Осмелься

Глава 21

Крючок

Лохлан

"Я лишь хочу сказать, что мы все еще можем попробовать сделать все по-моему". Я поднимаю брови на Стеллу, которая, похоже, справляется со своим разочарованием, посасывая пинья-коладу, как будто это забег. Я уверен, что она смотрит на меня за своими солнцезащитными очками.

"Может, это был несчастный случай?" — неуверенно предлагает она и еще глубже погружает пальцы ног в песок. Мы стоим на берегу от пляжного клуба, который напоминает мне приподнятую версию "Маргаритавилля".

"Я бы хотел знать, кто случайно отрезает кому-то член, чтобы я мог держаться от них подальше". Я смеюсь.

"Сексуальная игра пошла не так?" Она хлюпает носом, ее явно мучает незнание. После вчерашнего фиаско с Якшичами, едва не приведшего к смерти, у нас официально нет подозреваемых. Тем более что обыск в офисе Джеффери не дал никаких новых зацепок.

"Черт, детка, это может быть слишком извращенно даже для меня". Это вызывает у меня небольшой смешок, и в груди вспыхивает огонек. Мне нравится заставлять ее улыбаться, даже если она просто закатывает на меня глаза.

Мы оба оборачиваемся на звук чьего-то разговора через динамики у пляжного бара. Я не могу разобрать, что он говорит, но за этим следуют восторженные аплодисменты. Через несколько мгновений снова звучит музыка, и кто-то начинает петь.

Сияя, я смотрю на Стеллу. "Охота на убийц может подождать до караоке". Я подхватываю ее свободную руку, и мой живот переворачивается, когда она переплетает свои пальцы с моими и бежит вместе со мной в сторону клуба.

Это большой открытый внутренний дворик с тростниковой крышей на одном конце и небольшим зданием для туалетов на другом. На той стороне, которая не выходит на пляж, расположен бар с полным набором блюд и обслуживающим персоналом. В отличие от скупых нарядов, которые носят девушки в Libidine, эти работники одеты в рубашки с тропическим принтом. Трудно поверить, что оба заведения существуют на одном острове.

Но эта дихотомия — часть того, что делает его таким забавным. Оба конца крайностей заставляют все чувствовать себя более фантастично. В каком-то странном смысле это напоминает мне шоколадную фабрику Вилли Вонки, как нечто, созданное во сне.

Я заказываю пиво и иду к Стелле, где она, прислонившись к задней стене здания, наблюдает за тем, как какой-то бедняга продирается сквозь "Sweet Home Alabama". Караоке, должно быть, пользуется популярностью, потому что столы полны шумных гостей.

Я останавливаюсь на полпути, чтобы полюбоваться ею. На ней то же розовое вязаное платье, в котором она была на вечеринке у бассейна моей семьи. Оно ничуть не скрывает длинные, стройные линии ее тела. Я хочу обвести каждый ее дюйм руками, языком, запомнить каждый изгиб и впадину, пока не смогу вылепить ее подобие из глины.

Она поднимает солнцезащитные очки на лоб, и я остолбеневаю от того, насколько она красива. Невероятно, что эти теплые и проникновенные глаза смотрели на меня с потребностью и желанием. Ее полные губы жадно впивались в мои. Она безупречна снаружи и чертовски совершенна внутри.

Ее острый ум и сообразительность, ее неистовая любовь и ошеломляющая преданность… Трудно поверить, что кто-то настолько определенный и уверенный в себе, как она, мог выбрать кого-то столь же испорченного, как я.

Я не заслуживаю ее, но, черт возьми, я собираюсь ее сохранить.

Я прохожу остаток пути до нее и встаю рядом с ней, прислонившись к стене. Наши руки прижимаются друг к другу, и даже небольшой контакт заставляет мое сердце биться.

Она моя. Она, блядь, моя.

Даже если только на этот момент.

Песня заканчивается, и я подталкиваю Стеллу. "Ты собираешься сделать это?"

Она отмахивается с забавной улыбкой. "Нет, черт возьми. Я ни черта не умею петь".

"Эй, я был с твоей семьей на пасхальной службе — я знаю, что ты умеешь петь". Я опрокидываю в нее свое пиво.

"Да, может быть, когда меня никто не слушает". Она качает головой и сжимает свой стакан.

"Я слушал". Я ободряюще улыбаюсь ей, и она снова качает головой. Я получаю удовольствие от того, что подталкиваю ее, хотя знаю, что она никогда не согласится.

На самом деле это не вопрос храбрости или уверенности. Стелла бесстрашна, когда что-то решает. Но она также реалистка и перфекционистка. Зачем что-то делать, если ты не собираешься быть в этом лучшим? В безразличии есть своя уязвимость, от которой она бежит.

