Отдел непримиримых врагов

Глава 4. Неполноценная супруга

Две недели пролетели как в бреду. Марсель наивно понадеялся, что старший детектив решил припугнуть новичков, сильно преувеличив нагрузки, но нет: оказалось, он их, наоборот, приуменьшил. И дело было не в отсутствии выходных. Как выяснилось, без них спокойно выжить можно. А вот без полноценного, здорового сна жалкое существование грозило в скором времени превратиться в нескончаемую адскую пытку.

Из-за того, что он уже как минимум неделю не мог нормально выспаться, все вокруг невообразимо раздражало: суетливые и шумные коллеги, горы бестолковой макулатуры, жженый кофе из автомата в фойе и толпы тупых свидетелей, которые вечно не могли связать двух слов для протокола. О, свидетели особенно виртуозно играли на его и без того расшатанных нервах.

Однако остро реагировать на раздражители нельзя, когда в напарниках бомба с чутким детонатором: бахнет так, что мало не покажется. И плевать ей с высокой колокольни на всякое там благородное происхождение. Невозмутимо врежет по морде и пойдет дальше по своим делам.

И что обиднее всего, эта дикарская недопринцесса равна ему по социальному статусу на землях Саларуна, поэтому даже при помощи консульства приструнить ее не было ни малейшей возможности. А следовательно, приходилось терпеть и подстраиваться.

Возле стола Марселя остановился детектив Грос и, не отрывая взгляда от отчета, рассеянно проронил:

– Пять минут назад поступил звонок по этому адресу. – Он положил квадратный стикер на стопку еще не обработанных документов. – Соседка утверждает, что видела, как вампир против воли затащил в свою квартиру человеческую женщину. Съездите с Вэл, проверьте.

– О да! Наконец! – воскликнула она, подрываясь с места. – Мы идем ловить преступник!

– Нет, нет и снова нет! Вы отправляетесь на обычный вызов. Постучите в дверь, если вам никто не откроет, то спуститесь к соседке и подробно ее расспросите. Возможно, она видела бытовую ссору между молодоженами. То есть никто никого не похищал, – скрупулезно выговаривая слова, произнес старший детектив, мгновенно потеряв интерес к изучаемому отчету. И тут же строго спросил, тщетно выискивая в глазах Валери признаки осознанности: – Ты меня поняла? Никаких взломанных дверей и задержаний без веских оснований. Иначе из зарплаты!.. Хотя ты и так в минусе… но я что-нибудь придумаю! Не смей нарушать мой приказ.

– Я нет что такое, – залепетала она бессвязную чушь, растерянно хлопая пушистыми ресницами.

– Марсель главный, – отрезал он напоследок.

– Поняла…

Руководитель ушел, и Марсель остался наедине с разобиженной напарницей, сверлящей его убийственным взглядом. А ведь он даже и рта раскрыть не успел, чтобы заслужить очередную порцию отборной ненависти. Удивительное рядом.

Адрес вел к жилому комплексу, находящемуся в десяти минутах от центрального отделения полиции Уларка. Поэтому они решили пройтись пешком. Марсель любил поздним вечером или ранней ночью прогуляться на свежем воздухе, а Валери – с одержимостью фанатика осматривать каждый неприметный закуток города.

Закатные сумерки окрасили небосвод в сочные коралловые тона, но из-за высотных зданий, тянущихся острыми пиками телевизионных антенн к куцым лоскутам облаков, красоты нынешнего вечера было почти не разглядеть. Естественное великолепие природы не интересовало ксорийцев. Каждый клочок земли они бессердечно заливали асфальтом. Строили монстрообразные пристанища для тех, кто пылко грезил ютиться на двадцати квадратах жилой площади в центре столицы, словно в будке дворняги: есть где ночь скоротать, и ладно. Не оставляли и жалких крох даже для чахлых деревьев с тонкими стволами и редкой листвой.

