Паутина любви

ПРИВИДЕНИЕ НА УТЕСЕ

Дом был всполошен. О случившемся я узнала, когда Матильда зашла в мою комнату, а я готовилась спускаться к завтраку. Она была бледна и вся дрожала.

— Произошло нечто ужасное! — сказала она и сообщила мне, что Джек пошел в комнату Дермота, чтобы разбудить его и подать утреннюю чашку чая. — Он сказал, что постучался, а когда не услышал ответа — зашел в комнату. Поздоровался, но ответа опять не было, тогда он подошел к кровати и сразу понял, что произошло. На тумбочке возле кровати лежала пустая коробочка из-под пилюль. Там же стоял стакан с остатками виски. Бедный Джек, он в ужасном состоянии, да и все мы!

— Ах, бедный Дермот, он был такой несчастный!

— Он не смог пережить смерть Дорабеллы! Мне прямо не верится в происшедшее. Всем занимается Гордон, он послал за врачом. Ах, Виолетта, как все ужасно! Чему еще суждено произойти в этом доме?

День оказался очень тяжелым: кто-то приходил и уходил, шли разговоры шепотом, всех охватывало ужасное сознание того, что нас поразила еще одна трагедия и что в доме опять смерть.

Я постоянно припоминала наш вчерашний разговор в саду. Нельзя сказать, что случившееся было для меня неожиданностью, этого следовало ожидать. Дермот был в отчаянии, это было ясно, и я понимала его. Его брак был недолгим, дал плоды, а потом жена погибла — глупо, по-дурацки, из-за своего каприза.

Все в доме были поражены случившимся, даже Матильду оставило ее обычное спокойствие. Она была так потрясена, что доктору пришлось дать ей успокоительного и посоветовать лечь в постель. Только Гордон был хладнокровен и деловит. Доктор разговаривал с ним, явно обрадованный тем, что хоть с кем-то можно обсудить шаги, которые необходимо предпринять. День тянулся как кошмар. Вечером мы разговаривали с Гордоном.

— Будет, конечно, следствие, — сказал он. — Доктор явно понимает, что случилось, и его это вовсе не удивляет. Он говорил, что Дермот был в состоянии глубокой депрессии. И до этого несчастья периоды приподнятого настроения чередовались у него с мрачными, а он был не из тех, кто способен справиться с трагедией. Доктор испугался, что он может покончить с собой, еще тогда, когда тот узнал, что никогда больше не сможет ходить. Он подумывал о том, чтобы болеутоляющие таблетки находились только в распоряжении Джека, однако с этим возникали сложности: ведь Дермоту они могли понадобиться и ночью. Все это очень печально, но, как сказал доктор, в данных обстоятельствах не является чем-то неожиданным.

Дом погрузился в скорбь. Матильда была настолько разбита случившимся, что не смогла в этот день оставить постель, и сообщить новость старому мистеру Трегарленду взялся Гордон. Из комнаты старика он вышел явно расстроенный.

Я ждала его, чтобы услышать, как отец воспринял весть о смерти сына. Тот был поражен ужасом и горем.

— Я начал опасаться, что в доме появится еще один покойник, — сказал Гордон. — Его лицо налилось кровью, он открыл рот, но не смог издать ни звука. Он просто смотрел на меня и дрожал. Я решил, что у него сейчас начнется приступ. Это был ужасный удар, последовавший вслед за предыдущими. Он очень тяжело это воспринял. Нужно быть поосторожней: слишком уж сильно потрясение.

Мистер Трегарленд не выходил из комнаты в течение нескольких дней. Матильда производила впечатление громом пораженной. В город я не показывалась — можно было вообразить, что там говорят: проклятие дома Трегарлендов столетней давности, с тех пор, как Трегарленды и Джермины стали врагами.

Не возникало даже вопроса о том, каким будет объяснение: Дермот покончил с собой в состоянии умственного расстройства.

