Озорная леди

12.

Ричард и Эдвард остановили своих лошадей в рощице неподалеку от таверны самой скверной репутации. Деревья скрывали всадников, отсюда открывался прекрасный вид на захудалую гостиницу и ее двор. Дом обветшал настолько, что стены его, казалось, вот-вот рухнут — и рухнули бы, если бы не были сложены из булыжника, балки же годились только как насест для кур. К этой развалюхе, расположенной на самых задворках Лондона, вела узкая ухабистая дорога, вся в ямах и рытвинах. Мало кто заглядывал в это захолустье, но сегодняшний вечер должен был стать знаменательным исключением.

Друзья выжидали уже несколько часов, но все это время двор представлял собою сонное царство. Наконец к таверне на большой скорости подъехала нарядная карета, заставив разгуливающих во дворе кур и уток броситься врассыпную, а кошек вспрыгнуть на забор. Из экипажа вышел стройный, очень хорошо одетый мужчина и уверенной походкой направился к дому. Не прошло и четверти часа, как он вышел из него, что-то сказал своему кучеру, снова сел в карету и уехал.

— Он передал сообщение. Теперь наша очередь, — тихо сказал Ричард и пришпорил лошадь; Эдвард поскакал вслед за ним. Их приближение вызвало новый переполох во дворе, и они, спешившись, ворвались в таверну под громкое кудахтанье и мяуканье.

В помещении не было никого, кроме хозяина, наслаждавшегося своим собственным разбавленным пивом, но Ричард успел заметить краешек темного плаща, владелец которого исчез за дверью в глубине комнаты.

— Он там! — закричал Эдвард.

Ричард побежал к двери, сшибая на ходу стулья и скамейки, и, открыв ее, попал на кухню. Костлявая неряшливая хозяйка стояла у стола с куском мяса в одной руке и ножом в другой.

— Куда он побежал?

Женщина посмотрела на него и указала ножом на выход. Ричард кивнул и с быстротой молнии выскочил из дурно пахнувшей кухни наружу через черный ход. Рядом с его головой просвистела пуля, и он вынужден был спрятаться за корзиной с отбросами. Он так ничего и не увидел, зато услышал удаляющийся конский топот.

— Черт побери! — выругался он.

— Что случилось? — спросил Эдвард, только что к нему подоспевший.

— Он удрал. — Лицо Ричарда потемнело от досады.

— Мы еще можем его догнать! — воскликнул Эдвард с надеждой.

— И что нам это даст? Он успеет избавиться от улик, прежде чем мы его поймаем, — заметил Ричард.

— Так что же нам теперь делать? — нахмурился его приятель.

— Снова ждать подходящего случая… Это дело нескольких дней, ведь теперь мы знаем, кто он. Я прошу тебя вернуться в город и доложить обо всем начальству. — Ричард направился к двери.

— А куда ты теперь? — спросил его Эдвард.

— Домой, к Чентел, — последовал ответ.

— Ты собираешься ей все рассказать? — поинтересовался приятель.

Ричард задумался на минуту, прежде чем ответил:

— Да.

— Это будет нелегко. — Эдвард покачал головой.

— Да, это будет чертовски трудно, — вздохнул Ричард.

— Мадам, к вам пришли, — объявил Рид. Чентел оживилась и подняла глаза от своего вышивания, но тут она сообразила, что это не может быть Ричард, потому что о его появлении дворецкий не стал бы ей сообщать.

— Кто это? — спросила она без всякого энтузиазма.

— Ваш кузен, миледи.

— Чед! Так скоро! — недовольно воскликнула она.

С тех пор, как она обещала Чеду убежать с ним, прошло около недели, и два дня — с того момента, когда она дала слово Ричарду не убегать с кузеном. «Мне надо завести специальный календарь и подчеркивать даты, когда я собираюсь выполнять свои обещания», — подумала она.

— Что ж, приведите его сюда.

Рид поклонился и исчез за дверью, а Чентел снова взяла в руки пяльцы.

Вошел Чед, на нем был плащ темно-синего цвета, отделанный соболиным мехом, который он почему-то не отдал дворецкому. Чентел выдавила из себя улыбку:

— Здравствуй, Чед. Почему ты вернулся так скоро?

— Потому что дела пошли быстрее, чем я рассчитывал. — Он подошел к ней, не сводя с нее взора, и внезапно его брови удивленно поползли вверх: — Неужели зрение меня не обманывает, и ты действительно увлеклась столь бесполезным занятием, как вышивание?

Чентел попыталась спрятать свою работу от его любопытных глаз:

— Боюсь, что я испортила эту вещь. Это просто удивительно — годами я зашивала, ставила заплаты и штопала, и все у меня получалось, а вот с вышиванием — никак. Но в этом доме мне не остается ничего, кроме вышивания. Здесь всю работу по хозяйству выполняют слуги. Мои руки соскучились по работе, и я взялась за вышивание. — Она грустно вздохнула. — Боюсь, я не слишком гожусь на роль хозяйки дома.

— Моя бедная Чентел. — Чед уселся рядом с ней и обнял ее за плечи. — Не беспокойся, ты гораздо лучше справишься с ролью хозяйки моего дома.

Чентел сжала руки, глубоко вдохнула и, набравшись мужества, произнесла:

— Чед, дорогой мой, мне очень жаль, но… но я не могу бежать с тобой.

Чед сжал плечи Чентел и весь напрягся.

— Почему? — спросил он, пронзая ее взглядом.

— Видишь ли, я… Я обещала Ричарду, что в течение трех дней я от него не убегу. — Она прикусила нижнюю губу и спрятала свои глаза.

— Но в связи с чем ты дала ему такое обещание? — раздраженно сказал он. Чентел неловко пожала плечами:

— Он догадался о наших намерениях и попросил меня дать ему хотя бы три дня.

— Три дня? Почему именно три — за три дня он собирается сотворить новый мир, что ли? — усмехнулся Чед.

— Нет, он сказал, что ему нужны три дня, чтобы оправдаться передо мной и доказать, что его намерения всегда были честны, — подняв на него глаза, ответила Чентел.

— Оправдаться? Каким образом? — прищурился кузен.