Самый большой город в мире. Огромный, разросшийся на тысячи километров, он вызывал у Марселя одну лишь тошнотворную неприязнь. Марсель не понимал, да и не желал понимать, как эти запутанные лабиринты каменных джунглей возможно полюбить. Столица Ксоры обладала столь же отталкивающей сущностью, что и его родовое имение, находящееся в мертвецки сонной глуши – в десятках километров от ближайшего провинциального городка. Они являлись двумя равнозначными, чересчур выпяченными крайностями, сотканными из сплошной череды недостатков, потому как достоинства рождались из умелого сочетания несочетаемых вещей.

– Здравствуйте, мы из полиции. Откройте, пожалуйста, дверь, – старательно репетировала разговор Валери и выжидающе посмотрела на Марселя. Тот слабо кивнул, и она продолжила: – К нам поступила жалоба, что вы незаконно удерживать женщину…

– Удерживаете.

– Удерживаете, – повторила она, точно в трансе, а уже в следующую секунду сорвалась с места и побежала вверх по улице.

– Да твою же… – простонал он, переходя на трусцу. – Как же хочется ей ноги иногда переломать.

Влипала в неприятности она в гордом одиночестве, а трудиться над исправлением последствий им неизменно приходилось вместе. И соскочить с поезда, несущегося в бездну, у него никак не получалось. Грос постоянно повторял, что напарники несли друг за друга ответственность. А то, что у Марселя в напарниках оказалось рыжее чудовище, так это исключительно его проблемы.

Шавка пробежала метров сто и остановилась возле пожилой женщины, присевшей на деревянную ступеньку у магазина. С готовностью упала на одно колено, чтобы их лица оказались на одном уровне, и встревоженно спросила:

– Вам плохо?!

– Что?.. Нет… Нет, ничего серьезного, – растерянно и смущенно отозвалась леди, поправляя тонкие кружевные перчатки. – Немного сердце прихватило, но скоро все пройдет.

– Больница! – Она обернулась и требовательно на него посмотрела.

– Вас проводить до больницы? – спросил он без особого энтузиазма и, вдоволь насладившись злым лицом напарницы, добавил: – Она тут в пяти минутах ходьбы.

– Нет-нет, все нормально. Спасибо. – Леди коснулась плеча Валери и тепло ей улыбнулась. – Я правда уже намного лучше себя чувствую.

– Вы уверены?

– Да, милая девочка.

Коротко кивнув, Валери поднялась на ноги, отряхнула штанину и спокойно пошла дальше. Как если бы не было никакого стометрового забега парой минут ранее. Вот так вот легко взяла и отпустила ситуацию с пожилой леди, которая в любой момент могла умереть от сердечного приступа на сиротливой лестнице перед магазином подержанных вещей.

– И все? Ты просто оставишь леди сидеть в предобморочном состоянии? – насмешливо спросил Марсель, поравнявшись с напарницей. Понять самостоятельно ход ее мысли он даже не пытался, поэтому спрашивал все напрямую.

– Она нормально.

– И как ты это поняла?

– Ее сердце…м-м-м… пустик… нет… какашка, слово забыть! – возмущенно воскликнула Валери и свирепо посмотрела на него.

– А я тут при чем? – он не сдержал ехидного оскала.

– Бесишь!

– Взаимно, моя незаменимая тварюшка.

Они прошли пару улиц в тишине, звенящей от напряжения между ними. На курносом лице застыло выражение, обещающее любому провинившемуся долгую и мучительную смерть. Не было смысла врать самому себе: ему нравилось ее дразнить, доводить до состояния, когда она с трудом балансирует между физическим и словесным насилием. Но последнее ей скверно давалось. И проблема заключалась даже не в языковом барьере. Очевидно, шавка выходила из той породы, кто сначала бьет, а потом разговаривает. И эта своеобразная игра с огнем странным образом будоражила Марселя.

