Отбрось сомнения

5

В богато и современно обставленной квартире Глэдис Нейленд каждая вещица всегда лежала на своем месте. Такой была и сама Глэдис — безупречной во всем.

Роскошная и ухоженная, она носила идеально пошитые и отглаженные деловые костюмы, умела отлично контролировать свои эмоции и успешно продвигалась вверх по карьерной лестнице.

Ее планы казались вполне осуществимыми. Со временем она надеялась возглавить дизайнерский салон, в котором работала. Нынешний его директор был довольно стар и вот-вот должен был уйти на заслуженный отдых.

— Я не совсем понимаю, почему без видимых на то причин ты вдруг решил расторгнуть нашу помолвку, — сказала Глэдис, выслушав сбивчивые объяснения Эдвина.

Тот нервно провел длинными пальцами по густым волнистым волосам.

— Причины есть…

— Но какие? — Глэдис приподняла идеально очерченные тонкие брови.

— Видишь ли, я понял, что еще не созрел для женитьбы, — ответил Эдвин. — Поэтому ради твоего же блага решил как можно быстрее поговорить с тобой об этом и предоставить тебе полную свободу.

Глэдис невозмутимо откинулась на спинку удобного кресла, обтянутого светлой кожей.

— Дату свадьбы мы еще не назначили, — заговорила она с завидным спокойствием. — И никуда не торопимся. Поэтому ты спокойно можешь еще раз все обдумать. Разрушить старое очень легко, гораздо сложнее построить новое.

Эдвин покачал головой.

— Понимаешь, времени на раздумья мне больше не требуется. Я все решил и хочу попросить тебя не препятствовать мне. Извини, что все так вышло.

В течение минуты Глэдис молча о чем-то размышляла. Потом медленно кивнула.

— Что ж, я не намерена вынуждать тебя делать то, что ты не желаешь делать.

Эдвин вздохнул с облегчением и с благодарностью взглянул в голубые глаза Глэдис. Хорошо, что она вела себя так сдержанно и достойно. Так ему было проще.

— Я знал, что ты меня поймешь. Надеюсь, это неприятное событие не помешает нашей давней дружбе. Хотя… Если ты скажешь, что общаться со мной так же часто, как раньше, тебе будет нелегко, я не стану…

— Нет-нет. — Глэдис лучезарно улыбнулась. — Я вовсе не собираюсь прерывать наши дружеские отношения. Признаюсь, необходимость расторжения помолвки с тобой печалит меня, но я не из тех, кто падает из-за подобных вещей в обморок. Только думаю… Эта штучка из Юты не стоит того, чтобы ради нее шли на подобные жертвы. Мне известно, что ты опять встречаешься с той девочкой. Эдвин напрягся.

— Откуда?

Глэдис рассмеялась.

— Я просто догадалась. Ты ездил в Солт-Лейк-Сити, пытался разговаривать с ней, ничего не добился. Сейчас она наверняка уже появилась в Майами-Бич.

Эдвин вздохнул.

— Я не понимаю единственного, — протянула Глэдис сладким голосом. — По-моему, отношения между супругами, подобные отношениям твоих родителей, до недавнего времени казались тебе опасными и разрушительными. Помнишь, как ты переживал по поводу того, что твой отец после смерти Изольды заживо себя похоронил? Ты говорил, что хочешь обезопасить себя всеми возможными способами от повторения судьбы родителей. Так зачем же сейчас тебе вздумалось поступать так…

Эдвин поднял вверх руку, прерывая ее.

— Я ведь не сказал тебе, что намереваюсь жениться.

По выражению лица Глэдис было видно, что она почувствовала облегчение.

— Почему же тогда ты захотел срочно расторгнуть наш уговор? Если тебе нравится заниматься с дочерью Уинтона сексом, я ничего не имею против. Я ведь не раз объясняла тебе, что верность для меня ровным счетом ничего не значит. На свете существует столько более интересных и важных вещей! — Она покачала головой.

— Все не так просто, — ответил Эдвин.

Глэдис одарила его еще одной улыбкой и подняла обе ладони вверх, давая понять, что больше не будет мучить его расспросами.

Потом легким движением сняла с пальца изящное кольцо с бриллиантом и положила его перед Эдвином на столик со стеклянным верхом.

— Что ты, Глэдис! — возмутился Эдвин. — Я подарил тебе это кольцо и ни за что не возьму его назад. Если оно тебе разонравилось, просто отдай его кому-нибудь.

Глэдис взяла колечко и зажала его в ладони.

— Итак, наша дружба продолжается! — провозгласила она доброжелательно и весело.

— Спасибо тебе, — пробормотал Эдвин.

— Итак, мне все понятно, — задумчиво-рассудительным тоном произнесла Молли Фрэнт. — Прошло целых пять лет, а твоя страсть к этому красавцу все еще не угасла. Хилари потупила взгляд. — А тебе не кажется, что жить с ним по соседству не безопасно для твоего внутреннего равновесия? — спросила Молли. — Ведь противостоять ему ты просто не в силах. К чему это приведет?

Хилари чувствовала себя абсолютно несчастной. Возобновление отношений с Эдвином Айртоном убедило ее в том, что ради возвращения куска земли, до недавних пор принадлежавшего его семейству, он готов на любые поступки и жертвы. И еще в том, что она совершенно лишается способности здраво мыслить, когда Эдвин к ней приближается.

— Наверное, в будущем мне все же следует подумать о переезде в какое-нибудь другое место, — пробормотала она, не поднимая головы. ~ Правильно! — с чувством поддержала эту идею Молли. — Полагаю, в твоей ситуации это единственно верный шаг. Иначе ты промучаешься всю оставшуюся жизнь. Хилари мрачно кивнула. — Мне всегда казалось, что такие парни, как этот твой Эдвин, пригодны лишь для постели, бизнеса и появления в высших кругах. Чувства и сантименты им просто чужды. Хотя я могу и ошибаться.