— Он собирается за эти три дня найти истинного изменника, Чед. — Она взяла его за руку. — Он сказал мне, что держит Тедди в тюрьме только до тех пор, пока его место не займет настоящий предатель, — это лучший способ доказать невиновность моего брата и, возможно, единственный.

— И ты ему веришь? — Он крепко сжал ее ладонь.

— Я думаю, что справедливо будет дать ему шанс доказать правдивость своих слов.

— Понятно, — тихо сказал Чед. Он отпустил ее руку, встал и, подойдя к окну, устремил свой взгляд вдаль. — Это значит, что ты ему веришь. — Чентел молчала, и он снова повернулся к ней: — Могу я спросить, какой сегодня пошел день?

— Второй. — Она покраснела.

— А где Сент-Джеймс?

— В Лондоне, как я полагаю. Эдвард сообщил, что знает, кто предатель, что есть этому доказательства. Ричард сказал, что должен уехать, и попросил у меня эти три дня. Он уверен, что за это время сможет поймать изменника.

— Правда? — Чед криво усмехнулся, и глаза его потемнели. — Но если он не сдержит своего слова, ты убежишь со мной?

— Нет, — покачала головой Чентел. — Он просил у меня три дня, но я даю ему всю жизнь.

Чед вздрогнул, будто его ударили. Потом он пришел в себя и покачал головой:

— Ты влюбилась в него, правда?

Чентел только молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Чед снова подошел к ней и дотронулся до ее пылающей щеки:

— Как я теперь смогу доказать свои чувства?

Чентел посмотрела ему в глаза:

— Ты уже давно доказал, что ты мой лучший друг, на которого я всегда могу положиться. Разве этого недостаточно?

— Друг и возлюбленный — как можно сравнить эти понятия? — Он натянуто улыбнулся, и его карие глаза вдруг заблестели. — Но хватит об этом. Если ты не собираешься со мною бежать, то, по крайней мере, ты можешь выйти со мной во двор и посмотреть на мою новую карету. Тедди сказал бы, что она просто шик-блеск! Внутри она отделана тонкой кожей и атласом!

Чентел рассмеялась, радуясь тому, что к нему снова вернулось хорошее настроение. Она крепко взяла его за руку:

— А ты не собираешься, дорогой кузен, подкупить меня, чтобы я все-таки с тобой сбежала?

— Атлас и кожа, — искушал ее Чед, заставляя подняться на ноги, — и множество вещей, которые были приобретены для вас, мадам, и будут вашими, если захотите. Они в сундуках на крыше кареты. Эти наряды превосходят все, что когда-либо дарил тебе Сент-Джеймс. Пойдем, Чентел, разве ты не хочешь взглянуть на это великолепие!

— Чед! Ты собираешься соблазнить меня подарками, чтобы я бежала с тобой! — воскликнула она. Он рассмеялся, подводя ее к двери:

— Ты совершенно права! Я все-таки надеюсь, что ты передумаешь. Ведь это безумие — оставаться с Сент-Джеймсом! Ты только подумай о скучной, размеренной, полной условностей жизни, которая тебя с ним ожидает! А его семья, черт побери! Неужели тебе хочется жить рядом с этими высокомерными ханжами? Представь, какой свекровью станет тебе его мать! Если, конечно, она тебя не убьет.

— Твоя мать не лучше! — парировала Чентел.

— Я возражаю! — Он принял преувеличенно-сердитый вид, и Чентел хихикнула. — Моя мать примет тебя с распростертыми объятиями. Она всегда этого хотела.

— Я совсем не это имела в виду, и ты это прекрасно понимаешь.

— Конечно, я тебя понимаю, — усмехнулся он, — но, если ты помнишь, я собирался увезти тебя в Европу, где никакая свекровь тебя не достанет!

— Да, тут ты прав, — вынуждена была с ним согласиться Чентел.

— Пошли, — он снова потянул ее за руку, — я хочу, чтобы ты увидела карету и мою шестерку гнедых.

Они быстро прошли через холл к парадной двери; оба смеялись, и Чентел вспомнила свои чувства, какие она испытывала, когда они были детьми и Чед тащил ее за собой, чтобы похвастаться новым щенком.

Распахнув дверь, кузен слегка подтолкнул ее, и, оказавшись во дворе, Чентел замерла от восхищения. Великолепная карета вся сияла, лакированное дерево гармонировало с узкими золотыми полосками на перламутровых дверцах. Она действительно была запряжена шестеркой гнедых, от нетерпения они били копытами.

— Ох, Чед, какой красивый экипаж! А что за лошади! — восхищенно воскликнула Чентел.

— Самые быстрые во всей Англии, — горделиво заявил Чед; он подбежал к карете и, открыв дверцу, поманил к себе Чентел: — А теперь посмотри, что внутри, моя Золушка.

— Это наверняка стоило тебе целое состояние, — едва смогла выдохнуть Чентел. — В любом случае ты не должен был так тратиться.

— Для тебя — все только самое лучшее!

— Чед, мне очень жаль… — вздохнула она.

— Не жалей меня, — он снова подозвал ее, сделав нетерпеливый жест рукой, — лучше иди сюда и посмотри сама.

Чентел почувствовала, что у нее появились на глазах слезы. Она действительно любила своего кузена! Подбежав к карете, она заглянула внутрь.

— Вот это да! — только и смогла она вымолвить. Чед не преувеличивал — сиденья действительно были из нежной палевой кожи, а драпировки из блестящего шелка цвета слоновой кости. — Великолеп…

Но закончить фразу ей не удалось, вернее, она вскрикнула, потому что ее не слишком ласково толкнули в карету, так что она упала на пол. Чед, не обращая внимания на то, что причинил Чентел неудобства, вскочил в карету вслед за ней.

— Чед, в чем дело? — Она попыталась сесть. Не слушая ее, Чед крикнул кучеру:

— Пошел! — и с силой захлопнул дверцу.

Карета рывком тронулась с места, и Чентел снова упала на пол. Пытаясь принять более достойную позу, она закричала на Чеда:

— В чем дело? Что за чертовщина здесь происходит?

— Это похищение, — жизнерадостно заявил Чед, поднимая ее с пола и усаживая рядом с собой на сиденье.

От неожиданности она опять чуть не соскользнула на пол:

— Ты меня похищаешь?

