Остерегайся

Горячие слезы жгут мои глаза, когда я вспоминаю, как он отказывался принимать этот столик. Джон говорил, что мне он нужен больше, хотя это было не так. Чтобы купить столик, мы заехали в мой любимый винтажный магазин. Брат потратил на него все деньги.

— Дерьмо, — шепчу я.

Я стараюсь бороться с воспоминаниями, но это сложно. Я чувствую запах Джона везде. Я вижу его повсюду. Каждая мелочь напоминает о нем. Я вспоминаю его старую квартиру, но я никогда не была в этой.

Повернув голову направо, я вижу дверь, которая, скорее всего, ведет в спальню. Я иду туда. Напротив входа стоит кровать королевских размеров, над ней окно. Одежда Джона повсюду: на стульях, столе, кровати. Как будто он все еще здесь. Он никогда не клал чистую одежду в шкаф, а грязную в корзину для белья.

Мое сердце гремит в ушах. Как только я замечаю фото, стоящее на прикроватной тумбочке, мое тело холодеет. Я медленно приближаюсь к нему. Кажется, в эти секунды умостилась вечность.

На этом фото я и Джон в аквапарке. Мне пять лет, ему девять. С нами люди, которых я ненавижу, потому что нам пришлось расти без них. Я их практически не знаю.

Мои родители.

Я вспоминаю, насколько идеален был тот день, и меня накрывает боль. Я пытаюсь сделать вдох и успокоиться, но слезы уже бегут по моим щекам. Какое идеальное семейное фото. У меня перехватывает дыхание, и я ставлю рамку на место.

Внезапно в моей крови начинает закипать гнев. Он проходит сквозь меня, и я начинаю швырять все, что попадается на моем пути. Его одежда, его трофеи, его принтер. Я порвала несколько статей, выкрикивая ругательства, даже не понимая этого. Все, что я знала, уничтожено. Я одинока. Я напугана. И я ненавижу то, что он оставил меня. Я ненавижу, что его сейчас со мной нет. Я ненавижу то, что у меня нет нормальной жизни и семьи. Я ненавижу то, что если я когда-нибудь буду иметь детей, то мои близкие их никогда не увидят. И мои дети никогда не увидят своих бабушку, дедушку и дядю.

Я ненавижу все.

Я ненавижу свою жизнь.

Я ненавижу свои чувства.

Я хочу ничего не чувствовать!

Так что все на моем пути должно быть уничтожено. Чтобы мне стало легче. Я должна уничтожить все это. Я должна избавиться от него.

Ослепленная слезами, я хватаю компьютер. Я хочу швырнуть его в стену, но кто-то останавливает меня. Он отбирает у меня компьютер и ставит обратно на стол. Он сурово смотрит на меня.

— Хватит, Лондон.

Этот приказ меня бесит. Он не должен останавливать меня. Он должен помогать мне. Он должен хотеть избавиться от этого дерьма так же, как и я. Эйс обнимает меня за плечи, но я вырываюсь.

— Не трогай меня!

Выражение его лица не меняется. Он подходит ко мне, не обращая внимания на мои слова, и пытается взять меня за руки, но я отступаю.

— Прекрати! Пожалуйста!

Я отхожу в угол, и меня охватывают воспоминания о Джоне и Эйсе. Мой живот скручивает от боли. Сердце бешено колотится в груди.

— Почему ты не расстроен? Почему тебя это не колышет? Почему ты позволил ему умереть, Эйс? Ты мог спасти его! Ты мог помочь ему! Он мог бы быть здесь, если бы ты помог!

Я бью его по груди. Он не двигается, даже не смотрит на меня. Его взгляд направлен на стену позади меня, и это бесит еще больше.

— Скажи хоть что-то! Ты мог помочь! Хватит вести себя как мудак!

Видимо, мои слова задевают его, потому что он берет мое лицо в руки и смотрит прямо в глаза. Я вижу гнев, но не вырываюсь, потому что уверена, что он не причинит мне боли.

— Меня это колышет. И очень, Лондон. Больше, чем ты думаешь. И не говори, что я ничего не делал. — Он отпускает меня и поворачивается ко мне спиной. — Хотя я и не должен был. В этом вся проблема.

— Что ты имеешь в виду?

— Забота иногда бывает лишней, Лондон. Поверь. Я взял его под свое крыло и… потерпел крах. Ты не думаешь, что это я виноват в его смерти? Потому так и есть. Если бы мы никогда не встретились, он бы по-прежнему продавал часы. Или что он там, черт возьми, делал. Он был бы несчастным, но был бы жив.

Я замираю. Я добилась, чего хотела: он сам себя обвиняет. Я думала, что хотела услышать эти слова, но мне не становится легче. Я чувствую себя ужасно, потому что вижу, что ему не все равно. Он любил Джона. Просто не знал, как это показать.

— Я просто не понимаю почему, — бормочу я.

Молчание становится невыносимым, и я чувствую, как стены начинают давить на меня.

— И никогда не поймешь. — Я поднимаю на него взгляд и вижу, как он тяжело выходит из спальни. — Идем. Видимо, еще слишком рано было приводить тебя сюда.

Он исчезает, но для меня теперь все стало еще более запутанным. Я смотрю на устроенный мною бардак и быстро выхожу, оставляя позади все принадлежащее Джону.

Глава 22

Эйс

Мы возвращаемся в полной тишине, что вполне понятно. Увидев, как она крушит комнату, думаю, я понял, как она чувствует себя, осознал ее отношение к смерти Джона и положению, в котором находится.

Она злится. Ей больно. Она сердится и чувствует, что у нее нет никакой надежды. Ей настолько больно, что я не хочу видеть ее страдания, поскольку не могу притворяться. Мне плохо рядом с ней. Я знаю, что она не заслуживает и половины того, через что прошла. Но мой девиз по жизни: «Дерьмо случается», потому что это действительно так, хотим мы этого или нет. Однако бывают и хорошие дни. Я знаю, что виноват в ее теперешнем состоянии. Если бы она была дома, в Атланте, то, может быть, чувствовала бы себя лучше. Но я держу ее рядом из-за своих эгоистических потребностей.

Остановившись у обочины, я стараюсь не смотреть на Лонни. Спустя пару минут она, наконец, поднимает голову, чтобы посмотреть, где мы. Громко сглотнув, она отстегивает ремень, хватает сумочку и открывает дверь. Мельком глянув на меня, она шепчет:

— Спасибо... за сегодняшний вечер.

— Нет проблем.

Кожа сиденья хрустит под ней, когда она ерзает.

— Хочешь выпить стаканчик или два? У меня есть вино и полбутылки виски.

Я качаю головой.

— Ты должна немного отдохнуть. Может, успокоишься.

— Нет, не говори мне успокоиться. Все, что мне нужно, — это компания. — Она наклоняется вперед, и аромат ее духов бьет мне в нос. — Пожалуйста.

Я смотрю ей в глаза. Они все еще влажные. И печальные.

Черт.

Почему она это делает со мной?

— Хорошо. Мне надо поставить в гараж машину. Я скоро приду. — По-детски нежная улыбка украшает ее губы.

— Отлично. Увидимся позже.

Она выходит и идет к двойным дверям, а я смотрю ей вслед. Ее зад соблазнительно виляет, локоны подпрыгивают, и желание выскочить из машины, схватить ее и держать в своих объятиях переполняет меня, но я перебарываю его.

Когда я вхожу в свою квартиру, то не перестаю думать о том, какой злой она была. Я ненавижу, что мне плохо из-за этого. Я чувствую себя виноватым. Я бы забил на это, но что-то заставляет меня чувствовать вину.

Я беру презервативы, хотя понимаю, что быть сейчас в ней не особо-то и правильно. Знаю, она позвала меня, чтобы забыться, чтобы не думать о том, что ее беспокоит. Я знаю, что побег от реальности — не выход. Даже если это временно.

Я не должен приближаться к ней. Это опасно для нас обоих. Быть с ней неправильно, однако какая-то часть внутри меня хочет это. И эта часть меня любит ее смех, ее улыбку, ее шутки, ее легкость. Я хочу удалиться от нее, но чем ближе я к ней, тем меньше чувствую себя монстром. Я чувствую себя... живым.

И мне интересно, реально ли все это. Интересно, то, что я чувствую, — это сострадания или все-таки что-то другое? Что-то, что находится гораздо глубже и является более пугающим. Что-то, что я не хочу показывать.

Я знаю, что не могу отрицать свои чувства, но могу притворяться, что меня они не волнуют. Я могу притворяться, что она ничего не значит для меня и что Джон был только другом, который столкнулся с плохой стороной бизнеса.

Она со мной всего пару недель, но я чувствую связь между нами. Я получил доступ к полному пакету похоти, вины, стыда, гнева и чего-то еще. Чего-то совершенно необъяснимого, но настолько простого, что я отказываюсь его признать.

И я не признаю.

И я знаю, что и она никогда не признает.

Глава 23

Лондон

Эйс приходит спустя десять минут. Не думала, что он появится после того, как стал свидетелем хаоса, что я устроила в доме Джона. Однако часть меня чувствует облегчение, когда я слышу стук в дверь. Хорошо, что я не одна. Пока он здесь, я не буду думать об этом.

Я наливаю себе вина, а Эйсу виски, и мы стоим на кухне в неловкой тишине. Во всяком случае, я точно чувствую неловкость. Лихорадочно пытаюсь придумать тему для беседы, что-то абсолютно ненавязчивое.

— Ты говорил с Бьянкой?

— Нет, — он вздыхает, — я звонил ей, но она не отвечает. Наверное, где-то бродит.

— Ой, сомневаюсь.

Он смотрит на меня поверх своего стакана.

— Почему?

— Бьянка слишком шикарна, чтобы где-нибудь «бродить». — Я смотрю на него с ухмылкой, и он смеется.

— Эти слова доказывают, что ты ничего не знаешь о Бьянке. Она не настолько шикарна и образованна, какой пытается казаться.

Я игриво прищуриваюсь.

— Я не верю тебе.

— Уж поверь.

Он ставит пустой стакан, и я, потянувшись к бутылке, наливаю ему еще. Мы снова молчим. Я допиваю вино и тоже переключаюсь на виски: мне нужно что-то покрепче.

Буквально проглотив первую порцию, наливаю себе вторую, и Эйс смеется своим низким и глубоким голосом.

— Что?

— Не пей так много.

— Мне это нужно.

Он смотрит, как я подношу стакан к губам. Я немного отпиваю и замечаю, как облегчение проскальзывает в его глазах. Он делает большой глоток, и я понимаю, как глупо, должно быть, выгляжу. Я чувствую себя дурой из-за того, что пригласила его после той дурацкой вспышки, поэтому говорю первое, что приходит в мой пьяный мозг.

— Эйс, мне очень жаль.

— За что? — Он удивленно смотрит на меня.

Я пожимаю плечами и усаживаюсь на столешницу:

— За все... Я сумасшедшая. Ты знал?

Он улыбается.

— Не думаю, что ты сумасшедшая. Просто это был всплеск эмоции.

— Как у сумасшедшей.

— Я видел и похуже. Поверь.

Его понимание и сострадание заставляют меня чувствовать себя еще хуже. Я не хочу, чтобы он понимал мое состояние. Я хочу, чтобы он назвал меня идиоткой. Заставил почувствовать себя дурой. То, что я сделала, было глупо. Я ненавижу себя.

Воспоминания о произошедшем вызывают нежелательные слезы. Я опускаю взгляд на мраморный пол, надеясь побороть их, но уже слишком поздно. Пытаясь блокировать боль, я делаю три больших глотка, но это не помогает. Эмоции переполняют меня. Я чувствую, что Эйс смотрит на меня, но мне все равно.

— Прости, — шепчу, — я... Просто это слишком свежая рана.

Эйс продолжает стоять на месте, но, когда я проигрываю бой слезам и из моей груди вырываются всхлипы, я слышу тихие шаги. Он поднимает мой подбородок, я сопротивляюсь, но безуспешно. Смотрю ему в глаза и ненавижу то, что вижу в них.

Симпатия.

Беспокойство.

И что-то, что я никогда не думала увидеть.

Я отворачиваюсь от него, а он продолжает смотреть на меня. Я знаю, потому что чувствую его взгляд. Потянувшись за бутылкой виски, Эйс наливает мне и вздыхает.

— Хочешь услышать историю?

Я поднимаю на него взгляд.

— О чем?

— Обо мне, Джоне и одном старом приколе.

— Конечно.

Он сжимает руками мои бедра, и его улыбка застывает.

— Хорошо. Я помню тот день, будто это было вчера. Тогда, наверное, была одна из самых сильных гроз, которые я видел здесь. Я был знаком с Джоном почти три недели, и, как правило, когда у нас появляются новички, мы гоняем их по всяким мелочам. К примеру, принести пива или снять для нас девочек, или еще чего-нибудь. — Он смеется. — Это, естественно, чертовски унижает, учитывая, что новички действительно хотят работать, но Джон вряд ли сказал бы хоть слово против. Но в тот вечер я увидел его в совершенно новом свете.

Я улыбаюсь, а Эйс откидывается назад и смотрит через мое плечо.

— Был сильный ливень. Мы хотели пива и колоду карт, так как последнюю где-то посеяли, поэтому послали за всем этим Джона. Он тогда еще был пугливый и застенчивый, но чертовски честный. Помню, я сказал ему: «Эй, иди, найди нам пиво и карты». Он сказал: «Хорошо», и ушел. Мы сидели и ждали. Прошло два часа, а от Джона ни слуху ни духу. Я позвонил. Тишина. Взяв Геррика, я пошел посмотреть, что и как. Джона нигде не было, так что мы поехали к нему. Я увидел свет в его квартире и чертовски разозлился. Мне стало по барабану. Достав пистолет, я сказал Геррику: «Я сделаю это», и пошел.

Я начинаю быстро моргать, а Эйс качает головой и поднимает палец, как бы говоря, что дальше будет веселее.

— Джон хотел пойти, но не смог. А я злился, думая, что выбрал не того парня и теперь должен избавиться от него. И вот, я стучу и жду, пока Джон ответит. Когда двери, наконец-то, открылись, я увидел его. Он был завернут в одеяло, с фонариком в руке. Это показалось мне странным, если учесть, что во всей квартире горел свет. Я спросил, какого черта он сидит дома. И знаешь, что он ответил?

— Что?

— Что дождь слишком сильный, а он так боится грозы, что не знал, что делать, кроме как пойти домой и спрятаться. В тот день он рассказал мне, что не хотел выглядеть трусом перед парнями, и умолял не выдавать его. Я пообещал молчать.

Он еще громче смеется.

— Когда я вошел в квартиру, то увидел, что Джон действительно был напуган. Он не шутил. Так что я спросил, в чем дело. Он же взрослый мужик. И он рассказал мне, что потерял родителей в подобную ночь. Что он был дома один, когда ему позвонили и сказали, что кто-то придет за ним. И что он никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, как тогда.

Я задыхаюсь, не веря своим ушам.

— Он... Он сказал тебе?

Эйс смотрит мне в глаза, и я понимаю, что он знает правду.