Хилари промолчала. Теперь она сама не знала, как воспринимать Эдвина.

— Но рассказать ему о Лили тебе все же стоит, — тряхнув русоволосой головой, заметила Молли. — Как ни крути, он ее отец.

— Я с тобой согласна, — пробормотала Хилари. — Знаешь, после того как Эдвин четыре года назад отказался со мной разговаривать, я твердо решила, что никогда не скажу ему о существовании нашего ребенка. А теперь понимаю, что это неправильно…

— Представляю себе, что ты чувствовала в то время! — Молли сочувственно вздохнула.

— Но я до сих пор боюсь, что Эдвин и его родственники отнесутся к моей девочке враждебно. Что бездумно перенесут на нее злобу, которую до сих пор питают к моему отцу…

Молли передернула плечами.

— Но ведь это глупо и несправедливо! Ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось в то проклятое лето!

Хилари посмотрела на подругу с благодарностью. Та выглядела уставшей. Изнурительная работа и уход за отцом-инвалидом здорово ее вымотали.

— Спасибо, подружка, за то, что понимаешь меня, — вздохнула Хилари, кладя ладонь на руку Молли. — Только далеко не все люди, кого непосредственно коснулась трагедия пятилетней давности, в состоянии воспринимать меня так же, как ты. После катастрофы у многих возникла естественная потребность выплеснуть на виноватого свои боль и негодование. А папы уже не было… — Она тяжело вздохнула и помолчала. — Поэтому они, включая некоторых из тех, с кем я знакома давным-давно, выбрали своей жертвой меня…

Последовала напряженная пауза. Упоминать о Денисе и Хью, которые тоже больше не общались с Хилари, не хотелось сейчас ни ей, ни Молли.

Но обе они подумали именно о них.

— Ничего, подружка! Все когда-нибудь образуется, — утешающе произнесла Молли. — А с Эдвином ты должна поговорить о ребенке как можно быстрее. Когда он увидит Лили, сразу поймет, что она его дочь! В этом ни у кого не может возникнуть сомнений! Ведь твоя девочка — копия Эдвина Айртона! Уверена, он сразу полюбит это прелестное создание! Будет от него просто без ума.

Хилари криво улыбнулась.

Столь радужных надежд сама она не питала. Мечтала лишь об одном, чтобы Эдвин, пусть по прошествии какого-то времени, понял: Лили его дочь. И проявил к ней хоть немного интереса.

— Что-то мы с тобой засиделись! — воскликнула Молли, глядя на часы. — Ведь завтра рано утром вы уезжаете…

Она вызвала такси и проводила подругу и ее маленькую дочку до двери.

— Мне вас будет не хватать! Звони мне, Хилари. Если возникнут какие-нибудь трудности, то возвращайся назад.

С того момента, как Хилари в последний раз видела Эдвина, прошло целых девять дней. Он уложил ее в постель и ушел. Но хотя тогда ей именно этого и хотелось, проснувшись утром, она почувствовала себя покинутой и бесконечно одинокой.

Самое ужасное, что в течение всех последующих девяти дней ей никак не удавалось отделаться от мыслей о нем. Она вновь и вновь воспроизводила в памяти проведенное с ним время, и ее сердце ныло и стонало от боли. Не давало покоя и осознание необходимости рассказать ему о Лили. Она представляла себе, какой может быть его реакция, и замирала от страха.

За четыре года жизни Лили впервые совершала столь длительное путешествие.

Хилари очень за нее беспокоилась: в последние дни перед поездкой девочка опять начала кашлять. Здоровье у нее было довольно слабое, и она подхватывала простуду в любое время года.

В дороге Хилари беспрестанно разговаривала с ней, чтобы малышка легче перенесла это испытание.

— Мы будем жить теперь совсем в другом месте. Там есть апельсиновый сад и настоящий океан.

— А что такое апельсиновый сад? — В свои четыре года Лили, как и многие дети, отличалась повышенной любознательностью. В каждом вопросе она разбиралась основательно и дотошно.

— Это множество деревьев, на которых растут апельсины. — Хилари всегда старалась отвечать на задаваемые дочерью вопросы.

— Разве апельсины растут на деревьях? — Когда Лили что-нибудь удивляло, ее личико приобретало очень забавное выражение.

— Конечно.

— Как яблоки?

— Как яблоки. — Хилари улыбалась.

— А почему у дома дяди Освальда нет деревьев с апельсинами? А только с яблоками?

— Потому что дядя Освальд живет в Солт-Лейк-Сити, в штате Юта. Там не выращивают апельсины. Апельсины растут на юге, где очень тепло, — терпеливо поясняла Хилари.

— Значит, там, куда мы летим, очень тепло? — Лили выглядела серьезной и сосредоточенной.

— Да, малышка. Там тепло…

Выскочив из такси, довезшего их до коттеджа, Лили с радостным воплем вбежала во двор.

— Мама, дай мне мой мячик! Я хочу поиграть вон там, на песке, — радостно воскликнула она.

— Разве на песке удобно играть в мяч? — спросила Хилари, раздумывая, стоит ли отпускать дочку на прогулку, не накормив ее и не заставив немного отдохнуть с дороги.

— Удобно! Удобно! — прокричала Лили своим тонким голоском, от нетерпения подпрыгивая на месте.

Раз уж у нее так много энергии, пусть поиграет, решила Хилари. Вообще-то ей хотелось отдалить тот момент, когда Лили войдет в дом и увидит, что он пуст и неуютен.

