Палитра ее жизни

4

Нет, он ничего не станет говорить Кристиане о картинах. Они могут немного и подождать своей очереди, ну, хотя бы на том же самом чердаке, надежно спрятанные. По крайней мере, до тех пор, пока он не разберется в своих чувствах к ней.

Исполнив задуманное, Патрик стал готовить обед в ожидании возвращения девушки. В том, что она обязательно вернется, он был уверен. Во-первых, в спальне остались все ее вещи, включая принадлежности для занятий живописью. А во-вторых, внутренний голос нашептывал ему о том, что очаровательные молодые и талантливые художницы не встречаются и не исчезают просто так, без всякой причины.

У судьбы на все есть свой великий замысел и свои краски. Для кого-то серые, а для кого-то радужные. Патрик надеялся, что на его долю выпадут только самые яркие цвета. Поэтому, когда на пороге возникла Кристиана, она застала удивительную картину: в камине, на специально поставленной жаровне, запекался сочный окорок, а Патрик, весело напевая популярный мотив, готовил салат.

Заметив вошедшую девушку, он приветливо кивнул.

— Рад видеть вас, Кристиана. Надеюсь, вы зверски проголодались, иначе мне придется ломать голову над тем, что делать со всей этой едой.

Девушка улыбнулась.

— Спешу вас успокоить, Патрик. Я голодна, как племя троглодитов. И готова съесть все, что вы мне предложите.

— Ваш ответ пролил бальзам на мое сердце. Так, шутливо переговариваясь, они сели за стол и приступили к трапезе.

— Я очень удивился, когда по возвращении из города не застал вас дома. Если не секрет, где вы были?

— Здесь нет никакого секрета. Я была там же, где и вы, в городе. Мы, очевидно, разминулись.

Она помолчала, словно размышляя, стоит ли рассказывать Патрику о своей неудаче. Но, в конце концов решила, что от этого никому хуже не будет.

— Я пыталась вернуть свои работы, которые были отняты у меня… не совсем законно, что ли?

— Судя по тону, каким вы это сказали, ваша затея не увенчалась успехом.

— Вы правы.

— Послушайте, Кристиана, вам не кажется странным обращение на «вы» между людьми, которые знакомы уже второй день? Надеюсь, у вас не вызовет негодования, если я предложу более упрощенный вариант.

В глубине души она обрадовалась его словам, но не нашла в себе смелости открыто признаться в этом. Лишь смущенно кивнула в знак согласия.

Патрик улыбнулся, и девушке показалось, что в комнате стало светлее.

— В таком случае, скажи, каковы твои дальнейшие планы?

— Ну, я вернусь в город… — нерешительно начала Кристиана.

— Тебе точно есть куда возвращаться? — перебил ее Патрик и внимательно посмотрел в глаза.

Кристиана отвела взгляд и пролепетала:

— Мне кажется, я могла бы подыскать что-нибудь…

Патрик взял ее руку и успокаивающе сжал.

— Я заговорил об этом только потому, что у меня есть к тебе предложение. Ты, конечно, представляешь, как много мне приходится быть в разъездах. А поддержание порядка в этом доме требует усилий и времени, которыми я не располагаю. Поэтому я хотел предложить тебе, за соответствующее жалованье, разумеется, остаться здесь, на ферме, в качестве экономки. Подумай, от тебя потребуется только привести дом в более-менее жилое состояние. Кроме того, ты сможешь спокойно заниматься живописью, не заботясь о завтрашнем дне.

Подобное предложение со стороны Патрика стало для Кристианы полной неожиданностью. Она и мечтать не смела о такой удаче. Видимо, кто-то на небесах сжалился над ней и послал на помощь ангела-хранителя в лице сидящего перед ней молодого человека.

Кристиана глубоко вздохнула, прежде чем ответить.

— Не буду лукавить, Патрик, что в настоящий момент я нахожусь не в лучшем положении, но хочу, чтобы ты знал: я даю согласие не только потому, что мне некуда идти. Просто этот старый дом чем-то завораживает меня. Чем-то, что трудно объяснить, но легко почувствовать.