В доме было мрачное настроение, и не только в доме. Постоянной темой стала возможность войны. Было ясно, что немцы к чему-то готовятся.

Мы с Джоуэном встречались, как обычно, но мне было немного не по себе. Слуги постоянно шептались: вон, мол, что случилось, у Трегарлендов один удар за другим.

Джоуэн говорил:

— Все это, конечно, загадочно! Лучше бы все-таки вас здесь не было, хотя, с другой стороны, я не хотел бы расставаться с вами.

— Да, несчастья пошли полосой, — согласилась я. — Странная штука — жизнь, но смерть Дермота объяснима. Я знаю, как он был подавлен: потерял двух жен, и, как ни странно, обе утонули. Что же касается самого Дермота — был рассеян, потерял контроль над лошадью, а к тому же, говорят, был не вполне трезв, вот и объяснение.

— Все верно, не знаю только, что случится дальше. Полагаю, вскоре начнется война и это изменит всю нашу жизнь.

— Вы так уверены в этом?..

— Это диктуется ходом событий: этот альянс, как там они его называют… — «Стальной пакт», который Гитлер заключил с Италией… Похоже, он хочет обеспечить себе сильного союзника перед тем, как сделать какой-то ход.

— Не собирается же он воевать против Британии и Франции?

— Это еще неизвестно, слишком уж много умиротворения было в прошлом. Он может рассчитывать на то, что все так и будет продолжаться. Будем надеяться, что он остановится вовремя и мы не окажемся втянутыми в войну!

— Все это очень неприятно, а я ведь искала у вас утешения! — Простите, дорогая! У Трегарлендов настолько плохо?

— Естественно. Старый мистер Трегарленд сильно изменился. Он буквально разбит горем, смотрит каким-то пустым взглядом, словно пытается понять, как будто ищет какое-то объяснение этим несчастьям.

— Бедный старик! Как хорошо, что, у него есть Гордон Льюит, который способен вести все дела!

— Лишь на него и можно опереться: Матильда, обычно такая спокойная и практичная, совершенно выбита случившимся из колеи.

— Давайте попытаемся отвлечься от грустных размышлений, на время забыть о случившемся. В конце концов, все это должно когда-то кончиться.

Мы выехали на открытое пространство.

— Дадим лошадям немножко воли, — сказал Джоуэн и пустился галопом через поле. Я последовала за ним.

В доме, казалось, не осталось места ни для чего, кроме печали. Вечером за обедом Матильда рассказала, что младенец Пенгелли был найден мертвым в колыбельке.

— Бедная женщина буквально убита горем, ужасно потрясена. Она покормила младенца, уложила в коляску и оставила в саду. Потом она пошла в дом, вышла через двадцать минут и нашла девочку мертвой!

— Что же случилось? — спросила я.

— Пока неизвестно. Каким-то образом ребенок задохнулся: синее личико, отсутствие дыхания…

Гордон заметил:

— Такое случается не впервые. Врачи не могут объяснить этого: ребенок просто перестает дышать… и через несколько минут умирает…

— Но… — начала я.

— Конечно, какая-то причина этому есть, — продолжал Гордон, — просто врачам она неизвестна. Такие случаи с детьми не слишком распространены, но иногда случаются. Медики исследуют это явление и, навер-ое, когда-нибудь найдут причину, но пока оно остается загадкой.

— Похожий случай был в Сен-Иве несколько месяцев назад, — добавила Матильда. — Бедная миссис Пенгелли! Она безутешна… Что ж, по крайней мере, ясно, что в этом нет ее вины.

— Вы хотите сказать, что дети действительно умирают таким образом? — спросила я.

— Да, просто умирают в колыбельке. Обычно это происходит в трехмесячном возрасте, но, насколько мне известно, такое может случиться даже с двух или трехлетним. Самое странное в том, что врачи так и не знают причины этого, но если не знать причины, то как же принимать меры предосторожности?