— Ладно, держи свой мяч, — ответила она и с тревогой взглянула туда, где аллея выходила прямо на шоссе. — Только не выбегай на дорогу!

Первым делом я должна заказать установку ворот в том месте, — отметила она про себя.

Лили взяла мячик и ударила им о стену коттеджа. Он с гулким звуком отпрыгнул обратно.

— Не беспокойся за меня. Я ведь уже не маленькая, — нахмурив темные бровки, ответила она.

Хилари погладила ее по голове, открыла ключом дверь и вошла в дом.

И испуганно попятилась назад, подумав, что перепутала дома и по ошибке проникла в чужое жилище. Но, увидев огромный букет цветов у стены и торчащий из него белый конверт с надписью «Для Хилари», остановилась и внимательно огляделась по сторонам.

Холл изменился до неузнаваемости. Его стены были оклеены прекрасными обоями, потолок выровнен и идеально побелен. Пол блестел, покрытый лаком.

Теперь здесь стояло все, что должно стоять в прихожей: специальные тумбочки для обуви, шкафы с приспособлениями для хранения зонтов сумочек и одежды, маленький столик для корреспонденции.

Неуверенными шагами Хилари прошла к букету, взяла конверт, достала из него небольшой листок бумаги и прочла:

Ты имеешь полное право сама решать, где тебе жить. Я уважаю твою настойчивость. Позвони мне, Эдвин.

Внизу был написан номер телефона.

Хилари заглянула в кухню и ахнула. Такие удобные и красивые кухонные гарнитуры она видела только на картинках. В буфете стоял чайный и обеденный сервизы, а шкафчик с прозрачными дверцами над двумя новенькими металлическими раковинами был наполнен моющими и чистящими средствами, хозяйственными губками и мочалками.

Дрожащей от волнения рукой Хилари раскрыла огромный холодильник и тут же закрыла его, пораженная изобилием изысканных лакомств, разложенных на его полках.

Гостиная теперь напоминала небольшой зал в королевском замке: стеньг здесь были обтянуты дорогой тканью, на окнах висели тяжелые шторы с кистями на тон темнее, на полу лежал толстый мягкий ковер. Чудесная мебель в старинном английском стиле не оставила бы равнодушным даже самого безразличного человека.

Хилари вернулась в холл и в полном недоумении уставилась на приоткрытую дверцу кладовки, в которой оставляла ведро и половые тряпки, только сейчас заметив, что внутри этого небольшого помещения тоже произошли какие-то грандиозные перемены.

У косяка с правой стороны от дверного проема кладовки теперь располагался выключатель. Хилари нажала на него и шагнула внутрь. И не поверила своим глазам, увидев у правой стены новенькую душевую кабину, огромное зеркало слева, два светильника по обе стороны от него, перекладины с мягкими полотенцами, полки, наполненные флаконами, тюбиками и бутылками с ароматическими солями.

Наиболее потрясающе смотрелась спальня Хилари. Вместо ее старой кровати у стены теперь стояло новое ложе, покрытое кружевной материей, со множеством обшитых рюшами подушек. Комната была оформлена в тех тонах, которые Хилари любила с детства — светло-розовых, напоминающих летний рассвет.

Вдоль стен в кабинете, где она поставила пианино, располагались красивые этажерки, а ее книги и ноты были аккуратно разложены на полках.

Совершенно обескураженная, она сбежала вниз и набрала номер, указанный в записке.

— Ну и? — сразу спросил Эдвин. — Тебе понравилось, как я обустроил твое жилище?

— У меня просто нет слов, Эдвин! — воскликнула Хилари. — Я и не думала, что в столь короткие сроки в доме можно произвести подобный переворот! Наверное, ты потратил на это целое состояние!

— Пустяки. Я сделал это, желая извиниться перед тобой за свое поведение. Добро пожаловать в Майами-Бич!

— Спасибо… — пробормотала Хилари. — Кстати, как ты проник в дом?

Эдвин хихикнул.

— В стене дома, рядом с дверью, находится тайник. В нем лежит запасной ключ, — признался он.

~~ Ах, вот оно что! Хорошо, что предупредил меня!

— Жить в таком коттедже, каким он был до ремонта, впору только пещерному человеку. Надеюсь, теперь тебе будет удобнее, — сказал Эдвин, явно довольный собой.

— Эдвин, я очень тронута твоей заботой, но, боюсь, не могу принять от тебя такого подарка. — Хилари вздохнула.

— Почему? — удивился Эдвин.

— Я буду постоянно чувствовать, что нахожусь перед тобой в огромном долгу.

Эдвин довольно усмехнулся.

— Признаюсь честно: мне это будет доставлять удовольствие.

Хилари взглянула в окно и, не увидев Лили, встревожено сдвинула брови.

— Эдвин, можно я перезвоню тебе попозже? — спросила она и тут же положила трубку.

Лили не было ни во дворе, ни на песчаной площадке с лавками и беседкой. Перепугавшись до смерти, Хилари рванула к дороге. И остолбенела: с правой стороны от коттеджа на нее выезжал роскошный «БМВ» ультрамаринового цвета, а из-за деревьев прямо под его колеса бежала, догоняя свой мячик, Лили.

— Лили! Стой! — заорала Хилари, замирая от ужаса.

Послышался отвратительный звук резко останавливающейся машины. «БМВ» свернул в сторону, съезжая передними колесами в кювет. Все стихло, и на протяжении нескольких мгновений царила оглушительная тишина.

Ее нарушил ужасающий вопль Лили.