— Странно, я испытываю по отношению к нему те же чувства. И я рад, что ты решила принять мое предложение.

Девушка услышала в голосе Патрика какие-то новые, проникновенные нотки, в ответ на которые ее сердце забилось сильнее. Она слегка покраснела и, чтобы скрыть смущение, бодрым тоном поинтересовалась:

— Итак, если вы… ты вверяешь мне бразды правления своим домом, то, может, ознакомишь меня со всем его содержимым. Кроме того, я просто уверена, что это старое здание было свидетелем множества интересных историй.

— Что ж, если желаешь, то я могу поведать тебе одну из них.

— Просто умираю от любопытства!

Патрик откинулся на спинку стула и, забросив сильные руки за голову, лукаво взглянул на Кристиану.

— Некогда эта ферма входила в длинный перечень наследства, доставшегося очаровательной девушке по имени Пейдж Мари…

Капли дождя настойчиво стучали по крыше, словно просились внутрь. Туда, где ярко горели угли в камине и в кресле-качалке вальяжно развалился толстый кот. Его можно было принять за одну из тех новомодных игрушек, которые с таким мастерством изготавливают предприимчивые японцы, добиваясь предельного сходства с живым существом. Но то, как он иногда вздрагивал и перебирал лапами, свидетельствовало, что кот самый настоящий. Его абсолютно черная шерсть лоснилась, переливаясь в свете лампы самыми диковинными оттенками. Два изумрудных глаза то расширялись, то превращались в узкие щелочки. Судя по его виду, коту не приходилось жаловаться на жизнь.

Неожиданно он замер и спустя мгновение, оставив удобное кресло, спрыгнул на пол и заспешил к двери. Причина подобного поведения обнаружилась сразу же, как только в комнату вошла Кристиана.

— Брайтон, сколько раз я говорила тебе, что запрещаю лежать на моем кресле.

Девушка наклонилась к коту и погрозила ему пальцем, но по ее глазам было видно, что она нисколько не злится на него. Животное это прекрасно понимало, поэтому в ответ громко замурлыкало и потерлось о ее ногу.

— Ты неисправим. Странно, откуда у тебя столь аристократические замашки?

Подхватив кота на руки, Кристиана с радостью отметила, что ее питомец совершенно не напоминает то израненное, голодное существо, которое она подобрала во время одной из прогулок.

Сев в кресло и дав Брайтону возможность устроиться на ее коленях поуютнее, Кристиана слегка отклонилась назад, запуская качалку в действие, и погрузилась в свои мысли.

Она думала о том, что сказал бы Патрик, увидев, как преобразился дом. После того, как он уехал несколько дней спустя, оставив ее одну, Кристиана занялась более подробным исследованием вверенного ей хозяйства. В результате чего из множества плетеных сундуков, стоящих в кладовой, на свет появились чудесные полотняные скатерти, прикроватные коврики из овечьей шерсти, изысканная столовая посуда, пара каминных канделябров, дюжина восковых свечей и ничуть не порченная молью шкура медведя.

Вооружившись мылом и тряпкой, Кристиана четыре дня только и делала, что терла, драила и начищала в доме все, что этого требовало. Сейчас, по прошествии полутора недель, она с гордостью отмечала, что благодаря ее стараниям заброшенное фермерское жилище превратилось в уютный загородный дом. Кроме всевозможных скрытых ниш и кладовок, в нем было пять жилых комнат: хозяйская спальня, спальня для гостей, кухня-столовая, библиотека и гостиная.

Окончив все дела по хозяйству, Кристиана наслаждалась тем спокойствием, которое воцарилось в ее душе. Каждое утро она завтракала и отправлялась в библиотеку, где устроила для себя нечто вроде мастерской. Судя по незначительному количеству книг на полках — по большей части старых словарей и энциклопедий, — прежние хозяева редко использовали ее по назначению. Поэтому Кристиана ничуть не мучилась оттого, что установила этюдник среди старинных шкафов орехового дерева. К тому же это была единственная комната в доме, которая благодаря двум огромным окнам, выходящим на разные стороны света, как нельзя лучше подходила для занятий живописью. Тех денег, которые в качестве жалованья оставил ей перед отъездом Патрик, вполне хватило на краски и холсты.

