Пепельный ангел (СИ)

- Я взял только самое дорогое, свои партитуры!

Эмиль открыл чемодан, из него вылетело несколько нотных листов прямо под ноги Доминика. Отбросив крышку, Эмиль показал набитый до самого верха чемодан. Там были папки с завязками, и просто связки нот, перетянутые веревкой, смотанные в «трубочку» и перевязанные красивым бантом. И еще много просто листов, скрепленных между собой степлером. Доминик внимательно рассматривал поднятые листы.

- То есть, про трусы ты забыл? - уточнил Анджей, улыбаясь.

Эмиль недоуменно посмотрел на чемодан, на брата, и, кивнув головой, вдруг рассмеялся.

- Да, забыл! Я раньше никогда не покидал дом, я не знал, не думал… - в глазах блеснули слезы, как предвестники начинающейся истерики.

- Тише, тише, - быстро сказал Анджей, – это не смертельно, все в наших руках. Сейчас ты выпьешь валерьяночки, и мы пойдем в магазин. Вон Тео тоже надо всякого разного прикупить. Будем стресс снимать по-омежьи – займемся необузданным шоппингом.

- Энжи, можно я у тебя поживу? – уточнил Эмиль.

- Ты хочешь здесь? Может, лучше вместе со мной в доме у Роберта? Там хорошо, тихо, спокойно, и инструмент там есть…

- Нет, я бы хотел пожить один. Я давно мечтал об этом, – почти шепотом сказал брат.

Доминик достал из портмоне кредитную карточку и протянул ее Тео.

- Пинкод – твой день рождения. Если надумаешь снова пойти в школу, то купи и для нее все необходимое.

- И сколько кредитов я могу потратить? – спросил Тео, рассматривая карточку.

- Я тебя ни в чем не ограничиваю. Да, еще. В ваше распоряжение я оставлю машину с водителем, он будет возить вас по магазинам, таскать за вами сумки, а потом развезет по домам, – улыбнулся альфа, наблюдая, как заблестели глаза у Тео.

– Эмиль, – Доминик посмотрел на среднего брата, – я правильно понял, это всё твое творчество?

- Да, – скромно потупился Эмиль.

Анджей прикинул глубину чемодана и удивленно присвистнул.

- А кто твой агент? – продолжил допрос альфа.

- У меня его нет, папочка считает… - Эмиль осекся, и замялся, - нет агента. Я его никогда не искал.

- Можно, я пришлю тебе агента? – Доминик доброжелательно, по-отечески смотрел на юного композитора.

У Анджея коммуникатор подал тревожный сигнал. Он быстро поднялся в свою комнату. Его вызывали, и на этот раз не в штаб, значит, намечалось какое-то задание. Он облегченно вздохнул. Ну, наконец-то, можно будет отвлечься от всего этого БАРДАКА! УРА! За работу! А то ребята уже совсем закисли здесь, в безделье и лености. ПОРА РАЗМЯТЬСЯ!! Ангел почувствовал во всем теле привычную легкость и радость азарта, как охотник в ожидании разрешения на открытие охотничьего сезона.

Надо бы сообщить Роберту, но тут позвонили ребята, их тоже вызывали. Они, как маленькие дети, торопили его. Ангел переодевался и думал, как же сообщить Роберту, что его не будет какое-то время, а как долго он будет отсутствовать, предсказать невозможно. Они должны были встретиться сегодня днем. Роберт и так был обижен тем, что после бала Анджей один отправился в гарнизонный домик, а его с Робби оставил в родительском доме, более того, он не разрешил альфе приезжать в ближайшее время. М-даа, как-то некрасиво получается! Вместо нежного извинения с объяснениями, он сейчас вообще исчезнет неизвестно куда и на сколько.

Анджей спустился вниз. Поцеловав обоих братьев, он, молча, погрозил пальцем Тео, а Эмилю так же молча дал кредитку с написанным на ней пинкодом. Подошел к альфе и тихо на ухо произнес: «Обидишь Тео, пообрываю все, что свисает и топорщится!» Ангел ухмыльнулся, увидев, как вытянулось лицо Доминика, похлопал его по плечу и вышел из дома.

Выведя из гаража Призрака, он уселся на него, и только тогда связался с Робертом.

- Любимый, - любимые глаза смотрели на него сурово, - прости, меня вызывают, я с тобой свяжусь, как только все закончится. Ну, прошу, умоляю, не сердись!

Увидев, как на лице любимого альфы обиженное выражение сменилось на удивленное, быстро добавил:

– У меня в гарнизонном домике теперь будет жить Эмиль. Навести его, пожалуйста, через пару дней. Все. Целую.

И быстро отключил связь, переведя ее в рабочий режим. Теперь все гражданские звонки будут отправляться на гарнизонный автоответчик. Теперь только работа, все остальное из головы надо выкинуть! Анджей вывел Призрака на дорогу и газанул. Опять появилось это чудное пьянящее чувство свободы, когда за спиной, будто крылья разворачиваются, и ты летишь, и тебе все по плечу.

========== Лимончик для Роберта ==========

После бала прошло три дня. В первый день Роберт злился на Анджея, за то, что тот практически бросил его после бала, и уехал в свой крохотный домик в военном городке. Ну, спрашивается, какая нелегкая понесла его туда? Есть пустая квартира Роберта, она же поболее его домика будет. И, вообще, почему ему нельзя было ехать с ним, что за странный каприз? К концу второго дня он уже не то, что не злился, а был готов сам просить прощения, за что угодно, лишь бы увидеть его вновь.

Автоответчик, предлагавший бодрым голоском оставить сообщение, вначале вызывал у Роберта приступы неконтролируемой ярости, а затем погружал его в состояние глубокой депрессии. Сегодняшнее утро не было исключением, все вызывало раздражение и недовольство, особенно жизнерадостность папы. Ну, как можно быть таким веселым, когда Анджей неизвестно где, а его жизнь, наверняка, в опасности! А тут еще и отец, хмурый и недовольный, противился трудовому марафону сына, начатому в день исчезновения омеги. Спрашивается, а чем еще может заниматься альфа, когда его персональный наркотик, его Анджей, так далеко и так недосягаем?

Чтобы не раздражать семью своим кислым видом, Роберт ушел завтракать из столовой в малую гостиную. Пока слуги сервировали столик, альфа просматривал текущие сводки новостей, пытаясь понять, куда могли отправить его ненаглядного. По наступившей тишине стало понятно, что слуги все приготовили и вышли, теперь можно спокойно позавтракать. Комнату заполнил запах свежесваренного кофе и земляничного джема. Роберт улыбнулся, на кухне его явно любят, раз позаботились о том, чтобы создать ему хорошее настроение, приготовив булочку с любимым джемом.

Ну, вот! Если закрыть глаза, то можно представить, что Анджей находится рядом. Взгляд лениво обежал гостиную и остановился на фигуре Анджея, стоящего посреди комнаты. М-да, поздравил себя Роберт, вот уже галлюцинации начались. Анджей стоял в военной форме, черной с серебряным шитьем шевронов и нашивок, он видел его таким однажды на небольшой кухоньке его домика в военном городке. Роберт тихонько вздохнул. Его ангел был таким красивым! Анджей, безусловно, умел носить и костюмы, и джинсы, но вот в форме он был просто УБИЙСТВЕННО прекрасным. А взгляд, смертоносный, как кинжал, казалось, горел желанием выпотрошить заживо любого, кто подвернется под руку… ТАК, СТОП! В последний раз омега, надев форму, смотрел мягко и немного виновато, извиняясь за свой воинственный вид.

- Анджей, ты ли это? Любовь моя, как я рад… - слова радости застряли в горле после обжигающего, как кислота, взгляда.

- Я беременный, - Анджей схватил чашку и швырнул ее в стену, - я не понимаю, как это могло случиться, - вслед за чашкой в полет отправилась сахарница, жалобно звякнув при ударе об косяк двери.

Дверь немедленно приоткрылась и в щели появилась любопытная мордочка папы Мадлена, который быстро оббежав глазами все вокруг, ненадолго задержался взглядом на осколках сахарницы, затем внимательно посмотрел на омегу, повел носом и быстро прикрыл дверь. Вскоре послышался вопль: «Берти!» и раздался топот ног, бежавших в сторону буфетной.

Роберт тихо подошел и, наклонившись, заглянул в любимые глаза. В глазах было столько отчаянья и тоски, словно мир омеги рухнул, он стоит на руинах, одинокий и беспомощный, как маленький ребенок.

- Ты, что, не рад? – шепотом спросил альфа, мягко обнимая замершие плечи и утыкаясь носом в шею.

Поведя носом за ухом, он с удовольствием вдохнул обожаемый запах земляники, с удивлением замечая легкую, почти неуловимую нотку чего-то свежего и до боли родного. Какой-то неуловимый цитрусовый аромат, как эхо собственного запаха Роберта – запах чая с бергамотом. Альфа счастливо вздохнул, когда счастье накрыло его волной, как цунами. Хотелось бегать и кричать от радости. У него будет ребенок! Свой собственный!!

- ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! – на него уставились полные боли глаза, – нас вернули с орбиты, - альфу резко оттолкнули, отправив в полет блюдце, – группа будет расформирована. Меня сначала засунут в штаб, заставив бумажки раскладывать по стопкам, а потом отправят в декретный отпуск. А к ребятам засунут кого-нибудь до полного комплекта, и отправят на дальний рубеж, в мясорубку. Они же, как дети, ну кто за ними присмотрит?

Дверь резко распахнулась и на пороге показался Мадлен. Он прошел в гостиную, толкая перед собой сервировочный столик со стопками тарелок и чашек. Подойдя ближе, он сунул в руки сына блюдце с нарезанным тоненькими ломтиками лимоном.

- На, это тебе, – грубо сказал он сыну, – съешь, а то рожа очень счастливая. Я Генриху в свое время всю физиономию расцарапал.

- Отцу? За что? – удивился сын.

- Ну, как за что? У меня такое горе, жизнь рушится, фигура портится, а он лыбится, как дурачок на празднике. Вот и расцарапал, чтобы не сильно радовался, - сообщил Мадлен сыну и, повернувшись к Анджею, протянул тому тарелку, - на, мой дорогой, снимать стресс, так по полной программе!

С этими словами Мадлен хлопнул тарелку об пол, только осколки в разные стороны брызнули. Анджей так и завис с тарелкой в руках, он такого не ожидал от уравновешенного Мадлена. И, верно, сейчас тот не был похож на себя обычного, этот резкий тон, непривычно грубоватая речь, словно, он снял с себя маску светского льва и стал живым человеком. Да-да, самим собой, настоящим!

- Ух, ты, здорово! И как я раньше не понимал, почему посуду бьют во время скандалов, - и довольно улыбаясь, схватился за следующую.

- Мадлен, - попытался урезонить его Анджей, - Мадлен, остановитесь, что вы делаете?

- Помогаю тебе стресс пережить, - довольно улыбнувшись, интриган хлопнул тарелкой по тарелке, которую так и держал в руках Анджей, и те разлетелись на кусочки, - давай! Чего застыл? Не сдерживай себя! Я тебя прекрасно понимаю, на, держи, – в протянутой руке Мадлена была чашка.

Анджей, смеясь, подбил руку снизу, и чашка, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, упала на пол и разбилась. Роберт включился в игру и, схватив чашку, бросил ее об стену. На звук бьющейся посуды пришел Генрих.

- Что здесь происходит? – недоуменно спросил он.

- Мы помогаем Анджею! – обрадованно сообщил Мадлен и зловеще засмеялся, как Мефистофель. Осталось только спеть: «Люди гибнут за металл! Сатана там правит бал!» По глазам Генриха стало понятно, что он явно опасается за адекватность супруга, а тот весело закричал:

– У нас будет внук!

- Мой дорогой, - мягко начал Генрих, - может лучше валерьянки или ромашковый чай заварить?

- Отец, у меня будет ребенок! - счастливо крикнул Роберт, подкинув очередную чашку.

- Анджей, ты, как самый адекватный из всех, объясни, что происходит? – Генрих был сильно встревожен.

- Я беременный. Перед отправкой на задание у нас, как обычно, взяли кровь на анализы, а когда мы были уже практически на месте, поступил приказ и нас срочно вернули. Оказалось, что я беременный. УЗИ подтвердило – три недели. Вот, взгляните, - Анджей достал из кармана снимок, на котором среди черточек явно проглядывало что-то похожее на фасолину. – Я не понимаю, как такое могло случиться! До течки еще целый месяц, и сцепки у нас ни разу не было, – уже шепотом добавил он, - я боялся. И, вообще, мне же сказали, что я стерильный!

- Поздравляю, дорогой мой Ангел! Ну, и тебя, Роберт, тоже, – Генрих обнял Анджея и протянул руку сыну, – и все же никак не пойму, а при чем тут посуда? – он аккуратно забрал тарелку из рук супруга.

- Ну, Генрих! – возмутился Мадлен, – ты что забыл? Анджей у нас человек действия, когда у него что-то идет не так, как рассчитывал, то он действует, ну помнишь, как было с Робби? Направленная агрессия, он же не будет сидеть в уголочке, глотая обиженные слезы и мотая сопли на кулак, а просто что-нибудь разобьет, ну или кого-то изобьет. Нет, нет, не подумай, что я на что-то намекаю… Просто он беременный и ему лучше не держать в себе недовольство, это вредно для ребенка. ЭЭ-ХХ!! Лучше расколотить сервиз, попробуй, это весело!

С этими словами Мадлен хлопнул с азартом тарелкой об пол, Роберт следом кинул еще одну, Анджей посмотрел на них и вдруг рассмеялся. Он смеялся так легко и задорно, что следом за ним засмеялся вначале Мадлен, а потом и оба альфы. Генрих, отсмеявшись, вдруг внимательно посмотрел на тарелку в руках.

- А это, случайно, не тот сервиз, что нам на свадьбу подарил мой папа?

- Он самый, - невозмутимо ответил Мадлен, - я всегда терпеть не мог этот сервиз. Такие пошлые цветочки, а тут такой повод! Тебе, что, жалко? – Мадлен упер руки в бока, готовясь к ссоре.

- Да ни разу, - неожиданно заявил старший альфа, кидая тарелку и берясь за следующую, - я помню, как ты меня всего до крови расцарапал, когда узнал о беременности. Ты был тогда, как рассерженный котенок, все шипел и царапался. Вот смотри, Анджей, шрамик на виске, видишь? Это мой боевой трофей, – улыбнулся Генрих.

