Отчаянная женщина

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Чувствуя, что ее смущение просто нелепо для тридцатисемилетней женщины, к тому же дважды побывавшей замужем, Марти примерила третий туалет — бесформенный розовый шерстяной свитер с большим воротником и широкие брюки темно-бордового цвета. Посмотревшись в зеркало, она осталась довольна. Постель завалена одеждой, которую она примеряла, и это хорошо, так как теперь можно смотреть на кровать и думать о том, что нужно сделать, а не о том, что она уже сделала.

Вчера. И прошлой ночью. Два раза!

Коул проснулся рано и уехал в портовый бассейн, чтобы проверить состояние лодки и взять кое-какую чистую одежду. Сон слетел с нее, когда она услышала, как отъезжает грузовик. Некоторое время Марти сидела, переживая каждый поцелуй, каждое объятие, каждый жгучий оргазм.

Она подкрашивала тушью ресницы, когда услышала, что он подъехал. Тушь! Утром! В двадцать минут восьмого!

У тебя, леди, крыша совсем съехала, сказала она себе.

Как оказалось, на обратном пути Коул заехал в магазин и привез столько продуктов, что их на неделю хватило бы целой роте.

— Ты хочешь есть? — вырвалось у нее.

Выразительно пошевелив бровями, он промолчал и ухмыльнулся.

Ни одного слова о прошлой ночи. Ни слова о том, что он завладел ее сердцем, телом и всем, что было у нее ценного.

Они работали вместе весь день, прервав работу только для того, чтобы сделать сэндвичи. В пять часов Марти поднялась наверх, чтобы принять душ и начать готовиться к вечеринке у Боба Эда.

Тем временем Коул продолжал переделывать книжные полки, оставив свободное место у стен, которые предстояло покрасить.

Услышав, что шум воды в душе прекратился, он немедленно поднялся наверх.

— Форма не парадная?

— Нет, конечно.

— Хорошо. В противном случае мне пришлось бы устремиться в Вирджинию за смокингом.

Насвистывая, Коул принял душ, побрился и оделся, на что у него ушло в два раза меньше времени, чем у Марти, которая никак не могла решить, что ей надеть на вечеринку. Пока она стояла перед зеркалом, пытаясь привести в порядок волосы, Коул, прислонившись к дверному косяку, давал советы. В конце концов Марти не выдержала и прогнала его вниз. Сердце у нее трепетало. Если он хотя бы дотронется до нее, все закончится постелью.

Весь день, пока Коул строгал, пилил, забивал гвозди в гараже и переносил полки в дом, она чувствовала себя как четырнадцатилетняя девочка на первом свидании. Такая неуверенность в себе просто смешна для женщины ее возраста, которая к тому же дважды была замужем. Можно подумать, что они занимались не любовью, а чем-то странным и даже извращенным.

Нет, они не занимались любовью. У них был секс. Большая, большая разница, строго напомнила она себе, надевая золотые серьги.

— Нам нужно принести им что-нибудь? Пиво?

Вино? Какую-нибудь еду? — крикнул снизу Коул, когда Марти начала спускаться по лестнице.

— Господи, нет, конечно! Боб Эд ужасно обидится. У одного его клиента пивоварня, а другой занимается доставкой мяса для барбекю, так что можешь себе представить, какое будет меню. — Марти присоединилась к нему в холле и взглянула на часы. Будучи Девой, она отличалась необыкновенной пунктуальностью, но это было до того, как в течение ночи время три раза останавливалось для нее.

— А я думал, что там будет тушеная гусятина с приправами, — пробормотал Коул, наклонясь к ней, чтобы вдохнуть аромат шампуня, мыла и лосьона с запахом жасмина.

— Ты такая красивая, Марти! Мне нравится то, что ты сделала с волосами.

Она всего лишь закрутила их в узел и закрепила его причудливым гребнем кустарной работы, хотя обычно пользовалась заколкой. Несколько завитков обрамляли ее лицо. Марти почувствовала, что краснеет.

— Поедем в твоей машине, в моей или каждый в своей? — спросила она, что означало: ты вернешься ко мне сегодня или возвратишься на лодку, потому что погода улучшилась?

— В моей, если ты не возражаешь.

В несколько напряженном молчании они проделали путь до причала. На половине дороги Коул поставил компакт-диск. На этот раз не Шопена, а классическую гитару. Но это не имело значения.

Любая музыка, которую слушают вдвоем, становится романтической.

Стоянка была забита автомобилями всех марок и видов. Красная машина Саши стояла у причала.