В другой раз он продолжил бы провоцировать, специально надавил бы на больную мозоль, чтобы посмотреть, как его чудовище оскалит зубы и зарычит. Но сейчас они шли по рабочему вопросу, и от адекватности ее поведения зависел результат, получат они еще один выговор или отделаются малой кровью.

Переборов в себе желание ляпнуть нечто колкое, Марсель примирительно спросил:

– Пульс? У нее стабилизировался пульс?

– Да.

– Полезное умение, – процедил он сквозь зубы и словил на себе недоверчивый взгляд голубых глаз. – Если отчетливо слышишь стук сердца, то можешь определить, говорит человек правду или врет. У большинства лгунов пульс неравномерен: у кого-то он учащается при вранье, у кого-то, наоборот, замедляется.

– Поняла, – буркнула Валери, на лице которой теперь читалось скептическое выражение, будто она ждала, что этот цирк с хорошими манерами сейчас закончится и его ядовитая суть снова проявит себя в полной красе. – Вампиры не слышать сердце?

– Глупая байка. Наш слух так же зауряден, как и человеческий. Обоняние, может, чуть получше, но с оборотнями не тягаться.

– А когда зубы вытаскивать?

– В боевой ипостаси все чувства обостряются, а жажда многократно усиливается, – признал Марсель неохотно. Ему не нравилось ассоциировать себя с вампирами старой эры, охотившимися по ночам на людей и животных. – Но опять-таки, не думаю, что наши органы чувств способны составить достойную конкуренцию вашим.

– Поняла. – Она кивнула и остановилась посреди улицы, чтобы задрать голову и посмотреть на дом. – На этаж восемь квартир. Двадцать первый квартира должен быть на третий этаж. Но какой окно?

– Только не говори мне…

– Да, – перебила его несносная зараза, этот ходячий источник головной боли для всего особого отдела. Она присела на корточки и принялась быстро расшнуровывать кроссовки. – Я полезть смотреть в окно.

– Нам сказали лишь проверить. Забыла? Никаких взломов и проникновений.

– Я смотреть! Детектив Грос не запрещать смотреть!

– Вот же первородная тьма… Безнадежно, ты везде найдешь лазейку! – У Марселя, кажется, даже нижнее веко задергалось из-за усилий, приложенных к тому, чтобы не обматерить ее. – Просто поразительно изворотливый ум там, где…

– Это да! – Валери запрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх с озорной улыбкой. Первой открытой улыбкой, адресованной ему, а не кому-то другому. Ее простоватое лицо с широким вздернутым носом и круглыми глазами, как у полярной совы, неожиданно сделалось миленьким. – Бабушка говорить, я ее гордость!

– Не хочу тебя расстраивать, но так говорит каждая вторая бабушка, – проворчал он, отворачиваясь и параллельно пытаясь разобраться в причине своей неадекватной реакции на обычное лицо, что сопровождалась резкой сменой эмоционального фона.

Пусть и не совсем дурнушка, но до красавицы явно недотягивала. А скверный характер давал пожизненную гарантию, что о существовании личной жизни она будет знать исключительно по сторонним рассказам. С чего вдруг она ему показалась милой? Эти животные распыляют какие-то феромоны, когда улыбаются?

– Бабушка Дэнта – особенный бабушка, – не согласилась Валери, вставая с корточек, будучи уже босой. Протянула ему свою обувь, в которую засунула носки, и нетерпеливо тряхнула рукой. Пришлось перебороть брезгливость и взять кончиками пальцев кроссовки за язычки. – Все. Я пошла. Ты иди дверь.

Она разбежалась, оттолкнулась ногой от стены и высоко подпрыгнула, благодаря чему смогла достать до ограждения балкона из изящно гнутых металлических прутьев. Подтянулась без малейшего видимого со стороны усилия и спокойно залезла в чужую собственность. Вот и первое проникновение на их счету. Затем эта безбашенная, но удачливая акробатка встала на бортик перил и прыгнула в сторону незастекленного балкона, расположенного на третьем этаже. В ее ногах таилась взрывная толчковая сила, поэтому она легко преодолела несколько метров по диагонали и вцепилась пальцами в каменное основание пола конечной точки назначения.

