Открой свое сердце

2

Как легко представлять себя принцессой или рыцарем без страха и упрека! Как легко думать, будто тебе горы по плечо и море по колено!

Вечером в воскресенье жизнь казалась предельно простой. Что ей, новой Анабель, стоит очаровать этого Теда Уилсоу? Утром понедельника, проснувшись под звон будильника с головной болью через два часа после того, как нервное напряжение спало и ей удалось уснуть, Анабель поняла, что на самом деле все не так просто.

Из зеркала на нее смотрела даже не прежняя Анабель. Скромная учительница всегда ложилась не позже одиннадцати и никогда не позволяла себе лишний бокал шампанского. А вчера лишним был даже не бокал…

Зато вчера я была звездой, мрачно усмехнулась Анабель, пытаясь понять, что же делать с синяками на пол-лица и нездоровым цветом кожи. Может быть, чтобы очаровать Теда, мне стоит хорошенько выпить?

Анабель покачала головой и глубоко вдохнула. Она точно знала, что ей сейчас поможет. Засунуть голову под струю ледяной воды казалось так же страшно, как и отдаться во власть уверенных рук Андре. Вот только результат у Андре был гораздо лучше.

С огромным трудом Анабель запихнула в себя чашку кофе и булочку, понимая, что до вечера, скорее всего, не удастся поесть. Сейчас ей хотелось одного: остаться дома, запереться и в одиночестве переживать головную боль. Анабель лишь искренне надеялась, что первый опыт станет последним. Но она не могла не признать, что вчерашний вечер ей понравился. Жаль не получится позвонить Лоре и обсудить с ней блистательный дебют новой Анабель.

Сегодня у меня еще один дебют. А к нему я совершенно не готова. Ни морально, ни физически, понимала Анабель.

Но отступать было поздно. Она дала обещание Сьюзи и не привыкла нарушать свое слово. В новой мисс Лоуэлл от прежней тихой учительницы, синего чулка, осталось гораздо больше, чем сама Анабель предполагала. Все же нельзя измениться за несколько часов, как бы этого ни хотелось.

Анабель вышла из дома ровно за двадцать минут до отправления автобуса. На рассвете прошел ливень. Воздух был свежим и ароматным. Первые лучи солнца едва коснулись капелек на листьях деревьев. Городок спал. На улицах было так тихо, что Анабель даже стало неловко за негромкий перестук ее каблучков.

Как же ей хотелось забыть обо всем и просто прогуляться по этому милому сонному городку, где кража булочки в магазине становится серьезным преступлением, где все друг друга знают в лицо, где можно гулять по ночам в одиночестве, не боясь ничего. Ей так не хотелось покидать Маунт-Вернон, что стал ее домом! Анабель понимала, что, если у нее все получится — а не получиться не может, — она не скоро вернется сюда.

Но стрелки часов неумолимо ползли по циферблату. Автобус ждать не будет, нужно поторопиться. Анабель в третий раз за это недолгое утро тяжело вздохнула, и перестук каблучков стал чаще.

В автобус она села в последний момент. Чувства изо всех сил сопротивлялись рассудку, «не хочу» и «надо» вступили в жесточайшую схватку. Но несгибаемая воля, которой многие могли бы позавидовать, все же пересилила.

Через полчаса в тряском автобусе Анабель поняла, что кошмар, разогнанный встающим солнцем и свежим воздухом, возвращается. Кофе и булочка соперничали за право первыми вырваться на волю, и последние два часа дороги Анабель сжимала в руках пакет и старалась ни о чем не думать.

С безмерной радостью она выскочила из автобуса и бросилась к фонтанчику с водой, понимая, что счастье — это очень просто. От ледяной воды ломило зубы, но ей сразу же стало немного легче. Анабель бросила взгляд на свое отражение в стекле автовокзала и хмыкнула. Нет, выглядела она более-менее прилично, просто раньше у нее не водилось такой привычки.

Часы показывали без четверти восемь. Анабель нужно было поторопиться к Андре и массажистке. Может быть, им удастся вернуть ей блеск и лоск?

При виде Анабель стилист усмехнулся и что-то шепнул проходящей мимо девушке. Он жестом предложил Анабель сесть в кресло и заявил:

— Хорошо, что вы окунулись в ночную жизнь в зрелом возрасте. Иначе исправить последствия было бы не так легко.

— Моя подруга уезжает в Англию… — начала оправдываться Анабель и тут же себя остановила. С какой это стати она робеет перед этим Андре? Будь он хоть трижды гениальным стилистом, все же деньги платит она. И, надо заметить, деньги немалые.

Андре все сразу же понял и, усмехнувшись, сказал:

— В вашем возрасте большинство женщин ложатся в десять и спят не меньше восьми часов, чтобы сохранить цвет лица. Пока вам не нужны такие меры, и все же я бы посоветовал вам бережнее относиться к собственному здоровью.

— Не такой уж у меня и возраст! — гордо вздернув подбородок, сообщила Анабель.

Андре пожал плечами, оставляя за ней право самой определяться, юная она девушка или зрелая женщина. На взгляд Андре, его клиентка была скорее юной и бестолковой девушкой. Во всяком случае, в том, что касалось ухода за собой.

Молоденькая помощница Андре поставила перед Анабель чашку крепко заваренного зеленого чая с долькой лимона.

— Выпейте, — тоном, не терпящим пререканий, приказал Андре. — У вас же сегодня важная встреча? Значит, вы должны выглядеть идеально. Кстати, симпатичный костюмчик.

Анабель, собиравшаяся поспорить со стилистом, после этих слов безропотно взяла чашку. Этот костюм она выбрала сама, и, между прочим, Сьюзи он не слишком понравился.

— То, что нужно для собеседования, — добавил Андре.

— Спасибо, — поблагодарила Анабель, сама не зная за что: то ли за похвалу, то ли за чай, который действительно помог.

Ей вдруг стало неловко перед стилистом. В конце концов, Андре прав. Не его вина, что она прожила тридцать шесть лет и не научилась быть женщиной в полном смысле этого слова. И уж точно не его вина в том, что вчера она не сумела вовремя остановиться.

— На самом деле я не слишком люблю спиртное, — призналась Анабель, пока Андре мыл ей голову. — После посещения вашего салона я будто сошла с ума. Мне хотелось танцев, веселья, шампанского, мужского внимания…

— Вполне естественные потребности, — кивнул Андре, нанося какую-то маску.

— Если честно, эта естественная потребность уже прошла. Я с первого раза запоминаю уроки.

— Нет ничего плохого в том, чтобы выпить бокал шампанского. Просто нужно знать меру, как и во всем остальном.

Больше они не разговаривали и распрощались вполне довольные друг другом.

Все же я больше прежняя Анабель, чем новая, призналась она самой себе, сидя в такси. И мне удобнее быть мягкой и скромной учительницей, чем блистательной красавицей. Интересно, какие женщины нравятся Теду? Наверное, такие, как Сьюзи, — яркие, запоминающиеся, выделяющиеся в толпе. Значит, мне придется стать такой. Ох…

Такси остановилось у многоэтажного здания в самом сердце Манхэттена. Анабель расплатилась и, с трудом сдерживая дрожь неуверенности, вошла в фойе. Несмотря на макияж, прическу и дорогой костюм, она чувствовала себя девочкой из провинции и боялась небоскребов и бесконечного потока автомобилей.

Анабель прошла к лифтам и в толпе клерков всех мастей поднялась на тридцатый этаж.

Подходя к секретарю за стойкой, она испытала то же чувство, что и утром под ледяным душем: дыхание сбилось, в животе появилась пугающая пустота, совсем как на русских горках.

