей! Совсем лишился рассудка из-за своей любви? Тогда подай прошение на флот и плыви воевать с дикарями. Рано или поздно найдёшь смерть и избавишься от мучений. Так хотя бы не подставишь нас под удар и принесёшь пользу Заградору!

– Я должен хоть раз её увидеть, а потом буду решать.

– Смотри, сын! – с горечью сказал отец. – Не наделай глупостей, о которых будешь жалеть всю жизнь! В твоём возрасте любовь кажется неповторимой, избранница – единственной, а страсть туманит разум. На самом деле всё не так, как ты вообразил. Иди и подумай над моими словами. Я желаю тебе только добра, но ты у меня не один.

Я проснулся с бешено колотящимся сердцем, весь мокрый от пота. Пришлось раздеться и сидеть, пока не обсохну, заодно успокоился. Судя по этому сну, память Сара не исчезла, только его дух не мог до неё дотянуться. Я взглянул на лежавшую рядом девушку и в первый раз почувствовал нежность. Укрыв её своим одеялом, я оделся и лёг досыпать.