За что именно Валери держалась, когда карабкалась вдоль стены по узкому парапету, заглядывая поочередно в каждое окно, Марсель не совсем понимал. Кирпичная стена выглядела слишком гладкой, чтобы можно было найти, за что ухватиться. Еще одна особенность оборотней, о которой он не знал? Или уникальная фишка его личного чудовища?

Она внезапно замерла. Вскинула руку и кому-то энергично помахала. Мгновение, и тучный мужчина распахнул оконную дверцу с единственным намерением – грозно рявкнуть на нее:

– А ты еще кто?!

– Здравствуйте, мы из полиции! – жизнерадостно выдала напарница, то ли позабыв, что одна висит на стене, то ли от перевозбуждения использовав неправильное местоимение. – Это двадцать первый квартира?

– Нет, двадцать первая рядом, – мужик растерялся и ткнул пальцем вправо.

– Благодарим за сотрудничество!

В соседнем окне ее встретил уже их клиент – высокий темноволосый вампир. И, поскольку Марсель оставался заинтересованным в своем участии в проведении допроса, пришлось пробежаться. Однако внутри крошечной однокомнатной квартиры они оказались примерно одновременно. Пока его соотечественник препирался с Валери, Марселя через обычную входную дверь пропустила миловидная блондинка.

– Неужели у полиции Ксоры дела идут настолько плохо, что они уже и таких берут на работу? – презрительно прошипел вампир, судя по безвкусной обстановке жилища, относящийся к низшей касте. Явно вышел из молодого клана-однодневки, социальный статус которого не позволил бы ему даже прислугой работать в родовом поместье Лафайетов.

– Мы из особого отдела. – Валери показала ему удостоверение. Ее ободранные до крови пальцы дрожали. – Пожалуйста, сотрудничайте.

– О, членораздельной речью повеяло, – театрально удивился он.

Марсель почувствовал острый укол раздражения. Вот вечно всякая челядь пытается самоутвердиться за счет госслужащих, не имеющих возможности осадить их за хамство. А тут еще и такой подарочек в виде девчонки-оборотня, плохо говорящей на иностранном языке. Малодушный выродок, позорящий весь вампирский род, знает: пока она при исполнении, то и пальцем не сможет его тронуть без предписания или веских оснований, к которым, увы, оскорбления не относятся.

И вообще, как он посмел позариться на его личное чудовище? Только Марселю дозволено задирать рыжую заразу. Особенно после всех тех мучений, через которые она заставила его пройти.

– Нам поступил звонок от вашей соседки. Она утверждает, что была свидетельницей похищения молодой женщины, – холодно прояснил Марсель причину их визита и скользнул взглядом по лицу девушки, не находя никаких признаков страха.

– Вот же тьма, старая маразматичка уже в печенках у меня сидит. Какое еще похищение? – Вампир уселся в аляповатое кресло в восточном стиле, закинул ноги на загаженный не пойми чем журнальный столик и самодовольно повел рукой вокруг. – Здесь только я и моя жена. Никаких похищенных женщин, как видите.

– Да какая я тебе жена? – вспыхнула девушка. – Самому не смешно?! Мы с тобой почти чужие друг другу.

– Он вас держать здесь силой? – незамедлительно отреагировала Валери.

Вампир и его сожительница ответили одновременно и вразнобой. И у него все меньше оставалось сомнений в том, что они наткнулись на любовников в ссоре. Его напарница это, скорее всего, тоже понимала, но из упрямства продолжала сверлить хмурым взглядом исподлобья хамоватого вампира.

– Предоставьте свои документы, – равнодушно попросил Марсель, вытаскивая стилус из бокового кармана планшета. Ему хотелось побыстрее запротоколировать мелкую бытовую ссору и свалить из гадюшника.

