Открой свое сердце

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда на следующее утро Кэрис проснулась, стояла гробовая тишина. Первой мыслью ее было, что она проспала. Наверное, Дэниелу пришлось забрать детей и самому заниматься с ними, и теперь он напустится на нее за то, что она пренебрегает своими обязанностями! Уф! Кошмар наяву!

Она уставилась на часы. Было совсем рано, рассвет только-только начинал разгораться.

— Кажется, я свихнулась, — с явным облегчением простонала она.

Снова прикрыв глаза, Кэрис удобно вытянулась на спине, но сон больше не шел. Дэниел Кеннеди — вот кто, похоже, становится ее кошмаром, ее навязчивой идеей. С мыслью о нем она засыпает, а когда просыпается, его же образ витает над ней.

Своим резким вторжением в жизнь сына, вторжением болезненным, нарушающим привычный, установившийся ход вещей, он поставил с ног на голову и ее, Кэрис, внутренний мир и распорядок. К примеру, зачем она вчера рассказала ему о своей жизни с Эйденом, о своих наивных взглядах на любовь и брак? После вчерашнего разговора на душе все еще оставался неприятный осадок. От своего слушателя, такого внимательного и участливого, она простодушно ожидала ответной исповеди, но он ловко обошел ее, и Кэрис чувствовала себя обманутой, использованной и еще более одинокой, чем прежде.

С другой стороны, быть может, для него самого это слишком болезненная тема. Возможно, когда они узнают друг друга поближе, когда Дэниел станет доверять ей так же, как Джош, он тоже поведает о том, что его мучит. Кэрис вдруг очень захотелось, чтобы это произошло, чтобы он был с ней откровенен. Тогда и…

Кэрис с досадой уткнулась лицом в подушку. Почему он не идет у нее из головы? Почему, скажите на милость, вместо того чтобы спокойно обдумывать и планировать дела на предстоящий день, как обычно по утрам, она беспокоится о будущем этого человека и его взаимоотношениях с сыном? Почему сердце сжимается у нее при одной мысли, что он женится на Симоне? Да потому, ответила самой себе Кэрис, что эта женщина не годится на роль матери, потому что у нее ледяное сердце и ни капли душевного тепла, без которого Джош пропадет. Ни капли чувства! Неужели ее будущий муж не видит? А может, Кэрис просто ничего не понимает, и эти двое станут прекрасными родителями счастливого, здорового, уравновешенного ребенка?

Многого ли вообще стоят ее суждения? Едва ли на них можно полагаться там, где речь идет о человеческих взаимоотношениях.

— И чего ради я забиваю себе голову всякой чепухой? — вконец рассердилась на себя молодая женщина.

— С кем ты разговариваешь? — послышался хриплый спросонья детский голосок, и в ту же секунду Джош прыгнул к ней на кровать и юркнул под одеяло. Кэрис даже не услышала, как он прокрался в комнату. Впрочем, она частенько не замечала этого, но, проснувшись, обнаруживала рядом с собой мирно посапывавшего мальчишку.

— Сама с собой, — усмехнулась Кэрис. — Со взрослыми такое случается. Когда-нибудь случится и с тобой. Ты что так рано? Не спится? — Она ласково прижала его к себе, как бы согревая, хотя здесь с раннего утра термометр показывал за тридцать.

— Там шумит.

— Что шумит?

— Что-то шуршит, и вода льется.

— А, это душ. Должно быть, там твой папа — он любит вставать рано. Я ведь говорила тебе, что он теперь будет жить у нас.

Она сообщила мальчику об этом вчера, когда он и Тэра играли на пляже. Кэрис и на сей раз предпочла ничего не скрывать от своего подопечного. Джош вчера никак не отреагировал на новость, возможно неосознанно предпочитая игнорировать неприятное событие, с которым не умел справиться. Кажется, он и сейчас не особенно встревожился и вскоре задремал у няни под боком.

Когда настала пора вставать, он так и не проснулся, и Кэрис, пожалев его будить, решила сперва заняться дочкой — умыть и одеть к завтраку.