Девушка посвящала любимому занятию все время до обеда. А после ей доставляло истинное удовольствие посидеть у зажженного камина с Брайтоном на руках. Он был ее самым внимательным слушателем, именно ему она могла без опаски доверить свои мысли и переживания.

Вот и на этот раз Кристиана, прислушавшись к тихому мурлыканью Брайтона, заглушаемому звуками разбушевавшейся снаружи непогоды, печально вздохнула. Уже прошло почти две недели с того времени, как Патрик уехал, и она все чаще ловила себя на мысли, что скучает по нему. Ей вспоминалось, как он держал ее руку в своих ладонях, как успокаивающе звучал его голос, какой легкий аромат исходил от его волос…

Господи, неужели она влюбилась? От подобного открытия Кристиана так и подпрыгнула на месте. Брайтон открыл глаза и обеспокоенно посмотрел на нее.

— Прости, — извинилась перед ним девушка. — Просто от одиночества в голову порой лезут самые нелепые мысли. Как я могу влюбиться в Патрика, если практически ничего не знаю о нем? К тому же мне даже неизвестно, что такое любовь.

Действительно, ее сердце ни разу не было взволновано тоской о мужчине. Она никогда не испытывала зависти к тем своим ровесницам, кто проводил большую часть времени, бегая на свидания. Единственной страстью Кристианы была живопись. Только она была способна породить целую гамму чувств в ее душе. Девушка давно свыклась с мыслью, что обычное женское счастье не для нее. И вот теперь жизнь, похоже, решила убедить ее в обратном.

Осторожно сняв Брайтона с колен, Кристиана встала и, опустившись на корточки перед камином, подбросила угля жадному пламени. Она старалась не думать о Патрике, но безуспешно.

Доехав до городка, Патрик пересел в арендованный «шевроле». Он спешил добраться до «домика тетушки Пейдж» засветло, если такое можно было сказать о сером из-за незатихающего дождя дне. Если бы кто-нибудь спросил его, почему он так торопится, Патрик вряд ли смог бы объяснить. Но то, в чем он и сам бы себе ни за что не признался, знало его сердце. Для оправдания подобной спешки существовала только одна подлинная причина: Кристиана. Все то время, что был вдали от нее, Патрик ни на минуту не переставал думать о ней…

Сильным дождем размыло подъездную дорогу, и последние несколько ярдов до дома Патрику пришлось преодолеть пешком. Вбежав на террасу, он заглянул в окно кухни-столовой, где на фоне ярко горящего камина вырисовывалась стройная девичья фигурка, укутанная в плед. Полюбовавшись немного трогательной картиной, Патрик тихонько постучал.

Погруженная в свои мысли Кристиана не сразу услышала стук, только повторившись, звуки привлекли ее внимание. Она испуганно вздрогнула, затем, успокоив себя тем, что последнего грабителя в этой местности повесили в конце прошлого века, осторожно подошла к окну, а уже через секунду спешила открыть дверь.

Патрик маленькими глотками пил поданный Кристианой чай. Ему стоило большого труда не смотреть на девушку, чтобы не смущать ее. Еще когда она только распахнула перед ним дверь, он поразился тому, как Кристиана похорошела. Легкий румянец покрывал ее щеки, и на миг Патрику показалась, что она рада встрече не меньше, чем он сам. Но молодой человек тут же решил, что это досужие домыслы, порожденные его разыгравшимся воображением.

Неожиданно Патрик ощутил еще чье-то присутствие в комнате. Осмотревшись, он заметил два ярко-зеленых глаза, уставившихся на него из-под стола. Патрик резко протянул руку и вытащил на свет толстое пушистое создание, которое недовольно мяукнуло и сделало попытку ухватить его зубами за палец.

— Эге, да у нас, как я вижу, появился еще один жилец? — проговорил Патрик и вопросительно взглянул на Кристиану.

