Папа, мама и Джейми

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Воспламенившись оттого, что Шерри желает его настолько, что не боится забеременеть, Майк отбросил всякую предосторожность. Хотя он недавно и приобрел почти годовалого сына и успел его полюбить, при воспоминании о той, что была матерью Джейми, сердце его сжималось до сих пор. Все будет совсем иначе с Шерри. Она никогда ему не изменит, не оклевещет его, как это сделала Лайза. Если Шерри забеременеет, он станет радостно сообщать об этом всем и каждому, а пока она будет вынашивать плод, Майк станет оберегать ее, как настоящий ангел-хранитель.

Раздвинув ей ноги, он устроился между ними, возжелав ее, женщину, больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

— Может, остановимся на том, что я делал раньше? — спросил Майк.

Ответив ему глазами, сверкающими в лунном свете, она покачала головой: нет.

Его первое проникновение доставило ей легкую боль, и Шерри слегка поморщилась. Но это продолжалось недолго. Она обхватила его талию своими ногами, побуждая его проникать еще глубже, не позволяя отступать. Наконец-то ты мой, думала она в полузабытьи, предвкушая завершение. Наконец-то я твоя.

Специально об этом не заботясь, он принял позу, которую можно было бы назвать «в замке»: Майк лежал на жене сверху, прижимаясь к ней так плотно, что Шерри зарылась лицом в его грудь. Контакт был таким тесным, что им казалось, они не вынесут этого наслаждения. Почти сразу его движения устремили ее к кульминации.

Позже Шерри ни за что не сказала бы, как долго продолжалось это взаимодействие, при котором два разных человека стремятся к одной цели... к одновременной кульминации. Шерри предчувствовала, что завершающий этап превзойдет самые смелые ее фантазии.

Сотрясаемая страстью, обуреваемая ощущениями полного единения с любимым, совсем новыми для нее, она стала приближаться к наивысшей точке. Пути назад не было. Опыт не мог помочь Шерри: она не знала этого опыта. Полагаясь на один только инстинкт, она приготовилась к кульминации: приподняла нижнюю часть тела над постелью и уперлась в нее ногами для устойчивости.

Словно со стороны она услышала свой собственный стон, когда какая-то сила начала ритмически приподнимать и опускать ее; этот стон издавало нечто первобытное в ней — из самого ее нутра. Точно настроенный на ее волну, Майк ускорил темп. Шерри дрожала от возбуждения.

Мысли о крайности, на которую она согласилась, о последствиях подстегнули ее.

— О... о... о!.. — кричала Шерри, двигаясь резкими толчками в полном забытьи. Тело ее покрылось гусиной кожей от озноба, который сменился волной жара, возникающего изнутри, словно в раскаленной печи. Слезы экстаза потекли по ее щекам.

Как только Шерри пришла к концу, Майк через секунду последовал за ней: здесь он зависел от нее. Обессиленные, размякшие, как бы бескостные, они лежали неподвижно, чувствуя, как усталость уходит прочь, а в души проникает успокоение. Они замерли, обвив друг друга руками. Шерри лежала под Майком удовлетворенная, не чувствуя его тяжести.

Но вот Майк шевельнулся. Снаружи влетел ветерок, и Майк поднялся, чтобы прикрыть Шерри и себя одеялом.

— Какая ты красивая, просто само совершенство, — прошептал он, вытянувшись на спине и привлекая жену к себе.

Он не говорил о любви, и Шерри решила, что сейчас это неважно. Она лежала рядом с ним со спутанными волосами, и аура любовной страсти все еще витала над ними обоими.

— Это ты... ты красив, — возразила Шерри.

Через минуту они крепко спали.

За легким дуновением ветерка последовала гроза, хотя ее и не предсказывали метеосводки. Проснувшись через полчаса от шума дождя, Шерри поняла, что они с Майком во сне придвинулись друг к другу — спина к спине. Наши тела соединились подсознательно, подумала она.

Повернувшись лицом к мужу, она уже была готова прижаться к нему, но поняла, что он говорит во сне: видимо, что-то ему снилось. Большую часть слов она не смогла понять, но одно из них прозвучало убийственно ясно:

— Лайза...

