Остерегайся

— Я хочу измениться для тебя… — шепчет Эйс.

Да. И я хочу того же. Но знаю, что так никогда не будет. Ведь у него наверняка остались незавершенные дела.

Тяжело вздохнув, он обнимает меня. Вскоре я успокаиваюсь, но мое сердце разрывается от боли.

Завтра конец.

Он и я, мы оба знаем это.

И никто из нас не готов к этому.

***

Вечером того же дня мы сидим, развалившись на диване, а я лежу на груди Эйса, размышляя о нашем будущем. Сможем ли мы решить эту проблему? Смогу ли я простить его после того, как узнаю правду?

Эйс садится на диване и берет стакан бурбона. Он смотрит на меня, и я, подняв руку, провожу по шраму на его лбу. Он не слишком заметен, но вблизи я вижу, что рана была глубокой.

— Откуда он? — спрашиваю.

— Одна сволочь ударила меня бутылкой по голове. — Он ухмыляется.

Я качаю головой и улыбаюсь.

— Кто?

— Ну, когда-то я называл его своим отцом. А когда достаточно повзрослел, чтобы понять некоторые вещи, он стал просто Брюсом. Чокнутый старик.

— Как ты можешь так говорить об отце?

— Он оставил мать, когда та рассказала, что у нее рак поджелудочной.

— Почему? — шепчу я.

— Сказал, что не может делить постель с больной женщиной. Я был там и видел, как он упаковывал свое барахло и уехал. И в тот же день, я потерял всякое уважение к нему.

Я сглатываю, не зная, что сказать.

Он проводит пальцем по моему плечу.

— Было время, когда я смотрел на отца как на Бога. Мне тогда было пятнадцать. Он взял меня в одну из своих поездок. Это было на лодке, а я всегда хотел оказаться на одной из них. Смотрел, как он отдавал приказы своим людям, а они подчинялись. Я восхищался тем, как он держался в любой ситуации. Он начал брать меня все чаще, чтобы я учился руководить бизнесом. Я многому научился у него и дяди. Но мой дядя — это совсем другая история.

— Что произошло с ним? Это же отец Бьянки, да?

Эйс кивает.

— Он не всегда был плохим парнем. Мы с Бьянкой росли вместе, но она никогда не хотела иметь ничего общего с бизнесом. Он пытался заставить ее, чтобы и его имя фигурировало в бизнесе, чтобы и у него было что-то, не только у отца. Они стали конкурировать друг с другом. Когда Бьянке исполнилось восемнадцать, дядя Дрейк сошел с ума. Он начал избивать ее и жену, а однажды это переросло в убийство.

— Что?

— Он убил ее мать. Бьянка не знала, как справиться с этим, поэтому с моим отцом пошла к нему.

— Она… убила его?

— Нет. Это сделал отец. Он ненавидел себя за это, но так было нужно. Дядя Дрейк стал слишком жадным и потерял уважение к семье. Я знал, что он слишком глубоко погряз, потому что когда перестаешь беспокоиться о тех, кого любишь, то тебе насрать и на остальное. Важным был лишь бизнес, а Дрейк хотел все больше. Отец не хотел убирать его, но иначе все стало бы только хуже. Так что в тот день бизнес полностью перешел отцу. После этого мы с Бьянкой стали еще ближе. Я защищал и опекал ее. Знал, что она всегда где-то поблизости, чтобы держать меня в здравом уме, но чем старше мы становились, тем с большим она мирилась. Она ненавидит дела Кроу. Она ненавидит то, сколько это приносит разрушения и смертей, а я… Я люблю. Я люблю командовать всякими отбросами. Люблю делать деньги. Люблю руководить своей жизнью.

Знаешь, мой отец ничем не отличался от отца Бьянки. Он делал мне больно без всякой причины. Он бил меня, бросал во всякие передряги, но я всегда держал свою голову высоко поднятой.

Когда он умер, я не пошел на его похороны. К тому времени я потерял всякое уважение к нему, а мне было всего двадцать два. И когда бизнес перешел ко мне, я собрал новую команду, нашел здесь место и преумножил прибыль. Ничто не могло остановить меня. Я любил то, что делал, но чем глубже погружался в него, тем больше понимал, что Кроу приносит только зло. Я понял, что превращался в них — в своего дядю и отца. Понял это, когда сказал Бьянке, что я... убью ее. Я облажался как человек. Вот почему я должен уйти. Этот бизнес испортит тебя. Большие деньги — да, но я задаюсь вопросом… стоит ли этого моя жизнь? Так ли бизнес важен в моей жизни? Или потеря дорогих мне людей? Деньги и бизнес важнее, чем жизнь без страха?

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Эйсом.

— Есть так много всего, о чем я сожалею, и я уверен, что это будет преследовать меня всю мою жизнь. Но когда дело касается тебя, я не хочу ни о чем сожалеть. И если ты уйдешь, не хочу, чтобы ты не знала этого. Я не смогу жить, зная, что есть то, что я мог бы сделать, но не сделал, потому что струсил. Я не мой отец. Единственный раз, когда я оставлю женщину, которую люблю, в одиночестве, будет только если она сама того захочет. Я пожертвую всем ради тебя, Лондон. Я сделаю все это для тебя. Я умру за тебя.

Я удивленно открываю рот, и Эйс пользуется этим, чтобы поцеловать меня. Его язык скользит по моим губам, и по моему телу проносится множество ощущений. Мое сердце трепещет, когда он еще крепче целует меня.

Этот поцелуй болезнен, но я хочу угодить Эйсу. Мне больно из-за того, что он так близко. Больно говорить о его чувствах. И больно знать, что он никогда не чувствовал подобного. Это пугает меня, потому что пугает его.

Будто раньше я ничего не могла чувствовать.

Он как мой наркотик.

А я его наркотик.

Мы оба пристрастились друг к другу.

И прямо сейчас я хочу держаться за это чувство. Не хочу ничего портить. Не хочу, чтобы наставало завтра и уничтожало то, что у нас есть. Хочу игнорировать прошлое и сосредоточиться на будущем.

Я не хочу этого, если правда означает быть без него.

Я бы пожертвовала этим. Правдой и прошлым.

Для этой любви. Этого редкого вида любви.

Глава 30

Эйс

Обычно я наслаждаюсь восходом солнца, особенно когда речь идет о Нью-Йорке. Но сегодня я ненавижу его. Я хочу луну, светящую мне в спину. Предыдущую ночь.

Я знаю, что принесет этот день, и не жду его с нетерпением, потому что к его концу Лондон, вероятно, уже здесь не будет. И я не смогу остановить ее. Не имею никакого права.

Я буду честен: то, что я должен сказать ей о себе и ее брате — это плохо. Но она это переживет, как переживет и все остальное. Мне больно из-за того, что я лгал ей, что не был честен с ней с самого начала. Что я спрятал ее так далеко только потому, что был жадным.

Знакомство с ней с каждым днем все дальше отодвигало мой эгоизм. Я начал переживать, плохо себя чувствовал из-за нее. И из-за себя.

Вздохнув, встаю с кровати, надеваю брюки и иду к дверям спальни. Оборачиваюсь, наблюдая, как обнаженная спина Лондон поднимается в такт ее дыханию. Сейчас рано, и, думаю, она проснется часа через два-три, так что я использую это время, чтобы собраться с духом, подумать, что сделать, чтобы она осталась здесь. Со мной.

Я не хотел признаваться самому себе в этом, но я нуждаюсь в ней. Мне нравится, что она здесь. Мне нравится быть рядом с ней. С ней — это не бизнес. Нет стресса. Нет беспокойства. Есть только мы.

Я так привык к тому, что она здесь, что даже не представляю, что будет, когда она уедет.

Черт.

Завариваю себе кофе, но, когда тянусь к кружке, дверь в спальню скрипит, и я замираю. Лондон просыпается раньше, чем я думал. Мое сердце ускоряется, когда она подходит ко мне. В ее глазах печаль. Она знает, что ее ждет.

— Утро, — шепчет она.

— Утро. — Я стою к Лондон спиной, боясь того, что должно произойти. Но время идет, и мы садимся за стол напротив друг друга.

— Я решила, — начинается она, — что не хочу знать правду.

— Ты заслуживаешь правды.

— Но я не хочу ее слышать. Я не хочу ничего менять... между нами.

Я качаю головой.

— Между нами не может быть лжи и тайн. Ты знаешь это.

— Я могу игнорировать их или узнать позже. Просто... не сейчас.

— Но я не могу. Сейчас лучшее время.

— Ты так долго молчал.

— Да, и это было достаточно долго. Послушай, я понимаю, ты не хочешь слышать это. Понимаю, что не хочешь ничего менять, и я тоже, но я забочусь о тебе. И это моя вина, что ты оказалась втянута в это.

— Эйс, — она качает головой, — пожалуйста.

Но мне это нужно. Я много чего сделал, не могу оставить и это на своей совести.

— Впервые я увидел Джона в особняке на вечеринке...

Лондон стонет и затыкает руками уши, но я знаю, что она слышит меня.