— Почему-то после той ночи мне стало его жаль. Мне не нравилось, что он пережил такое. Мне не нравилось, что он потерял родителей, когда ему было всего одиннадцать лет. Я думал о своих родителях, о том, как я вырос с ними, и не мог представить жизнь без них. В детстве мои родители были моим миром. И они оставались в моем мире, пока я не стал старше. Я потерял мать, когда мне было девятнадцать, а мой отец бросил нас до ее ухода, так что я знаю, каково это — бояться и взрослеть без чьей-либо поддержки. Быть одному. Бороться. Насколько я понял, ваша тетя-стриптизерша забрала вас и почти не занималась вами. Но вы с этим смирились. И выжили.

Чем дольше я смотрю в его глаза, тем больше начинают подкатывать к горлу слезы. Боже, он так много знает. Все. Воспоминания о родителях и Джоне вызывают во мне очередной поток слез.

Эйс не говорит ни слова, он просто стоит и смотрит, как из моих дрожащих рук виски выплескивается на мои голые колени. Я вздрагиваю и затуманенным взглядом смотрю на коричневое пятно, расползающееся по ноге. И только сейчас понимаю, что моя юбка задралась до бедер. Слишком высоко.

Эйс застывает передо мной, и я поднимаю голову, чтобы встретить его медовые глаза. Его ноздри раздулись, глаза горят желанием. Я не знаю, как реагировать. Я не знаю, могу ли вообще дышать.

Воздух между нами наполняется сексуальным напряжением. Я начинаю пальцами вытирать виски, но он хватает меня за запястье и качает головой. Он проводит большим пальцем по шраму на моем бедре, и тот начинает покалывать. Я помню рану. Такую большую и кровавую.

Приоткрыв рот, я смотрю, как Эйс медленно наклоняется ко мне. Чем он ближе, тем больше я чувствую. Моя кожа в предвкушении удовольствия. Мое сердце бешено стучит, когда я вижу, как его язык скользит по губам. А потом он начинает слизывать с моих ног капли виски. Меня пробивает дрожь.

Ох... что дальше?

Я хочу знать. Я уже мокрая. Я полна желания. Мои ноги трясутся от напряжения.

К счастью, он делает именно то, что я хочу.

Подхватив пальцами подол моей юбки, Эйс задирает его до талии. Я тяжело дышу, когда он кладет руку мне на грудь и заставляет мое тело откинуться назад.

— Расслабься, — шепчет он.

Но я не могу. Я слишком возбуждена.

Я упираюсь на локти и наблюдаю, как он вдыхает мой запах.

— Ты так вкусно пахнешь, Красная.

Мои стенки сжимаются от звука его голоса.

— Посмотри на меня, — говорит он, проведя кончиком носа по влажной щели между моих ног.

— О. — Я не могу сдержать стона.

Он ухмыляется, но в одно мгновение его лицо становится непроницаемым, и он крепко сжимает мою талию. Наклонившись к моей киске, он яростно впивается в меня. Я стараюсь приглушить свои крики, но он пьет меня с жадностью. Он ворчит, зарывая лицо все глубже и глубже в меня. Я вижу свои соки на его лице, когда он отстраняется и начинает сосать и вылизывать мой клитор. Я хватаю его за волосы, и он стонет. Затем он замедляется, а я хныкаю. Его ласк было достаточно, чтобы заставить меня хотеть большего, но недостаточно, чтобы заставить меня кончить.

Я могу сказать, что он делает это ради меня.

Делает это медленно, для моего же удовольствия.

Когда я запускаю пальцы в его шелковистые волосы, он одной рукой хватает меня за задницу и придвигает к себе. Я откидываю голову назад, слушая, как он хрипит и стонет между моих складок. Эти вибрирующее ощущения дарят мне огромное удовольствие.

Когда я приближаюсь к кульминации, он отрывается от меня. Я смотрю ему в глаза, затаив дыхание. Он сейчас такой, каким я его запомнила после первой нашей встречи.

Порочный.

Нуждающийся.

Не говоря ни слова, он хватает мои бедра и подтягивает меня к краю столешницы. Он стягивает с меня рубашку и юбку и прижимается ко мне своим членом.

— Знаешь, сегодня все будет по-другому, — говорит он грубо. — Ты не убежишь. И не пытайся взять инициативу. Я знаю, что уже говорил это, но сегодня пощады не будет, Красная. Ты здесь, и тебе некуда идти. — Он ухмыляется так демонически сексуально, что это заставляет меня трепетать. — Раздень меня, и я сделаю так, чтобы ты забыла обо всем на свете.

Он лезет в карман и вытаскивает целую коробку презервативов. Я удивленно смотрю на нее. Целая коробка? Он собирается использовать ее всю?

Я знаю, что должна молча подчиниться, поэтому притягиваю его за воротник и развязываю галстук. Затем я начинаю расстегивать рубашку. Эйс смотрит на меня и расстегивает ремень на своих брюках. Штаны падают на пол, за ними скользят трусы-боксеры... и его упругий член на свободе.

Я закусываю свою нижнюю губу, в который раз не веря, что он настолько большой. Когда я расстегиваю последние пять пуговиц, он вскрывает коробку, разрывает зубами фольгу одного из презервативов и раскатывает его от кончика члена до основания.

Эйс стоит и выжидает, когда я сниму с него рубашку. Трясущимися руками я тянусь к его плечам и сталкиваю ее. Он поднимает руки, позволяя мне расстегнуть манжеты и окончательно освободить его. Рубашка летит в сторону.

Наклонив голову, Эйс смотрит на меня и на мои дрожащие руки.

— Нервничаешь? — шепчет он, проводя пальцами по моей щеке.

— Нет. — Я ЛГУ.

— Хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты была готова.

С удивлением смотрю на него.

— Готова к чему?

Он облизывает свою нижнюю губу, и его взгляд скользит по моему лифчику. Он тянется к застежке, и спустя мгновение я освобождаюсь и зависаю на краю стола. Мой зад — единственное, что сейчас находится на столешнице. Я обхватываю ногами Эйса, что позволяет его члену оказаться около моего входа, и замираю в ожидании. Невыносимая пытка. Как же я хочу его.

— Я сейчас трахну тебя, — говорит он, целуя меня в ключицу. — Жестко. И оттрахаю тебя всю.

Я собираюсь кивнуть, но задерживаюсь с ответом. Всего один удар — и он во мне. Эйс с силой входит и выходит из меня, и я скольжу по столешнице в такт его толчкам. Я смотрю на него, и он, ухмыляясь, произносит:

— Я же говорил быть готовой.

Его лицо застывает, и он продолжает вколачиваться в меня. Я царапаю его спину, а он хватает меня за волосы и тянет голову назад. Его губы впиваются в мою шею. Больно, но в то же время чертовски хорошо. Захватывающий микс боли и наслаждения. Я не хочу его останавливать, я хочу продолжения.

Я начинаю работать бедрами, пытаясь словить его ритм. Когда же мне это удается, Эйс сминает мои губы, целуя их до онемения. Его язык проскальзывает в мой рот, играя со мной, пробегая по нёбу.

Наши тела по-прежнему сплетены. Моя задница онемела от холода столешницы, но мне плевать. Мне хорошо. Ему хорошо. Его член во мне почти толкается в мой желудок и чувствует себя невероятно хорошо.

Сейчас я не думаю ни о чем кроме того, чтобы кончить. И Эйс подталкивает меня:

— Давай. — И я срываюсь.

Он долбит меня, одной рукой придерживая мою задницу, а второй держа мои волосы, и я кончаю. Я не могу бороться с этим.

Огонь зарождается в животе и превращается в полноценное пламя, расползающееся у меня между ног. Я прогибаюсь, издав дикий крик, и мои ногти впиваются в его сильные плечи.

— О, Боже, Эйс!

Я плачу, думая, что он тоже близок к развязке. Но это не замедляет его, а заставляет его двигаться еще интенсивнее.

Быстрее.

Я пытаюсь восстановить дыхание, мое тело расслаблено, но мои скользкие стенки сжимаются вокруг него с каждым толчком.

Эйс, наконец-то, останавливается и резко отпускает меня. Мои ноги приземляются на холодный пол, но он хватает меня за руку и ведет к дивану. Я думаю, что он хочет присесть, или позволит мне отдохнуть и прийти в себя, но вместо этого он подводит меня к подлокотнику дивана и с силой наклоняет. Я лежу на подлокотнике дивана, смущенная своей позой.

— Мылась? — спрашивает он.

— Да. Перед ужином.

— Хорошо. Я сейчас, — бормочет он. — Не шевелись.

Он уходит, и я слышу, как он что-то делает в спальне. Слышу, как он открывает и закрывает ящики, скрип дверей. Через несколько секунд Эйс возвращается. Он прижимается грудью к моей спине, и тепло его кожи вызывает покалывания.

— Смотри, — шепчет он.

Я открываю глаза, наблюдая, как он болтает ниткой жемчуга передо мной.

— Что ты собираешься делать? — шепчу я.

Он тихо смеется и хватает мои руки. Затем сводит мои запястья за спиной и настолько плотно наматывает на них жемчуг, что я не могу ими двигать. Жемчуг точно оставит отметины или синяки, если Эйс оставит его на долго.

Проводя руками по моей спине, Эйс стонет. Этот глубокий стон озвучивает его желание. Когда руки Эйса достигают задницы, он раздвигает мои ягодицы и проводит между ними пальцем.

— Я сделаю это своим, — бормочет он.

Мои глаза удивленно распахиваются.

Подождите... Стоп!

Что он сделает своим?

Я ерзаю, желая знать, что он делает. Я слышу сзади движение, но еще присутствует шум, как если бы он сжал бутылку лосьона. К моему удивлению, он снова разводит мои ягодицы, и я понимаю, что звук был не просто так. Смазка. Теплая и густая.

О, Боже!

Я закусываю губу, когда он проводит большим пальцем по моей заднице и играет с тугим входом. Я знала, что задница — его фетиш, но не думала, что он будет делать это со мной.

Я напугана и взволнована.

Должна ли я хотеть этого? Никто никогда не касался меня там, но то, как он играет с моей девственной дырочкой, вызывает во мне ответное чувство. Мне нравится.

— Эйс, — шепчу я.

— Тихо.

Я подчиняюсь, и он целует меня в плечо. Затем что-то толстое и твердое заставляет меня прогнуться назад, и я замираю, боясь даже дышать. Эйс одной рукой придерживает мою задницу, а второй направляет свой член. Он проводит им между моими ягодицами, скользит по анусу и достигает входа, который мы обычно использовали во время траха.

Внезапно его палец входит в мой задний проход. Эйс нежно и медленно двигает им, и когда понимает, что я спокойно принимаю его, вводит еще один палец. Он разминает меня, и я изо всех сил зажмуриваюсь, привыкая к ощущениям. Так продолжается несколько минут. Каждый мой ответный на движения его пальцев стон сопровождается поцелуями в ягодицы.

Но когда он останавливается и вынимает свои пальцы, я чувствую пугающий жар позади меня. Я понимаю, что должна бежать. Что пальцы — это было только начало. Проверка.

Смогу ли я сделать это? Смогу ли я принять его? Кого-то настолько большого?

И прежде, чем я принимаю ответ, он делает то, чего я больше всего боялась, надеялась, что этого не случится.

Он входит в мой анус, и я вскрикиваю, чувствуя, как растягивается мое тело. Это как если бы Зевс поразил меня одной из своих молний.

— Черт! — шиплю я. Я не готова к этому, но и не сопротивляюсь. Я прогибаюсь, поощряя его продолжать, в надежде изменить ощущения. Он стонет, и я понимаю, насколько он хочет этого. Мне и самой становится интересно, какую длину его члена я смогу принять.

Эйс медленно, сантиметр за сантиметром, входит в меня. Я чувствую, как смазка течет по моей заднице, и рада, что он использовал ее. Но боль все равно сильная. Ее никак не сравнить с потерей девственности с Бобби в подвале моей тети Джуди. Это намного хуже. И я не могу это остановить. Я не могу его оттолкнуть. Он связал мои руки.

Он знал, что делал. Он не хочет, чтобы я двигалась. И сколько бы я не боролась против его члена в моей заднице, я не в состоянии сопротивляться. Он сейчас там, где хочет быть. Если я скажу ему остановиться, он остановится навсегда. И будет говорить, что я не могу справиться с таким, как он... а я этого не хочу.

Боль отдает в живот. Я вздрагиваю, и умоляю Эйса остановиться. Он кладет руку мне на бедро, но продолжает, входит в меня быстрее. Не думаю, что смогу принять его всего, и впервые за все время нашего знакомства я думаю, что, возможно, он был прав.

— Я не остановлюсь, Лонни, — бормочет он.

— Почему? — шепчу я, чувствуя, как слезы застилают мне глаза.

— Потому что когда я войду полностью, ты будешь умолять меня не останавливаться.

— Откуда ты знаешь?

Он не реагирует на слова, а отвечает действием. Эйс больше не так нежен. Он грубо вталкивает свой член, и, к моему удивлению, он оказался прав. Он полностью во мне. Я никогда не испытывала подобного, мне не с чем сравнить, но это приятно.

Эйс начинает с медленных толчков и хватает меня за талию. Я стону громче, поскольку мне больно. Но чем больше он двигается во мне, тем больше я привыкаю к этому. А когда его пальцы начинают играть с моим клитором, я принимаю это. Я наслаждаюсь.

Все по-другому. Я никогда не думала, что соглашусь на подобное, однако все бывает в первый раз. И это именно тот человек, с которым можно сделать это, потому что он знает, что делает, и знает, на что я способна. Он знает, что мне нравится. Он знает, что я наслаждаюсь смесью боли и удовольствия. Он знает, что я также могу все взять свои руки, но не буду. И я никогда не буду выглядеть слабой перед ним. Я могу справиться с чем угодно, как я и сказала ему.

Так что… я справлюсь.

Да.

Эйс увеличивает скорость. Его руки теперь на моих плечах, а член вбивается в мою задницу с невероятной скоростью. Мои стоны превращаются в крики. Он рычит, схватив меня за волосы, притягивает к себе и кладет палец мне в рот. Я сосу его, и Эйс замирает, но буквально через несколько секунд этот же палец касается моего клитора и погружается в меня. Я сжимаюсь вокруг него, откидывая голову назад, и к нему добавляется еще один.

Эйс трахает меня жестко, безжалостно, так, как я этого и хотела. Я знаю, что утром мое тело будет ныть от боли намного больше, чем в наш первый раз, но мне плевать. Я буду брать то, что мне дают, потому что благодаря этому я забываю о боли в моей душе. Он делает это, чтобы отвлечь меня.

Сама того не осознавая, я сжимаю пальцы Эйса в себе. Он рычит, он позади меня, он рядом. Толкая меня обратно на подлокотник, он входит в мой зад еще яростнее. Не то чтобы мне было больно, но я чувствую, как слезы подступают к моим глазам. Я не понимаю, чем они вызваны, но не позволяю себе пролить их, потому что впервые за долгое время я наслаждаюсь чем-то новым.

Чем-то другим.

Чем-то, что дарит мне огромное удовольствие. И я не хочу, чтобы Эйс составил неверное представление о моих слезах.

