Перерожденный грех

Глава 4

— Мы на грани вымирания.

Главный исполнитель Совета варгов сделал свое мрачное заявление, уперев кулаки в исцарапанную поверхность стола, за которым сидели еще девять участников собрания.

Подобно большинству рожденных варгов, Людольф был кареглазым брюнетом и имел склонность к драматизму.

— Ты преувеличиваешь, — спокойно произнес Кон, хотя внутри себя так не чувствовал.

Покинув Син, он сразу, даже не сменив форму парамедика, направился в тайный особняк в Москве. И хотя Конэлл ожидал обычного накала бушующих страстей между рожденными и обращенными варгами, все же не предвидел, что они накинутся на него подобным образом.

Стремясь как можно быстрее узнать информацию из Подземной больницы от единственного работающего там члена Совета, они почти затащили Кона в большой зал в подвале здания, которым Совет владел со времен переезда из цитадели в Румынии более века назад.

Едва Кон занял место за столом в качестве единственного представителя расы дампиров, как со всех сторон посыпались вопросы.

— Преувеличение? — глава Совета, Валко, саданул кулаком по столу. — Тебе так твой босс сказал? А я думаю, он скажет все что угодно, только бы защитить свою драгоценную сестру.

В этом не было ни малейшего сомнения. Но Призрак также изо всех сил старался найти лекарство. Обращаясь к присутствующим, Конэлл встал:

— У Призрака наметился прогресс…

— Какой прогресс? — послышалось со стороны Рейнора, одного из четырех самых старших членов Совета. — За причастность к эпидемии Син уже давно следовало убить.

По какой-то непонятной причине в груди Кона начало подниматься злобное рычание, но он сумел его подавить.

— Возможно, Син и есть ключ к лекарству, — выпалил он. — Пока мы разговариваем, Призрак экспериментирует с ее способностями.

— Призрак… — Валко сплюнул. — Я ему не доверяю. Он предал всех потусторонних существ. Тот, кто связывается с агентом Эгиды, достоин лишь презрения. — Его брови сошлись на переносице, а взгляд сделался убийственным. — Кстати об Эгиде. С тобой в больнице работает некто по имени Кинан?

— Я с ним работал, — признал Кон. — Он уволился некоторое время назад. — Уволился, чтобы стать старейшиной двенадцати членов Сиджила, управляющими всей Эгидой, но об этом Валко знать необязательно. — А что?

— То, что он ушел за несколько минут до твоего появления. Ты рассказал ему, как нас найти?

Кон моргнул.

— Кинан был здесь?

— Да. Похоже, Эгида охотится за варгом новолуния, и он хотел получить информацию.

Его слова вызвали среди собравшихся переполох. Созданные тысячи лет назад в результате противоестественного спаривания демона с варгом, получившиеся уроды были порабощены и разведены демонами для убийства других варгов.

И хотя теперь оборотни новолуния больше не жили в рабстве, они по-прежнему обладали врожденным инстинктом убивать варгов. Оборотней новолуния настолько презирали и боялись, что они даже не имели своего представителя в Совете. Наверное, потому что их убивали на месте.

Без исключений.

Верхняя губа Людольфа приподнялась, обнажая зубы.

— Ты ничего ему не сказал?

— Конечно, нет! — рявкнул Валко, потому что вопрос был по-настоящему глупым. Никто не хотел, чтобы Эгида узнала о варгах новолуния. Слишком велик был страх, что убийцы начнут использовать их для охоты на рожденных или обращенных варгов. — Я намекнул, что этот варг единственный в своем роде, и посоветовал ее убить. Но также направил вслед за ней группу.

— Я тоже направил, — добавил Рейнор.

Нда, теперь начнется соревнование между обращенными и рожденными варгами, чтобы узнать, кто первый получит голову женщины. И это не сулило бедняжке ничего хорошего, хотя сейчас у Совета имелись проблемы посерьезней.

Кон одного за другим оглядел каждого из членов Совета, семерых мужчин и трех женщины, начиная с низшего ранга обращенного варга и заканчивая Валко.