— Это было у друга. Не знаю, как Джон оказался там, но факт остается фактом. Я замечаю подозрительных людей, и в тот день он был одним из них. Я наблюдал за ним. Прошло около двух часов, большинство приглашенных уже были пьяны, и я увидел, как Джон уходит, и последовал за ним. Он проверял комнаты. В одной из них он задержался дольше, поэтому я подошел и заглянул в дверную щель. — Я делаю паузу. — Хочешь узнать, что он делал?

Лондон качает головой, но я продолжаю.

— Он взламывал сейф.

Она хлопает ладонями по столу и вскакивает.

— Это ложь! И ты знаешь это!

Она бежит к спальне, и я иду за ней.

— Два дня спустя все получили послание от владельца особняка с просьбой сказать, видел ли кто кого-нибудь в его офисе. Знаешь, смешно то, что офис был заперт и открывался при помощи кода, который знал только владелец. Он не мог понять, как кто-то вошел туда.

— Остановись, Эйс. Пожалуйста, — умоляет Лондон.

— Он украл драгоценностей на десять тысяч долларов. И двенадцать тысяч наличными. Его не поймали. Его никто не видел, кроме меня.

— И какое это имеет отношение к тебе и ему?

— Джон заинтересовал меня. Я знал, что если он мог проникнуть в запертую комнату и в сейф, про который никто не знает, то мог бы сделать гораздо больше. И я начал присматривать за ним. Никто не был в курсе того, что я наблюдал за ним. Даже он. Я узнал, что он работал в компании, продавал часы, и несколько раз видел его с Бриджесом.

— Однажды ночью я последовал за ним в ювелирный магазин на 24-ой. Он ждал, когда тот закроется. И я ждал вместе с ним. Мне нечего было делать. В то время бизнес Кроу шел не очень хорошо. Когда магазин закрылся, Джон взломал его. Никакой сигнализации. Никаких повреждений. Он просто украл то, что мог унести, и пошел домой. — Я щелкнул пальцами. — Просто так. Как будто проделывал это миллион раз. Джон был вором, не обычным вором. Он крал лишь драгоценности и драгоценные камни. Он был умен.

— Джон не сделал бы этого, — шепчет она. — У него была работа. Почему он это сделал?

— Потому что он был разорен, Лондон! Он был без гроша, и его выселяли из квартиры! В то время он ввязался в кое-что и никогда бы не сказал тебе.

— Но почему?! Я могла бы помочь!

— Он не хотел тебя беспокоить. Ни один мужчина не хочет, чтобы женщина волновалась о нем, будь то его мать, подруга или сестра. Он лгал и помогал тебе, чтобы не показывать, что у него проблемы с деньгами. Джон был на пределе и сделал то, что должен был. Не только для себя, но и для тебя. Я знаю, обычно поступают не так, но он поступил так, чтобы выжить. И я уважал его, потому что знаю, каково это — быть без гроша. Ты будешь делать что угодно, лишь бы выжить. Что угодно.

— Но... ограбление ювелирных магазинов? Нет. Как он узнавал о количестве и месте?

— Должно быть, знал кое-кого, прежде чем приехал в Нью-Йорк. Или научился, когда был подростком. Он сбежал из дома, когда ему было семнадцать, не так ли?

Лондон кивает.

— Да. Но он часто меня навещал и хорошо выглядел.

— Он притворялся, чтобы порадовать тебя. Джон был опытным, и именно поэтому я хотел заполучить его. Я хотел, чтобы он воровал для меня. — Я обнимаю Лондон. — Знаю, что не должен был втягивать его в это, но, клянусь, предполагалось, что это продлится лишь несколько месяцев. Я хотел получить несколько алмазов и отпустить его, но он пристрастился. Он убивал людей без причины. Всякий раз, когда он напивался, то... убивал. Я имею в виду, когда надо, то мы убиваем врагов, но Джон... Он стал бессердечным.

Губы Лондон дрожат, слезы льются по щекам, и она отстраняется от мня.

— Он пытался шантажировать меня, когда я сказал, что больше не нуждаюсь в нем. Никто из моих ребят не знал, что я завербовал Джона по личным причинам, и он угрожал сдать меня им. Он также хотел сделать карьеру, стать руководящим звеном. Я мог бы убить его, но не сумел, потому что опекал его как брата и доверял ему. Раньше Джон был хорошим человеком, но чем больше он работал с Кроу, тем больше замерзало его сердце. Как сказала Бьянка, этот бизнес меняет людей, превращает их в монстров, делает их смертельно опасными. Мы не осознаем этого до тех пор, пока любимые не исчезают из наших жизней.

— Но... как он умер? Почему?

Я беру ее за руку, веду к кровати, и мы садимся.

— Ты знаешь Крейна, он был с тобой пару дней.

— Да...

— Ну, у него была вечеринка где-то за две недели до твоего выпускного, на которую я пришел с Джоном. Мы тогда решили напиться, так как провернули большое дело и получили кучу денег с помощью Джона. Та вечеринка длилась всего нескольких часов, поскольку на следующий день у нас было кое-что запланировано. Крейн заявился ко мне злющим. Я никогда не видел его таким. Он сказал, что кто-то обчистил его сейф. Забрал его цепи, часы, алмазные серьги. Все. Я слушал его и закипал, потому что точно знал, кто за этим стоит, но не мог понять, почему Джон сделал это. И самое печальное, что Крейн тоже узнал об этом через неделю.

— Как?

— Он увидел Джона в магазине часов в центре города.

Она задыхается.

— Что? Я не понимаю. Зачем воровать у Крейна, если есть свои деньги? Достаточно денег.

— Я пытался это выяснить. Работая со мной, Джон получил достаточно денег. У него были связи. Он выгодно использовал свои знания, но, думаю, взлом сейфов был его хобби. Я думал, он отказался от этого, но нет. Заработанного ему было мало. Он стал жадным и хотел большего.

— Так... Крейн виновен в его смерти?

Я отвожу взгляд. Мне больно признавать, что один из моих людей причастен к смерти ее брата, но я должен. Я уже и так сказал многое.

— Крейн не любит, когда у него крадут. И его задело то, что это Джон, потому что он доверял ему, как и все мы. Крейн знал, что я был в курсе о вредной привычке Джона. Но Крейн умен. Он не рассказал никому, но посоветовал мне не стоять у него на пути, потому что собирался наказать парня. Даже я не знал, что Крейн планировал. Прошло две недели. Однажды Крейн был под кокаином, и его понесло. Я сделал все, чтобы остановить его, но он не слушал меня. Я мог бы уволить Крейна, но это означало бы избавиться и от Джона, а я не мог этого допустить. Мне были нужны они оба. Мне нужны были деньги. И я не хотел, чтобы остальные узнали, что Джон обворовал Крейна.

Джон украл у своего. Он нарушил правило, и я не собирался рассказывать об этом. Крейн знал, что я буду молчать.

При заказе оружия и кокаина Джон работал с Пабло, а Крейн отвечал за груз и намеренно задержал его. Груз не пришел до полудня, и Джон погиб. Крейн знал, что работать с Пабло опасно. Он также знал, что Пабло не доверял Джону, потому что тот был новичком. Пабло доверял лишь мне, но я хотел, чтобы Джон провернул эту сделку. Пабло согласился, хотя и не одобрял работу с Джоном. Вот почему я решил взять Джона с собой на сделку. Чтобы сохранить мир.

— Пабло... — выдыхает Лондон.

— Крейн задержал товар Пабло. Он сыграл свою роль, но не убивал Джона. Я искренне верю, что Крейн просто хотел выбить дерьмо из Пабло и его людей, но не убивать Джона.

— Но почему он до сих пор здесь? — гнев звенит в ее голосе. — Почему он жив, а Джон нет?

— Потому что Крейн хороший человек. Я не могу избавиться от него.

— Он хороший человек? Да он убил одного из твоих лучших людей!

— Это бизнес. И это был несчастный случай! Дерьмо случается, даже если мы этого не хотим. И Крейн не перекинул свой гнев на тебя. Если не ошибаюсь, он хорошо обращался с тобой. И знаешь, он никогда не прикидывается добрым. Если бы он хотел, то мог бы причинить тебе боль, только чтобы почувствовать себя хорошо. Но не сделал этого.

— Но... он убил Джона, Эйс.

— Он не хотел этого, Лондон. И я сделал все, что мог. Тогда я не знал, что Крейн отвечал за отгрузку, но сказал Джону остаться. Он не послушал. Хотел и тебя увидеть, и быть на сделке. Он мог бы пропустить выпускной и поехать на сделку, но не захотел. Из-за этого все пошло наперекосяк. — Я заглядываю в ее окаменевшие глаза. — Думаешь, я не угрожал Крейну? Я сказал ему, что если что-то случится с Джоном, то он заплатит...

— Что ты сделал? — шепчет она.

