Отвага и любовь

Глава пятнадцатая

Мередит с волнением увидела, как черный жеребец встал на дыбы, натянув поводья, когда конюшенные попытались обуздать его. Каладан каким-то образом отвязался, и они успели отловить его в тот момент, когда он мчался к переполненным трибунам.

Мередит, извинившись, поднялась со своего места. Она сидела на трибуне рядом с отцом. Надо было убедиться в том, что животное отведут обратно на его место и никто, в том числе сама лошадь, не пострадает.

Стоя рядом с конюшенными, Мередит спокойно попросила их отдавать команды потише. Она вспомнила, как хорошо повиновался жеребец ласковому голосу Роланда.

Оба конюшенных попытались последовать ее совету, однако Каладан, должно быть, почувствовал их страх, потому что продолжал становиться на дыбы и натягивать поводья. Понимая, что Роланд был единственным, кто мог справиться с ним в этот момент, Мередит велела конюшенным:

— Отведите коня к шатру моего мужа. Он сможет успокоить его.

Очевидно привлеченный шумом, из своего желто-зеленого шатра вышел сэр Джайлс. Увидев, что происходит, он покачал головой.

— Только глупец или безумец может ездить на таком животном!

Услышав его слова, Мередит нахмурилась. То, что эта лошадь была нервной, правда, но она прекрасно знала, почему Роланд так высоко ее ценил. И ей не было никакой необходимости защищать мужа. Он был более чем в состоянии сам постоять за свои интересы и вряд ли поблагодарил бы ее. Несмотря на то, что она понимала, что ее слова вряд ли возымеют действие на угрюмого рыцаря; Мередит предстала перед сэром Джайлсом.

— Не смейте судить об отношении моего мужа к этой лошади! — Его темные глаза с явным изумлением уставились на нее, а она продолжала: — Каладана вырастил его родной брат Джеффри, возможно единственный на этом свете человек, которому Роланд мог безоговорочно доверять.

Сэр Джайлс сделал шаг ей навстречу. Его глубоко посаженные глаза теперь смотрели на нее странным затравленным взглядом, который она не могла понять.

— А может, ваш муж просто получает удовольствие оттого, что имеет власть над чем-то таким необузданным, как эта лошадь? — с кривой ухмылкой спросил он. — Разве Роланд Себастиан не стал лордом Керкландом только благодаря боли и трагедиям? Может быть, ему доставляет удовольствие та боль, которую испытывают другие.

Мередит пристально посмотрела на него. Ненависть, которую он испытывал к Роланду, как и всегда, взволновала ее. Возможно, Роланд бывал иногда невыносимым: высокомерным, бесчувственным, даже жестоким, особенно по отношению к ней. Но сказать, что ему нравится, когда страдают другие, — это уж слишком!

Она сделала шаг вперед. Выражение ее лица было решительным.

— Почему вы так говорите? Я уже спрашивала вас об этом, и вы не дали мне вразумительного ответа, так что я спрашиваю снова. Почему вы так ненавидите моего мужа? До такой степени, что очерняете даже его отношение к лошади. — Мередит, не замечая этого, тыкала пальцем в его грудь. Но, и осознав свою безрассудную смелость, не остановилась. Этот человек вторгся в их жизнь, вел себя безнаказанно и держался со всеми так, словно он — пуп земли. Что ж, она заставит его понять, что он заблуждается, по крайней мере, в этом, если не во всем остальном. — Однажды мне довелось стать свидетельницей, — она сердито посмотрела на него, — когда это животное оказалось в опасности, и мой муж был в такой панике, в какой я никогда не видела его. Это животное, как вы называете его, было последним жеребенком, выращенным Джеффри Себастианом в Керкланде, и, как вы упомянули, оно довольно норовистое. То, что Роланд столь ценит его, доказывает его любовь к своему брату. Я никогда не видела, чтобы он выражал такие глубокие чувства к кому-либо еще. Позвольте заверить вас, сэр, что Роланд не стал бы притворяться для того, чтобы произвести на меня впечатление. А что касается ваших намеков на то, что он извлек пользу из несчастий других, мой муж все отдал бы, чтобы только его брат вернулся домой целым и невредимым. Я нисколько в этом не сомневаюсь.