— Мы узнали, что вирус действует только на обращенных варгов.

В комнате воцарилась звенящая тишина. На какое-то мгновение все затаили дыхание, а в следующую секунду комната взорвалась проклятьями со стороны обращенных варгов и не слишком тихими возгласами "Слава богам!" со стороны рожденных.

Рейнор так резко вскочил на ноги, что его стул отлетел назад и врезался в стену.

— Слава богам? Ах, вы расистские сволочи!

Валко поднялся.

— Успокойся. Никто не рад такому повороту событий, но это означает, что варги не обречены на вымирание.

— Нет! — зарычал Рейнор. — Только мы, граждане второго сорта, но кому до этого дело, правда?

— Хватит! — рявкнул Кон. — Спорами ничего не решить. Важно то, что теперь мы знаем, кто находится в опасности.

— И как это нам поможет, дампир?

Кон ненавидел это оскорбление и терпел его только от Люка из-за их дружеских отношений.

Темперамент возобладал над рассудком, и Кон обнажил клыки на обращенную женщину, бросившую в него колкость.

Соня ответила ему тем же. На фоне роскошной темной кожи, которую он однажды ночью чувствовал под своими руками, ее зубы выглядели ослепительно белыми.

— Значит, рожденным варгам можно больше не прятаться, — громко выкрикнул Людольф, привлекая всеобщее внимание. — Мы можем собрать всех обращенных…

— И дать вам, «чистокровным», предлог обращаться с нами еще хуже? Вы собираетесь согнать нас в какой-то лагерь? — продолжал издеваться Рейнор. — Я не удивлюсь, если выяснится, что это «чистокровные» начали чуму, решив таким способом от нас избавиться.

Валко вышел из-за стола, излучая горьковатый запах угрозы.

— Это нелепо.

— Неужели? — рискуя остаться с разорванной глоткой, Рейнор двинулся навстречу более крупному мужчине.

— Не было никакого заговора против обращенных варгов! — Конэлл встал между двумя мужчинами. Его не заботило, перегрызут ли они друг другу глотки, но сейчас драка потребует его непосредственного вмешательства, и если он прольет кровь, то подвергнет риску заражения вирусом всех обращенных варгов в комнате. — Но одно можно сказать наверняка: нельзя допустить распространения подобных слухов. Если члены Совета, люди, обязанные сохранять здравомыслие, считают эпидемию результатом заговора, то подумайте о широкой общественности. Мы можем разжечь гражданскую войну.

— Так ты предлагаешь чистокровным гражданам и дальше понапрасну жить в страхе? — по пропитанному отвращением тону Людольфа было ясно, как он относится к такой идее.

— Ну конечно мы не хотим, чтобы драгоценные чистокровные страдали вместе с дворняги, — съязвил Ясашику.

Вот дерьмо! Собрание в любую минуту грозило превратиться в настоящие собачьи бои. Каждый человек в этой комнате был альфой и, хотя внутри любого сообщества варгов, будь то рожденные, обращенные или дампиры, существовала иерархия, за его приделами ранг ничего не значил.

Нарастающие в воздухе напряженность и агрессия обещали неслабую потасовку. Вот-вот полетят клочья шерсти.

— Конэлл, а что обо всем этом думаешь ты? — поинтересовался Валко. — Ведь твой вид не подвержен опасности, так выскажи свое мнение.

— Я его уже высказал. Сейчас новость необходимо держать в секрете. Нельзя позволить массовой истерии разобщить нас еще больше. — А заодно он намеревался скрыть и тот факт, что его вид, судя по всему, тоже подвержен болезни.

— Нас? — усмехнулся Рейнор. — Вас, дампиров никто не угнетает. Вы были рождены такими, а не обращены против собственной воли.

— Во имя любви к Сириусу, прекратите скулить! — гаркнул Людольф.

Соня повернулась к Людольфу.

— Ты нас упрекаешь?

Это было правдой. На обращенных варгов смотрели, как на низших существ. В Совет допустили крайне мало их представителей, и их слово весило меньше слова рожденного варга, а проблемы считались незначительными.