Хилари, придя в себя от пережитого потрясения, бросилась к дочери, быстро осмотрела ее и, убедившись, что она цела и невредима, принялась ее успокаивать. Потом, велев ей вернуться во двор и ни в коем случае больше не выходить за его пределы, подбежала к машине.

За рулем сидел полуседой мужчина лет пятидесяти, в его глазах горел ужас.

— Вы в порядке? — обеспокоенно спросила Хилари.

Тот кивнул и вышел из машины.

— Простите меня, пожалуйста. Я должна была лучше следить за ребенком, — пробормотала Хилари. ~ Пойдемте к нам, вам необходимо успокоиться.

Мужчина последовал за ней.

Хилари провела его в гостиную, пригласила сесть в кресло, спросила, не требуется ли ему медицинская помощь.

Тот покачал головой.

— Мама, я хочу пить, — сказала Лили, тоже появляясь в гостиной.

— Подожди немного, мне сейчас некогда. Только больше не выходи на улицу, — ответила Хилари.

Лили послушно кивнула и принялась с интересом разглядывать комнату, в которую попала впервые.

— Быть может, вы хотите кому-нибудь позвонить? — спросила Хилари, вновь поворачиваясь к мужчине.

Он не ответил. Все его внимание было сосредоточено на девочке.

— Это… ваша дочь?

— Да, — ответила Хилари с гордостью и притянула к себе малышку.

— Могу я спросить, как ее зовут? Хилари подмигнула дочери, и та старательно выговорила:

— Лилиана… Уинтон.

Лицо мужчины странно вытянулось.

— Прошу вас… Принесите мне воды…

— Конечно, — пробормотала Хилари, испугавшись, выбежала из гостиной, а через минуту вернулась с бутылкой питьевой воды и стаканом.

Мужчина блаженно улыбался, а его глаза взволнованно блестели. Хилари показалось даже, что он готов расплакаться.

— Лили поцеловала меня в щеку. Сказала, я выгляжу слишком печально.

Хилари налила в стакан воды, протянула его гостю и потрепала дочку по голове.

— Меня зовут Джон Гаррисон, — сообщил мужчина, сделав глоток.

— А меня — Хилари Уинтон. — Хилари дружелюбно улыбнулась и протянула Джону руку. Он пожал ее со странной бережностью.

— А у вас есть такая же девочка, как я? — с детской непосредственностью спросила Лили.

Джон улыбнулся.

— У меня есть мальчик. И он уже очень большой.

— Выше меня? — Синие глаза Лили заинтересованно заблестели.

— Да, малышка. Гораздо выше.

— А в садик ваш мальчик ходит? В Солт-Лейк-Сити я ходила в садик. И здесь, наверное, пойду.

Джон рассмеялся.

— Мой мальчик давным-давно ходит на работу.

— Он послушный? — продолжала Лили свой допрос.

— Не всегда.

— А я очень послушная! Правда же, мам? —

Лили задрала голову, заискивающе заглядывая в глаза матери.

Хилари напустила на себя строгости.

— Разве можно быть такой нескромной, солнышко? Мистер Гаррисон посчитает, что ты хвастунья!

Лили округлила глаза, о чем-то задумалась и вопросительно посмотрела на гостя.

— Нет-нет, я ничего такого не подумаю, — утешил ее Джон Гаррисон. — У вас отличная дочка! — сказал он, поворачиваясь к Хилари. Почему-то его голос прозвучал ужасно тоскливо.

— Мама, куда ты поставила свое пианино? Сыграй нам что-нибудь веселое! У мистера Гаррисона очень грустные глаза, как у песика, который живет рядом с домом дяди Освальда. — Лили схватила Хилари за руку и потянула к выходу.

— Подожди, Лили! — слегка краснея от стыда, воскликнула Хилари. — Кто тебе сказал, что наш гость хочет слушать, как я играю?

— Окажите мне такую честь, очень вас прошу, — сказал Говард, поднимаясь с кресла. — Я обожаю музыку.

Хилари смущенно пожала плечами и жестом предложила ему следовать вперед.

Она не касалась клавиш целых десять дней, поэтому немного волновалась, начав играть. Но буквально через несколько мгновений уже растворилась в музыке, рабыней которой была с самого детства.

Она исполнила свой любимый парафраз Листа на мелодию из оперы Верди «Травиата».

В глазах Говарда опять блестели слезы, когда, закончив играть, она повернула голову. Он смущенно потупил взор, пробормотал слова восхищения и засобирался уходить.

— Вы мне нравитесь! — провозгласила Лили, беря его за руку. — Только не грустите так.

— Если бы ты знала, девочка, как ты мне понравилась… — ответил Джон Гаррисон, и его голос дрогнул.

— Вы действительно не нуждаетесь в медицинской помощи? — заботливо осведомилась Хилари, не понимая, почему ее гость так бледен и встревожен.

— Нет, нет! Со мной все в порядке. Дело в том, что… — Гаррисон резко замолчал и махнул рукой. — Мне пора уходить… — пробормотал он, так и не закончив предыдущую фразу.

Хилари предложила проводить его до машины.

— Не стоит так обо мне беспокоиться… Честное слово, не стоит… — ответил он. — Наверное, я выгляжу странно, но это вполне естественно… Вы, конечно, не понимаете… До свидания, принцесса! Будь умницей, не выбегай на дорогу и во всем слушайся маму! — Он присел на корточки и протянул Лили руку.

Та с серьезным видом пожала ее своей маленькой ручкой.

— До свидания, Хилари!

— Всего хорошего, мистер Гаррисон!

Хилари, глядя через окно, проследила за тем, чтобы он благополучно, хотя и несколько неуверенной походкой, добрался до «БМВ», вывез его из кювета и медленно уехал.

