Пекарня с сюрпризом для попаданки

Глава 4.

Я перевела взгляд на лицо инквизитора, но оно словно было восковым. Никакой эмоции, словно это был другой человек. Не тот, который утром смутился, когда папаша шутил про его интерес ко мне.

– Вы отправитесь добровольно или вас проводит стража? – добавил мужчина довольно громко, и толпа снова загудела. Одобрительный это был гул или гул неодобрения словам инквизитора, я не могла понять, так как голова отказывалась думать напрочь.

– Я иду, – отвечаю мужчине и иду между стражниками на негнущихся ногах. Мужчина молчит, лошадь неспешно перебирает копытами, а стук от них разносится по всей улице, словно удары метронома. Раздражающе и ужасно монотонно.

Меня привели к двухэтажному каменному дому. Это не официальная резиденция инквизитора в мэрии. Это дом, что ему выделили для проживания. Но почему я здесь?

– Вы свободны, – мужчина повелительно кивнул стражникам, и они затопали в сторону. А я удивленно проводила их взглядом. Когда я обернулась к инквизитору, то он уже спешился с лошади.

– Что происходит? – я удивленно подняла взгляд на инквизитора. – Почему я здесь? В чем меня обвиняют?

– В колдовстве, – как-то со вздохом и с усмешкой ответил Винченцо. – Давайте пройдем в дом.

– Постойте, но это же чушь!

– Пойдемте в дом, пока мы не привлекли к себе излишнего внимания, – поторопил меня мужчина и оглядел улицу. – В доме поговорим.

Я позволила себя завести в дом. Нас встретил лишь один слуга, который выскочил на улицу нам навстречу и принял поводья у инквизитора.

– Объясните, что происходит, – мы прошли в кабинет-библиотеку. Шторы плотно задвинуты. На столе, заваленном бумагами, стоит лампа, которая дает невероятно тусклый свет. Но я различаю на столе карту, а на ней красные крестики.

– Присаживайтесь, – предлагает мужчина, и я сажусь в кресло, а он в похожее, но за письменным столом. – Для начала я хочу вас успокоить. Хоть и были высказаны обвинения в отношении вас в колдовстве, но я в них не верю. Но то, что вы обладаете даром, я знаю. Как и ваша сестра, – произнес мужчина, внимательно вглядываясь в мое лицо, словно боясь пропустить хоть одну эмоцию. – Как и ваша мать, – добавляет он медленно, и я удивленно вскидываю на него взгляд. – Так я и знал, – вдруг он радостный вскакивает с кресла, не в силах совладать с эмоциями. – Вы знаете о своем даре и даре сестры, но не знали, что и у вашей матери он был. А еще вы, видимо, не знали, что ваша мать служила инквизиции, пока не отошла от дел и не переехала сюда.

— Ну что вы не собираетесь меня пытать и сажать на дыбу, я уже поняла. Но что вы хотите от меня — это мне не ясно, — я не разделяла его энтузиазма.

— А вы еще не поняли? — Винченцо совладал с эмоциями и сел на свое место.

— Если бы поняла, то не спрашивала бы, — если честно, настроения вести светские беседы у меня не было. — У меня сестра пропала, если вы не в курсе. И, насколько мне известно, вы ее должны искать, а не радоваться, что я не знала о даре своей матери, — я разозлилась. В какой-то момент в груди появился такой неописуемый жар, что захотелось разбить вот прямо сейчас что-то. Дикая жажда разрушения. Вцепилась в подлокотники кресла и с силой их сжала, а сама смотрю на инквизитора. Но он молчит, сперва задумчиво смотрит на меня. Но затем переводит взгляд на мои руки и я вслед за ним.

— Е-мае! — я вскочила и посмотрела на руки и на подлокотники. Подлокотники обуглились, а руки словно были из раскаленного металла, красные. — Что это?

— А это ваш дар, как у вашей матушки, — мужчина смотрел на меня с восхищением.

— Вы были знакомы с моей матерью? — я посмотрела на инквизитора. А сколько ему лет? А сколько лет назад умерла моя мать? Вернее, мать Дианы. И от чего? Я почему-то напрочь не помню этого.

— Нет, но наслышан. В определенных кругах она была известна, — инквизитор встал и начал ходить по комнате. А я наоборот, села, косясь на обгорелые подлокотники. — Огненная Бэт. Беатрис ее звали. Кстати, мы так и не выяснили причину ее смерти, — задумчиво проговорил мужчина. — Она просто зачахла за несколько дней и все. Скорее всего, проклятье. И очень сильное.

— Так, стоп! — у меня в голове происходил разрыв шаблонов. — Разве вы не гоняетесь за всякими ведьмами, колдунами и магами?

— О нет конечно! Вернее, гоняемся, но не в том смысле, что вы думаете, — Винченцо даже улыбнулся моей неосведомленности.

— Но…. — я встряхнула головой и посмотрела себе под ноги. — Но ведь инквизиция служит церкви, а церковь отрицает все это, — я сделала жест руками, описывая дугу. — Магию, колдовство.

— Давайте я введу вас немного в курс дел, — усмехнулся господин Торквемада и вернулся на свое место. — Официально церковь придерживается именно такой легенды. Отлавливает и уничтожает все колдовство и все, что с ним связано.