Очевидно, она приехала рано, чтобы помочь Файлин подготовиться к вечеринке.

Коул нашел место для грузовика почти в самом конце пристани, неподалеку от своей лодки.

— Ого! Я не думал, что это такое большое событие! — пробормотал он, помогая Марти выйти.

Взяв под руку, он повел ее к большому некрашеному зданию, которое служило Бобу Эду домом и офисом.

Марти прижала к себе его руку.

— Возможно, по виду не скажешь, но это место знаменито по всему побережью. Клиентам Боба Эда нравится воображать, что этот маленький портовый бассейн, находящийся вдали от проторенных дорог, — их собственное открытие.

Им пришлось резко обогнуть попавшуюся на пути лужу, из-за чего они столкнулись плечами и бедрами. Коул улыбнулся Марти, и у нее замерло сердце. Она быстро отвернулась. Этим вечером ей придется трудно. Достаточно одного взгляда — и Саша поймет, что произошло между ними. Эта женщина как летучая мышь. У нее внутри радар.

Из всех окон лился свет. Гости расползлись по обе стороны причала, и судя по звукам — и запахам, празднество шло полным ходом. Они протиснулись между двумя пикапами, ощетинившимися удочками, и Марти неожиданно увидела знакомую машину. Она резко остановилась и устремила на нее пристальный взгляд.

Серый «мерседес», далеко не новый, но в великолепном состоянии. Среди остальных автомобилей он выглядел как белая ворона.

— Да, это он, — подтвердил Коул. — Совпадение?

Не думаю. — Он обошел машину, чтобы взглянуть на номерной знак. — Становится интересно.

— Послушай, вероятно, я из мухи сделала слона, сказала Марти. — Будь у него нечистая совесть, он не появился бы здесь, где любой может увидеть его.

— Да, он совершенно не скрывался, когда преследовал тебя, и не боялся, что его увидят, когда оставил машину на подъездной дороге твоих соседей.

— Значит, он отчаянный преследователь. — Марти попыталась беззаботно рассмеяться, но получилось не очень убедительно. — Или, возможно, новичок.

В этот момент кто-то сказал: «Позвольте пройти», и они уступили дорогу одному из местных жителей, который нес корыто со льдом.

— Привет, Марти! Жена интересуется, когда вы откроете магазин.

Она тут же оживилась.

— Привет, Джеймс! Скажите ей, что скоро. Взглянув на Коула, Марти тихо заметила:

— Мне пришло в голову, что нужна реклама. Может быть, разослать открытки или купить время на радио?

Они подошли к широко распахнутой двери и немедленно оказались в окружении шумной, веселой толпы. Марти забыла о рекламе и своем странном преследователе. В воздухе чувствовался запах жареного мяса, пекана, дичи и разнообразной парфюмерии.

Раздался чей-то громкий голос:

— Марти, ты ведь знаток. Скажи этому тупице, что Клайв Касслер ныряет здесь уже много лет.

— Знаток популярной литературы, быть может, но не прыжков в воду. Однако это правда, он давно ныряет здесь.

— Картофель готов! — возвестил трубный голос.

— У нас достаточно виски?

— Ой! Моя сережка упала в сотейник с тушеным мясом!

Пробившись к Марти, Саша громко прошептала ей на ухо:

— Душечка, если бы ты только знала, какого потрясающего мужчину я нашла для Лили! Смотри, вон он, разговаривает с шерифом.

К ним присоединилась Файлин.

— Гас и Кэсси. Как вам это понравится? У нее арбузные груди, а у него пивное пузо — они должны подойти друг другу. Представьте эту картину.

Марти представила и хихикнула.

— Извращенки! — притворно возмутилась Саша.

Коул издали подмигнул им. Он попал в лапы к престарелой мисс Кейти, бывшей учительницы, которая считала, что всем, кому не перевалило за пятьдесят, еще есть чему поучиться. Вероятно, она права, с грустью подумала Марти. Во всяком случае, некоторым из нас это не повредило бы.

Празднество было в полном разгаре, когда часом позже Марти вышла из помещения вместе с некоторыми гостями, решившими подышать прохладным свежим воздухом. К ним присоединился видный пожилой мужчина, куривший трубку. На нем была фланелевая рубашка и костюм из твида.

Вероятно, преподаватель колледжа, подумала Марти.

Она равнодушно проследила за ним взглядом.

1-Незнакомец лавировал среди машин, и через минуту она увидела, как в сером «мерседесе» загорелся свет, когда он открыл дверь. Не раздумывая, она сорвалась с места и быстро направилась к нему. В тот момент, когда Марти подошла к машине, преследователь закрыл дверь, держа в руках что-то, напоминавшее кисет.

