Перст судьбы

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Анди, я смогла отвязаться от всех, кто звонил по телефону, но на сей раз к тебе посетитель.

Услышав голос своей секретарши, Андреа подняла от бумаг измученное лицо. После бессонной ночи, в начале которой она написала заявление об уходе, она сидела с раннего утра в своем кабинете, не в силах сосредоточиться.

Необходимо было выбросить из головы вчерашний разговор с Люком.

— Кто там, Дорис? Знакомый?

— Нет, и он не захотел назваться. Если хочешь, я его отошью. — Дорис знала, что произошло между Анди и Люком, и ограждала ее от ненужных встреч и разговоров.

Андреа взглянула на часы из-под опухших век: три тридцать, а тренировка начнется в пять. Ей нужно обработать еще уйму всяких бумаг, которые не хочется сваливать на отца Пола после своей отставки.

— Дорис, дай мне пару минут, чтобы привести себя в порядок, а потом впусти его.

Улыбнувшись с пониманием, Дорис удалилась к себе, а Андреа достала косметичку. Она застонала, увидев свое лицо в стекле библейского «зеркала», потом провела помадой по губам и напудрила покрасневший нос. С глазами ничего нельзя сделать, подумала Андреа, ну хоть волосы, связанные в «хвост» для тренировки, выглядят прилично. Что касается платья, то опять же она приехала в церковь одетая для волейбола, так как не рассчитывала увидеть кого-нибудь, кроме Дорис. Андреа резко повернулась к двери, услышав легкий стук.

— Входите!

— Пастор Мейерс?

— Да. — Положив косметичку в ящик стола, она увидела входящего в комнату Чарльза Рича и не удержалась от удивленного восклицания. Один его вид оживил воспоминания о проклятом суде.

Он и одет был так, словно только что вышел из судебного зала, и невеселая улыбка соответствовала его настроению.

— Уверен, что вы меньше всего ожидали увидеть меня здесь, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня за то, что я принял вас по телефону за Эрин. Люк задал мне хорошую взбучку, и был совершенно прав. — Улыбка сменилась серьезным выражением. — Я не представился вашей секретарше, потому что она бы меня не впустила. А мне обязательно нужно было увидеться с вами.

После такого искреннего признания Андреа больше не могла на него злиться. Этот человек, как и Люк, вызывал симпатию. Однако зачем он пришел?

— Все в порядке, мистер Рич. Такую ошибку вполне можно простить.

— Вы очень любезны, пастор, но все же с моей стороны это было непростительно. Я все знаю об отношениях между Эрин и Люком. Она давным-давно влюблена в него, но пару дней назад — а ей еще раньше — он дал мне понять, что никогда ее не любил. Он дружил с ней, оказывал поддержку, но не более того. Еще он разъяснил мне (не стесняясь в выражениях), что, если я когда-нибудь вас обижу, он ни за что меня не простит. — Подумав, он добавил: — Я знаю Люка гораздо дольше, чем вы, и давно понял, что он держит свое слово.

Если бы он знал, как хорошо я испытала это на себе, подумала Андреа, еще в день посещения Люка в тюрьме.

— Мистер Рич, когда Люк провожал меня домой, он объяснился по поводу Эрин. Так что все в порядке, и мне жаль, что вы оторвались от срочных дел, чтобы приехать сюда для объяснений.

— Я приехал потому, что на самом деле все не так уж прекрасно, — возразил он своим судейским тоном. — Сядьте, пастор. У меня есть для вас кое-что важное.

Мысли Анди понеслись сразу вскачь: Люк — что с ним?

— С ним что-то случилось?

Авария в полете? Несколько невыносимо долгих секунд он изучал ее лицо.

— Когда я расстался с ним в его доме менее часа назад, он был приблизительно в том же виде, что и вы.

Облегчение, испытанное ею, помешало Анди вдуматься в слова Чарльза. Ей стало неловко: она так откровенна с этим человеком, а ведь он, возможно, самый близкий друг Люка, значит, тот будет все знать.

— Пожалуйста, — пролепетала она, слегка придя в себя, — продолжайте.

Губы Чарльза сложились в усмешку, тоже почти как у Люка. От этого мужчины ничего не ускользало, как и от того. Он наклонился вперед, сцепив руки, и смотрел на нее в упор, словно ждал показаний.

— Люк рассказал мне, что вы собираетесь уехать и ищете место пастора где-то в другом городе.

— Сожалею, мистер Рич, — ответила Андреа бесцветным голосом, — но я не вижу никакой связи между моими планами и вашим визитом.

Он снова откинулся на спинку стула, но все так же сверлил ее глазами.

— Я был обязан сюда приехать, хотя Люк убьет меня, если об этом узнает. Хочу сообщить вам, что утром в воскресенье газеты выйдут с крупными заголовками: Лукас Гастингс был обвинен в преступлении, которого не совершал. Виноваты два его партнера, за них он и отсидел.

Какое-то время, пока эта новость доходила до нее, Андреа смотрела на адвоката недоверчиво. Потом увидела его широкую улыбку, означающую, что он сам страшно доволен исходом этого дела.

— Я так и знала! — закричала Андреа, вскакивая с места. Не помня себя от радости, она обогнула стол и бросилась в объятия Чарльза, который тоже успел подняться. Он обнял ее, а она разрыдалась. — Я всегда в это верила, всем сердцем.

Встав на цыпочки, Андреа поцеловала Чарльза в щеку.

— Спасибо за все, что вы для него сделали, — сказала она, не стесняясь своих слез. — Знаете, когда обсуждался приговор, я спросила заседателей: не могут ли партнеры Люка откровенно врать? Они сказали, что ни один из них не осмелился бы нарушить клятву на Библии. — Она всхлипнула. — Господи, Люк будет так счастлив, у него гора спадет с плеч.

При этих словах улыбка адвоката стала как-то бледнеть. Он осторожно отпустил ее и подал свой платок, чтобы она вытерла слезы.

— Как ни странно, он не выглядит счастливым, поэтому я и приехал.

— Не понимаю вас.

