— Это все, Гордон? — устало спросил Марк.
Он с облегчением завинтил колпачок ручки и пододвинул юристу кипу документов.
— Не совсем, — ответил Гордон, неторопливо складывая документы и рассовывая их по папкам.
Марк откинулся в кресле и взглянул на часы. Сегодня они с Мишель собирались вместе пообедать. А после обеда он обещал ей поехать купить обручальные кольца. Что ж, придется задержаться. Необходимо разобраться с отцовскими делами, которые тот не успел завершить.
— В пятницу, прямо перед трагическим происшествием, ваш отец обратился ко мне с одним необычным делом. Оно касается принадлежащей ему недвижимости, которая включает дом на берегу озера и земельный участок.
Марк нахмурился. Когда говорит юрист, прежде всего надо перевести его слова на обычный человеческий язык.
— Вы имеете в виду Тихую заводь?
— Совершенно верно. Тихую заводь. Так называется владение. Десять акров земли и дом с одной спальней.
Марк задумался. Ему казалось, что отец давным-давно продал Тихую заводь. Он утверждал, что рыбалка на озере уже не та, что была в прежние годы. А рыбалка была настоящей папиной страстью. Марка впервые взяли на рыбалку, едва он перерос спиннинг в собранном состоянии. Когда ему исполнилось шесть, отец впервые взял его на рыбалку с ночевкой, и с тех пор они частенько проводили выходные в Тихой заводи. Там имелся удобный причал, катер и еще маленькая весельная лодка. Мама с ними никогда не ездила. Она терпеть не могла не только рыбу, но и все, с нею связанное: запах, вкус, скользкую чешую.
Марк очень дорожил этими поездками. Но не из-за рыбалки. Положа руку на сердце, Марку казалось, что ловить рыбу не многим занимательнее, чем наблюдать, как растет трава. Общение с отцом — вот что было для Марка главным.
В двенадцать лет Марк открыл для себя баскетбол, и воскресные рыбалки утратили свою притягательность. Теперь он целыми днями пропадал в спортклубе на тренировках, а по воскресеньям ходил на матчи или сам играл в школьных турнирах.
Папа отнесся к новому увлечению сына с пониманием и не обижался. У него был отличный отец. Ему повезло. И маме тоже.
Мама, конечно, тоже всегда была прекрасной женой, настоящей хранительницей семейного очага. Она никогда не работала, считая, что предназначение женщины — семья. Она гордилась тем, что в уютном доме у нее нет ни пылинки, на кухне всегда есть что-нибудь вкусное, а белье и одежда всегда выстираны и отглажены. Мама всегда все делала сама, хотя они могли позволить себе нанять служанку.
Жаль только, мама была слаба здоровьем. Частенько ее мучили ужасные мигрени. Марк помнил, как мама иногда просила его вести себя потише и поднималась в спальню с мокрым полотенцем на лбу. Отец тогда приезжал домой с работы, сидел рядом с ней в затемненной спальне, держа ее за руку и время от времени менял лед в пузыре.
Они были любящими супругами. В горе и в радости, в здравии и болезни, пока смерть их не разлучила.
Нет, смерть не разлучила их. Смерть в обличье пьяного идиота, который не справился с управлением и вылетел на встречную полосу. Они умерли одновременно.
Завтра исполнится две недели с той субботней ночи, когда родители по загородному шоссе возвращались после обеда у друзей.
Им обоим было чуть за пятьдесят. Они ушли в расцвете лет. Как это несправедливо!
Марк встрепенулся и отогнал грустные мысли. Папу с мамой не вернешь. О чем собирался рассказать Гордон?
— Отец, видно, так и не решился продать Тихую заводь. Он иногда бывал очень сентиментален. Так что он хотел сделать с рыбацким домиком?
— Он собирался оформить дарственную и передать владение одной леди, своей старой знакомой.
Марк даже вздрогнул.
— Кому?! — набросился он на юриста.
— Некой мисс Розмари Фарли.
Марк задумался. Интересно, кто такая эта мисс Розмари Фарли? Имя ему абсолютно ни о чем не говорит. Неужели… Нет, об этом даже думать не хочется. Но смутные подозрения назойливо лезли в голову.
— Не делайте поспешных выводов, Марк, — посоветовал юрист. — Мы с вами оба знаем, что ваш отец был порядочным человеком.
Марк и рад был бы не делать выводов. Он всегда боготворил отца, считал его образцом для подражания и во всем стремился походить на него.
— А папа вам ничего не рассказывал об этой мисс Фарли? — спросил Марк, стараясь не выдавать волнения.