— В четверг его последний день в компании. Я мог бы убить его девушку, а он безумно ее любит, но он не заслуживал этого. Он поступил так, как поступил бы любой из нас. Он отомстил. Я тоже люблю мстить, но его проступок стоил нам хорошего человека. А еще доверия людей Пабло, нашего самого крупного клиента. Из-за Крейна мы потеряли кучу денег. И это его наказание, ведь он любит деньги. Делать, что хочется. Пытать людей. Принимать наркотики. Он любит это и понимает, что его могут убить. Но он не знает, как жить без Кроу.

Пораженная, Лондон наконец говорит:

— Так вот, что ты ищешь... Алмазы. Драгоценности. Вот почему я здесь...

Я хватаю ее за руки.

— Да, я использовал Джона. И да, я использовал его смерть, чтобы заставить тебя приехать сюда, но ты должна понять меня. Получив эти алмазы, я смогу выйти из бизнеса. А это свобода. Жизнь, которой у меня не было.

— Да. А что насчет меня? — Она встает. — Что я получу, Эйс?

— Ты получишь то же, что и я. Ты пойдешь со мной. Мы будем вместе. Мы начнем все сначала.

— И почему я захочу быть с тобой? После признания, что ты и твой человек виновны в смерти Джона?

— Я не убивал его.

— Ах, да, это Крейн сделал. Боже... — Она поворачивается к окну. — Я не могу быть с тобой. Этот образ жизни. Это... ужасно.

Я стараюсь оставаться спокойным, хотя мое сердце разбивается.

Лондон поворачивается ко мне, выражение ее лица жесткое, на нем проступает отвращение.

— А хоть кто-нибудь искал меня?

— Сначала да. Но они сдались через полторы-две недели и вернулись в Бразилию. В Атланте следили за ними.

Она вздыхает. Молчание заполняет комнату. Мы неловко смотрим друг на друга, пока Лондон не говорит:

— Поехали в квартиру Джона. Я найду алмазы, отдам их тебе, а потом уеду. Ты станешь богатым и будешь жить так, как захочешь. — Она качает головой. — Скажи, ты не думал, что бриллианты — это не все, что нужно в жизни? Неужели ты ни разу не задумывался, что это может быть что-то еще? Не материальное?

Ее вопросы явно риторические, потому что она отворачивается от меня и идет к гардеробу. Лондон надевает джинсы и серую рубашку, а затем выбегает из комнаты за сумкой. Она стоит у входной двери, скрестив руки на груди.

Я одеваюсь, и затем она открывает дверь, приглашая следовать за ней. Не говоря ни слова, мы садимся в мою машину. Ее руки сжаты в кулаки, она смотрит в окно. Мы молча едем к квартире Джона, потому что даже я не знаю, что мне дальше делать.

Не могу сказать, как она себя чувствует. Даже не знаю, что она думает обо мне. Но я знаю наверняка: я облажался, и сегодня, возможно, последний день, когда я вижу Лондон.

Глава 31

Лондон

Мы стоим на пороге квартиры Джона, а я не знаю, как реагировать на происходящее. Брат предстал совершенно в ином свете. Это невыносимо. Думать, что хорошо знаешь кого-то, когда на деле это оказывается не так. Я ненавижу беспомощность, вызванную происходящим. И это чувство лишь усиливается, потому что я не могу винить Эйса.

Он невиновен. Он ни к чему не принуждал Джона. Тот сам принял решение, поскольку стал жадным.

Но сейчас я жалею, что так мало знала Джона. Может, я бы смогла убедить его, что деньги — это просто деньги, и помимо них существует много другого.

Хотя Эйс привлек Джона к работе из эгоистичных соображений, я понимаю, почему он это сделал. Эйс хочет выйти. Бросить этот бизнес. Он хочет нормально жить, и я хочу того же. Здесь каждый мой шаг на виду. Все наблюдают за мной, и я никогда не буду в безопасности.

Но я ненавижу лжецов. И ненавижу Эйса за то, что он использовал меня с братом. Он эгоист. Был? Есть? Не важно. То, что он сделал, — отвратительно.

Я вхожу в гостиную и не вижу ничего, что дало бы мне подсказку. Теперь, когда я знаю правду, я чувствую, что все наше общение было ложью, просто подделкой.

Иду на кухню, Эйс присаживается на подлокотник дивана. Он наблюдает за мной, за тем, как я открываю полки и шкафы.

— Не думаю, что они здесь.

— Тогда где?

— Не знаю. — Я пожимаю плечами.

— Я проверил машину — пусто. Да и это слишком очевидно.

— Тогда здесь. — Эйс встает и направляется ко мне, и я непроизвольно отступаю к стене. Заметив это, он останавливается. — Просто подумай о месте, куда он мог бы их спрятать, о котором могла бы знать только ты. Ведь ты знала его лучше всех.

— Мне кажется, я его совсем не знала.

— Так сложилось, — подытоживает Эйс.

Я смотрю на него, и он вздыхает.

— Узнав правду, ты считаешь его плохим парнем, но он не такой. Да, он виноват кое в чем, но не ненавидь его за это. Поверь, я совершал вещи и похуже. И ты никогда не узнаешь, что именно. К тому же он никогда не предавал тебя. Его любовь была безграничной. Ничто не могло разорвать связь между вами. Я это знаю, поскольку он рассказывал о тебе почти каждый день. — Я опускаю голову, но Эйс не позволяет мне отвести взгляда. — Он был и остается твоим братом. И он любил тебя. Рисковал ради тебя. И в этот мир он попал, потому что заботился о тебе.

Слезы скапливаются в уголках глаз, и я отворачиваюсь, чтобы он их не заметил.

— Знаю. Просто я бы помогла... Не знаю.

— Это была его жизнь. Ты не могла контролировать его, даже если бы хотела.

Я смотрю на Эйса и столько хочу сказать ему. Хочу обвинить его во всем, но не могу. Он невиновен. Он не может контролировать всего. И он не хотел смерти Джона. В его глазах я вижу боль.

Эйс обнимает меня и прижимает к своей груди.

— Лондон, прости. Клянусь, я не знаю... Я не думал, что мы сблизимся, что станем настолько близки. Даже не предполагал. — Я не смотрю на него. — Мне очень жаль. То, что я сделал, — неправильно, но я не хочу возвращать все обратно. Очевидно же, что произошедшее было не зря. И я цепляюсь за... причину. За тебя.

К моему горлу подкатывают предательские спазмы, а на глаза вновь наворачиваются слезы. Я быстро моргаю, надеясь, что они не польются, и шепчу:

— И ты прости меня.

— Ты сожалеешь? — В его голосе удивление.

— Да. Прости, что обвиняла тебя во всем.

— Тебе не за что извиняться. Тут есть и моя вина.

— Он действительно доверял тебе, как брату? Как он написал, в том письме.

— Да, но… Это я заставил Джона написать его.

— Что?

— Я не приставлял пистолет к его голове, — говорит он, смеясь. — Но когда я узнал о планах Крейна, то позвал Джона к себе. Тогда я рассказал ему о том, как не смог попрощаться с мамой, потому что был настолько занят, что узнал о ее смерти только неделю спустя. Мне тогда казалось, что я делал все для нее, но в глубине души я знал, что это не так. Мне нравилось руководить. Мне нравилось быть… плохим. Не заботиться ни о чем и ни о ком. Мне нравилось, что меня боялись, потому что когда-то боялся я. — Он опускает голову. — Я сказал Джону, что если бы я мог вернуться, то, по крайней мере, написал бы письмо или позвонил матери, сказал бы, что люблю ее, что скучаю по ней, что делаю все для нас, для нее. Она была так больна и так одинока. Я хотел лучшего для нее. Джон понял, что все, что у него осталось, — это ты. К тому же он не знал, что может случиться, пока он с Кроу. И я рад, что смог убедить его написать это письмо. Рад, что у него был шанс попрощаться с тобой, хотя это случилось раньше, чем ожидалось.

— Боже, Эйс. — Слезы все-таки орошают мои щеки. — Ты мог остановить Джона?

— Я не знал, как поступит Крейн. Я хотел остаться в Нью-Йорке и заняться сделкой с Пабло. Хотел увести Крейна в сторону, чтобы тот успокоился. Я думал рассказать Джону о Крейне, но, если быть честным, Крейн мне больше брат, чем Джон. Я не хотел его падения, но признаю, что Джона надо было придержать. Я хотел, чтобы он знал, кто здесь хозяин. И мои желания обернулись против меня. Если бы я знал, что произойдет, то приложил бы больше усилий. Но я не сделал этого.

Я знал, что, останься мы здесь, Крейн отомстит Джону. Тот сам напросился. И я не знал, что мне делать с ними. Кроу разваливался. Вот тогда я и понял, что больше не могу быть частью всего этого. Джон рассказал мне про алмазы. Он был пьян, ничего не соображал и так и не понял, что все выболтал. Он сказал, сколько они стоили, сказал, что собирался использовать их позже. Или если бизнес не сложится. Но не сказал, где спрятал их. А еще он добавил, что если с ним что-то случится, то только ты сможешь найти их. Он хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

— И ты собираешься принять их от меня? — спрашиваю, наклоняя голову.