— Да, я тебя похищаю. Ты поедешь со мной во Францию, хочешь ты того или нет.

Заглянув ему в глаза и увидев в них непоколебимую решимость, Чентел ахнула и рванулась к дверце, но Чед перехватил ее и усадил обратно. Он так и остался сидеть, сдерживая ее и не давая ей двинуться; она никогда не думала, что Чед так силен.

— И не пробуй вырваться, будет еще хуже, Ченти, — уже более ласково произнес он.

Чентел осознала, что он прав, потому что карета мчалась с бешеной скоростью; их сильно трясло, несмотря на превосходные рессоры. Лошади скакали так, как будто их подгонял сам дьявол. Но это вовсе не означало, что она согласится с ролью покорной жертвы. Чентел барахталась, пытаясь высвободиться из железных объятий Чеда:

— Отпусти меня, черт тебя побери!

— Хорошо, — сказал он и опустил руки.

Чентел тут же пересела на сиденье напротив. Выпрямившись, она бросила на него негодующий взгляд — и ахнула от неожиданности:

— Что это?

На нее было направлено дуло пистолета.

— Будь умницей. В отличие от Тедди, я умею стрелять, и притом очень неплохо, — хладнокровно сказал Чед.

— Ты… ты ведь не выстрелишь в меня? — Чентел не могла поверить глазам.

— Нет. Но я не хочу, чтобы ты убила меня прежде, чем успеешь остыть. — Чед слишком хорошо ее знал.

Чентел чуть не плакала от бессилия, но сдерживала себя. Она откинулась на спинку сиденья, крепко сжала руки и спросила относительно ровным голосом:

— Ты не можешь мне объяснить подробнее, что все это значит, Чед?

— Я же тебе сказал, я тебя похищаю, — сказал он тем самым легким тоном, к которому обычно прибегал в общении с ней, но только теперь в руках он держал нацеленный на нее пистолет. — Боюсь, что мне необходимо срочно уехать во Францию, и я хочу взять тебя с собой. Я не могу оставить тебя здесь, потому что слишком тебя люблю.

Чентел казалось, что она видит сон; ей не верилось, что она едет в роскошной карете, мчащейся с головокружительной скоростью, а ее любимый двоюродный брат говорит о своей любви, держа ее на мушке. Слишком много во всем этом было неясного и непонятного.

— Но почему тебе так нужно уехать во Францию? — поинтересовалась она.

— Из-за твоего очаровательного Сент-Джеймса. Все было прекрасно до тех пор, пока он не вышел на сцену. Я не встречал еще такого упорного человека, да и умного к тому же. Просто удивительно, как мало на свете умных людей. Слава богу, благодаря тебе я все время был на полшага впереди него. Но если то, что ты мне сказала, правда и он знает имя предателя, то мы должны как можно скорее покинуть пределы Англии.

— Получается, я отношусь к породе неумных, то есть попросту глупых, — Чентел покачала головой, — потому что я никак не могу понять, почему мы… то есть ты… должен бежать из Англии? Когда Сент-Джеймс найдет предателя, то Тедди будет освобожден. — И тут ее осенила догадка. — О нет!

— О да, — кивнул Чед. — Тедди освободят, а я попаду в тюрьму. Просто одного Ковингтона заменят на другого.

— Значит, это ты и есть изменник! — испуганно воскликнула Чентел.

— Да, Ченти, и я уже давно занимаюсь шпионажем, — признался он.

— Но… но я не понимаю, зачем это тебе? — Чентел была поражена до глубины души.

— Все из-за проклятия Ковингтонов, я думаю. — И он криво усмехнулся.

— Но проклятие не имеет ничего общего с предательством! Оно связано только с игрой. Ну и еще с пьянством, а также с беспутным поведением, как я полагаю… — рассерженно сказала Чентел.

— То есть пороками, которым предавался мой отец, — сказал Чед.

— Правда? — удивилась Чентел. — Но мы все читали, что он не азартный человек, ведущий праведную жизнь. Как мы могли не знать о том, что…

— Он не играл в карты, — пояснил Чед. — Он играл на бирже.

— И конечно же, проигрался? — пробормотала Чентел, отлично знавшая, как это бывает с Ковингтонами. — А тетя знала об этом?

— Далеко не все. Она страшно гордилась тем, что вышла замуж не за легкомысленного повесу, как все остальные женщины Ковингтонов.

— Как моя мама, например, — добавила Чентел.

— Да, как твоя мама, — подтвердил Чед.

— То, что твой отец был такой же, как и все остальные, еще не означает, что его сын должен стать предателем, даже для того, чтобы спасти состояние семьи, — немного подумав, негодующим тоном заявила Чентел.

— Увы, как раз наоборот, означает, — возразил кузен.

— Нет!

— Да! — Голос Чеда был тверд. — Дело в том, что тут сыграло свою роль не только проклятие Ковингтонов, но, боюсь, и их склонность к крайностям.

— Что ты этим хочешь сказать? — нахмурившись, спросила Чентел.

— Мне не нравится быть бедным. Это значит — носить плохую одежду, питаться кое-как и терпеть, когда тебя оскорбляют люди, которые ничем тебя не лучше. Деньги дают возможность наслаждаться жизнью и к тому же наделяют тебя властью, — произнес он.

— Но почему именно измена? — настаивала Чентел. — Почему, например, не карты? Это хотя бы в рамках закона.

— Извини меня, дорогая, но я нахожу азартные игры неинтересным для себя занятием, — рассмеялся Чед. — А вот шпионаж — это игра с высокими ставками, когда риск огромен, но он себя оправдывает. Это увлекает гораздо больше, чем ожидание того, как лягут карты или какой гранью упадет кость. Да, ставки тут намного выше.

— Потому что это жизнь или смерть, — усмехнулась Чентел.

Он утвердительно кивнул.

— Но ведь тебе приходилось убивать! — воскликнула Чентел.

— Это входит в правила игры. Ты должен избавиться от ненужных карт, оставляя на руках одни козыри, — образно выразился Чед.

Он произнес это таким убедительным тоном, как учитель, объясняющий совершенно очевидные вещи недалекому ученику, что Чентел на какое-то время потеряла дар речи; наконец она спросила:

— Но почему ты действовал против Англии? Неужели ты не мог стать агентом, работающим на благо родины? Ты достиг бы своей цели, и тебе не пришлось бы преступать закон.