– С какого перепугу?! Я мусоров не вызывал и ничего не обязан давать, пока вы не предъявите мне обвинение.

Рыкнув, Валери дернулась в его сторону. Остановилась на полпути, отшатнулась и отвернулась к окну, яростно сжимая кулаки. Учитывая ее темперамент, сейчас проворачивалась титаническая работа по сдерживанию эмоций. А ей сдерживать эмоции противопоказано, ибо срывать злость потом все равно будет. Причем на том, кто первым подвернется под руку, – то бишь на нем.

– Так ты еще и недостаточно пуганый? – едко усмехнулся Марсель, приподнимая бровь.

В нем тоже заклубились, сворачиваясь в тугой узел, ядовитые змеи. Глаза черни забегали, демонстрируя бурную активность мозга. Кажется, приходило запоздалое понимание, но оно ему уже не поможет избежать заслуженного наказания. Марсель шагнул в сторону вампира, концентрируясь на дрожащих зрачках, и представил, как сжимает его шею грубыми, сильными ладонями. И тот послушно захрипел, в ужасе хватаясь за свое горло, царапая кожу коротко обрезанными ногтями. Умирать никому не нравилось, даже бессмертным.

– Появилось желание сотрудничать?

Вампир истерично закивал, жадно глотая воздух. Свалился на пол, поднялся, зашарил по карманам руками, извлек пластиковую карточку и протянул ее Марселю.

– Ваши документы мне тоже нужны, – бросил он девушке, параллельно переписывая данные. И та без лишних телодвижений подала ему свою карточку. Эти двое оказались настоящими супругами с официально зарегистрированным браком. – Так из-за чего произошел конфликт?

Напарница давно развернулась и с интересом наблюдала за переменами в поведении представителей местной фауны, время от времени кидая на Марселя задумчивые взгляды.

– Это личное, – робко проблеял вампир.

– Он не хочет меня делать полноценной супругой! – не согласилась с ним дамочка.

Брови Валери поползли на лоб. По округлившимся глазам и порозовевшим щекам стало ясно: не о том подумала не умудренная ценным опытом лиса. Совсем не о том. И Марселю нестерпимо захотелось закрепить эффект, поэтому он сумрачно сказал:

– Ничего удивительного, в вашем-то возрасте.

– Да тут возраст ни при чем! Я бы в любом не смог, – удачно подыграл вампир, сам того не осознавая.

– Понимаю, все мы рано или поздно сталкиваемся с подобными трудностями. И возраст тут и правда порой совершенно ни при чем.

– Меня понимает высокородный господин вашего положения? – раболепно прошелестел вампир тонкими губами. – Никогда бы не подумал…

– Нет, конкретно у меня такой проблемы еще не было, – перебил его Марсель, бросив мимолетный взгляд на окончательно ошеломленную рожицу напарницы. – Но чтобы знать о ее существовании, необязательно с ней сталкиваться.

– Да, вы правы, – горько вздохнул вампир и недовольно покосился на супругу. – Но моя жена не хочет этого понимать и продолжает требовать от меня невозможного. Вот и устроила безобразную сцену возле подъезда.

Что-то пробормотав на ирашском, Валери сконфуженно потерла лицо ладонями. И он поймал себя на мысли, что ему жутко хочется в кратчайшие сроки выучить этот язык, наполненный рычащими и шипящими звуками. Хоть крови оборотня напейся – говорят, она отвратительна на вкус.

– Что за комедию вы ломаете? – разозлилась неполноценная супруга вампира, разрушив хрупкое волшебство момента. – Что с моим возрастом не так?! Какая разница, в двадцать лет я бы захотела пройти ритуал или в тридцать? Я хочу быть вампиром, как и мой любимый! А он отказывается меня обращать! Мои лучшие годы уходят, еще пара лет – и появятся морщины!..