— Увидев вашу радость, я тоже перестал понимать. По словам Люка, вы убегаете от него из-за его тюремного прошлого. Но если вы все это время верили в его невиновность — где же логика? Позвольте мне снова вмешаться и спросить напрямую: почему вы уезжаете из Альбукерке?

Андреа не ждала такого допроса, она снова обошла стол, стараясь выиграть время и собраться с мыслями, и села на свое место. Не могла она открыть причину своих страданий — свое неведение по поводу намерений Люка, боязнь того, что брак между полным атеистом и женщиной-священником не принесет ничего хорошего.

— Знаете, — сказала она, — церковное начальство время от времени перемещает пасторов, вот и мне сделали одно интересное предложение. Я знаю, Люк объясняет все это его тюремной отсидкой, но дело совсем не в ней.

— Я верю вам, — сказал адвокат, помолчав. — Ну что ж, не буду отнимать у вас время. Желаю удачи на новом месте. И позвольте добавить: хорошо бы остальные присяжные на суде думали так же, как вы.

Не успела за адвокатом закрыться дверь, как в нее влетела Дорис.

— Какой интересный мужчина, — она широко улыбалась, — хотя я и не люблю рыжих. Что ему было надо?

Андреа, счастливая по поводу оправдания Люка, была готова кричать об этом на весь мир.

— Просто фантастика, — сказала Дорис, услышав новость. — Но самое удивительное то, что ты всегда в него верила. А все эти фомы неверующие здорово смутятся, когда узнают правду. Анди, я помню: ты вела себя так, словно мнение остальных присяжных тебя не волнует. И когда вы с Люком поженитесь, это вам очень пригодится.

— Поженимся? — Андреа побледнела. — Я уже назвала тебе причины, по которым это не произойдет. Между мной и Люком все кончено.

— Выслушайте меня, пастор, — произнесла Дорис спокойно, но твердо. — Я тоже кое-что за это время поняла, а именно: вера творит чудеса. Сейчас вы оба еще бродите в тумане, но через какое-то время все станет ясным как день. Анди, сделай мне одолжение: обещай, что уедешь на Аляску не раньше чем через неделю.

Андреа глубоко вздохнула.

— А какое значение могут иметь какие-то несколько дней?

— Давай подождем до понедельника, а потом посмотрим, — сказала Дорис. — Кстати, несколько минут назад принесли посылку. Большая коробка на твое имя. Можно, я открою?

— Давай откроем вместе. — Андреа подумала, что сегодня уже не сможет сосредоточиться на бумагах, да и тренировка скоро начнется, и прошла с Дорис в ее комнатушку. — Боже, что это такое? — пробормотала она несколькими минутами позже, вытащив из коробки целую кипу спортивных рубашек бело-голубой расцветки. — Нам же сказали на церковном совете, что денег нет и ребята будут играть кто в чем.

— Значит, у тебя есть тайный спонсор. — Дорис подмигнула. — Сама знаешь, у кого есть деньги и желание делать тебе такие подарки. Команда будет выглядеть шикарно!

Андреа кивнула; не было сомнений, на кого намекает Дорис. Сама-то она сразу подумала о нем.

— Дети с ума сойдут от восторга, — сказала Андреа. Сейчас она любила Люка еще больше, чем раньше, хотя не каждая женщина сможет влюбиться в человека, который думает одно, а делает другое.

— Весь приход будет гордиться нашей командой, — Дорис прервала ее мысли. — Я думаю, прихожане все как один явятся завтра на игру. Ты дашь мне отгул, я надеюсь?

— А как ты думаешь? — улыбнулась Андреа. — Пока что помоги мне раздать ребятам эти рубашки.

Собрав обновки, Андреа и Дорис направились в спортивный зал. Там уже собралась вся команда, не было только Люка и Кейси. Андреа постаралась не выдать своего расстройства, но никто бы и не заметил ее убитого лица — все взгляды были прикованы к яркой охапке в руках у женщин.

Потом команда взорвалась криками восторга и началась дикая возня: мальчишки бросились разбирать рубашки, отыскивая свой размер. Насмотревшись на их радость, Дорис вернулась к себе.

Дети окружили девушку-пастора, чтобы поблагодарить ее, но она покачала головой.

— Я здесь совершенно ни при чем, — начала она. — Это придумал ваш тренер, и мне хотелось бы, чтобы он сам и раздал вам форму. Но раз уж его нет, я сообщу вам одну новость. Успокойтесь на минуту.

Серьезный тон возымел свое действие, и подростки затихли. Когда они уселись вокруг нее, Андреа сообщила им то, что узнала от адвоката — о полной невиновности Люка. Как только дети услышали эти слова, они снова вскочили, стали орать во все горло и хлопать в ладоши.

— Я понимаю ваши чувства, — Андреа постаралась их успокоить, — и предлагаю вам отблагодарить Люка за все, что он делает для команды. Лучший подарок для него — ваша хорошая игра. Постараемся же завтра выиграть во что бы то ни стало. А если Кейси все же уедет со своим отцом — Андреа переглянулась с Мэтом, — тогда нам придется удвоить свои силы и положиться на Божье провидение. А сейчас, пока нет тренера, Ричи его заменит.

Тренировка началась, но довольно скоро Дорис вошла в зал, чтобы сообщить Анди, что Барбара звонила из больницы. Ее мать проходит первый сеанс химиотерапии и очень просит пастора Анди тоже приехать, если она сможет.

Андреа снова попросила слова и объяснила команде, почему ей придется уйти.

— Если я не успею вернуться до конца тренировки, — сказала она, — то буду ждать вас завтра, в восемь тридцать, в Центральной средней школе, где состоится матч. Те, кого нужно подвезти в машине, позвоните мне сегодня вечером, попозже.

Ребята согласились (они прониклись серьезностью момента), просили передать пожелания здоровья миссис Монтгомери и попрощались с пастором.

Вернувшись в свой кабинет, Андреа переоделась в платье и туфли, которые держала там на всякий случай. Потом пристегнула пасторский воротник, взяла сумочку, накинула на плечи пальто и направилась к машине. Выруливая на главную улицу, она случайно взглянула в зеркало заднего обзора и увидела «БМВ» нефритового цвета, свернувший к церковной стоянке.