Он стонет, вколачиваясь в меня все жестче и жестче и кончает. Он падает на меня, и мы оба на минуту замираем. Я борюсь со смехом и начинаю хихикать, и Эйс разворачивает меня лицом к себе.

— Что смешного?

— Ничего. Просто... подумала о том, как все будет болеть утром. И о том, как сильно я, наверное, пожалею об этом.

Моя последняя фраза заставляет его нахмуриться.

— Пожалеешь об этом?

— Да, — шепчу я. Подождите... Я сказала это вслух?

— Я уверен, ты не пожалеешь, — бормочет он, снимая презерватив.

— Думаю, пожалею. — Я качаю головой. — Я имею в виду, мы оба знаем, что это неправильно. И глупо. Мы ведем себя так, будто ничего не произошло. Будто я здесь просто так. Будто моей жизни ничего не угрожает.

— Встань на колени. — Его тон резко меняется.

— Ч-что?

— На колени. Быстро.

— За что?

Эйс еще больше хмурится. Он кладет руку на мое плечо, подталкивая вниз. Я опускаюсь на колени, и он хватает меня за челюсть. Засовывая свой полутвердый член мне в рот, он смотрит на меня и запускает руку мне в волосы.

— Ты говоришь всякую чепуху, когда пьяна, — рычит он, проталкиваясь дальше. Я чувствую, как член начинает твердеть. — Ты не пожалеешь об этом. И знаешь, почему?

Я качаю головой, а он вынимает член и проводит им по моим губам. Затем поднимает меня и закидывает мои ноги себе на талию, что удивляет, поскольку мои руки все еще связаны, прижимает меня к ближайшей стене и входит в меня.

— Потому что я собираюсь убедиться, что я лучшее, что у тебя когда-либо было. И когда ты поедешь домой, то не будешь сожалеть ни о чем, кроме того, что единственный человек, который может удовлетворить тебя, слишком далеко.

Каждое его слово сопровождается толчком. Он сдерживается, и я не могу поверить, что он и меня подталкивает к этому аду. Высокомерный сукин сын. Вот кто он такой.

Он продолжает толкаться, и я подстраиваюсь под него, сжимая бедра, стараясь получить как можно больше удовольствия. Это слишком хорошо, чтобы не кончить. Когда же его палец касается моих складочек, я взрываюсь.

И в тот же миг он поставил меня на колени, требуя, чтобы я открыла рот. Он поглаживает свой член, и затем входит в мой широко раскрытый рот и кончает. Я поначалу задыхаюсь от острого вкуса его спермы, но проглатываю все. Эйс вздрагивает, его тело содрогается, но не отпускает меня. Он стонет, полностью опустошая себя.

Я облизываю его ствол, а когда добираюсь до головки, он дергается. Я делаю это снова и снова, и он задыхается от наслаждения.

Я получаю кайф от того, что уничтожаю его. Он выглядит таким невинным. Так иначе. И сейчас он больше похож на Донована, чем на Эйса.

После того, как он отстраняется, я встаю. Это трудно, поскольку я пьяна и у меня связанны руки. Эйс поворачивается и смотрит на меня, качая головой. Затем обходит меня, чтобы освободить мои запястья.

Я молча наблюдаю, как он кладет жемчуг на столик, идет на кухню, где находится вся его одежда, и быстро одевается. Я плюхаюсь на диван в тот миг, когда он входит в гостиную, застегивая последнюю пуговицу на рубашке.

— Нужно идти, — шепчет он.

Моя нижняя губа дрожит, и я просто киваю, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.

— Да...

Эйс стоит неподвижно, и я не смею посмотреть на него из-за страха заплакать. Я слышу, как он отходит, и чувствую, как сжимается мое сердце. Даже в горле становится сухо. Но он делает шаг ко мне, и я, наконец, смотрю на него.

Он снова расстегивает рубашку, и не знаю почему, но это заставляет все внутри меня кричать от радости. Я борюсь с улыбкой. Он молча берет меня на руки, несет в спальню и садит на кровать.

Я ложусь, наблюдая, как он раздевается и ложится рядом со мной, скрестив руки за головой. Не глядя на меня, он говорит:

— Только пока ты не заснешь.

Похоже, он читает мои мысли. Не думаю, что он бы остался. Это не в его характере. Интересно, что подтолкнуло его?

Мое сердце бешено колотится, но я не говорю ни слова. Я знаю, если что-то скажу, то могу все разрушить, поэтому лежу тихо. Я осторожно прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь, подтягиваю одеяло к себе с довольной улыбкой на губах. Я рада, что могу спрятать ее в темноте.

Но как бы мне не было удобно, я чувствую, как его тело сотрясается в беззвучном смехе. Может, я недостаточно хорошо скрываю свои эмоции?

Я взволнованна... его близостью. И не могу в это поверить. Я рада, что он остался. Это по-прежнему поражает меня больше, чем то, что мы делали совсем недавно, но я не задаю вопросов. Почему? Потому что мне это нравится. Я наслаждаюсь его компанией. И прямо сейчас я хочу, чтобы между нами ничего не изменялось и не усложнялось больше, чем уже есть.

Проходит еще несколько секунд, и Эйс устраивается удобнее. Он вздыхает, и я смотрю на него.

— Что случилось?

Он пожимает плечами.

— Просто не привык… к этому. — Он смотрит на мою руку, обнимающую его.

— О-о. — Я начинаю отодвигаться, но он останавливает меня.

— Нет. Я не сказал, что мне не нравится. Просто не привык.

Я сглатываю как можно тише и снова ложусь на его грудь.

Он смотрит в потолок и проводит пальцем по моему запястью.

— Есть место, где ты хотела бы побывать?

— Не знаю... А что?

— Подумай, — бормочет он.

И я задумываюсь. Хоть я не люблю путешествовать, есть места, которые я хотела бы посетить.

— Хм... Санторини.

— Где это?

— Греция.

Он удивленно смотрит на меня.

— Почему Греция?

— Не знаю. Узнала об этих островах, когда мы проходили географию на втором курсе, и захотела съездить туда. Мой преподаватель много путешествовал. Он любил рассказывать о каждом месте, где побывал, и показывал свои фотографии с семьей. Однажды пока я ждала группу перед парой, я наткнулась на альбом о Санторини. Мне показалось, что это самое красивое место. Настоящая экзотика. Бассейны и пляжи. Белые здания. Кристально чистая вода... Это в списке моих желаний. И, вероятно, я не смогу съездить туда, пока не стану старше и не накоплю денег.

Эйс молчит, и я смотрю на него, чтобы увидеть, его глаза. Он смотрит на меня.

— А если кто-то даст тебе такую возможность? Деньги, билеты, гостиницу... все включено.

Я смеюсь.

— Кто? Это же куча денег.

Он пожимает плечами.

— Как знать, Красная. Как знать.

***

Позже той ночью я поняла, что не устояла. Но Эйс все еще здесь. И я не уверена, это туман в моей голове или, возможно, сон, но он смотрит на меня. Наблюдает за мной. Проводит пальцами по моему лицу.

Его дыхание тяжелое... Будто он не может контролировать себя рядом со мной. Его губы приоткрыты, будто он хочет сказать мне что-то. Его голос срывается, и он, наконец-то, говорит. Но я засыпаю. Я уже не вижу его.

Он запускает пальцы в мои волосы. Я стону. Он улыбается, и я уже не вижу ничего, кроме его губ.

— Лондон, — шепчет он. Его голос такой нежный. Я никогда не слышала его таким раньше.

Хочется ответить... но я не могу.

Он замолкает — очевидно, передумал — и вынимает пальцы из моих волос.

И я засыпаю снова... кажется. Или, возможно, я и не просыпалась.

Когда я вспоминаю об этом, то думаю, что все это было лишь сном, потому что Эйс Кроу никогда не мог бы выглядеть настолько ранимым.

Он никогда не касался меня как сейчас... Не он. Не Кроу.

Глава 24

Лондон

Луч солнечного света скользит по моему лицу, и я со стоном зарываюсь поглубже в подушку. Я пытаюсь улечься удобнее, но ноющая боль, прокатившаяся по моей спине, застает меня врасплох. Я удивленно сажусь на постели и с охом хватаюсь за свои бедра.

— Какого черта?

В голове туман, но я потихоньку восстанавливаю события вчерашнего вечера. Воспоминания приходят с трудом, но первым же из них в голове возникает то, как Кроу толкался своим огромным членом в мою заднюю дырочку.

— О, Боже. — Я падаю обратно на подушку, и задница снова напоминает мне о себе.

Это бесит, но когда я вспоминаю каждую деталь прошедшей ночи, то не могу бороться с улыбкой. Эйс остался со мной. Он был со мной, пока я не уснула. Улыбка на моем лице становится еще шире.

Из кухни слышится звон посуды, и я сажусь на кровати, скептически изогнув бровь. Выбравшись из постели, я иду в ванную за халатом, а затем останавливаюсь у двери спальни. Отсюда я не могу увидеть, кто там. Но как только он подходит к окнам гостиной с чашкой кофе, волна радости проходит по моему телу. Он все еще здесь.

Тихо выйдя из спальни, я подхожу к Эйсу, на котором все еще вчерашняя одежда, и тихонько покашливаю. Взглянув на меня через плечо, Эйс качает головой.

— Что? — спрашиваю я.

Он снова разворачивается к окну и молча пьет кофе.

— Думал, я выйду полуголая, как Лейла? — смеюсь я.

— Ты на нее не похожа.

— Знаю.

Делаю себе кофе и пристраиваюсь рядом с Эйсом.

— Можно вопрос?

— Какой?

— Почему ты остался?

Он пожимает плечами.

— Заснул. Проснулся около семи и решил не уходить. — Он пристально смотрит на меня. — Как ты себя чувствуешь?

Я игнорирую этот вопрос.

Не дождавшись ответа, Эйс смотрит на часы:

— Надо идти. Сегодня много дел. Я уже опаздываю.

— Да, — быстро отвечаю я. — Нет, ты действительно должен идти. Я не думала, что ты останешься... Прости. — Я чувствую на щеках предательский румянец. И чувствую себя глупо за эти извинения.

Эйс берет меня за подбородок, и я вижу улыбку на его губах.

— Не извиняйся. Оно того стоило.

Тепло, исходящее от его ладони, распространяется по всему моему телу, и я улыбаюсь. Эйс отстраняется, подбирает свой пиджак и, доставая мобильник, направляется к двери.

Освещенная солнцем, я стою у окна и наблюдаю, как он остановился у двери. Думаю, он собирается сказать, что передумал и еще немного побудет со мной, но он смотрит в противоположную сторону. Эйс замирает. Комнату наполняет тишина.

— Эйс?

Он не отвечает. Вместо этого он роняет пиджак и поднимает что-то со столика возле двери. Миг, и он разворачивается ко мне, а его глаза мечут молнии. Я замираю, а Эйс в три шага преодолевает расстояние между нами и тычет мне визитку в лицо.

— Где ты это взяла?

— Не знаю. Какой-то парень дал ее, когда я с Бьянкой гуляла в торговом центре.

Эйс приближается еще ближе.

— Не лги мне, Лондон.

Удивительно. Его голос спокоен, но лицо перекошено от злости.

— Откуда ты его знаешь? Что он тебе сказал?

Я хмурюсь.

— Я не знаю его, и он ничего не говорил. Он продавал часы.

— И ему резко захотелось дать тебе свою визитку?

Надо быстро что-то придумать.

— Я сказала ему, что, возможно, куплю часы в ближайшее время.

Эйс с сухим смешком качает головой. Он кидает карточку на пол и надвигается на меня. Я начинаю пятиться, но в конечном итоге загоняю себя в угол.

Он злится. Я чувствую гнев, исходящий от него.

— Он продает мужские часы. С твоим братом! — кричит он и хватает мое лицо ладонями. — Не ври мне снова. Откуда ты его знаешь?

— Я не вру, — шепчу. — Клянусь, я не знаю, кто он такой.

— Знаешь! Ты знаешь, кто он, и вы встретились не в торговом центре! Что он тебе сказал?

Я качаю головой, стараясь вырваться. Но чем больше я сопротивляюсь, тем крепче он держит меня. Его взгляд пугает меня.

— Хорошо. — Эйс выпускает меня, и я тяжело сглатываю. — Отлично. Поскольку ты не хочешь говорить... — Он отступает и указывает на меня пальцем, будто придумал наказание для меня.

Мое сердце грохочет в груди, ладони липкие от пота, а тело дрожит. Я не знаю, что делать, как реагировать на его настроение.

— Отлично, — повторяет он снова, а затем поворачивается ко мне спиной и, подняв визитку, направляется к двери.

— Что ты собираешься делать, Эйс? — кричу я, но безрезультатно. — Не делай ему больно. Пожалуйста. Он ничего не сказал.

— Ты защищаешь его, значит, ты лжешь.

— Пожалуйста! Что ты собираешься делать? — глаза наполняются слезами.

— Поскольку ты не говоришь мне, что этот гребаный Питер Бриджес сказал тебе, я пойду к нему и сам спрошу.

— Не делай ему больно, — прошу я снова.

Он дергает двери.

— Ты... не говори, что мне делать.

И Эйс уходит, громко хлопнув дверью.

Я быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы, и начинаю расхаживать по гостиной, думая, как его остановить. Я уверена, что его слова — не просто угроза. Он пойдет сейчас к парню и, вероятно, изобьет его до смерти, если я ничего не сделаю.

Мои глаза натыкаются на телефон, и я вспоминаю, что Бьянка оставила мне свой номер.

— Бьянка.

В последнее время мы не виделись, но я звоню. Она, вероятно, единственная, кто действительно знает, как держать Эйса в узде.

Глава 25

Эйс

Она что-то скрывает.

Она что-то знает.

И я узнаю, что именно.

А еще я знаю, кто этот Питер Бриджес. Я знаю, на что он способен, и знаю, что он хочет потопить меня. Ему не нравилось, что я взял в дело Джона. Ему не нравилось, что они больше не лучшие друзья и не парятся вместе в этом тупом бизнесе. Но не моя вина, что Джон хотел жить лучше.

Да, технически, я подкинул ему идею, но не заставлял заниматься этим. Я предложил ему несколько вариантов, чего обычно не делаю.

Но этот Питер... Я найду его. Теперь, когда я думаю об этом и складываю все воедино, то понимаю, что его наняла Стелла. Сама мысль о том, что он знает, заставляет меня вздрогнуть. Он знает чертовски много и теперь должен заплатить за это.

Если он связан с Бейкер, то я уверен, что он знает гораздо больше. И как только представится возможность, захочет многое поведать Лондон обо мне. Но я не позволю этому случиться.

Единственный вопрос, который меня сейчас беспокоит, что он ей сказал? Что она знает? Судя по ее реакции, кажется, что ничего. Опять же, она умеет хорошо притворяться, будто ничего не случилось.

Вдруг я чувствую, что все против меня. Этот парень разрушил все мои планы. Он уничтожил мое настроение... мою ночь. Стоило лишь подумать, что я мог бы доверять кому-то...

Я останавливаю машину напротив входа в торговый центр, размышляя, как буду тащить эту стукаческую задницу. Желательно не привлекая внимания. Я мог бы просто вытащить свой пистолет и прострелить его башку, но свидетели... К тому же у меня сейчас и так хватает дерьма.