— Добрый день, — робко поздоровалась Анабель.

— Добрый день! — Девушка за стойкой вежливо ей улыбнулась, давая понять, что готова ответить на все вопросы.

Анабель немного осмелела.

— Я пришла на собеседование к мистеру Уилсоу.

— Как вас зовут?

— Анабель Лоуэлл.

Девушка сверилась с каким-то списком, сделала в нем какую-то отметку и еще раз улыбнулась Анабель.

— Прямо по коридору, третья дверь по левую руку с табличкой «Т. Уилсоу». Я сейчас сообщу мистеру Уилсоу о вас.

— Спасибо, — пробормотала уже совершенно подавленная Анабель. Остатки смелости позорно бежали.

На ватных ногах Анабель прошла по коридору, сразу же нашла нужную дверь, неуверенно постучала и вошла.

Навстречу ей поднялся высокий широкоплечий мужчина. Такому было место не в кабинете, пусть и роскошном, а на борту яхты, а еще лучше бригантины. Чтобы ветер в лицо, хлопающие паруса над головой и расстегнутая белоснежная рубашка, открывающая позолоченную солнцем грудь, всю в бугристых мускулах…

Анабель усилием воли угомонила разбушевавшееся воображение. Она и представить не могла, что склонна к таким фантазиям. Ей вдруг захотелось убежать. Ее мирок, ее раковина, в которой было так удобно прятаться, разлеталась на тысячи осколков под каблуком вольного моряка в белоснежной рубашке с вырезом на груди, в котором… Впрочем, это уже было.

— Мисс Лоуэлл? — поинтересовался Уилсоу.

Анабель лишь кивнула.

— Прошу вас, садитесь.

Она смущенно присела на краешек кресла. Их взгляды случайно встретились, и Анабель поспешила отвести глаза. Она чуть не утонула в бушующем море его голубых, пронзительно голубых, как утреннее небо, глаз.

Кажется, я начинаю понимать Сьюзи, подумала Анабель.

— Рад познакомиться. Я Тед Уилсоу. Насколько я понимаю, вы бы хотели работать гувернанткой у моих детей.

— Да, — наконец смогла выдавить из себя Анабель.

— Я прочитал ваше резюме, навел справки у директора школы, о вас отзываются как об опытном педагоге, говорят, что вы отлично ладите с детьми, умело разрешаете конфликты, можете проявить строгость, когда это необходимо, а можете и закрыть глаза. Все так, мисс Лоуэлл?

— Да.

— Вот только ваш директор очень удивился, почему это вы вдруг решили уйти из школы…

— Если честно, мне просто захотелось попробовать что-то новое. Сейчас летние каникулы, и я могу позволить себе роскошь поработать.

Тед широко улыбнулся. Ему нравились фанаты своего дела.

— И, конечно, получить весомый гонорар? Анабель смущенно кивнула, хотя о деньгах думала меньше всего. Проклятая дотошность Теда! Теперь ей предстоит неприятный разговор с директором школы.

— Вам не понравилось, что я навел справки за вашей спиной? — спросил Тед.

— Боюсь, если я не смогу работать у вас, в школе меня ожидает неприятный разговор. Хотя я сама виновата. Нужно было переговорить с директором.

— Приятно видеть человека, признающего свои ошибки. Скажите, мисс Лоуэлл, у вас были ошибки в преподавательской деятельности?

— Были, — спокойно сказала Анабель. — Особенно в самом начале. Детская психика устроена гораздо сложнее психики взрослого человека. Только дети могут любить так искренне и совершенно не умеют ненавидеть. Их переживания и проблемы могут показаться взрослому человеку смешными. Ну что страшного в том, что твой макет вулкана не сработал? А для ребенка, который полгода трудился, а полгода для девятилетнего мальчишки огромный срок, вкладывал душу — это просто трагедия. Вы зря улыбаетесь, мистер Уилсоу, нельзя относиться к детям пренебрежительно, они это чувствуют. Нужно видеть в каждом личность, серьезно относиться ко всем их бедам и переживаниям, какими бы смешными они ни казались, и нужно уметь радоваться совершенным пустякам: получил за контрольную пятерку, выиграл в салочки, тебе улыбнулась Мэри из старшего класса — это поводы для вселенской радости. А многие взрослые становятся слишком взрослыми и перестают это понимать. И в этом кроется зерно проблемы отцов и детей. Непонимание в малом становится непониманием в большом. И вот вам трудные дети, преступность, дурное влияние улицы и престарелые родители в домах призрения. — Анабель осеклась и испуганно посмотрела на Теда. — Я, кажется, увлеклась…

— Да, — согласился он. — Но слушать вас ужасно интересно. Кажется, теперь я понимаю, в чем причина неудач прежних гувернанток. Вы знаете, что с начала года мои дети успешно выжили из дома уже пятую гувернантку? И это пока они большую часть дня пропадают в школе! Что делать с ними в каникулы, я даже боюсь думать. Женщины, которых я нанимал, были профессионалами высокого уровня. Я давал им право на любые действия: от лишения сладкого до шлепка по попе.

— Детей бить нельзя! — возмущенно перебила его Анабель.

— Но иногда, согласитесь, очень хочется.

— Хочется, — не стала спорить Анабель, — иногда хочется и хама в автобусе ударить, но вы же не будете нарываться на драку? И, кстати, со временем, когда начинаешь лучше понимать, почему ребенок ведет себя из рук вон плохо, желание ударить его пропадает.

— Пример, если вам несложно.

— Пожалуйста. — Анабель пожала плечами. Чего-чего, а примеров за пятнадцать лет работы у нее набралось хоть отбавляй! — Был у меня мальчик — злостный хулиган. Вся школа была в ужасе, с ним никто не мог справиться, директор подумывал о том, чтобы предложить родителям отдать ребенка в специальную школу. Так же безобразно он вел себя и на моих уроках. Честно скажу, пару раз мне до ужаса хотелось дать ему подзатыльник. Один раз я даже занесла руку и… увидела в глазах ребенка такой страх, что еще долго не могла прийти в себя. Мне несколько недель снились по ночам эти глаза. И я поняла, что не могу оставить все, как есть. Я начала свое расследование. Не буду рассказывать, с чем мне пришлось столкнуться, это длинная история. Нам важен результат. Я узнала, что мальчика систематически избивает отец. Может быть, это было бы не так страшно, во многих семьях происходят подобное, но у ребенка был просто животный страх перед отцом. На его глазах отец забил до полусмерти младшего брата. Сейчас этот ребенок парализован и уже никогда не сможет двигаться. Когда случилась трагедия, малышу было пять лет. Мать не защищала детей, поскольку сама панически боялась мужа. И вот оказывается, что ребенок не злостный хулиган с наклонностями преступника, а жертва, которая изо всех сил пытается привлечь к себе внимание.

Анабель замолчала. Ей до сих пор было больно вспоминать о той истории, хотя прошло уже больше восьми лет. Этот мальчик окончил школу и сейчас работает на заводе Форда. Он часто пишет ей и в каждом письме благодарит ее. Да, детский приют при живых родителях — не самое приятно место, но юноша понимает, что он вполне мог повторить судьбу младшего брата, если бы не Анабель. Сейчас он пытается скопить денег, чтобы забрать брата из приюта для инвалидов или хотя бы обеспечить ему должный уход. Анабель искренне гордилась своим учеником и хранила все его письма, но никогда никому не показывала. Она не любила и не умела хвастаться.