Настало утро, и уже некогда было вертеться с боку на бок от мрачных мыслей. Шерри решила не делать поспешных выводов и поцеловала Майка в ответ на его поцелуи. Несколько ласковых жестов с его стороны немного успокоили ее душевную боль. Но, увы, не смогли заглушить ее сомнения до конца. Смотри правде в глаза, говорила она себе: он любил Лайзу. С этой мыслью она влезала с Майком в грузовик, чтобы вместе с другими рабочими отправиться в апельсиновую рощу.

Но может, еще есть надежда? У нас общий ребенок и будут другие дети, если наши совместные усилия принесут плоды. Ведь мы уже сейчас дарим друг другу такое наслаждение, такую полноту чувств, — может быть, на этой почве возникнет любовь?

Наступил второй день работы.

Начав собирать апельсины, Шерри поняла, что приобретенные вчера волдыри очень ей мешают. А когда солнце было уже в зените и началась, плюс ко всему, страшная жара, Шерри еще и обгорела. Прямо как в той народной песне, подумала она, где работяга, перебросав лопатой шестнадцать тонн угля, только постарел и еще больше задолжал хозяину. Абсолютно совпадает с моим положением.

Но, несмотря на физическую боль, мрачные мысли о работе, да еще и терзавшие ее воспоминания о том мгновении, когда она услышала вылетевшее из уст Майка имя Лайзы, утро для Шерри было удачным. Женщины дружелюбно с ней разговаривали, а Керли вообще не показывался. Потом Майка отозвали в сторону: нужно было разгрузить небольшую, доверху заполненную фруктами платформу, которую притащил трактор-тягач. И Майк ушел.

Вот тут-то и появился Керли.

Шерри надеялась увернуться от него, поскольку как раз в это время старший просигналил свистком, что можно бросать работу — прибыл фургончик с продуктами. Шерри и Майк не взяли с собой ничего, поскольку буханка белого хлеба покрылась плесенью, а арахисовое масло уже не лезло в глотку. Однако, как ни голодна была Шерри, ей не хотелось платить дикие деньги за то, что привезли рабочим. Впрочем, она встала в очередь вместе с другими, чтобы избежать встречи с Керли. Но он, неторопливо подойдя к Шерри, обнял ее за плечи.

— Что думаешь по поводу enchilada[14]? Заплатишь поцелуем, — поддразнил Керли.

В это время Майк, закончив разгрузку, показался из-за ближнего ряда деревьев. При одной мысли, что Керли посмел прикоснуться к его жене, он рассвирепел. Майк бросился на надсмотрщика, и не прошло и секунды, как они уже тузили друг друга.

Шерри хотела кинуться на помощь Майку, но опасалась, что только помешает ему. Она могла бы радоваться: Майк заступился за нее, как и обещал. Но это могло дорого им обойтись. В начале драки Майк побеждал, потому что был сильнее и умел увернуться от удара, как боксер. Стоя вокруг драчунов, сборщики фруктов болели за него молча, боясь обнаружить свои пристрастия.

Везение Майка кончилось, когда на «ринге» неожиданно появился Большой босс — начальник Керли и друг хозяина плантации.

— Я знаю тебя! — воскликнул босс. — Ты заступаешься за рабочих-бродяг, ты их объединяешь! Я видел тебя в телевизоре. Помнишь, Джо? Это он агитировал на фабрике в Лейкленде!

Обменявшись всего лишь взглядом, босс и его приятель влезли в свалку; разняв дерущихся, они вдвоем держали Майка, а в это время «обожатель» Шерри проверял, все ли зубы у него на месте.

— Ладно, — сказал он, убедившись, что выбитых зубов нет. — Теперь я до тебя доберусь.

— Нет!!! — закричала Шерри, отбросив всякую осторожность. Она вцепилась в голую руку Керли, хотя это было трудно сделать почти без ногтей. — Ты первый начал! Если ты его поранишь, я тебя в тюрьму упеку!

Керли отмахнулся от нее, словно от назойливой мухи, и двинул Майку в челюсть.

— Тебе не стоит на все это смотреть, — сказала по-испански какая-то женщина. — Хочешь, чтобы Керли тебя изнасиловал? Он это проделывал уже не раз. Пусть твой мужик сам за себя постоит.

Керли осыпал Майка ударами, и тот не мог даже прикрыться, а в это время мексиканка по имени Роза утащила Шерри с места драки. Рискуя наказанием и тем, что ее вообще выгонят, она пошла провожать Шерри, считая, что девушке лучше побыть в жилой зоне.