Люк не мог не заметить ее машины. Значит, он демонстративно показывает, что их отношения кончены, — в противном случае он бы посигналил или поехал за ней, как уже сделал однажды. Больше всего на свете ей хотелось сейчас поговорить: сказать, как она рада, что с него сняли обвинение, поблагодарить его за форму для ребят. Однако он проигнорировал ее, всем своим видом подчеркнул, что не хочет иметь с ней никаких дел. Нажав на акселератор, Андреа помчалась к больнице, страдая от душевной боли. Как она будет утешать кого-то, сама нуждаясь в утешении?

— Барбара, — окликнула Андреа свою прихожанку в приемной. — Я не знала, что уже сегодня ваша мама приедет на химиотерапию.

— Понимаете, я сама не ожидала, но вчера у нас была Хелен Сарджент, которая ее уговорила. Я очень удивилась тому, что мама согласилась. Скажите, это вы послали к нам Хелен, правда?

— Да. Хелен уже принимает эти процедуры, и я надеялась, что она подействует своим примером.

— И ваш план сработал! — Барбара вытерла глаза. — Спасибо, пастор. Доктор уверяет меня, что ей поможет это лечение, почти наверняка. Это может спасти ей жизнь! — Барбара порывисто обняла девушку. — Мне совестно вас беспокоить, но мама будет так рада видеть вас, выйдя из кабинета.

Хорошая новость пролила бальзам на душу Анди, и на какое-то время ее собственные неприятности отошли на второй план. Зина была в восторге оттого, что ее навестила пастор.

Все трое с полчаса проговорили в приемной, потом Андреа проводила Барбару с матерью до их машины и пообещала как-нибудь заглянуть к ним домой и посидеть подольше.

Сев в свою машину, девушка помчалась к дому Кейси, но никого не застала. Думая, что, возможно, Люк все еще занимается с частью команды, она поспешила к церкви, но, подъехав, увидела замок на входной двери. Андреа отправилась домой и из своей квартиры сразу позвонила Мэту, однако и там никто не ответил. Обзвонив еще пятерых ребят, Андреа поняла, что ни один подросток не вернулся домой с тренировки. Значит, Люк куда-то с ними отправился.

Они исключили меня из своей компании, подумала Андреа, и ей стало так тоскливо. За вечер телефон звонил раз десять, но все разговоры касались приходских дел. И только один звонок ее обрадовал — это был отец Пол. Видимо, Дорис рассказала ему про Люка, и священник жаждал обсудить эту новость со своей помощницей.

— Ты же всегда знала, что он невиновен, — сказал отец Пол, — и на этом строила свое отношение к нему: вселяла в него надежду. И вот результат! Люк Гастингс получил новую путевку в жизнь, а вместе с ним воспрянет и наша волейбольная команда. Не могу дождаться завтрашнего соревнования, — признался он и продолжал: — Я должен тебе сказать, что завтра вечером благотворительный комитет устраивает торжественный ужин в церкви, независимо от того, выиграете вы или проиграете. Я слышал, что послезавтра ты уезжаешь на пару дней на Аляску, но прошу тебя быть на торжестве. После ужина намечается концерт, пожалуйста, останься и на него. Все прихожане будут рады тебе.

— Спасибо, отец Пол, я обязательно буду. — Она не могла больше ничего добавить: душу ее раздирали противоречия и слишком больно было говорить об отъезде. Пока она будет пару дней на Аляске, отец Пол получит ее заявление об уходе, а вернувшись, ей придется лицом к лицу столкнуться с проблемой, которую она пока не может решить.

— Благослови вас Господь, и пусть ваша команда победит, — сказал отец Пол в конце беседы.

Победа команды! Если бы дело было только в этом, подумала Андреа, собираясь лечь, как все было бы просто! Слишком много этих «если бы» накопилось в ее жизни за последнее время...

Приехав на следующее утро в Центральную среднюю школу, она сразу увидела Люка, стоящего в очереди к столу регистрации вместе с другими тренерами. Он бросался в глаза: его рост, блестящие каштановые волосы и темно-голубая спортивная рубашка выделяли его из толпы.

С трудом отведя от него взгляд, Андреа стала разглядывать публику, толкающуюся в холлах и коридорах в ожидании матча. Свою команду она быстро нашла по бело-голубым рубашкам: это была, пожалуй, самая красивая форма из всех. Автоматически пересчитывая ребят, она увидела голову платинового блондина — это же Кейси!

Она не знала, как выразить свою радость, и, подбежав к нему, похлопала его по плечу. Обернувшись, Кейси одарил ее сверкающей улыбкой.

— Привет, Анди. Держу пари, вы думали, что я не явлюсь. — Лицо его сияло от счастья.

— Я думала, что ты уедешь с отцом. Может, эта игра и не стоит такой жертвы?

— А я понял, что Люк на меня рассчитывает, значит, я не могу подвести его, да и всю команду тоже. — Он дернул головой, отбрасывая волосы со лба.

— Но он не стал бы требовать, чтобы ты не поехал.

— Да-а. Я знаю, он говорил мне. Но я уже решил. И знаете, что он предложил? — Андреа с удивлением заметила, что глаза у Кейси предательски заблестели. — Он сказал: передай своему отцу, что на следующий день после матча я отвезу тебя в Моаб, где начинается лесосплав, так что ты ничего не пропустишь. Люк говорит, что туда всего полтора часа лёта. Что за тренер у нас, а? — Он с трудом сглотнул комок в горле, изо всех сил стараясь сдержаться.

Теплая волна снова прилила к сердцу Анди. Она стала искать глазами Люка, но не нашла; видимо, он уже прошел в спортзал вместе с остальной командой.