Тед долго молчал и задумчиво смотрел на эту хрупкую женщину. Он чувствовал в ней стальной стержень, тот самый стержень, который называют волей. Наверное, Фрэнку и Мэри-Энн нужна рядом именно такая женщина. Им будет чему поучиться у мисс Лоуэлл. И, может быть, хоть ей удастся перевоспитать детей. Сейчас Тед с ужасом ждал подросткового возраста и связанных с ним проблем.

— Знаете, мисс Лоуэлл, вы рассказали страшную, но весьма поучительную историю, — наконец сказал он. — И мне кажется, нет смысла в дальнейших поисках. Но ведь это обоюдное решение. Вы не хотите задать мне несколько вопросов?

Анабель кивнула. Она вошла в роль и делала все так, как если бы действительно собралась уходить из школы.

— У вас так часто меняются гувернантки. Почему вы не пробовали нанять мужчину? Как профессионал должна вам сказать, мужчине-педагогу проще завоевать авторитет. Насколько я поняла, в случае с вашими детьми это необходимо.

Тед дернулся, но тут же взял себя в руки. Анабель так и не поняла причины его нервного движения.

— Я считаю, что рядом с этими конкретными детьми должна быть женщина.

— Что случилось с их матерью?

Анабель и так прекрасно все знала, но ей было очень важно услышать от Теда историю о его разводе. Ей хотелось, чтобы он начал обвинять бывшую жену, говорить о ней гадости, тогда Анабель сразу же стало бы легче выполнять свою миссию.

— Мы развелись. К сожалению, обстоятельства сложились так, что Луиза не может жить в Нью-Йорке и редко видится с детьми. Именно поэтому я ищу для них гувернантку, а не гувернера.

Все же он был джентльменом и не мог плохо сказать о матери своих детей. Да и ни к чему наемной работнице знать всю подноготную этой неприятной истории. Даже дети всего не знали, лишь кое о чем догадывались.

— Ясно, — кивнула Анабель. Она была разочарована, особенно потому, что почувствовала симпатию к Теду. Но еще нужно было познакомиться с его детьми. — Гувернантки меняются так часто только из-за плохого поведения детей?

Тед развел руками.

— Я не жаден, а мой дом вполне комфортабелен.

— А в чем выражается это плохое поведение?

— Последняя гувернантка ушла после того, как обнаружила у себя в супе дохлую крысу. Я до сих пор не могу дознаться, кто это сделал, Фрэнк или Мэри-Энн.

— Дети дружны между собой?

— Более чем! — усмехнулся Тед. — Фрэнку сейчас десять лет, а Мэри-Энн — семь. Мальчик уверен, что должен заботиться о младшей сестре, оберегать ее и учить жизни. Так что Мэри-Энн отлично лазает по деревьям, метко стреляет из рогатки и вполне способна подбросить дохлую крысу человеку, который ей не нравится.

— Зато у вас в доме всегда весело, — заметила Анабель.

— Куда уж веселее! — Тед мрачно усмехнулся. — Я боюсь оставлять детей без присмотра, но не могу не ходить на работу. Сейчас за ними следит прислуга, но у них есть свои обязанности, и потому мне нужно как можно быстрее найти гувернантку. — Тед встал и обошел вокруг стола. Он навис над Анабель горой, заслоняя солнечный свет, и посмотрел ей в глаза.

Такой неуверенной и смущенной Анабель уже давно себя не чувствовала. Что-то очень похожее на истерику поднималось из глубины ее души. Ничем иным, как временным помешательством, следующий свой вопрос Анабель объяснить не могла:

— А почему бы вам не жениться?

Тед усмехнулся.

— Не нашел еще ту единственную и достойную. А почему вы не замужем?

— Не нашла достойного! — парировала Анабель, поражаясь своей смелости.

Она вновь почувствовала ту бесшабашную свободу, из-за которой вчерашний вечер чуть было не закончился у нее в спальне сексом с едва знакомым мужчиной. Да, она не привыкла быть такой уж раскованной и свободной. И ей было не по душе подобное поведение, особенно потому, что таких женщин называют стервами. Но выбора не было: не объяснять же мистеру Уилсоу, что в последний раз у нее серьезные отношения были в двадцать четыре года! При условии что сейчас, в тридцать шесть, они вовсе не казались такими уж серьезными, учитывая то, как эти отношения закончились. Пусть лучше думает, что она стерва. Говорят, мужчинам нравятся такие женщины, а ведь Анабель здесь как раз для того, чтобы нравиться, этого хотела Сьюзи. Что ж, если больше у нее ничего нет, она разыграет эту карту.

Анабель и не подозревала, что Сьюзи, узнай она мысли сестры, схватилась бы за голову. Она-то как раз рассчитывала сыграть на мягкости Анабель, на ее скромности — то есть на том, что отличало ее старшую сестру от женщин, с которыми Тед сталкивался каждый день. Сьюзи готова была отправить Анабель на собеседование в прежнем виде, но испугалась, что ее не пропустят дальше рецепции. Наследники Уилсоу должны быть окружены самым лучшим. И провинциальным учительницам возле них не место.

Тед усмехнулся и отошел от Анабель. Он сразу же понял эту женщину и разгадал ее робкие попытки быть не той, кем она на самом деле является. Но спорить с тем, что, имея такие данные, из мисс Лоуэлл получилась бы первосортная стерва, Тед не стал бы.

Он вновь сел за стол, сложил пальцы домиком и сказал:

— Вы меня вполне устраиваете, мисс Лоуэлл.

— Главное, чтобы я устроила ваших детей, — заметила Анабель.

— Думаю, с этим у вас не будет проблем. Я бы хотел, чтобы вы сейчас же приступили к работе.

— Но мои вещи… — растерялась Анабель.

— Да-да, вы правы. Давайте сделаем так. Вы с моим водителем сейчас отправитесь за своими вещами, а потом он сразу же привезет вас ко мне домой. Это займет не больше трех часов. Вам же хватит получаса, чтобы собраться?

— Несомненно, — ответила Анабель. Ей хватит и десяти минут. Большую часть своих обновок она даже не вытащила из пакетов.

Тед достал сотовый телефон и, набрав номер, быстро переговорил с водителем.

— Вас уже ждет черный «мерседес». Значит, через три часа встретимся у меня дома. Я познакомлю вас с детьми.

Анабель поняла, что аудиенция окончена. Она встала и была приятно удивлена тем, что Тед тоже поднялся.

— До встречи, — попрощалась Анабель.

— До встречи, — отозвался Тед и, когда она была уже у двери, воскликнул: — Мы же не подписали контракт!

— Думаю, мы сможем сделать это и у вас дома. Таким людям как вы, мистер Уилсоу, хочется доверять.

Анабель вовсе не собиралась кокетничать с ним! Она просто говорила, правду. Зачем тратить время на чтение контракта, тем более что она собиралась уйти от Теда максимум через полтора месяца? Эти бумажки для нее не имеют никакого значения.

Смешно, подумала Анабель, спеша к машине. Я еще даже не принята официально на работу, а уже думаю о доме Теда, как о своем. А если бы все сложилось иначе, это был бы дом моей сестры…

Она тяжело вздохнула и села в машину.

— Добрый день, мисс Лоуэлл, — приветствовал ее шофер. — Я рад, что мистер Уилсоу выбрал такую симпатичную няньку, прежние были старые страшные карги.

— Спасибо за комплимент! — язвительно отреагировала Анабель, но водитель, судя по всему, ее язвительность не понял.

— Вот только детки — сущие чертенята! Я прямо даже не уверен, что такая молодая и хорошенькая девушка с ними справится.

— Я уверена! — отрезала Анабель.