— А что, Джош по утрам всегда залезает к вам в постель? — встретил ее вопросом Дэниел, когда через некоторое время с сияющей Тэрой на руках она вошла на кухню.

Кэрис не спеша усадила ребенка на высокий стульчик перед столом.

— Как вы узнали? — Неужели он так и будет за ней шпионить?

— Просто стены тонкие, и я слышал ваш разговор.

Дэниел варил кофе, и Кэрис пришлось обойти его, чтобы приготовить кашу для Тэры. Было странно видеть этого мужчину на кухне с утра пораньше, занятого домашними делами, как если бы они были одна семья.

— От подобной скверной привычки его надо отучить, — бросил Дэниел.

— Я его вовсе не приучала, — откликнулась Кэрис, доставая из холодильника молоко. У нее вмиг упало настроение. Ну вот, мрачно подумала она, теперь пойдет командовать.

— Тогда почему он это делает?

В изумлении Кэрис даже перестала наливать молоко в тарелку с кашей и оторопело уставилась на Дэниела. Он что, вообще никогда не жил вместе с Джошем?

— Так делают все маленькие дети, — наконец проговорила она, возвращаясь к прерванному занятию. — Уверена, что и Тэра станет так поступать, как только научится выбираться из колыбельки. Наверное, таким образом они инстинктивно ищут защиты. Ребенок просыпается, видит, что он совсем один, и стремится ощутить кого-то рядом. Так приятно бывает утром к кому-то прижаться! — Она быстро посмотрела на него, боясь, что переборщила с этим, последним утверждением. — У некоторых народов дети вообще спят в одной постели с родителями, — поспешно добавила она, стараясь не дать его мыслям принять опасное направление.

— Что, должно быть, отравляет личную жизнь родителей, — пробормотал он, поднимая с пола брошенную Тэрой ложку.

Он ополоснул ложку под краном, тщательно вытер и вернул малышке. Обычное дело, простая гигиеническая мера, необходимая, когда имеешь дело с маленькими детьми, но его действия произвели впечатление на Кэрис и, как ни странно, опечалили. Нет, все-таки этот человек жил вместе с сыном. Когда-то, вероятно, у них была семья — он сам, маленький Джош и мать Джоша…

Схватив врученную Дэниелом ложку, девочка даже порозовела от удовольствия и звонко засмеялась. А у наблюдавшей сцену Кэрис защемило сердце. В свои год и четыре месяца малютка ведь не могла подпасть под чары этого сердцееда с его неотразимым обаянием? Что же она с ним кокетничает?

Дэниел налил им обоим кофе. Кэрис, отправляя дочери в рот очередную порцию каши, чуть виновато спросила:

— Вам было очень неприятно оттого, что услышали Джоша в моей спальне? — Должно быть, отец чувствует себя уязвленным тем, что ребенок по утрам прибегает за лаской не к нему, а к няне. Пусть выскажется, и тогда они раз и навсегда покончат с этим вопросом.

— Ну, конечно, я бы предпочел сам оказаться в вашей спальне, — негромко, как бы между прочим, пробормотал он и, встретившись с ней глазами, долго не отводил взгляда — пока Кэрис наконец не сообразила, что это тоже шутка. Впрочем, Кэрис все равно бросило в жар.

— Мечтать не возбраняется, — тоже постаралась отшутиться она. Но, спохватившись, что его выпад требует более серьезного отпора, добавила: — Однако ваше замечание заставляет усомниться в цели вашего пребывания здесь — в ваших намерениях завоевать расположение сына. Но ведь вы же любите Симону и собираетесь на ней жениться! Зачем эти нескромные намеки воспитательнице вашего ребенка?

— При чем здесь любовь? — поморщился он, расставляя на столе чашки. Потом уселся напротив нее.

— Что вы хотите сказать? — опасливо спросила Кэрис, не зная, как воспринимать его слова. Он считает, что, несмотря на любовь, по-прежнему волен флиртовать с кем хочет? Или же — что любовь не имеет никакого отношения к браку?

Дэниел усмехнулся.

