Отпуск в лотерею

Глава 25

Мы проводили все время вместе – за исключением ресторанов и моих съемок, которые стали неприлично короткими. Сергей не шутил: Гриша просто набивал рабочие дни.

Видите, вот этот материал снят такого-то числа, дата стоит. Почему так мало? Качало, не было солнца, модель тупила и гнала брак. Тут модель, конечно, могла возмутиться, но ей было до одного места. Точнее, она наоборот радовалась, потому что а) получала оплату тоже за съемочные дни, а не покадрово, б) оставалось больше свободного времени. Да и надоело мне это до чертиков.

Что касается ресторанов, то мы приноровились приходить на завтраки, обеды и ужины так, чтобы я попала в конец своей смены, а Ник в начало своей. Иногда я прибегала так поздно, что за столом сидела одна Эдуарда, которая тоже всегда опаздывала.

Ну и спали мы теперь вместе, то у Ника, то у меня. Каюта у него была больше, а кровати одинаковые. Я при этом оказывалась вжатой в стенку, а он рисковал свалиться, но на это мы уже не обращали внимания. Обнимались покрепче и засыпали.

И нет, мы не только трахались, как кролики, при каждой возможности, напоследок. Мы еще и разговаривали, и это было хуже всего. Обо всем. О детстве, о работе, об интересах и привычках, о путешествиях, о… В общем, обо всем, кроме личного. Почему хуже всего? Да потому, что это тоже не вписывалось в рамки курортного романа. Когда ты ничего не знаешь о человеке, расстаться с ним легче. Телесную связь разорвать намного проще, чем душевную. А я теперь просто не представляла, как буду дальше жить без него.

Да как, Катя? Так и будешь. Без него. От этого пока никто не умирал. Ну разве что за исключением отдельных психопатических личностей, но это не наш случай.

Еще два дня, еще один день. Завтра. Сегодня вечером…

С рекламщиками я попрощалась утром. Забыв все терки и обиды, обменялись контактами. За съемки мне должны были заплатить в течение месяца, но об этом я как-то особо и не думала. Зато попросила скинуть мне итоговые ролики. На память.

За обедом попрощалась с соседями по столу. С ними тоже обменялись телефонами, прекрасно понимая, что вряд ли станем не только писать друг другу, но даже отправлять открытки к Рождеству.

Ну и что? Пусть будут в контактах. Потом, через несколько лет, удалю.

После обеда на выходе из ресторана меня поймал Макс. В самом буквальном смысле поймал, за руку.

- Кэтрин, можно тебя на минуту?

- Макс, не стоит, - попыталась вывернуться я.

- Я хочу еще раз попросить прощения.

- Это лишнее. Я не сержусь.

Я и правда не сердилась, потому что стало абсолютно все равно. Но все же не удержалась, чтобы не загнать ему иголку под ноготь:

- Мне просто жаль. Потому что у тебя были все шансы.

- Я идиот, Кэтрин, я знаю, - вздохнул он. – Дашь мне свой домашний адрес?

- Зачем? – тут же ощетинилась я.

- Я же обещал тебе ящик шоколада.

- Ты серьезно? – я свернула щетину и рассмеялась.

- Абсолютно серьезно. Ты ведь любишь молочный, да?

- Нет, горький.

- У нас много сортов. Как раз наберется ящик.

- Ну, если не передумаешь, напиши мне в воцап. А то, может, вернешься домой и скажешь: а зачем добро зря переводить?

- Не скажу, - Макс замотал головой. – Удачи тебе!

- И тебе, - я дотянулась и поцеловала его в щеку.

Мне и правда было немного жаль, но только самую капельку. Лучшее – враг хорошего, а Макс к тому же облажался конкретно. Если бы нет, может, было бы еще жальче.

До Сингапура остался какой-то час. Мы уже собрали вещи и сидели в закутке на моей палубе, который любили за уединенность. Просто сидели рядом в шезлонгах, держась за руки. Молча. Было слишком грустно, чтобы о чем-то говорить.

- Хочешь, провожу тебя в аэропорт? – спросил Ник, когда на горизонте отчетливо проступили небоскребы.

Мой самолет улетал ночью, его – завтра днем, и он оставался в гостинице.