И вот сюрприз: пока я думаю, как прикончить этого мудака, я вижу, что он прогуливается, поглядывая на часы. Он шел медленно, озираясь. Что, черт возьми, он делает? Чего он ждет?

Он присаживается, а я просматриваю периметр, пытаясь выяснить, кого же он ждет.

И затем вижу ее.

Гребаная мисс Бейкер.

Я был прав, и она, очевидно, ничего не поняла. Она снова сует повсюду свой нос. Она пришла рассказать ему что-то… И я собираюсь выяснить, что именно.

Я достаю пистолет и берусь за ручку двери, но в эту же секунду кто-то начинает стучать в окно. Я быстро прячу пистолет и поворачиваюсь на звук. Бьянка со злостью смотрит на меня.

— Брось оружие, идиот.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, ища глазами Питера. Его нет. Он ушел с Бейкер.

— Лондон сказала, ты поехал убивать.

— Я не говорил, что убью его.

— Да ладно, Эйс. Ты завелся с пол-оборота. Кроме того, она рассказала мне все... об этом парне. Кто он и что ей сказал.

Мои глаза удивленно расширяются. Невероятно, из всех людей она рассказала об этом Бьянке. Самой большой болтунье на планете.

— Что он сказал ей? Когда они встретились?

— Нет. — Она качает головой. — Сначала ты уберешь пистолет, вернешься домой и успокоишься. Прежде чем я скажу тебе хоть что-то, ты должен пообещать, что не попытаешься вернуться за ним.

— Я не могу этого обещать.

— Тогда я ничего не скажу.

Я тяжело вздыхаю, не веря, что оказался в такой ситуации. Обычно Бьянка не ведет себя так, но мне нужны ответы. Мне нужно знать, что этот ублюдок сказал Лондон. Так что у меня нет выбора.

Я поднимаю руки вверх и улыбаюсь.

— Счастлива?

— Нет. Пообещай. Она хотела, чтобы я взяла с тебя обещание.

— Бьянка, я не обещаю тебе или ей что-нибудь. Мне он не нравится, а она его не знает. Клянусь, если он рассказал ей то, что ей не следует знать… — Я не успеваю закончить, как Бьянка резко разворачивается.

Черт!

— Подожди, Бьянка! — Я вылезаю из машины, а она останавливается посреди стоянки.

— Обещай.

— Отлично. Черт. Я обещаю.

Легкая улыбка появляется на ее губах.

— Вот видишь, было не так уж и трудно. Встретимся у тебя!

Я смотрю, как Бьянка идет мимо припаркованных машин. Когда она исчезает, я сажусь обратно. Рев колес, несколько человек смотрят в мою сторону, но мне насрать.

Я хочу убить этого Питера. Хреново.

И сейчас я ненавижу, что я человек слова. В противном случае ворвался бы в этот гребаный торговый центр и всадил бы пулю в голову Питера на пару со Стеллой, просто чтобы доказать, что меня не наебать.

Что бы он ни сказал, я это выясню. Я знаю, Бьянка расскажет мне все. И когда я узнаю правду, то приду за ним и заставлю говорить. Даже если нарушу свое обещание.

***

Из лифта я звоню Таю. Мне нужны глаза за Питером и Бейкер. Насколько я понимаю, Тай все еще наблюдает за мисс Бейкер и всем, что она задумала, но теперь, когда я знаю, на кого она работает, то знаю, где ее найти. Я называю торговый центр, во что был одет Питер и в каком магазине работает.

— Следуй за ним. Всюду. Даже домой.

— Понял, босс.

У своей двери я достаю ключи. К моему удивлению, она не заперта. Я вхожу и вижу Бьянку, сидящую на диване и положившую ноги на журнальный столик. Геррик стоит на кухне с бутылкой воды в руках.

— Зачем ты ее впустил? — спрашиваю его, уронив ключи на стойку.

— О, тише, — говорит Бьянка. — Я здесь. И ты рад. Я уверена, ты скучал по мне. — Она улыбается.

Игнорируя ее, я иду к дивану.

— У меня нет времени для игр. Расскажи, что ты знаешь.

Она закатывает глаза.

— У тебя нет времени для игр, но у есть время кувыркаться в постели с Лондон? — Она выгибает бровь.

Эмоции рвутся наружу, но я все же держу лицо.

— Не волнуйся. Она мне ничего не говорила. Ты оставил запонки на полу ее кухни. Интересно.

— Просто... — Я еле сдерживаю себя от желания накинуться на нее и придушить, если она прямо сейчас ничего не расскажет. Ей повезло, что она член семьи. — Просто скажи мне все.

— Я думаю, было бы лучше, если бы она сама тебе сказала. — Она смотрит на меня и встает, а я слышу, как в туалете кто-то слил воду. Шум замолкает и из-за угла появляется Лондон. Она улыбается мне. Она выглядит не так, как сегодня утром. Не то чтобы она была некрасивой раньше, но сейчас... она выглядит сногсшибательно. Черные туфли на шпильке и фиолетово-черный сарафан. Волосы завиты. Как, чёрт возьми, она уложила их так быстро? Меня не было всего час-полтора.

Однако я беру себя в руки. Мне сейчас нельзя пускать слюни. Она может что-то знать и использовать секс, чтобы получить желаемое. Смешно, потому что я делаю то же самое.

— Ну, вам двоим надо пообщаться. Я вернусь позже. — Бьянка поворачивается к двери и быстро подмигивает Лондон.

— Подожди. — Я останавливаю ее. — Что, черт возьми, происходит? И где ты была?

— Я… была занята. Разве не это ты всегда говоришь? — Она улыбается. — Чао! — И дверь захлопывается за ней.

Делая глубокий вдох, я сажусь на диван. Я зол на Лондон. Она мне лгала… И я ненавижу то, что сам лгал ей после смерти Джона. Это дерьмовая ситуация, и она выходит из-под контроля. Ведь чтобы заполучить желаемое, мне нужно намного больше времени, чем я думал.

— Хочешь знать, что он сказал? — Ее голос сопровождается стуком каблуков.

Я опускаю глаза. Не надо смотреть на нее, поскольку сейчас она выглядит чертовски хорошо. Затем я поднимаю взгляд на Геррика и быстро киваю ему. Он кивает в ответ и выходит из квартиры.

— Эйс?

— Что?

— Он ничего мне не рассказал о Джоне. Он просто сказал, что вместо него должен был умереть ты.

Я громко смеюсь.

— Ну, я не могу контролировать смерть. Извини.

В воздухе зависает напряжение. Наконец после долгой неудобной паузы, она говорит она:

— Я больше не виню тебя, Эйс.

— Я знаю.

— Но откуда?

— Если бы ты винила меня, то не трахалась бы со мной каждую ночь.

Я смотрю на нее. Я сейчас веду себя как мудак, но какого черта я делаю? Время, проведенное с ней, сделало меня мягче. Мягче? Нет, это не я. Она не изменит меня. Независимо от того, насколько она нежная и заботливая. Хотя она заставляет меня чувствовать себя настоящим мужчиной и ее киска зависима от меня. Но не это главное. Независимо от того, что происходит между нами, это не продлится долго, особенно если она узнает правду.

Я вижу гнев в ее глазах. Ее щеки раскраснелись, кулаки сжаты.

— Знаешь, что еще он сказал о тебе?

— Что?

— Что ты жадный до денег монстр и заботишься только о себе. Ты эгоистичный козел, Эйс.

Я пожимаю плечами, и, очевидно, это бесит ее еще больше, поскольку она делает то, чего я не предвидел. Она дает мне пощечину, и громкий шлепок эхом ударяется о стены. Моя голова слегка покачнулась, мое лицо горит от удара, но я не двигаюсь.

Настоящий Эйс задушил бы ее. Я бы убил ее. Но Эйс, сидящий здесь, не знает, что он чувствует к этой девушке, и не знает, что делать.

— Ты чертов придурок. Ты знаешь это? — Ее голос дрожит.

Когда я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ее глазами, то замечаю в них слезы. Я встаю, и она смотрит на мою щеку. На отпечаток своей ладони. На ее лице написан страх.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я делаю шаг к ней. Она делает два шага назад. — А? Что я не причиню ему боли? Что я буду игнорировать то, что Бейкер работает с ним?

Она кривит губы.

— Это правда?

— Да. — Я приближаюсь к ней, а она все так же испуганно отступает.

— Эйс, я не знала. Он не говорил этого.

— Но собирается. — Она наталкивается на стену. — Когда ты собиралась встретиться с ним? Получить ответы?

— Я не знаю. Я боялась того, что он собирался сказать.

— Ты знаешь, кто он?

— Нет...

— Он лживая сука. Он клялся, что был лучшим другом Джона. Пока Джон и я работали вместе, твой брат и не вспоминал о нем. Он ненавидит меня, потому что считает, что я отобрал у него друга. Но я не контролирую то, что делают мои люди, и я точно не контролировал Джона. Этот Питер всего лишь пытался добраться до тебя, потому что знает то, что не должен.

— Что он знает? Чего он хочет от меня?

— Не знаю. — И это правда. — Но я узнаю это.

Она качает головой, глядя мне в глаза. Она выглядит так сладко. Так невинно. Трудно не прогнуться с такой, как она.

— Эйс?

Я не хочу прогибаться, так что отвожу взгляд.

— Посмотри на меня, — шепчет она, положив руки мне на плечи. — Пожалуйста.

Я сдаюсь. Я смотрю в эти большие карие глаза, и все, что я в них вижу, — это растерянность. Она так растерянна. Может, она ничего не знает? Может, он не все сказал ей?

Упершись руками о стену и тяжело дыша, я смотрю на нее сверху вниз. Она смотрит на меня и пробегает пальцами по моей груди.

— Только пообещай, что не причинишь ему боли... — шепчет она.

— Я, возможно, не сдержу это обещание.

— Но ты должен. Я знаю, что ты расстроен из-за него... и я знаю, что он может не нравиться тебе, а ты ему. Это понятно. Может, ты немного напугаешь его?.. Я не знаю. — Она качает головой. — Просто не делай ему больно.

Я молча смотрю, как она прикасается к пряжке моего ремня, а Лонни смотрит мне в глаза и облизывает губы.

— Пожалуйста, — просит она шепотом.

— Нет. Я не могу.

— Можешь. — Ее глаза сияют.

Мой ремень тихо звенит. Затем она возится с пуговицей и молнией, и я закрываю глаза. Невероятно, она собирается использовать это против меня.

Секс.

Когда я позволял женщине использовать секс, чтобы манипулировать собой? Никогда.

Но я не останавливаю ее. Она скользит по стене, и мои брюки повторяют ее путешествие вниз. Мой член уже выпирает из боксеров. Когда я открываю глаза, то вижу ее выжидающий взгляд. Она все время наблюдала за мной? В любом случае, это чертовски сексуально. И это заводит меня.

— Пожалуйста, — снова шепчет она.

Лонни медленно спускает боксеры до лодыжек и затем сжимает мой член. Улыбаясь, она изучает его. Слизывает с головки выступившую каплю смазки. Я вздрагиваю, когда она погружает ее в свой рот. Лондон начинает помогать себе рукой, быстро скользя ее по моему стволу.

Я стону и запускаю пальцы в ее волосы, облокачиваясь лбом о стену. Она все так же смотрит, и это усиливает мои ощущения. Как же она хороша в этом. Чертовски хороша. Это почти так же, как и быть в ее киске.

Лондон продолжает ускоряться, и я начинаю глубже погружаться в нее. Она берет меня все больше и больше, заглатывает меня, как эскимо, облизывая меня, дегустируя каждый сантиметр. Мы неотрывно смотрим друг на друга, наслаждаясь нашей реакцией, наслаждаясь моей реакцией. Все, что она делает своим языком, так неожиданно, но чертовски приятно.

Я оказываюсь на грани. Знаю, она пытается сделать меня слабым. Она пытается сомкнуть пальцы вокруг моего ствола, и, возможно, это ее способ ослабить меня. Но у меня никогда не сосали так хорошо.

Не так.

Не похоже на нее.

Я немного ускоряюсь, касаясь кончиком стенки ее горла. Затем оно приходит. Я тяжело дышу и содрогаюсь, выпуская все, что накопилось во мне. Она стонет и глотает, затем проводит кончиком языка по моей головке, заставляя меня снова затрястись.

Наконец, выпустив меня, она кладет руки себе на колени, и я смотрю на нее, надеясь, что мое лицо не настолько расслабленное, как я себя чувствую. Она закусывает нижнюю губу, глядя мне в глаза.

— Не делай ему больно, Эйс. Умоляю.

Вздохнув, я отталкиваюсь от стены и наклоняюсь, чтобы натянуть боксеры и штаны. Далее я хватаю ее за руки и заключаю в объятия. Я грубо целую ее, вторгаясь языком между ее сладких губ. Она стонет, обхватив руками мою шею. Наши языки сталкиваются, а губы немеют, пока я могу, наконец, заставить себя оторваться от нее. Она обнимает меня с нежной улыбкой на губах. Она ждет, что я покажу ей... что слаб перед ней. Если я дам ей такую ​​власть, она будет думать, что может указывать мне. Я не позволю этому случиться.

Бизнес на первом месте. Так было всегда. Я знаю, что она возненавидит меня, вероятно, даже захочет раскроить мне череп, но это моя жизнь. У меня есть люди, которым нужно платить, и я не позволю ничему стоять на пути.

— Для тебя, я постараюсь не делать ему больно, — бормочу я, — но не знаю, смогу ли сдержать обещание.

— Хорошо. Думаю, этого достаточно.

Я сглатываю, так как она отпускает меня и направляется к входной двери. У самого выхода она замирает и смотрит на меня.

— Ты же не убьешь его?

Я скольжу пальцами в карманы и направляюсь на кухню. Схватив желтую пачку, открываю ее и достаю сигарету. Когда я закрываю пачку и кладу ее назад, то встречаю глаза Лондон. Она, похоже, не отворачивалась.

Я ковыряюсь в ящиках в поисках зажигалки и, наконец, нахожу одну, подкуриваю. Выпуская густое облако дыма, я смотрю на Лондон, на то, как она держит дверную ручку. Тишина. Когда дверь открывается, я, наконец, решаю сказать:

— Я не убью его.

Остальную часть дня я размышляю над тем, как получить ответы от Питера, при этом не убивая его.

Я ненавижу его. Он ненавидит меня.

Да, это дерьмо не закончится хорошо.

Глава 26

Лондон

Я знаю, что это неправильно, но реакция Эйса на визитку вызвала во мне любопытство. Он злится из-за парня, о котором я ничего не знаю. Я хочу знать, насколько хорошо Питер знал Джона и как часто они общались, даже если брат говорил никому ничего не рассказывать. А еще я хочу знать, какого черта ему нужно от меня. Здесь у меня ничего нет, кроме автомобиля Джона.

И сейчас я стою посреди кафе торгового центра. На вечеринке было темно, но думаю, я узнаю Питера, когда увижу его.

Я начинаю поиски с неудачи: Геррик следует за мной. Не думаю, что он знает о Питере, хотя все возможно. Надеюсь, он все же не знает. Я оглядываюсь на него и улыбаюсь, продолжая свой путь сквозь толпу. Сегодня суббота, так что здесь полно народа.