— Когда я рассказал про это отцу, — продолжал Кейси, — он как-то сразу затих. Сначала я думал, он скажет: не езди со мной; вместо этого он предложил заплатить Люку за горючее, если на то пошло. Потом стал говорить, что он плохой отец, и знает это, и боялся говорить мне про лесосплав заранее — а вдруг я откажусь, но теперь, он говорит, мы будем бывать вместе больше, чем раньше. Даже приглашает меня в штат Вашингтон на каникулы.

— О, Кейси, — только и смогла выговорить Андреа.

— Еще отец сказал, что остался бы посмотреть, как я играю, если бы мог, но он должен помочь своей бригаде подготовить все. Он встретит нас на аэродроме Кеньонлэндс-Фидд, сегодня в три часа.

Сердце Анди так трепетало, что она извинилась и убежала от Кейси. В умывальной комнате она несколько раз плеснула в лицо холодной водой и поправила эластичную ленту, скрепляющую «хвост». И только минут через пять решилась присоединиться к команде.

Пройдя быстрым шагом через заполненные народом вестибюли, она вошла в главный спортзал, вмещающий сразу шесть волейбольных площадок. Центральную среднюю школу выбрали для этого матча именно потому, что она может разместить огромное количество зрителей, оснащена электрическим табло и другой техникой. Количество народа, прибывшего на матч, намного превзошло ожидания Анди, и она почувствовала, что начинает волноваться.

Она без труда нашла глазами Люка и всю команду, которая уже перебрасывалась мячом для разогрева, и тут услышала, что кто-то ее окликает: это был отец Пол, а с ним Дорис и целая толпа прихожан. Все они приветственно махали ей; она помахала в ответ и побежала к своей команде. Люк холодно кивнул.

— Очень любезно с вашей стороны, пастор, что вы нас не оставили, — сказал он. — Если бы вы были вчера у меня вместе с командой, вы знали бы, что в первой игре вы стоите у сетки, рядом с Карлой.

Боясь, что подростки заметят его недовольство, она постаралась ответить как можно тише и вежливее:

— Мне пришлось поехать в больницу; вернувшись в церковь, я увидела, что никого из вас нет, и не могла понять, куда вы делись.

— А если бы вы не опоздали на тренировку, вы бы знали, что после игры мы собираемся смотреть видеофильмы про волейбол у меня дома.

Щеки Анди запылали, она приготовилась выдать какой-нибудь ехидный ответ, но услышала свисток главного судьи, возвещающий начало соревнований. Люк сел на скамью для тренеров, а Андреа направила свою ярость на отбивание летящих на нее мячей.

Андреа была среднего роста, но под руководством Люка научилась как можно более растягиваться в прыжке. При нем она впервые в жизни стала наслаждаться игрой. А сейчас недовольство Люка усилило ее бойцовский дух, и она бросалась на мячи как тигрица.

Игру с первой командой они выиграли без труда. Но во время перерыва, при подготовке к следующему раунду, Люк убеждал их не успокаиваться на достигнутом. Андреа слушала внимательно, стараясь, однако, на него не смотреть.

Началась восьмиминутная игра со второй командой, и хотя она была далеко не слабой, ей явно не хватало такой отработанной стратегии, как у команды Люка. Последняя быстро зарабатывала очки; однако был момент, когда Андреа повернулась в сторону Люка и поймала его восхищенный взгляд. От изумления она пропустила мяч, из-за чего ее команда потеряла очко. И все же они выиграли.

Андреа безумно разозлилась на себя: ну зачем она засмотрелась на Люка! Она поклялась себе не смотреть на него совсем, даже если это будет стоить ей жизни.

Третья игра была похожа на первую. Противники были тренированы не хуже, чем команда Люка, но действия их были гораздо менее согласованными. Они и получили хороший урок. Во время тайм-аута вся команда побежала к фонтанчику пить, где к ним присоединился отец Пол. Улыбаясь от уха до уха, он успел обнять каждого игрока. Теперь Андреа хотела выиграть игру не только ради Люка, но и ради доброго старика.

После четвертого раунда, который оказалось не так-то просто выиграть, команда Люка вышла в полуфинал. Люк собрал ребят вокруг себя и сказал:

— Слушайте меня внимательно. Я наблюдал команду, с которой вам сейчас предстоит сразиться. Эти ребята хорошо играют, но у них бывают проколы. Так что постарайтесь им вмазать.

— Они свое получат, Люк, — заверил Ричи. Команда выбежала на площадку и заняла свои места. Андреа снова стояла у сетки; она быстро определила, где слабое место у противников, и посылала мячи именно туда. Так же действовал Мэт, и вдвоем они заработали порядочное количество очков, что приближало победу команды. Мэт посылал ей задорные улыбки, она отвечала тем же, но была минута, когда Люк испортил ей настроение: оказавшись рядом с ней, он сказал:

— Не очень-то задавайтесь, пастор. Ваши соперники тоже не потеряли ни одного раунда. У них нет слабых мест. Так что придется попотеть.

Андреа отвернулась от него; она разозлилась, обиделась и боялась за себя: она могла так его отбрить, что смутила бы всю команду.

— О'кей, ребята. — В перерыве они снова сгрудились вокруг Люка. — Сейчас наступит момент, ради которого мы выкладывались, работали не жалея сил. Включайте фактор быстроты и натиска, не давайте тем, за сеткой, опомниться, отбивайте мячи так, чтобы они не успевали глазом моргнуть. Это требует полной, я повторяю, полной сосредоточенности с вашей стороны. — Глядя Анди в глаза, он спросил: — Есть вопросы?

Все отрицательно потрясли головами и выбежали на площадку. Прозвучал свисток, и началась битва. Именно так Андреа назвала этот раунд про себя: настоящая битва. Команда-соперник играла ожесточенно, но через несколько минут стало ясно, что у команды Люка более сильная воля к победе. Кейси превзошел самого себя: он засылал такие «ядра» через сетку, что мог бы стать чемпионом какого-нибудь колледжа, если бы в нем учился. Это был его звездный час. Он приводил соперников в замешательство своими точными, моментальными подачами, перехватить которые было очень трудно.