— Что такое вообще любовь? Вы-то сами знаете? Судя по тому, что вы мне рассказали, разве вы понимаете хоть что-нибудь в любви и в том, какой она должна быть? Все, услышанное мною вчера, убеждает, что вы так же блуждаете в потемках, как и я.

Зеленые глаза Кэрис округлились. Такой ответ ничего не прояснял. Она рассеянно потянулась за сахаром.

— Случившаяся трагедия заставила меня по-новому взглянуть на жизнь. Думаю, что если теперь снова полюблю, то уже по-настоящему.

— Всего лишь думаете?

Она улыбнулась, помешивая кофе и наблюдая, как растворяются в нем сливки.

— Нет, не просто думаю, я уверена. После смерти Эйдена я многое поняла и многому научилась. — Держа чашку обеими руками, Кэрис внимательно смотрела на Дэниела поверх краев. — А вот вы — если утверждаете, что для вас любовь потемки, — зачем же вы тогда решили жениться на Симоне? — Она намеренно не стала упоминать мать Джоша. Кэрис чувствовала, что кухонная обстановка — не очень-то подходящий фон для того, чтобы говорить о трагедии. А что в его жизни была трагедия, женщина не сомневалась. — Или вы… вы женитесь на Симоне из-за Джоша? — вдруг воскликнула она, облекая в слова внезапно возникшую догадку, показавшуюся ей слишком ужасной.

— Единственное, в чем я уверен на все сто, — отозвался Дэниел, — это что я люблю сына и всем сердцем стремлюсь вернуть его. И ради осуществления этого готов на что угодно. Мы оба прошли через ад — и он, и я, — а теперь настала пора вернуть ему нормальную жизнь: дом, семью, мать. Я должен дать ему все то, что, к несчастью, он пока не успел получить от меня.

Кэрис отхлебнула кофе, чтобы проглотить застрявший в горле комок. От волнения она даже почувствовала озноб. Значит, этот человек хочет сделать своего сына счастливым любой ценой, даже пожертвовав собственным счастьем. Потому что он совсем не радуется предстоящей женитьбе. Выходит, он не любит Симону? Или любит, но просто не желает распространяться об этом перед Кэрис, возможно щадя ее чувства — чувства женщины с неудавшейся личной жизнью. Интересно бы знать…

— Только не таким способом. — Кэрис горячо покачала головой. — Раз вы сами признаете, что мало понимаете в любви, раз не уверены, что любите, вам нельзя решаться на брак. Прежде всего, должна быть уверенность в собственных чувствах, только тогда…

— Должна-то должна, но не всегда бывает, — перебил он ее. — Вам самой это известно. Вот вчера вы сказали, что поскольку вышли за Эйдена, следовательно, любили. Не очень-то похоже на уверенность в собственных чувствах…

Она опять решительно тряхнула головой.

— Вы совсем не поняли. Я имела в виду, что, выходя замуж, была в своих чувствах совершенно уверена, но последующие события заставили меня во всем усомниться. Впрочем, жизнь с тех пор меня многому научила. — Кэрис допила кофе и, отставив в сторону чашку, серьезно и искренне глядела на собеседника. — Послушайте, Дэниел, вчера вы не стали рассказывать мне о матери Джоша, да я и не прошу об этом. Но понимаю, что, должно быть, произошло нечто страшное и вам тоже пришлось нелегко. А значит, у вас есть жизненный опыт… Зачем же повторять ошибки? Если вы не любите Симону, вам не стоит жениться на ней. — Он внимательно слушал, и Кэрис обретала все большую уверенность. — Я всего лишь сторонний наблюдатель, но теперь вижу ясно: вы хотите жениться только ради того, чтобы у вашего сына была мать. Но верьте: от такого союза не выиграет ни мальчик, ни вы… ни Симона. — Она устремила на него почти умоляющий взгляд. — По отношению к Симоне это уже просто нечестно, — тихо закончила она.

Темные брови Дэниела стремительно взлетели вверх.

— С чего вы взяли?