И — о чудо! — водитель сразу же замолчал. Анабель усмехнулась. Если она может без применения силы или угроз заставить целый класс непосед сидеть тихо, справиться с одним не в меру болтливым парнем не составляет для нее никакого труда. Но она тут же осадила себя. Легко быть смелой с простым шофером! Где же ее смелость, когда рядом мистер Уилсоу?

Спустя три часа Анабель, по-прежнему робея и теряясь, толкнула парадную дверь дома Теда Уилсоу. Но сейчас ей было легче побороть страх и неуверенность. Она знала, что ни в коем случае не должна показать свои чувства детям, а они гораздо наблюдательнее даже проницательного отца. В этом Анабель была уверена. Нет, она не боится детей, с любым ребенком можно справиться и превратить его в ангела, если поставить себе такую цель. Вот только Анабель никого превращать не собиралась. Она оставляла за детьми право быть непослушными и беспокойными. Дети это понимали каким-то шестым или восьмым чувством и были благодарны строгой, но справедливой, серьезной, но умеющей от души посмеяться мисс Лоуэлл.

Это просто двое детей. Не класс. Если я не смогу справиться с двумя детьми, грош мне цена как педагогу, сказала себе Анабель.

Она прошла в центр большого пустого холла, поставила чемодан на пол и выразительно посмотрела на часы.

Мне только портпледа и зонтика не хватает! — подумала она и улыбнулась. Явление строгой няни. Мэри Поппинс возвращается!

Это веселье попахивало истерикой, и Анабель усилием воли заставила себя успокоиться. Она прекрасно понимала, что причина ее беспокойства не во встрече с двумя трудными детьми, пусть даже они способны подбросить ей дохлую крысу, она беспокоилась из-за новой встречи с Тедом.

Уже сейчас, не успев толком узнать его, Анабель понимала, что Сьюзи была права, когда говорила: «Из-за Теда стоит убиваться». В нем было какое-то удивительное обаяние, Анабель не могла понять его природы, и оттого боялась еще сильнее. Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Это нормально. Ненормальным было то, что ей вдруг нестерпимо захотелось вновь увидеть его, и не просто увидеть, а оказаться как можно ближе, почувствовать мощь его тела, чуть уловимый мужской запах мускуса и чистого горного воздуха или моря. Она могла бы сказать точнее, если бы прикоснулась к его загорелой коже, вдохнула запах обнаженного тела…

Анабель изумленно прислушивалась к собственным чувствам. Что все это значит?! Она здесь только для того, чтобы отомстить за сестру. Большего ей не нужно. Ведь она уже давно потеряла надежду встретить своего мужчину, выйти замуж и рожать детей раз в три года. Она уже привыкла к мысли, что это не для нее. В конце концов, можно быть полезной и не быть замужем. Разве она не приносит пользу? Да и какое она имеет право думать о Теде как об объекте плотских желаний, когда он так подло, так низко поступил с ее сестрой! После рассказа Сьюзи Анабель должна была бы понять, что собой представляет мистер Уилсоу.

— Мисс Лоуэлл, я рад приветствовать вас в моем доме!

Появление Теда застало Анабель врасплох. Он возник словно из ниоткуда, сияя приветливой улыбкой. Если бы перед ней был кто-то другой, Анабель твердо уверовала бы в то, что этот человек не может найти себя. В нем все было противоречивым: крупная фигура портового грузчика и дорогой костюм, широкое скуластое лицо и утонченные черты, седина на висках и озорные огоньки в глазах — но мистер Уилсоу был един, как никто другой. В нем не было и грамма противоречий. Такой цельной и сильной натуры Анабель еще не встречала.

— Как добрались? — поинтересовался он.

— Узнала всю биографию вашего водителя, — ответила Анабель. — Удивительно, как человек может говорить без остановки три часа!

— О, тогда вы окажетесь у него в фаворе. Обычно ему предлагают заткнуться на пятой минуте. — Тед улыбнулся еще шире, как будто Анабель была не наемной служащей, а наследной принцессой, заехавшей с визитом в замок суверена. Это было одновременно и приятно, и странно.

— Я только надеюсь, что мне больше не придется сталкиваться с ним, — призналась Анабель. — Я так и не смогла запомнить имела всех кузенов, кузин, тетушек и прочих родственников. Мне будет неудобно в этом признаться.

— Ничего страшного. Просто прослушаете всю родословную еще раз. И молитесь, чтобы у Марка не появились очередные племянники!

Анабель рассмеялась.

— Ужасно, но я только что узнала, что водителя зовут Марк! Хотя уже знаю, что его двоюродная тетя Агнесс замужем за прекрасным мужчиной Фредом, а их дочь Вики собирается замуж за некоего Эда, которого искренно не любит вся семья.

— Вики не повезло, — констатировал Тед. — А теперь не желаете ли познакомиться с моей семьей?

— Для этого я сюда и приехала. Анабель подняла с пола чемодан, но Тед тут же остановил ее:

— О ваших вещах позаботятся. Давайте поднимемся в детскую.

— Я заметила, что у вас большой парк рядом. Такая чудесная погода, а дети сидят дома…

— Они в очередной раз наказаны. А парк, кстати, мой. Я огородил небольшой участок для личного пользования. Мне не нужны полгектара кленов. Пусть люди гуляют.

Анабель удивленно посмотрела на Теда.

— Не подумайте, будто я филантроп! — замахал он руками. — Я заключил с местными властями своего рода соглашение: они ухаживают за парком, а я плачу только налоги. Если честно, таким образом я сбросил огромный груз со своих плеч.

Анабель промолчала. Она знала, что мистер Уилсоу богатый человек, но не представляла размеров его состояния. Да и особняк его выглядел не слишком шикарным. Но Анабель не могла не признать, что дом был вполне уютным.

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую гостиную. Анабель с первого же взгляда покорил камин и живые цветы в горшках на всех подоконниках. Удивительно, но все они цвели.

Тед проследил за ее взглядом и пояснил:

— Если в Мэри-Энн и есть что-то женственное, то только любовь к цветам. Это она устроила здесь оранжерею и сама ухаживает за растениями. Как видите, у девочки это получается отлично.

Анабель внимательно прислушивалась к интонациям Теда. Она была очень удивлена тем, что в его голосе не прозвучало и нотки отцовской гордости, а ведь был серьезный повод. Анабель почувствовала, что в этом доме творится что-то неладное.

— За что наказаны дети? — поинтересовалась она.

— Фрэнк решил выяснить, что будет, если в унитаз бросить дымовую шашку от насекомых.

— И что было? — с серьезным лицом поинтересовалась Анабель.

— Насмерть перепуганная кухарка, пожарная команда и строгий выговор садовнику, — перечислил Тед.

— А почему наказана и Мэри-Энн?

— Как вы думаете, кто выкрал шашку для опыта Фрэнка?

Анабель уже не смогла сдержать улыбку.

— Вам это кажется забавным? — сурово поинтересовался Тед, но Анабель сложно было запугать этой суровостью.

— Нет, я улыбаюсь потому, что мне кажется милой такая тесная дружба детей. Нужно сказать, между братьями и сестрами это редкость.

— Я бы предпочел, чтобы они были не так дружны, — проворчал Тед. — Спасения нет от этой парочки. Вы не поверите, но каждый вечер я слышу одно и то же: отчет о том, что они успели натворить за день.

— Гувернантки докладывают вам об этом?! — изумилась Анабель.

— Но ведь это мои дети, и я должен решать, что с ними делать. — Тед пожал плечами и развел руками.

— С этого дня порядок меняется. За мной остается право выбирать наказание, к вам я буду обращаться только в экстренных случаях.

— Но…

— Мистер Уилсоу, вы же не рассказываете своим инженерам, как им нужно налаживать машины?