Когда количество людей у кафе увеличивается, я воспринимаю это как шанс оторваться от Геррика. Все, что мне нужно, — это время, чтобы найти Питера, договориться о встрече и заставить его рассказать мне все, что он знает.

Я не могу действовать, не зная, что происходит. Я пыталась все игнорировать, просто забыть, но, кажется, когда дело доходит до моего брата, всегда появляются осложнения.

Толпа, наконец, окружает меня, и я, извиняясь направо и налево, пытаюсь пробраться. Я смотрю через плечо и вижу, что Геррик пытается догнать меня и не упустить из виду.

Я вырываюсь вперед и прохожу мимо группы коренастых мужчин. Они вызывают у меня улыбку. Я оглядываюсь. Да, за этими громилами меня не видно. Слышу, как Геррик кричит, чтобы его пропустили, поэтому ищу ближайший туалет. Заметив искомое, вбегаю в него и захлопываю за собой дверь кабинки.

Пытаюсь отдышаться и взять себя в руки. Я никогда не убегала от Геррика, но сейчас это необходимо. Подождав около десяти минут, я медленно открываю дверь кабинки. Внутри никого, и я спешу к выходу. Осматриваю прохожих. Я не вижу мужчин в костюмах и не вижу дреды Геррика. Надо держать себя в руках и успокоиться. С каждым шагом я притворяюсь, что просто иду с толпой. Но я читаю название каждого киоска и магазина, пока, наконец, не обнаруживаю нужный. Tick ​​& Watch.

В магазине довольно тихо по сравнению с жужжанием и разговорами в залах центра. Я иду к стойке, и лысый мужчина с усами, торчащими в стороны, как метелки, поворачивается ко мне с улыбкой.

— Чем я могу вам помочь?

— Добрый день, я ищу Питера Бриджеса.

— Питера? Он ушел на обед. Должен вернуться через час.

Дерьмо.

Я выдавливаю улыбку.

— Что ж, спасибо.

Развернувшись, ухожу. Мне нужно найти убежище. Место, где Геррик меня не найдет. Я быстро оглядываюсь и замечаю вывеску Victoria’s Secret.

Хотя у меня с собой мало денег, но можно прикупить парочку новых трусиков. Пока я ищу их, мой телефон гудит в сумке. Вытащив его, я вижу, что это Эйс, и мое сердце замирает. На самом деле, я холодею от страха.

— Вам помочь? — спрашивает у меня за спиной девушка. Быстро оборачиваюсь. У нее рыжие волосы и брекеты. Я с силой выдавливаю улыбку.

— Нет, спасибо.

Она кивает и возвращается к раскладыванию трусиков.

Мой телефон непрерывно звонит в моей руке. Я знаю, что не смогу избежать этого. Он все равно поймает меня. С тяжелым вздохом я отвечаю.

— Да?

— Геррик сказал, что ты убежала, — говорит он спокойно.

— Просто хочу кое-что купить, — ложь во спасение, — и для этого он мне не нужен.

— Он, как и я, знает, что ты ищешь Питера. Так как насчет того, чтобы ты позвонила ему, сказала, где находишься, и приехала домой? Ты не найдешь Питера.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь, Эйс? — Я шиплю в трубку.

— Ничего. Пока.

Кажется, я могу увидеть его ухмылку.

— Если ты сделаешь ему больно...

— То что, Лондон? Что ты сделаешь? Ты ничего не можешь. — Его голос злой. — Радуйся, что я пообещал не убивать его.

— Причинять ему боль, все равно, что убить его. Я уверена, ты не будешь с ним мягким.

Эйс молчит.

Я вздыхаю. Рыжая девушка хмуро смотрит на меня.

— Я просто хотела поговорить с ним. Я хотела узнать, что он... что он знает.

— Обо мне, не так ли?

— Н-нет, о Джоне.

— Ложь. Ты хотела узнать обо мне. Какое я чудовище и лжец, жадный до денег ублюдок, да?

— Это не то, о чем я хотела поговорить с ним, — бормочу я.

— Потому что ты не доверяешь мне? — продолжает он. — Ты же призналась в этом прошлой ночью.

Я тяжело сглатываю и молчу.

— Как я уже говорил, — вздыхает он, — я ничего не ожидаю от тебя. И это хорошо. А теперь звони Геррику и возвращайся, или я сам приеду за тобой.

Невероятно. Питер уже у него. И никто не знает, что с ним будет. И что он скажет.

Я даже не знаю, сдержит ли Эйс свое слово не убивать его. Никогда нельзя быть уверенным, когда это касается Эйса Кроу. Он непредсказуем.

И из-за его непредсказуемости я знаю, что лучше позвонить Геррику и ехать домой. Я ничего не могу сделать сейчас. Но я пыталась. Я хотела, чтобы он смягчился, и, думаю, у меня это совсем немного получилось, потому что он сказал, что не будет убивать, но... Я не уверена, что могу доверять ему на все сто.

Кажется, я сделала только хуже.

***

Следующее утро начинается паршиво. Я практически не спала, безрезультатно пытаясь всю ночь дозвониться до Эйса. Я не знаю, как там Питер, жив он или нет. Мне тошно, потому что я виновата. Если бы я не оставила визитку на виду, Эйс не заметил бы ее. И Питер, вероятно, был бы в безопасности.

Вчера, могу точно сказать, Геррик разозлился, что я убежала от него. Когда я спросила, может ли он взять для меня ванильное мороженое с фруктами и шоколадом, он отказался.

— Надо было есть, пока бегала, — проворчал он.

Мне нужно нормально начать день. Что ж, надо принять душ и одеться. Теперь кофе. Когда я иду на кухню, мое внимание привлекает телефон. Прямо сейчас я чувствую себя одинокой и напуганной. Все, что я хочу, — это вернуться домой. Вернуться в Атланту. Вернуться к своим друзьям. Мысли о них вызывают слезы.

Я беру телефон. Знаю, что не должна этого делать, потому что это может навлечь на них беду, но мне это нужно. Я скучаю по Веронике и Гарретту. Возможно, у меня получится поговорить с ними обоими.

Я смотрю на телефон, перечисляя в голове все последствия этого звонка. Кто-то может проследить его. Кто-то может ждать его. Кто-то может напасть на ребят и заставить их позвонить мне. Кто-то может убить их после того, как узнает, где я.

Черт!

Губы начинают дрожать, но я решаю рискнуть. Не думаю, что смогу прожить еще хоть день, не посоветовавшись с ними или, по крайней мере, не сообщив им, как я. Они же мои лучшие друзья. Настоящие друзья.

Я набираю номер Вер и подношу телефон к уху. Мои руки вспотели, горло пересохло, и я нервничаю, пока, наконец, не раздается ее голос.

— Вер, — радостно выдыхаю я.

— Э-э… Это кто? — Я будто вижу, как она хмурится и готова повесить трубку.

— Вер, это Лонни.

— О, Боже! — визжит она. — Лонни, какого черта? Где ты?! Мы с Гарреттом волнуемся!

— Я знаю, знаю. — Я киваю, словно она может видеть меня. — Но это не просто так. Я... должна была улететь в Нью-Йорк на стажировку.

— Интернов?

— Да.

— Не помню, чтобы ты что-нибудь говорила об интернатуре. Для кого?

— О, просто небольшое агентство... для психиатрической терапии.

— Ладно. — Она замолкает на какое-то время. — Ну, ты же любишь помогать людям... и это был твой профилирующий предмет. Уверена, Гарретт хотел бы накричать на тебя прямо сейчас. Я добавлю его к нам.

— Хорошо. — Я вздыхаю. Это именно то, что я хотела.

Спустя пару секунд в трубке раздается:

— Лондон Франсин Сталлоне, где, черт возьми, ты была? И что с тобой творится, что ты оставила эти дурацкие письма? Разве мы не твои лучшие друзья? Мы заслуживаем нормального прощания!

Я борюсь со смехом.

— Я знаю, Гарретт. И мне очень жаль. Просто все случилось так неожиданно. Мой друг рассказал об интернатуре и о том, что они ищут стажеров, и я улетела. Вас, ребята, не было дома, и я не могла позвонить, потому что уже садилась на свой рейс. А здесь я разбила телефон... Ну, вы знаете. — Вау. Я не могу поверить, что так быстро придумала ложь. Я? Я лгу людям, с которыми дружу с первого курса?

— Ну, мы понимаем, дорогая... но не дай этому случиться снова. И не жди столько, чтобы позвонить нам, — говорит Гарретт.

— Да. Потому что мы чертовски скучаем. И это уже не так, как раньше. Мы же трио, — жалуется Вер.

Я смеюсь.

— Да, я знаю. Я скоро вернусь.

— Хорошо. Дай нам знать, если получишь место, чтобы мы могли это отпраздновать, когда ты вернешься, — говорит Гарретт.

— Обещаю.

Разговор замирает. Я стараюсь придумать, о чем говорить, но ничего не приходят на ум. Я чувствую, что я их предала. Я чувствую себя предательницей. Так много лжи. Может, сказать? Почему бы не избавиться от части вины?

— Ребята... я должна кое-что сказать вам...

— Что, дорогуша? — бодро говорит Гарретт.

Я не скажу им всего. Только о том, что Джона больше нет.

— Ну, это о Джоне...

— О, Боже, Джон! — синхронно раздается в трубке.

Я смеюсь.

— Это серьезно...

Это заставляет их заткнуться.

— Ну, что там, Лонни?

— Он... умер через два дня после выпуска.

Два удивленных вздоха.

— Что? Но как? Он же был здесь! Все было отлично!

Я закрываю глаза, борясь со слезами. Я хочу рассказать им правду. Но не могу. Для их безопасности.

— Его убили, но я не знаю почему.

— О, Лонни. — Гарретт. — Дорогая, мне так жаль.

— Все хорошо, — шепчу я. — У меня было много времени, чтобы принять это.

— О, Боже. Поэтому ты убежала? Потому что не хотела быть с нами и думать об этом?

Я принимаю вопрос Вер как прекрасную возможность оправдаться.

— Да. Именно поэтому.

— Мне так жаль, — шепчет она. — Джон был хорошим парнем. Он не заслужил этого.

— Никто не заслуживает такого, — вздыхает Гарретт. — Я не могу в это поверить.

— Я тоже.

Надо отклониться от темы. Они уже знают, что происходит... ну, кое-что. Надо двигаться дальше. И дать им понять, что я уже чувствую себя намного лучше.

— А как там у вас дела? — спрашиваю, в надежде поднять настроение.

Вер начинает первая и рассказывает о своем новом парне. О том, что он, возможно, ее единственный. Она описывает все в подробностях, и Гарретт начинает вздыхать от скуки. Вер замолкает и предлагает Гарретту отключиться, если ему надоело слушать. Но он воспринимает это как возможность поговорить о своей личной жизни и всех тех милых ребятах, с которыми он веселился и целовался.

И по правде... разговаривая с ними, я чувствую себя хорошо. Я скучала без них. Мы дополняем друг друга как элементы одного пазла.

— Может, мы навестим тебя, Лонни? — говорит Вер.

— Меня? — Я застигнута врасплох.

— Да. Где ты остановилась? В отеле?

— Э-э... да... но не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? — спрашивает Гарретт.

— Потому что... мне нужно сосредоточиться и работать. Я скоро вернусь. И мы сможем гулять и спать друг у друга столько, сколько захотим.

— Когда ты вернешься? — Вер скорее ноет, чем спрашивает.

— В конце июня или в начале июля. Я дам вам знать.

— Окей. Ты лучшая.

Наш разговор снова меняет тему, но я не жалуюсь. Я люблю это. Люблю разговаривать с ними. Я настолько погрузилась в беседу, что даже не заметила, как прошло два часа. Понимаю это только тогда, когда слышу стук в дверь и свое имя. Женский голос. И я понимаю, что это Бьянка, когда она просит меня поторопиться.

Я прощаюсь с Вер и Гарреттом, обещая перезвонить им, но, конечно же, на этом разговор не заканчивается. Гарретт требует, чтобы я позвонила как можно скорее, а Вер просит сделать это раньше, чем через месяц. Я обещаю и вешаю трубку, когда слышу фразу Бьянки:

— Хорошо... если дверь не заперта, я вхожу.

И, как ни странно, та открывается. Я вижу Бьянку в льняных брюках, тонкой блузе и шлепках. Шлепки застают меня врасплох. Я привыкла видеть ее только на высоких каблуках.

— Я знаю, что ты думаешь, — говорит она, махнув рукой. — Но вчера во время пробежки я вроде как вывихнула лодыжку. — Она делает маленький шаг. — И лед не помог. — Я иду к ней, помогая сесть на диван.

— Я рада тебя видеть.

— Ой... Я тоже. Пришла проверить, как ты.

— Ты... слышала что-нибудь от Эйса?

— Сегодня утром да. — Она стряхивает с брюк пыль.

— Ты ходила к нему? — Она внимательно смотрит на меня, а я сажусь рядом с ней.

— Почему так много вопросов?

— Просто... любопытно.

Она заглядывает мне в глаза, будто зная настоящую причину моего интереса, и ее глаза расширяются:

— О, боже... только не говори мне, что он вернулся за тем парнем.

— Неужели мое лицо выдало так много?

— Этот сукин сын! — кричит она, поднимаясь и немного заваливаясь на левую ногу. — Черт. Я сказала ему не трогать его. — Ее взгляд хмурый. — Он обещал нам! А Эйс редко что-либо обещает, особенно мне.

Я смотрю, как она на нетвердых ногах идет к двери.

— Подожди... ты куда?

— Поговорить с ним.

— Я пыталась, Бьянка. Но он...

— Ну, всегда есть способ залезть под кожу Эйсу. И есть еще кое-что. — Она дергает дверь. — Когда дело касается семьи и бизнеса, семья всегда на первом месте. Меня не было несколько дней, и у него, видимо, случился очередной заскок. Мы поговорим так или иначе. Ведь он по-прежнему старый Эйс, с которым я выросла.

Я хочу сказать ей, чтобы она забыла об этом, поскольку Эйса не переубедить, но вижу в ее глазах такую решимость, которая заставляет меня подумать дважды. Сейчас они так похожи. Если она решилась, то не отступится. И я уверена, что сейчас она тоже не отступит.

— Я вернусь, — говорит она, закрывая за собой дверь.

Глава 27

Эйс

Для меня сегодняшний день прошел спокойно, однако я знаю, что это ненадолго. Когда дело касается моей жизни, покой никогда не бывает долгим.

Когда я заканчиваю с тунцом, приходит Бьянка. Прихрамывая, она направляется ко мне, тыча в меня пальцем.

— Ты же обещал, — кричит она. — Ты обещал оставить его в покое!

Я прищуриваюсь и, впиваясь зубами в сэндвич, смотрю на нее. Интересно, рот Лондон такой же большой? Я сажусь за стол и спрашиваю Бьянку:

— Хочешь перекусить?

Она быстро приближается ко мне и вырывает сэндвич из моей руки.

— Да пошел ты, Эйс! Я устала от этого дерьма! Я устала от твоей лжи!