— Откуда у тебя эта непоколебимая вера в закон? — Чед покачал головой. — Боюсь, это влияние Сент-Джеймса. Я предлагал свои услуги правительству Его Величества, но их категорически отвергли. Видишь ли, я Ковингтон, а потому никто не рискнул положиться на меня из-за всем известных слабостей и крайностей, сопутствующих нашей фамилии.

— Это все проклятие Ковингтонов… — грустным тоном произнесла Чентел. — Господи, но о чем я говорю! — тут же одернула она себя. — Чед, ты негодяй! — Он только рассмеялся в ответ, и это окончательно вывело ее из себя: — Ты действительно негодяй! Ты не должен был меня похищать! Не должен был!

— Боюсь, что должен. Видишь ли, я слишком тебя люблю. Я могу тебе предложить не меньше, чем Сент-Джеймс. Может быть, даже больше, потому что, общаясь с тобой, я не выхожу из себя. Я никогда от тебя не потребую, чтобы ты вела себя, как дама из высшего общества. И к тому же моя мама…

— При чем тут твоя мама? Какое отношение имеет к этому тетя Беатрис? — Чентел не могла скрыть своего раздражения.

— Видишь ли, она действительно мечтает о том, чтобы ты стала ее дочерью! — сделал неожиданное признание Чед.

— Боже мой, — закатила глаза Чентел, — к какой странной породе негодяев ты относишься, если ты беспокоишься о том, чего хочет твоя мать!

— Даже у негодяев есть матери, Чентел… Я люблю ее, и я люблю тебя, — без тени смущения ответил он.

— Ах, ты меня любишь? — возмутилась Чентел. — Как ты смеешь утверждать, что ты меня любишь, если я по твоей милости едва не погибла — и притом не один раз!

— На самом деле ты никогда не подвергалась настоящей опасности. Я бы не допустил, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Наши операции в Ковингтон-Фолли в течение многих лет проходили тихо и гладко, и тебя даже ни разу не потревожили. Правда, Тедди считал, что по дому бродит призрак леди Дженевьевы, — усмехнулся Чед.

— Так, значит, это ты и твои сообщники шумели в подвалах? — со злостью спросила Чентел.

— Эти подвалы — прекрасные тайники, они такие огромные, что в них можно хранить какие угодно грузы. Ты бы удивилась, если бы узнала, какие лабиринты находятся под полом Ковингтон-Фолли.

— Должно быть, ты прав, — пробормотала Чентел. — Но еще больше я удивляюсь тому, как нас всех не перебили в своих постелях.

— Чентел, перестань! Никто из моих людей вас и пальцем бы не тронул, меня боятся как огня. Дежарн просто сглупил, отдав с перепугу шкатулку Тедди, а тот отвез ее в Ковингтон-Фолли. Французишка боялся, что его поймают с поличным, но явиться ко мне с пустыми руками он тоже не мог. — Тут он нахмурился. — Я должен был сразу избавиться от него, но мне казалось, что его еще можно использовать. Подумать только, он хотел меня выдать! И кому? Тебе. Я не ожидал от него такой наглости. — Чед раскрыл почти все свои карты.

— Ты его убил своими руками! — воскликнула Чентел.

— Да. Я должен извиниться перед тобой за причиненное неудобство. Я убрал его тело, как только смог это сделать. — Тут глаза его лукаво заблестели. — То есть после того, как вы трое прекратили его прятать. Было довольно трудно проследить, где же в конце концов он окажется.

— Чед, я просто не могу этому поверить! Неужели ты на это способен!

— Чентел, ну подумай сама! Как бы ты себя чувствовала, если бы Дежарн назвал тебе мое имя? И ты была бы вынуждена сообщить этому безупречному лорду Сент-Джеймсу, что в твоей семье, помимо кутил и игроков, есть еще и изменник… Я просто избавил тебя от лишних неприятностей. Или, может быть, тебе не понравилось, что это я убрал тело Дежарна из окрестностей Ремингтон-хаус? Неужели ты хотела бы сделать это сама?

— Конечно же, нет, — вынуждена была согласиться Чентел. — Но…

— Никаких «но». Напротив, ты должна быть благодарна мне, — упрекнул ее Чед.

— Если ты меня так оберегал, то почему в моем доме была найдена контрабанда? — спросила она.

— Это моя недоработка, — вздохнул Чед. — Я велел все убрать из Ковингтон-Фолли в тот самый день, когда ты мне рассказала о визите Сент-Джеймса. Но, Чентел, под Ковингтон-Фолли действительно лабиринт! Мои люди случайно пропустили одно из помещений. И, кстати, во время проведения этой операции я позаботился о том, чтобы тебя не было дома.

— Ты хочешь сказать, что пригласил меня в Лондон не потому, что беспокоился за меня, а для того, чтобы очистить территорию? — прищурившись, спросила Чентел.

— Я всегда о тебе заботился. Я собирался последний раз использовать Ковингтон-Фолли для передачи сообщения и подыскать для этого другое место. Но потом ты вдруг решила поехать на бал к Питерсонам и вернуться в Ковингтон-Фолли, и я отменил встречу. Кстати, в ту ночь мне очень повезло, потому что, как выяснилось, Сент-Джеймс устроил набег на твой дом, — признался Чед.

— Тебе-то, может быть, и повезло, а мне не очень, — сказала Чентел сердито. — Ричард решил тогда, что я предупредила своих агентов.

— Но разве это я виноват, что он пришел к ложному умозаключению?

— Да, ты! — И тут вдруг она поняла всю сложность ситуации. — Боже мой! Он снова может сделать неправильные выводы!

— Ты могла бы сообразить это и раньше, — иронично заметил Чед.

— Он подумает, что я сбежала с тобой! — Чентел сжала кулаки. — Что я нарушила свое обещание!

— Конечно, он так и подумает, — подтвердил Чед.

— Клянусь тебе, я…

Чентел уже прыжком поднялась с сиденья, но ее остановил холодный голос Чеда, направившего на нее пистолет:

— Чентел, успокойся и сядь на место.