— Я собирался забрать их, да. По правде, мне было наплевать на семью Джона. Я ведь не знал тебя. Но когда узнал, то понял, что ты нуждаешься в них больше, чем я. Я не могу так поступить с тобой.

— Ну, думаю, тебе повезло, что краденое не нужно мне.

— Ты заслуживаешь их.

— Но ты получишь их. — Я иду в спальню Джона.

Эйс следует за мной, останавливаясь в проеме двери. Теперь я знаю, что причина, по которой он привозил меня сюда в первый раз, лишь в желании получить алмазы. Он думал, что я найду что-то, что Джон мог оставить только мне. И тут в моей голове возникает вопрос: а что случилось бы, если бы я нашла их тогда? Была бы я жива? Заботился бы он обо мне?

Пока я занимаюсь поисками, то слышу голос Эйса:

— Ты простишь меня?

— Простить тебя? Вот прямо сейчас? — Я смеюсь и чувствую на себе его тяжелый взгляд. — Это весьма эгоистично с твоей стороны, но... Не знаю. Мне не трудно прощать. К тому же ты сдержал обещание Джону. Хотя не смог предотвратить его смерть. Я же просто хочу, чтобы финал был... лучше. Понимаешь?

Эйс улыбается мне и кивает.

— Доверие долго зарабатывают, Эйс.

Он делает шаг вперед и несмело улыбается:

— Я понимаю.

— Я хочу верить тебе…

— Просто скажи мне сейчас, если это последний день, когда мы вместе, — перебивает он.

Его глаза прикованы ко мне, лицо сосредоточенно, а взгляд умоляющий, будто он не знает, что сделать, чтобы удержать меня.

— Я хочу, чтобы мы были вместе, Эйс, — шепчу я.

— Знаю, и когда я выберусь из этого, так и будет.

— Это… — Я оглядываюсь. — Это твоя жизнь. И я не уверена, что ты выберешься из этого.

— Мне и не нужно. Не тогда, когда у меня есть ты. Когда я рядом с тобой, Кроу не важна для меня. Я хотел забыть о тебе, не хотел иметь ничего общего с тобой. Хотел сосредоточиться только на бизнесе. Но вчера, когда я сказал тебе уходить... Это было чертовски больно. Я не хочу, чтобы ты уходила, поэтому благодарен шторму, который задержал тебя. Шторм стал моим вторым шансом, подсказал мне умерить свою гордыню и сделать то, что я действительно хочу. Это был знак. — Он провел пальцами по своим волосам. — Я был в этом дерьме слишком долго и сделал столько, что не могу спокойно спать. Но я отказываюсь падать так низко, когда дело касается тебя. Я знаю, что солгал, причинил тебе боль, но только потому, что не знал, что чувствую к тебе. И это напугало меня. — Эйс делает паузу и касается моей щеки. — Но теперь я знаю.

Наши глаза встречаются, и я понимаю, что он остается со мной. Об этом говорит его взгляд и то, как он ласкает мою щеку. И пускай прямо сейчас наступит конец света… он ничего не изменит. Потому что это отображение и моих чувств. Я не могу бороться с ними. Не могу держать это в себе. Меня уничтожает изнутри то, что я держу в себе. Я упустила столько моментов с людьми, которых я люблю. Поэтому нет причин сдерживаться с ним, и я шепчу:

— Я люблю тебя, Эйс.

Он неотрывно смотрит на меня, и мягкая улыбка наползает на его губы. Затем он целует меня, запуская пальцы мне в волосы, и я со страстью отвечаю на его поцелуй.

Это банально, но, кажется, вокруг нас летают искры. Мое тело жаждет его прикосновений. Во мне бушует огонь, который я не хочу тушить в ближайшее время.

Разрывая поцелуй, Эйс говорит:

— Мы найдем эти алмазы и уедем в Грецию, как ты хотела. Мы начнем там новую жизнь. И сделаем все, что ты захочешь.

— А как же твои люди?

— Геррика и Тая возьмем с собой. Я уже говорил с ними. Они хотят исчезнуть на некоторое время.

— Но я думала, это против ваших правил.

— Больше никаких правил, Красная. Я восемь лет в этом. После смерти отца многое изменилось. Люди уходили, и я не виню их. Со мной только те, кому я доверяю.

— Хорошо. — Я кладу руки ему на грудь. — Если это сработает, я хочу поехать домой и повидаться с друзьями. Хочу, чтобы они знали, что я в порядке и собираюсь уехать в отпуск.

Он кивает и ухмыляется.

— Но, во-первых, — продолжаю я, — после того, как мы найдем алмазы, мы возвращаемся, и ты звонишь Бьянке. Ты очень обидел ее.

— Я не это имел в виду. Она знает. — В словах Эйса слышится стон.

— Она сыта этим по горло и напугана.

— Я знаю.

— Она сказала, что ты изменился в плохую сторону, как и ваши отцы.

— Я изменился, но совсем не похож на них. — Он обнимает мое лицо. — Уверена, что хочешь этого со мной? Ты сможешь доверять мне?

Я улыбаюсь и тянусь к его губам.

— Ты много чего можешь рассказать мне, но я хочу рискнуть. Сегодня утром единственное, чего я боялась, — оставить тебя. И если ты готов уйти из Кроу, я готова пойти с тобой.

Он целует меня в уголок рта.

— Ты даже не представляешь, как я боялся твоего ответа.

Я знаю, что рискую. Все, что я делаю с Эйсом Кроу, — это риск. Но я хочу попробовать. Я хочу, чтобы мы были вместе. Приехать сюда с ним было риском. Спать с ним было риском. Знакомство с ним было риском. Если все получится, то это будет большой удачей. Я мало задумывалась об этом, но я рискну. И если не сработает, то всегда можно уйти. Всегда есть возможность вернуться к тому, что было раньше.

Мы обыскиваем квартиру Джона. Переворачиваем все с ног на голову. И постепенно разочарование заполняет меня. Ничего. Ничего, что могло бы помочь в поисках.

Эйс вздыхает, положив руки на дверь.

— Наверное, это не здесь.

Я встаю и иду мимо него в гостиную. Они должны быть здесь. Если не было в машине, значит, где-то здесь. Что я упускаю? Что я должна была заметить?

Пол скрипит у меня за спиной под шагами Эйса. Я смотрю на телевизор, кресло, диван. Взгляд останавливается на журнальном столике. Я купила его. Я улыбаюсь воспоминаниям. И потом меня осеняет. Я подбегаю к столику и открываю два скрытых отсека под ним. Внутри одного из ящиков стопка бумаг, ручки и несколько презервативов. В другой жвачка, сникерс, M&Ms и три пачки моих любимых конфет-мишек.

Я беру одну из пачек в руки и замираю. Она тяжелее, чем обычно.

— О, Господи.

Я вспоминаю, как Джон впервые купил мне их. Это было неделю спустя после смерти наших родителей. Он не знал, что ему сделать, чтобы развеселить меня, к тому же тогда мы еще жили с нашей ужасной тетей. Она с трудом могла нас прокормить, и ее никогда не было дома.

И вот однажды ночью он принес мне такую пачку. Джон сказал, что если я съем мишек, то мне станет лучше. Он был прав. Я почувствовала себя намного лучше, потому что в тот миг не думала о смерти родителей или о кошмарах, преследующих меня. Я думала только о мишках и о том, что брат поделился ими со мной. Я сказала ему, что он лучший на свете, а он был счастлив порадовать сестру.

Пачка с конфетами была не такой прозрачной, как обычно. Она была черной. Что ж, Джон был прав: никто не стал бы разрывать эту упаковку, не будь он мной. Конфета — это последнее, что придет человеку на ум при поиске алмазов.

— Боже мой, — выдыхаю я, разрывая одну пачку, и слеза скатывается по моей щеке.

Я переворачиваю ее и на стол стали падать мишки и бриллианты. При взгляде на них я начинаю смеяться. Одни камни больше, другие меньше. Они такие прозрачные. Красивые.

Эйс, не веря, подходит ко мне.

— Он ел их все время.

— Знаю. Мы оба ели. Это мои любимые. Он был прав. С этим никто бы не справился кроме меня.

Эйс сглатывает, опускаясь на колени перед столом.

— Они в каждой пачке?

— Да. Я уверена.

— Ничего себе... Их больше, чем я думал.

— Как, чёрт возьми, он сделал это? — Я в замешательстве.

— Легко. — Эйс пожимает плечами. — Попроси кого-нибудь открыть упаковку и затем плотно закрыть ее снова под вакуумом. Наверное, он сделал это сам.

— Ничего себе. — Я не должна быть так счастлива, учитывая, как добыты эти камни, но Джон пошел на это ради меня. Значит, он все ещё заботился обо мне. Независимо от того, сколько еще я не знаю о нем, он все равно мой брат. И я любила его так же, как он любил меня.

— Хорошо. Давай соберем все это, — говорит Эйс.