О нет, все это становилось для нее слишком сложно…

— Простите, но… я что-то вас не понимаю, — пожав плечами, призналась она.

— Не понимаете, что я желаю блага своему ребенку? — Он устремил на нее пристальный взгляд, но Кэрис в замешательстве отвернулась. Медля с ответом, подошла к Тэре, взяла девочку с высокого стульчика и поставила на пол.

— Это — не настоящее благо, — откликнулась она наконец. — И Джош такого не заслужил. Ребенку надо давать самое лучшее, а не просто что попало. Ему нужны вы, отец, и такая мать, которую он сможет любить. Но если вы сами ее не любите, то что же остается ребенку? Неужели же вы совсем не разбираетесь ни в детях, ни в семейных отношениях?

Глаза собеседника грозно потемнели. Он начал медленно подниматься из-за стола.

— Разбираюсь не хуже вашего! — проскрежетал он. — Не надо учить меня тому, в чем сами потерпели фиаско!

Как больно! Точно ее ударили ножом в самое сердце! Слепая ярость закипела у нее внутри, выплескиваясь через край. Она с шумом втянула в себя воздух.

— Ах, ты…

Послышался глухой стук, а вслед за тем — громкий вопль Тэры. Девочка споткнулась о стул, упала и больно ударилась головой. Дэниел первым подскочил к ней, подхватил с пола и прижал к себе.

— Маленькая, да ты у нас спортсменка! — приговаривал он, ласково укачивая и поглаживая ее.

Кэрис позабыла о своем гневе — его вытеснила тревога за дочь. Кэрис ожидала, что та станет кричать и рваться к матери, но — ничего подобного. Малышку, по-видимому, вполне устраивал Дэниел. Вскоре заплаканная Тэра уже вновь улыбалась. И даже радостно обхватила за шею своего спасителя. А ее мать в растерянности наблюдала за ними.

Странное дело, чем ближе она узнавала Дэниела Кеннеди, тем больше в нем открывалось загадок. Временами Кэрис была готова просто обнять и расцеловать его за то неимоверное терпение, какое он проявлял, занимаясь с сыном, а порой, в ответ на иную реплику, хотелось огреть его чем-нибудь тяжелым. То ли ему нравилось говорить оскорбительные вещи, то ли просто он был до того поглощен собственными невзгодами, что не давал себе труда подумать, прежде чем высказаться.

С веранды раздался шорох, и, обернувшись, няня заметила в дверях своего воспитанника, который, судя по всему, был свидетелем этой сцены. Руки Кэрис нервно сжались в кулаки, сердце испуганно затрепетало. Как-то сейчас отреагирует Джош на то, что его отец возится с Тэрой?

— Тэра у нас тут упала, — пояснил мальчику Дэниел. — Но она молодчина — отскакивает от пола как мячик!

— Она всегда так, — откликнулся тот без особого интереса. — Я есть хочу.

— Кормите меня сейчас же, а не то… — пошутила Кэрис.

— Кто будет кормить — вы или я? — спросил Дэниел. Он уже опустил повеселевшую девочку на пол. Малютка жизнерадостно заковыляла к ящику с игрушками, и Дэниел вопросительно уставился на Кэрис, ожидая распоряжений.

Подумать только, этот человек, кажется, всерьез старается завоевать сына!

— А вы разве сумеете? — насмешливо блеснула она глазами.

— Я же приготовил вчера ужин.

— Ну, скорее, сервировали… из готовых продуктов, — с легкой издевкой поправила няня. — Что ж, устроим вам испытание. Джош у нас любит яичницу-болтунью. Но только не жидкую!

— Пусть Кэрис сделает мне завтрак, — категорично заявил Джош и направился к холодильнику за яйцами.

— Ты прав, сынок, стряпня — это женское дело, — поддакнул Дэниел, одновременно подмигивая Кэрис. После чего, извинившись, немедленно удалился — наверное, опять отправился на виллу повидаться с Симоной.