— Я ничего в этом не понимаю.

— Вы меня извините, но в педагогике вы понимаете еще меньше, а потому я прошу вас не мешать. Во всяком случае, для всех будет предпочтительнее, если наказывать буду я, а поощрять — вы.

— Попытаюсь купить дешевый авторитет?

Анабель покачала головой и возвела глаза к потолку.

— Давайте мы оставим педагогический спор до лучших времен. Сейчас я хочу просто познакомиться с детьми и разобраться в топографии дома. — Анабель жестом остановила Теда, готового провести экскурсию. — Но в этом мне помогут дети. Где здесь детская?

— Прямо. Направо комната Фрэнка, следующая за ней — Мэри-Энн. Ваша комната слева от игровой.

— А это что за спальня? — спросила Анабель, указывая на дверь напротив игровой комнаты.

— В этой комнате была наша с женой спальня. Как вы уже поняли, дом построен так, чтобы семье в нем было максимально удобно.

Анабель уловила в голосе Теда иронию, но не поняла, в чем дело. Пока не поняла.

— Но я сейчас сплю в гостевой комнате в другом крыле. Рядом с моим кабинетом.

— Дети остаются ночью одни?

— Они уже взрослые и не боятся темноты. Анабель в это верилось с трудом. Если она хоть что-то понимала в детях, у Фрэнка и Мэри-Энн куча страхов. Наверняка они засыпают при включенном свете. Но пока она решила ничего не говорить Теду. Сначала нужно освоиться, понять, что и, главное, почему происходит в этом доме, а уж потом делать выводы и доводить до сведения работодателя свои претензии и выводы.

— Пойдемте знакомиться, — сказала Анабель, не удержавшись от неодобрительного покачивания головой.

Тед предпочел сделать вид, что ничего не заметил. Он прошел вперед и толкнул дверь игровой. Анабель вошла следом и сразу же поняла, что дети и здесь успели отличиться: вся комната была в пепле, а у костерка, под импровизированным тентом сидели двое детей.

Первое, что отметила Анабель, ни мальчик, ни девочка не были похожи на Теда. Но такое бывает часто, особенно когда дети маленькие. Анабель была уверена, что через пару лет они оба, особенно Фрэнк, начнут походить на отца. Однако между детьми сходство было несомненным: светлые волосы, удивительно жесткие, словно пучки соломы, красивые карие глаза в обрамлении таких густых ресниц, что Анабель даже немного позавидовала, по-детски пухлые губы очень красивой формы. И даже телосложение у них было схожее: изящные и тонкокостные, вот только во Фрэнке уже начала угадываться подростковая угловатость. Но пока Анабель не заметила ничего особенного: красивые дети с умными глазами. Явно не ожидали их появления и сейчас приготовились к очередной трепке.

Тед побледнел, и эта бледность испугала Анабель гораздо сильнее, чем если бы его лицо начало наливаться кровью. Она мягко положила руку на плечо Теда и отрицательно покачала головой, давая ему понять, что попытается справиться сама.

— Добрый день, не позволите присесть к вашему огоньку? — спросила Анабель.

Фрэнк и Мэри-Энн хмуро посмотрели на нее из-под густых ресниц.

— Дети, это ваша новая гувернантка мисс Лоуэлл, — представил ее Тед.

— Спасибо, мистер Уилсоу.

Дети чуть расслабились. Анабель поняла, что их сбил с толку чуть интимный жест, когда она прикоснулась к Теду. Неужели и он так же подумал? Но ведь она вовсе не имела в виду ничего дурного! Впрочем, об этом потом. Сейчас у нее было дело важнее: объяснить детям, что в доме огонь разводить нельзя. Жаль, что им не вбили этого в голову года в два…

Анабель присела рядом с обуглившимся паркетом и посмотрела на своих подопечных.

— Вы когда-нибудь бывали в турпоходе? — спросила она.

Дети покачали головами, а Анабель сделала себе еще одну заметку в списке претензий к мистеру Уилсоу.

— А мы с родителями каждое лето выезжали к Великим озерам и всегда шли новым маршрутом. Природа там необыкновенно красивая, я как-нибудь привезу вам фотографии. Бескрайняя стальная гладь простирается до самого горизонта. И ты стоишь на краю, и хочешь сделать шаг, и боишься. Озеро такое большое, что у него есть прибой, совсем как у моря, но вечером, на закате, на озере штиль. И кажется, будто перед тобой зеркало, в котором отражается весь мир. А на берегу стоят высокие сосны, словно иглы, прокалывающие небо. Они стоят уже много лет в молчаливом карауле. Караульным нельзя двигаться, им даже дышать нужно так, чтобы никто не заметил, вот они и стараются. А ты себя чувствуешь крошечной песчинкой, каких много на берегу. Понимаешь, что ты — частичка этого мира. Раскидываешь руки и впитываешь в себя эту красоту. И вот ты уже не песчинка, и даже не птица, что кружится над стальным зеркалом. Ты весь мир: и озеро, и сосны-караульные, и песок у кромки прибоя. — Анабель вдруг замолчала, улыбнулась и неожиданно закончила: — А потом мама зовет тебя помочь почистить рыбу.

Фрэнк и Мэри-Энн переглянулись, после чего робко улыбнулись.

— Может быть, расскажите мне, что вы видели в своем походе?

Девочка прижалась к брату и нерешительно посмотрела на новую гувернантку. Фрэнк, как старший, ответил:

— Ничего мы не видели…

— Не слишком вежливо, молодой человек, — выговорил ему Тед, кажется тоже очарованный рассказом Анабель.

Анабель бросила на него осуждающий взгляд.

— Извините, — пробормотал Фрэнк. Анабель кивнула, но не больше. Хорошо, что мальчик умеет извиняться, плохо, что он делает это неискренне.

— Раз вы ничего не видели, стоило ли устраивать все это? — поинтересовалась она. — А ведь мы могли бы пойти в поход в парк, разбить там палатку, даже разжечь костер и пожарить на огне что-нибудь. Думаю, кухарка нашла бы для нас картофель или сосиски. Но теперь это невозможно.

— Почему? — спросила Мэри-Энн.

— Потому что мы с вашим отцом поняли: вы не умеете обращаться с огнем. Скажи мне, Фрэнк, ты понимаешь, что могло бы случиться, если бы паркет не был покрыт огнеупорным лаком?

Вместо ответа Фрэнк отвернулся.

— Вы когда-нибудь видели, что остается после пожара? Руины, черные обгорелые руины. Вы совсем не любите свой дом? Ну ладно, даже если вам кажется, будто папа может все оплатить, подумайте о том, что человеческая жизнь не покупается. Но я так понимаю, вы еще настолько малы, что не способны ценить свою жизнь. Так, может быть, стоило бы подумать о жизни других? Разве люди, которые живут в доме, не бросились бы вас спасать, рискуя жизнью? Ваш отец и даже садовник, который из-за вас получил выговор, не думая ни минуты бросились бы в огонь в надежде вытащить вас. Вы никогда не обжигались? А ведь в пожаре гораздо больнее. Но, я так понимаю, вам на это наплевать. Да, Фрэнк?

Мальчик насупился и исподлобья смотрел на Анабель.

— Давайте договоримся: я буду отвечать, когда вы спрашиваете, но и вы будете делать то же самое. Итак, Фрэнк, я права? Вам все равно?

— Нет, — буркнул он.

У Мэри-Энн Анабель даже не стала спрашивать. В глазах девочки уже стояли слезы. У малышки явно богатое воображение. Анабель понимала, что сейчас детям не просто неприятно, им больно. Но урок должен прочно опечататься в их памяти.