— Я никогда раньше ни о чем таком не слышала! — проговорила я и сразу же подумала о Тристане.

После обеда я пошла в детскую.

— Он спит, — сказала няня. — Проходи, поболтаем.

— Я хочу вначале посмотреть, все ли в порядке с Тристаном.

— Все ли в порядке? Он спит сном невинного младенца, благослови его Господь!

Я взглянула на малыша. Он прижимал к себе игрушечного медвежонка. Выглядел он ангелочком, и я с радостью заметила, как ритмично он дышит.

— А чего ты еще ожидала? — спросила няня Крэбтри. — Хорошо, что у него есть этот медвежонок, а то он сосал старое покрывало. Господи, как трудно было отучить его от этого! А уж какой шум поднимался, когда я бралась стирать это покрывало! Прямо чуть сердечко у него не разрывалось, но я его приучила к медвежонку. Немножко, правда, беспокоят меня пуговичные глаза. Вдруг, думаю, они отскочат?

Присев, я рассказала няне о ребенке Пенгелли.

— Про того, что в Сен-Иве, я слыхала, — ответила она. — Просто удивительно!

— Я тут же подумала о Тристане! — С ним все будет в порядке, я с него глаз не спускаю. Да что с тобой, милая?

— Я не знаю, няня, здесь постоянно случаются ужасные вещи…

Подойдя ко мне, няня обняла, меня. Я вновь почувствовала себя маленьким ребенком.

— Ну вот, все в порядке! Ничего не случится ни с нашим ребенком, ни с тобой… Нянюшка Крэбтри присмотрит за вами.

Прижимаясь к ней, я ощущала себя в безопасности. Все будет в порядке, потому что всемогущая няня Крэбтри защитит нас.

В доме поднялся переполох, когда Полли Роу, одна из служанок жухни, заявила, что видела привидение. Ее привела ко мне повариха:

— Вам лучше это послушать, мисс! Думаю, оно вас касается.

Полли, раскрасневшаяся, прекрасно сознавая, как увеличился ее авторитет оттого, что именно она видела это поразительное явление, говорила, запинаясь от возбуждения:

— Там на утесе, мисс, с западной стороны! Я как раз возвращалась, матушку повидав, она в Миллингарте, и вдруг вижу это… привидение! И идет прямо на меня, совсем рядом! Мы разошлись на дорожке, которая ведет к морю.

При этом воспоминании она содрогнулась.

— И чего-то у нее надето на голове, вроде, чтобы лица не увидать, но я ее узнала, тут уж не ошибешься, будьте уверены! Ходила высматривала чего-то, на море глядела. В общем-то, на вид — как обычно, но немного по-другому…

— Кто это был? — спросила я.

— Да привидение же, мисс! Вся прямо, как тень. Глянула на меня в упор, наверное, узнала. Ну, ясное дело, мы же с ней виделись! Она прошла мимо меня… ну, как привидение, вроде как проплыла, а после исчезла. Меня прямо всю затрясло, двинуться с места не могла, а она, значит, исчезла…

— Так кто же это был?

Полли боязливо взглянула на меня:

— Она и была, миссис Трегарленд, значит…

— Ты имеешь в виду… первую миссис Трегарленд?

— Нет уж, мисс! Она была вторая… вторая миссис Трегарленд!

— Моя сестра?

Она, опять взглянув на меня, покивала головой. Я почувствовала, что для того, чтобы удержаться на ногах, мне необходимо опереться о стол.

— С вами все в порядке, мисс? — спросила повариха.

— Да, да, спасибо. А где именно ты видела это, Полли? — спросила я.

— Так на западном утесе, мисс, недалеко от тамошнего коттеджа.

— И ты уверена, что узнала ее?

— Ну, мисс, я говорю, у нее шарф был на голове, лицо чтобы спрятать вроде бы немножко, но это точно была она, совсем рядышком! Мы чуть было друг с другом не столкнулись! Только что была, а когда я обернулась — ее уже и нет…

— Нет? А куда она делась?