— Стойте на месте, — приказала она.

Незнакомец повиновался. В холодном зеленом свете неоновой лампы ей показалось, что его лицо залила краска.

— Мисс Оуэнз? — спросил он.

— Вы следите за мной? — ожидая, что он станет отрицать, Марти пыталась придумать, как заставить его сознаться. Как это делают в книгах? Угрозами? Пытками? Оба метода неприемлемы.

— Скажите, почему вы появляетесь повсюду, куда я еду? Даже здесь. — По правде сказать, он уже был здесь, когда она приехала, но это мелочь.

Незнакомец засунул кисет в карман пиджака, и Марти уловила запах трубочного табака с ароматом ванили.

— Мисс Оуэнз, у вас есть сестры?

Марти озадаченно вздернула голову.

— Сестры? Послушайте, кто бы вы ни были, я не стану отвечать ни на какие вопросы, пока вы не объясните, что происходит.

Их разделяло всего несколько шагов. Так как на вид курильщик трубки был совсем не опасен, Марти решила, что в честной схватке, она, пожалуй, возьмет над ним верх. Но все-таки лучше не испытывать судьбу, ведь знание боевых искусств почерпнуто ею из детективов и фильмов с участием Джеки Чана.

— У меня есть, — сказал он почти покорно.

— Что у вас есть? — Старый трюк, подумала она.

Он пытается выбить ее из колеи.

— Сестра. Ее зовут Марисса Оуэнз, и она живет недалеко от Кулпеппера, в Кеньон-Фармз; когда-то это была ферма. Все, что осталось, — это дом и пустая конюшня. Вы, вероятно, знаете это место.

О господи! Конечно, знает. Однажды Бо привез ее туда. Это произошло сразу после того, как они поженились. Его мать, которая не удостоила своим присутствием свадебную церемонию, была холодно вежлива в течение всего короткого визита.

— Значит, вы…

— Дядя Бо, Джеймс Мерчинсон. Мне искренне жаль, если я напугал вас. Это вовсе не входило в мои намерения, но, когда сестра услышала, что я направляюсь в Хоуб-Саунд, она попросила меня провести здесь некоторое время, чтобы узнать, сохранилось ли у вас что-нибудь из вещей, которые Бо забрал из дома. Понимаете, это семейные реликвии. Мы с удовольствием выкупим их.

— Но почему вы прямо не обратились ко мне?

— Мне так и следовало сделать, но я не знал, о чем спрашивать. Крайне неловко находиться в положении человека, который обвиняет бывшего члена семьи в том, что, я полагаю, можно назвать укрывательством краденых вещей.

Марти сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула. Он говорил таким извиняющимся тоном, что она была склонна простить его; но прежде ему нужно услышать, какой трепач его племянник.

— Вы знаете, что Бо украл даже мое обручальное кольцо? Оно не представляло большой ценности — определенно не фамильное достояние, — потому что мы вместе выбирали его. Он сказал, что отдал его ювелиру, чтобы проверить, прочно ли держатся камни, а тот якобы потерял его. — Она взглянула на палец, на котором когда-то красовалось кольцо. — Что касается картин, которые, как он утверждал, подарены ему матерью, потому что у нее нет места для них, то они провисели на наших стенах… я думаю, месяцев пять. Он утверждал, что отдал их на экспертизу для определения ценности — чтобы потом застраховать. Больше я их никогда не видела.

! Они все еще обсуждали лживого, страдающего пристрастием к азартным играм, бессовестного типа, за которого она имела несчастье выйти замуж, когда к ним подошел Коул. Прищурившись, он взял ее под руку.

— Какие-нибудь проблемы?

Марти познакомила их. «Преследователь» представился:

— «Мерчинсон, Сондерс, Весселз и Уилсон», адвокатская контора.

— В таком случае, полагаю, мне не нужно говорить вам, что ваши действия дают основания для судебного преследования, — спокойно сказал Коул.

— Я руководствовался причинами личного характера, которые уже объяснил леди. Я принес ей свои извинения.

— Да, Коул, и я все поняла. Это действительно так. — Она похлопала Джеймса Мерчинсона по руке. — На вашем месте я бы искала Бо в Атлантик-Сити. Или в любом другом месте, где есть игорные заведения.

Втроем они присоединились к гостям, уже накладывавшим на одноразовые тарелки разнообразную снедь.

Пока Коул пробирался к музыкантам, Марти отвела Файлин в уголок, чтобы выразить восхищение ее новой прической.

