Первозданная тьма (СИ)

Глава 18

На возвращение меня в форму ушло два месяца. Сначала я быстро уставала, но потом набралась сил и смогла вести бой как раньше. К этому времени Аньянка уладила все формальности с моей личностью, и теперь к моей истории никто не подкопается. Я могла официально отправиться в Светлую империю. Осталось только Аньянке отправить официальное письмо светлому императору о моем прибытии. Уведомление, так сказать. Ведь отказаться он не имеет права — это огромное оскорбление. Так что я готовилась, собирала вещи, продумывала план действий. Меня полагалось отправить порталом вместе с лошадью. Это не совсем обычно, ведь я должна была ехать в карете все расстояние от одной империи к другой. Согласно моему положению. Но мы, магички, народ самовольный, поэтому на такие вещи никто не обращал внимания.

— Лири, — в мою комнату зашла Аньянка. — Письмо я отправила, осталось дождаться ответа. Ты говорила, что изменишь внешность, чтобы тебя не узнали. Что ты собралась делать?

— Покрасить волосы для начала.

Аньянка замерла с суеверным ужасом в глазах.

— Что??? Ты совсем головой ударилась?

— Нет. Что в этом такого страшного?

— Лири, у тебя прекрасные волосы! Они очень красивые. Не крась их. Давай лучше магией.

— Нет, магия легко разрушается. При светлом дворе будет достаточно магов, это слишком рискованно.

— И ты думаешь, что один лишь цвет поменяет твою внешность?

— Нет, но умелый макияж может сделать многое. Мне нужно, чтобы моя внешность была полностью настоящей.

— В какой цвет собралась покрасить?

— В черный.

— Только через мой труп!

— Зачем же так кардинально?

— Лири, может не надо? Давай не черный.

— У тебя какие-то проблемы с этим цветом?

— Нет, просто ты будешь выглядеть, как… стерва!

— Отлично, чего я и добиваюсь.

— Карьян бы меня убил за это. Он так любил твои волосы.

— Но его больше нет, — грустно ответила я. — А на том свете это уже будет не важно. Так что, ты мне поможешь.

— Хорошо. Когда?

— Сейчас! Я же должна привыкнуть к цвету. Пошли, у меня готова смесь.

Мы отправились в ванную менять мою внешность. Это я только перед Аньянкой такая смелая, а самой тоже было страшно красить волосы. Это как… перевернуть главу и начать новую жизнь. Поменять цвет волос на противоположный, определенно ассоциировалось у меня с этим. И мне было страшно. Яни нанесла мне все это на волосы и замотала их. Все, пути назад не было. А спустя час я стояла перед зеркалом и не могла оторваться. Это я? Теперь я выгляжу так? Непривычно, странно, будто вовсе не я, а кто-то другой. Я была права, с таким цветом волос и макияжем, а я его уже представляла, меня не узнает никто из них. Близких людей там не осталось.

— Ого, будто другой человек. Какая-то другая, чужая.

— Я тоже так подумала. Но Лирианна Тулузская и есть чужая для тебя. Просто подруга. А в зеркале именно она. Не Алирия.

— Я понимаю, просто… тяжело с этим смириться.

— Придется. И тебе и мне.

— Да.

Дальше мы стояли в тишине и осознавали грядущие перемены.

Ной сидел в библиотеке. Это стало его любимым местом с тех пор, как он познакомился с Алирией. Он теперь часто вспоминал моменты их жизни. Ее пробуждение и его страх, вызов Карьяна, первый взгляд на темную империю, первые занятия с ней, тренировки с Рикаром, острова, океан, звездное небо над пустыней. Но чаще всего он вспоминал Тихий лес. И каждый раз эти воспоминания рождали боль. Она стала меньше, но не исчезла. Теперь часть боли заняла тоска. Тупым оружием ударяя в грудь, не принося ран, но оставляя внутри ноющие следы. Когда-нибудь и это пройдет, оставляя только грусть. Он потерял родителей, потерял ее, свою учительницу. Именно так он ее называл, ведь она не просто давала материал для обучения — она учила его жизни. И вот ее нет. У него есть опыт потерь, но это не то, к чему можно привыкнуть. Не то, что может перестать ранить. Каждая потеря, как кусочек вырванной души. Каждому близкому тебе человеку ты отдаешь кусочек себя, а он взамен — свой кусочек. Ты чувствуешь, как эти кусочки живут и дарят тебе тепло, связывают вас. Иногда бывает так, что кусочки гаснут, и связь с этим человеком прерывается. Он перестает быть близким. А иногда бывает так, что человек умирает, забирая не только твой кусочек в своей груди, но и вырывая свой из твоей. И душа кровоточит от потери. Ведь она срослась, она была цельной. А теперь нет. И эту пустоту уже ничего не заменит. Все зарастет, зарубцуется, но уже никогда не будет таким, как прежде.