Они получили право голоса только два года назад, что до сих пор раздражало большинство рожденных членов Совета. С еще большим презрением относились лишь к варгам новолуния.

— Мы поставим этот вопрос на голосование. — Кон сжал кулаки, чтобы ненароком не столкнуть лбами тех, кто может высказаться против. Да уж, дипломат из него никудышный. — Кто за то, чтобы держать новость в секрете?

Все, кроме двух чистокровных членов Совета, подняли руки, таким образом закрепляя принятое решение.

— Значит, решено, — Кон снял со спинки стула свою кожаную куртку. — Если у Призрака наметится какой-либо прорыв, можно встретиться еще раз через неделю или раньше.

— Подожди, дампир, — остановил его Валко. — Остался еще один вопрос. Что делать с Син?

Кон ощетинился.

— Что ты имеешь в виду под «Что делать с Син»?

— Она должна ответить. Ты приведешь ее к нам.

Кон постарался скрыть удивление, сохранив невозмутимое выражение лица. Требование Валко о справедливом возмездии за что-то, являвшееся сугубо проблемой обращенных варгов, было очень необычно.

— Син начала эпидемию ненамеренно.

— Пьяный водитель создает аварию ненамеренно, но в человеческом суде он несет ответственность.

— С каких пор тебя волнуют проблемы людей? — парировал Кон. — Человеческие законы на Син не распространяются, и поскольку она демон-семинус, то и законы варгов тоже.

Валко с непроницаемым выражением лица сцепил пальцы рук.

— Мы представим ее для наказания перед Советом семинусов.

Ого! Ладно, это очень странно. Стремление Валко к справедливости, причем не просто казни, а осуществленной по официальным каналам, было почти невероятно. Он что-то замышлял.

— А если они решат, что она не сделала ничего плохого?

— Тогда мы привлечем к делу дилеров правосудия и Малеконсио.

Вот он, момент истины. Призрака вырастили демоны правосудия, чьей единственной целью в жизни было вершение справедливости, и в течение многих лет он служил у них дилером правосудия.

Если вовлечь в конфликт дилеров и Малеконсио — высший орган власти у демонов, осуществляющий контроль над всеми их Советами — то Призрак тоже окажется в него втянут, и, вполне возможно, его заставят исполнить приговор над Син, вероятнее всего, смертельный.

Валко презирал Призрака с того самого дня, когда доктору не удалось спасти сына Валко, подстреленного серебряной пулей агента Эгиды. А когда Призрак связался с Хранителем из Эгиды, Валко еще больше воспылал от ненависти. Он с радостью посмотрел бы, как Призрака заставят убить собственную сестру.

Кон окинул взглядом комнату. В глазах каждого варга промелькнуло предвкушение, как будто в воздухе уже витал запах крови.

— Син нужна Призраку для поисков лекарства и разработки вакцины.

— Тогда, возможно, нам стоит обратиться к дилерам правосудия прямо сейчас, — вмешался Рейнор. — Если заключить демоницу в тюрьму, у нее не останется иного выбора, кроме как подвергнуться тестам Призрака.

— Думаешь, она планирует сбежать? — спросил Кон. — Но Син сама хочет положить конец эпидемии.

Голос Валко сочился скепсисом:

— У вас есть одна неделя.

— Одной недели недостаточно…

Валко поднялся.

— На эту неделю ты станешь её тенью, а после приведешь девчонку к нам. Если Призрак не успеет найти лекарство, мы позволим Совету семинусов решать, что с ней делать. Но за содеянное она предстанет перед судом.

Кон, матерясь, направился к двери, ни минуты больше не желая оставаться в этой комнате. Два присутствующих здесь клана были бомбами замедленного действия.

А с болезнью, распространявшейся быстрее чумы, мир оборотней меньше всего нуждался в гражданской войне.

Когда все ушли, Валко и Людольф остались в конференц-зале одни. Валко доверял всем чистокровным членам Совета, но с Людольфом они выросли в одной стае, и этому безжалостному ублюдку, убившему и занявшему место их альфы, а потом передавшему контроль над стаей Валко, он доверял больше всех.