Тут Мередит в первый раз взглянула на Джайлса с того момента, как начала свою обличительную речь, и увидела, что лицо его потемнело от боли.

— Не судите о том, чего не знаете! — сухо произнес он. — Вы влюблены в Роланда, а поэтому не видите того, что есть на самом деле.

Мередит покачала головой. Она не собиралась говорить ему правду о своих отношениях с мужем, хотя его слова отдались странной болью в ее сердце.

— Вы не хотите знать правду. Это вы ошибаетесь, и я, хоть убей, не могу понять, почему это так важно для вас.

Джайлс отвернулся и провел рукой по бородатому лицу.

— Я уже все решил и знаю, что должен делать. Я… я не стану слушать речи одурманенной любовью женщины.

Слушая эти странные возражения, Мередит внимательно смотрела на его руку. Тыльную сторону ладони перерезал глубокий шрам. У большинства принимавших участие в сражениях мужчин были шрамы. Но Джайлс постоянно носил перчатки. Мередит моментально вспомнила о том, что говорила им Ателгард в Керкланде. Та была уверена, что человек, покупавший зелье, прятал свои руки.

Ее испытующий взгляд снова остановился на встревоженном лице Джайлса, но он, казалось, не замечал этого. Неужели, подумала Мередит, Джайлс — тот самый человек, который купил зелье, едва не убившее Роланда? Не ошиблись ли они, подозревая Орина?

Мередит почувствовала, что за этим случаем скрывается нечто большее, чем показалось на первый взгляд. Она припомнила, как Селеста говорила, что Джайлс настойчиво предлагал провести этот турнир. Сейчас такая настойчивость выглядела довольно зловеще. Не собирался ли он расправиться с человеком, который столь очевидно был ненавистен ему, прямо у всех на глазах? Как сказал Роланд, несчастные случаи на поле брани не были редкостью и редко подвергались сомнению.

Не исключено, подумала она, что Орин и Джайлс были в этом заодно; но почему? В чем причина? Они хотят нанести Роланду удар в спину?

Волна безысходного отчаяния накатилась на Мередит, и только железным усилием воли она смогла отогнать это глубоко проникшее в нее чувство, доказавшее красноречивее, чем что-нибудь еще, что она все еще любит Роланда.

Его следует предупредить!

В то время как все эти мысли проносились у нее в голове, что-то говорило ей о том, что она должна быть осторожной. Джайлс ни в коем случае не должен догадаться о том, что она его подозревает.

Ничто не помешает ему затащить ее в свой шатер и заставить навеки замолчать. Здесь, в Пинакре, он пользовался таким авторитетом, словно сам был бароном. Ее отец предоставил ему очень большую власть.

Именно по этой причине она понимала, что и к отцу идти бесполезно. Он мог не поверить ей — тем более, что настоящих доказательств у нее все еще не было. Только слова торговки травами, которую никто не посчитает особенно надежным свидетелем, да ее собственная интуиция. Нет, единственное, что ей надо было делать, — идти к Роланду. Он будет знать, как ему поступить.

Заговорив, она старалась не смотреть на Джайлса, чтобы не выдать себя.

— Я предоставлю вам подумать об этом, сэр. А я должна идти. Меня ждут дела.

Роланд стоял перед шатром, положив руку на шею своего коня. Было ясно, что он бранил Брайена, который стоял рядом. Она обратилась к оруженосцу:

— Подержите Каладана. Я должна поговорить с вашим господином.

Брайен взглянул на Роланда, который обернулся, услышав ее голос. Тот кивнул, внимательно посмотрев ей в глаза.

— Делай так, как приказывает тебе леди.

Не теряя времени, Мередит торопливо вошла в шатер. Ей не нужны были свидетели. Посмотрев на мужа, она поняла, что его, видимо, отвлекли в тот момент, когда он надевал свои доспехи. Его кираса[3] была перекошена на груди. Шнуровка болталась на плечах.

Когда она взглянула на него, полуодетого для боя, тревога за него с новой силой вспыхнула в ее сердце. Она умоляюще сложила руки.

— Вы не должны сражаться сегодня.

