Павлова для Его Величества. Книга 2

Глава 6. В чём соль?

Владислава

Дома я всегда знала, как справиться с временными трудностями. Иногда достаточно было просто отпустить ситуацию, полежать в ванне с хрустящей пенкой под просмотр старого доброго фильма, посмеяться и выпить бокал вина, а наутро уже иметь готовое решение или ясно работающую голову. Иногда всё бросить и решать проблему, чтобы с течением времени она не усугубилась. Не есть или есть на ходу, спать урывками и пахать, пахать, пахать. Не важно. К каждой ситуации подходил какой–то метод.

Но не в Иегерии.

Оказаться в мире, где ты – лишь пешка, где твоё «ценное» мнение учитывали лишь когда на него было время и желание его услышать… Ха–ха, никогда. Ну ладно, преувеличиваю, но, к сожалению, совсем немного. Всё–таки я не отношусь к тем женщинам, которым легко и просто зайти за широкую мужскую спину и сидеть в безопасности, даже когда умом понимаю, что у меня слишком мало знаний о мире, чтобы себя защитить, потому стоит доверить столь важное дело надёжному и сильному мужчине.

Р–р–р-р-р. Ну не по себе мне от перспективы сидеть беззащитной и бессловесной мышью в ожидании броска подлой змеюки!

Тем не менее, выбора мне не оставили, заперли, вина выдали – защитили, называется.

Что же творится сейчас там, в театре, или, быть может, уже во дворце – что скорее всего, именно туда и собирались после мероприятия для «продолжения банкета» – если меня посчитали нужным обезопасить?

Я находилась в невозможно противоречивом состоянии. С одной стороны, бесконечно устала от интриг, когда ты ешь и думаешь, сидишь за столом и всё ещё думаешь, ложишься спать и не можешь уснуть – мысли мешают. Ещё и страшно–опасно временами! С другой, находиться в эпицентре событий мне нравилось.

Да и что дома? Дома у меня была компания, деньги. Местный божок, если сравнивать с тем, что имею здесь, даже находясь в мире шовинистов и сексистов. И здесь есть боги, которые наверняка тоже любят играть в игры.

Мысль, даже не так, мыслишка, маленькая, едва заметная, практически проскользнула мимо сознания. Но я успела ухватить её за хвост.

Боги, которые играют в игры.

Бог войны, который не поленился, помог Венделле. Получив при этом удовольствие, но всё же. Жесток, хитёр, но заботится о своих почитателях, если можно так сказать.

Маа, которая и не жрица вовсе, а целая богиня. Тоже интересная. Зачем ей я? А ведь она и кольцо мне дала защитное, и советов множество. Хотя… А если эти советы – часть игры, и они все имеют двойное дно? Что–то не очень похоже на богиню любви. Но кто знает, какие у них здесь богини? Любовь – это не только ми–ми–ми, это ещё множество малоприятных штукенций вроде ревности и желания удержать, а, соответственно, хитрость и коварство. Да, может она быть богиней любви, у них ведь не христианский всепрощающий мир и боги не те. Что–то ближе к Древней Греции или даже Скандинавии. Или чёрт знает, чему.

Я так увлеклась, что на осторожное касание к сознанию, о котором предупреждал Август, среагировала по–другому. Клянусь, всё произошло машинально! Вот сижу я, значит, вспоминаю, как развлекались древние боги на Земле–матушке, притом сижу, сгорбившись, никого ведь нет, можно расслабиться. И тут моё тело принимает совсем другую позицию. Словно собака в ожидании приказа хозяина. Вся выпрямилась, собралась, уши навострила, хорошо, хоть в переносном значении, а не действительно.

Но, сообразив, что НАЧАЛОСЬ, вместо того, чтобы броситься к бутылке, что стояла на расстоянии вытянутой руки, я просто отмахнулась от «подчинителя». На этот раз, в прямом смысле слова: и рукой махнула, и вслух брякнула: «Кыш, отстаньте!»

Если увлекаюсь, то увлекаюсь. Не всегда разумно действую, признаю.