— Почти ничего. Сказал лишь, что это очень милая женщина, которой он хочет помочь, потому что жизнь ее не слишком баловала. Кажется, у нее нет своего дома, и последние несколько лет он разрешал ей бесплатно жить в Тихой заводи. Он решил, что ей нужно иметь свой кров над головой, и хотел передать Тихую заводь ей в дар.
Подозрения Марка сразу же рассеялись. Отец всегда занимался благотворительностью, такова уж была его широкая натура.
— Вашего отца очень беспокоило то, что, в случае его внезапной смерти, миссис Бейкер обязательно сделает ложные выводы, как и вы.
— Честно говоря, мне стыдно за свои нелепые подозрения.
— Не ругайте себя. Признаюсь честно, когда Оливер сказал мне о своем намерении, я подумал то же, что и вы, — усмехнулся юрист. — Особенно когда он попросил меня держать это в строжайшей тайне от вас и миссис Бейкер. Но потом я подумал, что, зная Оливера столько лет как любящего отца и преданного мужа, стыдно подозревать его в порочащих связях. Так что, мне оформлять акт дарения?
— Да-да, подготовьте все необходимые бумаги, а я их подпишу, когда вернусь.
— Я не сомневался, что вы примете именно такое решение. Ваш отец гордился бы вами, Марк.
— О, я лишь исполняю его волю. Отец и без того оставил мне немало.
Теперь Марку принадлежал большой дом в городе, ценные бумаги и акции, кое-какая недвижимость. Когда отец проектировал жилые многоквартирные дома, частью его гонорара была жилая площадь. Марк вполне обеспеченный человек и может позволить себе выполнить распоряжение отца, пожалевшего какую-то обездоленную женщину.
— Ну ладно, я пошел, Гордон. Мы с Мишель встречаемся внизу в час.
— О, очаровательная Мишель! Она станет прекраснейшей невестой. Так жаль, что эта ужасная трагедия случилась прямо перед свадьбой.
— Да. Папа с мамой не дожили до этого счастливого дня. Я собирался отложить свадьбу, но слишком много в нее вложено. Родители Мишель уже потратили столько денег, а они ведь не слишком богатые люди.
— Ваши родители не одобрили бы, если бы вы отложили свадьбу, я в этом уверен. Оливер всегда радовался, что вы собираетесь осесть в городе. Он так скучал, когда вы уехали работать за границу. Страшно боялся, что вы женитесь на иностранке и останетесь в Европе.
— Уж он-то достаточно меня знал, чтобы не волноваться, — улыбнулся Марк. — Я надеюсь, вы и ваша супруга придете на свадьбу?
— Разумеется. Ждем с нетерпением.
Марк пожал юристу руку и вышел. Слава Богу, в основном тягостные обязанности, связанные с гибелью родителей, завершены. Было столько хлопот, столько пришлось сделать распоряжений, столько переделать дел, что в этой суете ему некогда было грустить.
Ничего не поделаешь, он единственный сын. На его плечи легли эти скорбные заботы. Он надеялся, что все сделал правильно, что родителям не в чем было бы его упрекнуть.
Мысли Марка вернулись к мисс Розмари Фарли. Пока он ехал в лифте, он все размышлял о том, какая она и как отец с ней познакомился. Может, она бывшая сотрудница? Скажем, незаменимая секретарша, которая верой и правдой служила отцу, когда он еще был никому не известным архитектором? А может, домработница, которая все эти годы приглядывала за рыбацким домиком? Марк смутно припоминал, что какая-то местная женщина приходила к ним убирать.
А может, это какая-нибудь несчастная женщина с трудной судьбой, о которой отец узнал во время одного из благотворительных мероприятий. Бедная старая дева без родных и близких и без гроша за душой.
Все это очень может быть правдой. Особенно последнее предположение. Отец часто помогал одиноким старушкам.
Даже если и так, это всего лишь предположение. Жаль, что Гордон ничего больше не смог сообщить. Неясность дела Марка немного раздражала. В конце концов, пусть рыбацкий домик — развалюха, но он расположен на десяти акрах весьма дорогой земли.
А почему бы ему не передать дарственную лично? Тогда он своими глазами увидит эту женщину, удовлетворит свое любопытство, а смутные подозрения, которые все же закрались в его душу, будут окончательно развеяны.
Марк так и не успел принять окончательного решения, потому что двери лифта раскрылись и он увидел перед собой Мишель. Она как всегда была безупречно одета и светилась сдержанной холодноватой красотой. На ней было простое черное платье, а черные блестящие волосы были забраны в гладкий узел на затылке, открывая длинную шею и аккуратные ушки, в которые были вдеты бриллиантовые серьги — его подарок на день рождения.