- Да, мне тогда было всего девятнадцать, - мечтательно произнес Мадлен, прижимая очередную тарелку к животу, – мне тогда казалось, что жизнь окончена, мир рухнул, фигура испорчена, а, главное, больше никаких вечеринок и никаких радостей, только детский плач и подгузники. Ох, как вспомнишь! Кто бы мне тогда сказал, что все веселье только начинается.

- Я не о своей фигуре переживаю, - тихо сказал Анджей, - мне за ребят страшно, да и в штабе не хочу сидеть, как вспомню, так к горлу подкатывает.

- Ну, это ты напрасно переживаешь, - начал Мадлен, аккуратно подбирая слова, - я вот не далее, как вчера, твоего Тео видел. Вид у него был очень довольный. А довольный омега - это всегда счастливый альфа, поверь мне. Ты следишь за мыслью? А иметь счастливого Доминика за спиной - это дорогого стоит. Придумай для своих ребят хорошее будущее и поделись своими мыслями с ним. И сам не заметишь, как все воплотится в жизнь. Для него нет ничего невозможного. Так что не грусти, а просто придумай для них счастливое будущее. И позаботься лучше о ребенке, тебе надо теперь учиться думать не только о себе. А нам позволь, наконец-то, тебя холить и лелеять.

- Да, кстати, - Анджей осмотрелся, - а где Динлох-младший? Такое мероприятие и без него?

- Берти, - привычно позвал Мадлен, в двери показалось круглое лицо, - Берти, где ненаглядный проказник?

- Я думал, он с вами, - удивился компаньон, - мои поздравления! Я так за вас рад! Такая чудная новость! Робби был недавно здесь, может он побежал на кухню, пойду, поищу его.

Но спустя несколько минут стало ясно, что Робби нигде нет. Его не было ни в библиотеке, ни на кухне. Обеспокоенный Мадлен подключил к поиску ребенка всех слуг. Охрана сказала, что за ворота он не выходил. Мадлен с Анджеем пошли со слугами искать его на чердак, там было много интересного для мальчика, а Генрих и Роберт с остальными обыскивали сад.

И тут Роберта осенило! Он вспомнил, как будучи мальчишкой, прятался в «секретном убежище» на конюшне. Только главный конюх и он знали о нем. Но тайная комнатка была пустой и, судя по слою пыли на его старых игрушках, пока не была найдена Робертом-младшим. Роберт ухмыльнулся, представляя, как обрадуется мальчик, когда узнает о ней.

Проходя мимо денника с пони, он услышал прерывистый вздох и тихие всхлипывания. Возле пони, зарывшись в солому, сидел зареванный Робби.

Роберт открыл защелку и зашел внутрь. Робби замер, глядя на него блестящими от слез глазами.

- Робби, что случилось? Тебя кто-то обидел? – заволновался Роберт и, подойдя ближе, он присел перед ним.

- Нет. Все в порядке, – Робби хлюпнул носом, пытаясь не разревется, - я сейчас попрощаюсь с Пончиком и уйду. Я не буду вам всем в тягость, не переживайте. Я уже ухожу.

- Куда уйдешь? – растерялся Роберт, - что случилось? Пончик - это кто? Этот пони? Зачем с ним прощаться, он, что, заболел? Не плачь, его вылечат. Пошли домой, тебя все ищут, у нас такая новость…

- Я знаю, - Робби растер по мордашке слезы и, вытерев руку о штанишки, протянул ее для рукопожатия Роберту, - поздравляю тебя, и Анджея, и милого Мадлена, и, – прерывисто вздохнув, продолжил, - и дедушку-голубчика, у вас скоро будет настоящий внук. Я вам больше не нужен. Я сейчас уйду, я не буду вам в тягость.

- Робби, не уходи, пожалуйста. Ты нам всем очень-очень нужен, – Роберт заглянул в несчастные глазки, - мы тебя так любим, не бросай нас, пожалуйста. Мы без тебя пропадем!

В глубине глазок зажглась слабая надежда, уловив ее, Роберт с воодушевлением продолжил:

– Ну, сам вспомни, как тебя Анджей любит, у него сердце разорвется, если ты уйдешь. А Мадлен? Знаешь, как он будет плакать? А с кем дедушка–голубчик будет в шахматы играть? А я? Робби, знаешь, как ты мне нужен?

В глазах ребенка было столько надежды. Он покачал головой, мол, не знает.

– Робби, ты мой самый главный талисман на удачу. Ну, сам вспомни, как мы познакомились? – Робби кивнул головой, - без тебя Анджей не пустил бы меня к себе в комнату, и мы бы не подружились. А потом, когда мы с курорта вернулись, ведь он пришел сюда за тобой! Это я потом уговорил его остаться со мной. Ведь если бы не ты, я бы его никогда не нашел, и ничего бы этого не было. И потом, я тебя очень люблю, Роберт Динлох-младший.

- Я тоже тебя очень люблю, - Робби прижался к нему всем телом, крепко обхватив за шею тоненькими ручками и, прижав мокрую щеку к уху Роберта, еле слышно добавил, – отец.

Роберт почувствовал, что у него сердце бьется где-то в горле. Он подхватил мальчика покрепче и вышел вместе с ним из денника. Успокоившись, они решили не рассказывать омегам о неудачном побеге, чтобы не тревожить их слабые сердца. Умывшись из лошадиной поилки, Робби решил, что все не так плохо, как показалось вначале. Теперь он, как старший брат, должен будет защищать младшего, чтобы его никто не обижал. Да, уж он этого не допустит! А потом Роберт показал ему тайник с секретным механизмом открывания двери и, удостоверившись, что тот понял, как отрывать и закрывать потайную дверь, взял с него обещание никому не рассказывать о ней. Ну, может только младшему братику и все, больше никому…

========== Оливер ==========

- У нашего Робби изменился запах, – вместо приветствия сказал Мадлен, заходя в кухню. Находившийся там Анджей задумчиво разглядывал открытый холодильник. Подумав еще немного, он достал банку маринованных корнишонов и, обнюхав ее, аккуратно налил себе в стакан маринада и, попробовав немного, добавил туда же ложку меда.

- Доброе утро, Мадлен, – сказал омега, мешая ложечкой маринад в стакане, – ничего удивительного, мальчик растет, вот и запах меняется, - и, зажмурившись от удовольствия, стал смаковать свой «коктейль».

- Но у детей обычно запах меняется к году, - удивился Мадлен, - Робби уже скоро будет шесть, я начал, было, думать, что наш малыш всегда будет пахнуть карамельками.

Старший омега с удовольствием наблюдал, как Анджей ест маринованные огурчики, макая их в мед. Наверное, вкусно…

- Нет, просто от стрессов и плохого питания в раннем детстве у него произошел небольшой гормональный сбой. Так бывает, вот, возьмем, например, нашего Свена. Сначала он вообще ничем не пах, я был твердо уверен, что он бета. Даже первый год в «учебке» с обильным полноценным питанием ничего не изменил. И только тогда, когда закончилось первое задание, и мы летели домой, он вдруг расслабился и сразу же запах альфой, да так сильно и терпко, что вначале мы старались рядом с ним вдыхать воздух через раз. Так же и Робби. Он начал осознавать свою сущность альфы, вот запах и изменился. А чем он, кстати, пахнет?

- Он пахнет, как положено всем Динлохам, - гордо заявил Мадлен, как о собственной победе, – чем-то цитрусовым, больше всего похоже на грейпфрут, но с легкой горчинкой. Посмотрим через пару дней. Кстати, не пора ли вам с Робертом переселится в другую спальню, подальше от детской? Я заходил ночью к ребенку, так у вас было, ммм… несколько шумно, - Мадлен выразительно поиграл бровками, вызвав жаркий румянец у Ангела, - что вы будете делать, если он среди ночи проснется и придет посмотреть, чем это родители занимаются?

Анджей хмыкнул и опять полез в холодильник. Робби, мальчик с тринадцатого уровня, он ни за что не полезет в чужую спальню. В этом Анджей был абсолютно уверен. Хотя, переехать стоит, так как вскоре им понадобится пустая детская по соседству. Анджей достал дорблю и, положив большой кусок сыра на свою тарелку, обильно полил его медом.

- Я думаю, его надо все-таки переселить в комнату побольше, - отломив вилкой кусочек и, обмакнув его в мед, с удовольствием откусил, медовая ниточка потянулась от тарелки к губам, – ему скоро в школу, надо будет стол поставить. А в той комнате поставим колыбель, только надо будет сделать это потактичнее, чтоб Робби не решил, что от него пытаются избавиться или стали меньше любить… И, почему это все говорят, что у беременных изменяются вкусы и они хотят чего-то невероятного или несовместимого? Неправда, у меня все как обычно…

На этот раз хмыкнул Мадлен. Он посмотрел на часы, было четыре часа утра.

- Как там дела с разводом? – напомнил Мадлен, наблюдая, как омега, размяв сыр вилкой, перемешивает эту кашицу с медом.

- Адвокаты говорят, что все готово, только этот гад не подписывает бумаги, - Анджей доел все с тарелки и пальцем выбирал последние крошки, – придется навестить его лично. Или, может, ребят на него натравить? - омега облизал пальцы и с интересом посмотрел на Мадлена.

- Не надо, - Мадлен подошел и поцеловал его в висок, – сделаем все чинно и благородно. Скандал при разводе только сыграет ему на руку.

**

После завтрака Анджей связался с адвокатом, чтобы узнать, где находится «все еще муж». Оказалось, что он проходит очередной курс лечения в одной известной частной клинике. Анджей договорился встретиться с адвокатом у дверей клиники. Роберт не захотел отпускать омегу одного, но Мадлен с Анджеем вдвоем уговорили его не сопровождать их до палаты. Скрипя зубами и под угрозой папиных слез, он согласился подождать их в машине, но он взял с папы обещание, что тот не отойдет от драгоценного Анджея даже на минуту. Роберт не опасался физического насилия со стороны Оливера, здесь можно не волноваться. Анджей в любом состоянии был способен свернуть его в рогалик одной рукой, просто он не хотел оставлять Ангела наедине с человеком, который мог надавить на болевые точки в ранимой омежьей душе, и вот здесь помощь папы была бы к месту.

Клиника находилась в старинном особняке, похожем своими размерами на дом Динлохов, только без сада. Но все равно, большой дом, находящийся на поверхности, подразумевал заоблачные гонорары за обслуживание. Анджей удивился такому выбору, ведь он слышал, что Оливер практически разорен. Может, это его отец оплачивает счета?

Когда омеги в сопровождении адвоката переступили порог клиники, Мадлен обратил внимание, как резко побледнел Анджей.

Дежурный врач, узнав, к кому посетители, проводил их на второй этаж. Палата была просторная, с большим окном, выходящим на соседнюю улицу. И вообще, она больше напоминала комнату в дорогой гостинице, чем больничную палату. Посреди комнаты стояла большая кровать, на ней лежал худой мужчина с черными кругами вокруг глаз. Он уставился на вошедших с нескрываемой ненавистью. Его рот закрывала кислородная маска и из-под одеяла тянулись к изголовью кровати множество проводков. Худая рука взметнулась над одеялом и сдернула маску.

- Явился, наконец, – раздалось тихое шипение, – что, одному прийти - кишка тонка? Ты всегда был слабаком, тварь мелкая.

Анджей подошел вплотную к кровати и склонился над альфой. Мадлен поразился тому, как они оба выглядели - одинаково мертвенно-бледные и тяжело дышащие. Рука альфы по-змеиному быстро метнулась, пытаясь схватить омегу за горло. Анджей мягко уклонился, и рука пролетела мимо. Омега горько улыбнулся, альфа по-звериному ощерился.

- А ты ничуть не изменился, все та же злоба, все те же трюки, - проговорил омега, - жизнь тебя так ничему и не научила?

- Зато ты изменился, ты всегда хотел быть альфой, - Оливер буквально выплевывал слова, – Ты всегда завидовал мне, всегда пытался мне что-то доказать, а сам был лишь жалкой подстилкой, ни на что не годным мусором под моими ногами.

- Ты всегда рассматривал меня сквозь черноту собственного сердца. Я никогда и ничего не хотел доказывать тебе. Когда в твоей душе живет птица, ты не будешь чирикать, чтоб показать всем, что она у тебя внутри, просто будешь наслаждаться ее пением каждое мгновенье. Мне жаль, что ты не расслышал соловья внутри меня.

- Да пошел ты, кому ты нужен… - альфа попытался схватить омегу еще раз, и опять рука скользнула в воздухе впустую.

- Да, - Анджей улыбнулся, - мы именно за этим сюда и пришли. Вот документы о разводе, - Анджей жестом подозвал адвоката, - подпиши их и больше ты меня, такого жалкого, никогда не увидишь.

Адвокат протянул папку с бумагами и ручку:

- В углу стоят визы ваших юристов, все уже согласовано, осталась только ваша подпись.

Оливер, взглянув с ненавистью на адвоката, взял папку и ручку. Потом о чем-то подумал и открыл папку. Внимательно глядя в глаза Анджея, он достал из папки документы и медленно их порвал. Наслаждаясь замешательством в глазах адвоката и заледеневшим лицом омеги, он бросил обрывки в лицо Анджея, швырнув следом ручку. Омега увернулся от нее.

- Вот тебе твой развод. Захотел свободы, чтоб трахаться со всеми? – Оливер радостно скалился, – ты моя подстилка, раздевайся, сейчас будешь выполнять супружеский долг за пять лет.

Оливер откинул одеяло, стало видно худое изможденное тело, одетое в шелковую пижамную кофту. Анджей до конца стянул одеяло и бросил его на пол, брезгливо рассматривая «все еще супруга». Штанов на альфе не было, и сразу стало видно множество датчиков, подключенных к телу, и капельницу, поставленную в бедренную вену. В член был вставлен катетер, тонкая трубочка которого исчезала за ножкой кровати. Тощие ноги были синюшного цвета, с красными пятнами ниже колен.

Мадлен открыл рот от удивления. Да, явно будет, что рассказать Мими сегодня вечером. Анджей рассмеялся.

- Фу, у меня на тебя не встанет, – сказал он, глядя альфе в глаза, - а у тебя и в лучшие времена не стояло. Какое жалкое зрелище, - он критично осмотрел увиденное, - это ж как надо себя ненавидеть, чтобы довести до такого состояния? Ты напрасно отказался от цивилизованного развода. Не боишься, что я, как действующий супруг, добьюсь признания тебя недееспособным и отправлю на принудительное лечение в психиатрическую клинику, м? Ведь это все можно охарактеризовать, как затяжную попытку суицида. Так сказать, очень изощрённый вариант ухода из жизни, – он посмотрел на адвоката, и тот довольно кивнул.