— А теперь будьте добры объяснить, почему вы, несмотря на опасность, о которой вас, я уверена, предупреждали, развели огонь в доме?

— Мы не подумали, — все так же неохотно признался Фрэнк.

Анабель вздернула бровь и смерила его взглядом.

— А мне вы показались умными ребятами. Жаль ошибиться…

— Фрэнк умный! — заступилась за брата Мэри-Энн. — У него все пятерки!

— Это хорошо, — согласилась Анабель. — Но почему Фрэнк не подумал, что его и твоей жизни может грозить опасность?

Фрэнк, совершенно пристыженный, сидел, даже не пытаясь поднять головы.

— Вы должны были подумать хотя бы о том, что могут сгореть все ваши игрушки.

— Но ведь папа купит новые! — Мэри-Энн невинно хлопала ресницами.

— Кто вам такое сказал? — поинтересовалась Анабель.

— Прежние гувернантки говорили, когда мы что-то портили.

— И папа покупал?

Тед развел руками, мол, виноват, каюсь.

— Я бы на его месте не купили ни одной игрушки. Кстати, что вы сожгли на костре?

— Мой задачник по алгебре, — признался Фрэнк.

— Ты не любишь алгебру?

— Он был с того года.

— Значит, то, что тебе уже не нужно, можно просто испортить? — спросила Анабель.

— А как иначе? — удивился мальчик.

— Есть дети, которые очень любят учиться, но их родители не могут себе позволить купить задачники. Было бы лучше, если бы старые, ненужные книги ты отдал таким детям. Представь на минутку, что, если бы твой папа не был таким умным и не имел такую хорошую работу, у вас было бы мало денег и он не смог купить тебе этот задачник.

Фрэнк представил, и ему эта перспектива явно не понравилась.

— У меня еще много ненужных книг, — сказал мальчик. — Как я могу их отдать?

— Очень просто. Ты записан в библиотеку?

— В школьную?

— В городскую.

— Нет.

— Тогда мы завтра пойдем туда и запишемся все вместе. А заодно отдадим ненужные книги. Мистер Уилсоу, вы же не против? — Анабель постаралась втянуть и Теда в воспитательный процесс.

— Нет, конечно, — откликнулся он, — вы предлагаете очень хороший выход. Можно отдать еще и игрушки нуждающимся детям. У Фрэнка и Мэри-Энн их слишком много. Может быть, они принесут больше пользы, если ими будет кто-то играть, чем если они сгорят на очередном костре?

Фрэнк покраснел и вновь опустил глаза.

— Папочка, мы больше так не будем! — затараторила Мэри-Энн.

Девочка вскочила и подбежала к Теду. Но, не добежав шага, остановилась, словно натолкнулась на стену. Анабель видела, что Мэри-Энн хочет обнять отца, но милый парень Тед вдруг превратился в мистера Уилсоу. Что за странности? Не обнять собственную дочь!

— Фрэнк, вы правда больше не будете без взрослых жечь костры? — спросила Анабель.

— Правда.

Мальчик с серьезным видом кивнул, и Анабель сразу же ему поверила. Как поверила бы Теду, пообещай он ей что-нибудь. Наверное, это качество мистер Уилсоу все же передал своим детям.

— Значит, договорились. — Анабель улыбнулась. — А сейчас давайте отпустим папу, у него наверняка много дел, нужно еще уладить неприятности с пожарной службой…

Фрэнк покраснел еще сильнее, если это вообще было возможно.

— Я буду к ужину, — сообщил Тед, подходя к двери.

Анабель кивнула, и он вышел, не обняв детей и даже не улыбнувшись им. Нет, Анабель определенно не нравилось то, что происходит в этом доме! Она твердо решила поговорить с Тедом после ужина.

— Во сколько у вас ужин? — спросила она детей.

— В восемь часов, — ответил Фрэнк.

— Сейчас половина четвертого. Значит, мы еще успеем убрать в игровой. А пока будем убирать, предлагаю поиграть…

— Но ведь прислуга уберет! — воскликнула Мэри-Энн.

— Интересно, — пробормотала Анабель. Такого поворота событий она не ожидала. — Значит, вы будете мусорить, а прислуга убирать? А если рядом не будет никого, что тогда?

— Все говорят, что у нас всегда будут слуги! — сообщил Фрэнк.

— А если вы вдруг окажетесь на необитаемом острове, что тогда? А рядом не будет слуг, кухарок и нянек? Умрете с голоду или оттого, что зарастете грязью. Вы знаете историю про Робинзона Крузо?

Фрэнк и Мэри-Энн переглянулись и покачали головами.

— Он попал на необитаемый остров и не только выжил, но и прилично там устроился. А все потому, что с детства привык полагаться во всем только на себя.

— А как он устроился? — заинтересовалась Мэри-Энн.

— Перед сном я могу почитать вам эту книгу. Конечно, если она есть в вашей домашней библиотеке.

— О! У папы в кабинете много книг! — сказал Фрэнк.

— А если ее нет, у нас появится еще один повод сходить в библиотеку, — закончила Анабель. — А сейчас представим, что мы на необитаемом острове, и приступим к уборке.

— Мисс Лоуэлл, вы говорили, что мы еще будем играть в какую-то игру, — напомнил Фрэнк.

— Ох, я уже и забыла! — Анабель улыбнулась. — Мы будем по очереди читать стихотворения. Кто первым ничего не сможет вспомнить, тот проиграл.

— А строчки из песен можно?

— Можно. Главное, чтобы были рифма и ритм.

— А что такое рифма и ритм? — спросила Мэри-Энн.

Анабель украдкой вздохнула и принялась объяснить теорию стихосложения в собственном переложении для десяти- и семилетних детей.

Удивительно, но дети сразу же потянулись к ней, в этом Анабель уже не сомневалась. То ли почувствовали, что к ним, может быть, впервые в жизни, расположены, то ли просто встретили интересною человека, которому интересны. В любом случае они безропотно выполняли все требования Анабель, и, когда к восьми вечера она в сопровождении умытых и причесанных детей спустилась в столовую, кухарка, случайно их встретившая, от изумления на минуту потеряла дар речи.

— Это не наши дети! — наконец сказала она уверенно. — Это же просто какие-то ангелочки!

Фрэнк сделал вид, что ему вовсе не нравятся причитания кухарки, а Мэри-Энн просто расцвела.

— Добрый вечер, меня зовут Анабель Лоуэлл, и я новая…

— Гувернантка, — перебила ее кухарка. — Меня зовут Корнелия…

Анабель внимательно посмотрела на дородную, высоченную женщину с руками, которым позавидовал бы любой мясник. Такая может дать отпор и банде грабителей!

— …но все называют меня просто матушка Ко, — закончила та, и Анабель решила, что только так и будет звать Корнелию. — А вы вечерком, когда сорванцов уложите, приходите ко мне на кухню, чайку попьем, посплетничаем. — Она подмигнула Анабель, еще раз поохала над детьми и царственной походкой удалилась в свои владения.

— Правда, Корнелия замечательная? — спросила Мэри-Энн. — Она за нами следит, пока нет гувернантки.

— Готовить у нее получается гораздо лучше, — заметил вновь неизвестно откуда появившийся Тед.

Закончив ужин, Анабель поняла, что с ним невозможно не согласиться. К ее удивлению, дети за столом вели себя более чем прилично. На данный момент Анабель не могла понять, что же в этих воспитанных и милых детях такого, что от них постоянно сбегают гувернантки?

— Во сколько дети ложатся спать? — после ужина спросила Анабель у Теда.

Они поднялись в гостиную, и дети устроились на диване, чтобы посмотреть мультики. Тед пожал плечами.