Раздался свисток судьи, и весь огромный зал взорвался: это был даже не крик, а рев одобрения. Команда Люка слегка обезумела: ребята орали, смеялись, обнимали тренера и тащили на площадку. Сквозь дымку, застилающую глаза, Андреа увидела, что они несут его на плечах, а он дарит им свою ослепительную улыбку. Никогда раньше она не видела у него таких сияющих глаз, такого счастливого лица.

— Картина, способная развеселить сердце прекрасной дамы, — услышала она голос Дорис. Обернувшись, Андреа порывисто ее обняла. — Поздравляю, пастор. Ты еще не согнулась под тяжестью благословений Божиих? — Однако, увидев странный взгляд подруги, Дорис сказала: — Впрочем, не отвечай, если не хочешь. Но я уверена, что эта радость — не последняя.

— Ты никогда не сдаешься, а? — спросила Андреа.

— Но здесь же все ясно как день. Увидимся на праздничном ужине. — Дорис смешалась с толпой, а главный судья уже просил публику занять свои места, так как приступил к вручению наград.

Главный приз — деревянный орнамент с золотой отделкой — мог стать самым видным украшением в витрине, где каждая церковь выставляет свои трофеи.

Команды, занявшие первое, второе и третье места, получили соответствующие вымпелы, и выдача их сопровождалась громом аплодисментов. Но когда главный судья объявил, что команда прихода отца Пола стала чемпионом, весь огромный спортзал поднялся с мест, публика разразилась настоящей овацией. Судья пригласил всю команду, а также Люка и отца Пола в центр зала, к микрофону. Представив публике каждого игрока, он вручил приз тренеру, который тут же передал его Ричи, капитану команды. Сердце Андреа преисполнилось благодарности Люку за его скромность. Ричи обнимал Люка, потом Кейси, потом всю команду по очереди. Все были вне себя от восторга и выражали свою любовь к тренеру широкими улыбками и хлопали его по плечам и по спине.

До этого Андреа старалась не смотреть на Люка. Но сейчас не могла удержаться и не отрываясь смотрела на этого замечательного парня, сумевшего преодолеть истинный ад в своей душе, собрать воедино разношерстную компанию подростков, не очень уверенных в себе, и сделать из них коллектив людей, сплоченных и преданных друг другу.

Анди неожиданно сообразила, что он пристально смотрит ей в глаза, и она вспомнила тот день в зале суда, когда зачитывали приговор. Он смотрел тогда так же сердито и недоумевающе. И еще ей почудилась в его взгляде боль, такая же, как тогда.

Отвернувшись, Анди стала отвечать на поздравления других пасторов и пожимать им руки. Они осыпали ее комплиментами. Когда же она поискала глазами Кейси, чтобы поздравить его и попрощаться, то поняла, что они вместе с Люком уже покинули зал. На часах больше двенадцати, подумала она, значит, они уехали в аэропорт, а потом самолетом — в Моаб.

Значит, теперь, подумала Андреа, когда матч окончился, Люк наверняка исчезнет: он ведь всегда верен своему слову.

От мысли, что предстоит прожить жизнь без него, ей показалось, что она падает в темную, бездонную пропасть, пугающую своей пустотой.

В тот же вечер, в десять минут восьмого, Андреа входила в спортзал своей родной церкви. Она шла уверенным, твердым шагом; волосы падали на плечи словно плотное темное облако.

Большая часть собравшихся уже толпилась вокруг шведского стола, уставленного различными деликатесами, и наполняла свои тарелки. Благотворительный комитет постарался — закуски были отличные. Приз, завоеванный командой, занимал почетное место в самом центре стола, где все могли его видеть. Со стропил под потолком свисали знамена, а народу собралось — практически весь приход.

Вокруг стола, где сидел Люк, теснилась группа подростков и их родители, и каждый старался поговорить с ним лично. Андреа вознесла Богу благодарность за то, что он вернулся живым после полета. С загадочной точностью он поднял темноволосую голову как раз в ту секунду, когда она отыскала его глазами, и взгляд его замер на ее лице, хотя их разделяло большое пространство. Андреа мысленно порадовалась тому, что поработала над своей внешностью.

Еще в полдень, уверенная в том, что сегодняшний вечер будет последним, и не способная оставаться в одиночестве, Андреа отправилась по магазинам. Она купила дымчато-голубое платье без рукавов, с треугольным вырезом у шеи и узкой, прямой юбкой. Оно было наряднее всего, что она надевала раньше на всякие церковные мероприятия. Сегодня был особый вечер: Андреа хотела быть строгой и элегантной в глазах прихожан и в то же время произвести впечатление на Люка.

Прервав этот немой разговор глазами, она двинулась вдоль шведского стола, выбирая закуски; потом увидела отца Пола, сберегающего ей место. Она села рядом с ним, радуясь тому, что он не будет занимать ее пустой болтовней, угадав ее настроение. И еще тому, что сидит спиной к Люку.

Андреа слегка удивилась, когда Хэл Неф, выбранный распорядителем вечера, поднялся со своего места. Он прочистил горло, забыв про включенный микрофон, чем рассмешил весь зал. Андреа тоже хихикнула, несмотря на сердечную боль.

Казалось, не будет конца поздравлениям и восхвалениям, которые Хэл адресовал волейбольной команде. Затем предоставил слово отцу Полу, а вслед за ним — капитану команды.

Когда Ричи закончил, Хэл сказал:

— А теперь давайте послушаем, что скажет герой дня, человек, ставший причиной сегодняшнего торжества. Это наш друг и тренер команды, Люк Гастингс. Прошу вас сюда, к микрофону.

Люк вышел в центр зала. На нем был костюм, по цвету очень подходящий к платью Анди; галстук в голубую и серебряную полоску намекал на то, что после ужина он отправится на свидание. Представив его с другой женщиной, она пришла в отчаяние.

С присущей ему грациозной простотой он подошел к Хэлу и взял у него из рук микрофон. В зале воцарилась тишина.

— Я в своей жизни занимался многими видами спорта, — начал Люк, — и участвовал во многих увлекательных соревнованиях. Но в этом приходе я познакомился с совершенно замечательной группой подростков. Я благодарю ребят, а также их родителей за упорные занятия на тренировках, за точное выполнение правил. Они доказали, что стали мастерами. Вы со мной согласны?