Тень недоумения легла на его красивое лицо.

— Не должен сражаться? Мередит, о чем вы говорите?

Она затеребила руками свои шелковые юбки.

— Я знаю, мы подозревали Орина, и вы будете следить за каждым его движением. Но я не думаю, что это он. Во всяком случае, не он один. Ателгард говорила нам о человеке, который старался не показывать своих рук. Мне кажется, мы не правы, упустив из виду сэра Джайлса.

Роланд остолбенел.

— Джайлс, судя по вашим словам, недолюбливает меня, но зачем ему меня убивать? Что он выиграет от этого?

Мередит покачала головой.

— Не знаю. Все, что мне известно, — это то, что он глубоко ненавидит вас. Если бы я только смогла точно передать мой с ним разговор, чтобы вы сумели почувствовать то, что чувствовала я, когда он говорил о вас!..

Подняв руку, Роланд остановил ее, посмотрев ей прямо в глаза.

— Мередит, вы не должны сообщать мне ничего больше. Я верю вам. И независимо от того, что произойдет сегодня или в будущем, я извлек хороший урок. Я никогда не усомнюсь в вас. Если вы уверены, что это Джайлс, значит, я буду остерегаться Джайлса. Хотя я не могу припомнить ничего такого, что заставило бы его столь сильно ненавидеть меня…

Мередит встала напротив него и пристально посмотрела ему в глаза.

— Вы не будете участвовать в турнире! Я думаю, вы были правы, сказав, что убийца собирается использовать это сражение. Селеста случайно упомянула о том, что не кто иной, как Джайлс, настаивал на этом турнире. Это он все подготавливал. Ему будет так легко устроить вам западню, Роланд.

Он взглянул на нее с непререкаемой решимостью.

— Но я должен, Мередит! Постарайтесь это понять. У нас нет никаких доказательств, и я не собираюсь прятаться. Я устал от этих игр и хочу сразиться с ним в открытом бою. У меня нет причин бояться. Я могу победить его в честном поединке.

Мередит охватила паника — такая сильная, что все мысли о том, что она должна прятать свои чувства, вылетели у нее из головы. Она не могла потерять Роланда! В отчаянии она с мольбой взглянула в его голубые глаза.

— Умоляю вас, неужели вы не видите, что это безумие? Безусловно, оба они, и он и Орин, замешаны во всем. Кто же еще, если не они? В связи с предстоящей свадьбой здесь много людей, которые не только не приближены к моему отцу, но и могут быть участниками заговора. Только не допустите ошибки. Раз мой отец дал слово помириться с вами, он никогда не нарушит его. Лично он ни к чему не причастен.

Роланд, пристально глядя на нее, проговорил севшим голосом:

— Мередит, я не хочу оказывать на вас давление. Видит Бог, я не имею на это права. Но осмелюсь предположить… не означает ли ваше беспокойство о моей персоне, что вы продолжаете питать ко мне некоторые чувства? Что ваша любовь еще не совсем превратилась в ненависть?

Она не отвела взгляда, зная, что выдала себя, что когда-нибудь в будущем Роланд может использовать ее любовь к нему против нее же. Но она не станет отрицать правду, если эта правда сможет сохранить ему сейчас жизнь.

— Да, — сказала она сдавленным голосом, — как это ни глупо, но я продолжаю вас любить.

В следующий миг его руки сомкнулись вокруг нее.

— Мередит, не могу поверить в то, что это правда! Именно об этом я мечтал больше всего на свете, потому что я тоже вас люблю. Я люблю вас всем сердцем, всей душой.

Не веря своим ушам, Мередит, потрясенная, посмотрела на него. Но когда ее глаза встретились с его очами, сияющими любовью и счастьем, волна лучезарного света захлестнула ее.

Следующее, что она почувствовала, было прикосновение его губ к ее губам. Сердце Мередит переполнилось радостью, когда она попыталась сказать ему, как много значат для нее этот момент и его слова.

Только когда от его поцелуя она была близка к обмороку, а ее ноги стали ватными, он чуть отстранился.

— О, Мередит, я так счастлив, что вы все еще испытываете ко мне теплые чувства. Я так боялся, что убил вашу любовь.