— Этим всегда занимались гувернантки.

— Но разве вы не заходите пожелать им спокойной ночи?

— Часто я возвращаюсь слишком поздно и не хочу их будить.

— Но когда вы дома? — продолжала допытываться Анабель.

Тед бросил на нее тяжелый взгляд, да и дети начали прислушиваться к их разговору, и Анабель поняла, что продолжит эту беседу вечером в кабинете мистера Уилсоу.

— Значит, расписание детей тоже моя ответственность? — на всякий случай уточнила она.

— Вы взяли на себя всю ответственность за них, — напомнил ей Тед.

— Ясно, — тяжело вздохнула Анабель, и ясно ей было вовсе не то, насколько широки ее полномочия.

— Я, пойду, пожалуй, — сказал Тед. — У меня еще много дел. Мисс Лоуэлл, не будете ли вы так добры зайти ко мне, когда дети уснут?

Я сегодня просто нарасхват, подумала Анабель.

— Да, мистер Уилсоу, — сказала она. — Дети будут ложиться через полчаса, в девять. Значит, к десяти я буду у вас.

Тед кивнул ей, пожелал спокойной ночи детям и вышел. Анабель невольно поёжилась, когда заметила, какая грусть плещется в детских глазах.

Почему Тед так холоден с ними? — спросила себя Анабель. Неужели считает, что проявление чувств недостойно мужчины? Он ошибается! Мать этих детей неизвестно где, они если и получат нежность и внимание, то только от него. И даже самая хорошая гувернантка не способна возместить детям любовь родителей. Это просто неправильно!

Фрэнк и Мэри-Энн после ухода отца сразу же потеряли всякий интерес к мультфильмам и начали откровенно зевать.

— Рот надо прикрывать ладошкой, — сказала Анабель. — Я думаю, у вас был насыщенный день и пора отправляться в постель.

— А почитать? — сонным голосом спросила Мэри-Энн.

— Если честно, я как-то не подумала о том, что вы спите в разных комнатах. Давайте договоримся так: завтра мы устроим чтение вместо просмотра мультфильмов. Идет?

Дети победно переглянулись.

— Мы спим в одной комнате! — сказал Фрэнк.

— Но ваш отец показывал мне… — Анабель запнулась. Действительно, откуда Тед мог знать, где спят его дети, если он ни разу не зашел их проведать. — У вас же у каждого своя спальня.

— Но там страшно одному. — Мэри-Энн искренне недоумевала, как можно не понимать таких простых вещей.

— Ладно, с этим мы разберемся позже, — решила Анабель. — Вы ведь не все книги сожгли?

Фрэнк и Мэри-Энн робко улыбнулись ее шутке и отрицательно покачали головами.

— У вас есть любимая? Какую книгу вам обычно читают на ночь?

— Нам читала только Корнелия.

— И что она читала?

— Сказку про Пиноккио.

— Она вам нравится?

— Не очень, — скривился Фрэнк.

— Тогда выберете сами то, что вы хотите послушать.

Анабель даже не удивилась, когда ей принесли книгу про Мэри Поппинс.

— Я начал ее читать, но мне трудно читать много, — смущаясь, признался Фрэнк. — А мне хотелось, чтобы Мэри-Энн тоже послушала.

— Надеюсь, ты будешь не против, если я начну сначала?

Фрэнк, судя по виду совершенно счастливый, помотал головой.

Дети еще полчаса готовились ко сну. Анабель решила лично присутствовать при процедуре чистки зубов, понаблюдала за умением расстилать постель и похвалила последние рисунки.

Уснули дети только к половине одиннадцатого. Но Анабель совершенно не беспокоилась о том, что опаздывает к Теду. Главным в этом доме для нее были дети. Все остальное — второстепенно.

— Вы опоздали, мисс Лоуэлл, — попенял ей Тед, едва она вошла в кабинет, потратив еще минут десять, чтобы сориентироваться в другом крыле.

— Мне кажется, уложить детей гораздо важнее, чем прийти к вам вовремя.

Тед хмыкнул.

— Вы первая, кто так считает.

— Это мне льстит. Я хотела серьезно поговорить с вами, мистер Уилсоу. — Анабель собралась, ожидая какую угодно реакцию: от полного неприятия до совершенного безразличия. Почему-то кающегося Теда Анабель просто не представляла. — Дети в ужасном состоянии.

— Я вас предупреждал.

— Прошу, не перебивайте меня. Дети в ужасном состоянии вовсе не потому, что они плохие. Если вы заметили, мы сразу же нашли общий язык. Ваши дети заброшены. Как вы думаете, если ребенок занят делом — рисует, играет в теннис, читает или гоняет с друзьями в футбол, у него остается время на проказы?

Тед не ответил, понимая, что вопрос был риторическим.

— О, конечно, любой ребенок может разбить окно, отказаться идти спать или разрисовать зубной пастой сестренку, пока та спит. Но если рядом есть взрослый, он всегда направит энергию в безобидное, а еще лучше в полезное русло. Рядом с вашими детьми таких взрослых нет.

— Нам не везло с гувернантками, — заметил Тед и поймал себя на мысли, что начинает оправдываться.

— Дело не в гувернантках! — отрезала Анабель. — Вы — тот взрослый, что постоянно находится рядом с детьми. Даже несмотря на то, что вы постоянно пропадаете на работе. Присутствие взрослого может быть и незримым, и это называется авторитетом. Да, ваши дети любят вас, боятся, но это вовсе не показатель уважения. Разве хоть раз их остановила мысль, что вы будете сердиться, будете недовольны ими? Нет! И, мало того, понимая, что так они обратят на себя ваше внимание, они готовы сделать все, что угодно. Им нужен отец, а не хорошая гувернантка. В конце концов, вы же не хотите, чтобы я заменила им родителей?

Анабель иссякла и пристально посмотрела в глаза Теду. Впервые. На этот раз отвернулся он. Если бы неистовая мисс Лоуэлл знала всю правду, она бы сейчас говорила совсем не так. Или так же? Тед не знал ответа на этот вопрос. Но и говорить с Анабель о прошлом не хотелось.

— Знаете, мисс Лоуэлл, я бы не отказался, чтобы вы заменили им родителей, — признался Тед. — Что Луиза, что я — отвратительные родители, с этим невозможно спорить. Я редко бываю с детьми, не знаю, чем они живут. Черт, я даже с днем рождения их поздравляю только потому, что мне напоминает об этом секретарь. Может быть, если бы я уделял им больше внимания, все было бы по-другому…

— Им не столько нужно ваше внимание, сколько нужна ваша любовь.

Анабель повернулась, понимая, что разговор окончен. Или Тед сам поймет это… или не поймет. Больше она ничего сделать не могла. Разве что помочь этим несчастным детям ощутить хоть толику любви и тепла.

— Мисс Лоуэлл, — окликнул ее Тед. — мисс Лоуэлл, вы произнесли такую обличительную тираду, что я теперь чувствую себя крайне виноватым. И хотел бы хоть чуть-чуть загладить свою вину. Что вы делаете завтра после десяти?

— Буду у себя в комнате читать книгу.

— Тогда я предлагаю вам более интересный вариант времяпрепровождения. Пойдемте в ресторан?

Анабель изумленно уставилась на него, не веря своим ушам. Тед Уилсоу зовет ее в ресторан после суток знакомства? После того разноса, который она только что учинила ему? Зовет после десяти, поскольку понимает, что Анабель, пока не убедится, что дети спят, и шагу из дома не сделает?

— Я закажу столик в милом и тихом местечке, вы расскажите мне о своих взглядах на воспитание, объясните, почему я плохой отец, и мы чудно проведем вечер.