Она вынуждена была ограничиться только взглядом, который способен был его уничтожить:

— Я очень надеюсь, что Сент-Джеймс убьет тебя, когда он нас догонит.

— Нет, ты этого не хочешь. И к тому же ему не удастся нас догнать, — самодовольно заявил Чед.

— Он нас догонит! Он обязательно найдет меня! — Чентел гордо вздернула подбородок.

— Если он и догонит нас, то только потому, что охотится за мной. Он тебя просил не убегать со мной исключительно из-за того, что уже подозревал меня в предательстве. Возможно, он даже считает тебя моей сообщницей. Во всяком случае, так это выглядит со стороны, — с издевкой произнес кузен.

— Не смей так говорить! — вскрикнула Чентел.

— Он подумает, что ты нарушила данное ему слово и предала его, — настаивал на своем Чед. — Он будет тебя за это презирать. Ты же из Ковингтонов, Чентел, и потому ты ему не нужна. Так же, как я не нужен старушке Англии. Со мной тебе будет намного лучше, уверяю тебя.

— Это неправда! — Чентел вскочила на ноги. Черт с ним, с пистолетом, она не может сдержаться, чтобы не дать ему пощечину. Но она не успела — снаружи раздался сдавленный крик, и карета замедлила ход и остановилась.

— Это Ричард! — воскликнула Чентел и бросилась к окну. — Ну теперь держись, Чед!

Ричард Сент-Джеймс спрыгнул с лошади прямо на кучера, который гнал лошадей во весь опор. Кучер упал на землю и побежал.

— Он атаковал твоего кучера, Чед! — Чентел зааплодировала.

Ричард догнал его и уложил на обе лопатки.

— Ура, он у Ричарда в руках! — Чентел готова была плясать от радости.

— А ты — у меня в руках, — засмеялся Чед и вдруг крепко схватил ее за талию. Стальное дуло врезалось ей в висок, и Чентел замерла. — А теперь открывай дверь, только медленно.

Чентел дотянулась до дверцы и приоткрыла ее. Сент-Джеймс стоял перед каретой, расправив плечи, с нацеленным на них пистолетом в руках.

— Осторожнее с игрушкой, Сент-Джеймс, или я убью ее! — закричал ему Чед. — А теперь, Чентел, медленно иди вперед вместе со мной.

Вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, как нежные любовники, не желающие расставаться, они сошли на землю. Чентел встретилась с суровым взглядом Ричарда, лоб его был прорезан гневными морщинками.

— Ричард, — сказала она, пытаясь не обращать внимания на металлический предмет у ее уха, от которого у нее болела голова. — Я очень рада тебя видеть.

— Правда? — Одна его бровь недоверчиво приподнялась.

— Вот видишь! — прошептал ей на ухо Чед. — Скажите, Сент-Джеймс, за кем вы пришли: за Чентел или за мной? — проговорил он громко.

— За обоими, — коротко бросил в ответ Ричард.

— Я же тебе говорил, — тихо сказал ей Чед.

Чентел всю жизнь считала, что нет на свете хуже людей, любящих фразу «Я же тебе говорил!». Оказывается, есть: ее кузен, который произносит эти слова, держа ее под дулом пистолета.

— Если вы хотите, чтобы Чентел осталась в живых, вы сейчас нас отпустите, и мы поедем своей дорогой, — сказал Чед не допускающим возражений тоном.

Глаза Ричарда сверкнули ненавистью, и он презрительно фыркнул:

— Вы не застрелите свою сообщницу.

— Сообщницу! — возмущенно повторила Чентел.

— А ты думала, что он тебя любит, — прошептал Чед ей на ухо. — Сообщница она мне или нет, Сент-Джеймс, но не думаю, что смерть жены будет вам приятна. Подумайте о скандале, который последует за этим. Подумайте о фамильной чести. А теперь бросайте пистолет на землю, — приказал он.

— Вам не удастся уйти, Тейбор. — У Ричарда от напряжения заиграли желваки на скулах.

— У меня много шансов. Я рискну, потому что я поставил на кон гораздо больше, чем вы. — Чед рассмеялся. — А теперь бросьте пистолет, не заставляйте меня стрелять в Чентел.

— Если вы ее убьете, вам придется поискать другого партнера.

— Я ненавижу вас обоих! — воскликнула Чентел; она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу.

— Бросайте оружие, — приказал Чед, и она вдруг поняла, что он не шутит. — Если вы заставите меня выстрелить в Чентел, я вас убью, Сент-Джеймс, клянусь, я вас убью.

В этот момент Чентел почувствовала, как она любит их обоих! Но Чед не возьмет ее с собой, не убив Ричарда. Ричард знает слишком много, этого достаточно, чтобы его уничтожить.

Ричард опустил руку с пистолетом и готов был уже бросить его на землю, когда Чентел вскрикнула:

— Не-ет! — Одновременно она пнула Чеда коленом в пах и рванулась; от неожиданности тот едва ее не выпустил. Ей удалось схватить его правую руку, в которой был пистолет, и она повисла на ней всем телом.

— Ченти, не делай этого, — скомандовал Чед; свободной рукой он сильно ударил ее по лицу, и она пошатнулась.

Позади послышался рев, напоминающий рык дикого зверя; ее грубо оттолкнули в сторону, так что она упала на землю. Когда она наконец собралась с силами и приподнялась, то ее глазам, слезящимся от боли, предстало такое зрелище: Чед и Ричард наносили друг другу удары, которые отдавались у бедняжки в голове. «Боже мой, ведь так они поубивают друг друга!» — подумала она и принялась судорожно шарить руками в траве, ища пистолет. Наконец она увидела оружие Чеда, валявшееся на земле неподалеку от нее, и осторожно подползла к нему, не отрывая взгляда от дерущихся мужчин; наконец пистолет был у нее в руках.

Она поднялась на ноги и пошатнулась. Чентел не знала, что ей теперь делать с пистолетом. В это время мужчины продолжали драку. Они так быстро увертывались от ударов и менялись местами, что у Чентел закружилась голова. Если бы она даже и умела стрелять, то все равно не стала бы этого делать в такой обстановке, дабы случайно кого-нибудь действительно не убить. Ей пришлось действовать по-другому! И, взявшись за дуло пистолета, она стала поджидать подходящего момента, который скоро ей представился: Ричард, пытаясь избежать сильнейшего удара, споткнулся о валявшегося на земле кучера и упал. Чед замешкался на какую-то долю секунды, этим и воспользовалась Чентел, ударив его по голове рукояткой; он обмяк и медленно опустился на землю.

