Перст Божий?

Пролог

Высоко-высоко над землей в райских кущах меж пушистых облаков, где человеческому глазу все кажется прозрачно-иллюзорным, сидели в укромном уголке Иисус Христос со своей матерью Пресвятой Девой Марией. Почти 2000 лет минуло с тех пор, как завершили они свою земную миссию. Земля постоянно менялась, люди продолжали грешить, как будто и не было подвига искупления грехов человеческих, и было уже давно ясно всем небожителям, что пора посылать на землю нового Мессию, но Бог-отец бездействовал. Надо сказать, что время в райских кущах течет совсем по другим законам, чем на земле, и Бог-отец последние 300 лет (по земным меркам) находился в глубоких размышлениях, стоит ли разрешить на земле технический прогресс, или для безопасности своих детей неразумных — запретить его. Он и не представлял, что за эти 300 лет человеческая цивилизация сделала гигантский скачок вперед. Однажды, взлетавшая в космос ракета чуть было не прервала его размышления, протаранив окрестности райских кущ, но мысли его были так глубоки, что он не заметил и этого. А дальнейшее промедление было губительно. Иисус сидел, горестно склонив голову на плечо матери. Мысли его были там, на земле. Он жаждал снова помочь братьям своим меньшим, но не знал как. Снова и снова меж ним и матерью повторялся один и тот же диалог:

— Я должен им помочь, — это моя миссия.

— Но ты не можешь второй раз прийти на землю.

— Значит, нужно послать нового Мессию.

— Да, но это может сделать только Отец, а мы не вправе прерывать его раздумья.

— Но нельзя же больше сносить их грехи, они же уничтожат саму жизнь на земле.

— Это так, но мы бессильны помочь безумным…

И этот диалог продолжался без малейших изменений все последние 300 земных лет. Жизнь в райских кущах статична, и ничто не в силах изменить ее. Но недаром Иисус был когда-то землянином — в нем остался этот земной бунтарский вирус. И он (этот самый вирус) и не давал сыну Божьему отступиться от мысли о новом спасении людей. И на этот раз его осенило:

— Но ведь я могу вдохнуть мои мысли в голову земного человека, и он станет перстом Божьим, который и укажет путь к спасению всем остальным людям.

— Но кто станет слушать простого человека в таком тонком вопросе, как спасение души, если они не очень-то слушали при жизни тебя — Сына Бога?

— Да, ты права, но это будет не простой человек. Я дам ему ум, образование, опыт, средства к существованию, и он станет самым знаменитым в истории человечества писателем. Он напишет Божественные книги, и его рукой будет водить моя воля.

— Но кто станет твоим избранником? Из какого народа ты изберешь себе помощника?

— Да, это не простой вопрос. Народ Израилев погряз в делах земных, деньги стали их божеством. Остальные же народы все для меня равны.

— Я думаю, что это должен быть представитель одной из крупнейших стран, что бы за ним всегда была мощная поддержка родины.

— Значит выбирать придется только из русских и американцев.

— Я думаю, что надо выбрать русского, в этой стране почти совсем не осталось верующих, и будет неплохо, если он попутно вернет своих сограждан на путь истинный.

— Решено, пусть будет русский.

А в это время на Земле на севере первого в мире государства рабочих и крестьян, в городе с божественным именем Архангельск родился ничем не примечательный мальчик. Шел 1962-й год. В роддоме над колыбелью младенца в обеденный перерыв, когда весь персонал разошелся по своим делам, склонился тихий белоснежный ангел, провел ласково рукой по голове новорожденного и поцеловал его в лоб. Дальше оставалось подождать, пока он вырастет и понесет свой крест.

Ночью в том же роддоме, когда весь персонал сморил недолгий чуткий сон, над той же самой кроваткой склонился черный ангел и тоже поцеловал младенца в лоб. Сатана, случайно подслушавший весь разговор Иисуса с Девой Марией, довольно потер руки. Он не стал разрушать замысел сына Бога, так как тот с легкостью мог найти себе другого человека, а только немного улучшил проект. Он решил слегка добавить избраннику ума, зная твердо, что с умом добавляет тому и сомнений. Пусть уж лучше Иисус намучается с этим человечишкой, может, тогда ему и не захочется повторять эксперимент.