Занимаясь приготовлением еды, Кэрис неожиданно почувствовала, что без Дэниела как будто чего-то не хватает. Но она заставила себя выбросить из головы беспокойного квартиранта… Одна мысль все-таки грела ей душу: за все утро Джош ни разу не заикнулся.

Впрочем, радость Кэрис была преждевременной. Перед ленчем, во время очередного урока чтения, Джош заикался как обычно.

— Молодец, Джош, — ободряюще приговаривал Дэниел. — Я просто потрясен. Пожалуй, в твоем возрасте я не умел так хорошо читать. — У Кэрис сжималось сердце. Мальчик сегодня читал хуже обычного, а Дэниел все равно превозносил его до небес. Отец действительно изо всех сил старался помочь ребенку поверить в себя, и это было очень трогательно. — Ну, на сегодня, я думаю, хватит, — продолжал Дэниел, блаженно потягиваясь и закидывая за голову золотистые от загара руки.

Урок проходил на свежем воздухе, на веранде. Шафран пришла убраться и начала преувеличенно шумно возить шваброй между плетеных кресел и ног сидящих, явно давая понять, что неплохо бы им убраться отсюда. Кэрис понимающе ухмыльнулась в сторону и поскорее подхватила с пола Тэру.

— Что вы теперь намерены делать? — спросила она Дэниела.

— А что вы обычно делаете в это время?

— Ходим к ручью! — уверенно воскликнул Джош. Забавно: как только ему что-нибудь требовалось, заикание сразу пропадало.

— Хорошая мысль. Почему бы нам, например, не захватить с собой еду и не устроить ленч прямо там? А по дороге обследуем ту часть острова, что лежит на пути. Я тут до сих пор еще не осмотрелся. Транспорт нам понадобится?

— Если ехать с детьми, то да. Сейчас слишком жарко.

— Оставьте лучше Тэру со мной, — вмешалась Шафран. — Она еще совсем малютка и…

— А вы, Шафран, не хотите с нами поехать? — неожиданно предложил Дэниел.

Глаза горничной изумленно расширились, а у Кэрис аж сердце замерло. Не поймешь этого Дэниела. Вчера он, можно сказать, рассчитывает ее, а сегодня зовет с собой на пикник!

Прошло несколько томительных мгновений, в течение которых женщина напряженно взвешивала предложение.

— Нет, сэр… Пожалуй, нет, — произнесла она, наконец. — Не люблю я эту старую колымагу. — Она помолчала, опершись о свою швабру, потом вдруг улыбнулась, да так широко, что сердцебиение Кэрис сразу вошло в норму. — Поезжайте уж без меня. А я соберу вам с собой еды. Идем, Джош, ты мне поможешь. — Шафран взяла мальчика за руку и повела за собой.

— Спасибо, Шафран! — крикнул ей вдогонку Дэниел. — И для Тэры тоже приготовьте. Мы берем ее с собой. Джошу без нее будет скучно.

— Что это значит? — вскинула на него круглые от удивления глаза Кэрис, когда горничная с мальчиком скрылись на кухне.

— Дипломатия, — усмехнулся он. — Я обдумал то, что вы мне вчера сказали, и понял: Шафран действительно часть нынешней жизни Джоша.

— Нынешней, но не будущей, — напомнила ему Кэрис не без ехидства.

— Верно. Но вы были правы: не годится вводить так много перемен сразу. Действуем деликатно… потихоньку, — напомнил он ей ее собственные слова. — Кстати, о деликатности: я глубоко сожалею о тех словах, которые вырвались у меня утром.

Глаза их встретились. Его взгляд был необычайно теплым, и молодая женщина почувствовала в груди странное, непонятное волнение.

— Ваше извинение принимается, — бодро провозгласила она и засмеялась. — Но не растрачивайте понапрасну свою деликатность и обходительность: я еще придумаю, как вам отомстить. Будем собираться?

— Да, — отвечал он с мягкостью в голосе и по-прежнему не сводил с нее глаз, рождая в ней тем самым неясное беспокойство. Наконец он отвел взгляд и сказал, поднимаясь: — Кстати, об автомобиле… Это та развалюха, что припаркована у вас на заднем дворе?