— Это Брайтон. Я подобрала его на улице. Он был голоден и замерзал, а в доме так много места. Вот я и подумала… — Голос девушки дрожал от волнения за дальнейшую судьбу своего питомца, и Патрик поспешил ее успокоить:

— Я вовсе ничего не имею против присутствия Брайтона. Если он, конечно, не будет кусаться.

— О нет, он очень смирный и такой несчастный, — заверила его Кристиана.

— Да уж… — многозначительно протянул Патрик, наблюдая за тем, как «несчастный» кот, переваливаясь и не спеша, направляется к стоящему у камина креслу и, запрыгнув в него, разваливается, блаженно урча.

— Еще чаю? — спросила Кристиана, уже поняв, что Брайтон отныне находится в доме на законных основаниях.

— Нет, спасибо. Я несколько устал с дороги и хотел бы отдохнуть и переодеться.

— Ваша комната готова.

Кристиана встала, готовясь проводить Патрика в спальню, и поймала его укоризненный взгляд.

— Разве мы не перешли на «ты»?

— Прости, я думала, что экономка обязана…

— А я думал, что мы — друзья, — перебил ее Патрик. — Итак, где моя комната?

В эту ночь Кристиана не могла уснуть. Радость от встречи с Патриком не давала ей покоя. Девушке была приятна его похвала по поводу того, как она обустроила дом. Особенно впечатлила Патрика медвежья шкура на полу спальни. Он внимательно посмотрел на Кристиану и как бы невзначай обронил фразу о том, что, наверное, приятно, когда твоего тела касается теплый мех свирепого зверя.

Эти слова вызвали в голове девушки весьма недвусмысленные образы, но она, испугавшись, что Патрик догадается о ее мыслях, поспешила прогнать их прочь и вышла из комнаты.

Сейчас же Кристиана укоряла себя за нерешительность. Ведь ей так хотелось после долгой разлуки оказаться в объятиях молодого мужчины, тесно прижатой сильными и нежными руками к его груди. Слышать, как бьется его сердце, ласкать его шелковистые волосы, вдыхать его аромат…

Кристиана с тоской подумала о том, что завтра, когда наступит утро и придет пора просыпаться, она откроет глаза, лежа в одинокой постели, словно монашенка в келье. От этого ей хотелось плакать. Острая жалость к себе захлестнула ее сердце…

Неожиданно девушка отбросила одеяло в сторону и села на кровати с весьма решительным видом.

— Похоже, я собираюсь лить слезы вместо того, чтобы действовать. Патрик здесь, в доме, под одной крышей со мной, и, верно, также одинок. Возможно, он и не питает ко мне нежных чувств… но лучшей кандидатуры мне не найти. Ведь для любой девушки очень важно не ошибиться в выборе своего первого мужчины. А Патрик — это то, что надо. Он умный, сильный, чуткий… Если ты, Кристиана Диксон, упустишь свой шанс, то ты — дура.

Девушка встала с кровати и, подбежав к зеркалу, висящему на стене, быстро провела теткой по волосам, затем весьма уверенно направилась к двери.

Когда дверь его спальни, тихонько скрипнув, отворилась, Патрик сделал вид, что крепко спит. Сквозь полуопущенные ресницы ему было видно, как Кристиана подошла к кровати, на которой он лежал, и застыла в нерешительности. В струящемся из окна лунном свете девушка выглядела фантастически. Темные, с серебристым отливом локоны ниспадали на ее грудь и плечи, скрываемые лишь тонкой тканью целомудренной сорочки. Глаза мерцали удивительным светом, а коралловые губы приоткрылись так, словно она была во власти возбуждения.

Взгляд Кристианы скользнул по его мускулистым рукам и груди, по узкой полоске черных волос, спускающихся к животу и ниже… Даже в ночном сумраке Патрик заметил, как покрылись краской смущения щеки девушки. В это мгновение он проклял себя за привычку спать обнаженным, предоставляя телу свободу от какой бы то ни было одежды. В то же время его охватило желание испытать прикосновение Кристианы там, куда был направлен ее взор. Этого вполне хватило, чтобы кровь горячим потоком устремилась к чреслам, пробуждая мужскую силу. Патрик, глубоко вздохнув, согнул ногу в колене, скрывая от глаз девушки свое восставшее естество.