Ричард лежал на кучере, тяжело дыша, и один глаз у него начал заплывать.

— Чентел, дорогая, — вот и все, что он смог прохрипеть, приподнявшись, и снова упав на тело слуги.

Чентел отошла от него на шаг и угрожающе потрясла у него перед носом пистолетом:

— Не смей называть меня «дорогая»! Как ты мог подумать, что я сообщница Чеда! Как ты посмел!

— Я сказал это только для того, чтобы привести его в замешательство. — Он дотронулся до своего лица и поморщился. — На самом деле я в это не верил.

— Нет, верил! Не подходи ко мне близко!

— Женщина, пора наконец научиться мне доверять! — взревел он, выхватил у нее пистолет и отшвырнул его в сторону. Она опешила, и в этот момент Ричард схватил ее и прижал к себе. Чентел собралась было высказать свое возмущение, но не успела этого сделать, потому что он наклонился и завладел ее губами, и это был страстный, глубокий поцелуй.

Чентел тут же забыла об опасности и предательстве, о похищении и своих страхах; ее охватила волна чувств и непреодолимых желаний. Она обняла его за шею, прильнув всем телом, и тихий стон слетел с ее губ, когда она почувствовала, как его руки властно и нежно гладят ее.

Ричард вдруг отпрянул от нее и, глядя ей прямо в глаза, спросил:

— Теперь ты мне веришь? Ты понимаешь, как ты мне нужна?

Чентел была как в тумане; она не отрываясь смотрела на его красиво очерченный рот, и все ее мысли были только о новом поцелуе.

— Да, я тебе нужна, — послушно повторила она.

— Господи, женщина, ведь ты же могла погибнуть! — Голос его прозвучал сурово.

Чентел наконец оторвала взгляд от его губ и посмотрела ему в глаза.

— Ты меня целуешь, ты меня хочешь только потому, что наша жизнь была под угрозой, — сказала она.

— Что за чушь!

— Ты сам это сказал в прошлый раз, и сейчас происходит то же самое. И в ту минуту, когда ты снова почувствуешь себя в полной безопасности, ты уйдешь… ты оставишь меня, как ты всегда это делаешь, — грустно вздохнула Чентел.

— Ты неправильно меня поняла! Тогда было все по-другому! И я сказал тебе это только потому, что…

— Ричард! — взвизгнула Чентел. — Чед за твоей спиной!

— Черт! — Ричард обернулся как раз вовремя, чтобы перехватить движение Чеда, который, покачиваясь, как пьяный матрос, подходил к нему с занесенным кулаком. Он ударил его правой в подбородок, и Чед рухнул на землю. Снова повернувшись к Чентел, он посмотрел ей в глаза.

— Не… не смотри на меня так! — У Чентел перехватило дыхание.

— О господи! — Ричард поднял глаза к небесам. — Вот что — давай сейчас доставим Чеда в тюрьму, а об этом поговорим позже.

— Хорошо, — с радостью согласилась с ним Чентел.

Она посмотрела на лежащего у ее ног Чеда и тяжело вздохнула:

— Никогда бы не подумал, что он может оказаться изменником. Но, кажется, я вообще плохо разбираюсь в мужчинах.

Чентел нетерпеливо мерила шагами тесную комнату конторы местной тюрьмы, которая состояла еще из двух железных клеток для заключенных. Служащие этого заведения никогда еще не испытывали столь бурных эмоций, как в последние дни. Обычно их узниками были дебоширы и пьяницы, мелкие воришки и браконьеры, но до сей поры сюда не ступала нога изменника родины.

— Но почему нельзя выпустить Тедди побыстрее? — спросила Чентел, резко повернувшись к своему спутнику. — Мы здесь уже больше трех часов!

— Они не могут его освободить, пока сквайр Питерсон не подпишет ордер, — терпеливо ответил ей Ричард. Он стоял, опираясь о единственный в помещении стол.

Его лицо было все в синяках, один глаз полностью заплыл, а на лбу красовалась неглубокая царапина. При взгляде на него Чентел хотелось только одного: расцеловать его, дотронувшись своими губами до каждого ушиба и каждой ссадины, но она не желала идти на поводу своего сердца. Она не должна испытывать к нему никаких нежных чувств! Ведь он считал ее сообщницей Чеда.

— Успокойся, нам осталось ждать совсем недолго, — сказал Ричард.

В это самое мгновение отворилась дверь, и вошел Тедди, за которым следовало двое местных стражей.

— Тедди! С тобой все в порядке? — Чентел бросилась ему на шею.

Тедди заморгал, как человек, попавший из полумрака на яркий свет:

— Со мной-то все хорошо. Но ты знаешь, что сюда привели Чеда? Он выглядит ужасно, как будто его здорово побили. Кажется, он только-только пришел в себя. — Присмотревшись к сестре, Тедди удивленно спросил: — По правде говоря, и ты не в лучшей форме. Что это у тебя на щеке?

— Это всего лишь царапина, я потом все объясню.

— Но мы же не можем оставить здесь Чеда! — воскликнул Тедди.

— Боюсь, что нам придется это сделать, — вмешался в разговор Ричард. — Твой кузен, Тедди, и есть тот изменник, которого мы искали.

— Чед — изменник? Нет, вы ошибаетесь, Чед хороший парень, — потрясенный до глубины души, Тедди посмотрел на Ричарда, и тут глаза его еще больше округлились: — Черт побери, у вас вид не лучше, чем у него!

— Я надеюсь, что он все-таки выглядит хуже, — улыбнулся Ричард одной стороной лица.

Тут наружная дверь резко распахнулась, и в комнату вошла тетя Беатрис. Она даже не взглянула на Тедди, зато ее прищуренные глаза прямо-таки просверлили насквозь Чентел.

— В чем дело? Мне сообщили, что Чед находится в тюрьме! — громко, с возмущением спросила она.

— Вам сообщили? — переспросил Ричард и с упреком посмотрел на Чентел.