— Угу, — кивнула Кэрис. — Когда я приехала сюда, Фиеста предоставила его в мое распоряжение.

— Мда… И часто вы им пользуетесь?

— Крайне редко. Остров ведь очень маленький. Все необходимое нам доставляют прямо к порогу. До ручья — ходьбы минут пятнадцать, пляж — совсем рядом, сад — тоже.

— В каком тесном, уютном мирке вы тут живете! — пошутил он.

Она пожала плечами.

— Рай там, где ты его сам создашь.

— Разумеется, — пробормотал Дэниел, однако в голосе не чувствовалось полной уверенности. — Пойду взгляну на этот рыдван, а вы пока собирайтесь. — Он повернулся и зашагал вдоль веранды.

Кэрис смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом дома. В поношенных шортах и тенниске, бодрый и жизнерадостный, он совсем не походил на того Дэниела Кеннеди, что несколько дней назад ступил на этот остров, — разодетого в пух и прах толстосума с вытянутой физиономией. Конечно, Дэниел в любой одежде выглядел неотразимо, но все-таки сейчас был куда привлекательнее. Может, все объяснялось какой-то вновь приобретенной им легкостью и раскованностью, хотя Кэрис понимала, что его по-прежнему не покидает тревога за сына. Она тихонько вздохнула — сама не зная почему.

— Сейчас Дэниел выгонит кур из нашей машины, и мы поедем гулять, детка, — сказала она Тэре, а та в ответ захихикала и обхватила ее ручонками за шею.

— Когда настанет время, куда вы увезете Джоша? — поинтересовалась Кэрис.

Они лежали на белом песке на берегу маленькой бухточки по другую сторону острова. Шафран дала им с собой два огромных зонта, которые Дэниел закрепил глубоко в песке. Под одним сейчас в легком сарафанчике спала Тэра, уставшая от долгого плескания с Джошем на мелководье. К ленчу Шафран снабдила их большой банкой салата, чудесной домашней выпечкой и множеством фруктов, в основном плодами манго — излюбленным лакомством Джоша.

Весь день Кэрис с тайной тревогой наблюдала, как ведут себя вместе отец и сын. Джош был смущен и лишь изредка выдавливал из себя отдельные фразы, постоянно заикаясь. Да и Дэниел тоже явно испытывал напряжение. Теперь Джош раскладывал на песке коллекцию раковин, которую они собрали вместе с отцом, а Дэниел присоединился к его воспитательнице, считая, что время от времени мальчика следует оставлять в покое.

— Пока еще не решил, — ответил он ей. Дэниел сел и, обхватив руками колени, стал задумчиво глядеть на море. — Я продал два дома — во Флориде и в Нью-Йорке. — (Кэрис поперхнулась и в замешательстве принялась водить пальцем по песку. Да, у человека водились деньги.) — Когда настанет пора забирать Джоша, придется принимать решение, где обосноваться. Конечно, там, где будет лучше для мальчика.

— А как же Симона?

— Для меня главное — Джош, — отрезал он, по-прежнему глядя в морскую даль.

— У нее что же, нет права голоса? — не унималась Кэрис. Бедная Симона!

— Я уже сказал: Джош для меня важнее! Если Симона не согласится с моим решением… — Он умолк, не закончив фразы.

— То вы на ней не женитесь, — договорила за него Кэрис. Тот молчал. Наверное, подумал, что на нее не угодишь: ведь недавно она ясно высказала свое отношение к этому браку. — А чем вы занимаетесь? — поспешила она сменить тему. Ведь, в сущности, ей совсем ничего о нем не известно.

— Чем зарабатываю на жизнь? — не сразу отозвался он.

— Ну да.

— Консультированием. Консультирую в области финансов. — И после долгой паузы, заглянув ей в лицо, спросил не без сарказма: — Что еще вас интересует?

Кэрис тоже села и обхватила руками колени. Она сидела позади него, и, чтобы посмотреть ей в лицо, ему приходилось оборачиваться.