Аплодисменты не смолкали очень долго, затем он продолжил:

— Сожалею, что с нами нет Кейси. Но знаю из достоверных источников, что Молодежный комитет Объединенного церковного совета наметил на эту осень соревнования по бейсболу, сразу после всемирного чемпионата. Кейси заверил меня, что на следующем матче он будет с нами и мы тоже победим. — С минуту Люк помолчал. — Если вы хотите еще раз рискнуть, я снова буду вашим тренером.

В зале поднялся невообразимый шум и гвалт: все кричали «Да, да!» сначала вразнобой, а потом стали скандировать. Подростки вскакивали со своих мест, и вскоре весь зал был на ногах. Андреа тоже вскочила, поддавшись общему порыву.

Наконец крики затихли, все уселись. Андреа ждала, что Люк вернется на свое место и Хэл будет вести программу дальше. Но ничего подобного. Когда Люк повернулся в ее сторону, у нее мурашки побежали по спине. А он продолжал:

— Напрасно мистер Неф назвал меня героем дня. В самом деле честь называться так принадлежит женщине, настоящей героине дня. Это пастор Андреа Мейерс, которую я про себя называю темноволосым ангелом.

Все зашумели и уставились на Анди, она растерялась. Краска залила ей лицо, потом сменилась бледностью, затем она снова покраснела.

— Все, кто был сегодня на матче, — продолжал Люк, — согласятся, что этот титул она заслужила: она совершала чудеса на волейбольной площадке и без нее мы бы не победили.

Снова раздались аплодисменты и одобрительные выкрики, отец Пол нежно похлопывал ее по руке, а героиня дня готова была провалиться сквозь землю.

— Далеко не все знают, как мы познакомились, — продолжал Люк, — и сейчас самый подходящий момент, чтобы вы узнали. Это был романтический случай. В мучительные для меня дни судебного процесса она сидела среди присяжных и испытывала ту же душевную муку, что и я. Я знал, что она мне сочувствует, хотя мы не обменялись ни единым словом.

Сидя в тюрьме, я начал сомневаться в том, что когда-нибудь наступит день освобождения. Стыдно признаться, но я почти потерял надежду. Я думал, что Бог, в которого я верил с детства, забыл обо мне. И как только я начал богохульствовать, она появилась в нашей тюрьме.

В зале наступила мертвая тишина, Андреа затаила дыхание, как и все остальные.

— Словно видение, явилась мне красавица, чье лицо и доброе отношение к себе я не мог забыть с самого суда. Сначала я думал, что она мне пригрезилась. Но когда она обвила мою шею руками (это был акт милосердия), я будто снова родился на свет. И дал себе клятву не только выжить в тюрьме, но сделать этот срок полезным для себя. — Его голос дрожал от волнения. — Я поклялся также заслужить ее любовь, даже если на это уйдет вся моя жизнь. — Андреа застонала; она вскочила на ноги, забыв, что они оба в центре внимания.

— Что было дальше, вы знаете, — продолжал Люк. — Я пришел в церковь и попросил работу. Любую работу, лишь бы быть поближе к ней. Мой план себя оправдал, и сейчас мы подошли к той черте, откуда нет возврата. Поскольку она призналась, что данный приход для нее семья, а священник заменил ей отца, я прямо сейчас, на этом самом месте и в вашем присутствии прошу отца Пола отдать Анди мне в жены. Чтобы жить с ней в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

— Люк! — воскликнула Андреа, не помня себя.

Отец Пол поднялся, сияя улыбкой, и заговорил, держа Анди за руку:

— Люк, я понял, что Анди влюблена в вас, уже в тот день, когда она вернулась расстроенная из суда. Она не знает, что я придумал себе отпуск в Японии, чтобы ей пришлось посетить тюрьму вместо меня.

Андреа ахнула, Люк послал ей ослепительную улыбку, а отец Пол продолжал:

— Я решил, что если ее интуиция верна и вы порядочный человек, то не грех слегка подтолкнуть судьбу в нужном направлении. И я каждый день взывал к Господу: «Сделай так, чтобы эти двое поженились». Когда Люк появился в нашей церкви сразу после освобождения, я понял: молитвы мои услышаны. Лукас Гастингс, я благословляю вас на брак с Анди Мейерс. Я уверен, что все присутствующие тоже ко мне присоединятся.

Снова все стали аплодировать, шум нарастал, пока не достиг крещендо, а потом снова затих.

— Любимая, — позвал Люк, — подойди сюда, поближе.

Он никогда не называл ее так ласково раньше. С бьющимся сердцем Андреа пошла через зал к Люку, не чувствуя земли под ногами. Когда она встала рядом, Люк обнял ее за талию и прижал к себе, с улыбкой глядя ей в глаза.

— Теперь, когда отец Пол нас благословил, — сказал он, — тебе придется выйти за меня. — Присутствующие в зале разразились смехом и подбадривающими криками. Голос Люка был уверенным, но Андреа уловила какую-то мольбу и беззащитность в его глазах. Таким она его еще не видела. — Может быть, вот это тебя убедит?

Он полез во внутренний карман пиджака, и не успела она оглянуться, как на ее руке засверкало кольцо с изумительным бриллиантом. Глаза Люка подозрительно заблестели, когда он произнес слова, которые она уже не надеялась от него услышать:

— «Да пребудешь ты со мной навек, чтобы я был с тобой; куда направишься ты — и я направлюсь; где ты найдешь пристанище — и я найду, и да будет твой народ моим, и твой Бог — моим».

Андреа прижалась лицом к его плечу.

— Это означает «да» или «нет»? — спросил Люк, и все засмеялись: после возвышенных слов эта шутка разрядила обстановку. За несколько секунд любящая пара оказалась в плотном кольце тех, кто поздравлял их и желал счастья.

Дорис была среди первых поздравивших. Крепко обняв Анди, она прошептала:

— Я же говорила, что все будет в порядке. Когда начнешь готовить свадьбу, я обязательно помогу.