— Я отправила посыльного, пока мы ждали, — пожала она плечами. — Тетя Беатрис имеет право знать об этом.

Тетя Беатрис обратила свой взор на Ричарда:

— Почему вы засадили за решетку моего сына?

— Он задержан по подозрению в измене родине.

Некоторое время тетя Беатрис не сводила глаз с Ричарда, как будто хотела сжечь его взглядом. Все молчали; потом она вдруг отрывистым голосом произнесла:

— Чушь! Вы все тут лжете! Я хочу видеть сына.

— Конечно. — Ричард согласно кивнул. — Вас проводит к нему Томас.

Пока тетя Беатрис проходила мимо них, стояла полная тишина, только Тедди отскочил в сторону, чтобы не стоять у нее на пути. Даже Томас, охранник, казалось, дрожал, пока открывал ей дверь в соседнее помещение.

— Ух! — выдохнул Тедди. — В веселеньком же она настроении! Не повезло бедному Чеду, она ему задаст!

— Да, строгая женщина, — согласился с ним страж. — А теперь вам надо подписать еще кое-какие бумаги.

— Еще! — воскликнула изнемогающая от усталости Чентел. — Сколько же еще бумаг тебе нужно, Джеффри? Даже в правительственной канцелярии меньше бюрократии!

— Сожалею, мисс Эмб… то есть миледи, — бедный Джеффри покраснел, — но все формальности должны быть соблюдены.

— Давайте тогда ими займемся, — спокойно сказал Ричард, и они с Тедди подошли к столу и стали просматривать документы, которые им предъявил охранник, а Чентел снова принялась ходить взад-вперед. Через некоторое время дверь из внутреннего помещения открылась, и на пороге появилась тетя Беатрис; лицо у нее было пепельно-серым. Чентел остановилась и подошла к ней:

— Тетя, с вами все в порядке? Мне очень жаль…

Тетя Беатрис бросила на нее злобный взгляд, и, когда она заговорила, ее подбородок задрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Ты! Ты точно такая же, как и твоя мать! В тебе течет ее кровь! Я всегда знала, что ты ничего не стоишь, но из-за тебя пострадают достойные люди! А вы, — она обратилась к Сент-Джеймсу, — как вы посмели отобрать у меня сына?!

Она прошла через комнату, тяжело переваливаясь, и покинула контору, сильно хлопнув дверью. Все облегченно вздохнули.

— Бедная тетя, — сказала расстроенная Чентел.

— Бедный Чед, — сказал Тедди, покачав головой.

— Нет, ты ошибаешься, далеко не бедный! — произнес за их спиной голос, очень похожий на голос Чеда. Все обернулись. Это на самом деле был Чед! Он стоял в дверях, и в руке у него был большой, устрашающего вида пистолет, направленный прямо на них.

— Да, Чед вовсе не бедный, — тихим голосом подтвердил Ричард.

— А теперь давайте постараемся устроить все так, чтобы никто из нас не стал ни бедным, ни мертвым, — предложил Чед. — Никаких резких движений. Поднимите руки над головой. Джеффри, медленно, очень медленно вставай из-за стола.

— Но где ты взял пистолет? — поинтересовался Тедди, выполнив его команду.

— Я его спрятал, — с откровенной насмешкой ответил он.

— Ты всегда умел заранее все предусмотреть, — покачал головой Тедди. — Жаль, что я об этом не подумал.

— Не беспокойся, Тедди, — засмеялся Чед. — Злоумышленником тебе никогда не стать, ты не из той породы.

— Но ты не мог его спрятать! — воскликнула Чентел; руки ее были высоко подняты, а глаза пронизывали его насквозь.

— Теперь вы все пройдете сюда, — продолжал распоряжаться Чед. — Пожалуй, сегодняшнюю ночь вы проведете в спальных покоях за решеткой. Медленно продвигайтесь вперед.

Подчинившись его указаниям, все перешли в другое помещение. Может быть, такое беспрекословное повиновение объяснялось тем, что Чентел и Ричард уже убедились в серьезности угрозы, исходившей от Чеда, Тедди и подумать не мог о том, чтобы противоречить своему кузену, а Джеффри был до смерти напуган.

— Джеффри, ты присоединишься к своему товарищу, — скомандовал Чед, показывая на клетушку, где на полу лежало чье-то безжизненное тело. — Томасу может понадобиться твоя помощь. Думаю, когда он очнется, то будет жаловаться на головную боль.

Джеффри вбежал в клетку и бросился к распростертому на полу напарнику, а Чед запер за ним дверь.

— А теперь, мои дорогие родственники, предлагаю вам занять эти апартаменты, — сказал он, запирая за ними дверь.

— И все-таки, откуда у тебя пистолет? — не отставала от него Чентел.

— Просто он хорошо его спрятал, — высказал свое мнение Тедди.

Чед, не слушая их, пристально посмотрел на Ричарда.

— Какие-нибудь предложения, Сент-Джеймс?

— Да, есть парочка, — сухо ответил тот.

— Тише, тише, здесь дама! — рассмеялся Чед. — Кстати, могу ответить тебе, дорогая, — повернулся он к Чентел, — откуда у меня оружие. Я ведь тебе уже говорил, что и у негодяев есть матери. К сожалению, Чентел, я должен вас покинуть, хотя и против своего желания. Но если тебе интересно, то знай: я не еду во Францию. Настойчивость, с которой ты меня убеждала использовать достоинства и недостатки Ковингтонов во благо общества, а не во вред ему, возымела на меня действие. Мне вовсе не безразлично, что ты обо мне думаешь. Поэтому есть только одно место на земле, где могут пригодиться мои таланты.

— И где же это? — спросила она.

— В Америке. Я слышал, что в бывших колониях прекрасно чувствуют себя игроки моего калибра. Там, вдали от цивилизации, среди диких и необузданных переселенцев наверняка найдется для меня местечко.

Чентел всплеснула руками:

— Да, Чед, ты совершенно прав! Я слышала, что там жить очень опасно, и местное население постоянно подвергается набегам индейцев. Это как раз для тебя, там тебе понравится?

Чед бросил вопросительный взгляд на Ричарда:

— Как вы относитесь к моему решению? Я клянусь, что нога моя никогда не ступит на английскую землю, и я вообще никогда не вернусь в Старый Свет. Я Ковингтон, но умею держать свое слово.