Кристиана испуганно вздрогнула и, словно очнувшись от сна, собралась обратиться в бегство, но было уже поздно. Резко приподнявшись, Патрик схватил девушку за руку, его темно-синие глаза выжидающе смотрели на нее.

— Я… я искала Брайтона… Мне показалось, что он… — залепетала она, прекрасно понимая, что ее объяснения своего присутствия в спальне мужчины в столь поздний час выглядят, по меньшей мере нелепо.

— Тсс… — Патрик приложил палец к ее губам и охрипшим от желания голосом произнес: — Иди ко мне.

И Кристиана безропотно повиновалась.

Ощутив, как трепещет в его объятиях юное тело, Патрик глухо застонал и, взяв лицо девушки в ладони, стал медленно покрывать поцелуями. От волос Кристианы исходил тонкий аромат горького миндаля, заставляя его испытывать неземное блаженство. Вот его рот жадно коснулся губ девушки, приоткрывшихся в ответном желании, и волна радостного открытия захлестнула его. Значит, он не ошибся и причиной появления в его спальне Кристианы были не поиски Брайтона, а он сам. Она желала его не меньше, чем он желал ее.

Уже с большим напором и уверенностью он продолжил исследовать тело Кристианы. Коснувшись губами тонкой пульсирующей жилки на шее, Патрик спустился туда, где розовели два бутона на упругой, молочной белизны груди.

Кристиана всхлипнула от наслаждения, когда теплая мужская ладонь накрыла ее грудь, нетерпеливо сжав маленький сосок. Она подалась ему навстречу и, забыв о первоначальной робости, наградила ответными ласками. Только теперь, прикасаясь к жаркому телу Патрика, она поняла, чего была лишена все эти годы. Близость с мужчиной вселяла в нее чувство защищенности. Кроме того, оказывается, в ее власти было управлять тем прекрасным образцом мужественности, который являл собой Патрик.

Ее тонкая ладонь нежно скользнула по его бедру и, обведя жесткую поросль волос вокруг пупка, обхватила горячий жезл, выступающий над плоским животом мужчины. В тот же миг его тело сотрясла дрожь, а уста исторгли страстный стон. Патрик навис над Кристианой и прошептал:

— Позволь мне войти в тебя.

В ответ она лишь сильнее раскрылась ему навстречу, сплетая стройные ноги на его бедрах. Все ее действия были интуитивными. Кристиана, затаив дыхание, ожидала момента, о котором мечтала уже давно. И это свершилось… Осторожно проникая в нежное девичье лоно, Патрик проявлял терпение. Как он и подозревал, Кристиана оказалась девственницей. Он в должной степени оценил то доверие, которое проявила по отношению к нему девушка, и старался оправдать его.

Встретив на своем пути преграду, Патрик остановился, словно собираясь с силами, затем резко рванулся вперед. Кристиана издала короткий всхлип и теснее прижалась к нему. А он с радостью завоевателя погрузился в глубины ее естества…

— Я люблю тебя, — сказал Патрик и, склонившись над спящей в его объятиях Кристианой, поцеловал ее.

Как он ни старался, уснуть не мог. Слишком хорошо было на душе. Нет, думал он, Кристиана совсем не похожа на Мелиссу. Она искренна во всем, что делает: и в занятиях живописью, и в любви.

Слушая ровное дыхание Кристианы, Патрик представлял себе их будущую жизнь. Он уже решил, что не станет искушать судьбу и рассказывать Кристиане о своем положении в обществе и возвращаться в Нью-Йорк, а поселится здесь, в скромном «домике тети Пейдж», вместе с любимой. Управление галереей он целиком переложит на верного Уолтера. Сам же будет наслаждаться семейной жизнью провинциала. Возможно, со временем у них появятся дети…

Почувствовав легкое прикосновение губ Патрика на своей шее, Кристиана, улыбнувшись, открыла глаза. Заметив это, Патрик повторил поцелуй.

— С добрым утром, любимая.

Кристиана сладко потянулась и прижалась к нему.

— Ты уже проснулся?

— Я и не засыпал. — Патрик нежно коснулся ее волос.