Она говорит и говорит, но я не вслушиваюсь в ее слова. Я сосредотачиваюсь на сэндвиче, лежащем на полу.

— Не пытайся игнорировать меня! Где он?

Геррик подходит к Бьянке, и она бросает на него хмурый взгляд.

— Иди к черту, Геррик! Это семейное дело. И закрой эту гребаную дверь!

Геррик переводит взгляд на меня, и я кивком позволяю ему удалиться.

— Бьянка, тебе стоит успокоиться.

— Мне успокоиться? — Она смеется. — Мне, Эйс? Да ладно? Ой, сомневаюсь. Видишь ли, я не занимаюсь похищением и шантажом. И это не я привезла сюда Лондон, чтобы использовать ее!

Имя Лондон выводит меня из себя. Резко встав, я подхожу к Бьянке. Она редко уступает мне, думаю, и сейчас не отступит. Она вызывающе смотрит на меня, доказывая, что я не напугал ее... и никогда не смогу.

— Это не единственная причина, почему она здесь. Ее жизнь в опасности.

— Можешь травить ей эти байки, но не мне.

— Ты не знаешь, что происходит, так что заткнись. — Я отворачиваюсь.

— Эйс, где этот парень?

Молчу.

Она толкает меня и подходит к окну. Я наблюдаю за ее взглядом, устремленным на доки, и понимаю, что она догадалась.

— Яхта. Почему она в доках? Куда-то собираешься? Или ты там кого-то прячешь?

— Не заморачивайся. Это всего лишь бизнес.

— Да ну, Эйс! Это не бизнес, а глупость и эгоизм! Зачем тебе это? Не лги! С каких это пор тебя беспокоит, что другие говорят или думают о тебе?

— Он слишком много знает.

— Да? И что он знает?

Я иду на кухню. Она за мной.

— Собственно, вопрос нужно сформулировать иначе: что ты знаешь, Эйс? Что ты прячешь? Он это знает? Хоть кто-нибудь знает?

— Бьянка, убирайся. Не беспокойся обо мне и бизнесе.

— К черту этот бизнес!

— Если бы не он, у тебя не было бы всего этого дерьма. Так что заткнись и уходи, пока я еще себя контролирую!

— Мне все равно! Думаешь, меня волнует все это? Нет. Я хочу вернуть былые времена, Эйс. Мне насрать на деньги и вещи. Да, я использую их, но не это для меня важно.

Она смотрит на меня. В ее глазах слезы.

— Иди домой, Бьянка. Сейчас.

— Нет, пока ты его не отпустишь.

— Я не позволю ему уйти.

— Собираешься убить его?

— Если будет нужно.

Она качает головой.

— Ничего себе, — выдыхает она. — Неужели ты пал так низко? Разве ты не помнишь наших отцов, переживших подобное?

— Мне плевать. Я не похож на них.

— Ты прав. Ты не такой. Ты хуже, Эйс. В десятки раз хуже.

— Вали! — ору я.

Бьянка вздрагивает, но смотрит на меня.

— Или что? — шепчет она, делая шаг вперед.

Мои кулаки сжались, гнев наполняет меня. Я зол. Раздражен. Ненавижу, когда меня сравнивают с неудачниками. Прошлое. Я гораздо лучше, чем... Или?

Может, она и права, но я слишком погряз во всем этом. Черт с ним. Я не хочу. Мне плевать.

— Или что, Эйс? — снова спрашивает она.

Я смотрю ей в глаза. Мне больно говорить это, но я всё же произношу:

— Или ты станешь следующей.

Бьянка замирает и тяжело сглатывает, осознавая мои слова.

— Теперь все сводится к этому? — спрашивает она спокойно, слишком тихо и так не похоже на нее. — Ты выбрал бы бизнес вместо родной крови? Своей сестры? Единственного человека, который заботится о тебе? К этому все сводится?

— Я сделаю все, чтобы выжить.

Она смеется через силу.

— Ничего себе. — Она разворачивается и идет к двери. — Ничего себе. Знаешь, единственная причина, почему я еще здесь, состоит в том, что я вбиваю в тебя толику здравомыслия. Лишь я могу доказать тебе, что жизнь слишком дорога, чтобы избавляться от нее в мгновение ока. Я хотела, чтобы в конце этого твоего бизнес-туннеля был свет, Эйс. Вот почему я здесь. Но... Теперь я понимаю, что света нет. Там лишь тьма. И она будет разрастаться, пока не попадет в кого-то другого. Она будет лететь за тобой. Этот бизнес, — она указывает на меня пальцем, — не волнует тебя. Или меня. Или этих людей. Он того не стоит. Счастливых людей нет. Я несчастна. И ты несчастен. — Слабая улыбка играет на губах. — Но я вижу, какой ты рядом с Лондон. Вижу, как ты реагируешь, когда кто-то произносит ее имя. Я видела, как ты загорелся, когда она появилась вчера здесь.

Она смеется сквозь слезы.

Я не могу смотреть на нее.

— Я вот думаю, что случится, когда ты и ее потеряешь. Потому что я уже покинула тебя. Больше не беспокойся обо мне. Ты изменился, Эйс. Очень. И сейчас я ненавижу тебя. Я ненавижу то, что жизнь сделала с тобой. Ты оказался таким же, хотя обещал, что этого никогда не случится.

Она поворачивается ко мне спиной и открывает дверь. Геррик протягивает ей руку.

— Не смей трогать меня, Геррик! — Она бьет его по руке и начинает плакать сильнее. — Просто... не трогай меня.

Геррик пожимает плечами и закрывает дверь.

— Что это было?

Я вздыхаю, опустив лицо в ладони.

— Ничего. Ты же знаешь ее.

— Ладно. Бриджес пришел в себя. Уэс дал ему слишком тяжелое дерьмо прошлой ночью. Хочешь поговорить с ним? Тай уже сыт по горло. Сказал, Бриджес слишком болтлив.

— Скажи, что я буду через минуту. И пускай Трент подготовит яхту.

— Понял.

Когда я остаюсь один, в голове вновь проносится разговор с Бьянкой. Не могу поверить, что угрожал своей двоюродной сестре. Она же мне как родная. Мы росли вместе. Только мы знаем друг друга...

Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что она права. Я изменился. Бизнес изменил меня. Но кто бы не изменился? Отец был хорошим человеком до того, как занялся им. Но он зашел слишком далеко и потерял все. Это стоило ему жизни.

Черт, и как выпутываться из этого? Ума не приложу. Никому нельзя верить. Я начал убивать из эгоистичных соображений?

И Лондон... Я хочу, чтобы она меня ненавидела?

Я не знаю, чего хочу от нее. Мне не нравится то, как она заставляет меня чувствовать себя, потому что... Я чувствую что-то из-за нее. Это сбивает с толку.

— Черт побери.

Странно, что я не думал об этом.

***

Мне нужно было успокоиться, прежде чем идти. Я уже сыт по горло этим Питером и тем, что он следит за мной. Не хочу убить его раньше времени, поэтому мне понадобилось еще полчаса, чтобы успокоиться.

Подойдя к докам, я вижу своих ребят, и на их лицах отнюдь не радостные улыбки. Они стоят на пирсе хмурые и злые. Даже невозмутимый Геррик о чем-то задумался.

— Почему вы здесь? — Я поднимаюсь на яхту.

— Этот... Этот чертов ублюдок там. — Уэс кивает в сторону яхты.

— Да? И что он сделал? — Я смотрю на Геррика в ожидании ответа, но он молчит. Он зол. Что, черт возьми, происходит?

Словно услышав мой вопрос, Тай говорит:

— Геррик сказал ублюдку, если он будет сотрудничать с тобой, то, скорее всего, его освободят. Сразу после этого Бриджес плюнул на его обувь.

— О, нет. — Мой взгляд опускается на любимые аллигаторы Геррика.

— Да, мои гребаные аллигаторы. Я мог убить его. И как жаль, что нам нужны ответы, иначе он бы уже наслаждался видом на яхту снизу.

Я качаю головой, а близнецы Тай и Уэс еле сдерживают улыбки. Они выглядят совершенно одинаково, и я бы не различал их, если бы Уэс не красил волосы каждый месяц. В этом месяце он сине-зеленый. Парень занимается нашими технологиями и препаратами, которые могут уложить и слона. Уэс никогда не носит костюмы. И, думаю, единственный раз, когда он уступил этому принципу, был в Атланте, когда я приехал за Лондон.

А вот Тай полная противоположность ему: новая прическа каждую неделю, всегда идеально выбрит. Он клевый чувак. И иногда я думаю, что его костюмы и галстуки лучше, чем у меня.

— Где Крейн? — спрашиваю я у двери.

Мне отвечает Геррик:

— Присматривает за Лондон и Бьянкой.

— Бьянка пошла к ней? — Я удивлен.

— Да. Сказала, что собирается остаться на ночь.

— О. — Это нехорошо. Неизвестно, что скажет Бьянка в приступе ярости. — Хорошо. Дай мне минуту. Скажи Тренту, что мы скоро отходим.

Я закрываю за собой дверь, поправляю галстук и стараюсь сосредоточиться. Нужно проявить терпение с Бриджесом. Не знаю, что ему известно, но планирую это выяснить.

Развернувшись на каблуках, иду вперед и вижу его в кресле, связанного и с кляпом во рту. Услышав мои шаги, он медленно поднимает голову, и его глаза расширяются от страха. Он пытается освободиться, будто это спасет его.

— Стоп.

Он замирает.

— Плохо себя чувствуешь, да? Тебя ведь похитили и связали.

Он хмурится.

Я встаю рядом с ним и срываю скотч с его рта. Крик боли:

— Ты ебаный дебил!

Его слова смешат меня.

— Тебе действительно хватает наглости называть меня так?

— Не запугивай меня!

Прищурившись, я смотрю на него. Достаю серебряный карманный нож и кончиком лезвия провожу по его шее. Питер вздрагивает, и тоненькая струйка крови стекает по воротнику его рубашки.

— Я заметил страх в твоих глазах. Ты борешься с ним. Пытаешься быть тем, кем ты не являешься.

Он сглатывает, и я вытираю нож о его шелковый галстук.

— Чего ты хочешь от меня? — спрашивает он, опустив голову.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты рассказал мне, что знаешь. Вот и все.

— Знаю о чем? Я ни хрена не знаю!

— Зачем ты встречался со Стеллой?

— Она мой адвокат.

— Забавно, потому что она была моим адвокатом, и я застал ее в своей квартире несколько дней назад. Что она искала?

Он смотрит на меня покрасневшими глазами.

— Ты знаешь, что она искала.

— Не имею ни малейшего понятия.

— То же самое ищу и я. И когда найду, ты будешь молить об удаче.

— И что же это?

Молчание. И потом ублюдок делает кое-что неожиданное.

Он смеется.

Так сильно, что вот-вот упадет вместе с креслом.

— Что смешного?

— Ты думаешь, что она не узнает, — говорит он сквозь смех.

— О ком ты? — Но я точно знаю, кого он имеет в виду.

— Его сестра. Она знает, где найти то, что мы ищем.

Я хватаю его за горло.

— Она ничего не знает!

— Потому что я не дал ей подсказку.

— И не дашь.

Он усмехается.

— Мне кажется, ты даже не знаешь, что я ищу. — Я отпускаю его.

Он задыхается. Кашляет. И снова смеется. Затем я слышу шепот:

— Бриллианты.

Это единственное слово заставляет меня пересмотреть все, что я сделал, чтобы попытаться получить желаемое.

Он слишком много знает.

Не задумываясь, я вытягиваю пистолет и направляю в центр его лба, а он смотрит на меня и раз за разом повторяет:

— Бриллианты. Бриллианты. Бриллианты.

Он гребаный псих.

И я тоже.

Так что я спускаю курок.

Потому что это я. Ничего не изменится. Я сделаю все, чтобы выжить.

Даже если нарушу обещание.

Глава 28

Лондон

Я предложила Бьянке переночевать у меня. Да и мысли другой не возникло, когда я увидела ее прихрамывающую, с размазанной по лицу тушью. Почему-то люди всегда приходят ко мне в поисках утешения. И я никому не отказываю в помощи. Помогая им, я чувствую себя лучше.

До возвращения Бьянки я иду с Крейном в магазин за вином, закусками и мороженым, стараясь создать непринужденную атмосферу. Крейн своей ненавязчивостью мне нравится в десять раз больше, чем Геррик.

Около шести раздается звонок в двери, и я с удивлением вижу Бьянку в спортивных штанах и футболке. Никогда бы не подумала, что она носит такое. Я даже не предполагала, что она будет спать в чем-то, кроме шелковой ночнушки.

— Не смотри, — говорит она со смехом в голосе. — Я просто хотела, чтобы мне было удобно.

— Понимаю. — Я помогаю ей дойти до дивана. — Ты должна щадить свою лодыжку.

— Да, — вздыхает она и смотрит на закуски и вино на журнальном столике. — Ох, красное вино.

— Подумала, что это отвлечет тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Как дерьмо. Но что поделать? — Она отпивает вино и с улыбкой смотрит на меня. — Не волнуйся. Такое случается чуть ли не каждый день. Завтра буду в норме.

Я киваю и размышляю над тем, как бы переключить ее внимание, поэтому интересуюсь, где она пропадала четыре дня.

Мгновенно улыбка появляется на ее губах, хоть Бьянка и пытается бороться с ней.

— Не рассказывай Эйсу, я была с Морисом.

Я смеюсь.

— Морис? Серьезно?

— Да. И это было так романтично… так весело.

— Ну, рассказывай. Куда он водил тебя?

— Помнишь, когда я пропала на вечеринке-маскараде?

— Как я могла забыть? — спрашиваю с сарказмом.

Она смеется.

— Он повел меня на второй этаж. Мы зашли в пустую комнату, и он спросил меня о планах на следующие выходные. Я хотела проучить его и сказала, что, возможно, буду с другим мужчиной. Ты бы видела его лицо! Но затем я призналась, что пошутила. Так что Морис предложил мне поехать с ним в Нью-Йорк на несколько дней. Сначала мне показалось это странным. Я имею в виду, что он никогда не просил меня о таком. Мы, как правило, просто флиртовали друг с другом. Не думаю, что он звал меня всерьез, но я согласилась. Мы арендовали квартиру. Он пригласил меня на ужин. Мы ходили к Статуе Свободы, ездили к Ниагарскому водопаду. Это было невероятно… — Она вздыхает. — Но мы знали, что у нас ничего не выйдет. Я родственница Эйса, а значит, не могу встречаться с Морисом. Эйс против смешивания бизнеса с удовольствием. Хотя сам нарушает этот принцип с тобой.

Я удивленно открываю рот, а Бьянка смеется.

— Но это не страшно. Морис один из крупнейших клиентов Эйса и самый близкий его друг. Они знакомы уже восемь лет, и я не хочу стать причиной их ссоры. Я знаю себя. Когда мне комфортно с кем-то, я могу рассказать все. Но я никогда бы не рассказала Морису то, что ему не следует знать об Эйсе. Не хочу рисковать. И хотя мне с Морисом было очень хорошо, своего брата я люблю больше.

— Ох… Но вы же сможете общаться, не так ли? Поддерживать связь?

Она пожимает плечами.