— Я не хотела быть назойливой. Меня просто интересовало, что ждет Джоша в будущем, когда он покинет этот остров. Где мальчик будет жить, какую жизнь будет вести…

— А может, вас интересовало, какую жизнь будем вести мы с Симоной?

— Будь на то моя воля, вы бы не стали с ней жить, — с каменным выражением лица проговорила Кэрис и поднялась было на ноги, но он, сделав быстрое движение, ухватил ее за лодыжку, и Кэрис неловко шлепнулась на песок. Прежде чем она успела опомниться, он оказался совсем рядом, почти навалился на нее, прижимая к земле тяжестью тела. На ней был лишь купальник-бикини, на нем — плавки. Между обнаженными телами будто пробежал электрический разряд. Тело Кэрис напряглось, каждый нерв на коже превратился в маленький очажок пламени.

Глаза его насмешливо блестели, губы разомкнулись, и Кэрис подумала, что он собирается ее поцеловать. Но вместо этого, щекоча ей лицо теплым дыханием, он низким и глухим голосом пророкотал:

— А это еще почему?

— Я думаю о мальчике, — быстро и горячо выпалила она. — И… немедленно оставьте меня в покое, пока он не заметил! — Кэрис попыталась вырваться, но Дэниел крепко прижимал ее.

— Значит, думаете о мааьчике? И ни капельки — о себе самой? — дразня ее, допытывался он.

— При чем тут я? — свирепо зашипела Кэрис. — Какое мне дело до вашей жизни? Нас с вами ничто не связывает!

— В настоящее время — очень даже многое.

— Неужели?

— Да. У вас в руках ключ от сердца моего сына.

— Вы это уже в сотый раз повторяете! — огрызнулась она. — Смените пластинку, мне до чертиков…

— Дайте мне закончить, — перебил он глухим и хриплым голосом. А глаза тем временем жадно шарили по ее губам.

— Так говорите же, — подгоняла она, при этом пытаясь вырваться. — У меня ключ от сердца вашего сына… И дальше?..

— И я чувствую, что мое сердце тоже начинает отзываться, — прошептал он и, склонившись, легонько подул на нежную впадинку у нее на шее.

У Кэрис спазмом перехватило горло, она почти задохнулась и забилась в его руках еще яростнее.

— Вы с ума сошли! — с возмущением выдохнула она. — Да разве у вас есть сердце? Пустите!

— Не раньше, чем докажу, что сердце у меня есть и в данный момент оно колотится так же бешено, как и ваше.

С этими словами он уверенно прижался ртом к ее рту. Нежность поцелуя, впрочем, смягчила некоторую грубость натиска, и Кэрис показалось, что она тает. Блаженное ощущение растекающегося по телу тепла и сильного, согласного биения обоих сердец… Ужасно и восхитительно! Только бы это никогда не кончалось! Губы Дэниела становились все требовательнее, и Кэрис все глубже погружаюсь в теплый омут чувственности. О нет… как можно… проносились в голове обрывки мыслей. Дэниел Кеннеди… отец Джоша… любовник Симоны… проделывает с ней такое, так безумно желает ее…

С отчаянным стоном она оторвала от него свои губы и одним неимоверным усилием высвободилась… О, конечно же, он не мог ее желать! Как только подобное могло прийти ей в голову! Дтя него любовь не имеет никакой цены, и поцелуи ни к чему его не обязывают. Просто ему вздумалось в очередной раз посмеяться над ней!

Поспешно вскочив на ноги, вся пылая, она первым делом лихорадочно поискала глазами Джоша. Мальчик, к счастью, сидел к ним спиной и острой раковиной царапал что-то на выброшенном на берег куске дерева.

Испытав огромное облегчение, женщина круто обернулась к его отцу. Тот же, иронически приподняв одну бровь, с любопытством взирал на нее.

— Так бы и швырнула вам песком в физиономию! — понизив голос, в сердцах выдохнула она. — Значит, вы ни во что не ставите чувства других?

— Но помилуйте, Кэрис, вы же сами напрашивались. А я очень восприимчив к посылаемым мне сигналам.