Людольф откинулся на спинку кожаного кресла, его тяжелый взгляд метался от закрытой двери к Валко.

— Думаешь, они клюнули?

— Клюнули на что, Долф? — изображая саму невинность спросил Валко.

Людольф фыркнул.

— Со мной можешь не притворяться. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты хитер и, едва узнав, что только обращенные варги подвержены чуме, тут же начал составлять план. — Людольф закинул ноги на стол. — Итак? Они клюнули?

Последовало долгое молчание, во время которого Валко оценивал уровень интеллекта каждого участника Совета. Большинство обращенных варгов были недоумками, наделенными жалкими инстинктами, но их не стоило недооценивать, особенно Рейнора.

Ко всему прочему, дампир Кон был весьма неглуп.

— Обращенные варги не особо верят в нашу заботу об их проблемах, но, полагаю, в искренность моего предложения они поверили. Потому что знают о моем желании убить Призрака. — О, да, о ненависти Валко к Призраку знали все, поэтому никто не заподозрит, что за предложением привлечь дилеров правосудия и Совет семинусов кроется нечто большее, чем стремление наказать Призрака и его сестру.

— А Син?

Вообще-то Валко не имел ничего против Син. По крайней мере, сейчас. Он даже хотел бы поблагодарить ее за создание эпидемии, убивающей обращенных варгов. Но на ее счет у него имелся план.

— Ты все еще поддерживаешь связь со своим братом?

Тонкие губы Дольфа расплылись в медленной улыбке. Его сводный брат в течение трех десятилетий скрывался за преступления, совершенные против других варгов, но они так и не потеряли контакт.

— Поддерживаю.

— Хорошо. Скажи ему, что если он отправит голову Син Призраку, да так, чтобы никто не знал, кто ответственен за ее смерть, Совет варгов простит ему все прошлые прегрешения и даст место в Совете. А если под перекрестный огонь попадет Кон, будет еще лучше.

— Ты весьма изобретателен. В возмездии обвинят обращенных.

— А мы спокойно понаблюдаем за их истреблением, если не вирусом, то нами, с полного согласия Совета семинусов. — Валко не смог сдержать в голосе нотки предвкушения.

— Ты действительно веришь, что Семинусы будут биться насмерть за какую-то женщину-полукровку?

— Конечно нет. Но они разозлятся достаточно, чтобы встать на нашу сторону, когда начнется война.

— Почему ты уверен, что она начнется?

— Потому что мы поспособствуем утечке информации о том, что заболеванию подвержены только обращенные варги, и когда убогие обращенные заголосят о теории заговора и обвинят нас в создании вируса…

— Они на нас нападут.

Дольф улыбнулся.

— И мы, наконец, получим столь долгожданный повод уничтожить этих тварей.

— И, — добавил Валко, — если дампиры встанут не на нашу сторону, сможем убрать и их. Таким образом, мир оборотней полностью очистится.

Выйдя из здания Совета через заднюю дверь, Кон почувствовал присутствие другого дампира. Прилегающая к дому территория походила на парк и занимала пол акра земли, а небольшая рощица у дальней стены дома скрывала единственный Хэррогейт в радиусе двух миль. Вокруг его ворот витал сильный запах варгов, и представитель любого вида, обладавший достаточным обонянием, чтобы его учуять, в тот же момент умчался бы со всех ног обратно в Хэррогейт или подальше от здания Советов варгов.

Если только не имел веской причины прийти сюда. Поэтому, когда из отбрасываемой рощей тени вышел Бран, Кон знал, что их встреча не сулит ничего хорошего.

Бран, как любили говорить многие дампиры, был страшным ублюдком.

Семифутовому, сложенному как бык парню не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы отпугивать людей. Хватало одного вида его отсутствующего глаза и шрама, тянущегося от правого виска к левой стороне подбородка. Ну и конечно же безумия, сверкавшего в здоровом глазе.

