От любви не убежать

Глава 10

Дело сделано, угрюмо подумал Рейс. Последнее слово сказано, и сейчас потрясение на ее лице сменится отвращением. Брезгливость — вот самое мягкое и доброе чувство, на которое он теперь может рассчитывать. Нетерпимая ни к какому насилию, Кит Кэмрун не потерпит рядом с собой убийцу.

Но выражение лица девушки оставалось прежним. И Рейс почувствовал приступ раздражения — то ли от ее глупой доверчивости, то ли от сознания того, что теперь ему придется стать более жестоким и к себе, и к ней.

— Это правда, Кит. Теперь ты понимаешь, почему я не могу идти в полицию.

Она сидела бледная, беззвучно шевеля губами, и качала головой, все еще не веря ему,

— Смешно, правда? — грубо сказал он. — Я не могу выдать властям убийцу, потому что сам таковым являюсь. И хотя прошло без малого десять лет, шериф в любой момент может надеть на меня наручники. Ты не знаешь почему? Тогда вспомни, по какому виду преступлений в нашем законодательстве не существует срока давности? Единственное преступление, по которому ты несешь ответственность до конца жизни, это…

— Рейс, нет…

— Да, черт побери! — огрызнулся он. — Я же предупреждал, что ты иначе посмотришь на меня, если узнаешь всю правду. Ну, вот ты ее и получила.

Кит слабо вскрикнула, и Рейс, сжавшись, отвел взгляд в сторону. Подойдя к камину, он концом ботинка начал ковырять каменную кладку. Гус приподнял голову на звук, но Рейс этого даже не заметил. Он был зол на себя, хотя и понимал, что этот разговор должен был когда-нибудь состояться.

— Прости, — невольно вырвалось у него. — Мне следовало раньше рассказать тебе об этом. Но я боялся, что ты никогда более… — Внезапно Рейс замолчал, а потом неуверенно продолжил: — Но я должен был сказать. — Он все еще не смел, взглянуть на нее. — Ты имеешь полное право все знать. Иначе бы, надо думать, не стала бы…

— Нет!..

Она произнесла это шепотом, но он пронзил Рейса до глубины души.

— Я не мог больше лгать тебе…

— Не верю!..

Девушка по-прежнему говорила сама с собой, и хотя голос ее немного окреп, по страдание в нем слышалось не меньше. Рейс усмехнулся.

— Боже, неужели, если ты веришь, то беззаветно? Очнись, Кит. Ведь это не случайность, не какая-нибудь судейская ошибка. Я убил человека, а потом бежал, и по сей день скрываюсь от ответственности.

— Но может быть, это все-таки несчастный случай?..

Она не смогла продолжить, чувствуя, как он резко повернулся к ней.

— Черт возьми, Кит, хватит обелять убийцу. Это не был несчастный случай. Я сделал преднамеренно, понятно? Я хотел убить его и убил.

Девушка задрожала и как-то осела на диване. Рейс видел, что она пытается собраться с мыслями, выпрямиться, расправить сгорбленные плечи, смело взглянуть в лицо происходящему. Господи, подумал он, в ней больше мужества, чем в любом из мужчин, с которыми мне приходилось сталкиваться.

Немного придя в себя, она спокойно спросила:

— Почему?

Рейс нахмурился.

— То есть?

— Почему ты убил его?

Рейс ошеломленно уставился на нее. Меньше всего он ожидал от кроткой, и нежной Кит такого делового вопроса.

— Я знаю одно: ты мог поступить так только из добрых побуждений, — уверенно произнесла девушка.

— Ты о чем? — выдохнул он. — С чего ты это взяла? Тон Кит был непреклонен, и она смело взглянула на Рейса. И хотя глаза ее светились мукой, но они смотрели на него необыкновенно тепло.

— Я знаю тебя, и этого достаточно, — просто сказала Кит.

Ее спокойная и непоколебимая вера окончательно сломила волю Рейса, и он обессилено сел на край камина, переведя взгляд на пылающий огонь.

— Когда это на белом свете убивали подобным образом? — еле слышно промолвил он.

Кит поднялась с дивана и подошла к нему.