Прерывая его размышления, дверь открылась, впуская его старшего брата. Ной не хотел его сейчас видеть. Он теперь вообще старался быть один. Даже в Академии друзья встретили его с радостными слезами, они ведь знали, где он был. Точнее, с кем. Но со временем поняли, что что-то не так. Он сторонился даже их. Не то, чтобы ему было наплевать на них. Просто он не мог. Не сейчас. Они думали, что он такой от пребывания с Алирией. Пусть думают, для них так будет лучше.

— Ной? Почему ты здесь сидишь? Один.

— А с кем я должен тут сидеть? — спокойно ответил парень.

— Вышел бы на улицу, там прекрасная погода. Сходил бы куда-нибудь. Ты все время сидишь в библиотеке.

— Мне нравится быть среди книг… одному.

— Ной, так нельзя. Ты должен жить дальше.

— Я живу. Учусь хорошо, не доставляю проблем магистрам. Это должно тебя обрадовать. Их радует.

— А меня нет. Я вижу тебя, и меня увиденное, совсем не радует. Ты как призрак ходишь по дому, делаешь все автоматически. Ты ни разу не улыбнулся.

— Это мой выбор. Не собираюсь лицемерно улыбаться.

— А ты улыбнись от души.

— Душа не хочет этого.

— А чего она хочет?

— Ты знаешь. Но это невозможно.

— Ты был с ней не так долго. Неужели она так много для тебя значила?

— Да. Я скучаю по ней. Знаешь, она была не такой, как вы думаете. Вы даже близко не знаете ее. Магистр Таримир знает. Он понимает меня. Он сто лет грустил о ней. Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Он грустил о том, кем она была, пока не натворила бед.

— Нет. Он просто любил ее. Несмотря ни на что. Тебе это неведомо.

— Я люблю тебя.

— И ты продолжал бы меня любить, если бы я убил кучу невинных людей?

— Мне начинать беспокоиться?

— Нет, просто ответить на вопрос. Честно.

— Я бы попытался тебя спасти. Но если бы ты стал убивать всех подряд… боюсь, это уже был бы не мой брат.

— Видишь. Я об этом и говорю. Ты бы стал против меня. А Лир из тех, кто остаются с любимыми до конца. Не важно, какого. Она будет рядом, даже если весь мир ополчится против. Она храбрая, она воин. Она лучший учитель и друг, какого только можно пожелать. И ты отнял у меня это.

— Ты не знал ее достаточно хорошо. Ты видел только то, что она тебе показывала.

— Может быть. Но я видел отношение к ней других, я видел слезы Аньянки, когда она увидела Алирию. Это нельзя подделать, столько людей не ошибаются. Ты бы тоже это понял, если бы не твои предубеждения. Если бы ты хоть попытался. Знаешь, она была чудесной. Я помню, как она показала мне океан. Мы пришли туда ночью и купались. Было весело. А потом, уставшие, уснули около костра. А утром я увидел рассвет над океаном. Трин, это было захватывающе! Так величественно, что я задержал дыхание, только бы не спугнуть момент. Я смотрел, как встает солнце, окрашивая воду во все цвета радуги, слушал крики птиц, дышал соленым воздухом. И чувствовал себя частью чего-то огромного и могущественного, прекрасного и вечного. А она просто улыбалась, сидя рядом на песке. Она подарила мне это. Это ведь ценнее всех подарков — впечатления и воспоминания. Они никогда не потеряют своей ценности, они навсегда со мной. Это то, что меняет тебя. Неуловимо, но основательно. И все это дала мне она. Я никогда этого не забуду.