— А на самом деле? — я не понимала, зачем так все усложнять. — И зачем все это надо?

— Выслушайте, не перебивайте, — мужчина снисходительно посмотрел на меня. — Ну, посудите сами, не проще ли иметь в услужении одаренных людей? Чтобы они служили и помогали церкви? Если они добропорядочные прихожане, конечно же. Человек имеет какой-нибудь дар и не делает никому ничего плохого, то почему бы не использовать его на благо церкви? Но есть люди, которые желают зла окружающим, хотят власти, денег, вечной жизни. Все эти люди, чтобы достигнуть своей цели, прибегают к черной магии. А она, как вы уже догадываетесь, связана со смертями. Зачастую ни в чем не повинных людей. Вот таких людей мы отлавливаем и сжигаем на костре, — мужчина поправляет лампу, и на миг его глаза становятся хорошо освещены. Они не человеческие, а словно у рептилии. Я испуганно подскочила и встала позади стула. Бежать некуда.

— Что вы за существо? — если до этой минуты я думала, что я тертый калач, то… боже мой, как же я ошибалась. Страх практически парализовывал.

— Человек. Но неужели вы думали, что я не обладаю никакими способностями? — инквизитор усмехнулся, а мне показалось, что у него зубы стали острыми, как у крокодила. Игра ли это света или моего воображения, а может, и то и другое, но спрашивать я у мужчины ничего не стала.

Почему я его сравнила с крокодилом? Видимо, что-то напомнило этого хитрого зверя.

— И какова ваша? — сглотнула, не отводя взгляда от Винченцо.

— Я вижу, когда мне человек лжет. Но вот неудача, вижу я не всегда, а лишь когда мои глаза становятся такими. Но сами понимаете, если уж люди увидели мои глаза, то я не могу позволить, чтобы они рассказали о них кому-то еще, — мужчина моргнул несколько раз, и глаза стали обычными. — Вы простите, не хотел вас пугать. Обычно я могу это контролировать, но всему виной усталость и свет. Он их раздражает, — попытка извиниться была корявой, но я все же села на кресло, предварительно отодвинув его от стола на пару шагов.

— Продолжайте, — попросила я инквизитора, но он не спешил возобновлять рассказ, а задумчиво смотрел на меня.

— Вы удивились, когда от злости обуглили подлокотники кресла, — медленно проговорил мужчина. — Значит, вы не знали об этом даре. Так какой же у вас дар, Диана?

Я замешкалась. Но, вспомнив это страшный взгляд, решилась. А смысл скрывать, если он все равно узнает.

— Я слышу мысли, — прозвучало, словно на приеме у психиатра. Я бы рассмеялась, если б не все вот это.

— Всех людей? — инквизитор даже подался вперед.

— Нет, — я задумалась. Я же слышала только мысли Урсулы. Но почему?

— Чьи мысли вы слышали? — инквизитор напрягся. Всматривается в мое лицо, словно я должна дать ему ответы на вопросы, без которых он не выживет.

— Я слышала мысли Урсулы, отцовской работницы на пекарне, — признаюсь. — Но вот мысли ее сыновей я не слышала, — я озвучила свою мысль вслух.

— Урсулы, значит, — мужчина задумчиво почесал подбородок. — А вы знаете, что именно она и принесла на вас донос? — и мужчина протянул мне бумагу. — Я был удивлен, что она умеет читать и писать.

— Я догадывалась, что это она, — потянулась и осторожно взяла лист плотной бумаги. На нем размашистым почерком было написано, как Урсула Чианчулли верой и правдой служила в пекарне на протяжении уже более трех лет. Она искренне любила девочек, дочерей пекаря Диану и Сабрину, и заменила обеим девочкам так рано почившую мать. Подозревать неладное она начала давно, когда Диана начала ходить в лес и в поле собирать травы, а она, Урсула, начала замечать, что утром эти травы сожжены. Также несколько дней назад старшая дочь пекаря Диана чудом избежала смерти, но пострадал ее отец. На девушке же нет ни царапины. Но ее словно подменили. Она замотала сломанную руку и ногу отца тряпками, измазанными в гипсе, и теперь бедный мужчина не может ими пошевелить. А всем известно, что для того, чтобы переломы срослись, их нельзя туго фиксировать. Так что смело можно говорить, что дни Джузеппе Мерендино сочтены. Ведь, кроме того, она переселила его в каморку и заставляет продавать хлеб умирающего калеку. Уверена, что старшей дочерью пекаря Дианой завладел злобный дух, который и заставляет бедную девочку так себя вести. Даже ее сестра, младшая дочь пекаря Сабрина, не выдержав тирании сестры, сбежала. И потому Урсула просит принять меры и спасти Диану.

— Это же бред! — я возмущенно отложила бумагу. — От чего меня спасти нужно? И когда она вам это вручила? Когда вы в пекарню пришли?

— Нет, она утром дожидалась меня у инквизиторской, — усмехнулся мужчина.

— Что? — я чуть не подпрыгнула на месте. — В какое это было время?

— Когда я был у вас, прибежал слуга и сказал, что какая-то женщина ожидает меня у инквизиторской. Он побоялся, что случилось что-то страшное, так как на женщине лица не было. Она была испугана невероятно.