Пока шли через рощу, Шерри спотыкалась, не видя дороги от слез. Она боялась худшего: они же могут убить Майка!

Роза затащила Шерри в развалюху, в которой жила с мужем и пятерыми детьми, напоила настоем из трав, каким с незапамятных времен у нее на родине снимают нервное напряжение, и уложила на некое подобие спальной полки под потолком, успев перед этим познакомить с длинным, жилистым подростком.

— Это мой сын Хуанито, он тоже работает сборщиком, но сегодня не пошел, у него голова болит. — Сын ее в это время, не отвлекаясь, слушал дешевый радиоприемник. — Он за тобой присмотрит и, главное, не выдаст. Он ненавидит Керли не меньше тебя.

Несколько часов скрывалась Шерри на полке под потолком, борясь со сном, который навевал на нее выпитый настой. Сидя позади груды постельного тряпья, она изо всех сил напрягала слух, но так и не услышала никакого шума. Драка должна бы уже закончиться, думала Шерри. Может, Майка увезли в больницу? А может, лежит где-то в канаве, с переломами и сотрясением мозга?

Дважды пыталась она слезть с полки и пойти на розыски, но пересилила себя. Слишком многие расстались с жизнью из-за таких, как Керли. А если они оба погибнут, у Джейми не будет никого из родителей.

После конца смены Роза вернулась вместе с мужем и кое с кем из приятелей.

— Твоего мужа выбросили из лагеря в плохом состоянии, — доложила Роза.

А муж ее пытался оправдаться.

— Мы хотели заступиться, — говорил он с опущенными глазами, — особенно когда узнали, кто это. Но нам же нужно думать о детях.

В ужасе от этих новостей, Шерри не слышала остального. Она стала лихорадочно надевать туфли: она должна быть с мужем, чем бы это ни грозило! Сейчас она нужна ему больше, чем ребенку.

— Тебе нельзя никуда идти, — уговаривала ее подруга Розы, — и уж совсем нельзя уходить из лагеря. Они же будут тебя искать! А если поймают — используют для того, чтобы заставить твоего мужа помалкивать.

Почти обезумев от тревоги, Шерри спрашивала себя, увидит ли она когда-нибудь Майка или Джейми.

Видя ее растерянное лицо, Роза похлопала Шерри по плечу:

— Ты можешь пожить здесь, с нами. А потом мы куда-нибудь переправим тебя сами или муж придет за тобой. Будешь прятаться на одном из детских топчанов.

Керли и его подручные выбросили Майка в заросшую бурьяном канаву примерно в пятистах ярдах от лагерных ворот. Придя в сознание, Майк пытался понять, где он. На землю упала ночь. На лице его кровоточили многочисленные ссадины, оба глаза распухли так, что почти не открывались, голова кружилась. Ныла ключица, болели ребра. Но Майк надеялся, что жизненно важные органы не задеты.

А между тем случилось то, чего он больше всего боялся: Шерри попала в западню в лагере, осталась там без него. У Керли явно созрел план мести. А Майк — здесь, вдали от телефона, не способный с места двинуться без чьей-либо помощи. Он ломал голову над тем, что делать. Все же придется попытаться куда-то уехать — если он не напугает до смерти водителя своим видом.

Майк попробовал двинуться пешком. Да, долгой будет его одиссея, понял Майк, ведь ему приходилось через какие-то промежутки времени отдыхать и ковылял он точь-в-точь как алкоголик.

Наконец негр-фермер остановил свой пыльный грузовик и стал разглядывать Майка с помощью фонарика.

— Здорово тебя отделали, парень, — заметил он наконец. — А что произошло?

Слова давались Майку с трудом, но он попытался рассказать.

Негр покачал головой с гримасой сочувствия.

— Ну, у этого лагеря та еще слава. Теперь вижу, что он ее заслуживает. Давай, влезай в кабину. Отвезу тебя, куда скажешь.

Он отвез Майка к себе домой, и тот дозвонился до Эктора, а потом до шерифа округа Морган. Через какое-то время Майк находился уже в приемном покое ближайшей больницы.