— Можем. Но это приведет к более серьезным вещам. Морис понимает это. Мы оба понимаем, что сейчас не подходящее время. Хотя я устала бороться с дерьмом, которое Эйс вбил себе в голову. Знаю, это неправильно — связываться с теми, с кем он работает. Этого же правила придерживались и наши отцы, пока были живы.

Я киваю и хочу вернуться к теме об Эйсе. Хотя и боюсь узнать то, что он сказал ей, раз она прибежала ко мне в слезах. Уверена, ей надо выговориться.

— То, что он сказал тебе… Это было так плохо, да?

— Плохо? — Бьянка выпивает залпом вино. — Если угроза убить меня — это просто «плохо», то не знаю, что можно назвать «ужасным».

— Он угрожал? Тебе?

Она кивает.

— Знаю, он не имел этого в виду. Я видела, как ему было больно. Но сам факт, что он это сказал. Понимаешь? Я бы никогда не сказала подобное ему. Независимо от того, насколько я зла. Эйс мне как брат. Мы выросли вместе. У нас столько общих воспоминаний… — Она тянется за бутылкой вина, чтобы наполнить свой бокал, а затем, посмеиваясь, усаживается обратно.

— Что? — спрашиваю.

— Знаешь, что писали девчонки на стенах туалета, когда мы учились в старшей школе? — Она снова начинает хихикать.

— Нет. — Я улыбаюсь, радуясь, что у нее поднялось настроение. — Что?

— «Остерегайся Эйса Кроу. Он будет долбить твою киску, что есть мочи». Они любили его, но боялись. Он пугал. Как и сейчас. Но по какой-то причине они хотели его. Думаю, потому что он был плохим парнем. И каждая хотела превратить его в хорошего. Девчонки, которым повезло затащить его в постель, хвастались тем, как он хорош... Да и парни к нему не особо цеплялись. С таким же успехом он мог ходить со знаком «Остерегайтесь». Он был настолько устрашающим. А если его боялись, он мог показать, что бывает и милым. Я имею в виду, что он и тогда был мудаком, но не таким, как сейчас. Теперь он просто грубый… и беспощадный. — Ее глаза наполняются слезами.

— Я не знаю, что с ним случилось, — шепчет Бьянка. — С тех пор, как он попал в этот бизнес, он изменился. Он сейчас… бесчувственный. Он пуст. И я ненавижу это в нем. Ненавижу, потому что он превращается в того, кем поклялся никогда не быть. Мой отец. Его отец. Они были… злом.

Она всхлипывает.

— Знаешь, иногда я хочу отказаться от него, сказать, что теперь он сам по себе. Но потом вспоминаю, что я все, что у него есть. Единственный человек, который действительно заботится о нем. Я постоянно должна напоминать себе, что Эйс мне как брат … — Она смотрит мне в глаза, и слеза катится по ее щеке. — Но часто бывает так, что ты в состоянии сказать себе: «Сколько можно?» Мое терпение заканчивается. Чаша почти наполнена. Я каждый день надеюсь, что старый Эйс вернется. Вернется тем, кем он был. Но он зашел так далеко. Не думаю, что есть шанс вернуть его. Я ненавижу его. Я люблю Эйса, но я видела, что этот бизнес делает с людьми. Иногда они превращаются в ублюдков, с которыми проводят большую часть времени. И Эйса засасывает в эту бездну. Я не могу быть рядом и просто наблюдать, как он превращается в ничто, как он сам уничтожает себя. У меня больше нет сил. Я не могу…

Бьянка тяжело всхлипывает, и мои глаза так же наполняются слезами. Но я не могу плакать, мне надо создать комфортную атмосферу для нее. Знаю, я должна быть сильной, поэтому обнимаю ее, и она прячет лицо на моем плече, плача еще сильнее. Мне жаль ее. Мне больно от ее одиночества и страха, потому что я по себе знаю, каково это. Знаю, каково это — чувствовать себя одинокой.

Испуганной.

Взволнованной.

Она плачет большую часть ночи. Мы почти не разговариваем.

Я по-прежнему слушаю ее плач, обнимаю ее и говорю, что это нормально — хотеть уйти. Она была рядом достаточно долго и делала все возможное.

Я не помню, как уснула.

Просыпаюсь в одиночестве. Бьянка не любит показывать своих эмоций, но еще больше не любит быть жалкой. Однако я удивлена, когда она возвращается около двух часов дня с чемоданами в руках.

— Куда ты?

— Я ухожу, Лондон. Но не могла не попрощаться с тобой. — Она робко улыбается.

— Уходишь?

— Да. Настало время. Я хочу… быть счастливой. И я не буду переживать, не убьют ли кое-кого в ближайшее время. Мне нужно свободно вздохнуть. Понимаешь? Нужно уйти от всего этого.

Я киваю.

— Но… почему сегодня?

Бьянка крепко обнимает меня и улыбается:

— Я буду поддерживать с тобой связь. Обещаю. Просто… Эйс. Я очень люблю его, но себя люблю больше. А только так я могу заняться собой. Поэтому, когда ты увидишь его, не сердись на него из-за моего ухода, а то он расстроится еще больше. — Она вздыхает. — Будь осторожна, Лондон. И не доверяй Эйсу безоговорочно. Я знаю, что Джон тоже не доверял.

— Подожди, что ты имеешь в виду? Джон говорил, что Эйс ему как брат.

Бьянка качает головой и целует меня в щеку.

— Я должна идти.

Я стою неподвижно, обдумывая информацию о Джоне, и молча наблюдаю, как за Бьянкой закрываются двери лифта.

Внезапно меня накрывает приступ злости от понимая, насколько же глупой я была все это время. Я верила всему, что говорил мне Эйс. Что, черт возьми, со мной не так?!

Хватаю мобильник и мчусь к квартире Эйса, поступая абсолютно противоположно тому, о чем просила Бьянка.

***

У двери Эйса стоит Геррик и с любопытством смотрит на Крейна за моей спиной.

— Не смог остановить, — отвечает тот.

— Эйс занят, Лондон. Приходи позже.

— Нет. Сейчас, — выдавливаю я.

— Что случилось?

— Не твое дело.

Геррик вздыхает, проводя рукой по лицу.

— Вы, женщины, действительно расшатываете мне нервы.

— Тогда с дороги!

Он неподвижно стоит и смотрит на меня. Что ж, я не хотела этого, но все же бью кленом по его яйцам. Геррик со стоном падает, я вхожу, а Крейн наблюдает за всем, но не мешает мне.

— Эйс! — кричу я и роняю все, что стоит на моем пути. Спустя несколько секунд Эйс слетает со второго этажа.

— Что ты делаешь?! — Его глаза мечут молнии.

Я изучаю его одежду, точнее его нижнее белье. Ни рубашки. Ни носков. Только боксеры. Сейчас около одиннадцати, и мне любопытно, почему он не одет. Обычно он не позволял себе такого.

— Расскажи мне, — говорю, подходя к нему. — Все. Я знаю, ты знаешь что-то.

— О чем ты?

— О Джоне! Моем брате! Том, про которого ты говорил, что он был тебе братом! Что ты знаешь?!

— Я тебе все рассказал.

— Нет. Я здесь уже месяц и ничего не знаю! Даже не в курсе, что он продавал, за что умер!

— Потому что это не твое дело.

— И не стоит моего беспокойства? Думаю, ты не прав, ведь он был моей семьей. У меня есть право знать, что случилось и как ты заполучил его.

— Я не скажу! — орет он, и я вздрагиваю. — Так что пошла вон, иначе я сделаю то, что не хочу делать!

Мое сердце сжимается от страха, но я не отступлю. Он что-то знает. Он знал и лгал мне, а я верила его лжи. Почему? Потому что хотела забыть обо всем. Потому что хотела оставить все заботы. Но теперь все изменилось, я хочу знать. Каждую деталь.

— Где Питер? — спрашиваю я.

Эйс смотрит на меня, и его взгляд не обещает ничего хорошего. Но плевать. Я хочу получить ответы на свои вопросы.

— А как ты думаешь?

— Не знаю, поэтому и спрашиваю.

— Угадай.

— Ты… Ты убил его? — Он смотрит в сторону. — Но… ты обещал.

— Я больше не буду давать обещаний.

— Ничего себе. — Я делаю шаг к нему, собираясь ударить его, когда вниз спускается девушка, которую я видела здесь в свой первый день.

— Все в порядке, малыш? — спрашивает Лейла, склонившись над ограждением. Она смотрит мне в глаза, а потом на Эйса.

— Отлично. Возвращайся назад.

— Как враждебно, — бормочет она.

— Пошла! — кричит он.

Ее взгляд мечется от него ко мне. И если раньше я просто сердилась, то сейчас я зла. Почему она здесь? И почему я так расстроена этим? Ненавижу ее. Ненавижу тот факт, что она была в его кровати. Ненавижу, как она ухмыляется, смотря на меня, как будто выиграла какой-то приз. Интересно, делал ли он с ней то же, что и со мной?

И я ненавижу себя, что упала так низко. Поддалась его чарам. Попалась в его паутину лжи.

Эта сердитая Лондон — это не я. Это не я побежала к лестнице и не я толкнула Лейлу, крича, чтобы она катилась ко всем чертям. Это не я бросаю ее вещи. Это не я захлопнула дверь перед ее носом. Это не я.

Это не Лондон Сталлоне, которая оставила Атланту всего несколько недель назад.

Я сумасшедшая. Я пытаюсь совладать с эмоциями, но у меня не получается. Боже, что он сделал со мной? Что со мной сделали здесь?

— Это было лишним, — бормочет Эйс.

— Действительно? — Я подхожу к нему. — Ты спал с ней?!

Он игнорирует меня.

Я даю пощечину Эйсу.

Моя рука горит от удара, так много силы я вложила в него.

И в этот раз он реагирует иначе: хватает меня за плечи и прижимает к ближайшей стене. Слышится удар, но мне не больно. Или, может быть, боль есть, но я не чувствую ее. Он зажимает мое лицо пальцами. Но мне все равно. Может, его гнев заставит сказать то, о чем он молчал.

— Ты единственный человек, который меня ударил без последствий. И это последний раз, когда так произошло.

— Да пошел ты!

— Уже. Даже несколько раз. И наслаждался этим.

— Ты спал с ней?

— А это важно?

— Ты знаешь.

— Это не должно тебя волновать.

Мои щеки горят, а тело трясет от ярости.

— Где Питер? — повторяю я вопрос.

— А ты как думаешь?

— Эйс, если ты убил его, я не перестану искать ответы.

— Да? И как же?

— Не важно.

— Он ищет неправильные вещи, Лондон.

— Что он ищет?

— Ничего важного.

— Да ладно.

Он смеется.

— Я ненавижу тебя.

— Думаешь, только ты? Почему ты так долго решалась поговорить с Питером?

— Я дала тебе шанс, но, очевидно, допустила ошибку. Надо было идти с ним, когда была возможность.

— Да, надо было.

— Почему ты такой? Такой… жестокий. И холодный. Почему ты не можешь просто позволить людям… сказать правду?

— Потому что это моя жизнь, Лондон. Моя! Мне не нужно ничего делать, я не хочу ничего делать. Мне наплевать на других. Пойми это наконец своей глупой головой!

Не знаю почему, но его слова ранят.

— Тогда почему я все еще здесь? — шепчу я.

Эйс не отвечает, лишь крепче сжимает свои губы. Затем отпускает меня и отворачивается.

— Эйс, почему я здесь? Если ты не заботишься обо мне, почему я все еще здесь? Почему ты не отправил меня обратно? Туда, где меня ищут и убьют. Потому что у тебя не хватило смелости избавиться от меня?

Его плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Что заставляет тебя так думать?

— Потому что ты любишь меня. Но пытаешься с этим бороться. Ты так сказал. И это сильнее тебя.

— Это ничто, — бормочет он. — Ты хочешь уехать? Вперед. Я скажу Крейну посадить тебя в самолет, и ты вернешься к своей прежней жизни. Тебе не придется беспокоиться обо мне. Или о том, что, как ты думаешь, происходит между нами. Это не так. «Нас» нет. Нет.

Его слова, как ножи, вонзаются мне в грудь. Я стараюсь держаться и смотрю ему в глаза. Молюсь небесам, чтобы помогли мне сдержать эмоции. Надеюсь, я выгляжу спокойной, как и он, потому что знаю, что он лжет. Но если он этого хочет, то так тому и быть.

— Хорошо.

Я открываю двери и извиняюсь перед Герриком. В сопровождении Крейна направляюсь к лифту.

Когда добираюсь до своей квартиры, говорю Крейну быть готовым к шести. Он кивает, а я громко захлопываю за собой дверь и сползаю по стене вниз. Слезы, накопившиеся в моих глазах, наконец находят выход.

Чувствую себя ужасно. Джон низко пал, и, что хуже всего, я тоже. Я не знаю, что чувствовать. Просто не знаю. Это… больно.

Мое сердце болит, будто его разбили и безжалостно растоптали каждый осколок. И, возможно, теперь я буду такой же, как и Эйс.

Но сердце болит. Уткнувшись головой в колени, я вновь оплакиваю Джона. Прошу у него прощение, говорю, как я старалась быть сильной, но не смогла. Я говорю, что люблю его и скучаю.

Надеюсь, он слышит меня.

А затем я засыпаю. Проваливаюсь в темноту. Я одна в этом кошмаре. Не знаю, где я. Не знаю, кто я. Но меня это не волнует. Потому что я знаю девушку, лежащую в этой темной пустой комнате. Это девушка, которую я оставила позади.

Девушка, которая слишком сильно обо всем заботится.

Девушка, которая падает слишком сильно.

Девушка, которой дают все и ничего.

И что хуже всего… это девушка, которая любит слишком сильно.

Глава 29

Лондон

Мне повезло, что началась гроза. Лежа в постели в течение почти трех часов, я думала, что пора, наконец, упаковать вещи и уехать. А сейчас, по словам Крейна, придется ждать, пока не закончится буря.

Повезло.

Дождь стекает по оконным стеклам, а я смотрю на доки и наблюдаю за прибытием кораблей. Внутри меня темнота. Вокруг меня темнота, разрываемая лишь ударами молний каждые несколько минут.

Мне это нравится. Слушать звуки дождя. Успокаивающий гул грома.

Так спокойно.

Свернувшись калачиком, я думала о разных способах забыть прошедшее, но знаю, что не смогу. Веселую Бьянку, строгих и упрямых Геррика и Крейна, и Эйса… Но ничего уже не изменить.

Думаю, в Эйсе мало что изменилось. И хотя мы провели не слишком много времени месте, я знаю, что в нем есть немного хорошего. Но, возможно, он заботился обо мне по другим причинам. Может, он делал это для Джона. Не для меня. Чтобы почувствовать себя лучше после его смерти.

Внезапно входная дверь распахивается. Я замираю и быстро поворачиваюсь к высокому силуэту, стоящему в проеме.

— Эйс?

Он заходит. Идет ко мне, смотря прямо в глаза. Комната плохо освещена, но я вижу их. На мгновение думаю, что он пришел еще больше унизить меня. Сделать мне еще больнее.