Его длинные серебристые волосы были собраны в хвост, чтобы ничто не скрывало месива, в которое превратилось его лицо.

— Конэлл, — грубый голос Брана вибрацией отозвался в груди Кона, — нам нужно поговорить.

Кон скрестил на груди руки.

— Вряд ли ты проделал длинный путь в Москву, только чтобы выпить хорошей водки.

Наверное, разговаривать в подобном тоне со старейшим членом Совета дампиров было не самым умным поступком, но Кон уже давно ни перед кем не преклонялся и не пресмыкался.

— Айслинг ушла в ночь.

По коже Кона пробежала волна дрожи. Дампиры тщательно скрывали, что с ними происходит в момент смерти — вообще-то, это был их самый большой секрет. О нем запрещалось говорить даже среди своих собратьев, а с представителями других рас и подавно.

Благодаря воздействию магии, дампиры уже рождались неспособными говорить о деталях «ухода в ночь». Они просто не могли произнести ни слова, и никакая пытка не заставила бы их это обсуждать.

— Айслинг была так молода, — пробормотал Кон. Он любил свою кузину, успевшую прожить лишь три сотни лет. В сокращающемся сообществе дампиров ее весьма уважали. Родив двоих детей, она вынашивала третьего.

— Ребенок…

— Умер.

— Как такое случилось?

— Агрессивный водитель на дороге, — злобно приподнятая верхняя губа Брана сказала Кону, что человек на собственной шкуре испытал правосудие дампиров. — Нам повезло достать ее тело, прежде чем машина упала со скалы в океан.

— Я сожалею об Айслинг, но зачем понадобилось передавать эту новость лично?

— Потому что я хотел быть тем, кто сообщит тебе, что ты займёшь ее место в Совете и будешь участвовать в предстоящем сезоне размножения.

Кон резко вздохнул и выругался, пожалев, что бросил курить. Но курение было довольно скучным занятием, независимо от того, что он закладывал в трубку или скручивал в газету.

Как долго он мечтал попасть в Совет? Взять на себя обязанности отца, возглавить клан и привести к процветанию и удачным охотам. Но не таким способом. Не потому что Совету понадобилось заполнить освободившееся место последним оставшимся в живых взрослым из королевской линии отца. Дампиры должны были позвать его, потому что нуждались в опыте Кона. А не в его генах.

Внутренности скрутило, и он поднял взгляд на Брана.

— Нет.

Бран впечатал кулак в челюсть Кона. Это был слабый удар — маленькое наказание по волчьим меркам, но оно задевало.

— Щенок! Не смей отказывать своему альфе.

Очень медленно, чтобы не спровоцировать Брана, Кон опустил руки по бокам и укрепил свою позицию.

— У меня есть место в Совете варгов и работа в Подземной больнице…

— Ты их оставишь, — рявкнул Бран. — Место в Совете варгов займет Йордан, и я сильно сомневаюсь, что демоны в больнице станут по тебе скучать. — Огромный мужчина подошел ближе, так близко, что если бы Кон глубоко вздохнул, то соприкоснулся бы с ним грудной клеткой. — Ты вернешься домой и займешь свое место в нашем сообществе. Мы были с тобой довольно терпеливы, позволив пропустить предыдущий брачный сезон и разрешив свободно передвигаться за пределами наших границ, но сейчас пришло время остепениться и выполнить свой долг представителя королевской династии.

Разрешили свободно передвигаться? Остепениться?

— Сдается мне, старик, что ты спутал меня с юным щенком. Вы изгнали меня из клана. И только мольбы Айслинг убедили Совет позволить мне возвращаться во время полнолуния. А теперь ты ни с того ни с сего захотел, чтобы я вернулся и никогда больше не покидал клан, кроме как для ведения бизнеса и кормления?

Поскольку дампиры мужского пола имели склонность впадать в зависимость от крови той особи, от которой кормились слишком много раз, то определенно были вынуждены покидать убежище ради поисков пропитания. Хотя на деле, с той же легкостью могли пристраститься к чьей-либо крови где угодно.