"Но даже если так, тебе не нужно хорошо петь, чтобы петь в караоке".

Она дразняще ухмыляется. "В таком случае у тебя не должно быть проблем с тем, чтобы забраться туда".

Я отталкиваюсь от стены и встаю перед ней. Наклонив ее подбородок большим пальцем, я нежно и быстро целую ее губы. Она едва успевает зафиксировать его, ее красивые карие глаза расширяются, когда я сую ей в руки свое пиво и убегаю.

"Я спою тебе серенаду в любой день, Реальта", — кричу я, ухмыляясь, и бегу назад, чтобы увидеть, как ее лицо озаряет заинтересованная улыбка.

Я кручусь на месте и запрыгиваю на сцену, пока никто не успел начать следующую песню. Я наклоняюсь к диджею. У вас есть "Your Man" Джоша Тернера? "1 Он кивает с улыбкой, и я хлопаю его по спине. "Мой человек, спасибо".

Я подхожу к микрофонной стойке, пульсируя энергией, когда из колонок раздаются первые аккорды баса. Я начинаю покачивать бедрами и нахожу Стеллу сзади. Когда я начинаю петь, она прикрывает рукой смех. Меня завораживает то, как ярко сияют ее глаза, когда она смотрит на меня, потому что это я.

Я не самый лучший певец, но и не самый плохой, и люди кричат и хлопают, когда я начинаю петь припев. Я подражаю глубокому баритону Тернера и классическому кантри, что заставляет Стеллу смеяться еще сильнее. Ее глаза мерцают, а щеки наверняка пылают жаром. Это ощущение вызывает зависимость — все ее внимание на мне, заставляющее ее смеяться. Я жажду этого.

Я спрыгиваю со сцены и пробираюсь через столы, пока не добираюсь до нее. Она плотно прижимается к стене, а люди поворачиваются, чтобы проследить за моими движениями. Я кладу руку на стену рядом с ее головой и наклоняюсь к микрофону. Она отворачивает лицо, хихикая. "Ты смешон".

Я убираю руку со стены и прижимаюсь к ее щеке. Я чувствую, как горит ее кожа, и мое сердце бьется сильнее. Поглаживая ее большим пальцем, я люблю, что могу физически ощущать ее эмоции.

Я провожу ладонью по ее талии, продолжая петь, желая запутать пальцы в сети кротчета и притянуть ее еще ближе. Она опускает подбородок и смотрит мне в глаза, пока моя рука колеблется на ее бедре. Ее губы раздвигаются, и розовый язычок едва заметно высовывается, чтобы смочить губы. Это небольшое движение сводит меня с ума. Я должен продолжать двигаться, прежде чем выброшу микрофон и заберу ее прямо здесь.

Я пою последние несколько строк, возвращаясь на сцену. Она произносит слова вместе со мной, покачиваясь в такт хору струнных инструментов. Я возвращаю микрофон на стойку и спрыгиваю вниз под бурные аплодисменты. Я возвращаюсь к Стелле, аплодисменты не стихают. Но это все пустой звук, потому что когда я вижу широкую улыбку на ее лице, ничто уже не имеет такого значения.

Когда я подхожу к ней, диджей объявляет следующую песню, и внимание толпы возвращается на сцену.

"Что ты думаешь, Стелла Мэй?" шутливо говорю я, вопросительно протягивая руки.

Она отвечает, хватая меня за воротник и притягивая к себе в жарком, лихорадочном поцелуе, от которого у меня голова идет кругом. Она отступает назад, задевает дверь ванной и одним торопливым движением распахивает ее. Она затаскивает меня внутрь, и я никогда не чувствовал себя таким живым.

Она стонет, произнося три коротких слова мне в губы.

"Трахни меня, Лохлан.”

Стелла

У меня кружится голова, мне жарко и я не в себе, когда мы вваливаемся в ванную.2 Через секунду я слышу, как Лохлан щелкает замком на двери, а затем он прижимает меня к стене. Он уже стянул с себя рубашку и рычит: "Черт, красотка, я никогда не привыкну к тому, что ты произносишь эти слова".

Не думаю, что я когда-нибудь привыкну их произносить. Или хотеть этого.

Быть с Лохланом — это кайф. Он не думает ни о чем, кроме как о том, что происходит здесь и сейчас. Я чувствую себя совершенно неспособной на это, только когда я с ним.

Это невозможно. Но сейчас, когда я с головой погружаюсь в настоящее вместе с ним, прошлое и будущее перестают существовать, а вместе с ними и все мои заботы.