Через мгновение, конечно, уже опомнилась и схватилась за бутылку. Как звучит–то, а? Алкоголизм, Влада, – серьёзное заболевание, не лечится или лечится плохо. Но сделать глоток не успела – чужое воздействие отступило.

Не знаю, были ли виной тому мои неадекватные действия или простая случайность, но расслабиться после попытки меня подчинить никак не могла. И думать о чём–то – тоже. Любой разумный человек с самого начала был бы настороже, но я, кажется, зазвездилась и потеряла бдительность.

Чтобы не упустить следующую попытку, нарочно села, сгорбившись. Подождала полчасика – ничего. Вполне возможно, злодеи пойманы, а на меня пока нет времени. Может, потому воздействие и закончилось, едва начавшись?

Сидеть и паниковать быстро наскучило, и я пошла к стеллажам с книгами. Наверняка здесь у Хэварда есть что–нибудь интересное. Надеюсь, нет опасных книг, как в Гарри Поттере. Буду уповать на удачу, кажется, она сегодня на моей стороне.

Первая же книга, что привлекла моё внимание, оказалась про богов. Знак! Я удобно устроилась в кресле, напомнив себе о бдительности и пододвинув бутылку вина поближе. Мало ли! И начала читать.

Бдительность бдительностью, но, кажется, кое-кто уснул. Иначе как назвать тот факт, что сейчас я лежу в постели Хэварда, обнажённая и в полнейшем одиночестве?

Признаюсь, в первый момент напугалась до ужаса своей наготе. Вдруг я просто не помню, как пила «слюнявое» вино? Вместо вопросов государственной важности думала лишь о том, что любимый мужчина, вполне вероятно, мог увидеть меня в ужасно неприглядном свете! Август, конечно, обещал прислать Мальву, не знаю, почему вчера я в это поверила, сейчас же поняла отчётливо – тот кабинет не для всех и не факт, что Мальва, даже будучи подчинённой Хэварда, имеет доступ в святая святых.

Мамочки!!!

Вдруг…

Но нет. Я ведь кое–что помнила. И как читала книгу про богов – тоже. Жутко нудную и скучную, надо признать. И по описанию Нессы в книге я точно могла сказать – моя «подружка» – Маа – не она.

Сейчас, правда, было не до размышлений. В ванной мылся мой главный источник информации и, надеюсь, не раненый!

Сердце тревожно забилось, шумом и бешеным ритмом пульса отдаваясь в ушах. Я всё ещё воспринимала мир как сказочный, где не может произойти по–настоящему страшного и ужасного, но ведь это не так, совсем не так! Это настоящий мир. Мой мир! Мир моего мужчины.

Не озаботившись одеждой, рванула в ванную. Хэвард стоял спиной к выходу, но не сомневалась – знает, что я уже здесь. Мужчина в душе – разве может хоть что–то быть более эротичным? Для меня – точно нет. Пока он мыл голову струйки пены соблазнительно ласкали его тело, а я не могла оторвать взгляда от прекрасной картины.

Мой мужчина в душе. Ха! Для счастья достаточно просто сказать про себя: «Мой мужчина. Мой!»

По отношению к Хэварду я становилась жуткой собственницей. Он требовал от меня послушания и да, с его приходом я стала куда женственнее и мягче, возможно даже послушнее, но в то же время первобытные инстинкты, что–то глубинное, животное, рвалось наружу при одном виде на него. Мой! Мой! Мой!

Через секунду я уже обнимала его сзади. И мне было не до разговоров о политике, не до страхов и тревог. Он здесь, жив и здоров, и рад моему присутствию. Иначе как назвать жаркий поцелуй?

Даже прохладный душ, а он предпочитал именно такой, не остудил мое желание, хотя я никогда не любила холодную воду.

Сумасшедший коктейль эмоций и чувств этого дня вылился в ещё более сумасшедший взрыв страсти. И если раньше Хэвард переживал, что соблазнил меня, не дойдя до кровати, в это утро ему предстояло совсем «расстроиться», ведь кровать простояла без дела ещё долго, а синие стены ванной комнаты просто обязаны были покраснеть.