— Помоги нам Бог! Если ветер не поднимется, я съезжу сделать себе стильную стрижку. Что ты думаешь о том парне с серым «мерседесом»? Подойдет он для мисс Лили? Правда, ростом она повыше его, но некоторым мужчинам это нравится.

Было далеко за полночь, когда они возвратились домой. Никто из них не задавался вопросом, где Коул проведет ночь, так как в противном случае он бы предложил, чтобы каждый воспользовался своей машиной.

— Хочешь выпить перед сном? — предложил Коул.

— После такого пиршества? Не думаю.

— Я тоже не хочу.

Ни один из них не знал, что сказать еще. Марти напомнила себе, что она живет с этим мужчиной практически прожила с ним — целую неделю. Они вместе ели и делали покупки, выгуливали собаку; она познакомила его со своими подругами, спорила с ним и даже уволила.

Бога ради, она занималась с ним любовью!

Так почему она ведет себя как идиотка? Почему у нее неспокойно на душе? Она боится, что Коул попрощается с ней и вернется на свою лодку?

— Послушай, ты хочешь спать или нет? — выпалила она. — Со мной, я имею в виду. Если нет, можешь расположиться на диване. Там беспорядок, но я могу дать тебе подушку, одеяло и…

Он заставил Марти замолчать, приложив палец к ее губам. Его глаза смеялись. Над ней или вместе с ней?

О господи, можно подумать, что она никогда ничему не научится!

Когда они поднялись наверх, Коул помог ей повесить одежду, которая была разбросана по кровати. Затем осторожно снял с Марти свитер.

— Жаль, что я растрепал твою прическу. Она тебе шла, но мне нравится, как ты обычно выглядишь, — заметил он, стоя так близко к ней, что она почувствовала жар его тела, несмотря на фланелевую рубашку.

Когда он начал расстегивать пуговицы на ее брюках, она заметила, что у него дрожат пальцы.

— Ты не обязан делать это, — прошептала Марти. Прошептала, потому что у нее перехватило дыхание. Она оперлась на плечо Коула и переступила через брюки.

Сам он разоблачился моментально. Брюки защитного цвета, фланелевая рубашка и трикотажный свитер — все полетело на стул. Часть одежды упала на пол. Марти вынула из своей упаковки один презерватив, потом второй. И затем — третий.

На всякий случай.

На высоких, резко очерченных скулах Коула проступили красные пятна. У него дрожали руки, но движения были уверенны и неторопливы. Его язык медленно скользил во рту Марти, переплетаясь с ее языком в чувственном обещании большего. Он покрыл поцелуями ее веки, уши и приник к нежным мочкам. В тот момент, когда его губы нашли чувствительное место у нее на горле, Марти судорожно вздохнула, чувствуя, как ее тело покрывается мурашками.

— Я… не могу… больше ждать, — с трудом прошептала она, когда он провел языком по ее соску.

Она металась по постели, ударяя кулаками по простыне и мотая головой из стороны в сторону, в то время как Коул доводил ее до исступления сначала руками, потом губами и языком.

— Я хочу тебя… сейчас! — яростно прошептала она. Если он немедленно войдет в нее и облегчит невероятную боль, которую вызвал сам, она, возможно, выживет. В противном случае никакой гарантии нет.

— Ты не представляешь, как сильно мне хочется этого, — признался Коул хриплым голосом, покусывая низ ее живота с нежной свирепостью. — Я ждал всю ночь, весь день, всю неделю.

Он расположил ее под собой. Как будто они делали это тысячи раз, Марти обхватила коленями его бедра, вдыхая чистый мускусный запах мужского тела. Она почувствовала, как интимно движется по ней его затвердевшее орудие любви.

Коул замешкался.

— Скажи, что ты хочешь, — сказал он, поднимая голову, чтобы увидеть ее реакцию.

Марти не знала, плакать ей или смеяться. Долгие годы у нее сохранялась уверенность, что во всем, что касается секса, она ни рыба ни мясо, и вот за одну-единственную ночь этот мужчина превратил ее в неузнаваемую женщину — дерзкую и желанную, с собственной фантазией и собственным фантастическим любовником.

— Я не знаю, — беспомощно простонала она. К несчастью, ее фантазия ограничивалась недостатком опыта.

Опустившись над Марти на колени, Коул взял ее руку и поднес к своей груди. Она почувствовала жесткую темную поросль, которая вилась к талии и уходила вниз. Он медленно провел ее ладонью по маленьким твердым мужским соскам, а затем направил вниз, туда, где он желал внимания Марти.