— Но она пишет про Сабрину, в это время Сабрина еще спала у себя в кровати, — я снова схватила кляузу и перечитала ее. — Она поздно легла, и я не стала ее будить утром. Откуда она могла знать, что Сабрина пропадет?

— Только если сама же и организовала ее пропажу, — проговорил мужчина и вскочил. — Вы знаете, где она живет?

— Да, но я уже у нее была, — отзываюсь и тоже встаю. — Как раз когда я пришла к пекарне, она была в толпе.

— Да? — инквизитор удивленно нахмурился. — Я ее не видел.

— Да, я точно видела ее лицо среди толпы, — я уверена, что не ошиблась.

— Сперва съездим к ней домой, а затем в пекарню, — командует мужчина и протягивает мне плащ с глубоким капюшоном. — Наденьте, вас не должен никто узнать. И маску, — и вручает маску на завязке, что-то типа маскарадной.

— Почему? — я крутила в руках маску, не понимая, зачем такая конспирация.

— Вы забыли, что арестованы по подозрению в колдовстве? — Винченцо подмигнул мне.

— Бред, — снова буркнула себе под нос, но все-таки и плащ, и маску надела.

В бедняцкий квартал мы добрались довольно быстро. Люди пришли с работы и были дома. Но, завидев инквизитора на вороном коне, все шарахались и старались скрыться поскорее. Женщины хватали детей и уводили их в спешке в дома. Мужчины запирали ставни на окнах. Полагаю, мой вид в плаще и маске пугал людей еще больше, так как дети даже тыкали в меня пальцем, а женщины крестились.

Я ехала верхом на соседней лошади и все опасалась, что свалюсь. Как оказалось, ни Диана, ни я не умеем ездить верхом.

— Люди так боятся, словно всадников апокалипсиса увидели, — бурчу себе под нос, старательно удерживая равновесие.

— Для многих это так и есть, — я не вижу выражения лица мужчины. На нем надет такой же плащ. Только лицо скрыто не полностью. Нижняя часть лица видна. — Люди невежественны.

— А я думала, что церкви выгодно, чтобы люди верили всему, — ответила и спохватилась, что как-то уж слишком расслабилась в компании инквизитора. Прям за друга-приятеля его принимаю, что мелю все, что на ум приходит. Надо как-то фильтровать все, что говорю.

— Церкви выгодно, чтобы верили в нее, а не в силу ведьм или черное колдовство, — недовольно ворчит мужчина. — Где ее дом?

— Дальше, за поворотом, — я показываю рукой, а кое-кто из детворы, поняв, в каком направлении мы едем, вырвались из цепких материнских рук и побежали туда, оглашая округу криками: “Инквизитор едет!”

— Да-а-а-а-а, — я увидела лишь саркастическую усмешку Винченцо, и он пришпорил лошадь. А моя лошаденка, как привязанная, поспешила за его конем.

Урсулы не оказалось дома. Если я просто походила, постучала и позаглядывала в окна без занавесок, то инквизитор, пользуясь своей властью, сразу высадил дверь и зашел внутрь.

Внутри все было убого и кричало о бедности. Ни Урсулы, Ни Олафа с Питером в домике не оказалось. Мужчина, не церемонясь, осматривал комнату, и на пол полетели вещи.

— Почему она так бедно жила? — я смотрела на все, и казалось, что это не дом запасливой работницы, а приют попрошайки.

— А ваш батюшка хорошо ей платил? — инквизитор бросил на меня заинтересованный взгляд.

— Не знаю, но все, что, по ее мнению, он не доплачивал, она приворовывала, — что уж теперь молчать, когда Винченцо и так все уже знает. — Я ее вчера поймала с мешками черствого хлеба. Пришлось отнять и выпроводить восвояси.

— А зачем ей было нужно столько хлеба? — мужчина задумчиво смотрел на убогий половик в полу.

— Сказала, что продает фермеру, а тот ей мясо подешевле, — ответила и тоже посмотрела на половик. Что-то с ним не так.

— Ну-ка, помоги, — мужчина отбросил в сторону половик и поддел кольцо на люке. Мы вместе ухватились за кольцо и потянули. Крышка люка поддавалась с трудом. Наконец-то вход в подвал открыт.

— Свет, — попросил мужчина, и я поднесла ему свечу, что мы зажгли, когда зашли в домик. Мужчина начал спускаться, и я последовала за ним. Все же любопытство — это один из пороков и, вместо того чтобы подождать мужчину снаружи, я поперлась следом. Подвал оказался не совсем и подвалом. Там не было заготовок и продуктов. Зато в углу стояли три сундука с непонятной утварью, а в углу цепь и миска. В нос ударили запах миазмов.

— Они сюда по нужде, что ли, ходили? — я стянула маску и прикрыла лицо полой плаща.

— Ходили, но не они, — ответил мужчина, рассматривая какой-то предмет на полу.

— Что там?

— Кораблик, — мужчина показал детскую игрушку, что поднял с пола.

— Питер и Олаф явно выросли, чтоб играть такими корабликами, — замечаю, рассматривая вещицу.

— Вот именно, — отзывается мужчина. — Самая любимая игрушка сына мясника, — уже тише проговаривает мужчина. А у меня от догадки, что высказал инквизитор, поползли мурашки по спине. — Что там в сундуках?