Я хотела, но понимала, что так будет только тяжелее. Уж лучше сразу.

- Не надо.

- Хорошо…

Мне хотелось заорать со слезами, что ничего хорошего. Что я не хочу, не хочу…

А надо было соглашаться, Катя, когда он предлагал тебе остаться в Тувалу. Может, он этого ждал – твоего согласия. Хотя бы готовности остаться. А теперь чего уж, теперь поздно.

Интересно, кто это сказал? Гудлак или Бэдлак? Или просто остатки собственного здравого смысла?

Я сгрызла губы до крови и исковыряла всю кожу вокруг ногтей. Но пыталась улыбаться. Вопрос – зачем? Ник все равно смотрел не на меня, а куда-то в параллельную вселенную. А даже если бы и на меня – какая разница? Все закончилось. Потому что всё всегда заканчивается. Может, это и хорошо. Может, я просто себя так утешаю.

Фигово получается, правда.

Лайнер начал швартоваться, и мы встали. Чтобы не получилось давки на выходе, спускаться должны были по радиокоманде, одна палуба за другой, начиная с верхних.

- Подождешь меня в терминале? – спросила я, когда мы остановились у лифтов, где уже начали собираться нетерпеливые.

- Конечно.

В каюте я еще раз проверила, не забыла ли чего-нибудь. Села на кровать, ожидая объявления. Слезы кипели на глазах, но я их не выпускала.

Все ведь хорошо, правда? Это было замечательное… приключение. Будет о чем вспомнить. Все надо заканчивать тогда, когда еще хочется продолжения, а не когда все уже осточертело – как с Димкой.

Ник ждал на выходе из терминала. Мне надо было поторопиться, чтобы занять место в автобусе. Для тех, кто сразу ехал в аэропорт, организовали трансфер.

Мы стояли, обнявшись, а мимо текли людские ручейки, вежливо огибая нас.

- Ну все, Катюш, - Ник с сожалением оторвался от моих губ. – Тебе пора.

Я кивнула и все-таки всхлипнула. Слизнула слезу.

- Все будет хорошо. Правда, - он слегка подтолкнул меня к выходу. – Иди, - и добавил, когда я взяла чемодан: - На связи.

Автобус, стоявший первым, был уже почти заполнен.

- Ждали только вас, миз, - водитель убрал чемодан в багажное отделение.

Пока я искала место, двери закрылись, и мы поехали.

Ну вот и все…

***

Я настолько погрузилась в тоску, что даже о багаже потерянном не вспомнила бы, если бы не увидела Бориса, который вышел из другого автобуса. Притормозила, подождала, пока он не скрылся в терминале, и только потом пошла сама.

До моего рейса было еще почти три часа, так что очередь страдальцев в LostFound не испугала. Так или иначе надо было убить время до начала регистрации. Отстояв хвост, я выяснила, что мне нужно вообще в другое место. Только плечами пожала и пошла туда, куда послали. По сравнению с тем, что плескалось у меня внутри, это была такая мелочь. В другом месте тоже отстояла хвост. Час долой.

Потеряшку мне выдали в целости и сохранности. Причем заставили открыть чемодан, проверить, все ли на месте, и подписать соответствующую бумажку. Теперь у меня было сразу два чемодана – и проблема перевеса. Хорошо, что остались деньги жуликов. Дождалась начала регистрации, сдала багаж, оплатила лишние килограммы и пошла на контроль.

Все, что надо, я делала словно на автопилоте, машинально. Купаясь в боли. Правда, она была не острой, до слез, до крика, а тупой, монотонной, тянущей. Как в заморозке. Потом отойдет – я даже думать не хотела о том, что будет тогда. Надеялась только на то, что это случится уже дома, где можно выть в подушку, никого не стесняясь.

С Борисом мы снова летели одним рейсом до Абу-Даби, где была длинная пересадка. Я увидела его, когда после долгого бесцельного блуждания по дьютикам добралась до нужного выхода. Не хватало только рядом в самолете оказаться. Если с Максом я попрощалась без негатива, то Борис сейчас вызывал лишь неприязнь. Почему-то я не сомневалась, что идея пари была именно его.