— В чем там было дело, Рейс? — Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но тут же отвела ее, почувствовав, что он может не так ее понять. — Ты упомянул про десять лет… Господи, да ведь ты тогда был совершенным мальчишкой!

— Пятнадцатилетним пацаном. Возраст вполне достаточный, чтобы отвечать за свои поступки. Я обязан был найти другой способ остановить его.

— Кого? Он что-то сделал с тобой?

Рейс поднял голову. Он понимал, что сейчас она увидит его влажные глаза, но теперь ему было не до мужской гордости.

— Почему ты так уверена, что это именно он что-то сделал со мной?

— Во-первых, я тебя немного знаю. Во-вторых, ты только что сказал, что пытался остановить его.

Рейс вздрогнул от страшного воспоминания, и в тот же миг ощутил, как она нежно положила руку на его колено. Признание рвалось наружу, вынуждая молодого человека рассказать то, о чем до сих пор никто не знал. Сдерживаться и таиться, больше не было сил.

— Это касалось не меня, — медленно начал Рейс. — Речь шла… Он тогда… В общем, я…

Он никак не мог подобрать нужные слова. Слишком долго эта история была только его тайной, ему всегда становилось страшно от одной мысли, что она когда-нибудь выплывет наружу.

— Кто он? — мягко спросила Кит.

Рейс перевел дух и попытался еще раз:

— Это был… мой отчим. Он… Мы тогда… — Взяв себя в руки, Рейс продолжил — Меня в тот день практически не было дома. Я вернулся поздно вечером с бейсбольной тренировки и увидел его машину у крыльца, хотя он должен был быть на службе. Еще не заходя в дом, я услышал их голоса. — По лицу у него пробежала судорога, и Кит крепче сжала пальцы на его колене. — Они постоянно ссорились. Отчим был здоровым малым, с прескверным характером. Меня же всегда преследовало чувство вины, поскольку я полагал, что мать вышла за него замуж, так как считала, что не сумеет одна поднять меня. Она никогда не работала, и после смерти папы растерялась, не зная, что ей делать…

Ему казалось, что из его сумбурного рассказа Кит ничего не поймет, но та кивнула, и он продолжал:

— В этот день они опять скандалили. Он на нее страшно орал, но, судя по всему, не бил. Сначала я даже не понял, в чем дело, а потом прислушался. Отчим обвинял ее… черт знает в чем, обзывая самыми грязными словами… Выходило, что мать водила его за нос и у нее с кем-то был роман. — Рейс горько усмехнулся. — Это была такая чушь! Мать до смерти боялась его и ни с кем, кроме меня, даже заговаривать, не смела… Такое и раньше бывало, но мать не позволяла мне вмешиваться, тем более не разрешала никому говорить об этом, предвидя, что будет только хуже.

Рейс на секунду остановился:

— Как бы то ни было, он поливал ее грязью, а она пыталась хоть как-то образумить его. Я хотел уйти и позвать кого-нибудь, потому что сам безумно боялся его. Но когда решил пройти к себе через внутренний дворик, чтобы не сталкиваться с ним, то услышал, как он начал бить ее, и побежал в гостиную… чтобы что-то сделать. Он и раньше бил ее, но, когда она начинала рыдать, останавливался, ощущая себя победителем.

— Но на этот раз он не остановился, — тихо продолжила Кит.

Закрыв глаза, Рейс, будто снова увидел мать, забившуюся в угол, отчима, бившего ее сначала руками, потом ногами…

— Да, не остановился. Он продолжал наносить удары. Я закричал на него. Тогда он схватил большую, тяжелую, медную настольную лампу… и ударил ее — в висок. Этого я не мог уже вынести. У меня в руке была бейсбольная бита, и я ударил его. Изо всех сил. Он упал… Но остановиться я был не в силах…

— О Господи!.. Рейс!..

— Я бил его до тех пор, пока он не перестал шевелиться.

— А мать?

— Она… была мертва. Как-то скрючившись, бледная, она неподвижно лежала на полу… — Рейс перевел дыхание. — Я позвонил в полицию, надеясь, что они быстро приедут… и обо всем позаботятся, а сам бежал из дома.