— Не поняла, какие-то предметы, словно она церковь ограбила, — нелепая шутка получилась, мягко говоря, кривая. Мужчина склонился к сундуку, рассматривая чаши, черные восковые свечи, какие-то тряпицы, книги с непонятными знаками и надписями.

— Нет, это не церковь она ограбила, а храм бога Смерти, — ответил задумчиво мужчина.

Вдруг пламя свечи колыхнулось и погасло. И в этот момент мы поняли причину ветерка. Это кто-то сверху захлопнул крышку люка, и мы с инквизитором оказались в полной темноте.

— Мамочки, — шепчу одними губами.

— Да, ваша матушка с ее способностями здесь бы пригодилась, — ворчит мужчина.

— Что делать будем? — сверху раздался звук, словно кто-то провернул ключ в ржавом замке.

— Выбираться отсюда, — резонно замечает мужчина. Как только он произнес это, сквозь щели люка забрезжил свет, а в воздухе отчетливо потянуло дымом. Кажется, от нас решили избавиться раз и навсегда.

— Я не против. Но как? — дышать становилось все сложнее. Дым наполнял легкие, и ничего не помогало. Как быть?

— Дай подумать, — мужчина судорожно оглядывался в подвале, но ничего не находилось. — Ты можешь выжечь крышку люка.

— Что сделать? — я подумала, что ослышалась. Настолько бредовым мне показалось его предположение.

— Помнишь, как ты прожгла подлокотники на кресле? Ну так вот, нужно сделать то же самое, только с крышкой, — и мужчина ткнул пальцем наверх. — Думаю, здесь получится даже быстрее. Дерево необработанное и старое.

— Ты сейчас серьезно? — я вытаращила глаза на инквизитора. — Нас как бы и так пытаются сжечь, а ты предлагаешь им помочь и ускорить нашу кремацию?

— Я пытаюсь освободить нас. А у тебя есть другие предложения? — мужчина вопросительно приподнял бровь. — Готов выслушать, пока не задохнулся окончательно.

— Нет, — я в растерянности развожу руками.

— Тогда давай я придержу, — и мужчина показывает на лестницу.

Делать нечего, я взобралась на несколько ступенек и приложила руки к грубо сколоченному деревянному щиту. Сперва ничего не происходило, потому что я, вместо того чтобы думать о том, как прожечь дыру в крышке люка, думала о том, что Винченцо как-то слишком рьяно придерживает меня снизу. Я даже попыталась его лягнуть, когда он уже откровенно ощупал мою филейную часть. Мужики и в средневековье мужики. Даже благородных кровей. Даже запертые в подвалах. Думают зачастую не тем местом. Когда же мой намек был понят, то я все же смогла сосредоточиться, и у меня даже начало что-то получаться. Самое что удивительное, но меня в этот момент не обдавало жаром, не мешали дым и гарь. Я словно не замечала этого всего. Легкие перестали гореть, и стало как-то легче дышать. В отличие от инквизитора. Ему явно было там паршиво. Настолько, что он перестал наминать мой зад и то и дело пытался прикрыть лицо согнутой в локте рукой.

— Ну что там? — мужчина закашлялся, и мне его стало искренне жаль. Я даже простила ему массаж моего зада. Если мы выберемся, то я даже не буду ему припоминать этот факт. Сделаю вид, что этого и не было даже. — Получается?

— Да, — я загораживала ему весь обзор. — Ещё немного. Иначе ты не пролезешь, — там и в самом деле образовался не такой уж и большой проем.

— Дай я, — меня технично ссадили на пол, и инквизитор сам взобрался по лестнице. Пара мощных ударов по трухлявым деревяшкам, которые уже ничего не держало, и проход открыт.

— Ну, можно было и так, – что-то я не подумала, что, когда образовалась дыра, можно было просто разломать оставшиеся доски. Мужчина выбрался наверх и, подхватив меня за руку, в мгновение выудил меня, словно рыбку из проруби.

— Выбираемся, — командует инквизитор. — Где твоя маска?

— До нее ли сейчас? — и даже в такую минуту он думает о конспирации?

— Держи, — мужчина выудил из кармана платок. Велел повязать его на манер медицинской маски и накинуть поглубже капюшон на голову. Вышли мы из домишки невероятно эпично. В момент, когда мы покинули дом, верхняя балка рухнула и он обрушился за нашими спинами. Вокруг стояли люди и смотрели. Они провожали нас глазами, полными ужаса, словно мы не живые люди, а посланники с того света. Я-то думала, тут полным ходом шло тушение пожара. Но вместо этого хозяева ближайших домов бегали и таскали с реки воду, поливали свои дома, чтобы пламя не перекинулось на их собственность. Никто и не думал спасать дом Урсулы.

— А почему никто не тушит? — я вцепилась в руку Винченцо, и, кажется, меня даже клещами было не оттащить от него. В этот момент его я боялась меньше, чем людей с испуганно обезумевшими глазами.

— Незачем его спасать, — отвечает мужчина. — Нам надо убираться поскорее, пока нас не приняли за посланников сатаны и не отправили туда, откуда мы пришли.

— Это куда? — я не поняла, на что намекает мужчина.

— В пожарище, — и мужчина подсадил меня на лошадь, попутно проверив: на месте ли мой окорочок. Как он неравнодушен, оказывается, к моей филейной части. Я и не подозревала.