Да, Влада, тебе только в порнофильмах сниматься, – наутро думала я. Но думала довольно и гордо. Всё–таки просто секс и секс с любимым мужчиной, а ещё и любящим – не думает ведь он, что я позабыла слова прощания в театре? – это вообще нечто необыкновенное!

Когда мне, наконец, пришло в голову расспросить его о произошедшем, всё–таки Хэвард вернулся домой очень поздно, точнее: рано, утром, он уже спал беспробудным сном.

Выбираться из-под тёплого одеяла в прохладу комнаты пока не хотелось, но желудок напомнил, что его не кормили уже очень давно и пора бы исправить это вопиющее недоразумение.

Продуктов на кухне вечно было столько, словно в доме проживало человек двадцать–тридцать, но как назло ничего готового. Бабушкина сковорода висела на почётном месте, сильно выделяясь среди прочей утвари и формой, и цветом.

– Так-с, два, нет, три яйца! – решила, снимая семейную реликвию, если можно так назвать: единственную мою связь с Землёй и семьёй. – И сырку сверху. И зелени.

Тяжеленная банка с солью из храма до сих пор была мною не опробована, и я решила исправиться тотчас же. Чего добру пропадать? Да и вдруг соль какая–нибудь особенная? Может, активирует умственную деятельность, а я здесь сижу, дурёха, упускаю возможность щёлкать загадки–интриги как орешки?

Надеюсь, не пересолила. Всё–таки стоит обзавестись привычкой пробовать ингредиенты. Повар я или не повар? Хе. Шеф–повар! Уж в этой кухне точно. Жаль, нет армии поварят на побегушках. Хотя, почему жаль? Сама справлюсь. Дома лучше не видеть чужих лиц. Мой дом – моя крепость.

Да. Размечталась, Влада! Так и хотелось себя поддеть. Мужчина только признался в любви, ещё и так, походя, а я уже осваиваю холостяцкие квадратные метры, чувствуя себя не гостьей – хозяйкой.

Вот так живёшь всю жизнь самостоятельной и самодостаточной женщиной, а только на горизонте появляется Мужчина, сразу в голове что–то щёлкает, какие–то гнёзда вить хочется. Пройдёт еще пару месяцев, глядишь, и о детях начну мечтать. А не выйдет.

Настроение резко сменилось с солнечного на пасмурное. Снег вовсю сверкал россыпью бриллиантов, пуская солнечные зайчики в приоткрытое окно, но поддержка природы не радовала.

Нет, детей я не хотела. Пока. Но всё–таки, чисто теоретически, когда–нибудь… Даже если не принимать во внимание мою личную заинтересованность, такой генетический материал не имеет права пропадать! Где чёртова эволюция? Почему не работает?

Я ковырялась вилкой в еде, машинально отправляя кусок за куском, но вкуса не чувствовала. Откровенно говоря, даже не осознавала, что ем. Только обнаружив пустую тарелку очнулась и сообразила, что к чему. А ведь раньше никогда не заедала стресс и во время тяжкий раздумий не ела. Плохая привычка.

Нужно было срочно поднять себе настроение, и я точно знала, что мне в этом поможет. Контрабанда!

– Кофе, кофе, кофе, – напевала, доставая заветную пачку, которую никто и не думал прятать, несмотря на угрозы выдавать «дозу» раз в сто лет, чтобы избавить меня от наркозависимости. – Ты моя любовь, моя радость, – приговаривала я.

Один лишь привычный аромат уже кружил голову и заряжал энергией. Пара крупинок соли из заветной банки в сладковатую местную воду, ложка с горкой шоколадно–рыжих зёрен идеального помола, красивая чашечка с серебряными листиками – и концентрат счастья готов.