- Ты не посмеешь… - одной рукой Оливер пытался прикрыться, а второй нажимал на кнопку вызова персонала.

- Я уже другой человек, Оливер, - Анджей опять склонился над ним, пытаясь поймать его бегающий взгляд, - я больше не тот маленький мальчик, над которым ты так самозабвенно издевался.

В палату вошли врач с медсестрой и замерли у порога. Альфа и омега, два истинных, в упор смотрели в глаза друг друга. Цвет лица Оливера постепенно улучшался, щеки слегка порозовели, а вот Анджей становился все бледее и бледнее. Связь между ними, казалось, зримо пульсировала, перекачивая силу от одного к другому. Анджей моргнул, разрывая зрительный контакт, и спросил:

- Ты хоть иногда вспоминаешь о том, что произошло с нашим ребенком? Нет? Я заставлю тебя на собственной шкуре испытать все то, через что прошел наш маленький, ни в чем не повинный сыночек.

- Твой уродец? Бесполезный, никому не нужный кусок говна, такой же, как и ТЫ! – альфа довольно ухмыльнулся, увидев, как вздрогнул омега.

К Анджею поспешил Мадлен и, подхватив того за руку, настойчиво потянул ко входу. Не успели они дойти до двери, как их окликнул Оливер.

- Ты ведь до сих пор чувствуешь меня, МОЙ МАЛЬЧИК? О, ДА!! – и альфа рассмеялся, как сумасшедший.

Мадлен вцепился в руку Анджея и быстро вывел его из палаты.

========== После встречи ==========

- Хорошо, что Роберт этого не видел! Анджей, как ты мог так ему открыться? Где твоя хваленая интуиция? Ты же должен был почувствовать неладное, нет, я тебя решительно не понимаю, - Мадлен упорно тянул полуживого Анджея по коридору.

Впереди показался маленький холл, где стояли два небольших диванчика и маленький столик с букетом цветов в пузатенькой вазе. Мадлен усадил Ангела на один из диванчиков и, присев рядом, приподнял его лицо за подбородок, пристально вглядываясь тому в глаза.

- Что это? Что это только что там было? – отчеканил он, – у тебя до сих пор сохранились чувства к мужу? Вашу связь сейчас не мог увидеть разве лишь слепой! Анджей, а как же Роберт? Он тебя так любит, а ты? Что же ты творишь? – Мадлен встряхнул Анджея за плечи. Анджей своими руками накрыл руки старшего омеги.

- Мадлен, вы, правда, не понимаете? Ненависть – тоже очень сильное чувство, – Анджей улыбнулся в обеспокоенные глаза свекра, – я так неистово ненавижу Оливера, похоже, и он меня тоже. Наконец-то наши чувства оказались взаимными…

Мадлен вздохнул и прижал его голову к своей груди. Оглянувшись по сторонам, омега пощелкал в воздухе пальцами и скомандовал подошедшему медбрату:

– Две валерьянки, БЫСТРО!

По коридору к ним навстречу быстрым шагом шел высокий представительный альфа, он нес свою седую голову с таким достоинством, что всем сразу было понятно, этот мужчина здесь главный. Подойдя ближе, он сдержанно поздоровался, и взял из рук омеги-секретаря протянутую ему папку.

- Здравствуйте, как хорошо, что вы, наконец, нас посетили, – на него с недоумением посмотрели оба омеги, – я хотел бы прояснить пару финансовых вопросов, - альфа протянул Анджею папку с документами. Там оказался прейскурант с ценами и калькуляция на оплату текущих расходов, – вы, наверное, знаете, что ваш муж является нашим постоянным клиентом, и мы оказываем ему периодически специальную помощь. Мы, конечно, знаем, о его тяжелом материальном положении в этом году, но он нас заверил, что его муж, то есть вы, оплатите его лечение на этот раз. Мы пытались связаться с вами, но каждый раз попадали на автоответчик. Но Оливер наш постоянный клиент, и у нас не было причин ему не верить. Вы не могли бы подписать несколько чеков? Он у нас уже третий день, и его состояние в этот раз более тяжелое, но, я думаю, вы уже в курсе.

Мадлен, заинтересовавшись, протянул руку к папке, и Анджей отдал ее. Мадлен стал просматривать бумаги и его брови от количества нулей на прайсе, поднимались все выше и выше.

- Да, я в курсе, - Анджей насмешливо смотрел на врача, - он был вашим клиентом еще до брака со мной и, если бы вы не лечили его так хорошо, то возможно, мои родители не выдали бы меня замуж за наркомана с большим стажем.

Секретарь – омега при этих словах начал дергать своего шефа за рукав халата, но тот отмахнулся от него. Анджей покосился на него, но продолжил:

– И, кстати, мы находимся в процессе оформления развода, и поэтому, как вы понимаете, я не собираюсь оплачивать его «оздоровление». Обратитесь к его отцу.

- Но… - начал, было, врач, но секретарь только что не повис у него на плече, что-то оживленно шепча, и косясь глазами на посетителей, - о-о, простите, я не знал, мне супруг рассказывал, но я, правда, не воспринял эти рассказы всерьез, и уж никак не думал, что, хм… Но вы все же являетесь его мужем и может вы все-таки оплатите?

- Я же сказал, нет, – Анджей резко поднялся на ноги, покачнувшись при этом, но Мадлен ловко подхватил его под руку, – простите, я хотел бы уйти отсюда. Обратитесь с этим счетом к его отцу.

- Но его отец отказался оплачивать счета, что же прикажете нам делать? Мы не можем выгнать его на улицу, это негуманно.

- Никто вас не заставляет выгонять его на улицу, - подал голос Мадлен, - перевезите его в другую больницу, ну, к примеру, куда-нибудь на пятый уровень, а услуги по перевозке мы оплатим, да? Анджей, а ты не мог бы попросить своих ребят сопроводить его до нового места лечения? Ну, на всякий случай… Вдруг он решит с прессой связаться? Зачем нам всем это, – он ВЫРАЗИТЕЛЬНО посмотрел в глаза врача, тот прочел в них скрытую угрозу и отступил на шаг назад, – никому из нас скандал не нужен, верно? – Мадлен так «мило» улыбнулся, что врач вздрогнул и судорожно сглотнул.

- О, Мадлен, - омега улыбнулся ему, - мои ребята так нежно «любят» моего мужа, что боюсь, нечаянно уронят его пару раз при транспортировке.

- Ну, ну, мой дорогой, сколько раз тебе говорить, - Мадлен мило улыбнулся своему почти зятю и отечески похлопал его по руке, - не думай о чужих людях, тебе надо больше заботиться о собственном здоровье. Ты у нас теперь не один. Ну же, приободрись, что-то ты бледненький стал.

Мадлен подозвал адвоката и попросил того побыть с Оливером до момента его транспортировки в другую больницу или пока не подъедут «ребята Анджея». Кроме того, адвокату следует сразу же оформить дОлжным образом все необходимые документы и передать их людям, которые будут сопровождать Оливера. На вопрос адвоката, как он их узнает, Мадлен задумался на минуту, и сообщил тому, что они будут в военной форме. Анджей недоуменно посмотрел на свекра, а тот лукаво подмигнул ему.

Мадлен повел Анджея к выходу, навстречу им уже бежал Роберт. Он еще, сидя в машине, почувствовал, как плохо его омеге и, наплевав на папины запреты, поторопился зайти в клинику. Увидев мертвенно бледного Анджея, он бросился на встречу и подхватил ослабевшего любимого на руки. Отогнав грозным рыком приставучих санитаров, он вынес дорогую ношу на улицу, в надежде, что свежий воздух и удаленность от гадкого человека облегчат состояние Анджея.

Уже в машине Мадлен попросил Ангела через коммуникатор связаться с его ребятами. Как только они ответили на вызов, он объяснил, какого рода помощь требуется от них, а поскольку это все было ради Анджея, то они сразу же согласились. Оливера для дальнейшего лечения надо было сопроводить в частную психиатрическую клинику на третьем уровне. Там о нем позаботятся как надо, поскольку он должен быть жив и по возможности адекватен к моменту подписания документов о разводе, но при этом максимально ограничат его контакты с внешним миром, чтобы он, наконец, смог понять и почувствовать, каково это оказаться одиноким и никому ненужным.

Ребята зависли на какое-то время в тишине, и вдруг с той стороны послышалось дружное хихиканье. Анджей насторожился и попросил их объяснить, что они задумали. Но парни ответили, что капитану нужно больше доверять своей команде. И сообщили Мадлену, что все сделают, как надо, но «только по-своему», переживать не надо, «все будет сделано в лучшем виде». От этого «В ЛУЧШЕМ ВИДЕ» у Анджея все внутри похолодело, он резко сел на руках у Роберта и командным голосом потребовал, чтобы «гады отмороженные» немедленно рассказали, что они там задумали. В ответ раздалось все тоже наглое хихиканье и «невинные» заверения, что ничего страшного и, мол, волноваться нечего.

Пока доехали до дома, Анджей уже переживал не столько о неприятной встрече, сколько о том, что же такое задумали его «орлы», ведь они не где-то на дальних рубежах, а в мегаполисе, где под контролем полиции находится каждый сантиметр пространства. Мадлен, видя, как Ангел волнуется за своих подчиненных, был уже не рад, что обратился за помощью к ним, и решил на всякий случай подстраховаться. Он позвонил Доминику, и кратко объяснил, что произошло, и попросил помощи в случае возникновения возможных неприятностей с полицией. Доминик, узнав, что происходит, мягко посмеялся и успокоил Мадлена:

– Я вас уверяю, вся городская полиция ослепнет и оглохнет на время операции. Они будут считать, что все это просто военные учения, проводимые для очень специальной группы.

Мадлен успокоился, и попытался донести информацию до Анджея, но тот еще больше разнервничался. Анджей не смог дозвонится до ребят, все звонки переводились на автоответчик. Зная в каких случаях связь работает подобным образом, омега порывался уйти из дома на розыски своей команды, но был перехвачен Мадленом. Свёкор прочитал нудную лекцию о том, как должны вести себя беременные. Им не положено нервничать, таскать тяжести, переживать, плохо спать, мало есть, а жизненно необходимо неторопливо прогуливаться по парку, кушать в свое удовольствие разные вкусности, спать, сколько влезет и, главное, побольше улыбаться, радуя своим хорошим самочувствием своих близких.

Анджей решил не рассказывать Мадлену, как после бала лазил по стенам, прыгал через забор и таскал на плече брата. Нет, об этом он точно не расскажет, чтобы не услышать в свой адрес продолжение речи об ответственности перед семьей. Анджей старался мило улыбаться и не скрипеть зубами, показывая всем своим видом, что все осознал и будет соответствовать требованиям. Будущий папочка ушел в библиотеку, взял в руки книгу и заявил, что будет читать здесь что бы ни случилось.

Когда Мадлен выходил из библиотеки, уверенный, что все получится, он столкнулся в дверях с сыном, который нес плед, чтобы укутать любимые ножки, и внуком, который нес альбом, чтобы нарисовать папу, завернутого в плед. Роберт очень удивился, увидев любимого, сидящим на окне в раздумьях о том, как лучше спрыгнуть: рыбкой или с кувырком? Омега был пойман за шиворот буквально в последний момент и обмотан пледом, как мумия. Все его возражения разбивались об невозмутимость альфы, как волны о скалу, а попытки продемонстрировать командный голос заканчивались поцелуями. Нет, спорить здесь все равно, что мухе воевать с патокой - чем больше барахтаешься, тем быстрее вязнешь в сладости.

Робби, усевшийся напротив папы с карандашами, вдруг заявил, что теперь папочка на себе узнает, что значит быть маленьким, и каково это, когда все лучше тебя знают, что тебе надо делать, а чего делать категорически нельзя, даже если очень хочется.

С таким заявлением было трудно спорить, но и окончательно сдаваться характер не позволял. Анджей попытался расслабиться и получить удовольствие. Он прикинул варианты и просчитал возможности, а результат… Ну, в общем-то, вовсе неплохой, так, спрашивается, чего он всполошился? Подумаешь, всего-то необходимо перевезти негодяя с одного места на другое. Вот, если бы только не радостное хихиканье и потирание шкодливых ручек, из-за чего его начали терзать смутные сомнения. Да, если бы только…

А что бы он сам сделал, если вдруг ему в руки попался обидчик дорогого человека?… Ох, нет, только не это, ребят надо срочно остановить, пока они дров не наломали от избытка любви и энтузиазма.

========== Учения для очень специальной группы ==========

Вот недаром Анджея терзали неясные предчувствия. Предчувствия его не обманули!

Пока семейство Динлохов караулило беспокойного Ангела, ребята резвились, как хотели. Для начала двое суровых «санитаров» (Бом и Донг) забрали Оливера из частной клиники и повезли его в спецмашине куда-то за город. По дороге машину сначала расстреляли, потом подорвали и, в итоге, она перевернулась на бок. Дрожащий от ужаса Оливер на негнущихся ногах, скользя и падая, еле-еле смог выбраться из машины. Перед его глазами предстало ужасное зрелище! Водитель (Свен) и двое санитаров были мертвы. От страха забыв, что был одет в больничную пижаму, Оливер побежал, куда глаза глядят. По дороге он потерял больничные тапки, но, не обращая на это внимания, продолжал бежать уже босиком, не разбирая дороги.

Вскоре он услышал, как его догоняет большая машина, из которой выскочили здоровенные громилы. Они схватили его, засунули в багажник и куда-то повезли. Очнулся он в темном подвале, прикованный наручниками к какой-то трубе под потолком, он висел, еле касаясь пальцами ног пола. По полу что-то скользило, время от времени задевая чем-то мягким и пушистым по ступням. Он кричал, но голос тонул в темноте. Никогда Оливер не чувствовал себя таким беспомощным и одиноким, вскоре от страха он потерял сознание.

Когда он очнулся, он увидел, что находится все в той же машине с теми же суровыми санитарами рядом. Они подъехали к психиатрической клинике. Когда Оливера завели в приемное отделение, он будто очнулся, и начал кричать о том, что на машину напали и этих самых санитаров он видел мертвыми, а потом его держали в темном подвале. Слушая его крики, врачи приемного отделения понимающе улыбались и говорили: «Да, наш пациент». Конечно же, ему никто не верил, и своими криками в регистратуре он добился только того, что ему вкололи успокоительного и под руки втащили в палату с прикрученной к полу железной койкой, на которой он благополучно уснул.

