– Ты знаешь, Марциал сошелся с Авророй, молоденькой флейтисткой.
Марк: Чертов братец! Вечно его волнуют сплетни. Привык рыться в альковах Истории!..
– Правда? Но какая у них разница в возрасте? Лет тридцать по меньшей мере. А может, и больше.
– И как ему удается обольщать девочек?
– Не знаю. Он дрянь, этот Марциал. И такой истасканный…
Алъбер: Истасканный, истасканный! А выглядит между тем здорово, не в пример брату Пению.
– …но он же шеф. Надо думать, это придает ему неопровержимое очарование.
– Черт побери, знай я это раньше, стал бы шефом.
– В оркестре? Это тебе не грозило.
– Спасибо!
– Ты закончил свою партитуру?
– Почти. Это трудно. И потом у меня не слишком много времени. На этой неделе я дважды приводил к себе Брижитт.
– Ей лучше? Когда ты познакомишь меня с ней?
– Я в прошлый раз рассказывал ей о тебе. Рассказал о наших родителях, которые хотели летать на планёре.
– А это что за история?
– Ты не помнишь? Странно, ведь папа об этом часто говорил.
– Родители летали на планере?
– Да нет, просто папа мечтал об этом, вот и все.
– А ты, историк, записал в карточку «планер» и поставил в картотеку. Невероятная память!
– Если бы я мог записывать свои партитуры так же легко, как наши воспоминания о детстве.
– Твои воспоминания о нашем детстве. Без тебя, мне кажется, я помнил бы только какие-то запахи, два или три случая, когда меня ласкали, варенье тетушки Гранни и больше ничего. Ты моя память.
– Приятно чувствовать себя полезным.
– Прошу вас, такт семьдесят шесть. Скрипки, сначала пьяниссимо. Аврора, увереннее. Флейта на ралантендо звучит превосходно. Нужно, чтобы вас слышали.
– Но мы ее слышим, твою маленькую волынку.
– Не могли бы братья Пеншо помолчать? Идем дальше.