Она с облегчением вздохнула, приблизилась к телефонному аппарату, намереваясь еще раз позвонить Эдвину. Но погрузилась в раздумья и несколько минут неподвижно простояла на месте.

Мне никогда не удается предугадать, чего от него ждать, — подумала она. Уезжая отсюда девять дней назад, я была уверена, что наши отношения вновь разрушились, что пути назад нет. Я чувствовала себя оскорбленной и униженной и считала, что никогда не смогу его простить… Он же повел себя так, что не простить его невозможно…

Ей стало вдруг очень стыдно. Ведь она до сих пор так и не рассказала ему о Лили.

— Я должна это сделать, должна! И не важно, как он отреагирует… — Пробормотав вслух эти слова, она решительным движением подняла телефонную трубку и набрала номер Эдвина.

— Хилари, что произошло? — требовательно спросил он. — Я не знаю, что и думать!

— Уже все в порядке, — ответила Хилари, пытаясь говорить спокойно. — Я потом объясню тебе, что случилось.

— Ты меня до смерти перепугала! Я попытался сразу перезвонить тебе, но ты не брала трубку!

— Я ненадолго выходила во двор, — сказала Хилари категоричным тоном, ясно давая понять, что не желает продолжать разговаривать именно на эту тему.

— Куда поедем ужинать? — спросил Эдвин. Хилари кашлянула.

— Давай, не поедем никуда.

— Почему? — удивленно протянул он.

— Послушай, Эдвин. Мне необходимо побеседовать с тобой кое о чем. Это очень важно, — выпалила она одним духом. — Может, ты поужинаешь где-нибудь один, а потом приедешь сюда? Часам к восьми?

— А раньше мне у тебя нельзя появляться? Хилари быстро прокрутила в голове все, что должна успеть сделать до его прихода: разобрать вещи, накормить, искупать Лили и уложить ее спать.

— Не то, чтобы нельзя, но… У меня есть кое-какие неотложные дела… — Она хотела, чтобы Лили уже спала, когда он придет.

— Что ж, — с недовольством ответил Эдвин. — Будь по-твоему!

— До встречи, — пробормотала Хилари и поспешно положила трубку.

Она обнаружила Лили в ее комнате наверху. Девочка с увлечением рассматривала свою новую мебель: выдвигала ящики и раскрывала дверцы. На кровати уже виднелись вмятины — красноречивые свидетельства того, что она вдоволь на ней напрыгалась.

— Пойдем, поможешь мне разбирать чемодан с твоими вещами, — предложила Хилари, и Лили с воодушевлением кивнула.

Вскоре все ее игрушки и одежки уже лежали на новых местах.

Хилари приготовила фруктовый салат, подогрела молоко, искупала Лили в своей потрясающей ванной, накормила ее и уложила в постель. Девочка уснула незамедлительно.

До прихода Эдвина оставался час.

Хилари достала из чемодана кружевное платье — простое, но довольно соблазнительное. Ее руки слегка дрожали от волнения. Приняв душ, она смазала тело ароматизированным питательным кремом, с особой тщательностью уложила волосы и нанесла макияж, хотя косметикой пользовалась крайне редко.

Смешно, думала она, глядя на свое отражение в зеркале. Почему мне так хочется ему понравиться? После того, как я сообщу ему столь «радостную» новость, он вообще перестанет на меня смотреть!

Она на мгновение поставила себя на место Эдвина и передернулась от пробежавшего по спине неприятного холодка.

Наверное, для него это будет настоящим ударом! — продолжала размышлять она. Он относится ко мне, как к предмету развлечения, и не подозревает, что я — мать четырехлетнего ребенка. Причем его ребенка!

Когда с улицы до нее донесся звук подъехавшей к дому машины, она почувствовала, что к ее лицу прилила краска. Такой растерянной и виноватой ей не приходилось ощущать себя на протяжении долгого времени.

Через минуту Эдвин появился на пороге. На его чувственных губах играла довольная улыбка.

— Я догадался, моя милая, о чем ты собираешься со мной побеседовать! Хочешь объявить мне, что ты беременна!

Некоторое время Хилари казалось, что ее язык превратился в кусок дерева и отказывается двигаться.

— Т-ты считаешь, такое возможно? — пролепетала она, с трудом беря себя в руки.

Эдвин пожал плечами и усмехнулся.

— Тебе виднее. Хотя, если бы это было так, ты, наверное, не задавала бы таких глупых вопросов.

Хилари нервно рассмеялась. Эдвин приблизился к ней, взял ее за руку и провел в гостиную.

— Мне тебя страшно не хватало, — прошептал он, наклоняя голову и целуя Хилари в ухо.

Ее тело обожгла знакомая пьянящая волна, и мысли, как обычно в его присутствии, начали путаться.

— Подожди, Эдвин. Я должна сообщить тебе нечто очень важное, — сказала она, высвобождая руку и немного отстраняясь от него.

Эдвин обвел ее внимательным взглядом.

— Ты заболела? Хилари покачала головой.

— Я абсолютно здорова.

— Значит, повода для беспокойства нет. Все остальное может подождать. — Он обнял ее за талию и привлек к себе. — Предлагаю сначала насладиться друг другом. А потом будем беседовать. Признаюсь, когда я голоден, гораздо более зол и несговорчив.

Хилари пыталась сопротивляться, когда он опускался на диван и усаживал ее на колени лицом к себе, но очень вяло, потому что его запах уже сводил ее с ума, а соски покалывало от возбуждения и жажды ласк.

Он стал покрывать горячими поцелуями ее виски, щеки, губы, шею, гладить ее ягодицы, грудь, плечи…

И постепенно она забыла о своем твердом решении как можно быстрее рассказать ему о Лили.