В это время в лагере Брамптон большинство рабочих семей кончали ужинать. И хотя кто-то еще бродил по территории, занимался своими обычными делами, люди старались держаться поближе к жилью, подозревая, что утреннее побоище будет иметь свои последствия и их не придется долго ждать. То, что Керли не показывал носа, наводило на мысль, что побои ему перепали приличные и он не хочет навлекать на себя насмешки.

Болея душой за Майка, Шерри порывалась встретиться с лагерным начальством и узнать, где ее муж. Ее спасительница Роза Мартинес решительно высказывалась против. В ее семье все еще обсуждали все обстоятельства дела, когда с быстротой пожара разнесся слух: у ворот лагеря — машина с помощниками шерифа. Значит, кто-то им сообщил.

После недолгих розысков полицейские, а вместе с ними и Эктор нашли Шерри.

— Слава Богу, с тобой все в порядке! — воскликнул Эктор, осеняя себя крестом.

Шерри бросилась к нему в объятья. Ее первым вопросом было:

— Где Майк? С ним все в порядке? Если они его ранили...

Эктор все рассказал, не повышая голоса, потому что не был уверен, что их не подслушивают люди, которые со временем будут давать свидетельские показания. Майк в местной больнице, сказал Эктор, у него трещины на нескольких ребрах и небольшое сотрясение мозга. Однако врачи настроены оптимистически, они его выпишут, как только минует угроза возникновения опухоли в мозгу.

— Ради Бога, — взмолилась Шерри, — отвези меня к нему.

— Не волнуйся, отвезу. — Эктор неловко погладил ее по плечу. — Прежде всего помощники шерифа хотели бы, чтобы ты указала на человека, который тебя преследовал. А также на тех, кто участвовал в избиении Майка.

Тут помощник шерифа подвел к ним Керли.

— Вот этот, он самый, — сказала Шерри.

— А что ты скажешь про этого? — Эктор указал на Большого босса, притворявшегося, что он на стороне закона и хочет помочь. — Он участвовал в драке?

— Да. Был еще один тип, кто-то мне говорил, друг владельца плантации. Он тоже бил Майка. Он здесь не работает, ни имя его, ни адрес мне неизвестны, но я могу узнать его в лицо.

Получив эти сведения, полицейские отпустили Шерри. Она поблагодарила Розу и Аурелио Мартинес за помощь, а потом пошла вместе с Эктором в лагерную контору, где Эктор оплатил их с Майком счет, явно презирая заведение.

— Поехали, — сказал он Шерри, ведя ее к своему пикапу. — Майк с ума сходит, не зная, что с тобой. Боюсь, он не начнет выздоравливать, пока не увидит тебя целой и невредимой.

К тому времени, когда Эктор и Шерри приехали в больницу, было почти десять часов вечера. Измученный болями и тревогой за Шерри, Майк все же разрешил группе телевизионщиков и журналистов войти в палату. И хотя медсестрам это было очень не по нраву, репортеры окружили его кровать со всех сторон.

К досаде Шерри, едва войдя, она сразу увидела Мэри Мерчисон с телестудии — та отчаянно флиртовала с Майком, несмотря на синяки и ссадины, украшавшие его лицо. У Шерри сердце зашлось при первом же взгляде на него.

Минуту спустя Майк тоже увидел ее.

— Шер! Слава Богу.

Поманив ее забинтованной рукой, он настоял на том, чтобы телевизионщики сняли его вместе с женой. Шерри согласилась, хотя и понимала, что вид у нее совсем не для телекамер. Потом Майк представил ее присутствующим и обнял так, что, видимо, его поврежденные ребра заныли.

— Это моя жена Шерри, — сказал он с любовью и гордостью, вызвав у Шерри еще большее смущение. — Она вместе со мной проводила это злополучное расследование, — добавил Майк.

Майк продолжал давать интервью, крепко держа Шерри за руку. Он поставил условие, чтобы журналисты не трогали его жену. Впрочем, в скором времени они удалились, так как многим нужно было представить материал для вечерних теленовостей.

— Ну, как ты? — спросил Майк, слегка коснувшись ее лица. — Эта сволочь не приставал к тебе, пока меня не было?

— Нет. Одна семья, сборщики фруктов, спрятала меня.

— Значит, я в большом долгу у них.

Не успели они обняться и поцеловаться, как позвонил репортер из «Тампа трибюн». Ему срочно требовались новости, так как приближался час сдачи материала. Потом пришел лаборант, чтобы взять у Майка кровь на анализ.