В этом вопросе опыта у Кона было более чем предостаточно.

Бран зарычал, и Кон напрягся. Словесную перепалку он еще мог выиграть, но вот если Бран набросится…

Кон рухнул на землю, сбитый с ног здоровенным кулаком. Лицо охватила дикая боль, в ушах зазвенели колокола, и, если быть честным, из глаз посыпались искры. Бран пнул Кона по ребрам и… чертов сукин сын, это было больно.

Перекатившись по земле, Кон увернулся от очередного удара и повалил Брана наземь пинком сзади по коленкам. Когда противник упал на траву, Кон вмазал ему с такой силой, что Бран проскользил на заднице несколько футов. Кон наклонился и ударил еще раз. В свежем вечернем воздухе послышался хруст.

В конечном счете Кон собирался проиграть бой. О, он мог бы нокаутировать трехтысячелетнего дампира, но победу расценят как свержение альфы, и Кону придется не только вернуться в клан, но и занять место Брана.

Ярость на проигрышность ситуации подожгла фитиль, и Кон нанес несколько хорошо рассчитанных ударов, прежде чем перекатился на спину и позволил Брану, рот которого наполнился собственной кровью, прижать его к земле. Альфа вцепился Кону в горло, перекрывая дыхание.

— Ах, ты наглый пес! — зашипел Бран. — Испорченный негодяй, которого следовало поставить на колени еще несколько веков назад. Мы сжалились над тобой после смерти матери, но ты этого так и не оценил.

"Да пошел ты", — прошептал Кон одними губами, хотя его легкие начали гореть от нехватки кислорода.

— Тебя это вообще волнует? — голос Брана звучал как тихий хрип, словно альфа одновременно наслаждался и ненавидел насмехаться над Коном. — Ты сожалеешь о том, что впадаешь в зависимость от крови? Вспоминаешь когда-нибудь о женщине, погибшей из-за твоей оплошности? Ты когда-нибудь задумывался, как умерла Элеонора?

Пошел. К. Черту.

Бран медленно расцепил пальцы, и Кон сделал благодатный глоток воздуха.

— Ты вернешься и займешь место в Совете. Причем пойдешь со мной прямо сейчас.

— Не могу. — Кон начал выкручиваться из-под тяжелого тела Брана, и тот опять схватил его за шею.

— Я приведу тебя силой, Конэлл. — Он уперся коленом ему в пах, эффективно положив конец борьбе, а может даже и будущим детям. — Решать тебе.

— Болезнь, убивающая варгов угрожает и нам тоже, — выкрикнул Кон. — Ты получишь меня, когда минует опасность.

— Обнажи мне свое горло.

А чтоб его… Ему мало, что Кон специально проиграл бой, Бран хотел добиться полной капитуляции. До боли стиснув зубы, Кон отклонил голову в сторону, подставив яремную вену. В течение долгого момента Бран ничего не делал. Пульс Кона отсчитывал секунды, и чем дольше Бран удерживал его в таком унизительном положении, тем сильнее раздражался Кон, пока, наконец, не прорычал:

— Я тебя понял.

— Нет, я так не думаю, — произнес Бран с садистским смехом и приблизил губы к горлу Кона, сердце которого бешено заколотилось.

— Не делай этого! У меня в крови вирус.

Горячее дыхание Брана опалило кожу Кона.

— Как удобно.

Очень. Кормить собой того, кто стремился доказать свое доминирование, никогда не было приятным занятием.

Скрежет зубов у яремной вены заставил Кона напрячься, потому что Бран, подобно Кону, никогда не заботился о собственной жизни, и Конэлл не поручился бы, что этот безумец не укусит, несмотря на присутствие в венах инфекции.

Наконец Бран медленно поднялся на ноги.

— Даю тебе время до окончания эпидемии или начала брачного сезона, смотря, что наступит раньше. — Он шагнул в Хэррогейт, мерцающий занавес закрылся, и Кон остался во дворе один.

Один, с осознанием, что дни его свободы сочтены. В голове крутилась фраза о необходимости быть осторожным в своих желаниях.