— Что же ты делал всю ночь?

— Смотрел на тебя.

— Правда?.. Правда?!

— Правда, правда.

— Я люблю тебя.

Патрик улыбнулся.

— Рад слышать это.

Оставив Кристиану приводить себя в порядок после утренних ласк, Патрик отправился в Вилуоки, для того, чтобы купить продуктов в местных лавочках и заодно позвонить Уолтеру в Нью-Йорк.

Несмотря на позднюю осень, погода стояла солнечная. Дорога немного просохла, и о прошедшем накануне дожде напоминали лишь лужи, отражающие, подобно зеркалам, все происходящее вокруг них.

Купив все необходимое с таким расчетом, чтобы ближайшие несколько дней не покидать ферму, Патрик дополнил приобретенное тремя дюжинами устриц и двумя бутылками шампанского. Он посчитал, что и то, и другое лучше всего сможет утолить голод, пробуждаемый любовными утехами.

Уже на выходе из магазина Патрик задержался у лотка со свежими газетами. Его внимание привлек заголовок на первой странице одной из них. Речь шла о наследнике покойного Беннета Майерса. Купив заинтересовавшее его издание, Патрик внимательно ознакомился со статьей о художнике. В ней автор рассказывал читателям о посмертной воле известного мастера. Согласно установленным правилам, после соблюдения ряда необходимых формальностей, спустя полгода со дня смерти Беннета Майерса адвокаты покойного огласили текст завещания. К великому удивлению родственников усопшего, а именно его бывших жен, детей и внуков, все состояние художника отходило к некой молодой особе, которая пребывала в доме мастера в качестве компаньонки вплоть до самой его смерти, а затем неожиданно исчезла.

Несмотря на то, что в статье не называлось имя наследницы, Патрик не сомневался, что речь идет о Кристиане. Откуда в нем возникла подобная уверенность, он и сам не знал. Уложив пакеты с продуктами в машину и заведя мотор, он направился на почту.

Позвонив в Нью-Йорк, он дождался, пока Уолтер снимет трубку в галерее.

— «Корнелл-галери», Уолтер Брукс у телефона.

— Уолтер, ты видел сегодняшние газеты… — начал Патрик, опуская приветствие.

— Рад слышать вас, сэр. Да, если вы имеете в виду статьи о наследнице Майерса, то я читал газеты.

Патрик мысленно поблагодарил Бога за то, что тот послал ему столь расторопного помощника.

— Постарайся использовать все наши каналы и узнать об этой девушке все, что только возможно. Если я не ошибаюсь, то удача сопутствует нам.

— Будет исполнено, сэр. Когда вы планируете возвратиться в Нью-Йорк?

— Не скоро, Уолтер. Вполне возможно, тебе придется заменять меня в галерее и дальше. Я свяжусь с тобой.

— До свидания, сэр.

Окончив разговор с управляющим, Патрик вышел на улицу. Невероятно! Так вот почему работы Кристианы выполнены в стиле Майерса. Она его ученица! Вот это да! В то время, когда все думали, что великий мастер отошел от дел, он готовил себе замену. Вне всякого сомнения, Кристиана — талантливая художница, а то, что она официальная преемница Майерса, позволяет оценивать ее работы по высшей планке.

Патрик самодовольно усмехнулся, представив, что сказали бы его конкуренты, в частности «Слим и Рутгер», если бы узнали о более чем десятке картин, принадлежащих кисти Кристианы, которые он спрятал на чердаке своего фермерского дома.

Первой мыслью Патрика было отправиться к возлюбленной и рассказать ей о завещании Беннета Майерса, но потом он задумался. Ведь тогда ему придется открыть Кристиане всю правду о «бедном коммивояжере». И еще неизвестно, как она отреагирует на то, что он лгал ей все это время. Если же он предпочтет скрывать и дальше от нее истинное положение вещей, где гарантия, что Кристиана, став богатой наследницей, не оставит его?