— Но зачем? — воскликнула Кит. — Он же бил твою мать! Он же убил ее, Рейс! В этой ситуации у тебя не было другого выхода: ты должен был защищать се,

Рейс утомленно откинулся назад и закрыл глаза.

— Он занимал большой пост, и был известным человеком в этом городишке, Кит. Владелец банка, член городского совета — это не шутки. Никто бы не поверил, что он способен на такого рода поступки.

— Но ты говорил, что подобное случалось и раньше. Были же, в конце концов, какие-то свидетели?

— Были. После первого случая она пошла к врачу, и тот известил полицию, куда вскоре вызвали отчима.

— И что же? — нахмурилась Кит.

— Он охотно признал факт избиения.

— И?..

— И согласился, что дело заслуживает самого строгого подхода, поскольку нельзя допустить, чтобы сын поднимал руку на мать.

Кит в ужасе отшатнулась.

— Я уже тогда был крепким парнем, — пояснил Рейс. — Ростом с него, если не выше. И в полиции охотно поверили его бредням, тем более что он умел мастерски заговаривать зубы. Мать сначала возмутилась, но отчим пригрозил передать дело в суд, если она хотя бы заикнется, и устроить ей очередное побоище.

Рейс в изнеможении замолчал, и только близость Кит придавала ему силы говорить дальше.

— Отчим начал мать шантажировать мною. Я хотел уйти, исчезнуть из ее жизни, но боялся, что тогда он устроит маме кромешный ад.

— Какой ужас, Рейс! И это была твоя жизнь?..

— Теперь ты понимаешь, что я не мог там оставаться. Мне никогда бы не поверили, и все обернулось бы против меня, отчим был убит при попытке остановить меня от избиения матери.

— И ты ударился в бега, — прошептала она.

— Да. И нахожусь в них поныне. И каковы же мои достижения за эти десять лет? Рик убит, твой отец тоже, ты под угрозой…

— Рейс, не надо…

— Ты все прекрасно понимаешь, и такому, как я, нет места в твоей жизни.

— Но в том, что происходит, нет твоей вины.

— Есть. Потому что с моим появлением на людей обрушиваются страшные несчастья. Хватит с тебя страданий.

— Но и тогда и сейчас ты ни при чем! — воскликнула Кит. — Это было не убийство, а самооборона или что-то в этом роде.

— Ты опять ничего не понимаешь, — сказал Рейс кротко. — Я должен был остановиться и не бить его, когда он уже лежал на полу. Но я, как в дурмане, продолжал крушить его. А это уже не самооборона, а самое настоящее убийство.

— Я не согласна, — вскипела Кит. — После всех измывательств над тобой и твоей матерью он и не того заслуживал.

Впервые за все время Рейс, не удержавшись, сжал ее в своих объятиях.

— Господи, неужели твоя преданность не знает границ, солнышко?

— Я знаю, одно: твоей вины в том, что произошло, нет. Если бы я знала, что от этого зависит жизнь отца, я поступила бы точно так же.

Рейс спрятал лицо в шелке ее волос, все еще не веря, что она не отвернулась от него, узнав всю правду.

— Неужели ты сможешь иметь дело с человеком, способным поднять руку на другого?

— Способным поднять руку в защиту матери? Всей последующей жизнью ты стократно искупил свою, если она была, вину. Ты спрашиваешь, могу ли я иметь дело с человеком, добровольно лишившим себя будущего ради спасения жизни другого?

— Кит!..

— Да, могу и хочу его больше, чем кого-либо на свете. Ты сделал то, что должен был сделать, Рейс. И если ты и дальше будешь само уничтожать себя, то, по крайней мере, не ожидай, что я буду заниматься тем же. Твой отчим был человеком без чести и совести, и он получил то, что заслужил.

— Солнышко ты мое!..

— Прости, что я заставила тебя вспомнить весь этот кошмар, но я счастлива, что теперь нас ничто не разделяет. Ты, наконец, стал доверять мне, а ведь раньше нет, признайся.

— Я просто понял, что не могу больше обманывать тебя, держать в неведении.