— Мистер Уилсоу, а почему мы не можем обсудить вопросы воспитания здесь? — поинтересовалась Анабель и тут же осадила себя. Приглашение на свидание — а как это еще назвать? — было именно тем, что ей нужно. Ведь сюда она приехала, чтобы отомстить за Сьюзи. Да, попутно она постарается помочь Фрэнку и Мэри-Энн, но только попутно. Не стоит прикипать сердцем к этим детям, совсем не стоит. — Хорошо, мистер Уилсоу, я пойду с вами, — решилась она.

— Вот и отлично! Кстати, я тут подумал и закрепил за вами Марка.

— Зачем? — удивилась Анабель.

— Мои дети не должны ездить на общественном транспорте.

— А им бы не помешало знакомство с реальной жизнью!

Тед проигнорировал ее выступление:

— Моя гувернантка тоже не должна ездить на автобусе.

От подобной наглости Анабель просто задохнулась.

— Поправка! — сказала она, восстановив дыхание. — Гувернантка ваших детей.

Анабель развернулась и вышла из кабинета Теда, выразительно хлопнув дверью. Он, кажется, так ничего и не понял! Ну что ж, у нее есть еще месяц, чтобы объяснить этому зазнавшемуся павиану, что детей нужно любить, а уж потом воспитывать.

Секунду Анабель постояла в коридоре, раздумывая, куда ей направиться, и пошла в кухню. Ей нужно было с кем-то поговорить, пусть даже с матушкой Ко.

Помещение поразило Анабель своей стерильностью. Все кастрюли и сковородки были вычищены так, что выглядели как новые, и аккуратно расставлены на полках. Поверхности сияли первозданной чистотой, будто это не кухня, а выставочный образец!

— О, моя милая! А я уж вас заждалась! — На пороге неприметной дверки в торце помещения появилась матушка Ко.

— Извините, что я так поздно… — начала Анабель.

— Бросьте! Я же понимаю, как тяжело уложить этих детей. Но, несмотря на все их капризы, они просто прелесть. И, кстати, я уже слышала, как вы вправили им мозги насчет огня в доме. А какие они были красивые к ужину! Я уже склонна думать, что вы просто чудо, мисс Лоуэлл.

— Зовите меня Анабель, — попросила Анабель.

— Тогда перейдем на «ты». Я уверена, мы станем подругами. Честно сказать, тут довольно скучновато вечерами: горничные вертихвостки, а иногда так хочется поговорить с серьезным человеком. Так что можешь не извиняться.

Анабель улыбнулась.

— Пойдем ко мне. Ты когда-нибудь пила чай с виски?

— Не пробовала.

— Нет ничего лучше, чтобы уснуть сном младенца, — авторитетно заявила матушка Ко.

— Но я…

— Не смей отказываться!

Матушка Ко уже затащила Анабель в комнату за кухней и усадила в кресло с кружевными салфетками на подлокотниках. Анабель огляделась и поняла, что все помещение просто устлано салфетками разных форм и размеров.

— Я же говорила, что по вечерам скучно, — пояснила матушка Ко.

Она уже хлопотала возле электрического чайника и заварочного чайника, откуда-то извлекла бисквиты и быстро накрыла стол к чаю. Заговорщически подмигнув Анабель, плеснула в чашки с крепкой заваркой виски — Анабель чуть-чуть, а себе гораздо щедрее. Заметив, какой крепости чай, Анабель поняла, что к нему действительно нужен виски, чтобы потом уснуть.

— Мне неловко спрашивать, но ты живешь одна? — Анабель начала разговор.

— Мой муж — моряк. По полгода в плавании. Дети уже выросли. У нас есть домик недалеко отсюда. Когда муж приходит в отпуск на две недели, я переселяюсь туда. Дети стараются приехать в это же время. А пока никого нет, мне здесь удобнее.

— Сложно так жить? — сочувственно спросила Анабель.

Матушка Ко улыбнулась и пожала плечами.

— Я знала, на что шла, и сама выбрала свою судьбу. Есть и плюсы: мне так и не успели друг другу надоесть. — Она подмигнула Анабель и сделала глоток.

Анабель последовала ее примеру.

— А ты, бедняжка, одна? Анабель улыбнулась краешками губ.

— Одна. Я типичная учительница, синий чулок.

— Не верю! — заявила матушка Ко. — Ты такая красавица!

— Всего три дня. Я только в субботу пошла к парикмахеру, и он сотворил со мной это чудо.

— Если бы дело было только в парикмахере! — усмехнулась матушка Ко. — Я ведь сама не красавица. Мама думала, что я вообще замуж не выйду. Кому нужна жена, которая запросто мужа одной затрещиной на тот свет отправит? Слава богу, она мне ничего такого не говорила. А я ведь была уверена, что красива. И мальчишки за мной бегали, к маминому удивлению. И муж у меня красавец каких мало. Хочешь, карточку покажу?

Анабель кивнула. Матушка Ко сняла с комода фотографию. На ней она была в свадебном наряде рядом с женихом. Если бы лица молодых не светились таким счастьем, фотография могла бы показаться смешной. Ну где это видано, чтобы невеста на целую голову была выше жениха? Анабель внимательно присмотрелась к мужчине и согласилась с матушкой Ко.

— Но ты красивее! — сказала она, отдавая фотографию.

Матушка Ко только усмехнулась.

Анабель несколько минут бесцельно болтала ложкой в остывающем чае и наконец решилась:

— Мистер Уилсоу пригласил меня завтра в ресторан.

Матушка Ко приподняла густую бровь и лукаво посмотрела на Анабель.

— Хозяину не повезло с женой, да и с женщинами ему не везет. Вот в последний раз почти женился… Даже рассказывать не хочу! — Она махнула рукой.

Анабель хотела поспорить, но это означало бы раскрыть себя, поэтому ей пришлось смолчать.

— Ты с ним сходи. Я ведь вижу, ты девочка умная, понимаешь что к чему и в обиду себя не дашь, раз с нашими сорванцами справилась. Хозяин мужчина хороший, добрый, это только разглядеть нужно. Эх, была бы я моложе лет так на сорок!

Матушка Ко усмехнулась и подмигнула Анабель. Теперь их объединяла общая женская тайна. Пусть даже завтра после десяти это станет секретом Полишинеля. Наверное, не стоило никому рассказывать о предложении Теда. Особенно потому, что теперь придется держать матушку Ко в курсе их отношений. Но, с другой стороны, Анабель сразу же прониклась симпатией к этой женщине. Разве она не имеет права завести себе подругу, советчицу? Да, матушка Ко в роли советчицы была просто незаменима, с ее-то жизненным опытом. И видела она в «хозяине» то, чего Анабель не замечала.

Она допила чай, поблагодарила новую приятельницу и пообещала заглянуть послезавтра.

Анабель поднялась наверх и зашла в комнату детей. На столике слабо горел ночник, и в его неровном свете Фрэнк и Мэри-Энн действительно казались ангелами. Анабель улыбнулась своим мыслям, поправила одеяло, несколько секунд в нерешительности постояла над кроватками, а потом поцеловала Фрэнка и Мэри-Энн. Дети улыбнулись во сне.

Она тихо прикрыла дверь и пошла в комнату, которую теперь будет называть своей.

А ведь три дня назад я и не предполагала, что моя жизнь так круто изменится, думала Анабель, лежа под теплым легким одеялом. За окном шелестел листьями старый парк, дробно стучал по крыше и подоконнику дождь, и во всем мире разливалось спокойствие. Даже в душе Анабель.

Она еще раз улыбнулась и закрыла глаза.