— Спасибо, — горячо отозвалась Андреа. Она хотела что-нибудь добавить, но тут Хэл Неф заговорил снова:

— Я знаю, что вы, молодожены, будете строить разные планы, но учтите, что нашему приходу давно нужен хороший молодежный лидер.

— Истинно так, — подтвердил отец Пол.

— Что ты скажешь на это, любимая? — Спрашивая, Люк покусывал ей мочку уха.

— А ты хочешь здесь работать? — Она подняла на него глаза, полные любви.

— Еще бы! — Улыбка сделала его намного моложе. — Мой дед не верил в то, что можно организовать молодежь в лоне церкви. И поэтому мои подростковые годы пропали для меня зря.

Отец Пол и Хэл обменялись с Люком рукопожатием, скрепляя договор.

Когда мужчины отошли, Люк обнял невесту за плечи.

— До сих пор я делил тебя со всем приходом, — сказал он, — а теперь ты будешь только моей. Пошли.

Не давая ей опомниться, он потащил ее за руку сквозь толпу, к самому выходу из зала.

— Куда мы бежим? — задыхаясь, спросила Андреа, пока, они мчались по коридору.

— Мне все равно куда, хотя бы в твой кабинет. Лишь бы остаться с тобой наедине.

Андреа лихорадочно искала ключи в сумочке, наконец, нашла нужный и вставила в замок. После чего за дело взялся Люк: он запер дверь изнутри, бросил ключи на стол и приблизился к девушке. Наступила долгая тишина, каждый искал губы другого в темноте, потом они стали исступленно целоваться, давая выход давно подавляемому желанию. Андреа ласкала губами и пальцами любимое лицо, словно заново его узнавая, горя желанием любить этого человека без конца.

— Всю жизнь я чувствовала, что мне кого-то не хватает, — прошептала Андреа. — Это была тоска по какому-то идеальному мужчине, безликому и безымянному, всегда ускользающему от меня: вместо него оставалась пустота. Но, бросив на тебя всего один взгляд на суде, я поняла, что это ты, Люк, что ты будешь другом, любовником, моим вторым «Я». Благодарю Бога за то, что отец Пол послал меня в тюрьму провести службу вместо себя. Я люблю тебя, я всю жизнь посвящу тому, чтобы ты забыл тюремный кошмар.

Его ответ был красноречивее слов: он прижался лицом к ее шее. Андреа чувствовала себя так, словно душа ее отделилась от тела и парит в небесах. Люк шептал:

— А я всегда буду благодарен моим сволочам партнерам за то, что они отправили меня в тюрьму. Где бы еще я встретил женщину, просто созданную для меня? Если бы меня снова осудили на пять лет, я отсидел бы с радостью, мне только нужно было бы знать, что в конце срока я получу тебя насовсем. Я люблю тебя, Андреа, ты даже не представляешь, как сильно люблю.

Он целовал ее снова и снова, с какой-то первобытной страстью, пробуждая в ней такой же страстный отклик. Вспомнив, что она его чуть не потеряла, Андреа вздрогнула и еще крепче прижалась к нему. Люк прервал поцелуй, чтобы спросить, что случилось.

— Я... я думала еще сегодня, что вечером увижу тебя в последний раз. Эта мысль была невыносима, и я была готова уехать на край света, чтобы попытаться забыть тебя.

Вздыхая, он нежно сжимал ее плечо.

— Мое поведение на матче не очень тебе помогло, правда? Но ты должна понять причину: я боялся, что ты так и не решишься выйти за меня. — Он добавил хриплым шепотом: — Простишь меня?

— О Люк, конечно же! — Андреа не смогла сдержать слез.

— Кстати, — сказал он, улыбаясь, — Дорис по моей просьбе уже отменила твою Аляску.

— Когда же ты успел?

— После того, как мы с Мэтом вернулись из Моаба.

— Вы с Мэтом? — Андреа не знала, что и думать.

Он снова поцеловал ее в губы.

— Совершенно верно. Не думай, что он просто захотел полетать. Он намеревался поговорить серьезно. Сообщить, что ты в меня влюблена, и потребовать от меня срочных действий, пока ты не укатила на свою Аляску.

— Не может быть! — Андреа обняла жениха еще крепче.

— Подожди, это еще не все. — Он усмехнулся. — Он меня как следует отчитал за то, что я играю твоими чувствами. И потребовал, чтобы я раскрыл свои намерения. — (У Анди вырвался стон.) — Он сказал, что, если я тебя люблю, я должен верить в Бога и посещать нашу церковь: это сильно облегчит нашу семейную жизнь.

— О, дорогой, нет!

Он успокоил ее еще одним поцелуем.

— Тогда я признался, что я уже член вашего прихода.

— С каких пор? Ты же мне ничего не говорил.

— Да. И просил отца Пола держать это в секрете.

— Если вспомнить, как ты высказывался о религии в тюрьме...

— Но ты же все равно в меня влюбилась! — сказал он, дразня ее.

— Ничего не могла с собой поделать.

— Выслушай меня и пойми: я был намерен ждать до тех пор, пока меня не реабилитируют, чтобы сказать тебе все сразу. — Он обнял ее так, что она оказалась как в коконе. — Делая тебе предложение, я хотел иметь незапятнанное имя.

— И поэтому ты ни разу не признался в любви?

— Андреа, не мог же я навязаться тебе в мужья как бывший арестант.

— Лукас Гастингс! — закричала она сердито. — Это же не имело для меня никакого значения, ты же знаешь!

— Чак сказал мне то же самое после того, как побывал у тебя. Сказал, что я — ненормальный идиот, вполне заслуживающий оказаться в психушке. Потому что я не беру того, что само идет ко мне в руки.

— Он мне очень понравился, — улыбнулась Андреа.

— Если рассказать, что он говорил о тебе, ты будешь краснеть на каждом слове. Хорошо, что он уже женат, причем удачно. После нашего медового месяца мы пригласим его и Стаей к нам на ужин. Кстати, он отлично играет в покер.