— Да. — Я киваю и обеими руками закидываю медведей обратно, а затем вручаю их Эйсу. Он рассовывает пачки по карманам, кроме одной, которая не поместилась, и протягивает ее мне:

— Будет лучше, если ты понесешь конфеты. Никогда не знаешь, кто наблюдает.

— Да, — выдыхаю я.

Кладя руку мне на плечи, Эйс подводит меня к двери. Я выхожу первая, и он следует за мной. Мы идем в тишине на автостоянку, но нам комфортна эта тишина. Я уверена, что мы оба думаем о планах на будущее. О том, что будет между нами. И мы боимся. Но наши страхи — ничто, ведь мы нужны друг другу. Нам есть о чем поговорить... Это наш шанс. Мы нуждаемся в нем.

Честно говоря, я знаю, что все будет в порядке. Знаю, Эйс изменился. С тех пор, как я приехала сюда, я увидела это в его глазах. Обычно его взгляд тяжелый, теперь же он гораздо ярче и более расслабленный. Эйс был жестоким, до него было тяжело достучаться, но теперь у него есть слабое место. Так что я попала. Я хотела заставить его открыться мне, чтобы он был слаб для меня, но теперь я здесь, с ним, напугана, но рада происходящему.

Нам остается несколько метров, чтобы дойти до автомобиля Эйса, когда я слышу чьи-то шаги. Эйс также слышит их, потому что останавливается и берет меня за руку. Он осматривается вокруг и прижимает меня к себе.

— Что-то тут не так, — бормочет он.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь кто-то есть.

Я стараюсь сохранять спокойствие.

— В этом здании много людей, Эйс. Может, это кто-то из жильцов.

— Тогда почему они не вышли? — Это риторический вопрос. Эйс смотрит на меня сверху вниз и дает мне ключи. — Иди к машине.

Я киваю и спешу к автомобилю. Мое сердце дико стучит. Оглядываюсь на Эйса, он кивает и идет ко мне.

И в этот момент все меняется.

Эйс падает на окно со стороны пассажира. Кто-то ударил его сзади. Страх пронзает меня, я начинаю кричать, и сквозь свой крик слышу:

— Уезжай, Лондон!

Внезапно пассажирская дверь открывается и появляется человек, которого я не надеялась больше увидеть. Он улыбается и направляет на меня пистолет.

— Это, — говорит Крейн, указывая на пачку конфет на моих коленях, — должно быть, то, что все мы искали, да?

Глава 32

Лондон

— Выходи из автомобиля. — Я начинаю подниматься, но Крейн останавливает меня. — Конфеты сюда.

Быстро моргая, я отбрасываю от себя пачку, затем открываю дверь и выхожу из машины. Набивая мишками карманы, Крейн подходит ко мне.

— Джон был умен, этого не отнять. Алмазы в конфетах. Никогда бы не сделал так. Он столько их ел. Это последнее место, где бы искали. Слишком очевидно. Но вы нашли. Младшая сестренка нашла их. — Он смотрит на меня с демонической ухмылкой.

Меня бьет дрожь, когда он приставляет пистолет к моей груди. Хватая меня за плечо, Крейн запихивает меня на заднее сидение. Я подчиняюсь и сажусь, борясь со слезами. Он захлопывает дверь у меня за спиной и подходит к Эйсу. Крейн смеется и наводит на него пистолет. Я боюсь сойти с ума, но еще больше боюсь умереть, боюсь, что Эйс умрет.

Не медля, я быстро пересаживаюсь к противоположной двери и резко открываю ее. Дверь задевает Крейна, и он, выпустив пистолет, наваливается на Эйса, а затем хватает его за горло и начинает душить. Я вываливаюсь из машины и хватаю пистолет:

— Отстань от него! Быстро!

Крейн встает с поднятыми руками. Эйс стонет. Я наклоняюсь к нему, не спуская пистолета с Крейна, и помогаю Эйсу встать.

— Убирайся, Крейн.

— Собираешься убить меня? — спрашивает он, расправив плечи. — Но я был так мил.

Эйс потирает шею:

— Какого черта ты делаешь, чувак?

Крейн заливается смехом.

— И ты спрашиваешь меня об этом? Это же так легко понять. Ты вышвырнул меня. Оставил практически без денег. Я наблюдал за тобой с тех пор, как узнал о Джоне. Прослушка. Я перестал доверять тебе, босс. Я перестал доверять всем. Ты солгал своим людям. Солгал мне. Я спросил, кто взял мое, а ты сказал, что не знаешь. Какой же ты лидер? — Его лицо багровеет от злости.

— Я держал его в безопасности, — раздражается Эйс. — Как и тебя.

— К черту его. Ты знаешь меня дольше. Я, блядь, доверял тебе. Ты должен был сказать мне.

— Ты на наркоте, Крейн. Я предупреждал тебя, но ты дал наркотикам и гневу затмить твой разум.

— Да пошел ты!

Вздохнув, Эйс берет пистолет из моих рук и направляет Крейну в голову.

— Ты пытался убить меня. — Он бьет Крейна рукояткой по черепу, после чего слышится треск ломающихся костей. Крейн падает, вокруг его головы натекает кровь, но он еще дышит.

— Пойдем. Ему недолго осталось.

— Подожди. — Я запускаю руку в передний карман Крейна в поиске алмазов, а затем сажусь на переднее сидение. — Ты можешь вести? — спрашиваю я, когда Эйс занимает сиденье водителя.

— Да. — Он достает телефон и набирает номер. — Дави на газ, Трент. Я должен свалить из Нью-Йорка в течение следующего часа. Расскажу все при встрече.

— Подожди. Мы уезжаем сегодня? — спрашиваю я, нахмурившись.

— Греция.

— Так скоро?

— Я не могу остаться, Лондон. Через некоторое время ты сможешь встретиться со своими друзьями. Обещаю. Атланта будет первым местом, куда он приедет. Нельзя рисковать.

Я киваю. Что я знаю наверняка, так это то, что Эйс держит свои обещания. Спустя некоторое время решаюсь спросить:

— Почему ты не убил его?

— Не смог.

— Почему?

Он смотрит на меня, а затем фокусируется на дороге.

— Мы выросли вместе, Лондон. Мы были как братья. Он столько раз спасал мне жизнь.

— Но… Он пытался убить тебя, Эйс.

— Бизнес, Лондон. И он под наркотой. Но теперь это не важно.

— Я думала… Ты говорил, что он хороший.

Эйс пожимает плечами.

— Кажется, я был неправ. Он, наверное, знает все. Мы должны уехать. У тебя же упакован чемодан?

— Да. Со вчерашнего дня.

— Хорошо. Беги за ним, а я позвоню Геррику. — Он ставит машину на парковке и стучит руками по рулю. Слышится звук сигнала, но Эйс бьет по рулю снова и снова. Он не прекращает, пока я не кладу руку на его плечо.

— Эйс, — шепчу я.

Он смотрит на меня, а затем молча вылезает из машины и идет к моей стороне.

— Я пойду с тобой.

Мы доходим до моей квартиры, и Эйс звонит Геррику и рассказывает о произошедшем, куда мы собираемся и почему. О Крейне и причинах. Он даже рассказывает Геррику причину смерти Джона.

— Знаю, — говорит Эйс, когда я вхожу в гостиную, — я облажался. Просто убедись, что Уэс и Тай знают о Крейне. Не верь ничему, что он будет говорить. — Он делает паузу. — Я ценю это. И будь начеку. Я сейчас с Лондон. Собираемся у меня дома. — Он вешает трубку и со вздохом, проводит пальцами по своим волосам. — Готова?

— Да.

— Вот. — Он достает из карманов алмазы. — Положи их в чемодан.

Я киваю.

Эйс следует к входной двери, я иду за ним. Прежде чем мы выходим, он притягивает меня к себе и целует.

— Это все скоро закончится, Лондон. Обещаю, что такого не будет, когда мы уедем. Поверь мне.

Он оставляет поцелуй на моей щеке, улыбается и закрывает за нами дверь. Мы идем к лифту, чтобы добраться до его дома, упаковать некоторые вещи и, надеюсь, свалить из Нью-Йорка целыми и невредимыми.

Глава 33

Эйс

Это было довольно неожиданно.

Я думал, что могу доверять Крейну. Никогда не думал, что он настроит против меня людей. Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, и именно столько я знаю Геррика. С Таем и Уэсом я познакомился в двадцать два, и я знал, что могу доверять им с первого же дня.

Но Крейн?

Это безумие.

Мы вместе ходили на двойные свидания. Мы грабили дома и угоняли автомобили. Мы были безжалостны, но нас это не волновало. Мы были хорошими друзьями.

Увидев гнев в его глазах, я понял, что должен выбраться отсюда. Я не могу превратиться в него. Я почти стал таким. Я чуть не убил его на парковке. Я не могу позволить Кроу изменить меня. В моей жизни и так многое изменилось. Убийство человека, который был близок мне, станет последней каплей. Если бы я убил Крейна, ничто и никогда не стало бы прежним.