Проснулся он опять в темном подвале и на этот раз был крепко привязан к стулу, а темнота была наполнена множеством голосов. Кто-то ходил рядом, задевая его время от времени. Оливер пытался говорить, но его никто не слушал. Он пытался кричать, но его никто не слышал. Он пытался торговаться, обещая за свое освобождение много денег, рассказывая, как богат его отец, но на него никто не обращал внимания. Вокруг был все тот же невнятный гул множества голосов, и опять ощущение полнейшего одиночества и беспомощности. Устав от слез и обещаний, он забылся беспокойным сном.

Проснулся Оливер уже в палате, когда к нему пришли дежурный врач и два санитара (Бим и Бом). Врач присел на прикрученный к полу стул и начал расспрашивать о его самочувствии. Санитары стояли за спиной доктора и синхронно делали пометки в своих блокнотах. Когда Оливер спросил, почему санитаров двое, врач удивленно посмотрел на него и заверил того, что он ошибается и санитар всего один. При этом санитары переглянулись и, синхронно пожав плечами, продолжили что-то строчить в блокнотах. Оливер стал настаивать, что санитаров двое. Врач уверял, что санитар один. Когда санитары подошли к его кровати с обеих сторон, Оливер схватил одного из них за руку, и стал объяснять, что второй стоит рядом и кривляется. Врач, молча, вытащил из кармана шприц и уточнил:

– Так, где, вы говорите, стоит второй?

Оливер испугался, что опять очнется в темном подвале и, отпустив руку санитара, стал уверять, что он ошибся. Врач хмыкнул и вышел из палаты, следом за ним пошли к выходу и санитары, дружно шагая в ногу. Оливер стал себя уговаривать, что это у него в глазах двоится, но тут они в дверях обернулись и, нагло ухмыльнувшись, вдруг обнялись и начали целоваться взасос. Оливер понял, что окончательно сошел с ума.

У ребят была приготовлена большая программа «развлечений для негодяя». На этот раз у них была приготовлена запись детского плача, но, войдя к нему в палату, они увидели, что клиент не спит, как ему полагалось, после снотворного, а находится в глубоком обмороке. Они вызвали врачей, и те подтвердили, что это не сон и даже не обморок, а самая настоящая кома. Доигрались! Развеселую четверку выгнали из палаты, а пациента подключили к приборам жизнеобеспечения и мониторинга. Об ухудшении состояния Оливера было сообщено его родителям и мужу.

Под самое утро Роберт проснулся от ощущения смутной тревоги. Что-то было неправильно. Он прислушался, пытаясь определить, какой именно звук разбудил его… Но было тихо, даже слишком тихо. Роберт понял, что было не так, он не слышал дыхания Анджея. Наверное, опять побежал на кухню перекусывать. Он протянул руку и неожиданно коснулся холодного тела. Роберт, закричав, вскочил с постели и включил свет.

Анджей был жив, но дышал очень тихо, глазные яблоки метались за закрытыми веками, а тело было покрыто холодным липким потом. На крик Роберта прибежали слуги и родители. Все столпились вокруг кровати, сидевший на которой, Роберт прижимал к себе еле живого Анджея и выл, как раненный зверь. Генрих вызвал семейного врача, Мадлен пытался успокоить ревущего во весь голос Робби. Слуги переживали, столпившись в дверях. Все были в панике, не зная, что же делать. Порядок навел Генрих, он рявкнул на слуг, отправив всех по своим местам и распорядившись, кому встречать доктора, кому принести успокоительного для ребенка и Мадлена. Потом отвесил пару пощечин сыну. Роберт успокоился, его взгляд прояснился, и он поблагодарил отца.

Когда приехал доктор, все были собраны и спокойны. Роберт, выпустив, наконец, из рук омегу, дал его осмотреть и проверить пульс. Пока все ожидали вердикта врача, пришло сообщение, что Оливер впал в кому. Врач объяснил, что когда один из истинных умирает, а чувства сильны и взаимны, то второй испытывает те же ощущения, а если связь сильна, то можно ожидать всего, вплоть до смертельного исхода. Врач сказал, что по статистике такие случаи «синхронной смерти» среди истинных, бывают чаще, чем у обычных супругов. Он мог предложить только одно - быть рядом, говорить с ним, чтобы он чувствовал, что он не один.

Роберт отогнул воротник пижамы, на шее краснела метка, будто наливаясь кровью. Роберт, как безумный, стал выкусывать ненавистную метку с кожи любимого.

- Не отдам, ты мой, – в исступлении шептал он окровавленными губами, - ты мой! Зачем я послушался тебя, когда ты не позволил мне пометить тебя? Ты мой, не отдам никому. Мой!

- Твой… - раздался тихий шепот, - твой… а ты мой.

Альфа, всхлипнув от счастья, поцеловал любимые губы, нежно, нежно.

– У тебя губы соленые. Откуда кровь? Ты ранен? – взгляд Анджея стал тверже, – кто тебя ранил?

- Ты! Это ты ранил меня прямо в сердце. Уже давно. Ты такой эгоист, - альфа покрывал легкими поцелуями его лицо, глаза, щеки, нос, лизнул его перепачканные кровью губы. И опять целовал, приговаривая. - Ты со своей местью, со своей ненавистью совсем не думал о нас, обо мне и нашем малыше. Ты такой эгоист, вот как только выздоровеешь, сразу же тебя отшлепаю по попке, чтобы знал, как пугать нас. Смотри, весь дом на уши поднял. Ну, разве так можно, любимый?

Анджей обвел глазами стоящих возле кровати людей. В дверях толпились слуги, кто-то плакал от счастья, что все обошлось, кто-то улыбался. Рыдающий от облегченья Мадлен стоял рядом с кроватью, крепко обнимая Робби. Довольный Генрих, сияющий, как будто заключил самый выгодный в своей жизни контракт. И обожающие, счастливейшие глаза его альфы.

- Я ТЕБЯ ЧУВСТВУЮ, – удивленно сказал Анджей, - ТЫ МОЯ ПАРА, ТЫ МОЙ АЛЬФА! - Слабая рука потянулась к губам Роберта. - Прости меня, прости, что не почувствовал тебя раньше. Ты моя любовь. Моя жизнь. Мой Роберт. Сколько твоей любви, я чувствую… сколько любви.

Рука скользнула по скуле и запуталась в волосах, наклоняя голову ниже, чтоб поцеловать и вымолить прощенье.

Поцелуй был мягким и кротким. Именно так, склоняют голову непокорные и сдаются на милость победителя побежденные любовью и преданностью. Глаза омеги горели любовью и нежностью.

Врач передал Роберту салфетку. В ямке над ключицей собралась целая лужица крови. Роберт промокнул ранку.

- Я не буду просить прощения за эту ранку! Ты сам виноват, надо было разрешить раньше пометить тебя. Ты не представляешь, как это ужасно, каждый раз видеть на теле любимого чужую метку. Почему ты не позволял мне снова пометить тебя?

- Прости, я трус, я боялся, - омега слабо улыбнулся, - я боялся, что твоя метка сойдет, а его так и останется на мне. Прости меня, прости, что боялся.

- Я так хотел поставить тебе красивую метку, где-нибудь высоко на шее, чтобы ее невозможно было прикрыть воротником, чтобы все видели, что у этого красивого омеги есть альфа, чтоб мой запах отпугивал от тебя других ухажеров. А в итоге? – Роберт горько вздохнул, - я съел кусочек любимого тела. Я причинил тебе боль, вон кровь никак не остановится. Я чувствую себя каннибалом.

- Ну, значит… - омега улыбнулся, - теперь мы квиты, у меня внутри есть кусочек тебя, - он погладил живот, - а у тебя есть кусочек меня. Все честно. А метку можешь поставить, где хочешь! Да хоть на лбу! Я буду с гордостью ее носить. И пусть мне все завидуют, у меня самый лучший альфа!

- Ох, - всхлипнул Мадлен, - столько переживаний. Я заслужил хорошую вечеринку. Нет способа лучше поправить расшатанные нервы, чем оторваться в кругу друзей. После такой бурной ночи, мы все заслужили немного пошалить. Шампанского!! Давайте выпьем друзья, мы все это заслужили.

Мадлен потянул всех на кухню. И там, стоя посреди кухни в пижаме, в кругу верных слуг, семьи и друзей, он рассказывал, как счастлив, что все так благополучно закончилось. Ну, почти закончилось, ведь осталась только сущая ерунда - уговорить Анджея на настоящую свадьбу вместо сухой и неинтересной регистрации в префектуре.

========== Разговор ==========

На утро пришли ребята, расстроенные и несчастные. Анджей был искренне удивлен, что они пришли одни без конвоя полиции, но все было тихо и спокойно. Ангел затащил свою команду в библиотеку и там устроил им «разбор полетов».

- Давайте отвлечемся от того, кем был объект в жизни, – со вздохом начал Анджей, - и отнесемся к этому, как к первому самостоятельному заданию. Давайте, обсудим вначале ваш план, а потом вы мне пошагово расскажете об его исполнении. А я вам расскажу, где именно вы накосячили.

- Ну, мой дорогой, не надо с ними так сурово, - в библиотеку просочился Мадлен, – разрешите и мне послушать о произошедших событиях, ведь я тоже чувствую себя некотором образом причастным к ним.

Мадлен сделал такое жалостливое лицо, что Анджей только махнул рукой, соглашаясь. Тот, недолго думая, расположился уютненько в кресле и, сложив руки на коленках, всем своим видом выражал покорность и смирение. Но стоило только ребятам рассказать, что они собирались сделать, как он очень энергично подскочил в кресле, и стал бегать по комнате, очень эмоционально потирая руки и бубня что-то себе под нос. Ребята уже не смотрели на командира, они заинтересованно наблюдали за эмоциональным омегой.

Когда дошла очередь до описания произошедших событий, Мадлен развернулся в кресле и уставился на ребят, внимательно слушая их. Те же, видя такую поддержку, приободрились и стали рассказывать все в подробностях, показывая в лицах, как все происходило. Анджей присел тихонько в стороне, он понимал, что ребята что-то недоговаривают, что-то приукрашивают, и их рассказ звучал совсем, как байки в баре «под пиво». Это все было, как театр для одного зрителя, зато, какого благодарного зрителя! Мадлен хмурился в тяжелых моментах, то беззаботно смеялся, потирая руки, то злорадно хихикал, когда близнецы в лицах показали ему, как все происходило.

- Вы, как Эринии, богини мщения за жестокость и несправедливость. Жаль, что он так быстро улизнул от справедливой кары. Вот ведь негодяй – даже здесь не мог не нашкодить… - Мадлен эмоционально стукнул кулачком по подлокотнику кресла.

- Мадлен, я, вообще-то, собирался отругать ребят, они несколько увлеклись, у них была другая задача, – начал Анджей, сверкнув глазами в сторону притихших ребят, – они должны были перевезти Оливера в менее комфортные условия, и не подпускать к нему посторонних, время от времени предлагая ему подписать документы на развод. Потеря привычного комфорта и удобств была сама по себе стрессом для него. Его было достаточно положить в общую палату, чтобы вокруг него были другие люди, которые время от времени чихали, пукали или кашляли. От подобного он бы сам взвыл и подписал все необходимые документы, лишь бы вернутся к привычному комфорту. Он бы потребовал оплатить его лечение, ну, может еще нервы потрепал немного, но я бы получил развод. А теперь он в коме, и что теперь делать?

- Ну, вот об этом как раз переживать и не стоит. Он в психиатрической клинике, и неважно в коме или нет. Врачи подтвердят, что у твоего мужа было расстройство психики еще задолго до вашей свадьбы. Ему и жениться-то нельзя было по этой причине, но его родители скрыли этот факт, а твоим было все равно. Поскольку Оливер продолжал принимать наркотики, то его душевная болезнь прогрессировала. Вспомни, Анджей, все странности его поведения, его необъяснимую агрессивность и жестокость по отношению к тебе. А теперь к этому добавилась суицидальная склонность на фоне наркотической зависимости. Любой суд признает ваш брак недействительным и разведет вас раньше, чем ты скажешь «Аллилуйя». Да тебе даже в суд идти не придется, все сделают адвокаты, так что не переживай о пустяках. Давай лучше поговорим о помолвке и свадьбе.

- Свадьба? – Донг счастливо заулыбался, а у ребят загорелись глаза как у хищников, – свадьба это хорошо, свадьба это весело! Ты ведь не зажмешь мальчишник для друзей, да? Ты только представь – пьяные танцы на барной стойке, голые стриптизеры, - и тут взгляд Донга упал на Мадлена, выразительно глядевшего на него. - Ну, это… типа того, традиция… ну, ты понял короче, – Мадлен с суровым видом поджал губы и попытался спалить взглядом Донга до угольков.

- Никакой свадьбы не будет, – решительно заявил Анджей, – Я уже говорил с Робертом.

Мадлен недовольно поджал губы. Увидев недовольное лицо Мадлена, Ангел продолжил:

– Нам шумиха не нужна. Просто распишемся и все. Ну, о какой свадьбе может идти речь? Я к тому времени буду разведенным, беременным омегой. Вы что, предлагаете белый фрак с фалдами и флердоранж на голову? Мадлен, ну не будьте ребенком, это же будет, по меньшей мере, нелепо, – Мадлен надулся, как обиженный ребенок, - ну же, подумайте сами! Омегу к алтарю должен вести старший альфа из рода, вы что, действительно считаете, что мой отец пойдет на это? Да никогда и ни за что! Я для родителей умер. А идти к алтарю одному при живых родителях, это равнозначно объявлению, что родители против этого брака. Конечно, глупости, я понимаю, но все же…

Мадлен поерзал в кресле и, сложив пальцы домиком, задумался. У Анджея ожил коммуникатор. Прочитав сообщение, он сурово оглядел притихших ребят.

– Меня вызывают в штаб. Я думаю, что по поводу вашего представления, – Ангел вздохнул, – мне сейчас устроят и танцы, и стриптиз. Интересно, меня разжалуют в рядовые или отделаюсь гауптвахтой? - Видя, как у ребят вытянулись лица, ободряюще им улыбнулся и продолжил. – Ой, да ладно вам, что в первый раз что ли? А вы что думали? Это вам не дальние рубежи, здесь все под контролем.

Мадлен побледнел. Увидев это, Ангел подошел и обнял его, ободряюще улыбаясь.

- Ну, что вы? Гауптвахта не тюрьма. Посплю на казенной койке, всего делов-то. Я свяжусь с Робертом, когда станет ясно, на сколько дней меня определят на гауптвахту. Не грустите. Робби все сами объясните, ладно? Мне пора, - он погрозил напоследок пальцем притихшим несчастным ребятам и вышел.

