Отпусти мои крылья

Глава 5

Бегу в единственное место, где могу получить помощь – в столовую. Настасья Михайловна в ужасе смотрит на меня.

– Это что же, деточка? Кто сотворил такое с тобой? Вот ведь паразиты безмозглые!

От ее участия плачу навзрыд, у меня начинается истерика. Настасья Михайловна увлекает меня в подсобное помещение, усаживает на стул и начинает вытирать полотенцем.

– Бедная деточка! Ты насквозь мокрая. Ничего, сейчас к нам пойдем. Вымоешься, найдем, во что переодеться. А Лизка где? Она с тобой была?

Я не могу подставить Лису, рассказав ее матери, что та сбежала с рисования.

– Нет, она на дополнительных занятиях, – с ходу придумываю я.

– Так кто это сделал? Лично уши откручу!

– Нет, не надо! Это случайно вышло.

Слова так и рвутся с языка, выплеснуть накопившуюся обиду, рассказать все как есть, но я почти уверена, что это лишь принесет новые проблемы. И мне, и Лизиной маме. А я меньше всего этого хочу.

– Ладно, не плачь, милая. Вот, держи полотенце.

– Я испорчу его краской.

– Плевать. Высушись, я тебе сейчас халат белый дам. Дойдем до нас, а там переоденешься. Нельзя через весь город в таком виде. Ох и паразиты, ну только бы добраться до них!

Настасья Михайловна причитала всю дорогу до дома, а я переживала, как бы она не спросила снова про дочь. Но, кажется, мое объяснение про дополнительный удовлетворило женщину. Правда, когда мы пришли в квартиру, она набрала Лизу. Та, видимо, хорошо продумала свои объяснения, трубку Настасья Михайловна повесила весьма довольная.

– Ладно. Лизки еще пару часов не будет, а я сейчас переоденусь, и такси возьмем. Провожу до дому тебя. Но сначала в ванную дуй.

– Что вы! Не надо. Вы и так мне помогли очень!

– Без разговоров, Василина, держи полотенце. Вперед.

Я не стала больше спорить, тем более мне нестерпимо хотелось смыть с себя краску.

После ванной Лизина мама усадила меня пить чай. Мы болтали на отвлеченные темы, возвращаться в бабушкин дом мне ужасно не хотелось. Отец, как обычно, наверняка по уши занят своим хобби. Или читает что-нибудь. А с Анной Григорьевной я пока не нашла общий язык, не знала, как вести себя. Наверное, это нормально, прошло совсем немного времени…

Но, с другой стороны, ведь с Настасьей Михайловной мне хватило пары разговоров. Как же мне уютно в обществе этой женщины. Я словно увидела в ней маму, которую не знала никогда.

Как я ни отпираюсь, Настасья Михайловна заказывает такси и везет меня домой. Всю дорогу волнуюсь, думая, как объясню это бабушке. Вдруг Лизина мама решила рассказать о произошедшем моим родственникам? Я совершенно не хочу этого. Сижу в такси как на иголках, ерзаю, тереблю подол юбки Лисы. И рубашка на мне снова с ее плеча. Она, впрочем, не надевала ее, с этикеткой вещь была, но все равно неловко. Настасья Михайловна ободряюще сжимает мою ледяную ладонь:

– Все хорошо будет, не нервничай, милая.

Заходим вместе в дом бабушки. Уже почти восемь вечера, представляю, какую лекцию устроит мне Анна Григорьевна. Вот и она, встречает нас практически на пороге. Недовольство на лице сменяет удивление, когда она видит мою спутницу. Позади бабушки появляется отец. Немую сцену нарушает веселый голос Настасьи Михайловны:

– Добрый вечер! Вы извините, что я без приглашения. Надеюсь, не очень вас побеспокоила.

– Что случилось? – тревожно вопрошает папа. – Василина, ты что-то натворила в школе?

– Вовсе нет, наоборот! – прерывает его Настасья Михайловна. – Такая замечательная девочка у вас! Всего пара дней, а с моей обалдуйкой так подружились – не разлей вода! Вот я и решила приехать, представиться, познакомиться. Лизок у меня не блещет отметками. И Василина была очень добра, оставалась вот у нас два дня подряд, занимались девоньки. Над учебниками корпели. Ну а сегодня думаю – провожу девочку. И чтоб вы не расстраивались, сама объясню все. Да чтобы не подумали чего.