Есть еще одна причина, из-за которой мне нужно уехать: Крейн не работает один. Не знаю, кто его напарник, но не хочу узнавать это. Крейн не идиот. Он не пошел бы на это без плана.

Я вытягиваю чемодан из шкафа и бросаю в него первые попавшиеся вещи. Сидя на кровати, Лондон спрашивает:

— А если он ранит других парней?

— Думаю, они убьют его прежде, чем он сможет навредить любому из них.

Тишина заполняет комнату. Внезапно я слышу тихий всхлип, роняю вещи и склоняюсь к Лондон:

— Что не так?

Она качает головой, но ничего не говорит.

— Передумала?

— Нет. — Она вытирает глаза. — Я просто... хотела сделать все постепенно. Я хотела уехать... не так. Не убегать.

— Я знаю. И мне жаль. Но я должен вытащить тебя отсюда. Это небезопасно.

Она всхлипывает.

— А будет ли когда-нибудь безопасно?

Я плотно сжимаю губы. У меня нет ответа. Я чувствую, что, куда бы я ни сбежал, кто-то всегда будет преследовать меня. И пойдет на все, чтобы найти нас. Он готов на все. Я знаю Крейна. Когда он хочет что-то, то будет делать все, чтобы добиться этого, особенно если он под действием наркотиков.

Я ненавижу страх в глазах Лонни. Я хочу видеть ее счастливой. Но больше всего я хочу, чтобы она была в безопасности. Я очень хочу этого. Я не хочу, чтобы она оглядывалась назад каждую секунду своей жизни. Она не заслуживает этого.

Может, я бремя? Может, я просто защищал ее? И хотя мы прошли через все это, я не заслуживаю ее. Может, ее постоянный страх и то, что со мной она не будет иметь мира, — это карма за все плохое, что я сделал? Расставание с ней как будто расставание с миром.

Мое спокойствие. Мое счастье.

Отпустить ее будет приравниваться к возвращению к темноте, к одиночеству, к эгоистичности, к жадности и опасности. А я не хочу этого. Я сделаю все, чтобы видеть ее счастливой. Но, возможно, единственный способ, чтобы так случилось, — это расстаться.

Черт. Я никогда не думал об этом.

Как только я собираюсь спросить, хочет ли она этого, она говорит:

— Меня не волнует, что мы идем до конца. Я хочу, чтобы ты был со мной. — Она берет меня за руки, сжимает, а затем целует их.

Я смотрю на нее и улыбаюсь.

— Я сделаю все, чтобы сделать тебя счастливой. Это обещание.

Улыбка появляется на ее лице. Я быстро забрасываю еще несколько вещей, после чего застегиваю чемодан, и мы направляемся к выходу. Пока мы идем к машине, звонит мой сотовый.

— Да?

— Только что видел Крейна. Он едет к тебе, — говорит Геррик.

— Хорошо. Встреть его здесь. Я уже уезжаю. Он меня не поймает.

— Убедись, что в переулке чисто. С ним может кто-то работать и следить за улицами.

— Это точно. И ты будь внимателен. — Я заканчиваю разговор.

— Кто это? — спрашивает Лондон, смотря на меня.

— Геррик. Сказал, что Крейн едет сюда. Пора убираться.

Она кивает и садится в машину. Я забрасываю чемодан на заднее сиденье, и мы выезжаем с парковки так быстро, как это возможно.

Задним ходом я заезжаю в переулок. Он граничит с кирпичными стенами, что делает его намного темнее, чем он есть. Лондон замирает в своем кресле, когда я начинаю осторожно ехать. Пространство ограничено, но места для автомобиля хватает.

Я беру Лондон за руку, чтобы успокоить. Она смотрит на меня, и напряженность немного отпускает ее. Она улыбается и затем оборачивается, чтобы взглянуть на дорогу. И в этот момент я понимаю, что происходит что-то ужасное.

Я смотрю вперед на освещенное фарами пространство. Свет очень яркий. Они точно не хотят, чтобы мы видели их лица. Я прикрываю лицо рукой, морщась от света.

Через зеркало заднего вида я вижу Крейна.

Чертов Крейн!

И если это Крейн, то кто, черт возьми, перед нами?

Дерьмо. Геррик был прав. Он не один.

— О, Боже... Эйс, — выдыхает Лондон.

— Сохраняй спокойствие, детка. Пожалуйста.

Она качает головой, а я тянусь к оружию.

Мы оба смотрим вперед, когда раздаются чьи-то шаги. Я не знаю, кто это, но татуировка на руке подсказывает, на кого он работает. Змея, начинающаяся на запястье и тянущаяся к среднему пальцу. Змея с клыками. Люди Пабло.

Вот это да.

Я не могу поверить в происходящее.

Крейн работал с Пабло.

Я оборачиваюсь назад и понимаю, что он умный ублюдок. Он знал, что делал, придя на место Джона. Знал, что я не убью его. Знал, что я никогда не приставлю пистолет к его сердцу. Знал, что я хотел бы сбежать с Лондон и камнями. Знал, что, если он внезапно придет с людьми Пабло, я окажусь в полной заднице. Это он вернулся за трупом Джона. Он был там с самого начала.

И он знал, как поймать меня.

В этом переулке, куда не ходят люди и некуда бежать.

И хотя я не хочу принимать это, но я не знаю, как я выйду отсюда с Лондон.

Я никогда не думал, что доживу до этого дня.

Дня, когда я по-настоящему столкнусь со своей смертью.

Глава 34

Лондон

Мое сердце никогда не стучало так быстро. Мое тело никогда не тряслось так от страха. Мой разум никогда не был таким пустым.

Я поворачиваюсь к Эйсу и по его лицу понимаю, что он никогда не попадал в такую ситуацию. Его выследили. Поймали в ловушку. Крейн все продумал. Он знал, где устроить засаду.

— Эйс, — шепчу я.

— Да?

— Кто они? — Мой голос дрожит от напряжения.

— Люди Пабло.

— Черт, — прошипела я. — Крейн работал с ними?

— Думаю, им нужны не алмазы, а я. Это объясняет, почему тебя перестали искать. Вероятно, он заключил с ними сделку.

Я испуганно подношу дрожащую руку ко рту.

— Что мы будем делать?

— Ты останешься здесь, а я выйду.

— Нет! — Я хватаю его за запястье. — Ты сошел с ума! Я не отпущу тебя к ним!

— Лондон, — вздыхает он, — я в полной заднице. И у меня нет выбора, кроме как пойти туда и надеяться, что они отпустят тебя.

— Они же убьют тебя. Они только и ждут, чтобы ты сдался. Ты сам знаешь.

Он нежно касается моего лица.

— Я бы предпочел сдаться, чем сидеть здесь и ждать смерти.

Слезы начинают застилать мне глаза.

— Я не позволю тебе идти туда. Ты не можешь…

Он прижимается к моему лбу.

— Я должен.

— Даже если ты пойдешь туда, не факт, что меня отпустят. Я не позволю тебе сделать это, Эйс. Я не буду безучастно смотреть, как ты умрешь. Я видела уже столько смертей! Я устала от этого!

Слова вылетают, и я ненавижу себя за это. Почему все хорошее в моей жизни должно плохо заканчиваться? Почему я не могу оставить что-то для себя?

Эйс целует меня.

Страстный поцелуй.

Долгий поцелуй.

Прощальный поцелуй.

И так много невысказанного в нем, что я не знаю, как принять его. Я люблю и ненавижу.

Я ненавижу Эйса, зная, что представляет собой этот поцелуй, но не могу оторваться от него. Я цепляюсь пальцами за его волосы, прижимая его все сильнее и сильнее. Руки Эйса все еще держат меня, но он разрывает наш поцелуй. И целует меня в щеку, затем в подбородок. Он целует мои слезы. Я закрываю глаза и всхлипываю, потому что хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Его прикосновения.

Его запах.

Он.

Все.

Мы выкрутимся.

Я знаю.

И он это знает.

Нам нужен лишь шанс.

И в этот миг раздаются выстрелы.

Неприятный звук бьет по барабанным перепонкам, и в тот же миг я оказываюсь на дне машины. Слышатся крики, и Эйс приподнимается, чтобы изучить обстановку. Я следую его примеру.

Человек, стоящий перед нашим авто, лежит на земле, из его лба течет кровь. Крейн же куда-то исчез.

— Черт! Крейн! Сиди здесь. — И прежде чем я успеваю сказать хоть слово, Эйс направляется к машине Крейна. Тяжело вздохнув, я замечаю Геррика, Тая и Уэса, идущих ко мне.

— Ты должна убраться отсюда.

— Я не уйду без Эйса.

— Если ты не уйдешь, то умрешь. — Геррик тянется к моей руке, в то время как Тай с Уэсом начинают стрелять по людям Пабло. — Пригнись.

Я следую за Герриком и замечаю Крейна, лежащего в луже крови. Его глаза широко открыты. Он не дышит. Я закрываю глаза.

Геррик подводит меня к грузовику, припаркованному за автомобилем Крейна, усаживает меня на место водителя и поспешно уходит. Я жду и задаюсь вопросом, где Эйс. Я вижу Тая и Уэса, Геррика с моим чемоданом. Но не Эйса.