— Этого уж я не знаю, мисс. Они, привидения, разгуливают, как им угодно, могут проходить сквозь стены, а надо — так и сквозь утесы!

— Думаю, ты все-таки ошиблась, Полли. Полли замотала головой.

— Это точно она была… только как привидение, единственное, в чем разница.

— Что же это значит? — я обращалась к самой себе, но Полли откликнулась:

— Успокоиться не может, наверняка из-за мистера Дермота! Он же тоже помер? Видать, теперь ищут друг друга, говорят, у них на том свете так бывает!

— Спасибо, что рассказала мне, Полли. — Я подумала, вам знать надо, мисс. Вы же вроде как ее сестра?

Когда она ушла, я села, обуреваемая противоречивыми чувствами. Дорабеллу видели возле утесов! Я пыталась внушить себе, что все это глупости: Полли увидела кого-то, напоминавшего сестру, и досочинила остальное. Все в доме нервничали, и это разбудило воображение Полли. Теперь в кухне только и разговоров будет о том, что именно видела Полли, она будет чувствовать себя важной персоной и, несомненно, еще приукрасит свою историю.

В эту ночь я не могла уснуть. В глазах у меня стояло загадочное лицо Дорабеллы. Я припомнила случай, который произошел с нами в одиннадцать лет. По соседству был дом, в котором, как говорили, водились привидения. Мы боялись, но бегали по этому дому — там было разбитое окно, через которое мы туда забирались.

Однажды, когда мы были там, другим детям пришла в голову та же самая мысль. Мы спрятались в одной из комнат, прислушиваясь к звукам осторожных нерешительных шагов.

— Давай изобразим привидения, — предложила Дорабелла.

Мы сняли свои легкие пелерины, прикрыли ими лица, а потом неожиданно вышли навстречу детям.

— Убирайтесь или мы утащим вас с собой! — проговорила Дорабелла заунывным голосом. — Мы — привидения!

Дети, повернувшись, с визгом побежали, а мы с Дорабеллой стали покатываться со смеху. А теперь… Полли видела ее привидение на утесе… или ей казалось, что она видела его?

Как долго тянулась эта ночь! Я внушала себе, что все это — чепуха, обычная глупая история, типичная для местных суеверных жителей, которые готовы поверить во все, что угодно.

Я так и не уснула до рассвета. Мне нужно было поговорить с кем-то об этом, и единственным человеком, которому я могла довериться, был Джоуэн. Я набрала его номер.

— Мастера Джермина нет, — сообщили мне. Я спросила, когда он вернется.

— Это говорит мисс Денвер, — добавила я.

— Ах, мисс Денвер, он уехал в Лондон.

— Да? И когда вернется?

— Это неизвестно, все зависит от того, насколько его задержат дела. Я оставлю записку с сообщением, что вы звонили.

Поблагодарив, я повесила трубку. Мне было очень одиноко. Джоуэн не предупредил меня о том, что уезжает, хотя, конечно, с какой стати ему информировать меня о своих деловых планах?

Я почувствовала опустошенность, поскольку привыкла в случае затруднений советоваться с Джоуэном.

От этих мыслей было невозможно избавиться: Дорабеллу видели на западном утесе… Все это чепуха, конечно, дикие фантазии истеричной девчонки, которая теперь купается в лучах славы, став персоной, известной своими контактами со сверхъестественными силами! Если и в самом деле существуют такие явления, как привидения, и Дорабелла — одна из них, разве не мне первой должна была она нанести визит?