– Вы умрете, – равнодушно произнес Марсель, снова потеряв к ним всякий интерес, и вернул обоим документы. – Больше не устраивайте разборки в публичных местах.

– В смысле – умру? Что вы имеете в виду?

– Что непонятного в смерти? – кисло проворчал он. – Кровь любимого мужа выжжет вас изнутри, как серная кислота. А если точнее, то вы будете около часа захлебываться чужой кровью, которую ваш тридцатидвухлетний организм с вероятностью в девяносто восемь процентов отвергнет. В конечном счете она вытечет через всевозможные отверстия в теле, и вы умрете от обескровливания.

Пока немолодая девица пребывала в кататоническом ступоре, а вампир отвлекся на то, чтобы вывести ее из этого странного оцепенения, Марсель глазами указал напарнице на дверь и первым пошел к выходу.

Но стоило им выйти в общий коридор, как она схватила его за предплечье и дернула, разворачивая к себе лицом. Даже если бы он захотел воспротивиться, силищи у нее в руках было столько, что она спокойно могла оторвать его от земли и развернуть так, как ей заблагорассудится.

– Что ты сделать ему? Ему быть больно. Я видела.

– Ничего такого, за что мы могли бы получить выговор. – Марсель нервно выдернул предплечье из пухлых пальцев уже без единой царапины, но в корочке свернувшейся крови. Вот уж кому-кому, а ей он в последнюю очередь рискнул бы рассказать о своих способностях. – У нас есть между собой, вампирами, кое-какие особенности, ты не поймешь. Да и вообще… скучнейший случай. На Флемоа почти любые отношения с человеком заканчиваются подобной драмой: вампир бессмертен, а его избранник с каждым совместно прожитым годом все чаще и громче закатывает истерики, суть которых сводится к тому, чтобы помочь ему переродиться. Никогда не понимал вампиров, путающихся с людьми.

– Удивило меня, – поделилась с едва уловимыми нотками веселья в голосе Валери, не замечая, что потеряла ключевую мысль. Она двинулась в сторону лестницы, как обычно, игнорируя существование лифта. – Вампир и человек жениться. Значит, вампир может заниматься секс. Удивило.

– Что ты сказала? – Он едва не запнулся о собственные ноги. И у первых ступеней лестницы сам схватил ее за запястье. – В смысле, удивило? Что у тебя в голове за абсурдно-дикие представления о вампирах?!

– Скучный случай, – пожаловалась маленькая рыжая зараза, давая понять, что ей больше не интересна эта тема. Глубоко вдохнула и замерла, так и не выдохнув.

– Что случилось? – моментально переключившись, настороженно спросил Марсель. Они постоянно натыкались на преступников или мелкую шпану во время ежедневного патрулирования. И все благодаря ее звериному слуху и обонянию. – Кого-то убивают?

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, шавка рванула вверх по лестнице, при этом наступив ему на ногу, – по ощущениям, будто арматурой по пальцам врезали. Подобно бешеной гончей, взявшей свежий след, она взлетела на пару пролетов выше и завернула в глухой закуток с тремя одинаковыми дверями.

Когда он нагнал ее, то застал уткнувшейся носом в щель у одной из дверей. Она несколько минут к чему-то шумно принюхивалась. Время от времени морщилась, встряхивала кудрявой головой и снова утыкалась носом.

Наконец Валери отстранилась от двери и повернулась к нему лицом, чтобы объявить:

– Там труп.

– Зашибись, – мрачно констатировал Марсель и потянулся за телефоном. – Это что-то новенькое. Сейчас свяжусь с Гросом, узнаю, что нам делать дальше.

Он отвлекся буквально на минуту, чтобы услышать: «Ничего не делайте, через десять минут подъеду с нашими криминалистами», – а стоило вернуться взглядом обратно к напарнице, как едва успел выкрикнуть:

– Нет!