— Я вам верю, — ответил Ричард, со значением взглянув на Чентел. — Я одобряю ваше решение и не буду чинить вам никаких препятствий. — И он снова перевел глаза на Чеда.

— Благодарю вас, мой новый кузен. — Чед поклонился. — Вас освободят завтра утром, когда на дежурство придет новая смена.

— Мы должны провести здесь всю ночь? — недовольно воскликнула Чентел.

Чед все так же в упор смотрел на Ричарда:

— Я постарался убедить ее в том, что она вам безразлична — и довольно успешно.

— Я заметил, — сухо ответил Ричард.

— Но я вам дарю целую ночь, — засмеялся Чед. — рассматривайте это как подарок. Дорогая, не будь слишком несговорчивой, — обратился он к Чентел.

— Несговорчивой! — возмутилась она и топнула ножкой.

Чед только покачал головой и спросил Ричарда:

— Я полагаю, вы не дадите мне сбежать, если я захвачу с собой Чентел?

— Нет, — очень любезно ответил ему тот. — В этом случае я вынужден буду вас догнать и убить.

— Я так и думал. Что ж, если уж мне приходится распрощаться с Чентел, то по крайней мере меня утешает сознание того, что я оставляю ее в надежных руках. И они должны быть очень надежными и умелыми, если вы собираетесь отныне заботиться о Ковингтонах.

— Я уже это понял, — кивнул ему Ричард, и в его глазах наконец зажглись лукавые огоньки. — Постараюсь справиться, в конце концов, мне не привыкать к трудностям.

— Боюсь, что эта задача может оказаться непосильной для того, кто не принадлежит к нашей семье, — покачал головой Чед. — Но, впрочем, я не стану вас отпугивать, потому что хочу, чтобы в мое отсутствие вы позаботились о близких мне людях. А теперь мне пора уходить.

Чентел прижалась к решетке. Она знала, что больше никогда не увидит своего кузена. Она сознавала, что должна была бы презирать его за то, чем он занимался, но она не могла расстаться с ним холодно. Ей будет так не хватать его.

— Чед, ты сможешь нам написать, рассказать, как один из Ковингтонов поживает в Америке? — дружелюбно спросила она.

— Я постараюсь. Прощай, Ченти. — И он ласково погладил ее по щеке. — Тедди, старина, придется уж как-нибудь вам двоим найти сокровище, без меня, а я состояние наживу сам. — И он послал Чентел воздушный поцелуи и исчез за дверью.

— Прощай, Чед. — Чентел смотрела ему вслед, вцепившись обеими руками в решетку.

— Иди сюда, Чентел, — позвал ее Ричард. — Нам сидеть тут до утра, давай хоть немного поспим.

Она обернулась. Ричард сидел на единственной в камере скамье, а Тедди устроился прямо на полу.

— Я не хочу спать, — сказала она.

— Нет, хочешь, — тихо засмеялся Ричард, — просто у тебя приступ дурного настроения.

— Я думаю, ты должна отдохнуть, сестра, — поддакнул Тедди. — Ты выглядишь такой уставшей.

Ричард похлопал по скамье, служившей пленникам ложем, приглашая ее сесть:

— Иди сюда.

Она сложила руки на груди и заявила:

— Нет, вы с Тедди можете расположиться вместе на скамье.

— Ты имеешь в виду, что мы вдвоем можем на нее лечь? — Тедди густо покраснел. — Чентел, мужчины так не делают. Это неприлично. Кто-нибудь может подумать… ну… Впрочем, это неважно. Это ты можешь устроиться на топчане вместе с Сент-Джеймсом… Но мы вдвоем с ним не можем — и нам с тобой этого тоже нельзя делать. Так положено.

Чентел подумала, что единственное, что Тедди хорошо усвоил, — это кому с кем спать. Убедить его изменить своим принципам было невозможно. К тому же она чувствовала, что у нее ноет все тело и ей тяжело держаться на ногах.

— Что ж, будь по-вашему, — произнесла она не слишком любезным тоном, подошла к скамье и опустилась на нее рядом с Сент-Джеймсом.

Ричард тут же обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Закрой глаза и спи, — прошептал он.

— Жду не дождусь утра, — посетовал Тедди, ерзая на жестком полу. — Мне тут не нравится. Конечно, Томас и Джеффри неплохие парни, но мне все равно тут не нравится. Мне так не хватает Алисии! Теперь, когда я свободен, я смогу ее увидеть. Но сначала, конечно, надо найти сокровище.

Вдруг Ричард тихо засмеялся, и Чентел, подняв голову, посмотрела на него:

— Над чем ты смеешься?

— Не прошло и минуты с тех пор, как меня назначили главой семьи Ковингтонов, и я уже провожу ночь в тюрьме!

— Так ты считаешь себя главой семьи? — Она попыталась придать своим словам оттенок высокомерия, но ничего не могла поделать с собой, потому что ей было так уютно в его объятиях, и с каждым мгновением она расслаблялась все больше.

— Да, и рано или поздно ты со мной согласишься. — Он улыбнулся ей.

— Сомневаюсь в этом. — Она снова положила голову ему на грудь, и, к ее собственному удивлению, губы ее тронула ответная улыбка. — По-моему, ты сказал, что мы должны спать, а не разговаривать.

— Да. — Она чувствовала его теплое дыхание на своих волосах. — Но придет день, когда ты поверишь в меня и в то, что ты мне нужна.

— Я знаю, что это правда, но только когда мы в опасности, — сказала она, зевнув.

— Нет, ты мне нужна и тогда, когда опасности нет и в помине! Но, боюсь, с Ковингтонами это случается крайне редко, — добавил он со смешком.

— Нет, — возразила ему Чентел. — Теперь, когда Чед уехал, мы заживем спокойно.

— Ни потрясений, ни тревог? — обрадовался Ричард.

— Ничего. — Ее голос прозвучал совсем сонно.

— Тогда, моя дорогая, ты поймешь наконец, что я говорю правду, и придешь ко мне, — произнес он еле слышно.

— Нет, никогда, — пробормотала она, засыпая и крепче прижимаясь к Ричарду.