Как мне не хватало Джоуэна! Мне так хотелось поговорить с ним, прислушаться к его здравым суждениям. Впрочем, не исключено, что я слишком полагалась на него. Меня очень обидело, что он ничего не сказал, мне о поездке в Лондон. Не пала ли я жертвой заблуждения, переоценив степень его интереса к моим делам? Конечно, его забавляло отношение местных жителей к нашей дружбе, к тому же его интересовали старые обычаи и суеверия, а все, что происходило в Трегарленде, явно было с этим связано. Как-никак, главной его заботой было имение, и, если поездка в Лондон оказалась неожиданной, он мог и не сообщать мне о ней. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, и я вспомнила о миссис Парделл. Ее коттедж находился поблизости от утеса. Нужно сходить к ней и узнать, как она воспримет рассказ о привидении? Любопытно, дошли ли эти слухи до нее? Если так, то будет интересно узнать о ее взглядах на данный вопрос.

Подойдя к коттеджу, я, как всегда, приостановилась, чтобы бросить взгляд на ухоженный садик. Открыв ворота и посмотрев наверх, я увидела за кружевными занавесками чей-то силуэт. Должно быть, она услышала, как скрипнули ворота. Я стояла на крыльце, ожидая, когда откроется дверь. Не дождавшись, я постучалась. Ответа не было.

Взяв тяжелый дверной молоток, я вновь постучала. Было слышно, как гулкий звук разносится по дому. Я ждала, потом послышались чьи-то шаги, но к двери никто не подошел.

Отступив, я вновь бросила взгляд на окна. В одном из них мелькнула тень… Кто-то прятался за кружевными занавесями, я была уверена в этом. Но что же это могло значить? Она знала, что я здесь, и не хотела пускать меня?

Я пошла вдоль дорожки, а потом оглянулась. Показалось мне, или я в самом деле опять увидела силуэт за занавеской? Он показался… и исчез.

Все это странно! Я была убеждена в том, что миссис Парделл дома. Что делать, должно быть, она не желает видеть меня?

Прошло несколько дней. История о призраке Дорабеллы широко обсуждалась.

«Вернулась она, — говорили слуги, — ходит и высматривает своего мужа. Помер он, вот она его и высматривает». Можно было бы спросить, отчего она ищет его здесь, если он, так сказать, присоединился к ней? Я ждала новых сообщений о ее появлении, но таких рассказов не было.

Когда я появилась в городке, все бросали на меня любопытные взгляды. Я ведь находилась в центре драматических событий, и не следовало забывать, что. я сама ввязалась в них, попытавшись покончить со ссорой между Трегарлендами и Джерминами.

Более чем когда-нибудь мне хотелось повидаться с Джоуэном. Мне хотелось обсудить и «привидение» Дорабеллы, и нежелание миссис Парделл принять меня. Последнее событие удивляло и обижало меня. Я знала, как она гордилась своей показной открытостью, и оттого ситуация выглядела еще более странно. Она была не из тех, кто прячется за занавесками, скорее уж, она открыла бы дверь, заявила, что не желает видеть меня, а затем объяснила бы причину. И ее поведение, и отъезд Джоуэна в Лондон без предупреждения весьма расстроили меня.

Наконец, Джоуэн позвонил мне. От звука его голоса у меня поднялось настроение.

— Я вернулся и хочу поговорить с вами!

— Да, да! — с готовностью согласилась я. — Когда?

— Предположим, я заеду к вам через час. Мы съедим завтрак в «Оленьем роге», там и поговорим.

Я обрадовалась: пелена печали развеялась.

Джоуэн приехал вовремя и тепло приветствовал меня, но, пока мы не оказались в таверне, не сообщил ничего существенного. Он выбрал уединенный столик, где можно было спокойно поговорить.

Мне было трудно сдержать нетерпение, но было ясно, что он ничего не скажет, пока не будет к этому готов. Мы сделали заказ, и, только когда он появился на столе, он, склонившись ко мне, сказал:

— Я сделал открытие! Думаю, оно может оказаться очень важным.

— В Лондоне?

Он кивнул:

— Это единственное место, где можно было раздобыть сведения. Я решил промолчать на случай, если мои предположения окажутся неверными. Дело оказалось не слишком простым: я не знал точной даты, полагаясь лишь на догадки. Все было бы проще, будь у меня исходные данные. — Вы интригуете меня!