— А чего ты боялся? Что я упаду в обморок? Вышвырну тебя за порог? Позвоню Харви, выдам полиции? Ты этого боялся?

В голосе ее послышались нотки раздражения, но Рейс чувствовал себя настолько расслабленным, рассказав ей все, что был просто не в состоянии что-то придумывать и увертываться.

— Я боялся, — сказал он честно, — потерять тебя, как уже потерял все, что любил и ценил. Я слишком устал терять…

Кит с необыкновенной нежностью посмотрела на него и вдруг робко погладила его по щеке.

— У тебя такой уставший вид. Тебе нужно хорошенько выспаться. Но прежде… я хотела бы заняться с тобой любовью…

Рейс раскрыл рот, понимая, какой у него сейчас, должно быть, глупый вид.

— Как?.. И ты после всего… еще способна?

— О чем ты говоришь, Рейс? Ты был мальчишкой тогда и, как мог, защищал себя и свою мать.

— Но я виноват в смерти твоего отца!..

— Ты здесь ни при чем.

— Если бы я не лез, куда не следует…

— Но ты не мог остаться в стороне, разве не так?

— Если бы я только выбрасывал мусор и держал рот на замке, ничего бы не произошло. Так нет, надо же оказаться таким идиотом, чтобы бросить вызов самому Уитни…

— Идиот Уитни, решивший утаить шило в мешке. И он виновен в смерти Рика и моего отца, за что и ответит. А пока…

Она провела рукой по его щетинистому подбородку, затем ласково обвела линию рта.

— Кит!.. — задыхаясь, произнес он.

— Ты устал, — сказала она бесконечно мягко. — Тебе нужно отдохнуть. А я знаю, как сделать, чтобы сон твой был безмятежен и сладок.

— Кит, ты уверена? — спросил он, понимая в то же время ненужность этого вопроса.

— Рейс!.. — словно со стороны услышала Кит свой голос.

Задыхаясь, он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Не осознавая еще, что это происходит с ним, дрожащими руками Рейс торопливо стал расстегивать пуговицы на ее кофте.

— Кит, бесценная моя, я не уверен, что смогу еще сдерживаться, — хрипло бормотал он.

— Ты и так слишком долго ждал, — чуть слышно проговорила она, помогая ему скинуть с себя одежду. — Мы оба слишком долго ждали.

Они опустились на шерстяную шаль, лежавшую на полу. Охваченных сексуальным возбуждением, их словно несло по волнам нежности, сладости и восторга. Светлая радость обладания друг другом, пришедшая за освобождением от страхов и подозрений, переполняла их. Рейс ласкал ее груди, бедра, дотрагивался до самых интимных мест ее тела. Кит загоралась от его страстных поцелуев и скользила ладонями по его сильной, гладкой спине, обрисовывая линии его великолепного тела. Он любит так, будто знал все о ее теле. Покрывая поцелуями шею, грудь, бедра, Рейс довел ее до изнеможения.

— Кит, любовь моя, — прошептал он и начал медленно овладевать ею, пока она исступленно не захотела отдаться ему до конца. И тогда он дал волю страсти, пока непереносимое ожидание не вылилось в немыслимое удовольствие, заставив ее застонать от нахлынувшего наслаждения.

Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем она подняла голову с его груди.

— Рейс! Между прочим, мы лежим на полу. — Он сонно приоткрыл один глаз.

— Может, нам стоит перебраться в чудесную, мягкую постель?

— Угу!

Не дождавшись никакого движения с его стороны, Кит пихнула Рейса в бок.

— Я не прочь там оказаться, но не говорил, что способен это сделать.

Кит засмеялась, а Рейс неожиданно вскочил на ноги, подхватил ее и бережно понес в спальню. Кит снова прыснула, и лицо Рейса осветилось чудесной улыбкой.

Она, как зачарованная, коснулась пальцем края его губ.

— Что такое? — несмело спросил Рейс.

— Я ни разу не видела тебя улыбающимся, — ответила Кит. — У тебя потрясающая улыбка.