*

Вечером Анджей появился дома, как ни в чем не бывало. На все попытки Мадлена выяснить, что произошло, только улыбался и уходил в другую комнату. Мадлен шел за ним следом, и все повторялось: вопрос, улыбка, уход в другую комнату. Мадлен в сердцах плюнул с досады, вот ведь скрытный. Ну, ничего! Он подождет. Все равно сын расскажет или слуги донесут, в таком большом доме ушей более чем достаточно.

Мадлен приказал принести в малую гостиную любимый чай с бергамотом и свежую выпечку. На запах любимого альфы (вы же помните, что Роберт пахнет, как черный чай с бергамотом?) пришел Ангел. Получив в ответ на молчаливую просьбу чашку с чаем, омега погрузился в свои мысли, а Мадлен - в свои. Ну, как уговорить упрямца на «правильную» свадьбу? Папа Мадлен грезил об этом торжестве уже лет десять. А тут вдруг такой жесткий отказ. Нет, он этого так просто не оставит. Но закатывать обычную истерику он не станет, с Анджеем такой номер не пройдет. Надо придумать что-нибудь похитрее. Тут очень кстати, пришел Роберт и омега под предлогом разговора пошел следом за ним.

Роберт собирался переодеться к ужину, но был атакован любимым. Анджей набросился на него, как голодный на кусок хлеба, неистово целуя любимый рот, вылизывая изнутри ровные зубы, посасывая язык. Такой желанный, такой ненасытный! Руки тормошили узел галстука. И кто только придумал эту удавку? Альфа, смеясь, накрывает дрожащие руки. Галстук летит в одну сторону, а рубашка в другую.

- Так соскучился? – Роберт улыбается в приоткрытый рот омеги, который тянется к нему жадно и нетерпеливо как птенчик, - я тоже по тебе скучал.

Альфа прихватывает резинку на волосах омеги и стягивает вниз, пропуская волосы между пальцами, лаская основание шеи.

– Так скучал, – Роберт, тянет за волосы вниз, заставляя открыться нежную шею. Губы скользят по скуле до ушка, и ниже по беззащитной шее до свежей ранки на ключице. Язык осторожно касается запекшейся корочки, осторожно обводя контур.

– Больно? – любимые глаза смотрят с грустью и волнением в затуманенные глаза омеги. Ему нравится смотреть, как в его руках плавится от желания этот сильный и гордый омега. Его омега. Как от его прикосновений, его ласки омега выгибается и прижимается, как котенок, прося еще. Еще немного погладить вот здесь, за ушком, и можно услышать, как он мурлычет от наслаждения.

Роберт осторожно разворачивает Анджея спиной. Руки быстро расстегивают и снимают рубашку с омеги, кисти рук застревают в манжетах и она свисает впереди, как наручники. Пока Анджей, тихо ругаясь, воюет с манжетами, Роберт быстро стягивает через голову майку, добавляя хаоса в одежду. Услышав треск отрываемой пуговицы, альфа тихо смеется, не только его рубашкам страдать. Руки скользят по обнаженной коже, ощущая, как поджимается от холода маленький сосок и напрягаются мышцы пресса. Пальцы находят ямку пупка и тихо ложатся на еще плоский живот. Ангел замирает. Он закрывает глаза и откидывает голову на плечо своего альфы, прислушиваясь к его тяжелому дыханию, обжигающему кожу желанием. Он чувствует его желание и посылает ему в ответ свое чувство покоя и умиротворения. Такое странное для него чувство, такое горькое и сладкое, что хочется плакать.

- Ты мне так и не ответил, - Роберт выравнивает дыхание, когда омега выныривает из его рук и начинает раздеваться. Роб хватается за собственный ремень, чтоб успеть раздеться первым, – так ты скучал по мне? – не унимается альфа.

- Хочется поговорить? – Анджей толкает Роберта на кровать и садится сверху на его живот, игнорируя стоящий колом член альфы, – давай поговорим, – Омега уселся поудобнее, так чтобы член касался ложбинки между ягодицами, – меня сегодня вызывали в штаб, – Ангел перехватил руки Роберта, удерживая их на одном месте, и призывая ко вниманию.

– То, задание с которого нас отозвали, в связи с моей беременностью… Там уже погибло две группы, штабные посылают третью, – увидев, как нахмурился Роберт, омега торопливо продолжил, – мы ничего не будем делать, мы будем на орбите. Штаб просит простой консультации на месте. Там неоднозначная ситуация и штабные переругались между собой, а ребята в группе неопытные, они не смогут трезво оценить обстановку. Мы нужны там только как наблюдатели. Составим для новичков подробный план, а работать они будут сами.

Роберт нахмурился и поджал губы, не соглашаясь. Анджей склонился над ним, кротко целуя, вымаливая разрешение.

- Ну, Роберт, пожалуйста, уступи мне. Пойми, если не вмешаться, то погибнет много народу. И ребят жалко, их честнее будет просто расстрелять возле казармы, чем отдавать на растерзание обезумевшей толпе. От нас требуется только объективно оценить ситуацию и составить план действия. Работать будут новички, ну же подумай… Ты уступишь мне, а я выполню любое твое желание. ЛЮБОЕ! – Ангел призывно потерся попкой о член альфы.

- Пусть согласится на настоящую свадьбу, – Мадлен, резко распахнув дверь, влетел в комнату, – обмен должен быть равнозначным!

Глаза Мадлена сверкали праведным гневом, Роберт резко сел и, зашипев, попытался прикрыть углом покрывала попу любимого и свой стояк.

– Ой, можно подумать, я что-то новое увижу, - отмахнулся от сына Мадлен.

Анджей тоже спокойно прореагировал на появление свекра. Он спокойно рассматривал его, наклонив голову набок. Мадлен подошел ближе и, направив палец в лицо омеги, продолжил:

– Ты хочешь, чтобы тебя отпустили на настоящую войну? Тогда и свадьба будет настоящей!

Анджей перевел глаза на Роберта, ожидая его решения. Тот, удостоверившись, что тылы прикрыты, перевел взгляд на обоих омег. Один был похож на маленькую собачку, которая собирается отстаивать свое право на крупную косточку до победы, а второй, на ласкового котенка с умоляющим взглядом. Ну, вот как, спрашивается, с ними воевать?

- Делайте, что хотите, - согласился альфа, - только, папа, обещай, что свадьба будет без фанатизма! Скромная церемония только для родных и САМЫХ БЛИЗКИХ друзей. А ты, – он посмотрел на Ангела, – в свою очередь, пообещай, что будешь на орбите, и если что-то пойдет не так, то не полезешь в пекло, а будешь спасать себя и нашего ребенка. Ну, же обещайте оба. Я жду.

- Ой, я тебя умоляю, - Мадлен счастливо рассмеялся, - ОБЕЩАЮ. Только члены семьи и только самые близкие друзья. Помолвку объявим завтра, а потом лети, наш ангелочек, куда хочешь. Ладно, вы здесь пока порезвитесь, - свёкр поиграл бровками, сделал невинную мордочку и, развернувшись у двери, добавил, - а я, так и быть, задержу ужин на полчаса, чтоб вы успели… - и, хихикая, выскочил в коридор.

– ОБЕЩАЮ! – Ангел с любовью смотрел на альфу, – я в первую очередь буду думать о нашем ребенке. А ты оказывается папочкин сынок…

– Вот сам станешь папочкой, я посмотрю, как твой сын попробует ослушаться тебя, – улыбнулся Роберт.

========== Утро помолвки ==========

Во всех выпусках утренних новостей главной темой была помолвка Роберта Динлоха. Ангел злился, стискивал зубы и сжимал кулаки, а толку-то? После просмотра новостных лент в голове всплывала коронная фраза одного известного ведущего: «А новостей на сегодня больше нет!» Хоть и переключаешь каналы, а появляется ощущение дежавю, словно, смотришь один и тот же бесконечный сериал. Везде крутили их фото, и одиночные и парные, в основном, фотографии и видео были с Бала Дебютантов. Особенно телевизионщикам полюбился их вальс на открытии бала. Как они скользят в танце по залу, а фалды серебристого фрака Анджея кружатся вокруг них, сверкая и переливаясь, как крылья у стрекозы. Вот, камера наезжает на них, показывая крупным планом счастливые, влюбленные лица, и глаза, с восторгом глядящие друг на друга.

Все семейство собралось за завтраком. Генрих и Роберт, как обычно, обсуждали работу. Робби поливал, точнее, заливал шоколадным топпингом овсяную кашу. Мадлен шушукался с Берти, делая пометки в блокноте.

- Нет в этом мире ничего интереснее, чем чужая жизнь, – Мадлен довольно улыбался, – ну, кого, будут интересовать экономические или политические проблемы? Или социальные, скажем, та же детская преступность, когда можно посплетничать о других людях, об их удачах, а особенно о неудачах, м? Сегодня на завтрак у всех такая интересная тема! Конечно, позже будет и политический кризис, и демонстрации, а сейчас все говорят только об одном.

- Мадлен, мне кажется, вы поторопились! Я все еще замужем, а вы дали в прессу неверную информацию, - Анджей кипел от гнева.

Услышав в голосе столько негодования, Мадлен поднял брови, а альфы вдруг замолчали.

- Ах, это! - Мадлен небрежно взмахнул рукой, - не переживай понапрасну, душа моя, твой брак будет расторгнут сегодня после трех часов дня, как только судья вернется с обеда. У них так заведено - до обеда расписывают, после обеда разводят. Адвокаты уже подали все документы.

- То есть, сегодня до трех часов я замужем, а после трех часов помолвлен? Это же абсурд, неужели нельзя было сделать все по порядку и не так стремительно?

- Анджей, не о том ты переживаешь. Вернее, о том, о чем не следовало переживать, это все такие мелочи! В чем ты сегодня появишься на вечеринке в честь помолвки – вот это проблема! Мы с Берти уже голову сломали. За полдня найти что-либо стоящее… Нет, без чуда здесь не обойтись.

Расстроенный Мадлен, тяжело вздыхая, опять уткнулся в блокнот. Альфы понимающе переглянулись и заулыбались. Робби, подумав немного, налил немного топпинга еще и в молоко.

- О какой вечеринке идет речь? У меня работа, я после завтрака улетаю.

- Даже не думай улизнуть, - глаза Мадлена вдруг опасно сверкнули, да и сам он стал как будто выше ростом, – я еще вчера обзвонил всю родню. Люди отложили свои дела и поменяли планы ради того, чтоб сегодня вечером прийти и поздравить вас с Робертом. Объявление в газетах, это для посторонних, а для родни помолвка будет объявлена сегодня вечером. И ты, КОНЕЧНО, БУДЕШЬ на этой дружеской вечеринке.

- Анджей, не нервничай, - Роберт подошел и попытался поцеловать рассерженного жениха, – вечеринка начнется в шесть вечера. Мы не будем затягивать с объявлением, и уже в восемь ты будешь свободен. Подумаешь, двенадцать часов задержки.

Ангел увернулся от объятий. Черт возьми, все эти условности! Их кораблик был всего лишь переделанным каперским судном, и у него не было маршевых двигателей, и поэтому он мог передвигаться только на небольшие расстояния, от одной планеты к другой. Для того, чтобы доставить до места назначения, их будет ожидать в назначенном квадрате линейный крейсер. Он примет их на борт и отвезет на место. А как, скажите на милость, объяснить военным причину опоздания на двенадцать часов? Неожиданной помолвкой или может, токсикозом? Ужас! Надо придумать вескую причину, чтобы задержка была оправданной хотя бы в глазах штабных умников, а заодно продумать план, и с новыми ребятами встретиться. Анджей попрощался и пошел к двери.

- Чтобы был дома не позже пяти часов, – голос Мадлена был непривычно сух и холоден.

Анджей хлопнул дверью.

*

Следующие восемь часов не прошли даром. Анджей, обладая большей информацией, чем, когда они летели в первый раз, смог более тщательно подготовится к операции. Он полностью изменил свой первоначальный план и теперь с предвкушением ожидал начало ИГРЫ. К каждой операции он готовился со всевозможной тщательностью. Прежде чем спуститься на планету, Ангел скрупулёзно изучал о ней всю информацию, до которой мог дотянуться: кто открыл, какие полезные ископаемые были найдены, какая корпорация занималась терраформированием.

Отдельным вопросом стояло население планеты. Общая картинка складывалась из множества факторов, среди которых были количество населения и качественный состав, а именно, соотношения «умников» и «работяг». Особое внимание Анджей всегда уделял вероисповедованию населения. По сути своей, Анджей все также оставался тихим ученым-ботаником, и всегда предпочитал закулисные игры вместо требуемой штабом лобовой атаки.

Когда их вернули с задания, Анджей не мог заставить себя не думать о возможных вариантах решения поставленной задачи. И вот однажды, сидя у информационного терминала, он наткнулся на журнал исследовательской экспедиции, которая и открыла эту планету. Пара строк, написанных так, про между прочим, давно умершим человеком, о существовании которого все уже забыли, могла изменить судьбу всей планеты. Только необходимо было провести небольшую разведку, чтобы подтвердить или опровергнуть одну идею.

Анджей порой чувствовал себя в роли Макиавелли, ведь решение сложных задач порой было на поверхности. Воистину, если хочешь что-нибудь спрятать, положи это под носом, на виду и это никто не увидит и не найдет! Все было настолько просто, что в голове не укладывалось, как до этого не додумались другие. В такие моменты хотелось отвесить пару оплеух и политикам, пекущимся только о собственном имидже, и дельцам, заботящемся только о прибыли и рентабельности, а отдельных пинков под зад заслуживали штабные умники, не видящие ничего дальше собственных погон.

Анджей встретился с новой командой и в очередной раз удивился. Неужели они были когда-то такими же? С горящими глазами, безрассудными, как камикадзе, нацеленные во чтобы то ни стало решить поставленную задачу, фанатично преданные идее умереть во имя и во благо, и прочее бла-бла-бла. Ну, тогда понятно, почему такая большая смертность у «портняжек»… Ангелу было грустно от таких мыслей, это как осознание ребенка, что и папа не все может и иногда лжет, и отец отнюдь не самый сильный и храбрый мужчина на земле.