Заботы, тревоги, усталость после долгой дороги — все испарилось, стало вдруг неважным и глупым. Мир сжался для нее до размеров этой небольшой гостиной, и в нем не осталось ничего, кроме наслаждения, которое дарили любимые руки Эдвина.

Она трепетала и таяла, безропотно подчиняясь каждой его безмолвной команде, и задыхалась от счастья.

Ловким движением он сорвал с нее кружевное платье и издал блаженный стон, вновь увидев ее полную грудь с набухшими сосками, как будто умоляющими его припасть к ним.

Когда его рука скользнула под ее повлажневшие трусики, она вскрикнула и откинула назад голову. И забилась под шквалом нахлынувших на нее сладостных ощущений.

Что происходило в последующие минуты, ей никогда не удалось бы вспомнить. Она как будто отделилась от земли и купалась в экстазе, на время перестав быть обычным земным человеком. Когда же прекрасное потрясение, принесенное оргазмом, немного схлынуло, она открыла глаза и улыбнулась. Эдвин заботливо убрал с ее вспотевшего лба прилипшую прядь волос и еще раз поцеловал в губы.

— Таких темпераментных женщин, как ты, наверное, больше не существует в природе, — прошептал он, с восхищением глядя в ее глаза, подернутые дымкой неземной радости.

Только по прошествии некоторого времени она заметила, что Эдвин полностью одет, и озадаченно уставилась на него. А осознав, что произошло, схватила платье, повисшее на подлокотнике, и стыдливо прикрыла свою обнаженную грудь.

Невероятно! — подумала она с испугом. Находясь рядом с этим мужчиной, я совершенно лишаюсь способности контролировать себя! Мало того, даже не замечаю, что он со мной делает.

Ей вспомнилась малышка Лили и то, что Эдвин до сих пор не имеет о ней ни малейшего понятия. Она сконфуженно слезла с его колен и, все так же прикрываясь платьем, вскочила на ноги и убежала в душ.

Эдвин прошагал за ней следом.

— Ты надолго?

— Нет-нет, — пробормотала Хилари. — Скоро вернусь к тебе.

— Мне подняться в спальню? — многозначительно понизив голос, спросил Эдвин.

— Нет! — выпалила Хилари. — Пожалуйста, дождись меня в гостиной.

Когда он закрыл дверь, она беспомощно опустилась на пол и беззвучно зарыдала. Тушь черными кривыми струйками потекла по ее щекам.

Я люблю его! Люблю! — думала она, утопая в безутешном горе. И не знаю, что мне делать с этой любовью. Она зародилась во мне в тот момент, когда я увидела его впервые, и никогда не угасала… Для него же я — игрушка, развлечение. Он смотрит на меня, как на безотказную шлюху, с которой в любой момент можно утолить свои неуемные плотские потребности…

Она принялась корить и проклинать себя за то, что опять не смогла противостоять соблазну и бросилась в его объятия. Что до сих пор не поговорила с ним о том, о чем давно должна была поговорить. Что из-за своей слабости, из-за несдержанности, достойной лишь порицания, в который раз лишь усложнила ситуацию.

Сегодня я должна была встретить его совершенно по-другому, думала она, умываясь горькими слезами. Единственный раз, ради Лили. Нет ведь! Я опять так бездумно совершила все ту же ошибку.

Она попыталась оправдаться в собственных глазах, вспомнив, что не контролировала себя с того момента, как Эдвин усадил ее на колени.

Но чувство вины продолжало глодать ее и без того истерзанную душу.

— Хилари, ты в порядке? — донесся до нее голос Эдвина.

— Да! — крикнула она, стараясь казаться бодрой. Затем умылась холодной водой, и некоторое время махала у лица ладонью, пытаясь вернуть ему нормальный вид.

Эдвин встретил ее довольной улыбкой.

— Еще немножко, и я насильно вытащил бы тебя из ванной. Хочешь вина? Я принес из холодильника бутылочку красного.

Хилари кивнула.

Эдвин наполнил бокалы, она взяла один из них, прошла в противоположный конец комнаты и, опустившись в кресло, сделала глоток.

В ее душе творилось нечто невообразимое. Предчувствие чего-то отвратительного пугало и заставляло тянуть время. Страх потерять Эдвина навсегда, хоть полностью он никогда ей и не принадлежал, сковывал губы и леденил сердце. Но разум твердил, что откладывать разговор больше нельзя, и, отпив для большей храбрости еще немного вина, она заговорила:

— Я должна сообщить тебе нечто очень важное…

— Надеюсь, речь не пойдет о другом мужчине? — сухо спросил Эдвин.

Хилари нервно ухмыльнулась.

— Нет.

— Слава Богу! Я уже настраивался на самое худшее. Итак, в чем же дело?

Хилари порывисто вздохнула.

— Речь пойдет о событиях пятилетней давности.

— Милая, умоляю тебя, давай оставим все это в прошлом. Мы вновь встретились, но уже в нынешней жизни, в настоящем. Все, что происходило когда-то, не столь важно! — Эдвин нетерпеливо всплеснул руками.

— Ошибаешься, — ответила Хилари несчастным голосом. — То, о чем я собираюсь тебе сообщить, случилось именно пять лет назад.

Эдвин насторожился.

— Помнишь, перед тем, как заняться с тобой любовью впервые, я сказала, что принимаю кое-какой гормональный препарат? — спросила Хилари.

Эдвин нахмурил лоб.