Уносились мы из бедняцкого квартала галопом. Гроза, что надвигалась, все никак не начиналась. И я даже и не знала, хорошо это или плохо.

— Мне надо заехать в пекарню к батюшке, — когда мы проезжали не так далеко от моего дома, я вспомнила, что не знаю, как дела у отца. Он, наверно, извелся весь. Младшая дочь пропала, старшую инквизиция увела.

— Зачем? — мужчина весь напрягся.

— Он волнуется, переживает, — странные он, конечно, вопросы задает.

— Я утром пошлю к нему нашего агента под прикрытием, и она поможет ему во всем. Заодно и успокоит, — мужчина потянул за уздцы мою лошадь. — Вам нельзя показываться в пекарне.

— Она? — я и так не ас в верховой езде, а от действий Винченцо так и вовсе чуть не слетела с лошади. Потому вцепилась и в поводья, и в лошадиную гриву. Да простит меня лошадка, если я сделала ей больно. - Агент — женщина?

— Поторапливаемся, скоро рассвет, а нам надо отдохнуть и приняться за поиски Сабрины, — напоминает мужчина мне о том, что моя сестра так и не нашлась.

— Эта цепь в подвале, — я судорожно сглотнула, — вы думаете, она держала сына мясника на цепи? Она его убила?

— Думаю, да, — мужчина перебросил поводья через голову лошади и повел ее за своей, и я практически легла на лошадиную шею. Я устала. Я без сил. У каждого человеческого резерва есть конец. И мой, видимо, наступил еще там, в подвале. Но адреналин и страх открыли второе дыхание. А сейчас наступает откат. Я просто положила голову на шею лошади и молю ее лишь об одном, чтоб она не дернулась резко и не сбросила меня с себя. — Полагаю, что она не просто убила мальчика, а принесла его в жертву. Вы же видели черные свечи? — угукнула в ответ, и мужчина продолжил: — Эти свечи применяются в обрядах, связанных с жертвоприношениями, — слова инквизитора заставили меня выпрямиться и сесть.

— Это и Сабрину она собирается принести в жертву? — сон и усталость как рукой сняло.

— Думаю, что да. Но мы найдем ее раньше и не допустим этого, — уверенно сказал Винченцо, вот только я бы не была так уверена. Мне стало до дрожи в коленках страшно за сестру.

— Не нужно отдыха. Сейчас же отправимся на ее поиски, — я встряхнула головой, показывая, что все нормально.

— Нет, вам нужен отдых. А погода дала нам отсрочку, — покачал отрицательно головой.

— Погода? — я не поняла. — А при чем здесь погода?

— Сабрина будет жива, пока не начнется гроза, — пояснил мужчина. И ведь точно, по рассказам отца, дети пропадали, а сразу же после этого была гроза.

Слова инквизитора не шли у меня из головы. Знаете ли, это все не очень располагало к отдыху. Гроза, конечно, не началась, но может в любой момент начаться. Даже в моем мире синоптики давали прогноз пятьдесят на пятьдесят. То есть дождь или будет, или не будет.

Мы приехали в резиденцию инквизитора, где нас встретил тот же слуга, что и накануне.

— А он у вас один? — я не заметила больше других слуг, служанок, поварих или еще кого-то. Если так, то совсем не удивительно, почему он начал заглядывать в пекарню на огонек и вкусный завтрак с ужином.

— Да, один, — отозвался мужчина, проходя в холл.

— Спасибо! — крикнула я вслед слуге. Тот остановился, посмотрел на меня как-то странно и кивнул.

— А он что? Не разговаривает? — по спине пробежали мурашки страха. Он ему что, язык отрезал после того, как в слуги взял?

— Да, он от рождения немой. Сын моей кормилицы, — мужчина сперва не заметил моего напряжения, а потом подозрительно прищурился, когда увидел, как я облегченно вздохнула. — А вы что подумали? Что я ему язык отрезал?

— Нет конечно, — я и глазами пыталась показать свое негодование: как он мог такое подумать! И головой покачала. То есть максимально убедительно изобразила возмущение. И мужчина это понял. Понял, что я именно так про него и подумала.

— Что же я за монстр в ваших глазах? — это был риторический вопрос, и я не стала отвечать на него. — Я сейчас скажу, чтобы вам приготовили ванну, а затем что-нибудь надо поесть.

— Давайте я приготовлю, — я искренне хотела помочь, но инквизитор как-то странно посмотрел на меня. — Ну или помогу, чтоб быстрее было. Я тоже есть хочу, — объяснила свое рвение с сомнением смотрящему на меня мужчине. И в чем он сомневается? Он столько раз ел мою стряпню, а сейчас что? Боится, что я его отравлю? А! Я поняла. Тогда я готовила для всех, и если б и хотела отравить его, то пришлось бы травить всех. А так я могу подсыпать что-то исключительно в его порцию. Да ну это бред. Не думает же он, что я таскаю яд с собой. Все эти мысли заставили усмехнуться, и, видимо, мужчина понял, что слишком долго думает над моим предложением.

— Я не против, помогите Карлу, — отозвался наконец-то мужчина. — Я пока поищу вам сменное платье.

Я пошла на кухню и встретилась с непонимающим взглядом Карла.