Терпением шерстяная идиотка никогда не отличалась, но мозгами, насколько Марсель успел убедиться за последние дни, шевелить умела. Поэтому хоть она и стояла, ухватившись за ручку и упершись одной ногой в стену рядом, готовая в любой момент начать выламывать дверь, он все же попытался воззвать к ее разуму:

– Никаких проникновений, помнишь? Грос с остальными скоро подъедут, тогда и откроем дверь. Возьмем у консьержа ключ. Найдем пару свидетелей среди соседей. Просто вламываться на чужую собственность из-за учуянного запаха на территории Ксоры нельзя.

– Кто-то дышать.

– В смысле, дышит? Труп не может дышать. Первородная тьма, если там не труп, а обычный мусор…

– Нет! Запах труп есть. Но еще кто-то дышатъ! – Шавка начинала психовать, а речь ее предсказуемо деградировать. – Твоя голова тупой! Преступник убиватъ труп там!

– Протявкала та, кто не в состоянии правильно склонять слова в элементарных предложениях, – рефлекторно огрызнулся Марсель и тыкнул ее носом в слабое место. И тут же закатил глаза, осознав, что, распаляя чудовище, лишь быстрее спровоцирует его на активные действия. – Валери, я же пытаюсь тебе помочь. Все равно за десять минут он никуда не денется из замкнутого пространства на пятом этаже. Давай подождем наших и не будем нарушать приказ начальника.

– А еще там, может, раненый! И сейчас он умирать, – полыхая от гнева, бросила она.

Марсель знал, что последует за этими словами, поэтому приказал ее телу замереть, прежде чем шавка успела отвернуть голову. Он смотрел в голубые глаза и думал о наливающихся свинцовой тяжестью руках и ногах. Старался игнорировать взгляд, переменившийся сначала с изумленного на прозревший, а теперь с каждой секундой приобретающий все большую кровожадность. Поскольку понимал, что рано или поздно она раскрыла бы его секрет. Но все же предпочел бы, чтобы это произошло позже. Намного позже. В идеале – никогда.

– Это был ты, – тихо прорычала очень злая лиса. Настолько злая, что стала менять форму. Зрачок дернулся и вытянулся тонкой щелью, а сознание вдруг воспротивилось влиянию извне. Ему пришлось быстро сократить между ними дистанцию, чтобы продолжить удерживать взглядом ее меняющееся тело. И она мгновенно смекнула: – Значит, глаза… тебе надо смотреть глаза. Поняла.

– Вот же дерьмо, – пробормотал он, чувствуя себя непривычно взволнованным. Даже сердце забилось чаще. Кривовато, на манер ее братца, улыбнулся и спросил: – Ты же меня порвешь на мелкие клочья, да?

– Да. Порву.

– Страх как не хочется умирать.

– Ничего. Воскрес… нешь.

– Так-то да, но за последние годы я довольно сильно модифицировал тело. Пирсинг, татуировки – все придется делать заново. Страх как не хочется.

– Нос стать ровным.

– А ты умеешь убеждать, – из него вырвался нервный смешок, – но нет. Я уже смирился и принял кривизну своего носа. К слову, горбинка, появившаяся из-за твоего удара, придала пикантности моей внешности, не находишь?

Ответила она ему на ирашском, оскалившись в откровенно хищной улыбке. К ведуну не ходи, обозвала и расписала, как именно будет убивать. И все из-за сущей мелочи, по сути. Подумаешь, изредка, в моменты, когда его нервы уже не выдерживали, Марсель наказывал ее болезненными, но кратковременными ощущениями: то легкую мигрень пошлет от вырванной прядки волос, то раскаленным металлическим прутиком стеганет по ляжкам. Но у оборотней высокий болевой порог, да и следов на теле не оставалось после фантомной боли.

Врали те, кто говорил, что вспыльчивые смертные не злопамятны. Похоже, это правило не распространялось на оборотней или, что он находил более вероятным, конкретно на его чудовище. Что ж, будет ему уроком, как сказала бы Донна.