На лице отца проступает облегчение. Он радушно здоровается с Настасьей Михайловной и приглашает ее в гостиную.

– Сейчас чаю приготовим. Вы знаете, просто камень с души. Очень рад, что дочка нашла себе подругу. У нее никогда не было много друзей, она трудно с людьми сходится.

– Да ну нет, не поверю, мы так вот сразу общий язык нашли, – воркует Настасья. – Я-то ведь там же, в школе, работаю.

– Да что вы?

– Ага. В столовой.

– Как замечательно.

Но я догадываюсь, что бабушке это не кажется таким прекрасным. На ее лице брезгливая гримаса. Папа с гостьей удаляются, а мне Анна Григорьевна преграждает путь.

– Значит, репетитором заделалась? – хмуро спрашивает она.

– Что плохого в этом? Помогаю подруге, это проступок?

– Дружбы за пару дней не бывает.

– Возможно. Нам просто интересно вместе. Лиза живет рядом со школой, поэтому мы и сидим у нее…

– Об этом нужно разрешения просить, Василина. Кажется, вчера я тебе это объясняла. А сегодня ты сделала то же самое!

– Простите. Но у меня нет мобильного телефона… Я бы обязательно позвонила вам. Нашла бы откуда. У Лизы попросила бы… Но не знаю вашего номера.

– Так запиши мой номер сейчас же. И потом, ты знаешь телефон отца. И что значит «нет мобильного телефона»? Если это так, почему ты молчала? И как это допустил твой отец?

– Мой телефон сломался. Перестал работать…

– Почему не сказала мне об этом? Разве ты не понимаешь, как важно быть всегда на связи? Что за детские выходки, Василина? И почему не попросила телефон у кого-нибудь из друзей? Этой Лизы, ее матери, наконец?

– Я попросила. Не дозвонилась.

Вру. Сегодня я о таком даже не вспомнила. Пока мылась в ванной, меня снова накрыла истерика. Так обидно было вспоминать произошедшее. Я не смогу вернуться в эту школу. Но как объяснить такое отцу? Бабушке…Да, я не могу вернуться, но бросить Лизу, забыть о кулоне матери я тоже не могу. Это рвет меня на части…

– Мне кажется, я говорю со стеной! Я объясняла тебе порядки и правила поведения в этом доме!

– Простите, – снова извиняюсь. Как же это надоело – постоянно чувствовать себя в чем-то провинившейся! Но бабушка права, нужно было попросить у Настасьи Михайловны телефон. А оправдания типа «я была мокрая, измазанная в краске, а еще зареванная по вине одного козла» можно засунуть себе в одно место. – Этого больше не повторится!

– И что это за тяга к плебеям? – переключается неожиданно на другую тему Анна Григорьевна. А я просто столбенею, услышав такое. Бабушка, конечно, звезда и тому подобное… Но не ожидала от нее снобизма!

– Что, простите? – уточняю в надежде, может неправильно ее поняла.

– В этой школе учатся дети известных в городе личностей. Очень интересных, знаменитых. Слышала, например, о Бурмистровых? А ты не нашла ничего лучше, как с дочерью поварихи подружиться! Правду говорят, гены не пропьешь… Это все твой отец, ни на что не годится в плане воспитания…

– Но он – мой отец! – обрываю Анну Григорьевну. – Именно он будет решать, с кем мне можно общаться.

Я буквально свирепею от такой несправедливости. Чудесная, добрейшая Настасья Михайловна недостаточно хороша для бабушки только потому, что работает в столовой! Не говоря уже об ее упоминании Бурмистровых, фамилии, которую я хочу забыть, как страшный сон. Я себя почти не контролирую. Еще немного, и взорвусь, нахамлю бабушке. Поэтому я просто разворачиваюсь и выбегаю из холла. Заношусь, как ураган, в гостиную. Отец и Настасья Михайловна мирно беседуют о чем-то. Вскидывают глаза на меня, а я уже не могу сдержать слезы, которые ручейками катятся по щекам.

– Что такое, дочка? – взволнованно спрашивает папа.

– Милая, что случилось? – вторит ему Настасья Михайловна.