Когда подходит Геррик, я спрашиваю:

— Где Эйс?

Он игнорирует меня:

— Уезжай к Тренту. Быстро!

— Я не уйду без Эйса!

И потом прогремел выстрел. Я вижу, как Уэс падает. Тай зажимает его рану рукой. Геррик бежит к ним и кричит, чтобы я уезжала.

Дрожащими руками я завожу грузовик и, пока разворачиваю его, замечаю Эйса, выходящего из машины Крейна. Мне кажется, он собирался убежать на ней, но передумал. Эйс смотрит на меня и кричит мне убираться, стреляет в людей Пабло, те отстреливаются. Геррик бросается на помощь, но падает, и Эйс опускается возле него на колени. Дальше я не вижу их, но вижу Тая, цепляющегося за Уэса.

Я трясусь от страха и не могу двигаться. Знаю, что должна уехать, но не могу. Не могу оставить его. Не хочу уходить без него.

Эйс, наконец, встает и кричит что-то людям Пабло, перестрелка затихает. Он выходит к ним и что-то говорит. Я очень хочу услышать его слова, но до меня доносятся лишь отдельные звуки.

Однако через пару мгновений все становится ясно. Эйс просит, чтобы его людей отпустили, говорит, что готов отдать свою жизнь в обмен на них и меня. Он умоляет их сделать это.

— Возьми меня! — Он делает шаг вперед. — Вам нужен я! Я! Отпустите их! Отпустите ее!

Наконец, он умолкает, поднимает руки и бросает пистолет на землю. Затем оборачивается, смотрит на меня и улыбается. Губами он произносит:

— Я люблю тебя.

Его теплые медовые глаза смотрят в мои, и в них я вижу все. Я вижу сожаление. Вижу боль. Вижу страсть... И его любовь.

Я не могу отвести от него глаз.

Я не могу двигаться.

Я не могу ничего поделать.

Потому что знаю, что сейчас произойдет. Люди Пабло не отпустят его. А даже если бы у Эйса получилось уйти, они бы нашли его.

И они убьют его. И меня.

Я понимаю, что Эйс жертвует собой. Это цена за мою жизнь. Но я не согласна, я отказываюсь ждать неизбежного. Может случиться все, что угодно. Люди Пабло могут отпустить Эйса, но не меня.

Однако есть надежда, и она не дает мне уйти.

Не сейчас.

Я открываю дверь автомобиля и кричу:

— Эйс! Я ПРОЩАЮ ТЕБЯ! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

Он оглядывается и кивает мне. Улыбка вновь загорается на его губах, и я так много хочу ему сказать. Я хочу, чтобы он всегда был со мной.

Я не знаю, как долго мы смотрели друг на друга. Казалось, прошла вечность.

— Я люблю тебя, — шепчу я, но уверена, что он меня не слышит.

Эйс начинает что-то говорить, но раздается выстрел, он хватается за плечо и со стоном падает на землю.

— Эйс!

Я пытаюсь выбраться из грузовика, но Тай бежит ко мне:

— Уезжай. Я разберусь. — Из-за его плеча я пытаюсь рассмотреть, что с Эйсом, но не выходит, поскольку меня заталкивают назад в машину. — Уезжай!

В этот миг я хочу разорвать Тая в клочья. Я хочу видеть Эйса, хочу знать, что с ним. Словно читая мои мысли, Эйс кричит:

— Уезжай, Лондон! Я найду тебя!

Из моих глаз хлещут слезы:

— Нет.

Я не слышу Эйса, но вижу, что он говорит мне:

— Да.

— Эйс, пожалуйста.

Он улыбается.

— Письма, детка. Пиши мне, и я найду тебя!

Я криво улыбаюсь, и Тай все же усаживает меня назад. Я не отрываю глаз от Эйса. Не могу.

— Хорошо, — шепчу я тихо.

Эйс кивает, и Тай захлопывает дверь перед моим лицом.

Больше не теряя ни секунды, я нажимаю на педаль газа, и грузовик выезжает, оставляя за собой клубы пыли. Я слышу выстрелы, но не позволяю себе оборачиваться. Я уезжаю прочь от мужчины, которого люблю. Мужчины, который отказался от своей гордости… из-за меня.

Я еду от своего мира.

Своего блаженства.

Того, кого люблю.

Того, кто стал для меня всем.

Того, кто забрал мое сердце.

Того, с кем хочу провести остаток жизни.

Я собиралась рискнуть всем ради него.

Он был один, но он ушел. Я уверена, что в ближайшее время не увижу его… или никогда. Но есть надежда. И его обещание. Он сказал, что вернется. Я верю ему. Он всегда выходит победителем.

Он Эйс Кроу.

Это знание вызывает улыбку.

Он впустил меня в свое сердце, отринув агонию и боль.

Я чувствовала это, но на этот раз все гораздо хуже, потому что я отдала ему часть себя. Эта часть только что осталась позади. И она никогда не пробудится, если он не вернется.

Но я не должна оглядываться назад.

Сейчас у меня есть только надежда и вера.

Что он вернется.

Что он найдет меня.

Эпилог

Лондон

Пять месяцев спустя...

Брат всегда говорил: «Прежде чем заботиться об остальных, позаботься о себе». Каждый раз идя куда-то, он повторял это мне. Он говорил, что никто в нашей семье или в нашей жизни не сможет пройти наш путь. Мы должны создавать собственные цели, собственное будущее.

Глупо, но я верила ему.

Однако не сейчас.

Эйс спас меня. Он рисковал собой ради меня. Он столько отдал ради меня. Я даже не думала, что такое произойдет.

Я была… счастлива с ним.

Я не помню всего, что произошло.

Да, я была там, но едва ли могла дышать. Я ничего не помню.

Но помню Эйса.

Помню, как он не отступал. Как он защищал своих людей и меня.

Я ушла и не знаю, чем все закончилось. Ушла, потому что хотела верить, что он выживет. Я знала, что правильно будет убежать, вместо того, чтобы остаться и смотреть, как я обычно поступаю.

Я хотела остаться. Хотела быть рядом с ним, но в глубине души знала, что надо уехать.

Интересно, остался ли он там? Увижу ли я его вновь?

Я пишу ему письма, надеясь, что однажды он ответит мне. Я рассказываю, как найти меня, чем я занимаюсь и как сильно скучаю по нему. Прошло пять месяцев, а от него ничего не слышно. И с каждым днем мне все труднее бороться с болью и одиночеством. Я теряю надежду.

Я теряю себя.

Я вспоминаю Эйса, и голова идет кругом от нахлынувших эмоций.

Я закрываю глаза и вспоминаю все. Как возненавидела его. Полюбила. И потеряла.

Столько всего пережито за столь короткое время…

Я скучаю.

Встаю с кровати и иду в сторону балкона.

Санторини великолепен. Фотографии манили сюда, но в реальности все оказалось намного лучше. Я открываю балконную дверь, и прохладный утренний ветер щекочет мою кожу. Закрываю глаза и подставляю лицо солнцу. Мне хорошо. Не слишком жарко и не слишком холодно.

И все было бы идеально, если бы Эйс был со мной.

Если бы я знала о бриллиантах еще год назад, то начала бы новую жизнь, но сейчас я здесь. Из-за крошечной надежды. Я здесь и мечтаю получить хоть какую-то весточку от него.

Однако он молчит. Мой разум говорит мне, что Эйс мертв, но сердце не верит. Оно все еще ждет чуда. Цепляется за саму мысль о нем.

Тяжело вздохнув, я возвращаюсь в спальню и смотрю на грязные белые простыни. Отмахнувшись от мысли сменить их, вытягиваю из гардероба полосатую юбку и майку. Привожу себя в порядок, а затем иду на кухню. Изучая список покупок, раздумываю, ехать ли сегодня на рынок.

После нескольких болезненных месяцев я чувствую себя лучше. Знаю, чтобы жить, мне нужно идти вперед, будто я никогда не встречала Эйса, так что я решаю выйти и иду в гостиную за сумочкой.

В этот миг раздается стук. Я не решаюсь открыть, потому что здесь никто не стучится в мою дверь. Здесь никто никогда не беспокоил меня... американку.

Выглядываю в окно, и то, что я вижу, поражает меня. Я быстро открываю дверь Бьянке. Она тихо смеется, обнимая меня.

— Я так скучала по тебе, — говорит она.

— Но ты даже не представляешь, как скучала я. Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла?

Она вымученно улыбается. И эта улыбка заставляет все во мне замереть.

— Входи, — пропускаю Бьянку в дом. Она заходит, но на ее губах все та же улыбка, словно ей трудно улыбаться. Будто у нее что-то болит. Мне это не нравится. Это не нормально.

Когда я закрываю дверь, Бьянка по-прежнему стоит рядом со мной. Ее голова опущена, пальцы нервно сжимают запястья. Она качает головой, из-за чего ее волосы рассыпаются по плечам.

— Бьянка, — шепчу я, и она поднимает голову.