Она улыбнулась своей тихой умиротворенной улыбкой, которая всегда так успокаивающе действовала на Марка. Он подошел к ней, улыбаясь в ответ, дружески поцеловал ее в щеку и подумал о том, как ему повезло с Мишель. Она не только красивая, но и умная, и уравновешенная.
Все его прежние приятельницы норовили закатить сцену при первом удобном случае, донимали его ревностью и предъявляли права на все его свободное время. Мишель никогда себе такого не позволяла. К тому же она изумительно умела готовить и любила заниматься хозяйством. Мишель искренне считала, что главное предназначение женщины — быть женой и матерью. Как и его покойная мама.
Мишель уже уволилась с работы. Она была секретарем в крупной строительной компании, с которой сотрудничал Марк. На корпоративной рождественской вечеринке они и познакомились. После свадьбы она не планировала возвращаться на работу, ведь они с Марком решили сразу же постараться зачать ребенка.
Самое время, ведь Мишель уже тридцать, она женщина с некоторым жизненным опытом, поездила по миру и имела за плечами несколько романов, о которых Марк ничего не хотел знать. Главное, что она готова к размеренной и спокойной семейной жизни. Так же, как и Марк.
То, что у Мишель имеется опыт интимной жизни, его вполне устраивало. Ему нравилось, что ее ничем не смутишь. Главное, она разделяла его жизненные ориентиры: ей тоже хотелось иметь семью, устоявшуюся надежную жизнь, детей.
Между ними нет романтической влюбленности, это верно. Но, черт возьми, он не раз влюблялся и ничего хорошего это ему не принесло. Никакой уверенности в завтрашнем дне. И даже в сегодняшнем.
Когда Марк созрел для того, чтобы остепениться, он решил, что влюбленность — плохая основа для брака. Мишель, после нескольких неудачных романов, пришла к тому же выводу. Так что они подходят друг другу идеально. У них много общего и они никогда не ссорятся, а это для Марка очень важно.
Ссоры и разногласия всегда выбивали Марка из колеи. В его семье этого не будет. Ему нужен мир, гармония и взаимопонимание. Как у его родителей. Отец с мамой жили душа в душу, и он хочет так же.
— Ну что, закончил? — поинтересовалась Мишель.
— Почти, — кивнул он, и его мысли вновь вернулись к таинственной мисс Фарли. Просто удивительно: она никак не идет у него из головы. Он открыл было рот, чтобы рассказать Мишель о загадочном волеизъявлении отца, но вдруг передумал. Пока не стоит. Не хватало еще в ее глазах увидеть неизбежный отблеск сомнения в порядочности его отца!
Мисс Фарли — просто объект благотворительности, убеждал себя Марк. Одинокая старая дева без крова над головой. Любые другие предположения просто немыслимы.
Но чем больше Марк старался убедить себя в этом, тем хуже у него получалось. Разве стал бы отец беспокоиться о том, как отнесется к дарственной мама, если бы речь шла об одинокой старухе? А вот если женщина молода и красива — тогда мама, несомненно, встревожилась бы, чего отец и боялся.
— Что случилось, Марк?
Марк принял решение вдруг, без дальнейших раздумий.
— Знаешь, Мишель, ты не обидишься, если мы быстренько пообедаем, а за кольцами съездим потом? Есть одно дело, которое не терпит отлагательства.
— Не обижусь, конечно. Но что за срочность?
— Мне нужно съездить на озеро. В Тихую заводь.
Мишель широко раскрыла глаза.
— Но почему именно сейчас?
Действительно, почему?
— Там у нас недвижимость. Громко сказано — просто рыбацкий домик на берегу. Когда я был маленький, мы с папой часто туда ездили. Но я уже сто лет там не был. Думал, отец давно продал участок. И вдруг я сегодня узнаю, что домик все еще существует. Может, это и глупо, но я обязательно должен туда поехать.
— Именно сегодня? Нельзя отложить ни на день, ни на час?
— Нельзя.
Он боялся, что она станет допытываться, но она лишь улыбнулась.
— А ты романтик, Марк, хотя и не хочешь в этом сознаваться. Знаешь что: поезжай-ка ты туда на все выходные. Отдохнешь. За эти две недели ты совершенно вымотался. Тебе просто необходимо отдохнуть.
Да, он мог бы остаться там и на ночь, если бы захотел. Он хорошо помнил, где папа оставлял ключи. Вряд ли он изменил своим привычкам.
— И ты не против? — удивился Марк.
— Почему я должна возражать? — пожала плечами Мишель. — Через две недели я получу тебя в свое полное и безраздельное распоряжение. Так что пока пользуйся свободой. Только, Марк, мне не хочется откладывать покупку колец. Вдруг придется подправить размер? Надеюсь, ты доверишь мне выбор?