– Ничего! Пожалуйста, хватит на сегодня! – крик отчаяния в никуда, взвиваюсь по лестнице, забегаю в свою комнату и захлопываю дверь.

Меня выручило больное горло, которое нестерпимо щекотало, горело и приносило кучу самых неприятных ощущений. Полоскаю каждый час содой и морской водой. В школу можно не идти, и мне необходима эта отсрочка.

Бабушки дома нет – снова на встрече с поклонниками. Только и живет этим. Но мне даже лучше. Пока она дома – не хочется из комнаты выходить, все еще злюсь на нее из-за вечернего разговора. Похоже, как и она на меня. Отец сообщил ей, что я заболела. Но она даже не зашла проведать. Наверное, заразиться боится. Ну и ладно.

После уроков ко мне примчалась Лиса. Она уже в курсе вчерашних событий. Залетает в комнату и взволнованно восклицает:

– Артур просто урод! Ты как, Василин? Неужели аж до ангины допереживалась?

– Как ты меня нашла? – хриплю в ответ. Имя моего врага неприятно режет слух, причиняет дискомфорт. Сегодня все произошедшее кажется еще более диким и омерзительным.

– Мать адрес сказала. Денег на такси дала. Оказывается, она у вас вчера в гостях побывала! С отцом твоим подружилась! Очень он понравился ей! Я ужасно рада, мы теперь прямо-таки как сестры!

– Я хочу уехать отсюда. Вернуться в родной город, но еще не говорила папе, – делюсь с подругой наболевшим.

– Из-за вчерашнего? Эх, говорила тебе, не ходи без меня на рисование! Зря я тебя одну там оставила…

– Чем бы ты помогла мне? Тебя просто забросали бы вместе со мной.

– Вдвоем веселее! И не так обидно! – восклицает с энтузиазмом Лиса, и это происшествие уже не кажется таким ужасным. Поневоле начинаю улыбаться, хихикать. Но потом вспоминаю про кулон.

– Он забрал то, что мне очень дорого как память, – делюсь несчастьем с Лизой. – Я должна его вернуть. По-любому.

– Вернем! И вообще на место придурка поставим. Ведьма сегодня в школу притащилась, кстати. Обнималась эта парочка в столовой, аж смотреть тошно. Он ее за все места просто затискал. Долбанный извращенец.

– Не говори мне о них. Даже слышать не хочу!

– А потом Ведьма меня в углу прижала, – признается Лиза, не обращая внимания на мою просьбу.

– Да ты что! И ты молчишь, не рассказываешь?

– Так вот ведь! Говорю! Прижала, сука такая, опять начала по поводу Матвея цеплять.

– А почему ты Матвею не пожалуешься?

– Пробовала. Но он видит свою маленькую сестренку прямо ангелочком.

– Он что, дурак? – вырвалось у меня. – Или слепой?

– Он просто хороший старший брат.

– Прости, я не хотела оскорбить твоего парня.

– Проехали. А потом эта сволочь и говорит: «Чего это твоя пигалица-подружка не пришла в школу? В штаны наложила, бедная?» Я тогда еще не знала ничего… Прямо опешила. Я тоже все думала, чего ты в школу не пришла. Позвонить хотела. Но, оказывается, не знаю номера твоего. Я даже не поняла, как так вышло, что не спросила.

– У меня нет телефона. – Вздыхаю.

– Как это может быть? Даже у стариков есть мобильники.

– Мой сломался. Еще там, дома. Симка, наверное, уже заблокирована, слишком давно не пользуюсь.

– А почему не купили новый?

– Отцу не до этого, да и денег нет.

– Такой домище, бабка наверняка у тебя богатая.

– Я не собираюсь у нее ничего просить…

– Ну, как знаешь! Но без мобильника не дело! У меня есть старенький. Ужасно примитивный, но, может, работает еще…

– Я хожу в твоей одежде, вы меня кормите… не могу я еще и мобильник от тебя взять!

– Почему? Кстати, о кормежке! Я совершенно забыла, мать прислала куриный бульон! Я его в пакете внизу оставила. Ща разогрею, мигом тебе горло вылечим!

Подруга, громко топая, несется вниз. Через полчаса, я уже успеваю задремать, возвращается с чашкой ароматного бульона. Такая забота трогает меня до слез, смахиваю их украдкой. Лиза прислоняется рукой к моему лбу.