Он, конечно, доверял ей, но, наученный горьким опытом, предпочитал вести себя осторожно. Патрику не хотелось потерять Кристиану сейчас, когда он так счастлив. Решено! Ему абсолютно безразличны и полотна, лежащие на чердаке, и деньги, которые они могут принести после продажи в галерее. Единственное, чего он желает, — это быть рядом с любимой и наслаждаться тихим счастьем. Он ничего не скажет Кристиане о статье, просто сунет газету в самый дальний угол и забудет о ее существовании. Вилуоки — захолустный городок, и, если повезет, Кристиана никогда не узнает правды.

— Брайтон, милый, прости. Я совсем забыла о тебе…

Откликнувшись на настойчивые призывы кота, не получившего утреннего молока, Кристиана вошла в кухню. Она подумала о том, что если бы сегодня, как и вчера, шел дождь, то он не смог бы испортить ей радостного настроения. Но во все окна вливалось солнце, птички, затеявшие возню около наполненной дождевой водой бочки, весело щебетали, а легкий осенний ветерок забавлялся с разноцветной листвой, опавшей с деревьев.

Окончив обычную работу по дому, Кристиана прошла в служившую ей мастерской библиотеку. На этюднике стоял чистый холст, натянутый на подрамник. Она принесла его сюда накануне и загрунтовала, еще не решив, что изобразит на нем. Теперь же Кристиана точно знала, каким будет полотно, когда она завершит его.

Привыкшая писать пейзажи, она осторожно сделала набросок углем и, отступив на полшага назад, удовлетворенно кивнула. Начало положено. Бросив взгляд на палитру, Кристиана осторожно приступила к экспериментам с красками, добиваясь необходимого ей оттенка. Она волновалась, так как знала, что малейший просчет сведет все ее старания к нулю. Ее обнадеживало лишь то, что сердце должно было подсказать ей верное решение.

Вернувшись домой, Патрик был встречен нежными объятиями любимой и льстивыми ласками Брайтона. Выгрузив покупки на стол, он поинтересовался у Кристианы:

— Ты скучала?

— Не особенно, я рисовала.

— Покажешь?

— Не сейчас. Это сюрприз.

— А я скучал безумно.

— Да? И почему же? — Кристиана, смеясь, принялась заигрывать с ним.

— По этим губам, — сказал Патрик и, склонившись, нежно поцеловал ее. — По этой улыбке… По маленькой родинке у тебя на бедре…

— Странно, как ты смог разглядеть ее, если о ней неизвестно даже мне.

— Моя любовь — глазастая. Она все видит.

— Если бы это было правдой, то ты не тратил бы время на слова, а увидел бы то, что я просто изнемогаю от желания оказаться в твоих объятиях.

— Удивительно, как скромная девушка за одну ночь может настолько потерять стыдливость, что позволяет себе делать мужчине подобные намеки!

— Это не намек!

— Тогда пойдем в спальню.

— Нет! — Кристиана вырвалась из объятий Патрика и под его изумленным взглядом села на край стола. — Я хочу здесь!

Она заметила, как загорелись глаза мужчины, когда он подошел к ней и, склонившись, прошептал:

— Ты действительно хочешь этого?

— Да! — выкрикнула Кристиана и подняла лицо ему навстречу.

Она почувствовала, как пробуждается и восстает его неутомимое орудие, грозя разорвать плотную ткань брюк, и поспешила выпустить его на свободу. Патрик благодарно улыбнулся ей…

Почувствовав, как его сильное естество двигается внутри нее, Кристиана выгнулась и застонала от наслаждения. Ей казалось, что перед ней открываются райские врата и ангелы поют сладостными голосами.

Патрик сжимал в объятиях возлюбленную, наслаждаясь каждым мгновением. Только сейчас он наконец осознал всю истинность слов о том, что двое влюбленных уподобляются единому существу. Приближаясь к желанной развязке, Патрик чувствовал, как бьются в унисон их сердца…

— Я никогда не думала, что могу быть так счастлива, — призналась Кристиана любимому.

Они расположились в спальне на той самой медвежьей шкуре, которая так прельщала Патрика. Горящее в камине пламя освещало их обнаженные тела красноватыми отблесками.