Покраснев, он прижался губами к тыльной стороне ее ладони, затем распахнул дверь и торжественно водрузил свое сокровище на середину большой, укрытой балдахином кровати. Укрыв ее одеялом, он нырнул под бок Кит, и от прикосновения к ее телу его желание разгорелось вновь. Тонкие длинные пальцы скользнули по ее бедру и вдруг, словно в раздумье, замерли.

— Что случилось? — раздался из темноты голос девушки.

— Совсем забыл. Сейчас вернусь.

Мгновение спустя Рейс вошел в спальню с заплечным мешком, куда днем складывал инструменты. В комнате уже горела свеча, и он чувствовал, как Кит наблюдает за ним, когда он рылся в мешке, доставая что-то с самого дна.

Стараясь не смотреть на ее обнаженное тело, от вида которого он буквально загорался, Рейс сел на краешек кровати, что-то держа за спиной.

— Я понимаю, что это так, мелочь, — начал он, — но мне хотелось…

— Что это?

Все, более теряясь, Рейс медленно протянул руку с завернутым в блестящую фольгу и перевязанным лентой из обрывка рубашки предметом. Хорошо, что свет, по крайней мере, не дневной, подумал он про себя.

— Я хотел сделать тебе подарок… и вот такой повод, день рождения. — Он услышал, как Кит затаила дыхание. — Может быть, тебе будет не так одиноко в этот праздничный день без твоих друзей…

Она мягко приложила палец к его губам.

— Ш-ш-ш! Мне с тобой не может быть одиноко, запомни это, — шепнула она на ухо.

От ее ласкового прикосновения Рейс онемел и, не зная, что еще сказать, молча передал подарок.

Кит в два счета распаковала и словно драгоценный камень пододвинула к пламени свечи какую-то резную фигурку.

— Это же Гус! — воскликнула в восторге девушка. — Рейс, это же Гус! Просто чудо какое-то. И выражение такое, какое бывает, когда он слышит обращенный к нему вопрос и поднимает уши,

— Замерев, она перевела взгляд с деревянной четырехдюймовой фигурки на Рейса.

— Так это ты сделал? Ты сам вырезал это чудо?

— Ночи в сарае длинные, — пожал он плечами. — Когда не спалось, я зажигал свечку, хоть это было и неосторожно с моей стороны…

Парень отвернулся. Слегка ошеломленный, он боялся поверить своему успеху.

— Это восхитительно, Рейс! Никогда в жизни ни от кого не получала такого чудесного подарка.

Рейс посмотрел на девушку, но, встретив ее спокойный и мягкий взгляд, убедился, что Кит говорит искренне.

— Это правда, — сказала она, уловив сомнение в его взгляде. — Мне очень дорога эта фигурка, потому что она запечатлела моего любимого пса, сделана к моему дню рождения, да еще так талантливо. — А еще потому, хотелось продолжить девушке, что она подарена тобой, но вместо этого она чмокнула Рейса в щеку.

Любовно поставив статуэтку на туалетный столик, Кит обняла его, и они нырнули под одеяло, прижавшись, друг к другу.

— С днем рождения, Кит, — шепнул Рейс, целуя ее. — Пусть и с таким.

— Между прочим, — ответила она, гладя его, — это самый счастливый день рождения в моей жизни.

Рейсу хотелось сказать что-нибудь теплое и ласковое, как-то утешить ее — все-таки первый день рождения после смерти отца, и боль утраты слишком свежа, но он смог лишь крепче прижать девушку к себе в надежде, что она все поймет без лишних слов.

Впервые за многие годы он заснул тем спокойным, счастливым сном, которого не знал со времен детства.

Ему показалось, что спал он долго, так как, внезапно пробудившись, он увидел, что свеча давно прогорела, в комнате был полумрак, и только ровное дыхание Кит раздавалось в тишине.

Рейс медленно сел в кровати, пытаясь не потерять осенившую его мысль. Кит шевельнулась рядом с ним и сонно приоткрыла глаза.

— Рейс? — Он медленно повернул голову, и что-то в выражении его лица заставило Кит окончательно проснуться. — Что случилось, милый?

— Мне думается, я знаю, где Рик мог спрятать документы.