Несколько дней без кофе заставили сильнее ценить очарование момента. Вспомнилось дифлопе из фильма «О чём говорят мужчины», когда дорогое и безвкусное блюдо за бешеные деньги начинает казаться интересным и пикантным. Но здесь–то кофе! Кофе! Эликсир бодрости и отличного настроения! Вкусный, терпкий, с горчинкой.

Я вдыхала бесподобный аромат счастья и блаженствовала, ещё не сделав глоток. Смех смехом, но именно кофе – тонкий мостик между мирами – дарил мне уверенность в завтрашнем дне и позволял почувствовать себя дома.

Дома. В Иегерии.

Или мне действительно нужен был кофе для лучшей мыслительной деятельности или сработал подарок богов, пусть и добавила соли совсем немного, но эффект сказался незамедлительно.

– Интересно, есть ли здесь вещи Амелики? – вдруг озарило меня. – Возможно, Хэвард пока не избавился от вещей! А ведь там может быть разгадка. Вдруг я своим незашоренным взглядом замечу то, чего не увидели они?

Идея зажглась сигнальным костром, не давая думать ни о чём ином. Пусть мне и была не доступна часть дома, жилой этаж в зону табу не входил. Отбросив угрызения совести, быстрым шагом направилась исследовать спальни.

– Уж прости, Амелика, но ты у меня дома всё осматривала, моя очередь нарушать твоё личное пространство, – приговаривала, найдя нужную комнату.

В доме царил идеальный порядок и владения бывшей хозяйки дома – бывшей! Теперь здесь я главная! Ну, почти! – не стали исключением. Вишнёвые шторы до того симметрично обрамляли окно, что казались нарисованными, покрывало на широкой кровати без единой складочки, стулья и банкетки выставлены словно под линеечку. Военный порядок. Ну точно досматривали и убрали за собой.

Я осторожно, чувствуя себя воришкой, осматривала ящичек за ящичком, не зная, что хочу найти. Сложенные в высокую стопку блокноты с записями и, возможно, дневниками Амелики даже не стала смотреть – там наверняка до меня каждую закорючку изучили специалисты, да и не пойму ничего в тех же расчётах, нечего и соваться. Но интуиция вопила: «Ищи!» и я следовала её настоятельной рекомендации.

Минута проходила за минутой, но никаких открытий не происходило. Моя вера в себя потихоньку гасла, как и энтузиазм.

Не знаю, откуда, но точно знала: мне нужны не записи, а какая–то вещь. Небольшая зацепка или что–то малюсенькое, но то, что безо всякого сомнения привлечёт именно моё внимание.

Мало ли, может, Амелика оставила мне знак или намекнула через сон, но я не поняла? Или, может, для меня есть сообщение?

Я села на край кровати и прикрыла глаза, прокручивая те сновидения, что присылала она. Ничего. Совсем ничего.

– Может, балкон? Наверняка она любила пить кофе, ну или что они здесь пьют по утрам, глядя на сад. Он, наверное, потому и цвёл до моего появления, – предположила я от безысходности. Уже не верила ни во что, а в свою удачливость – особенно.

Однако, распахнув шторы, застыла в неверии. Вот оно!

Маленькая наряженная ёлочка. Её не стали убирать, видимо, из–за того, что все украшения на ней, включая наливные яблоки, напоминающие о посещении Старого Города, были искусственными. Копия Священного Древа?

– Так, так, так, что я вижу?

Ёлки ёлками, но внимание моё целиком и полностью сосредоточилось на одной маленькой детали – одна из игрушек, точь–в–точь такая, что досталась мне в наследство от бабушки. Она никогда не была любимой, дома хватало ярких и нарядных, а эта была серой и непривлекательной для ребёнка, но я её берегла как память.

Простой кусочек светлого дерева, ветка, распиленная надвое, с вырезанным внутри круглым отверстием и парой завитушек по бокам. Игрушка Амелики была пустой, в моей же была пластиковая грязно–белая бусина на ниточке. Узелки удерживали её ровно в центре отверстия.

Ничего выдающегося с виду. Если не принимать во внимание, что моя игрушка, судя по всему, была из этого мира.

– Да, дела–а–а. Что бы это значило?