*

В полпятого Ангел переступил порог дома Динлохов. Дом встретил его сдержанной паникой перед экстренной вечеринкой. Слуги старались ходить спокойно, но время от времени срывались на бег. На первом этаже были распахнуты обычно закрытые двери. Анджей вошел и огляделся. Слева находилась танцевальная зала, там, на сцене музыканты что-то репетировали, а справа находилась большая гостиная. Анджей ни разу в ней не был. Посередине стоял большой стол, но пока на нем стояли только цветы и приборы. Над большим незажжённым камином висел парный портрет Генриха и Мадлена. Картине было уже лет примерно двадцать. Мадлен совсем не изменился, все тоже молодое лицо с подкупающе наивным выражением глаз. А вот Генрих был более…стройным. Нет, Генрих и сейчас имел статную фигуру, но сейчас он выглядел, как старый лев, матерый и неторопливый, а вот, раньше он был хищником, готовым к бою. Художнику удалось поймать воинственное выражение глаз. Анджей задержался, вглядываясь в картину. Все же отец и сын были очень похожи, и в то же время не похожи. У Роберта совсем не было агрессии в характере, он был не бойцом, а скорее ВОЖАКОМ. С ним не хотелось драться, выясняя, кто главнее и сильнее, ему хотелось повиноваться, за ним хотелось следовать. Он излучал уверенность и спокойствие.

- Когда-нибудь и ваш с Робертом портрет будет висеть на этом месте, - Мадлен тихо подошел сзади, – а наш, с Генрихом, перевесят на стену.

Анджей посмотрел на одинаковые по размеру парные портреты, висевшие на стенах. Красивые пары в старинных костюмах, горделиво вздернутые головы, надменные взгляды. Родственнички! Анджей только хмыкнул. Ему стало стыдно за свою утреннюю истерику:

- Мадлен, простите за истерику, я не знаю, что на меня нашло утром. Я, правда, очень ценю вашу помощь и вашу заботу. Спасибо вам.

- Ох, - взгляд Мадлена смягчился, - да ладно, сказать по правде ты моя расплата. Как вспомню, что я своему свекру устраивал, м-да, – Мадлен передернул плечами и, грустно улыбаясь, взглянул на Ангела подозрительно заблестевшими глазами. - Придет время, и ты в свою очередь получишь от зятя пару колкостей. Вспомни тогда об этом вечере и прости ему все, – Мадлен поцеловал Анджея в щеку, - а теперь марш переодеваться, тебя парикмахер ждет, и вообще, поторопись!

========== Помолвка ==========

Роберт с нетерпением ожидал появления Ангела. Он повернулся лицом к лестнице в тот самый момент, когда на площадке второго этажа появился Анджей. Зазвучала музыка и его омега сделал первый шаг. Он плавно спускался по широкой мраморной лестнице, подобно ангелу, сходящему с небес. Роберт, в который уже раз, удивлялся совершенной красоте своего избранника. В шелковом костюме сливочного цвета он еще больше напоминал совершенное творение античных мастеров. Высокий, гордый лоб, спокойный разлет бровей, тонкий нос и четко очерченные губы. Часть волос были собраны в высокий замысловатый узел, открывая изящные уши, остальные обрамляли прекрасное лицо. Не по-омежьи ладное тело двигалось с грацией пантеры, неторопливо и вальяжно, от него исходила аура спокойной, уверенной в себе силы. Спустившись с лестницы, Анджей подошел вплотную к Роберту и, прижавшись всем телом, заглянул с усмешкой тому в глаза.

- Можешь дышать, – Ангел провел носом по шее Роберта, вдыхая его запах, – я люблю тебя, – прошептали губы прямо в ухо, прежде чем прикусить нежную мочку.

- Я люблю тебя сильней, – Роберт улыбался, – ты любишь меня одного, а я люблю вас обоих.

Альфа зарылся носом в волосы, вдыхая запах своего любимого. От омеги пахло крышесносно, его тело вместе с меткой приняло запах его альфы, а теперь к этому примешивалась легкая карамельная нотка их ребенка. От Роберта так пахло только после секса, а его омега нес весь этот букет запахов на себе все время, вызывая непреодолимое желание постоянного обладания. Роберт понял, что возбуждён. Это заметил и Анджей, он с довольной улыбкой потерся бедром о возбужденный член альфы.

- Роберт, держи себя в руках. Мадлен не простит нас никогда, если мы сейчас исчезнем, гости уже подъезжают. И не надо так смотреть на меня, «по-быстренькому» никогда не получалось, у нас обоих тормоза отказывают, стоит только начать. Так что, быстро взял себя в руки. Черт, я не о том! Подумай, о чем-нибудь другом… Пока не все еще гости подъехали, так что у тебя есть время посидеть, помедитировать, а я помогу Мадлену встречать гостей.

Горячие губы мазнули по щеке, и омега скрылся за дверью.

Гости съезжались на раут. Анджей помнил уже почти всех по первой семейной вечеринке, когда его представляли родне, и по балу Дебютантов. Анджей огляделся, выискивая лица своих близких. Вон у окна стоит Эмиль. Свобода явно пошла ему на пользу, он выглядел отдохнувшим и спокойным. Он с кем-то разговаривал и мягко улыбался во время разговора. Вот стоит Доминик, рядом с ним невысокий рыжеволосый омега в облегающих черных брючках, романтичной рубашке «шевалье» и шелковой ультрамариновой жилетке. А где же Теодор? Омега по-хозяйски берет Доминика под руку и, явно флиртуя, тянется к его уху, а тот с улыбкой склоняется к нему.

Анджей непонимающе оглядел зал еще раз. Доминик открыто флиртует с каким-то рыжим прохвостом, а Теодора нигде нет. Что же произошло? Анджей решительно подходит к парочке.

- Добрый вечер, Доминик, а где… - Анджей застывает с приоткрытым ртом.

Рядом с Домиником стоит Теодор. О БОГИ!

Анджей зажмурился и сосчитал до десяти. Нет, это не галлюцинация, это действительно его младший брат. У него на голове были тонкие шелковистые дреды, выкрашенные во все оттенки рыжего, часть из них заканчивались разноцветными бусами. С боков дреды были подняты и связаны на затылке узлом, открывая проколотые уши. Причем на одном ухе было две сережки, а вот в другом их было пять! Анджей ухватил младшего за ухо и потянул вверх.

- Что ты с собой сотворил? - Анджей тянул ухо все выше, заставляя Тео приподняться на носочки, - чудовище мелкое. Совсем… - тут Анджей почувствовал, что его кто-то схватил за ухо и тянет вверх.

Анджей скосил глаза. Это Доминик цепко держал его и сурово смотрел в глаза.

- Отпусти моего омегу.

Доминика спасла только хорошая реакция. Он едва успел отдернуть руку, которая раньше держала ухо. На том месте, где она только что была, щелкнули зубы. Анджей совсем по-волчьи смотрел исподлобья, верхняя губа приподнялась, приоткрывая ровные зубы, придавая тем самым еще большее сходство с волком.

- Ой, простите его, – Мадлен встал между Домиником и Анджеем, - наш Ангел со своей беременностью стал таким нервным и импульсивным.- Мадлен довольно улыбаясь, покивал головой.

Теодор спрятался за спину Доминика, и оттуда показал язык брату.

Анджея со спины обняли руки Роберта. Омега повернул голову и увидел спокойные глаза своего альфы. Тот успокаивающе поцеловал его в висок.

- Ну, чего ты завелся? – Роберт с улыбкой смотрел на Анджея, – ты ему не папочка, а брат. Они сами взрослые люди и разберутся без тебя. - Роберт поцеловал его еще раз.

- Поздравляю, – Доминик протянул руку для пожатия вначале Роберту, а потом Анджею.

Анджей подумал немного и протянул свою в ответ. Доминик мягко пожал ее и, накрыв сверху второй рукой, спросил:

– Мир? – и улыбнулся, увидев смущенный кивок.

– Ну, как седло? Шею еще не натирает? – с ехидцей спросил Анджей.

Доминик понимающе улыбнулся:

– Нет, а после того, как стремена подтянул, чтоб во время бега по ушам не хлопали, так вообще красота, – Доминик широко улыбнулся с видом победителя.

Роберт с Мадленом непонимающе уставились на них. Мадлену было так любопытно, о каком седле идет речь…

Роберт больше не отпускал руку своего Ангела. Они вдвоем обходили гостей с приветствиями. Новость о беременности Анджея облетела всех гостей, и каждый считал своим долгом сказать паре добрые пожелания.

Сделав круг, они опять столкнулись с Теодором. В этот раз он был возле Эмиля. Увидев старшего брата, младший спрятался за спину Эмиля и оттуда спросил:

- Больше не будешь за уши таскать? – и, увидев отрицательное покачивание головой, успокоившись, вышел. – Я, между прочим, только вчера проколол ушки и они все еще болят, а ты их так жестоко дергаешь. Варвар! Вот рассказываю Эмику, как здорово иметь своего ручного альфу.

- Роберт, - Анджей поцеловал жениха и мягко отодвинул от себя, – иди к гостям, а я здесь послушаю, как младшенький хвастаться будет. Иди, это альфам лучше не слышать.

- Энжи, не гони своего жениха, я все равно ничего слушать не хочу, – Эмиль мягко улыбался, – мне папочки с его нотациями хватило. Ты помнишь, Тео, как он меня каждый день пилил, за то, что до сих пор один?

- Я не собирался хвастаться, я хотел поделиться, - смутился Теодор.

- Ну, и как там у вас? – Анджей зло прищурился, - все согласно договору - он тебе свободу, а взамен вы спите вместе?

- Мы спим не вместе, - Тео выглядел несчастным, - мы спим на одной постели. А она у него размером со школьный стадион и чтобы пожелать спокойной ночи, надо кричать друг другу. А свобода… - глаза у младшенького зло заблестели, – свобода это здорово, это классно, когда все можно. Не хочу в школу – не иду. Что хочу, то и делаю. Могу гостей в дом приглашать, есть пиццу и конфеты, сколько влезет. Я теперь на завтрак не кашу ем, а тортики, вот.

- Я тоже хочу на завтрак вместо каши тортик, – заявил Робби, вылезший из-за спины Анджея.

- Эх, вы, тортики, – Ангел прижал к груди Тео и к боку Робби. - Разве ж в этом дело? Это не свобода, а… Робби, иди, скажи милому Мадлену, что время приближается к восьми, он поймет, - после того, как Робби убежал, Анджей серьезно посмотрел в глаза младшему брату. - Как тебе живется в его доме, Тео? Все в порядке? Он чего-нибудь хочет от тебя?

- Ничего особенного, просто, чтобы я был рядом и был всем доволен. Стоит только сказать, что хочется, и все сразу появляется, прямо, как в сказке. Знаешь, я как-то сказал, что не понимаю в учебнике по тригонометрии никаких объяснений, и хотел бы посмотреть на этих остолопов, которые написали такую муру. И знаешь, кто на следующий день пришел к нам в класс на урок тригонометрии? – Тео проказливо улыбнулся, – да, именно те самые авторы учебника. Они весь урок переругивались друг с другом, так ничего путного и не вышло. А еще у меня теперь есть своя музыкальная студия, и мы с друзьями там играем сколько влезет. И больше никто не ругается, что громко кричим. И от меня он ничего не требует, наоборот, слушается меня во всем. Я скажу, сделай так, и он делает. Хочешь, докажу?

Тео взял стакан сока и подошел к Доминику. Что-то тихо сказал ему на ухо, забрал из его руки бокал с шампанским, дав ему в руку стакан сока. Доминик перехватил свободную руку омеги и благодарно поцеловал его пальцы, а потом как ни в чем не бывало, вернулся к прерванному разговору.

- Вот, видели? – глаза Тео возбужденно блестели, – вы смогли бы, например, у отца на вечеринке забрать спиртное из рук? А еще он ест из моих рук, а если погладить его по волосам, то он засыпает. Правда, классно? Прямо, как тигра дрессировать – здорово! Он такой большой и взрослый, а меня слушается, и что бы я ни сделал, не ругается, только улыбается и все. Знаете, что он сказал, когда я домой в дредах пришел? НИЧЕГО! Он посоветовал только носить зеленые линзы, мол, зеленые глаза с рыжими волосами отпаднее смотрятся. Клас-с! Папочка убил бы на пороге, а этот только похвалил за храбрость! И я теперь не только на классические танцы хожу, но и на современные, а еще на стрип-денс, – Тео довольно зажмурился.

- Стрит? – не понял Анджей, – уличные танцы, что ли?

- Нет, не стрит а стрип, ну, стриптиз танцевать… - Тео так улыбался, видно рассчитывал, что его старший брат похвалит за дерзость.

Анджей только вздохнул. Ну, что за ребенок! Он увидел боковым зрением, что в их сторону смотрит Доминик. Тот хитро улыбнулся и салютовал братьям бокалом с соком. М-да, это, конечно, спорный вопрос, кто кого дрессирует, и кто получает от этого большее удовольствие. Анджею политика Доминика в отношении младшенького была ясна, как божий день. Ну, действительно, он ему не папочка, пускай сами разбираются. Дай боги Доминику терпения и дальше быть таким же сдержанным по отношению к Тео.

Мадлен взобрался на стул и, постучав ложечкой по бокалу с шампанским, призвал всех к тишине. Генрих стоял рядом и рукой придерживал свое сокровище. Роберт притянул за руку Анджея, поближе к папе, и приобнял его со спины, щекоча дыханием возле уха.

- Ну, вот, мои дорогие, наконец-то, перейдем к тому, ради чего мы все здесь собрались. А собрались сегодня мы для того, чтобы поприветствовать нашего нового родственника – Анджея. Посмотрите на этого храброго человека, ему за два месяца удалось то, что у меня не получалось последние пять лет, – Мадлен мягко рассмеялся, среди родни раздались смешки, – о да, вы все знаете, как я старался. Но тут появился этот…

- Мой сын мертв. Ты этого добивался? – слова прозвучали неожиданно громко и зло. У двери стоял пожилой светловолосый мужчина и со злобой смотрел на Анджея. – Это ты виноват в его смерти, - он осмотрел зал взглядом, полным ненависти и презрения, - и я хочу, чтобы ты знал, тебе это просто так с рук не сойдет. - Мужчина развернулся и вышел.

- Эээ, а кто это был такой мерзкий? – Мадлен был ошарашен.

- Это был отец Оливера, - пожал плечами Анджей, – не удивляйтесь, тот всегда был копией своего папочки, а от осинки не родятся апельсинки.

- Вот ведь гаденыш! Ой, нехорошо так говорить о покойнике, но он не испортит нам вечеринку. Итак, я продолжаю, – Мадлен снова постучал по бокалу, – ну так вот, Анджей смог уговорить моего сына бросить свое холостяцкое прожигание жизни и стать, наконец, примерным сыном и мужем. Спасибо тебе, Анджей, за это! И, добро пожаловать в семью Динлохов!