— Ах, да! Наверное, именно поэтому у меня тогда и мысли не возникло, что ты еще девственница…

— Те таблетки врач выписал мне для того, чтобы избавиться от… юношеских прыщиков, — у меня были с этим некоторые проблемы. — Она выдержала небольшую паузу. — Я должна была принимать тот препарат на протяжении трех месяцев. В тот момент, когда таблеток оставалось всего десять штук, я потеряла их, понимаешь?

Лицо Эдвина потемнело. Он непонимающе качнул головой и окинул Хилари возмущенным взглядом.

— Неужели ты хочешь сказать, что просто перестала пить тогда таблетки, даже не подумав о каком-нибудь другом способе защиты?

Хилари покраснела и уставилась в бокал с вином.

— Я знаю… что поступила непростительно глупо, — пробормотала она, заикаясь от волнения. — Решила, что, пропив препарат целых два с половиной месяца, могу еще некоторое время не бояться забеременеть… — Она хихикнула, желая дать понять, что находит свой поступок чрезвычайно неразумным, но Эдвин оставался крайне серьезным.

— Почему ты ни с кем не посоветовалась? — спросил он, уничтожая ее взглядом.

Она беспомощно пожала плечами.

— С кем мне было советоваться? О моих отношениях с мачехой тебе известно. У подруг опыта и знаний в этом вопросе было не больше, чем у меня.

— А мне почему ничего не сказала? Хилари растерянно хлопнула ресницами.

— Как-то в разговоре ты упомянул, что презервативы терпеть не можешь… Поэтому я и не стала озадачивать тебя.

Эдвин раздраженно фыркнул.

— Это не оправдание, Хилари! Такими вещами не шутят, разве ты не понимаешь?

Его слова прозвучали резко и недружелюбно, и она гордо приподняла голову.

— Только не начинай меня отчитывать! Дай возможность рассказать хотя бы о том, чем все закончилось.

Эдвин хмыкнул, но ничего не добавил.

— Короче говоря, случилось то, чего я не смогла избежать из-за собственной неосмотрительности. Я забеременела…

Эдвин сидел неподвижно. Его красивое лицо казалось в этот момент каменным.

— …и буквально за три недели до судебного разбирательства родила девочку, — выпалила Хилари, не веря, что наконец рассказывает ему о самом главном.

Последовавшая тишина была настолько напряженной и тяжелой, что давила на Хилари подобно каменной плите.

— Почему, черт возьми, я узнаю столь сногсшибательную новость только сейчас? — рявкнул Эдвин, неожиданно нарушая молчание.

Хилари вздрогнула.

— Не кричи на меня!

— Не кричать? Четыре года назад на свет появилась моя дочь, а мне никто не удосужился поведать об этом! — кипя от возмущения, воскликнул Эдвин. — Считаешь, сейчас я в состоянии сохранять спокойствие?

— Я намеревалась поговорить с тобой, когда приехала на суд. Но ты не пожелал уделить мне и пары минут своего драгоценного времени! — тоже выходя из себя, ответила Хилари. — Ты унизил меня в присутствии своих друзей и родственников!

— Тогда я все еще пребывал в состоянии эмоционального потрясения, — мрачно произнес Эдвин — После гибели мамы.

— Между прочим, я находилась в таком же состоянии! — заметила Хилари. — Я лишилась отца! Но у меня, в отличие от всех остальных, кто потерял в той страшной аварии близких, не было ни права на открытую скорбь по папе, ни поддержки со стороны окружающих!

Эдвин тяжело вздохнул.

— В конце концов речь сейчас идет не об этом. Ты могла связаться со мной по телефону, сообщить о своей беременности по почте.

— Я пыталась позвонить тебе, — немного успокоившись, произнесла Хилари. — Но у тебя изменился телефон…

— Хилари! Найти меня не составило бы большой проблемы! Уже тогда я возглавлял крупнейшее во Флориде радиоэлектронное предприятие! ~ с раздражением заметил Эдвин.

Она почувствовала, что от обиды у нее темнеет перед глазами. События пятилетней давности вновь ожили перед ее глазами с невероятной ясностью, и она закусила губу, желая удержаться и не расплакаться.

— Во-первых, я была еще слишком молода, чтобы догадаться, как тебя найти, — сказала она подчеркнуто холодно, проглотив подступивший к горлу ком. — Во-вторых, у меня было слишком много проблем. Если ты считаешь, что я могла себе позволить целыми днями только тем и заниматься, что искать способ связаться с тобой, ты крупно заблуждаешься.

Воспоминания о безрадостном прошлом доставляли ей боль. Но она была вынуждена рассказать ему все, что с ней приключилось, так как надеялась, что в таком случае он ее поймет.

— После смерти папы все его имущество перешло к Анне. Так он сам пожелал, завещал все, что имел, ей, — продолжила она. — Некоторое время я жила с ней, но потом была вынуждена уйти из дома. Когда Анна узнала о моей беременности, с ней приключилась настоящая истерика. Не долго думая, она указала мне на дверь. Несколько недель я жила у подруги… Спала на полу… У нее-то меня и разыскал мамин племянник, мой двоюродный брат. Он очень мне помог. Сам перевез от Анны к себе все мои вещи, выделил для меня просторную комнату. Если бы не Освальд, не знаю, что бы со мной было… — Теперь ее голос звучал жалобно. Ей до жути хотелось услышать от Эдвина слова сочувствия.

Но он напряженно молчал. Будто ждал чего-то самого главного.

Хилари вопросительно посмотрела ему в глаза. Он презрительно скривил губы.

— Я догадываюсь, чем закончились твои скитания, — произнес он обжигающе ледяным тоном. — Ты отдала мою дочь в детский дом, и какая-то семья уже забрала ее оттуда. Правильно?