— Мне господин инквизитор разрешил вам помочь, — объяснила я свое присутствие слуге, на что тот лишь кивнул. Мужчина чистил овощи, и я принялась помогать. К моменту, когда я дочистила морковь и лук, Карл обжарил мясо и, мелко нарубив овощи, добавил их к мясу. Я заметила, что даже в состоятельных семьях основным блюдом было мясо. В принципе, сейчас не многое изменилось в моем мире. Я увидела розмарин в куче зелени, что лежала в корзине, и предложила бросить одну веточку, подробно объяснив, что и для чего делаю. Затем предложила отварить яйца. Мужчина разрешил и даже помог. Пока яйца варились, я взяла яичный желток, немного оливкового масла и взбила все до однородной массы, добавив также немного горчицы, соли и выдавив лимона. Получился чудесный домашний майонез, магазинный и в подметки не годился тому, что я сейчас взбила. Карл внимательно смотрел за каждым моим действием. Я взяла свежий лук, огурцы, помидоры, зелень и нарезала обычный салат, заправив майонезом. Затем вынула и остудила яйца, разрезала пополам, извлекла желток, мелко нарезала чеснок, зелень, туда же отправила желток, остатки майонеза и начинила белки этой массой. Все выложила на тарелку и довольная посмотрела на мужчину. Он удивленно смотрел на меня, словно я ему тут кибернетику на пальцах преподавала.

— Все запомнил? — я улыбалась, довольная собой.

Мужчина молча кивнул.

— Возьми, попробуй, — я протянула тарелку Карлу, но тот испуганно отпрянул, словно я яд предложила. — Ну, как хочешь, — я пожала плечами и взяла половинку яйца, сунула в рот. Получилось невероятно вкусно. Я только сейчас поняла, насколько же я устала и насколько же я хочу есть. — Давай еще че покажу, — и я взяла хлеб. Нарезала его на большие ломтики, выбрала изнутри мякиш. Смешала его с яйцом, помидором и зеленью и положила кусочек хлеба на раскаленную сковороду. Чуток сбрызнула маслицем, заполнила пустое место получившейся массой и обжарила с двух сторон. Выложила это все на тарелки и все. Ужин готов.

— Вижу, вы научили Карла некоторым своим хитрым рецептам, — на кухню вошел Винченцо. Сразу видно, он после ванны. Волосы мокрые, но аккуратно причесаны. А от него пахнет душистым мылом, а не дымом и костром, как от меня.

— Он боится пробовать, — я “стуканула” на Карла без зазрения совести. Ну а что? Я готовлю, стараюсь, а он шарахается.

— И чего же он испугался? — инквизитор улыбнулся слуге, типа, не обращай на нее внимания, она с придурью. Я обиженно надула губы и ткнула пальцами на яйца.

— Не стал пробовать яйца фаршированные, — я утащила еще одно яйцо и с удовольствием съела, демонстрируя уже двоим мужчинам, что это вкусно и совершенно безопасно.

Винченцо взял одну половинку яйца, внимательно изучил ее, понюхал и сунул в рот. Сперва он закрыл глаза, замычал, затем резко их распахнул. Он сделал это настолько порывисто, что испугал и меня, и слугу.

— Это же восхитительно! — вынес свой вердикт мужчина.

— Вот, а он не верит, — я снова наябедничала на слугу.

— Он еще не привык, что вы из таких простых вещей готовите изысканные блюда, — заступился за слугу мужчина. Да уж, кто бы в постсоветское время фаршированные яйца назвал бы изысканным блюдом, тому бы покрутили у виска. — Я приготовил вам ванну и сменную одежду, — Винченцо провожал меня в комнату на втором этаже. — Здесь вы сможете отдохнуть после ужина, — инквизитор показал на скромную комнату. — Только вот с одеждой вышла небольшая заминка.

— Что такое? — я увидела стопку одежды, лежащую на табурете у большой деревянной ванны. Развернула верхнюю вещь и поняла, что это мужская рубашка. Второй вещью оказались штаны.

— В доме не нашлось женского платья, а те, что нашлись, приличной сеньорите и не пристало надевать, — мужчина даже смутился. — Вещи прежнего инквизитора,что он оставил в своей служебной резиденции, были привезены сюда. И вот в них довольно много женского, но все они будут вам велики. Я с непониманием посмотрела на Винченцо, а потом как поняла, на что он намекает, что я тоже смутилась. Неужто прежний инквизитор любил носить женские платья? Неожиданно, однако.

— Я не возражаю против мужской одежды, — успокоила я щепетильного мужчину.

— Я буду ждать вас внизу на ужин, — мужчина попрощался и вышел, а я с удовольствием разделась и залезла в еле теплую воду. Как раз такая, чтоб быстро помыться и не уснуть, разнежившись.

От ванной я взбодрилась и освежилась, и вроде бы сон и усталость отошли на второй план. Переодевшись в мужской костюм, спустилась на ужин. Стол накрыт, и инквизитор ждет меня. Он слишком внимательно осмотрел мою фигуру. От такого пристального взгляда у меня даже уши запылали.

— Хорошо выглядите, — похвалил меня мужчина, а я лишь угукнуть в ответ смогла.

Мы сели за стол и принялись за ужин. Хотя если смотреть на каминные часы, то мы скорее очень-очень рано завтракали. Оказывается, я уже сутки не сплю.