— Я раздобыл в архиве копию свидетельства о рождении Гордона Льюита: он сын Матильды Льюит и Джеймса Трегарленда!

— Ах! — только и произнесла я.

— Я подозревал это, но хотел обрести полную уверенность.

— Я думала, что его отец умер, а поскольку Матильда — какая-то дальняя родственница семьи, они и переехали в Трегарленд…

— Так они это объясняли! Если бы Джеймс заявил, что привозит в Трегарленд свою любовницу и незаконного сына, возник бы большой скандал! Впрочем, Джеймса Трегарленда это не слишком волновало. Должно быть, у него были свои мотивы. Вы понимаете, что все это может значить?

— Скажите, что именно вы имеете в виду?

— Мне очень неприятно, что вы там живете! Все это кажется очень подозрительным, не верю я в такое количество совпадений! Первой погибла Аннетта Парделл…

— Полагаю, местные жители сказали бы, что первой была ваша прабабка!

— Она утопилась, так что это подбросило им идею.

— Кому — им?

— Давайте попробуем разобраться! Примечательно то, что Аннетта должна была родить ребенка и после Дермота этот ребенок наследовал бы Трегарленд — большое поместье, ставшее в последнее время весьма процветающим.

— Скорее благодаря Гордону, чем Дермоту…

— Вот именно! Я, конечно, только предполагаю, но ничего иного мне не остается: я боюсь за вас.

Меня охватила приятная волна тепла, и виной тому был вовсе не искристый напиток.

— Я бы посоветовал вам как можно быстрее уехать, — продолжал Джоуэн, — но без ребенка вы не тронетесь с места. Не очень представляю, как вы сможете похитить Тристана. Итак, предположим, что Аннетта умерла оттого, что носила ребенка, которому предстояло стать наследником. Теперь мертв и Дермот!

— А Дорабелла?

— Она в эту схему не вписывается: ее сын уже рожден, и это мне непонятно. Почему это произошло с вашей сестрой?

— Вы считаете, что кто-то убил Аннетту, потому что она должна была родить ребенка? Но она же пошла купаться!

— Я в это не верю, она не стала бы этого делать, будучи беременной. Она была слишком умной для того, чтобы сделать такую глупость.

— То же самое говорит миссис Парделл, но она убеждена в том, что ее убил Дермот.

— Дермот никогда никого не смог бы убить!

— Миссис Парделл считает, что ему надоела Аннетта, а потом и моя сестра… Что он был кем-то вроде Синей Бороды, который женился на женщинах, а потом, когда они ему надоедали, просто убивал, их.

— Это полная чепуха! Неожиданно меня пронзил испуг, и я выпалила:

— А помните, как внезапно заболел Тристан? Должно быть, кто-то зашел в комнату, раскутал его и открыл окно, надеясь, что это погубит ребенка?.. Так и случилось бы, если бы нянюшка Крэбтри вовремя не зашла в детскую!

— Все совпадает! Потенциальный наследник — ребенок Аннетты, потом Тристан! А Дермот?

— Вы намекаете, что кто-то убил и Дермота?

— Это значительно упростило бы проблему, не правда ли?

Я недоверчиво взглянула на него:

— Вы имеете в виду… для Гордона? Он кивнул.

— Вот послушайте! Гордон воспитан здесь. Он управляет поместьем, причем превосходно, и относится к поместью как к своему. Он — сын Трегарленда, но, поскольку его мать не была замужем за его отцом, когда он родился… — Вы думаете, сейчас она замужем?

— Нет. Не знаю, почему Джеймс не женился на ней, но, судя по всему, этого так и не произошло. Тем не менее, я уверен в том, что, если не останется законных наследников, все перейдет к Гордону.

— Вы хотите сказать, что Гордон убил Аннетту… и, возможно, Дермота? Но считается, что Аннетту врасплох захватил прилив, или течение, или судорога.