Она любовно и щедро уделила его, проверяя способность Коула к сопротивлению и собственную способность возбудить его — сначала легкими ласкающими движениями пальцев, затем разумным использованием ногтей. И в завершение, уступив непреодолимому желанию, долгими поцелуями, которые повергли Коула в состояние, близкое к кататонии.

— Господи боже, женщина, что ты пытаешься сделать? На всю жизнь превратить меня в калеку?

— Как у меня получается? — Марти одарила его дразнящей улыбкой.

— И ты еще спрашиваешь?

Внезапно он отодвинулся от нее, и она вспомнила о важных маленьких пакетиках на ночном столике. Мгновение спустя он снова был с ней. На этот раз вместо того, чтобы поместиться над Марти, он прислонился к спинке кровати и, подняв ее, посадил так, что она оседлала его.

— Хорошо? — пробормотал он и, обхватил ладонями ее груди, принялся ласкать соски языком.

Вскоре они тяжело, учащенно дышали, дрожа на краю пропасти. Коул обхватил бедра Марти и на этот раз насадил ее на себя — словно поднес факел к сухой траве. Их ритм можно было описать как быстрый, сумасшедший и яростный. Слишком скоро Марти почувствовала, что улетает, и услышала тихие страстные крики, вырывавшиеся из ее горла.

И затем она в изнеможении упала на грудь Коула, склонив голову ему на плечо. В конце концов они оба опрокинулись на кровать. Прохладный воздух охлаждал разгоряченные тела.

Перед рассветом кому-то из них удалось натянуть одеяло.

Первое, что увидела Марти, когда солнце, принесшее дуновение весны, заглянуло в комнату, были два неиспользованных презерватива на тумбочке. Коул наблюдал за ней с дерзким и настороженным выражением.

— Мотовство до нужды доведет? — предположил он.

— Уф… вчера вечером я прозевала десерт, и теперь мне страшно хочется есть, — уклонилась Марти от ответа.

Коул задумчиво кивнул.

— Да, я тоже голоден. Но сначала скажи мне вот что. Ты не будешь возражать, если я сделаю тебе предложение за завтраком, состоящим из яичницы с копченой свиной грудинкой?

Сердце у Марти лихорадочно забилось, затем замерло и начало глухо стучать.

— Это зависит от того, что ты намереваешься предложить, — осторожно сказала она. — Это имеет отношение к нашему контракту?

Коул кивнул.

— Пожалуй, да. В некотором роде, я думаю.

Слушай, что мне нужно, так это продление контракта. Возможно, лет на пятьдесят, с особыми привилегиями.

Марти сделала вид, что обдумывает его слова, в то время как на самом деле она боролась с нелепым желанием расплакаться. У нее в жизни уже были лунный свет и розы, ужин при свечах и французская кухня. Все быстро закончилось. Сейчас у нее возникло чувство, что это, наконец, «серьезная вещь».

— Яичница с грудинкой звучит… гмм, вполне разумно, — отважилась заметить она.

— Это «да» или «нет»? Я хочу знать, хватит ли у тебя смелости сказать это открытым текстом.

— Ты имеешь в виду слово на букву «л»? Как в «любопыстве»?

И когда Коул произнес заветное слово, у Марти перехватило горло и слезы выступили на глазах.

— Коул, тебе следует знать, что я никогда не поступаю очертя голову. Для этого я слишком практичная.

Он поднял темную бровь. Марти закатила глаза.

— Ну ладно, может быть, «практичная» не совсем подходящее слово, но, как бы там ни было, я никогда не действую под влиянием момента.

На этот раз Коул поднял обе брови.

Она сдалась.

— Хорошо. Но ты многого не знаешь обо мне.

— Понял. Мы не будем спешить, узнаем друг друга получше — ты расскажешь мне о своих пороках, а я постараюсь замазать свои недостатки, Коул плутовски ухмыльнулся.

Марти шлепнула его, и он рассмеялся.

— Хочешь услышать его снова?

— Что услышать?

— Слово на букву «л», — поддразнил ее Коул.

Марти покачала головой и ничего не сказала.

Сердце ее было переполнено. Полюбить и влюбиться — она знает разницу между этими словами.

Первое — навсегда. Второе слишком часто бывает иллюзией.

Она пострадала от обоих.

Но когда Марти увидела, что Коул потянулся к ночному столику, она не могла не рассмеяться.

— Кажется, ты сказала, что страшно голодна? спросил он.

— Ну, не так уж страшно. И меньше всего это относится к еде.

Глаза Коула сказали ей все.

— Умница моя. Моя Марти. Моя любовь.