— Замолчите! У вас ненормальное самомнение! Никаких сигналов я вам не посылала! И мне ничуть не понравился ваш примитивный флирт, Дэниел Кеннеди!

— Из-за Симоны? — вкрадчиво спросил он.

Кэрис почувствовала, как краска заливает ей лицо. Если признать это, то выходит, что лишь наличие Симоны мешает ей дать волю своим чувствам.

— Да нет же, мне нет до нее никакого дела, — неуклюже защищалась Кэрис.

— Вот как? Звучит не очень-то человеколюбиво. И вам не совестно? — подначивал он.

Уперев руки в бока, Кэрис угрожающе наклонилась к нему. Поза ее недвусмысленно выражала, что Кэрис на пределе и вот-вот взорвется.

— А не приходило ли вам в голову, что я могу вовсе не находить вас привлекательным и не мечтать о ваших поцелуях? Вижу, что не приходило! Что же касается совести, то где ваша собственная, если вы так бесчестно поступаете со своей невестой?

— А у нас, видите ли, очень либеральные условия соглашения, — ничуть не смутился тот.

Кэрис в ответ только сверкнула глазами. Никогда не разберешь, когда он насмехается, а когда говорит правду. На всякий случай лучше вообще ему не доверять.

— Послушайте, что я вам скажу. У меня есть сердце и есть чувства. Но я не намерена служить предметом для чьих-то развлечений. Я вдова и мать, также воспитательница вашего сына, и я не имею привычки крутить любовь с мужчинами, которые мне не принадлежат! И еще, — задыхаясь, проговорила она, — мне не нужны в жизни новые осложнения и потрясения. Мне уже случилось любить человека, оказавшегося на поверку не очень достойным. Я испытала и боль, и чувство вины, и крушение иллюзий, и я не намерена так бездумно рисковать вновь.

— Вы что же, дали обет безбрачия?

Кэрис лишь сверкнула глазами, давая понять, что отвечать — ниже ее достоинства. Тогда очень медленно он поднялся, отряхнул песок с ладоней и твердо взял ее за плечи. На сей раз он был серьезен.

— В целомудрии нет ничего плохого, если человек холоден от природы и в крови не хватает нужных гормонов. Но вы, Кэрис, женщина темпераментная, и такая жизнь не для вас. Находясь рядом с вами, я это чувствую.

— Оставьте при себе ваши догадки. Я никогда не стану с вами флиртовать — и из-за Джоша, и потому, что у вас есть обязательства перед другой.

— А если бы не было? — быстро спросил он. От этого вопроса у Кэрис даже дыхание перехватило. Раненое сердце застыло.

— Я… но… — Она совсем не знала, что сказать. Прикусив губу, она отчаянно пыталась подобрать достойный ответ. — Это… это гипотетический вопрос… — Голос ее прозвучал робко и неуверенно.

— Ах, нет, Кэрис, — мягко рассмеялся он, — вы не ответили. Впрочем, ваше замешательство весьма красноречиво. Буду иметь это в виду, когда в следующий раз вы на меня напуститесь. — Наклонившись, он вдруг быстро чмокнул ее в нос, потом отпустил и быстро зашагал к сыну.

Совершенно сбитая с толку, Кэрис смотрела, как он удаляется: широкие плечи, узкие бедра, каждый мускул точно литой — идеальный образец мужчины. Если бы не этот его извращенный ум, злой и хитрый… Заморочит голову хитросплетением слов, обнаружит уязвимые места — и выставит на посмешище… Нет, ей следует быть осмотрительнее и не отвечать столь легкомысленно на провокационные вопросы.

И все-таки: мог бы он ей понравиться, если бы не был обручен с Симоной?

Кэрис наблюдала, как Дэниел подошел к Джошу, как, присев рядом, взял у мальчика из рук деревяшку и стал оглядывать со всех сторон. Услышала смех Джоша и встрепенулась. В этот момент ей вдруг стало ясно: если бы Дэниел Кеннеди был свободен, то она могла бы, пожалуй, подумать — только подумать! — не впустить ли его в свое сердце.