Единственное, что меня волнует, — это то, как страстно он проводит руками по моим бедрам и сжимает мою попку, притягивая меня ближе, чтобы я могла почувствовать твердые очертания его члена. Или то, как он делает дыхание несущественным, постоянно перехватывая его своими голодными стонами и властным языком.

Его пальцы путаются в моем платье. Я не облегчаю ему задачу, продолжая обвивать руками его шею. Он проклинает: "Снимай эту штуку, пока я не сорвал ее на хрен".

Нетерпение пропитывает его существо. Оно проникает в мою кровь, когда я, задыхаясь, торопливо стягиваю платье через голову. Как только оно снято, он грубо стягивает с меня верхнюю часть бикини, лаская мою грудь и щипая пирсинг. Я стону, закрывая глаза от приятной боли, а он покусывает и облизывает мою шею и нижнюю часть челюсти.

Я тянусь к его плавкам, наслаждаясь ощущением его шелковистой кожи. Наше воздействие друг на друга настолько сильное, что каждое прикосновение к коже усиливается. Его голова откидывается назад, когда я обвожу его ствол, делая небольшие поглаживания, все еще находящийся в брюках.

Мышцы его шеи напрягаются, а челюсть сжимается. Я продолжаю, проводя носом по его напряженной шее и покусывая мочку уха, заставляя его стонать. "Ты бы кончил для меня вот так?"

"Блядь, легко".

Я спускаю его шорты и освобождаю его член, проводя большим пальцем по влажному кончику, и слышу его тяжелый выдох. Я провожу другой рукой по его обнаженной груди и шепчу: "А как насчет моего рта? Позволишь ли ты мне попробовать тебя на вкус? Смажешь мое горло своей спермой?"

"Стелла", — предупреждающе рычит он, но это только заставляет меня хотеть дразнить его еще больше. Мои глаза прикованы к нему, я слежу за каждым движением мускулов и за тем, как он теряет контроль над собой, когда я опускаюсь на колени. Я складываю руки на коленях и касаюсь его только языком, проводя им тяжело и медленно от ствола до головки.

"Как ты думаешь, что мокрее — мой рот или моя киска?"

"Господи Иисусе", — выплевывает он, обхватывает рукой мое горло и рывком поднимает меня на ноги. Я задыхаюсь, врезаясь спиной в стену. От безумного взгляда в его глазах мне хочется смеяться от нервов и возбуждения.

Он держит меня за горло и просовывает другую руку в нижнюю часть моего купальника. Я выгибаюсь в его ладони, когда его грубые пальцы проникают в мои складочки и перебирают мой клитор. Его голос тягучий и хриплый. "Ты можешь отсосать мне позже. Но сейчас очередь этой киски принимать мой член".

Я пытаюсь ответить, но он убирает руку с моего горла и засовывает два пальца мне в рот. "Думаешь, я в отчаянии? Что ж, у меня для тебя новости, Реальта. Эта нуждающаяся пизда так и просится, чтобы ее отсосали". Он водит пальцами взад-вперед по моему языку, совершая круговые движения по моему клитору. "Всегда такая мокрая и готовая, да? Я бы сказал, что это чертовски отчаянно. Отчаянно хочу, чтобы меня растянули и оттрахали по полной".

Я бормочу и киваю снова и снова, задыхаясь, когда он просовывает пальцы чуть дальше назад. Его глаза как-то смягчаются и темнеют одновременно. "Какой красивый звук. Может, я и правда хочу, чтобы ты стояла на коленях".

Каждое слово из его уст сводит меня с ума. Я стягиваю с себя нижнее белье, готовая на все, лишь бы он трахнул меня прямо сейчас. Он вытаскивает пальцы, и я слизываю слюну, глотая воздух, прежде чем сказать: "Решайся, потому что я готова к тому, чтобы меня использовали".

"Ты хочешь, чтобы тебя использовали, детка?" — озорно мурлычет он.

"Если я умоляю, чтобы меня разбили, тогда тебе лучше трахнуть меня покрепче, Лох".

Его губы кривятся в злобной ухмылке. "Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться".

Он едва закончил говорить, как подхватил меня и насадил на свой член. "Да", — кричу я, обхватывая его за шею и обнимая ногами за талию. "Черт, ты слишком большой".

Он ухмыляется и снова с ворчанием входит в меня. Моя голая спина скребется о стену, и жжение только усиливает прилив ощущений. "Нет, красотка, ты просто чертовски тугая. Я бы сказал тебе расслабиться, но мне нравится, как твоя киска обнимает мой член. Чертовски идеально. Такая горячая и влажная…"

"Это так много". Я задыхаюсь и запутываю пальцы в его волосах, чтобы было за что держаться.