Хилари неуютно поежилась, как будто от внезапно налетевшего порыва северного ветра.

— Нет. Неправильно.

Вообще-то, он неспроста сделал подобный вывод, подумала она, вспомнив, что при последних их встречах — в Юте и здесь, в Майами-Бич, — Лили не было поблизости.

— Когда ты приходил ко мне в Солт-Лейк-Сити, Лили находилась в садике. А сюда я привезла ее только в этот раз. Наша девочка спит наверху, — устало опустив плечи, сообщила она.

— Значит, ее зовут Лили, — медленно проговорил Эдвин, обращаясь больше к самому себе.

— Лилиана. Я дала ей свою фамилию, — сказала Хилари.

Последовала еще одна пауза. Зловещая и невыносимая.

— Оказывается, ты гораздо более опасная лгунья, чем я думал, — угрожающе спокойно заявил Эдвин. — Наврав про собственный возраст, ты никому не причинила особого вреда. А утаив от меня факт существования нашего ребенка, совершила настоящее преступление!

Хилари, никак не ожидавшая услышать подобные слова, побагровела от негодования.

— Вспомни, как ты со мной обошелся! Выбросил из своей жизни, как прогнившую картофелину, непригодную для употребления в пищу!

— Лишь только потому, что увидел с тем проклятым мотоциклистом! — пробасил Эдвин.

— Я понятия не имела, что ты увидел меня с ним! — выкрикнула Хилари. — Поэтому думала, что ты просто потерял ко мне всякий интерес. И боялась рассказывать тебе о ребенке. Мне казалось, ты пошлешь меня куда подальше, узнав о нем! Твое поведение в здании зала судебных заседаний лишь подтвердило мои опасения! Эдвин смерил ее презрительным взглядом.

— Значит, из-за своих нелепых страхов ты решила испортить жизнь сразу двум людям: мне и нашей дочери!

Хилари поставила бокал с вином на пол и сжала руки в кулаки.

— И нашей дочери? Да как ты смеешь такое говорить?

— Очень просто! — прогремел Эдвин. — Еще до ее рождения ты относилась к ней чудовищно! Где это видано, чтобы беременная женщина спала на полу в чужом доме?

— У меня не было другого выхода! — вскакивая на ноги, трясясь от гнева, выпалила Хилари. -Я ведь…

— Был! — резко перебил ее Эдвин. — У тебя был выход! Ты могла приложить чуть больше усилий и разыскать мои контактные телефоны! Тогда ты купалась бы в роскоши все эти годы! Вместе с нашей девочкой.

От возмущения Хилари не знала, что сказать. Некоторое время она молча стояла на месте, словно окаменевшая. Ее глаза метали молнии.

— Я очень рада, что не связалась с тобой раньше. Да, жизнь Лили не отличалась роскошью, — процедила она сквозь зубы. — Зато моя дочка уже теперь умеет ценить в жизни не богатства и удовольствия, а другие вещи, которые ты просто не способен замечать!

— Не тебе судить, на что я способен, а на что нет! И не тебе одной решать, в чем нуждается наша дочь, — ответил Эдвин. — Она принадлежит не только тебе одной! — Он помолчал. — Я хочу ее увидеть.

Хилари не намеревалась прятать от него Лили. Поэтому тут же кивнула на дверь.

— Пойдем.

В детской царили тепло и спокойствие. Лили сладко спала, залитая прозрачно-серебристым сиянием луны. Ее темные волосы были красиво разбросаны по подушке. Одна ручка лежала под пухлой щекой.

Хилари осталась у двери, а Эдвин тихо приблизился к кроватке, внимательно рассмотрел девочку, обвел изумленным взглядом рассаженных по полкам кукол, игрушечных медведей, зайцев, собак и осторожно вышел.

Не сказав Хилари ни слова, он спустился вниз и замер посередине холла в напряженной, воинственной позе.

— В чем дело? — спросила Хилари, тоже сойдя вниз.

Эдвин метнул в ее сторону злобный взгляд.

— На протяжении целых четырех лет моя дочь росла без отца! — рявкнул он.

— Не ори на меня! — прошипела Хилари. — Ты не имеешь на это никакого права! Если бы ты вел себя по-человечески и не обращался со мной, как с ничтожеством… Если бы ты не сходил с ума из-за своей гордыни, тогда все сложилось бы по-другому! — Она перевела дыхание. — Думаешь, мне доставляло радость сознавать, что у Лили нет отца?

Откуда-то сверху послышался странный звук, и Эдвин насторожился, поднимая голову.

Хилари же, давно привыкшая к роли матери, мгновенно сообразила, в чем дело, и рванула вверх по лестнице.

Лили сидела на краю кровати, свесив ножки вниз, и жалобно хныкала.

Хилари подскочила к ней и прижала к себе.

— Что случилось, золотце мое?

— Меня… задавила машина, — сказала девочка, беспомощно всхлипывая.

Хилари сразу поняла, что недооценила глубину впечатлений, полученных дочерью от сегодняшнего страшного происшествия.

— Нет же, солнышко, — заговорила она успокаивающим тоном. — С тобой все в порядке. Никакая машина тебя не задавила. Это был всего лишь сон. Страшный сон, которого больше нет и никогда не будет.

Лили перестала плакать.

— Тебе нечего бояться, доченька. Я с тобой. — Хилари погладила девочку по голове, наклонилась и поцеловала в лоб. — Укладывайся в кроватку и постарайся опять заснуть. Теперь тебе приснится сказочный замок на берегу красивого озера.

— А я буду принцессой, — добавила Лили.

— Конечно, — ответила Хилари, намереваясь опять уложить ребенка в постель.

Лили разразилась громким кашлем.