– Вроде нет температуры. А глаза вон слезятся.

– Ты смотри сама не заболей.

– Да я только за! Отосплюсь недельку, задолбало вставать рано. Кстати, я познакомилась сейчас на кухне с твоим отцом. Прикольный, очень! А мамке как понравился. Как бы не втюрилась. Влюбчивая она у меня… Хотя… Мы тогда с тобой сестрами настоящими станем! Прикольно!

В болтовне обо всем проходит еще несколько часов. Выписываю у Лисы задания, что дали сегодня на дом. Провожаю вниз – мне уже значительно лучше, видимо, и правда помог бульон.

– Отлеживайся, спи, ни о чем не волнуйся. Думаю, пока поболеешь недельку, Артур с Никой обо всем позабудут. Найдут, к кому еще прикопаться.

– Но мне все равно придется подойти к нему из-за кулона…

– Не думай об этом. Я сама у него спрошу.

– Ну уж нет! Тебя и так Ника достает!

– Вот именно. Все равно прицепится, так что хуже не будет! Завтра после уроков не смогу заскочить… С Матвеем договорилась… Погулять. В парке.

– Круто!

– Ох, даже не знаю. Он такой обалденный… Мотик и все такое… А я… толстуха рыжая. Так, все, нафиг мамкину выпечку, строгая диета – и вперед!

– Ты прекрасно выглядишь, – убеждаю я подругу.

– Ага, сказала худышка, которая лишний кусочек шоколадки не съест.

– Просто не люблю сладкое.

– Ох, я так никогда не уйду! Ладно, пока! – Подружка убегает рыжим ураганом.

Две недели ангины пролетают слишком быстро. К сожалению. И снова передо мной маячит призрак ненавистной школы, а точнее – Бурмистрова. Не хочу его видеть, просто не могу. Даже к Нике, с которой все началось, у меня нет такой ненависти.

Лиса подбадривает меня, старается развеселить. Даже встретила на остановке, чтобы вместе в школу войти. Чувствую себя ужасно жалкой. Почти шестнадцать, и такая трусиха.

А еще – полная неудачница. Потому что уже возле своего шкафчика в раздевалке (погода слякотная, сменная обувь обязательна) встречаю Нику. Она выглядит донельзя довольной.

– Ну что, отсиделась, мышь, в своей норке? – щебечет она, хлопая наращенными ресницами.

Интересно, ей учителя замечания не делают? Зачем с таким макияжем в школу приходить?

– А? – делаю вид, будто не понимаю, что меня мышью назвали.

– Отсиделась, говорю? Ты еще и глухая к тому же?

– Нет, просто не поняла, о чем ты. Слушай, я не хочу ссориться. Я очень извиняюсь перед тобой, правда. За то, что упала на тебя. Я неуклюжая, факт. Но сделала это не специально… Может, забудем уже?

– Хммм. Возможно. Но ты вроде как перед всеми в столовой извиниться обещала.

– Может, не будем этот цирк устраивать, а? Я нигде не отсиживалась, во-первых, у меня ангина была. А во-вторых, твой парень сильно перегнул палку, защищая тебя.

– Завидно, мышка? У тебя-то никогда такого парня не будет! – пафосно восклицает Ника.

«Ну что за дура», – вздыхаю про себя. Да толку спорить. Но все равно, помимо воли вырывается:

– И слава Богу! Я бы все отдала, лишь бы этого твоего парня никогда больше не видеть!

– Серьезно? – раздается голос за моей спиной.

Я даже не заметила, как он подошел! Спина мигом становится мокрой. Коленки дрожат. С Никой я бы еще справилась, но с ними обоими…

Разворачиваюсь к Артуру лицом. Глупо идти на попятную.

– Ага. Совершенно серьезно! Я готова на все, лишь бы больше никогда не видеть твою физиономию! Но ты, похоже, мимо просто не можешь пройти!

– Эй, полегче на поворотах, – хмурится Ника. – Ты вообще как разговариваешь?