Мадлен поднял бокал:

– За Анджея!

- За Анджея! – подхватили все в зале и подняли бокалы вверх.

========== Позывной “Нырок” ==========

Патрульный катер под командованием капитана Сержа Мак-Грегора подлетел к очередному кораблю для досмотра. Нервы у всех были взвинчены до предела. Уже более одиннадцати часов экипаж линейного крейсера дожидался неизвестно кого. Мало того, что они должны были принять на борт «некое судно», так и доставить должны были его с экипажем в зону предполагаемого локального конфликта. Это явно были не разведчики, разведка была уже тщательно произведена, и план наступления был уже согласован. Он это знал точно, поскольку состоял в родстве с большей частью старших офицеров и командиром экипажа.

Серж довольно улыбнулся. Ему очень нравилось его место службы. Линейный крейсер «Молот Тора», под предводительством Одина Мак-Грегора, контр-адмирала тактических войск дальней разведки, всегда был на передовой линии огня. Сержу нравилось нести в дальние колонии закон и порядок. А сам Один Мак-Грегор давно уже был культовой фигурой в войсках. О его победах писалось в учебниках по современной истории. Серж очень гордился тем фактом, что находился в дальнем родстве с этим замечательным человеком. Один был не только контр-адмиралом флота, но и главой клана Мак-Грегоров. Большинство офицеров этого корабля принадлежали к клану Мак-Грегоров, и цвета клана на корабле были повсюду. Серж гордился своей принадлежностью к старинному и родовитому клану.

Находясь в квадрате ожидания, судно жило своей размеренной жизнью. Пилоты отрабатывали боевые полеты, бойцы привычно тренировались в ожидании предстоящего боя. Как принято на дальних рубежах, дежурные команды досматривали все пролетающие мимо суда. Боевой крейсер так далеко от границы вызывал у всех капитанов гражданских кораблей недоумение, но на досмотр останавливались все беспрекословно. Все было так тихо и правильно, что от скуки скулы сводило.

Приближающееся для досмотра судно было достаточно потасканной канонерской лодкой, переделанной для полетов на дальние рубежи. Таких суденышек было достаточно на дальних планетах, их выкупали и переделывали отставные военные, занимаясь торговлей между двумя-тремя близлежащими планетами. Такие суденышки очень любили контрабандисты, поскольку конструкция корабля позволяла сделать множество тайников. Серж приободрился, может сейчас повезет и попадется какой-нибудь негодяй, и приготовился к работе.

Ожидание Сержа не подвело. Капитан выглядел весьма колоритно. Татуированные руки и грудь, а из одежды на нем была только жилетка и кожаные штаны, заправленные в высокие офицерские берцы. Честный торговец? Да пусть он это своей бабушке рассказывает! Явный контрабандист! Вся грудь и руки были в шрамах от ножевых и огнестрельных ран. Он таких на границе видел десятками. Отчаянные ребята из бывших легионеров.

Серж включил ультрафиолетовую лампу. Тату капитана корабля засияло синей и зеленой неоновой краской. Вот ведь гаденыш! Увидеть, есть ли регистрационные номера контрактника или легионера, теперь не представлялось возможным. Зато такие картинки, наверное, здорово смотрятся на вечеринках, с завистью подумал молодой офицер. Он сурово посмотрел в наглые глаза напротив, которые с заметным ехидством рассматривали его, явно наслаждаясь его замешательством. Глаза! Он уже где-то видел такие глаза!

- Капитан Мак-Грегор, честь имею! Приготовьте документы и корабль к рейдовому досмотру. Сколько человек на борту, что везете? – Серж махнул головой на крупные ящики, закрепленные в трюме каперского судна.

- На борту пять членов экипажа и четыре пассажира, – контрабандист переступил с ноги на ногу, и тряхнул головой, отчего в его волосах, заплетенных во множество мелких косичек, запели мелкие бубенчики, - вот документы и накладная на груз, вот экипаж, – он махнул рукой в сторону людей, вышедших из глубины трюма.

Здоровяк с татуированной рожей и такими же шрамами на руках, которые торчали из рукавов грязного, замусоленного комбинезона. Два близнеца в шелковых шароварах и полупрозрачных кофтах, и еще один альфа, севший на перекрытие второго этажа, свесив вниз длинные ноги. Здоровяк сел на угол ближайшего ящика и стал военным ножом грубо вскрывать железную банку. Близнецы достали яблоки и стали перебрасывать их друг другу, громко откусывая периодически то от одного, то от другого. А длинноногий альфа стал разбирать какой-то механизм, фальшиво насвистывая гимн легионеров. Наверху у пассажирских кают стояли четыре человека в черных рясах.

Команда патрульного корабля разошлась по судну для досмотра. Офицер просматривал документы, сверяя время от времени данные по планшетному компьютеру. Серж пытался вспомнить, откуда он помнит эти наглые глаза контрабандиста, который со скучающим видом стоял перед ним, скрестив красивые руки на груди. Стоящий пред ним парень был очень красив, и, хотя он был невысок и слишком изящен для альфы, он напоминал повадками уличного кота - такой же гордый и потрепанный жизнью, и всегда готовый к драке.

Когда офицер брал из его рук документы, он учуял его запах. Странно, но от него пахло, как после секса, одновременно альфой и омегой. Запах оказался неожиданно домашним, так пах чай с земляничным вареньем, что совершенно не вязалось с его внешним видом. Контрабандист лениво переступил с ноги на ногу, бубенцы в волосах опять мягко звякнули, офицер увидел на правом бедре пустую кобуру, а на левом – закрепленные ножны с черным армейским ножом, с дырками под пальцы на рукояти. Такой нож ночью не блеснет в свете лун, и с руки не соскочит, когда будет весь в крови.

- По документам вы везете списанные армейские сухпайки, это все? - Серж почувствовал вдруг резкое раздражение, и на этого наглого красавца (вот ведь на него наверно омеги пачками вешаются) и на его команду, чавкающую, жрущую и свистящую.

- Вскроем любой ящик, хотите – проверяйте, – капитан корабля лениво улыбался.

Офицеру так захотелось дать ему в морду, чтоб стереть эту самодовольную улыбочку, но по документам все было в порядке, а начинать драку первым, да еще без причины… Серж так обрадовался, когда из дальнего угла закричали, что нашли контрабанду.

В тайнике обнаружились ящики со спиртным. Десять ящиков разного вина и неплохой коньяк.

- Это не контрабанда, это для личного пользования, – альфа был спокоен и опять насмешлив, – ой, что тут пить! Мы их от пассажиров подальше убрали. Они же эти… - кэп покрутил пальцем у виска, – неофиты из ордена всепрощенцев.

Серж слышал об этом монашеском ордене. В нем состояли, в основном, религиозные фанатики, утверждающие, что любой грех можно искупить через собственную боль и покаяние. Они славились жестоким обращением с паствой, но их с большой радостью встречали в исправительных колониях и тюрьмах. Их отличительной чертой, было то, что они носили железные вериги на голом теле под рясами.

- Куда вы их везете?

- Они сказали, что им все равно, а значит с нами по пути, – кэп горько ухмыльнулся, – их багаж там. - Он махнул рукой в угол, где стояли несколько разномастных ящиков.

Серж велел их вскрыть. Один был полон библий, явно дешевого издания, на грубой желтоватой бумаге. В другом были рясы и какое-то серое белье. Все остальные занимали плети, хлысты, стеки, паддлы и прочие атрибуты физического наказания. Странно, подумал Серж, крутя в руках небольшой хлыст, он думал, что такие вещи используют только в БДСМ.

- Что, любите погорячее? – возле уха задумчивого офицера раздался смешок.

Серж как, ошпаренный, бросил хлыст обратно в ящик. И посмотрел вверх, туда, где чернели фигуры монахов. В ответ на него уставились четыре пары горящих безумием глаз. Сержа передернуло от их настойчивого взгляда, и он постарался отойти от этих ящиков подальше.

- А почему кобура пустая? – неожиданно для себя спросил Серж.

- Стрелковое оружие прячу от всех в сейф сразу после взлета. Еще не хватало от шального выстрела с пьяных глаз получить пробоину в обшивке. Любую проблему можно решить по-тихому, – кэп, улыбаясь, похлопал себя по бедру с ножом.

- Куда летите? – спросил раздраженный офицер, просто чтобы скрыть неловкость.

- Да в любое место, где у нас купят наш товар. Мы далековато забрались от привычных мест, отвозили посылочку, ну, и чтобы не лететь пустыми, подхватили пассажиров, пара копеек за извоз лишней не будет. А тут еще повезло товар хороший прикупить.

- Сухпайки просроченные, кому они нужны? – удивился Серж – их надо на утилизацию сдать.

- Ну, предположим, срок годности у них только-только закончился. Не годится для армии, а вот для нас самое оно. Их с удовольствием покупают колонисты, это ходовой товар на дальних рубежах. И консервы, и шоколад будут еще долгое время годны для еды. Это вы, армейские, носом крутите, а мы люди простые, – кэп явно развлекался, давая пояснения, хотя его красивые глаза при этом были грустными.

Серж опять напрягся, пытаясь вспомнить, где он эти глаза видел. Ему вдруг стало жалко этих людей, не повезло им с жизнью, летают на старом корыте и едят всякие отбросы. Эх, то ли дело любимая армия, где все просто и понятно! И Федерация заботится о них, как о любимых детях, предоставляя им все самое лучшее и современное. Да и жизнь прожить лучше ради великой цели, чем в поисках случайного заработка.

Досмотр кораблика вскоре был закончен, остальные найденные тайники были пусты, каюты и личные вещи членов экипажа и пассажиров досмотрены. Предъявить претензии красивому контрабандисту было нельзя, все было законно. Серж тяжело вздохнул и дал команду на выход.

- Кончай чавкать, поросенок, – Анджей сел на ящик возле Свена, - Донг, марш в рубку. Наш позывной «Нырок», попроси разрешения на посадку. Да, и отключи наши антигравы перед посадкой на палубу «Молота Тора», не хотелось бы оказаться под двойной нагрузкой. Эй, вы там, - Анджей посмотрел на «монахов» - не стойте столбом, проверьте крепежи открытых ящиков и приготовьтесь к невесомости.

Следом возникло чувство падения и легкость во всем теле. Из открытого ящика по трюму полетели хлысты и стеки. Анджей хмыкнул, когда увидел, как молодые бойцы в черных рясах, похожие на стаю ворон, полетели по трюму, собирая инвентарь для воспитания. Свен, довольно зажмурившись, закончил облизывать с ножа последние крошки из банки. Тяжко вздохнув, он отправил банку в полет, в сторону молодых бойцов. Мягко подпрыгнув, он поплыл в сторону камбуза. Бим и Бом подплыли с двух сторон к Ангелу.

– Ну, как, будем заплетать косички до конца? – и, дождавшись утвердительного кивка, принялись разбирать оставшиеся пряди.

– У тебя волосы отросли, а после парикмахера они такие шелковистые, у торговца не может быть таких волос, – сказал Бом.

– Даже у таких хорошеньких, – добавил Бим, и получив тычок в живот, хихикая, уплыл к стенке.

– И все же я не понимаю, почему мы, ну, это самое… неофиты из всепрощенцев? – капитан второй группы недовольно смотрел на Анджея, – почему мы тоже не могли быть торговцами, ну или поселенцами, какими-нибудь?

- Именно какими-нибудь, – Ангел поймал пролетающее рядом яблоко, – сядь, буду учить тебя думать головой, раз у самого не получается…

Анджей надкусил яблоко.

– Команда у такого кораблика от трех до пяти человек. Это раз. Вы на гражданских не похожи. Это два. Две команды на маленьком кораблике недопустимо по деньгам и подозрительно при осмотре. Что из этого следует? – Анджей жевал яблоко, дожидаясь ответа, – из этого следует что вы - пассажиры. И поскольку на гражданских вы не похожи, да и омег среди вас нет, значит, на колонистов тоже не потянете. Вы похожи или на беглых преступников, или на рекрутов в легионерский корпус. В таком случае нас бы более тщательно досматривали. А мне не надо, чтоб они перетряхивали весь кораблик. Сейчас они нашли парочку пустых тайников и один полный и успокоились. Ты, что, думаешь, спиртное там случайно оказалось?

Анджей недовольно почесался. «Временные» тату наносились лазером под два-три верхних слоя кожи, поэтому вызывали зуд и большое желание помыться с мочалкой, чтоб поскорее их снять.

- Да, и не забывайте тональным кремом замазывать номера на подбородке. Синие лампы используют не только при досмотре, но и в аэропортах и крупных станциях. А еще бармены любят «подсвечивать» клиентов, чтоб знать, с кем и как общаться. В нашей работе, хочешь жить - думай о мелочах, – кораблик ощутимо тряхнуло. – Эй, Донг, поаккуратнее там!

- Нас ведут на посадку в автоматическом режиме, – Донг выплыл из рубки управления и развел руками.

- Тогда срочно выпусти посадочные шасси. Они злятся на нас за опоздание, и с них станется положить нас на бок. В воспитательных целях, так сказать. И нам придется два дня, пока летим до места, карабкаться по стенам.

- А мы что, эти два дня будем здесь сидеть? И не выйдем? – удивился новичок.

- Да, сиди и учи то, что про всепрощенцев написано, в образ входите, не расслабляйтесь. Для пущей достоверности можете постегать друг друга по открытым местам. Вы сейчас и на неофитов, то есть новообращенных монахов, не тянете. Если б капитан не отвлекся на игрушки, он бы вас раскусил.

- И мы не выйдем? – тихо спросил Бим, – мы из образа точно не выйдем.

Братья переглянулись.

- Нет. Я специально устроил досмотр в космосе, чтоб к нам после посадки не лезли. То, что контрабандисты не хотят общаться с военными, никого не удивит.

- А к чему такие сложности? – хором спросили братья.

– Это же «Молот Тора», – со вздохом сказал Ангел и, видя, что его не поняли, пояснил. – Экипаж почти целиком состоит из членов моего клана. А Один Мак-Грегор мой родной дед.

========== Дедуля ==========

Избежать общения с родственниками Анджею не удалось. Через пять часов после того, как потрепанный кораблик был пришвартован на палубе «Молота Тора» среди прочих боевых кораблей, в кормовой шлюз требовательно постучались. Спустя пару минут раздался скрежет открываемого затвора, шипенье воздуха, следом стал опускаться трап. Затвор был открыт наполовину, когда раздался лязг механизма, и трап замер в воздухе, зависнув в метре над полом.