— Вы в это верите? И в историю с Дермотом?

— Он мог принять эти таблетки сам, с другой стороны, мог и не сам, то есть путь расчищен, если не считать… — я в ужасе уставилась на Джоуэна. — Если так, то Тристан в опасности, в смертельной опасности!

Он кивнул.

— Джоуэн, я боюсь!

— Я предполагал это: за ребенком нужно следить круглосуточно. Если мои предположения верны, то следует ждать нового покушения на его жизнь!

— Каким образом?

— Попытка уже была! Меня смущает одно — смерть вашей сестры: она никому не мешала, мешал Дермот… а теперь — Тристан. Дермот мертв, и в обстоятельствах его смерти мы сомневаемся. Он мог уйти из жизни добровольно, как и гласит заключение. Это вполне убедительное заключение… если не считать одной мелочи: кое-кто выгадывает от его смерти. Но причин избавляться от вашей сестры не было, если бы она вынашивала ребенка — другое дело… Но об этом ничего не известно, это слабое место моей теории.

— Мне всегда было немного не по себе в обществе Гордона, но все же трудно представить его убийцей.

— Убийцами часто оказываются люди, о которых: никто не мог бы такого подумать! Когда я выяснил — подтвердив уже имевшиеся у меня предположения, — что Гордон действительно сын Джеймса Трегарленда, я полностью уверовал в свою теорию. Только потом, поразмыслив, я понял, что в ней имеются пробелы.

— Джоуэн, что же нам делать?

— Попытаться найти доказательства!

— Как?

— Трудно сказать, но я уверен в одном — вам нужно очень беречь ребенка!

— Это может сойти им с рук, ведь совсем недавно здесь умер младенец… Смерть по неустановленным причинам, что случается иногда с маленькими детьми.

— Я слышал об этом: неожиданные и необъяснимые смерти младенцев. Это ставит в замешательство медиков, хотя, несомненно, со временем они выяснят причину.

Потянувшись, он осторожно взял меня за руки. Я воскликнула:

— Ах, Джоуэн, как я рада, что вы здесь! И как я рада, что вы вовремя съездили в Лондон!

Он улыбнулся мне.

— Вы впутались в серьезную историю. Как бы мне хотелось избавить вас от нее!

— Я рада, что живу здесь и могу присмотреть за ребенком. Неплохо бы поделиться полученными сведениями и с нянюшкой Крэбтри. Вы не возражаете?

Джоуэн задумался:

— Это всего лишь предположение…

— Да, но ребенку может угрожать опасность!

— Ну что ж, кое-что вы мне о ней рассказывали: она вас вынянчила, и вы хорошо ее знаете. Наверное, она из тех женщин, кто готов на все ради исполнения своего долга?

— В этом можно быть абсолютно уверенным!

— В таком случае, доверьтесь ей, расскажите о своих опасениях, но решайте сами, сколь подробно следует ей все это излагать. Я совершенно уверен в том, что за ребенком нужно бдительно следить, потому что, если кто-то в доме хочет от него избавиться, его жизни угрожает прямая опасность!

— Значит, я поговорю с ней, и я рада, что теперь можно предпринять какие-то действия. Все эти события вынуждают гадать, что же ещё произойдет?

Я рассказала ему про то, что Полли видела привидение Дорабеллы.

— Интересно, что еще выдумают? — поинтересовался он.

Потом я рассказала о том, как заходила к миссис Парделл, которая не впустила меня, хотя я была уверена в том, что она дома.

— Может, какой-то каприз? Хотя я склонен думать, что она спустилась бы вниз, открыла дверь и высказала бы вам в лицо все, что о вас думает.

Я улыбнулась: мой мысли!

— Ах, как я рада, что вы здесь, — повторила я. Джоуэн ответил довольно легкомысленно:

— Приятно, когда тебя ценят!

Однако я чувствовала, что он тронут и очень доволен.