— А я больше не играю. — За то, что он планирует медовый месяц, она снова стала его целовать.

— Может, один раз сыграешь? Хотелось бы увидеть его лицо, когда ты будешь выигрывать у него кон за коном. Так ему и надо, знаешь, как он меня отчитывал?

— Да, но мы ему так обязаны. Твое оправдание означает, что ты снова можешь стать бизнесменом.

— Правильно. Но я уже объяснял тебе, что никогда не возвращаюсь на старое место. И потом, когда осудили моих партнеров, фирму аннулировали. А сейчас я продумываю создание инвестиционного банка с совсем другими людьми. Причем сам хочу остаться в стороне, я буду как бы советником. То же самое я намерен сделать и с компанией «Авиаперевозки Рейнольдса». Это даст мне свободное время, и я буду ездить вместе с тобой, если ты захочешь менять приходы. Ведь я женюсь для того, чтобы быть рядом, помогать тебе во всем. А пока что, — продолжал он, щекоча ее шею, — ты будешь со мной. Командировку, которую я отменил, я мечтал провести с тобой в постели. Но, уважая твой духовный сан, я подожду неделю, пока мы обвенчаемся. На большее меня не хватит.

— Отец Пол ускорит нам процедуру, — вполголоса пообещала Андреа.

— Вот и хорошо. Как только эта неделя кончится, я начну делать то, о чем мечтал все эти долгие месяцы. И ты не сможешь меня остановить.

— А я и не буду останавливать.

Ровно через неделю после этого разговора Андреа стояла в вестибюле церкви, куда проникали звуки органа. Рядом была Дорис в роли подружки невесты, в платье из тафты изумрудного цвета. Повернувшись к Анди, она вручила ей свадебный букет из белых роз и жасмина.

— Вы готовы, пастор?

— Ты же знаешь, что да, — ответила Андреа, вдыхая божественный запах цветов. — По-моему, я бессовестная невеста: я совсем не волнуюсь.

— Когда жених любит так, как твой, тебе не о чем волноваться.

— Тетя Анди, вы такая красивая в мамином подвенечном платье. — Это произнесла четырехлетняя дочь Дорис, Кэмми. На ней было платьице из той же материи, что и на Дорис, а на головке — венок из живых цветов. Она поддерживала длинную кружевную фату невесты, готовая следовать за ней. И добавила: — Вы похожи на принцессу из сказки.

Действительно, платье Анди было волшебным творением из светло-кремового шелка и алансонских кружев, с вышивкой из мелкого жемчуга на кокетке и подоле. Андреа повернулась к девочке, и ее темные блестящие волосы взметнулись. Глядя на белокурую очаровашку, она ответила:

— Ты тоже очень красивая, дорогая Кэмми. — И подумала при этом, что когда-нибудь и у нее будет такая же прелестная дочь или сыночек.

Девочка расцвела улыбкой, а Андреа услышала первые аккорды свадебного марша.

— Пора, — сказала Дорис, в последний раз оглядывая невесту.

— Да, знаю. — Андреа поглубже вздохнула, чтобы успокоиться. — Знаешь, все это как-то нереально. И Люка я не видела со вчерашнего дня: сегодня он помчался утрясать последние детали свадебного путешествия. Куда мы едем — держит в секрете.

— А говорила, что не нервничаешь, — улыбнулась Дорис. — Все нормально, через несколько минут он будет твоим навеки.

Навеки. Какое красивое слово!

Дорис, тоже с букетом в руках, прошла вперед; Андреа наблюдала, как она вошла в главный неф церкви, соразмеряя свои шаги с музыкальными тактами. Кивнув Кэмми, Андреа последовала за Дорис по длинному проходу.

Церковные скамьи были забиты до отказа: друзья невесты, друзья жениха, знакомые из ближних и дальних мест и почти весь приход; здесь были стар и млад. Все улыбались и шепотом обменивались мнениями по поводу красоты Анди. Сколько раз она шла по этому проходу как священнослужитель, но никогда не мечтала о своей свадьбе. Магия Люка Гастингса совершенно ее преобразила.

В ту секунду, когда их взгляды встретились над головами присутствующих, ей показалось, что в ее сердце сфокусировалось счастье людей всего мира. Он не опускал глаз, пока она шла, великолепный в своем черном смокинге с белой розой из ее букета в петлице. Андреа еле сдержалась: ей так хотелось пробежать бегом последние шаги и броситься к нему в объятия. Испытывая такое же желание, он двинулся ей навстречу, взял ее за руку и притянул к себе, а потом переплел свои пальцы с ее. Они сблизились так, что она услышала биение его сердца; оно колотилось так же громко, как и ее.

Андреа не могла оторвать взгляд от жениха. Его лицо и глаза обещали столько любви... Она даже не услышала, как отец Пол попросил прихожан садиться, поскольку он начинает самый священный в мире обряд.

Потом она заставила себя слушать отца Пола:

— Я люблю пастора Анди, она мне и коллега, и друг. И поскольку она по возрасту годится мне в дочери, сегодня я выступаю в почетной роли ее отца, отдающего свое дитя человеку, которого мы все знаем и любим.

Кашлянув, отец Пол продолжал:

— Люк, судя по тому, как ты держишь руку невесты в своей руке, ты давно жаждешь стать ее мужем.

Люк улыбнулся, публика — засмеялась, а Андреа покраснела.

Когда все успокоились, отец Пол приступил к обряду многовековой давности. После того как были произнесены клятвы верности и жених с невестой обменялись кольцами, отец Пол торжественно объявил их мужем и женой.

Люк взял лицо Анди в свои ладони, наклонился над ней и прошептал:

— Сейчас, в присутствии всех, я обещаю сдерживаться, миссис Гастингс. Дальше я за себя не отвечаю.

Его губы слились с ее губами, и он поцелуем заглушил ее ответ. Любовь, наполнившая ее сердце, рвалась наружу, но она смогла выразить ее только поцелуем.

Все прихожане согласились в том, что на глазах у них произошло нечто неповторимое и божественное.

КОНЕЦ.