— Что мы предпримем? — острый голод утолен, и пришло время выяснить дальнейший план действий.

— Первое, что мы сейчас попробуем, — так это определить, чьи мысли вы умеете читать, — мужчина снял с шеи какой-то мешочек на тесьме и положил его на стол. — Вы можете прочесть мои мысли?

Я посмотрела на Винченцо и… да уж, не только его мысли читаю, но и образы вижу. Как он снимает с меня рубашку, брюки и укладывает на прохладные простыни, а потом делает такое, отчего я зажмурилась и даже уши прикрыла, словно именно через них я и слышу его мысли.

— Так, понятно, — мужчина вернул мешочек на место, и я облегченно выдохнула. — Значит, слышали мои мысли.

— И картинки даже видела, — пропищала смущенно.

— Даже так? — инквизитор одобрительно хмыкнул.

— Вы же это специально подумали, чтобы точно понять, слышу я ваши мысли или нет? — и столько надежды было в моем голосе и взгляде, что мужчина замер, смеряя меня взглядом.

— Конечно, чтобы проверить, — подтвердил мое предположение инквизитор. — У Урсулы вы тоже видели образы? — перевел тему Винченцо.

— Нет, только мысли. Они практически всегда опережали ее слова, — я постаралась вспомнить свои ощущения. Но нет. Их не было.

— Я с таким уже встречался. И, скорее всего, могу сделать определенный вывод, — мужчина отставил опустевшую тарелку.

— Какой? — я тоже отставила тарелку, и, заметив мой жест, мужчина предложил перейти в кабинет, а слуга метнулся убирать посуду.

— Вы слышите голоса лишь людей, которые отняли жизни других людей, — ответил инквизитор, а я чуть не споткнулась о порог кабинета.

— Но я же слышу ваши мысли. Я думала, что, скорее всего, слышу мысли одаренных людей, — высказала свои выводы, но тут же хлопнула себя по лбу рукой.

— Вы слышали мысли Сабрины? — озвучил мужчина вопрос, который пришел мне в голову.

— Нет, не слышу, — и вот только сейчас меня накрыло холодом от смысла его слов. Видимо, из-за усталости смысл доходит с отсрочкой. — Вы убийца? — слова вылетели сами, а я испуганно прикрыла рот рукой. Ну вот кто меня за язык тянул, называется?

— Да, — мужчина не улыбался, смотрел прямо и серьезно. — Я отнял жизнь не одного человека. И среди них были как одаренные, так и нет. Но среди них не было ни одного невиновного, — слова мужчины пригвоздили меня к стулу, на который я села. Его поставили вместо кресла, подлокотники которого я опалила. Я судорожно сглотнула, а мужчина заглянул в карту, разложенную на столе.

Он убийца. И неизвестно, сколько человек на его совести. А есть ли у него совесть? Наверно, есть, раз он хочет спасти Сабрину и наказать Урсулу.

— Мы знаем, что ей для чего-то нужна гроза. Скорее всего, для обряда. Но какого обряда? — мужчина рассуждал еле слышно.

— А что мы вообще знаем об Урсуле? — я нахмурилась, вспоминая всю информацию. — Она дочь довольно зажиточного фермера, которую выдали замуж, — я собирала в памяти информацию по крупицам.

— Ее выдали замуж за обедневшего дворянина Пабло Гецуа, — мужчина выудил из стопки листов исписанный обрывок бумаги. — Он, как настоящий потомок своего рода, проиграл в карты и приданное Урсулы, оставив ее с двумя младенцами на руках. А сам скрылся.

— Но у Урсулы фамилия Чианчулли, — несостыковка какая-то.

— Это ее фамилия по отцу, которую она получила обратно, обратившись в церковный реестр. Туда же она подала прошение о разводе, в котором трижды отказывали. Она была вынуждена платить долги мужа. И лишь на четвертый раз ее прошение было удовлетворено. Но по закону она приравнивалась к шлюхе, а ее дети — к бастардам, — прочитал мужчина записи с обрывка. Он поднял на меня взгляд и, встретившись с моим удивленным, усмехнулся. — А вы не знали о таком законе?

— Нет, не знала. Это же несправедливо! — возмутилась, но мужчина лишь развел руками.

— Такой закон, — ответил инквизитор.

— Вот и подумаешь: а выходить ли вообще замуж, — буркнула себе под нос.

— Ну так вот, после ухода мужа Урсула работала на самых низкооплачиваемых работах, — рассказал Винченцо, подсматривая в свою шпаргалку.

— А почему она не вернулась в свою семью? — я задумалась.

— Потому что это позор и для нее, и для ее семьи. Отец просто отказался от нее, когда она расторгла церковный брак, — объяснил мне мужчина. Я думала, что здесь несправедливые законы. Но нет, они просто ужасны по отношению к женщине. Она же просто бесправное существо, обязанное рожать детей и пахать, чтобы этих самых детей содержать.

— Ужас, — выдохнула.

— Вижу, я вас шокировал.

— Извините, продолжайте. Что еще удалось узнать? — я попыталась рассуждать более отстраненно.

— Еще мне попалась информация, что примерно около двадцати лет в городе также пропадали дети, — это мужчина уже заглянул в какую-то книгу, лежащую на его столе.