Лечащий врач, уже собравшийся уходить домой, выбрал именно этот момент, чтобы вернуться и еще раз проверить состояние пациента.

— Попрошу всех удалиться из палаты, — сказал врач. — Мистер Руис, не могли бы вы предложить вашему собеседнику перезвонить попозже? Я хочу вас еще раз осмотреть.

Эктор воспользовался случаем и пошел в больничный буфет, где купил бутылку содовой и тут же принялся утолять жажду. А Шерри тем временем беседовала в коридоре с лаборантом и узнала, к своему удивлению, что тот знает Майка еще со школьной скамьи.

— Правда, я его не видел сто лет, — сказал добродушный мужчина, — пожалуй, с тех пор, как мы с вами обоими столкнулись в «Селене». Я был с женой. Это было года два тому назад, и у вас цвет волос был другой, чуть посветлее.

На Шерри, измученную всеми событиями дня, фраза эта произвела убийственное впечатление. Человек говорит о Лайзе. Шерри и раньше много раз указывали на сходство с сестрой, но она с этим не соглашалась.

— Я тогда еще сказал жене: посмотри, как они любят друг друга. Старина Майк наконец-то нашел свою половину. А теперь скажу ей, что опять видел вас, она будет так рада!

Он продолжал болтать, вспоминая всякие случаи из тех времен, когда они с Майком были старшеклассниками, а Шерри приходилось все это слушать и глотать горькие «пилюли». Майк любил ее сестру, от этого не уйдешь...

Измотанная физически и морально за долгий день, начавшийся с драки между Майком и Керли, Шерри чувствовала, что оптимизм ее покидает. Не знаю, смогу ли я жить на те крохи, что достанутся мне от его любви к Лайзе, думала она, приходя в отчаяние. И делить с ним постель, потому что он... не откажется... Можно ли строить семейную жизнь лишь на фундаменте счастливого детства для Джейми, что их обоих заботит, исходить только из интересов ребенка?

Когда наконец Шерри, Эктора и лаборанта вновь впустили в палату, Шерри была как-то слишком тиха и задумчива. Слава Богу, лаборант не стал углубляться в свои воспоминания: привезли новый «тяжелый случай» и медработника отозвали.

Эктор предложил Шерри отвезти ее в Тампу, чтобы освободить на всю ночь Майка, которому нужно как следует отдохнуть. Она вышла за помощником мужа, едва коснувшись губами губ Майка. А позже, погруженная в мрачные мысли, чуть не забыла сказать Эктору «до свидания».

Оказавшись в квартире Майка, Шерри не стала мыться и переодеваться, хотя чувствовала себя немыслимо грязной. Она помчалась на машине к родителям мужа, чтобы забрать Джейми. Ребенок сладко спал, но она завернула его в одеяло, крепко прижала к себе и ушла, захватив те вещички, которые смогла унести.

— Майк чувствует себя неплохо, — сказала она расстроенной свекрови, только что увидевшей их «приключения» по телевизору. — Утром я поеду и навещу его, но сначала заеду к вам, возьму манежик ребенка.

Вернувшись домой, Шерри покрыла личико Джейми бесчисленными поцелуями и только после этого уложила его в кроватку.

— Люблю тебя, маленький, — шептала она, глядя, как он засовывает палец в рот.

Следующим по срочности делом был душ. Стараясь не думать о неприятном, Шерри смывала с себя грязь, пот и унижения, покрывшие ее в Брамптон-Гроувз. Она провела в ванной не менее двадцати минут, наслаждаясь теплой водой и душистым мылом.

Ну хорошо, думала Шерри, входя в комнату с мокрыми волосами, в легком халатике и все еще чувствуя какую-то душевную тоску. Что же делать? Выяснять отношения с Майком? Или просто решить для себя, смогу ли я играть роль второй скрипки... и как долго? Выдержу ли я эту душевную боль? Если я промолчу, призрак Лайзы будет вечно стоять передо мной.

С одной стороны, то, каким нежным и страстным был Майк в ободранном трейлере — словно он никогда и не помышлял о другой женщине, — говорило, что их брак окажется счастливым. То же внушала Шерри ее любовь к Майку. С другой стороны, Лайзе поклонялось столько мужчин, и этот факт свидетельствовал «против». Чашу весов перетягивала в сторону «против» простая вещь: перед свадьбой они с Майком не признались друг другу в любви.