Она вздохнула и сильнее прижалась к нему.

— Вы делали мне больно, но моя любовь, муж мой, мои чувства к вам такие сильные, что ничто не может уничтожить их — даже смерть.

Эти слова, сказанные вслух, заставили ее задуматься над тем, что они могут быть пророческими.

Услышав их, Роланд провел рукой по волосам Мередит и прижал ее к своей груди.

— С этого момента я сделаю все, чтобы оправдать вашу любовь.

— Сейчас нам надо уходить отсюда! — воскликнула она с мукой в глазах. — Я не хочу больше ни минуты находиться в обществе тех, кто хочет причинить вам вред.

Он застыл.

— Мередит, я не могу уйти в момент такого обострения.

Она оттолкнула его. От волнения голос ее стал хриплым.

— Вы говорите это только из гордости.

Его подбородок дрогнул от этого обвинения, но заговорил он мягко и нежно:

— Нет, любовь моя, это неправда. И, поразмыслив, вы поймете это. Я… мы не можем уйти, когда существует угроза такого вероломства. Джайлс вот-вот женится на вашей родной сестре. Разве вы сможете не видеться с ней, чтобы избегать общения с ним?

Повернувшись к нему спиной, Мередит энергично кивнула.

— Во имя спасения вашей жизни смогу.

— Так не получится. Мы не сможем прервать все отношения с вашей семьей, с вашим отцом. Это принесет вам больше боли, чем им. Поверьте мне, я знаю, Мередит, как трудно жить, когда рядом нет никого из родных. Я не хочу, чтобы с вами случилось что-либо подобное. Даже если бы я согласился принять от вас такую жертву, это не принесло бы нам покоя. Я бы постоянно испытывал страх за вас, за наших детей. Человек, который задумал причинить зло другому человеку, нередко находит другой способ сделать это, если ему помешали осуществить задуманное.

Тут она, обернувшись, взглянула на него. Ее глаза потемнели от боли.

— Господи, я не подумала об этом. Протянув к ней руки, он снова прижал ее к себе и провел рукой по ее волосам.

— Вы настолько сама хороший и преданный человек, любовь моя, что не видите, на какое страшное зло могут быть способны другие. Вы стараетесь окружить всех своей любовью и заботой, даже меня. Именно это привело вас сегодня сюда и заставило признаться в любви, которой я не заслуживаю. Вы испугались за меня.

— Да, то, что вы говорите, — правда. Я испугалась за вас, но я не такая уж хорошая. Я обманом заставила вас жениться на себе и таила от вас секреты. Как вы сказали, прежде всего, моя забота должна быть о вас, моем муже, и о других. — Она смущенно опустила глаза.

Взяв жену за подбородок, Роланд поднял ее голову.

— Вы должны, прежде всего, заботиться о себе, Мередит, а не обо мне или ком-то еще. Я полюбил вас за вашу стойкость, хотя и пытался сломить ее. Вы были правы, говоря мне все время, что вы не такая, как моя мать. Вы так же далеки от нее, как солнце от земли. Ни одна другая женщина не может сравниться с вами в отваге и чести. Если бы вы не были такой, вы бы не доказали мне, как неправ я был, меряя всех по чужим грехам.

— Ваша мать совершила ужасную ошибку, бросив вас и вашего брата, даже если она и хотела убежать от вашего отца. Не могу даже представить, какую боль это причинило вам.

Его взгляд был серьезен.

— Да. И сейчас я понимаю, что это отразилось на мне и моей семье гораздо больше, чем я всегда считал. Но не она одна допустила ошибку. Думая о прошлом, я понимаю сейчас, что мой отец был слабым человеком. Саймон говорил мне, что если я не пойму этого, то стану и сам таким. Он был прав. Наше с вами будущее принадлежит нам. Однако прежде, чем мы заживем вместе так, как хотим, не зная страха, я должен лицом к лицу противостоять этой возникшей угрозе.

Мередит понимала, что, как бы ни старалась, она не сможет переубедить его. Роланд не станет бежать от опасности. Его стремление смело бороться со всем, в том числе со своими внутренними слабостями, было одним из тех его качеств, которые она больше всего любила в нем.