— А там информации про грозу не было? — я задумалась.

— Нет, такого нет, — инквизитор проштудировал страницы в книге, в которой отражались крупные события городка. Что-то вроде летописи.

— Если двадцать лет назад, то сколько было Урсуле? Разве это могла быть она же? — я нахмурилась. Что-то не сходилось.

— Сейчас посмотрю, — мужчина сравнил даты и озадаченно притих.

— Что там? — такая реакция инквизитора меня смутила.

— Сами посмотрите, — мужчина протянул мне огрызок бумаги с информацией, с датами из биографии нашей работницы и летописную книгу городка.

Когда я сравнила даты, по спине поползли мурашки от страха.

— Я сейчас правильно понимаю? Не ошибаюсь? — я показала пальцем на даты, инквизитор утвердительно кивнул.

— Первый ребенок пропал в день венчания Урсулы и Пабло, — озвучил страшное совпадение мужчина. — Далее каждый месяц, пока Урсула не забеременела, еще четыре месяца подряд пропадали дети.

— Она родила раньше срока? — я посмотрела на дату рождения старшего сына Питера.

— Скорее всего, она еще не знала, что беременна, когда похищала последнего на тот момент мальчика, — высказал предположение Винченцо.

— Далее полгода перерыва. И снова три похищения. А затем рождается Олаф, – теперь уже я состыковала факты. — Но сейчас зачем ей дети?

— Судя по всему, она черная ведьма. Если я правильно понял все, что увидел в сундуке, — мужчина откинулся на спинку стула, а я взяла летописную книгу и начала ее листать. Там было все: от значительного события до полной ерунды, но показавшейся летописцу интересной, - многие обряды в черном колдовстве совершаются исключительно с жертвоприношением.

— А это что? — я показала на запись и прочитала ее вслух: — “В дом зажиточного горожанина вернулся его ранее пропавший сын, который за время отсутствия перенес тяготы, что окрасили его голову в белый цвет. И он замолчал навеки”. — Инквизитор вскочил и забрал у меня книгу. Он перечитал заметку и поискал еще что-то, но разочарованно отложил ее.

— Не указано, какая именно жертва выжила и вернулась, — озвучил причину своего разочарования инквизитор.

— Но в городке, особенно в той части, где живут все ремесленники, мелкие торговцы и зажиточные горожане, есть человек, который помнит все. Вернее, их даже три человека, — я с намеком посмотрела на Винченцо.

— Точно! — он хлопнул рукой по столу и радостно улыбнулся. — Сестры Петеголла! — я ответила улыбкой на улыбку. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. — Старшей из них около пятидесяти лет, и я думаю, она вполне может помнить такое событие. Нам невероятно повезет, если и этот мальчик жив.

— Если он жив, то это взрослый мужчина, — я с ужасом представила, что же ему довелось пережить, если он поседел и онемел. Меня всю передернуло. А как представлю, что Сабрина сейчас в руках этой твари, сердце начинает биться сильнее от страха. Нет, меня охватил самый настоящий ужас.

— Я с вами, — вскочила, как только поняла, что мужчина стал собираться. Накинул плащ, взял в руки шляпу.

— Нет, вы остаетесь, — прозвучал приказ.

— Но пропала моя сестра! — я не привыкла сидеть на месте. Да и как я смогу сидеть на этом самом месте? Он издевается?

— Первое, это у вас нет приличного платья. И не забывайте, сестры знают вас в лицо и могу опознать по манерам, повороту головы, фигуре. Это на случай, если вы наденете маску. А вы, если забыли, были вчера мной арестованы, — напомнил мне мужчина.

— А во-вторых? — я разочарованно села на стул. Спорить с ним бесполезно, в этом доме и в этих обстоятельствах он непререкаемый авторитет.

— А во-вторых, вы должны поспать, — мужчина сделал шаг в мою сторону и осторожно прикоснулся костяшками пальцев к щеке, затем поправил выбившуюся прядь волос. — Силы вам еще понадобятся, когда мы найдем вашу сестру. И я не прощу себе, если вы пострадаете из-за переутомления.

Признаться, я смутилась от такой нежности. А вспомнив, что Винченцо показал мне, когда снял этот амулет с шеи, я почувствовала, как мои уши покраснели, и румянец перетек на щеки.

— Вам очень идет смущение, — улыбнулся инквизитор и вышел из кабинета. По пути он что-то крикнул Карлу. Что-то про лошадь. Я не поняла, что именно.

Я заглянула на стол инквизитора, заваленный бумагами, и не решилась ничего там трогать. Он хоть и проявляет ко мне симпатию, но я не знаю его истинных чувств. И потому не стоит слишком уж полагаться на мужское расположение. Здесь у женщины прав чуть больше, чем у коровы, так что нужно быть осторожной.

Я поднялась наверх, в ту комнату, что мне выделили, и легла на постель. Ванна уже отсутствовала, как и мое провонявшееся гарью и пожарищем платье. Я хотела его постирать в оставшейся воде, но, видимо, не судьба. Карл все утащил, пока мы то ли ужинали, то ли завтракали.

Лежала и прокручивала в голове все события. Общая картина привела меня в дикий ужас. Так и уснула. И снились мне кошмары, которые заставили вскочить меня в холодном поту с кровати.