Уже живя в этой квартире, Шерри заметила на книжной полке альбом для фотографий, но не стала его смотреть, из уважения к личной жизни мужа. Теперь ее обуяло желание взглянуть на фотографии. Черт с ними, с приличиями! Может, те фото, где он вместе с Лайзой, дадут мне ключ к разгадке их чувств? Даже то, что Майк хранил фотографии, о чем-то говорит.

Листая альбом, Шерри молила Бога, чтобы таких фото не оказалось, и, как на грех, обнаружила десятки снимков, сделанных за время их недолгого романа. Стараясь сдержать слезы, смотрела Шерри на копию того же фото, которое хранилось в обувной коробке, в доме бабушки. На похожий пароход Майк глядел с тоской с балкона того номера, в мотеле, думала она.

Снова и снова Шерри вглядывалась в счастливые, беззаботные лица на снимке. Другие фото дышали тем же настроением: на одном Майка с Лайзой сняли на пляже, на другом — около дома, когда они мыли машину, на третьем — за столиком в модном ресторане — может быть, снимал официант, — и все убеждали в одном: Майк был с Лайзой безмерно счастлив. Те снимки, где он щелкнул ее сам, с особой очевидностью говорили о его любви к ней и восхищении.

Чем же объяснить нашу страсть в этом лагере? — думала Шерри. Видимо, тем, что были рядом, касались друг друга. Да еще нервное напряжение, пережитое днем. Может, другая женщина поможет ему забыть Лайзу, но не я. К несчастью, мое сходство с сестрой, которое отмечают люди, наше родство — все это будет напоминать ему о Лайзе. И каждый раз, видя меня с Джейми на руках или лежа со мной в постели, он будет думать о ней.

Шерри вышла на кухню, налила себе стакан вина (чего с ней никогда не случалось) и снова легла на кровать. Истина в том, думала она, потягивая легкое шабли, что для ребенка я — всего лишь тетка. А женился он для того, чтобы избежать суда и заполучить няньку для Джейми.

Она уже добилась того, чего хотела: обеспечила ребенку материальную поддержку, а Майку предоставила возможность заботиться о сыне. Наверное, ей стоит вообще уйти со сцены. Правда, есть два «но»: она любит Майка до самозабвения, да и ребенка полюбила, как своего собственного. Отказаться от них обоих — немыслимая жертва.

Зазвонил телефон на письменном столе, и Шерри вскочила с кровати: кто бы это мог быть? Время-то — за полночь.

Настроения не было разговаривать ни с кем, и Шерри включила автоответчик. Услышала голос Майка, слегка изменившийся, и сердце ее подпрыгнуло в груди.

— Шерри, дорогая моя, если ты не спишь — ответь... — сказал он. — Сегодня в больнице ты была такой необычно тихой, и я подумал: что с тобой? — Какое-то время он молчал, ожидая ответа. — Надеюсь, все в порядке? Я понимаю, ты совсем измучена. Но у меня есть просьба: завтра, когда ты поедешь ко мне в больницу, пожалуйста, захвати мой портфель.

Ни «я люблю тебя», ни «я по тебе скучаю», подумала Шерри, когда телефон замолчал. Ей не пришло в голову, что ему могло быть как-то неловко сообщать о своих чувствах автоответчику. Я только секретарша для него, подумала Шерри, нет, еще партнер по сексу. И еще нянька для Джейми. Бледная копия женщины, которую он раньше любил.

В приступе отчаяния она сделала страшный вывод: уйти! Нет, не сейчас, нельзя лишать Джейми спокойного сна, да и ей самой необходим отдых. Все можно сделать рано утром: собрать свои и детские вещи в две большие сумки и навсегда покинуть квартиру, где он был счастлив с Лайзой. По дороге она заберет манежик Джейми у родителей Майка и вернется в хижину бабушки в Порт-Тампа. И уже там начнет продумывать план развода.

Бабушка моя не так плоха, если к ней привыкнуть, рассуждала Шерри. Может, она нас и не любит до безумия, но мы хотя бы знаем все ее «штучки». Один вопрос, правда, остается без ответа: как отнесется Майк к моему бегству? Если дать Майку время остыть, он, вероятно, согласится с доводами рассудка и пойдет на двойное опекунство.