- Чего надо? - из недр корабля выглядывал Бим.

- Капитана этого, м-м, - вестовой осмотрел развалюху, стоящую перед ним, ему хотелось сказать «корыта», но он сдержался, – корабля ждут в капитанской каюте.

Из корабля выглянул Бом и со словами: «Чего ему?» стал глазеть на вестового, как на неведомую зверушку. Бим сказал, что зовут капитана. Они переглянулись и, дружно заржав, стали пихать друг друга, пока один из них не свалился на пол. Вестовой не мог понять, что их так развеселило, и потихоньку осмотрел свой костюм, вроде все в порядке. Он пожал плечами. Придурки гражданские, что с них взять?

- Хорошо, - согласился один из близнецов, - я его позову, а ты, – он ткнул пальцем в брата, - опусти эту штуку до конца.

С этими словами первый ушел, а второй дошел до края трапа и попрыгал на нем. Трап со скрежетом опустился. При этом гражданский выглядел таким довольным, будто действительно что-то умное сделал.

По железному трапу застучали каблуки форменных берцев. Посыльный поднял глаза и обалдел. Слух о том, что капитан этого нелепого суденышка был писаным красавцем, полностью подтвердился. Этот альфа, хоть и был мелковат, но дерзкий и властный взгляд не вызывал сомнений, что именно он был капитаном этого корабля. А этот наряд… эти татуировки на красивых и сильных руках, которые продолжались на груди и плавно уходили ниже… интересно, а ноги у него также разукрашены? А жилетка и кожаные штаны только подчеркивали красоту и внутреннюю силу альфы. Рассмотрев же шрамы на теле и спецназовский нож у бедра, посыльный нервно сглотнул. Если вначале альфа вызывал сексуальный интерес, то, рассмотрев поближе, он не рискнул бы по отношению к нему даже невинного намека. Количество шрамов невольно вызывало уважение и трепет.

- Присматривайте за молодыми придурками, - проходя мимо близнеца, он по-хозяйски отвесил тому подзатыльник.

- Да, кэп, - Бим довольно ощерился, – только уточни вначале, за какими именно, за теми, что внутри, или за теми, что снаружи?

Анджей огляделся. В ангаре было полно народу: пилоты, бойцы, техники, и все внимательно рассматривали его. Переходные мостики со второго яруса были полны любопытствующего народа. Глазели, кто открыто, не скрывая восторга, кто потихоньку, делая вид, что очень занят. Анджей уже давно привык к повышенному вниманию к своей особе. И в гарнизонах, куда бы их ни заносила жизнь, и в казармах, везде находились альфы, желающие более тесного знакомства с красивым омегой, но статус «портняжки», а иногда просто фигура Свена, маячившая за спиной, пресекали всякие поползновения в его сторону. Ангел привык к тому, что на него всегда смотрели горящими глазами, пуская слюни, но издалека, не нарушая личного пространства.

Но сейчас… Анджей прекрасно понимал, что его все считают альфой, запах Роберта на нем ясно давал им понять, что перед ними альфа. К чему тогда весь этот интерес? Для всех них он должен был быть обычным гражданским – контрабандистом с явно боевым прошлым. Анджей подошел к посыльному и поднял его отвисшую челюсть, игриво проведя по губам молодого человека пальцем. Среди зрителей раздался вздох, кто-то что-то уронил, по звуку похожее на гаечный ключ.

– Обожаю идиотов, – Ангел тряхнул головой, бубенчики призывно звякнули. Посыльный встретился со стальным взглядом контрабандиста и, вздрогнув, отступил на шаг назад. Он точно знал, у кого он видел такие же глаза. Жестом, не надеясь на собственный голос, он показал Анджею следовать за ним.

Они шли по переходам и лестницам, мимо заинтересованных и очень возбужденных самцов. Ему вслед неслось причмокивание, присвистывание и пожелания различного рода, как бы ничего необычного, он привычно все это игнорировал, только вот в душе поднималась не просто волна, а настоящее цунами раздражения.

Они пришли не в капитанскую рубку, как рассчитывал Анджей, а в офицерскую столовую. Она была выдержана в цветах клана Мак-Грегоров: белый, красный, зеленый. Столы располагались в форме буквы «П». По правую руку, судя по нашивкам, располагались бойцы, по левую, «со стороны сердца» - пилоты. Посредине располагалось руководство, во главе, естественно, восседал главнокомандующий – Один Мак-Грегор. Если боковые столы были заполнены с обеих сторон, то центральная часть была занята только с одной стороны, поэтому все пришедшие в столовую оказывались перед грозными взглядами руководства.

Перед столом главнокомандующего находился небольшой столик с замысловатой фруктовой композицией. Анджей увидел пустое место со стороны бойцов, явно предназначенное для него. Стоило только войти в столовую, как на него уставился немигающий взгляд, отливающий свинцом. Ангел был спокоен, дед не должен был узнать его, ведь он видел его в последний раз, когда тому исполнилось пять лет. Тогда родился Эмиль, и дед прикатил к ним в дом исключительно для того, чтобы устроить разнос папочке за очередное рождение «бесполезной омеги» и уйти, громко хлопнув дверью. Анджей помнил бессильную ярость отца и слезы папы.

Маленький пятилетний Анджей тогда впервые столкнулся с тем, что стало проклятием его юной жизни: омеги - бесполезные существа. Именно в тот день он дал себе обещание доказать всем, что омеги тоже могут добиться успеха и признания в жизни. Именно поэтому он был лучшим учеником в школе и юным дарованием в институте. Именно этому человеку он хотел доказать в детстве, что омеги тоже чего-то да стоят. Теперь от этого юношеского максимализма не осталось и следа. Прошедшие пять лет: и год в «учебке», где его успехами гордились и инструкторы, и старшие групп, и четыре самостоятельных года боевой жизни доказали в первую очередь ему самому, что абсолютно не важно, альфа ты или омега, когда дело доходит до личной храбрости и чести. Он встречал трусливых продажных альф, предававших своих друзей ради сохранения собственной шкуры, и мужественных омег, отдававших свои жизни ради друзей. Но итог этой битве подвела любовь Роберта. Именно любовь альфы остудила тот пожар боли, который зажег в груди маленького мальчика его дед, Один Мак-Грегор.

При появлении Анджея разговоры за столами постепенно стихли. Явное фамильное сходство с Одином бросалось в глаза, и Анджей со злорадством наблюдал за растерянностью деда, который судорожно вспоминал все свои грешки на стороне, в поисках возможного внебрачного ребенка-альфы. Это забавляло Ангела. Если бы не раздражение, поднятое в душе от нежелательного здесь присутствия, и злость от пройденной через нескрываемое вожделение озабоченных самцов дороги до офицерской столовой, то все могло бы сложиться иначе. Но эта гремучая смесь срывала предохранительные клапаны и толкала на необдуманные поступки. Очень хотелось досадить, отчего ломало, как наркомана в ожидании очередной дозы.

Когда тишина стала полной, Ангел подошел к фруктовой композиции и стал внимательно выбирать себе фрукт, старательно игнорируя всех присутствующих. Найдя красивый апельсин, стал неторопливо чистить его, кидая шкурки на пол.

- Чего звали-то? – дочистив апельсин, он посмотрел на побелевшего от бешенства деда и довольно улыбнулся.

- Для начала представьтесь, – раздался глухой рык.

- Вся информация обо мне у вас уже имеется. По документам я сейчас - Антуан Дюбуи, капер и вольный торговец, - Ангел разломил апельсин, сок потек по пальцам, – вы же можете называть меня, как хотите, – омега положил дольку апельсина в рот и зажмурился, смакуя вкус, – но когда мы встречались в последний раз, ты называл меня бесполезным щенком.

- … Анджей?… - в голосе Одина было столько потрясения, что, будь Анджей котом, он бы сейчас замурлыкал от удовольствия, – что ты здесь делаешь? Мы ждали группу спецов. Какого черта здесь происходит? Кто ты такой?! – дед сорвался на крик.

- Ну, я даже не знаю с чего начать, - Анджей сделал вид, что задумался, - а, впрочем, с какой стати я стану тебе что-либо рассказывать? Если у тебя нет доступа к моему личному делу, значит, он тебе по статусу не положен, – Анджей наслаждался бешенством, мелькнувшим в глазах деда.

- Ты же омега… - Один явно пытался взять себя в руки, – почему ты опоздал? Мы ждали на месте встречи больше десяти часов, – было видно, что спокойствие дается ему с большим трудом.

- Да как бы тебе все объяснить, чтобы не обидеть? - Анджей откинул остатки апельсина за спину и, вызывающе облизывая пальцы, обошел вокруг столика и остановился напротив главнокомандующего.

– У меня были свои омежьи дела. А что? – он оперся руками о стол, - мне назвали квадрат ожидания, а вот определенного времени никто не называл. Я прилетел, когда сделал все, что хотел. Тебя что-то не устраивает, ДЕДУЛЯ? – по столам пронесся вздох и тихий шепот.

- От тебя воняет, как от шлюхи, – Один со злобой раздувал ноздри, сверкая глазами.

В следующее мгновенье он понял, что что-то не так. Анджей запрыгнул на стол и толкнул его ногой в грудь, несильно, ровно настолько, чтобы стул, потеряв равновесие, закачался на двух задних ножках. Главнокомандующий замахал руками в воздухе, стараясь сохранить равновесие. Анджей присел между тарелок на корточки, внимательно рассматривая лицо деда. Соседи начали вставать с мест, но, увидев в руках омеги черный нож, замерли, чтоб не спровоцировать нападение. Анджей ножом аккуратно ткнул в форменную пуговицу на кителе деда, наслаждаясь гаммой чувств, мелькавших у того на лице. Главнокомандующий упал на пол, нелепо взбрыкнув ногами.

- Последний человек, который посмел назвать меня шлюхой, умер в дурдоме два дня назад, – Анджей по-кошачьи мягко спрыгнул со стола и направился к выходу в полной тишине.

- СТОЙ! – Один поднимался из-за стола с багровым лицом.

- А ты попробуй остановить меня, – Анджей со злостью развернулся и пнул столик с фруктами. Фрукты от удара разлетелись по полу. – Я сейчас для тебя не досягаем, вне твоей, так сказать, юрисдикции. Ты для меня всего лишь таксист, – Анджей пощелкал в воздухе пальцами, будто вызывая такси у дороги, – взял пассажира? Так вези, куда приказали!

========== Апельсинчик ==========

Анджей вернулся в ангар один, без сопровождения. Он был настолько явно зол, что никто из встречных альф даже не рискнул к нему обратиться с вопросом. Поднявшись на борт своего кораблика, он велел задраить люк и ожидать того, что их могут выкинуть в космос без предупреждения. В тревожном ожидании прошла пара часов. За это время Анджей побегал внутри кораблика и, немного успокоившись, отправился на камбуз попить чайку. Увидев на полке большую банку с бергамотовым чаем, он благодарно улыбнулся ребятам, которые напряженно наблюдали за ним в полной тишине.

- Простите меня, кажется, я всех подвел, - Ангел выглядел несчастным, – сам от себя не ожидал, что могу так сорваться. Если честно, даже стыдно, что я завелся с полоборота. На месте деда я бы сейчас же выкинул нас за борт.

- Так ты его видел? – довольные ребята расселись за столом и выглядели, как дети в ожидании сказки. Новички топтались у двери и Анджей махнул им рукой, чтобы присоединялись.

- Конечно, видел, - Анджей задумался, – м-да. Знаете, давайте я заварю нам чай и сделаю «Мародера», а потом поговорим.

Бим и Бом встали и вышли в трюм. Анджей начал заваривать чай, Донг полез на верхнюю полку за коробкой с чашками и вилками. А Свен, расположившись поудобнее, стал рассказывать молодым бойцам:

- «Мародер» - это наше любимое лакомство, когда сидишь в дальнем гарнизоне. Бывают такие полупустые гарнизоны, где народу почти нет, так, сидят дежурные связисты или вообще никого нет. Короче, надо распотрошить десять - пятнадцать сухпайков и… Ну, сейчас сами все увидите.

Пришли ребята и принесли шоколад, пастилу, галеты и масло. Шоколад Ангел сразу разломал на дольки и стал растапливать его вместе с маслом в маленькой кастрюльке. Свен начал ломать галеты. Ангел, забрав у него из рук полученное крошево, быстро перемешал его с пастилой, налепил из полученной массы маленькие шарики и выложил на большую тарелку. К этому времени заварился чай, и все, довольные, расселись вокруг стола с вилками наизготовку. Молодым тоже дали вилки и они, непонимающе переглядывались друг с другом. Анджей поставил перед каждым чашку с чаем, а в центр стола - кастрюльку с горячим шоколадом.

Все принялись макать шарики, нанизанные на вилку, в шоколад и есть их, запивая чаем. Завязалась неспешная беседа, ребята, как всегда, найдя свободные и очень благодарные уши в лице молодых бойцов, рассказывали различные смешные истории. Анджей поймал себя на мысли, что уже давно относится к ребятам, как к своей семье, и, когда в его жизни произойдут изменения, ему в первую очередь не будет хватать именно этих практически семейных «посиделок».

- Сейчас бы литр крови отдал за апельсинчик, – Анджей со вздохом отложил вилку.

Увидев, что близнецы встали из-за стола, он их остановил:

– Не надо выходить из корабля. Я знаю, что вы можете достать что угодно, но нас действительно могут без предупреждения выкинуть в открытый космос, так что не будем дробить команду ради каприза.

Анджей рассказал, что произошло в офицерской столовой, вызвав смех у своей команды и тихий ужас у молодых. Они договорились об очередности вахт на случай, если их все же оставят одних в космосе, а потом стали “тиранить” молодых по теме монахов-всепрощенцев. Послушав их немного, ребята стали рассказывать обо всех случаях, когда они сталкивались с ними лично и какие слухи ходили об этом ордене в виде анекдотов и историй. Они собирались высадиться на планете, которая готовилась к войне, и поэтому очень внимательно присматривалась ко всем новичкам, выискивая шпионов. В такое время свободу передвижений имели только торговцы, тем более, с таким подходящим грузом, как солдатские сухпайки, и религиозные фанатики, которым, как известно, законы не писаны.

- Разбудите, когда придет моя очередь, ладно? – Анджей сладко зевнул, - я, наконец-то, успокоился, так что, пойду посплю, пока есть такая возможность. Если нас не выкинули до сих пор, то, скорее всего, довезут до места, а это значит, что завтра будем там. Встретимся попозже, и я расскажу о том, как будем там действовать. А сейчас, тем, кто не на вахте, советую отдохнуть.