Патрик ловко раскрывал створки устричных раковин и, вынимая сочное мясо, клал его в рот Кристиане, а затем подносил к ее губам бокал с шампанским. Она смеялась, янтарные капли изысканного напитка попадали ей на грудь, и Патрик слизывал их языком с пахнущей лесными фиалками кожи.

— Кристиана, расскажи мне о себе, — неожиданно попросил он.

— Что именно ты хочешь знать?

Она вдруг стала серьезной. И Патрику на мгновение показалось, что ей известны все его мысли. Но он отмел прочь сомнения и продолжил:

— Расскажи мне о своей семье. Я ведь не знаю, где ты родилась, как росла. И почему решила заниматься живописью.

Кристиана устремила взгляд на пламя, словно оно могло помочь ей вернуться в прошлое. Глаза подернулись туманной дымкой, а голос, когда она заговорила, наполнился печалью.

— Я родилась в удивительном месте — «Лаверли». На протяжении многих лет все мои предки рождались и умирали там. За редким исключением. Таким исключением стали мои родители. Они погибли в авиакатастрофе, когда я была подростком.

— Прости, — с искренним сочувствием произнес Патрик. — Мне очень жаль, я не хотел вызывать в твоей памяти горькие воспоминания.

— Вес в порядке. — Кристиана благодарно сжала его руку. — Просто я еще никогда и ни с кем не говорила об этом.

— Как же ты жила все это время? Одна?

— Одна? Нет. У меня есть замечательный старший брат Ричард и не менее чудесный младший — Генри. С такой семьей любая беда переживается легче. Только сейчас я поняла, что именно Дику в сложившейся ситуации было труднее всего. На него легла вся ответственность за нас с Генри. Он мог запросто переложить заботы на плечи других людей, отгородившись постигшим его горем, однако же нашел в себе силы справиться с собой и сделать все, чтобы мы росли в нормальной обстановке.

— Твои родители занимались живописью?

— О нет. — Кристиана звонко рассмеялась, словно кто-то ударил по сотне хрустальных колокольчиков. — Насколько мне известно, никто в моей семье не имел отношения к искусству. Так что я в своем роде первопроходец.

— И ты ни разу не пожалела о своем увлечении?

— Увлечение? Это неверно. Страсть! Вот то чувство, которое овладевает мной, когда я беру в руки палитру и подхожу к холсту.

— Эй, эй! Поосторожней со словами! Я могу приревновать. — Патрик изобразил неудовольствие.

Кристиана подарила ему нежный поцелуй и продолжила:

— Если честно, то мне иногда кажется, что в моих венах вместо крови — краски. Если бы ты только мог испытать ту радость, которую испытываю я каждый раз, когда мне удается верно изобразить свой замысел!

— У тебя всегда получается?

— Всегда!

— Тогда я понимаю твой восторг. Мне повезло меньше. Мой первый рисунок, который я счел верхом совершенства, был воспринят взрослыми как порча бумаги. На этом мои опыты в области рисования окончились. Но я все равно связал свою жизнь с искусством.

— Конечно, ведь умение преподнести любой товар в выгодном свете это тоже искусство, — поспешила успокоить его Кристиана, и Патрик мысленно отругал себя за то, что проговорился. Слава Богу, она его не поняла и все обошлось.

— Где ты обучалась живописи?

— Я не училась в университете, но у меня был самый лучший педагог на свете. Лучший из лучших!

— Кто же?

— Что-то вы слишком много вопросов задаете, сэр? Думается мне, что таким образом вы надеетесь уклониться от исполнения своих обязанностей.

Кристиана шутливо шлепнула Патрика по обнаженному бедру.

— Это, каких же? — Включившись в игру, он придал своему лицу недоуменное выражение.

— Любить меня…

Рано утром, воспользовавшись тем, что Патрик еще спит, утомленный бессонной ночью, Кристиана тихонько высвободилась из его объятий и прокралась в библиотеку. Здесь, за плотно затворенной дверью, открывать которую, Патрику было строжайше запрещено, она готовила ему сюрприз.

Остановившись перед почти завершенной картиной, Кристиана зажмурилась и постаралась припомнить все, даже самые незначительные детали облика любимого. Когда это ей удалось, она взяла кисть…