Вместо этого он касается руками моих щек и целует. Это неожиданно, но я отвечаю ему, и сквозь этот горячий, лихорадочный поцелуй я чувствую, что его губы мокрые. Он шел в дождь ко мне?

Интересно, зачем?

У меня так много вопросов, но они могут подождать.

Это что-то новое.

И редкое.

И я люблю его.

Не разрывая поцелуя, он приподнимает меня, а я обхватываю его ногами. Он стонет, и следующее, что я осознаю, — моя спина прижимается к стене. Оторвавшись от моих губ, он продолжает целовать мою шею, и я наклоняю голову назад, чувствуя, что уже возбуждена. Он возвращается к моим губам, и я чувствую, как на них капает влага с его волос. Я слизываю ее. Его вкус.

— Эйс, — шепчу я.

Он не отвечает и продолжает остервенело целовать меня. Мои шею, плечи, губы.

— Эйс, зачем ты пришел?

Наконец он, тяжело дыша, отрывается от меня и долго смотрит мне в глаза, обдумывая ответ. Я избегаю каких-либо движений и жду, что он скажет. Эйс бормочет:

— Бьянка была права.

— О чем ты?

— Ты. И то, что я чувствую к тебе. Я не могу это объяснить. Знаю, что у меня давно такого не было, но ты — это что-то новое, Красная. Я никогда в жизни не чувствовал такого.

Я сглатываю ком в горле.

— Я хочу, чтобы ты доверяла мне, — хрипло продолжает он. — Хочу, чтобы ты чувствовала себя защищенной со мной. И не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась. Но я знаю, что не заслуживаю этого. Я не заслуживаю тебя.

Я прижимаю палец к его губам.

— Скажи, ты спал с Лейлой?

Он печально смотрит на меня, и на мгновение я думаю, что он сейчас скажет, что это было ошибкой. Но он говорит:

— Нет. То есть я думал об этом, но не смог. Я сказал ей спать в комнате для гостей, так как был сильный шторм.

— Почему она была полуголая? — шепчу я.

Он пожимает плечами.

— Она сделала это нарочно. Так же, как и в первый раз, когда ты пришла. Прости меня...

— Она не должна была быть там, — бормочу я, пытаясь оттолкнуть его.

— Я не знаю, что делать. Я никогда не чувствовал такого, Лондон. Я думал, что потерял…

— Неужели для тебя чувствовать что-то означает, что ты сошел с ума?

— Это пугает меня.

Мне тяжело дышать.

— Может, ты просто должен пойти домой, Эйс?

— Нет. — Он хватает меня за плечи. — Ты должна знать правду.

— Что ты имеешь в виду под правдой?

— Я не хочу, чтобы ты услышала ее от меня. Боюсь твоей реакции.

— Тогда от кого я должна ее услышать?

Он прячет глаза и опускает меня. Я в растерянности.

— Я не убил Бриджеса.

— Ты не сделал этого? Но ты сказал…

— Я избил его, — вздыхает он, — но он не умер. Он вернулся и будет продолжать делать то же, что и раньше. Я сказал, что он никогда не найдет то, что ищет, и ему нужно отступить. Он понял.

— Готов ли он по-прежнему дать мне ответы?

— Думаю, желание у него уже поостыло. Но я сказал ему, что ты придешь за ответами. За правдой.

Я кладу руки на его щеки, но Эйс дергает головой, вырываясь.

— Почему ты не можешь рассказать мне?

Он сглатывает.

— Потому что когда ты услышишь правду, то, возможно, больше не захочешь быть со мной. А я не справлюсь с твоим уходом.

— Это о его кончине?

— Нет. — Он качает головой. — Я не это имею в виду. Я сделал все, что мог, чтобы предотвратить ее. Просто не сработало. — Он снова прикасается к моему лицу. — После беседы с Питером я хочу, чтобы ты решила: хочешь остаться со мной или уйти. Я пойму, если ты захочешь уйти. Я не могу насильно держать тебя. Но Питер знает только то, что я не хочу тебе рассказывать. Потому что это разобьет тебе сердце. Я знаю, что привело к смерти Джона. И если ты тоже хочешь узнать это, то… не стесняйся. Возвращайся и спрашивай. Я обещаю, что расскажу все.

— Я не хочу слышать это от него, Эйс. Хочу услышать это от тебя.

Он вздыхает, и наши лбы соприкасаются.

— Мне страшно, Лондон. Ты можешь испугаться и уйти, так и не дослушав до конца.

— Я не уйду, — шепчу я.

— Я… использовал его.

Я хмурюсь.

— Что?

— Я выбрал Джона… из эгоистических соображений. Даже мои люди не знают правды.

Я вздыхаю. Основываясь на том, как он действует и как боится, что я могу уйти и не дослушать, я, скорее всего, так и сделаю. Но я не хочу оставлять его. Пока. По крайней мере, хочу запомнить наши последние минуты вместе. И если мне не понравится, что я услышу, то уйду. Просто уйду.

— Останься на ночь, — говорю, положив руку ему на грудь. — Просто останься со мной и расскажи мне все. Завтра.

— Правда? — В его голосе удивление.

— Правда. — Я беру его за руку. — Пошли. — И я поворачиваюсь к спальне. — Давай насладимся вечером.

Знаю, это сумасшествие — спать с кем-то, кто лгал и угрожал мне и моим близким, но не могу ничего с собой поделать. Он чувствует что-то необъяснимое ко мне, и у меня никогда не было такого до встречи с ним.

Нет слов, чтобы описать это.

Мы оба ранены.

Мы оба сломаны. И это не передать словами.

Мы оба одиноки. И, возможно, именно поэтому нам нравится быть рядом друг с другом. Потому что мы не чувствуем себя одинокими. Мы чувствуем связь. Даже небольшую.

Я знаю, завтра может произойти что-то плохое. Завтра может измениться мое отношение к Эйсу, но сейчас я вижу его как человека, которым восхищаюсь. Человека, рядом с которым я хочу быть. Человека, рядом с которым я могу быть. Человека, который может порадовать меня так же, как и я его. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Я должна быть осторожной с ним, но любовь не знает границ.

Да. Любовь.

Это то, что мы чувствуем. Мы просто недостаточно храбры, чтобы признаться в этом друг другу. В нас слишком много гордости. Мы слишком боимся будущего. Мы слишком боимся любить испорченные души. Монстры. Мошенники. Одиночки. Мы боимся потерять то, что так много значит для нас, после того, как мы были одиноки так долго. Есть страх, потому что мы падаем в неизвестность. Мы не знаем, что произойдет завтра. Не знаю, увидим ли мы когда-нибудь друг друга снова.

И думаю, что это то, что пугает нас больше всего. Друг без друга мы будем чувствовать боль, которая надолго останется в наших сердцах. И мы понимаем, что никогда не сможем чувствовать себя живыми так, как сейчас, когда мы вместе.

Я веду его в ванную и, включив душ, начинаю раздевать. Он все это время смотрит на меня. Мои руки трясутся, но мне не нужна помощь, чтобы расстегнуть каждую пуговицу. Когда я касаюсь пряжки его ремня, то задерживаю дыхание.

Это не сравнится с нашим первым разом, когда я раздевала его. В воздухе витает напряжение, которое ни один из нас не может отрицать. Но я продолжаю. Почему? Потому что хочу этого. Даже если это будет наша последняя ночь вместе.

Я приседаю перед ним и стягиваю его брюки.

— Делай со мной все, что хочешь, — шепчет он.

Эйс отдает себя мне. Он не сказал этого, но так и есть. Он хочет быть моим сегодня вечером, но и я хочу быть его.

— Я хочу, чтобы ты сделал то же самое, — бормочу я.

— Я сделаю.

Облизывая пересохшие губы, я сую два пальца под пояс его боксеров и опускаю и их.

Вода не может скрыть напряжение между нами. Боже, я не могу дышать. Я с трудом могу даже думать. Не могу поверить, что делаю это с ним, рискуя своим сердцем в последний раз. Не могу отрицать, что мое тело хочет его. Но также не могу отрицать, что мое сердце чувствует.

Я хочу его. Всего его. И я рада, что он отдает мне себя сегодня вечером.

Я смотрю на член между его ног. Вдыхаю его запах. Он пахнет мускусом… мужественностью. Медленно провожу кончиком языка к головке. Хриплый стон вырывается из горла Эйса. Мои колени касаются прохладной плитки пола, и я кладу пальцы на его задницу, беря всю его длину в рот.

— Так хорошо, Лондон, — говорит он, проводя рукой по моим волосам.

Я стону, когда он полностью погружается в меня, и выпускаю его. Не хочу, чтобы он сейчас кончил. Он нужен мне. Я хочу его в себе. Хочу, чтобы он доминировал надо мной.

Я встаю и начинаю стягивать футболку, но Эйс останавливает меня. Не говоря ни слова, он хватается за нее и резко сдергивает, затрагивая мои соски. Затем помогает мне расстегнуть шорты. Когда они падают на пол, он берет в рот мой сосок и, глядя мне в глаза, начинает мять второй.

Я тяжело дышу и обнимаю его. Он берет меня на руки, и мы заходим в душ. Вода проходит между нашими телами. Мой сосок снова в его рту.

Я целую его, и он отвечает мне гортанным стоном, его толстый член упирается в мой живот.

— Ты не представляешь, как я хотел этого, — говорит он, прерывая поцелуй.

— Ты сказал мне, что мы были никем, — выдыхаю, целуя его шею.

Он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Мы кто-то. Просто я не знаю кто.

— Больше, чем то, что ты думаешь. Я уверенна. — Я прижимаюсь к его плечу. — Я боюсь сказать, что чувствую.

— Я тоже… — Он снова приподнимает мой подбородок, глядя мне в глаза. — Я собираюсь быть нежным сегодня. Показать тебе, что я чувствую.

— Хорошо, — шепчу.

Он берет мыло и проводит им по моему телу. Я делаю то же самое, особое внимание уделив его члену. Глаза Эйса закрываются, когда я провожу ладонью по нему вверх-вниз. Когда я нежно ласкаю его яички, Эйс соприкасается лбом с моим лбом.

— Слишком хорошо, Красная.

Я улыбаюсь.

И прежде чем он приходит в себя от моих движений, я отпускаю его. Я тянусь к крану, чтобы выключить воду, но Эйс блокирует путь. Хватая меня за руку, он прижимает меня к стеклу душевой. И целует меня нежно и сладко. Я плавлюсь в его руках от желания.

Эйс делает так, как я хочу, скользя своим языком между губ и играя с моим языком. Я начинаю стонать, и он кладет одну руку на свой член, а второй усердно играется с моими складочками, и я сотрясаюсь, впиваясь ногтями в его плечи.

Без предупреждения он скользит кончиком члена в мою киску. Мои ногти сильнее впиваются в него, но мы не прерываем поцелуй. Он двигается во мне медленно, удостоверившись, что я чувствую каждый его сантиметр. И я ощущаю, как он полностью заполняет меня.

Я чувствую его.

Он слишком глубоко.

Черт.

Я прерываю поцелуй.

— Трахни меня, — выдыхаю. — Сейчас.

Он смотрит мне в глаза с ухмылкой на губах.

— Я хотел бы трахнуть всю тебя… но не сейчас.

Его толчки медленные, но глубокие. Я прикусываю свою нижнюю губу и помогаю ему бедрами. Опустив голову, он сосет мою шею. Я пробегаю пальцами по его мокрым волосам.

— О, Боже, — выдыхаю. — Эйс, я хочу… Дай мне кончить.

— Не сейчас, детка. Посмотри на меня.

Я смотрю в его глаза. Но желание кончить пересиливает меня, и я закрываю их. Однако Эйс требует, чтобы я смотрела на него.

Он набирает скорость. Его медленные удары ускоряются. Он хватает мои бедра, и стекло дребезжит у меня за спиной, когда он с каждым ударом вдалбливает свой член все быстрее и быстрее.

Я чувствую, что уже скоро.

И кричу, когда влага стекает между моих ног. Я мочу его член своими соками, зарываю лицо в его шее, и всего несколько секунд спустя он делает то же самое. Он стонет, я никогда не слышала от него подобного стона. И пока Эйс сжимает мою задницу, отдавая всего себя мне, он издает еще один тяжелый стон.

Я тяжело дышу и соскальзываю с Эйса. Мое сердце бешено стучит, как порхающая бабочка. Мы снова моемся и перебираемся в спальню.

Оказавшись в постели, Эйс предлагает мне сесть на него сверху. Я смотрю на него мгновение, наблюдая, как он кладет на себя одну руку, а другую закладывает за голову. Он смотрит мне в глаза, ожидая, что я сделаю.

Я медленно тянусь к Эйсу и сажусь на него, положив ладони на его грудь. Наклонившись, я целую его в лоб, а затем в щеки. Я скольжу губами по его подбородку, провожу языком дорожку к его члену, но только я собираюсь его поцеловать, как оказываюсь лежащей на спине.

Эйс сжимает мои запястья и блокирует их над головой. Он нависает надо мной и целует мой лоб, а затем щеки. Он повторяет мои действия, скользит губами по моему подбородку, целует шею. Затем он опускается к моей груди, мягко обводит языком вокруг каждого соска. Его действия вызывают во мне желание, я тяжело дышу, а его язык путешествует к моему тазу и замирает.

Он раздвигает мои ноги и целует внутреннюю сторону бедер. Я дрожу и плотно сжимаю глаза, когда тепло распространяется по нижней части живота. С каждый поцелуем он все ближе и ближе к моей киске. И с каждым поцелуем я хочу все большего.

Эйс легонько подхватывает мою задницу, приподнимая мои бедра, а затем прячет лицо в моей киске. Я вскрикиваю, когда он прикасается ко мне там. Это не так, как было раньше. Он ласкает меня, словно я долгожданный десерт.

— Черт, — шепчу я, содрогаясь от нахлынувших эмоций.

Он усиливает натиск, а я беспомощно ерзаю, все сильнее выгибая спину. Он то сжимает мою задницу, то шлепает по ней. Я стону и задыхаюсь. Подношу свои руки к соскам и начинаю играть с ними.

Я не могу больше сдерживаться. Заставляю себя продвинутся ближе к его губам, безжалостно играющими со мной.

— О, Эйс!

Меня накрывает волна оргазма, но Эйс не останавливается, а ждет, пока я полностью не кончу, и лишь тогда опускает меня на кровать. Он снова целует мои бедра и поднимается надо мной. Облизывая губы, он смотрит на меня сверху вниз и проводит большим пальцем по моему лицу. В его глазах я вижу то, что он хочет сказать. Я почти слышу слова, но знаю, что он не скажет их первым.

Я сама боюсь говорить их.

Мы не должны чувствовать себя так по отношению друг к другу. Не должны.

Слезы наполняют мои глаза, но я смаргиваю их, надеясь, что он заметит их.

— Не плачь, — шепчет он. — Пожалуйста. Не сегодня.

Он наклоняется ко мне, и я прячу лицо на его груди. Я не хочу плакать, но слезы вырываются, и я ненавижу себя за это. Почему он? Почему именно сейчас? Он целует меня, и я начинаю рыдать еще сильнее. Почему он не может быть нормальным парнем с нормальной жизнью? Почему мы не встретились раньше? Почему любовь к нему так опасна?