– Да я еще нормально разговариваю. – Кажется, на самом деле я впадаю в истерику. – После того, что со мной произошло! Интересно, Барби, ты в курсе, что твой Принц просил меня блузку перед ним снять? – смеюсь им в лицо, а в глазах – слезы. Чувствую, еще немного, и разревусь перед ними, окончательно унизив себя…

– Что? – подпрыгивает Ника. – Как ты меня назвала? Что сказала? Ты, пигалица безмозглая, да я тебе…

– Эй вы! – раздается крик, поворачиваю голову – к нам несется Лиса. – Отошли от нее! Быстро! Или я к директору иду.

Лиза подлетает ко мне, обнимает, я утыкаюсь лицом в пышный бюст, прячу слезы в ее мягкости. Чувствую себя невероятно хорошо. Как же славно, когда друг рядом…

– Эта дура заявила, что Артур к ней приставал!

– Бред, – бормочет Бурмистров. – Ника, пошли отсюда.

– Это правда, – подтверждает Лиса. – А еще кулон забрал. И просил раздеться, если хочет вернуть. Это память о близком, Бурмистров. Даже ты своими тугими мозгами должен сообразить. И вернуть.

– Артур, это правда? – пищит Ника, хлопая глазами. – Ты просил эту плоскую уродину раздеться?

– Ника, тебя еще хоть что-нибудь в этой жизни волнует? – взрывается Лиса.

– Если к моему парню клеишься, сволочь, тебе хана! – визжит на это Барби. Похоже, на остальное ей действительно плевать.

– Пошли отсюда, наедине поговорим, – тянет свою девушку в сторону Артур.

Ника нехотя позволяет парню увести себя. Я делаю глубокий вдох и крепко обнимаю Лису.

– Ну чего ты, малышка, – мягко похлопывает мне по спине Лиза. – Хорош. А то прослывем в школе с тобой лесбиянками. Тут ярлыки быстро вешают.

– Кажется, я уже не против, – всхлипываю. – Если все парни такие, как Бурмистров, я лучше сразу лесби стану.

– Ну у меня вообще-то парень есть, – хихикнув, напоминает Лиса.

– Знаю. Ты счастливая.

– И тебе найдем. Будет от таких вот кретинов защищать.

– Ой, нет. Не хочу… – осекаюсь, потому что к нам снова идет Бурмистров.

– Ты нажила себя крупные неприятности, деточка. Теперь тут уже не в Нике дело. А между нами.

– Снова угрозы? – взрываюсь я. – Достал уже, хватит.

– Смелая, пигалица.

– Отдай кулон!

– Теперь его точно не получишь, пока через веревочку, как зверек, не попрыгаешь.

– Пошел к черту!

– Посмотрим, как запоешь, птичка, когда оборву все крылышки, – едко произносит Артур, и уходит.

– Ну что такое-то! – вырывается из моей груди стон. – Сколько можно? Не могу так больше.

– Да наплюй. Бурмистров не так ужасен и вообще отходчивый. Не знаю, что это между вами такое… Раньше никогда девчонок не трогал, с первого класса его помню. За ним девки всегда табунами… Он, наоборот, чуть ли не бегал от них. А у вас… Прям нашла коса на камень. Любовь и ненависть.

– Зря мы про блузку сказали, – вздыхаю я. – Ника теперь не отвяжется. Будет думать, что ее Принц ко мне приставал…

– Ну и отлично! Пусть утрется, Ведьма!

– Хотя… Вряд ли она всерьез поверит, – добавляю, подумав. – Где я, и где Барби!

– Чушь! Ты красотка.

– Спасибо, но ты врешь.

– Нет, не вру. Если такие, как Артур, этого не видят, то, значит, дебилы!

– Ты очень милая, – улыбаюсь подруге. – Но такие, как Артур, никогда не посмотрят на меня как на девушку. Им тюнинг подавай, все самое яркое, лучшее. Я же такой не собираюсь становиться никогда. Да и не хочу я привлекать подобных дегенератов. Только бы отстали от меня, отвязались! Сил уже нет.

– Отвяжутся. Я с Матвеем поговорю, – решает Лиса. – И правда, надоело. Учиться не дают.

Знаешь, что! В пятницу в клуб пойдем! Втроем, с Матвеем.

– А третий кто?

– Ты, дурында. Парня будем тебе искать.

– Вот уж нет, спасибо!

– Не обсуждается.

– Бабушка не отпустит.

– У отца отпросим, маман постарается. С ночевкой.

– Точно нет.

– Все получится!