Он прижимается своими губами к моим, а затем вздыхает сквозь стиснутые зубы. "Я ничего не могу с собой поделать, когда ты так хорошо меня берешь. Я хочу трахать твою маленькую тугую пизду, пока ты не заплачешь, трахать тебя так глубоко и сильно, что ты не сможешь пошевелиться, не почувствовав меня".

Я могу ответить только стонами и мольбами о большем, его член бьет в такие точки внутри меня, что все мое тело загорается. Я обхватываю его одной рукой за плечи, а другой скольжу между нами. Я провожу двумя пальцами вверх-вниз по своему клитору, а затем разделяю их в виде буквы V, чтобы погладить его член по обе стороны. Ощущение того, как мое возбуждение заливает его член, когда он входит и выходит из меня, — плотское и грубое.

Я подношу свои влажные пальцы к его губам, и он жадно всасывает их в рот. Он хмыкает, закатывая глаза к потолку, как будто это лучшее, что он когда-либо пробовал. Когда он проводит языком по кончикам моих пальцев, моя киска сжимается.

Его зубы скребут по ним, когда я отстраняюсь. "Так чертовски сладко". Он толкается вперед и крепко целует меня, прикусывая губу. "Не могу дождаться, когда ты потечешь от моей спермы, чтобы я мог впитать ее и попробовать нас вместе".

"О Боже!" Я обхватываю свой клитор и стону от удовольствия, искрящегося в моей сердцевине. "Я хочу этого. Я хочу, чтобы ты кончил в меня, Лох". Я даже не понимаю, что говорю, мой разум отступает перед лавиной ощущений. Я шепчу, опираясь на самую первобытную часть своего мозга. "Я хочу, чтобы меня трахнули, наполнив твоей спермой. Я хочу, чтобы ты оставил меня в себе".

Лохлан издает гортанный стон. "Черт возьми, Стелла Мэй. Ты не можешь говорить такие вещи".

Я зажимаю рот, осознавая, что сказала. Зубы больно вгрызаются в губу. Он смеется над моим мгновенным и уверенным молчанием. "Разумная Стелла, умоляющая, чтобы ее развели".

Я закрываю ему рот рукой. Если он продолжит говорить в том же духе, я кончу, а я хочу растянуть этот лихорадочный момент как можно дольше. Он ухмыляется мне в ладонь, и мне кажется, что он слышит каждую мою развратную мысль.

Нелепые мысли.

Мысли, от которых мое тело становится горячим, а сердце сжимается.

Мои брови сходятся на переносице, и я хриплю, когда оргазм достигает пика. Лохлан сильнее прижимает меня к стене, чтобы поддержать, а затем одной рукой надавливает на низ живота, и я полностью рассыпаюсь.

В моем сознании нет ничего, кроме белого света, и я прижимаю его к себе, обхватив обеими руками за шею. Зарывшись лицом, я кричу в потный уголок его шеи. "Вот так, красотка. Кончи на мой член хорошо и сильно".

Я прижимаюсь к нему, пока он вливается в меня еще несколько раз. В его объятиях я чувствую себя легкой, как перышко, и вешу миллион фунтов, вдыхая его мужской запах и морскую соль океана. Он сдерживает громкий стон, когда кончает, его член пульсирует внутри меня.

Он наклоняется вперед, используя стену, чтобы удержать нас обоих, пока он переводит дыхание. Через несколько мгновений он прижимается лбом к моему. "Ты можешь стоять?"

"Да", — вздыхаю я, чувствуя, что теперь все стало мягче. Вдали от того неистового и дерзкого способа, которым мы ворвались сюда.

Он мягко отпускает мои ноги, и я опускаюсь на пол. Он целует переносицу, а затем опускается на колени между моими ногами. Он приподнимает одно из моих бедер и опускает голову, чтобы провести языком по моему входу. Мысль о том, что он собирает свою собственную сперму из моей киски, так восхитительно мерзка. Я дрожу от ощущения его языка на моей набухшей, разгоряченной плоти. Его волосы задевают чувствительную внутреннюю поверхность моих бедер, продлевая приятные мурашки по коже.

Он стоит, обхватив одной рукой мое бедро, а другой прижимаясь к моей щеке. Медленно и осознанно он прижимается своим ртом к моему, раздвигая мои губы и вытесняя свою сперму со своего языка на мой. Соленый привкус похож на вкус безудержной похоти.

Он разрывает поцелуй, но отстраняется не более чем на дюйм. "Если раньше я думал, что зависим от тебя, то теперь я чертовски подсел, a réalta".

1. Play “Your Man” by Josh Turner

2. Play “Nonsense” by Sabrina Carpenter