Поистине, Мишель — настоящий клад! Марку еще не приходилось встречать женщину, которая бы не устраивала сцен по поводу и без повода. А Мишель просто умница.
— Ты настоящее сокровище! Тебе это известно? Вот, возьми мою кредитную карточку и купи кольца. Полностью полагаюсь на твой вкус. Да, и за обед расплатись этой кредиткой, ладно?
— Если ты настаиваешь, — лукаво улыбнулась Мишель, без колебаний забирая кредитку.
Вот еще что восхищало Марка в невесте: полное отсутствие лицемерия в вопросе денег. Она никогда не делала вид, что деньги — грязь. Она любила деньги и не скрывала этого. Его гонорары, исчислявшиеся шестизначной цифрой, наличие квартиры в престижном месте, БМВ последнего выпуска — все это сыграло не последнюю роль в ее выборе.
— Я тебе позвоню, — пообещал Марк.
— Не забудь!
— И знаешь, ты, как всегда, права. Я, пожалуй, задержусь там на пару дней.
Если не найдет там скелет в шкафу, конечно!
— Вот и правильно, дорогой.
— Я буду по тебе скучать! — Марк наклонился и коснулся губами ее щеки.
— Это что, поцелуй? — фыркнула Мишель.
Он улыбнулся и поцеловал ее в губы. Почувствовал прикосновение ее горячего язычка. Они не были близки уже две недели: после смерти родителей он просто не мог, так был опустошен. Теперь же в нем шевельнулось прежнее желание.
— О-о, я, пожалуй, все-таки вернусь сегодня вечером, — прошептал он.
— Не теряй понапрасну вечер, красавчик, — томно понизила голос Мишель, а потом не выдержала и расхохоталась. — Ты забыл: я сегодня иду в кино с Региной. А потом мы вместе ужинаем. Я не могу подвести ее.
— Я и не прошу тебя, — вздохнул Марк.
Регина была старой школьной подругой Мишель. Когда-то она с блеском окончила колледж и работала первым помощником у какой-то шишки на телевидении. Обещала сделать блестящую карьеру. Но уже несколько лет она не работала. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю она проводила с матерью, у которой была болезнь Альцгеймера.
Марк прекрасно понимал, что нечастые свидания с подругой для бедной Регины — свет в окне. Регина лишь на несколько месяцев старше Мишель, но выглядит лет на сорок. Нет, несправедливо лишать ее праздника.
— Ты ведь можешь потерпеть, правда? — улыбнулась Мишель.
— Конечно.
Желание его улеглось. Они прошли уже ту стадию, когда влюбленные не могут ждать ни секунды, когда они готовы любить друг друга тогда и там, где застигло их желание. Нет, не так. У них с Мишель этой стадии просто никогда не было. Они стали хорошими друзьями до того, как стать любовниками. Может, они и не были похожи на других женихов и невест, которые не могли надышаться друг на друга, держались за руки и без конца целовались. Отец даже как-то отвел Марка в сторонку и с пристрастием расспрашивал, нормальные ли у них с Мишель сексуальные отношения. Марк был поражен неожиданным вмешательством отца в его личную жизнь и сухо заверил, что он вполне счастлив.
Это воспоминание неожиданно натолкнуло Марка на другую мысль: а был ли сам отец счастлив в интимной жизни? Со стороны казалось, что родители очень любят друг друга. Всегда держались за руки и обнимались. Но кто знает, что происходило за закрытыми дверями спальни?
Марк подумал, что мужчина, неудовлетворенный семейной жизнью, вполне мог устроить в рыбацком домике…
— Марк, тебе лучше идти. Ты опять где-то витаешь, — позвала Мишель.
— Прости, пожалуйста.
— Ты ведь думал об отце, правда?
Марк недоуменно уставился на нее. Она что, колдунья?
— Не смотри так на меня. Я знаю, как много отец для тебя значил. И как ты тоскуешь по нему. Гораздо больше, чем по матери. Нет-нет, я знаю, что ты очень любил маму. Да и как можно было не любить ее? Она была чудесная женщина. Но отец для тебя был не просто отец. Он был твоим лучшим другом. Героем, образцом для подражания. Так что поезжай в этот рай твоего детства и поговори с ним. Его душа там, поверь мне. И он снова будет с тобой, как в старые добрые времена.
Теперь Марк пожалел, что не рассказал Мишель всей правды про Тихую заводь. Он и не думал, что у нее такая необыкновенная интуиция. Она всегда казалась такой земной.
Но теперь рассказывать поздно. Мишель удивится, почему он не рассказал сразу. От его скрытности останется неприятный осадок.
Но он получил урок на будущее. Впредь никогда не будет скрывать от самого близкого на свете человека ничего важного.