— Слушай, Лондон, — шепчет она, и слезы появляются в ее глазах. — Ты ведь понимаешь, что я не просто так приехала. Это важно. Я здесь, чтобы сказать тебе то… то, что причинит невероятную боль, потому что даже я не смогла принять этого.

Мое сердце замирает. Руки начинают дрожать, но я киваю и нервно сглатываю, присаживаясь.

— Л-ладно.

Она смотрит на меня, пытаясь не плакать, затем присаживается рядом и берет мои руки в свои. Бьянка начинает говорить, но я прерываю ее.

— Он игнорирует меня? Он не хочет приезжать? Если это так, то он может просто…

Она смотрит мне в глаза:

— Уверена, он хотел бы быть здесь и сейчас. Больше, чем где-либо еще.

Я улыбаюсь. Она нет. Я знаю, что обманываю себя. Я держусь за надежду, как только уехала. Но у меня не было выбора. Я не хочу думать, что он...

— Лондон, Эйс умер, — шепчет Бьянка.

— Умер?

— В тот же день, когда ты уехала. Они все погибли. Геррик. Уэс. Тай. И люди Пабло. Была перестрелка. Когда приехала полиция, спасать и арестовывать уже было некого.

— Но я думала...

Что я думала? Что он спасся? Что люди Пабло отпустили их и решили вместе работать? Эйс всегда говорил, что это бизнес. И опасный.

— Неделю назад мне позвонил менеджер дома, где жил Эйс. Он сказал, что его почтовый ящик полный и если Эйс не заберет почту, то ее выкинут. На телефон не отвечал ни он, ни ребята, поэтому я приехала. Когда я прибыла туда, то обнаружила мисс Бейкер, и та сообщила все, что ей было известно. Думаю, она все еще пытается что-то выяснить. От нее я узнала, что ты уехала.

Бьянка смотрит на меня, и слезы текут по ее щекам.

— Я забрала его почту и прочитала все, что ты писала. Ничего не могла с собой поделать. Просто хотела знать о тебе. Поэтому когда я узнала, что ты в Греции, то сразу вылетела сюда. Я подумала, что ты должна знать... Особенно учитывая, что ты… ждешь его ребенка.

Я смотрю на свой живот сквозь набегающие слезы, пока не начинаю рыдать.

— О, Боже…

Бьянка обнимает меня:

— Знаю, милая. Знаю.

— Я не понимаю…

— Я тоже, но у тебя есть ради кого жить, Лондон. Ты не должна останавливаться. Тоска будет убивать тебя, если ты сдашься. — Я начинаю рыдать, и Бьянка прижимает мою голову к своей груди, говоря, что все будет в порядке.

Но я знаю, что она лжет.

Я потеряла так много людей в своей жизни.

Мне так больно.

Я думала, что на этот раз, с ним, все будет лучше. Но нет. Все только хуже. Я потеряла любимого.

Мое сердце сжимается с каждым всхлипом. Я чувствую, как все внутри меня обрывается, и пытаюсь удержать хотя бы каплю надежды, которая еще пару минут тому у меня была.

Не каждая судьба счастливая.

И, к сожалению, я не из везунчиков. Кажется, все, кого я люблю, умирают. Даже когда я стараюсь удержать их, они уходят из моей жизни.

Я хотела удержать Эйса. Хотела, чтобы он был здесь. Хотела начать с ним сначала. Хотела лучшей жизни для него и для себя. Я просто хотела, чтобы мы были счастливы, но понимание, что этого уже никогда не будет, убивает меня.

— Лондон, — шепчет Бьянка, — он не хотел, чтобы ты так рыдала из-за него. Я знаю, это больно, но тебе есть чему радоваться. Ты должна ради его ребенка. Ваш малыш растет в тебе. — Она плачет. — Ты сильная. Я знаю. В жизни всякое случается, и мы не все можем изменить, но ты сможешь. Ты обязана ради своего будущего.

— Я не могу. Больше не могу.

Она хмурится.

— У тебя есть ради кого жить. Не сдавайся.

— Я просто хотела, чтобы он… со мной… живой… Еще один шанс, — шепчу я.

— Я тоже.

Бьянка отпускает меня и ищет что-то в сумке. Затем вытягивает сложенный лист бумаги и передает мне.

— Я никогда не читала его, но Эйс сказал отдать его тебе, если с ним что-то случится. Он написал это перед тем, как вы попали в ту заварушку. — Я точно знаю, что это, и мое сердце замирает.

«Лондон,

Никогда за всю мою чертову жизнь я не думал, что буду испытывать такие чувства по отношению к кому-либо. Не было души. Я потерял ее, но ты вернула ее мне. Ты дала мне смысл жить. Ты вернула мне веру в себя. Из-за тебя мой рассудок смог вернуться. И моя человечность.

Я знаю, что облажался. И много раз. Знаю, что должен был сказать тебе правду с самого начала, просто не знал, как правильно это сделать. Да и не хотел тогда. Я так зациклился на себе, что думал, если раскроюсь, то потеряю свою гордость.

Но спустя некоторое время я пришел к тебе и понял: к черту гордость. Я пишу это, потому что мы никогда не знаем, что произойдет с нами. И потому что, хочу я в это верить или нет, я люблю тебя, и ничто уже не изменит этого. Ты вошла в мою жизнь из-за смерти Джона. Так было нужно, чтобы я смог найти тебя. И себя. Знаю, ты бы не хотела слышать этого, но это правда. И лучше смотреть правде в глаза, чем наслаждаться ложью.

Каждому даровано спасение. А ты спасла меня.

Если ты это читаешь, значит, я умер. Казалось бы, со мной должно было случиться подобное. Но я хотел, чтобы ты знала, как сильно я люблю тебя. Я знаю, ты будешь жить. Со мной или без меня. Иногда надо принести жертву. Пройти некоторые изменения. Однако в большинстве случаев все, что для этого нужно, — это любовь.

Я люблю тебя, Красная.

Обещай всегда любить меня.

Обещай всегда думать обо мне.

Обещай никогда не забывать меня.

Эйс»

Я еще раз перечитываю письмо, сжимая лист в руках. Так хочется, чтобы эти слова он сам произнес, а не передал через бумагу.

И в этот миг я чувствую себя такой слабой... хрупкой.

Я чувствую, что ломаюсь… снова и снова. Письмо выскальзывает из моих рук…

Мне холодно. Мне больно. Сил нет, даже чтобы моргнуть. Но я знаю, что Бьянка рядом и она права. И Эйс прав.

И в разгар боли, горя и печали, что нахлынули на меня, я чувствую в своем животе толчок, который отрезвляет меня.

Первый маленький удар.

Первое движение.

Я закрываю глаза, желая почувствовать его снова, и малыш не заставляет себя ждать.

Пинки напоминают мне о том, что у меня есть цель. Бьянка права. У меня есть его ребенок. Мой ребенок.

Бьянка смотрит на мой живот и улыбается:

— Ты что-то почувствовала?

Я киваю.

— О, Лондон, ты ведь понимаешь, что это не без причины. — Она касается моего живота. — Да. Все может показаться несправедливым, но я верю, что Бог испытывает нас. Он знает, что мы сильны и можем многое преодолеть. — Бьянка обнимает меня и улыбается. — Мы пройдем через это. Ты можешь пройти через это. Кроме того, ты просто обязана, потому что я хочу маленькую племянницу или племянника.

Я улыбаюсь, вытирая слезы.

— Ты имеешь в виду кузена?

— Не-ет. — Она поднимает письмо и кладет его себе на колени. — Эйс был для меня братом. Им он и останется. — Я дарю ей мягкую улыбку и забираю письмо. — У тебя достаточно денег, чтобы заботиться о ребенке. А еще я буду здесь, когда он родится. Я помогу тебе пройти через все это. Но я надеюсь, что это девочка. Мальчики так переоценены.

Я смеюсь сквозь слезы, поток которых все никак не остановится, и не могу выразить то, как благодарна ей. Моя жизнь могла быть одинокой и пустой. Я могла причинить себе вред. Я могла бы покончить с собой во время прогулок скалистыми дорогами, но я не сделала этого.

Что я знаю о себе наверняка — это то, что я не слабая. Всему, происходящему в моей жизни, есть объяснение, как и сказала Бьянка.

И с этим ребенком я буду сильна, как никогда. Этот малыш — причина помнить Эйса. И жить.

Я отпускаю Бьянку, встаю и выхожу на балкон. Она следует за мной, и мы обе ныряем в лучи солнца. Я закрываю глаза, и Бьянка берет меня за руку, вызывая очередной поток моих слез.

Но когда я открываю глаза, то улыбаюсь.

И Бьянка улыбается мне.

Я знаю, что нам обеим трудно отпустить Эйса. Мы будем скучать по нему. Я буду скучать по нему. С каждым воспоминанием о нем мое сердце будет болеть, но я выживу.

Мы выживем.

Потому что такова жизнь.

Мы выживаем.

Мы живем.

И мы будем бороться за то, во что мы верим.