К счастью, он притворился, будто мы незнакомы, а в салоне снова оказался в бизнес-классе, тогда как мое место было в самом хвосте. Рядом со мной сидел какой-то дедушка, которого я, кажется, видела на лайнере, третье место осталось свободным.

Как только самолет набрал высоту, я включила экран в спинке переднего сиденья, надела наушники и выбрала первый попавшийся фильм. Оказалось, что теперь мне не нужны субтитры, а раньше смотреть вот так кино не могла. Ну хоть какой-то плюс от общения с игуанами. Правда, понимать речь понимала, но общий смысл фильма ускользал. И все равно упорно пялилась в экран – чтобы не думать о Нике.

Потом. Это – потом. Не сейчас.

Восемь часов полета. Три часа пересадки. На этот раз неспешно, без срочной трасплантации. Паспортный контроль, кафе с невкусным и дорогущим кофе. Хотелось спать. Из-за постоянных переводов часов и пути с востока на запад ощущение времени окончательно сбилось. Символично, что уж там. И еще шесть с лишним часов до Питера.

Надеялась уснуть, но самолет начало болтать. Не так сильно, конечно, как во время полета в Хониару, но напомнило – до слез. Подумала, что Ник уже должен был приехать в аэропорт. Ему тоже добираться восемнадцать часов, с пересадкой в Риме. Прилетит в Дубровник, оттуда на машине в эту свою Трапань – или как там ее? Наверно, встретится со своей Иванкой, отожмет кнопку паузы…

Я тряхнула головой так, что волосы залепили лицо.

Вот об этом точно думать не буду. Тем более это меня уже не касается. У нас был очень красивый курортный роман, а если умудрилась нарушить правила игры и влюбиться – это уже исключительно мои трудности.

Питер встретил низкими грязными тучами и мелкой моросью. Лето еще не закончилось, но мне показалось, что уже наступила глубокая осень. Оба моих чемодана на этот раз долетели благополучно и выехали на ленте в числе первых. И вообще за всю дорогу со мной не произошло ничего экстраординарного, за исключением небольшой болтанки. Может быть, мои манагеры ушли наконец в отпуск? Или совсем уволились?

Даже такси подъехало всего через пять минут, причем по ненормально низкому тарифу. Я смотрела в окно на серый Питер, и показалось вдруг, что круиз мне приснился. Словно попала ненадолго из будней в сказку, а потом обратно в будни.

- На юге были? – спросил водитель. – Загар такой.

- Да, - кивнула я.

- В Сочи?

- В Сочи.

Разговаривать не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Квакнул телефон – Вика.

«Ну что? Долетела?»

В последние дни я ей почти не писала, отделывалась короткими фразами, что все в порядке, расскажу дома. Но и с ней общаться сейчас тоже не хотелось.

«Да, еду домой. Вик, давай потом. Страшно устала».

«Ок, - прилетело в сопровождении десятка сердечек и смайликов. – С возвращением!»

Соседка, которой я оставила запасные ключи, чтобы поливать цветы, услышала лязг замка и выглянула на площадку.

- Ой, Катюша, какая загорелая, какая красивая, - защебетала она. – Хорошо отдохнула?

- Отлично, - я улыбнулась через силу и достала из пакета купленные в сингапурском дьютике конфеты. – Это вам, Нина Аркадьевна. Спасибо большое, что присмотрели за цветами.

- Ой, ну что ты, что ты, - зарделась соседка.

Смущение ее стало понятным через пару минут: цветы стояли полузасохшие. Но не идти же было к ней, чтобы отобрать конфеты.

Да плевать. И на цветы, и на конфеты.

Оставив чемоданы в прихожей, упала на диван, мордой в подушку.

Завтра я буду жить дальше. А сегодня просто поплачу, можно?

Валяй, ответила себе, и заскулила, как побитый щенок. Именно побитым щенком я себя сейчас и чувствовала.

А если бы я согласилась? Согласилась бы остаться в Тувалу?

Да ну, Катя, сказал бы, что пошутил. Не дурак же он полный.

Угу, давай, утешай себя теперь. Что он ничего такого не имел в виду. Может, так будет легче.

Вмазав со всей силы кулаком в подушку, я разрыдалась в голосину.