Первый поцелуй (ЛП)

Глава 4

– Мистер Томпсон! – раздался пронзительный крик леди Нили. – Вот вас–то я и искала!

– В самом деле? – удивленно спросила Тилли прежде, чем вспомнила, что сердита на леди Нили, и при встрече намеревалась обращаться с этой дамой с исключительно ледяной вежливостью.

– Несомненно, – резко ответила пожилая дама. – Я в ярости от сегодняшней утренней колонки Уислдаун. Эта отвратительная женщина никогда не пишет и половины правды.

– Какая же половина не устраивает вас? – холодно спросил Питер.

– Конечно же, та, в которой вас называют вором, – ответила леди Нили. – Все мы знаем, что вы охотитесь за состоянием, – она довольно многозначительно взглянула на Тилли, – но вы не вор.

– Леди Нили! – воскликнула Тилли, неспособная поверить, что, леди Нили посмела быть настолько грубой.

– И как, – спросил Питер, – вы пришли к такому заключению?

– Я знаю вашего отца, – ответила леди Нили, – для меня этого достаточно.

– Грехи отцов наоборот? – спросил он сухо.

– Именно так, – произнесла леди Нили, полностью игнорируя его тон. – Кроме того, я больше подозреваю Истерли. Он слишком смуглый.

– Смуглый? – эхом отозвалась Тилли, пытаясь уяснить, какое отношение данное обстоятельство может иметь к краже рубинов.

– К тому же, – несколько бесцеремонно добавила леди Нили, – он плутует в картах.

– Лорд Истерли показался мне хорошим человеком, – сочла необходимым заявить Тилли. Конечно же, ей не разрешали играть на деньги, но девушка провела в обществе достаточно времени, чтобы знать, что обвинение в шулерстве – действительно серьезное обвинение. По мнению некоторых оно имело более тяжелые последствия, чем обвинение в воровстве.

Со снисходительным выражением лица леди Нили повернулась к Тилли.

– Вы, моя дорогая девочка, слишком молоды, чтобы знать эту историю.

Тилли скривила губки и заставила себя промолчать.

– Вы должны удостовериться, что у вас имеются доказательства, прежде чем обвинять человека в воровстве, – сказал Питер, держась при этом по–военному прямо.

– Вот еще. Я получу все необходимые доказательства, когда в его апартаментах обнаружат мои драгоценности.

– Леди Нили, вы обыскали комнату? – вмешалась Тилли, желая увести беседу в сторону.

– Его комнату?

– Нет, вашу. Вашу гостиную.

– Конечно, – парировала леди Нили. – Думаете, что я совсем уж бестолковая?

Это заявление Тилли комментировать не стала.

– Комнату обыскивали дважды, – заявила леди Нили. – А затем я лично обыскала ее в третий раз, только чтобы удостовериться. Браслета в гостиной нет. Могу подтвердить этот факт.

– Уверена, что вы правы, – сказала Тилли, все еще пытаясь уладить назревающий скандал. Они начали привлекать к себе внимание: не менее дюжины зрителей замерли поблизости, напряженно прислушиваясь к обмену репликами между леди Нили и одним из ее главных подозреваемых. – Но если так, то возможно…

– Вам следует быть более аккуратной в выборе своих выражений, – резко вмешался Питер, и Тилли едва не задохнулась, ошеломленная его тоном. А затем, догадавшись, что это обвинение было обращено не к ней, почувствовала облегчение.

– Прошу прощения, – сказала леди Нили, распрямив плечи, и демонстрируя тем самым, что ей нанесено оскорбление.

– Я не слишком хорошо знаком с лордом Истерли, а потому не могу ручаться за его репутацию, – сказал Питер, – но я точно знаю, что у вас нет никаких доказательств, чтобы предъявлять такие обвинения. Вы вступили на зыбкую почву, миледи, вам следует оставить попытки очернить доброе имя джентльмена. Или вы можете обнаружить, – с нажимом добавил Питер, увидев, что леди Нили открыла рот для дальнейшего обсуждения, – что ваше собственное имя изваляли в той же самой грязи.

Леди Нили задохнулась, рот Тилли открылся в изумлении, и странная тишина опустилась на небольшую группу наблюдателей.

– Это непременно появится в завтрашней колонке Уислдаун! – наконец воскликнул кто–то.

– Мистер Томпсон, вы забываете, кто вы, – возмутилась леди Нили.

– Нет, – мрачно возразил Питер. – Это – единственная вещь, которую я не забываю никогда.

После минутной тишины, как раз в то самое время, когда Тилли была уже абсолютно уверена, что леди Нили собирается извергнуть нечто ядовитое, пожилая леди неожиданно рассмеялась.

Рассмеялась! Прямо посреди бального зала, вынудив всех наблюдателей широко раскрыть рты от удивления.

– Вам не откажешь в мужестве, мистер Томпсон, – сказала леди Нили. – В этом я не сомневаюсь.

Питер любезно кивнул, что при сложившихся обстоятельствах Тилли нашла довольно поразительным.

– Однако, заметьте, своего мнения относительно лорда Истерли я не изменила, – сказала леди Нили. – Даже если он не крал браслета, тем не менее, ужасно поступил в отношении дорогой Софии. Ну, а теперь, – произнесла леди Нили, меняя предмет разговора со сбивающей с толку скоростью, – где моя компаньонка?

– Она здесь? – спросила Тилли.

– Конечно же, она здесь, – живо отозвалась леди Нили. – Если бы она осталась дома, все бы посчитали ее воровкой. – Леди Нили повернулась и направила свой проницательный взгляд на Питера. – Полагаю, что вы руководствовались теми же мотивами, мистер Томпсон.

Питер ничего не ответил, лишь слегка наклонил голову.

Леди Нили улыбнулась, довольно устрашающе растянув губы, а затем повернулась и закричала:

– Мисс Мартин! Мисс Мартин!

И она исчезла в взметнувшихся позади нее завихрениях розового шелка. Тили подумала, что бедная мисс Мартин несомненно заслуживает медали.

– Вы были великолепны! – сказала она Питеру. – Я не знаю никого, кто бы смог противостоять ей, так как это сделали вы.

– Ничего особенного, – вздохнув, сказал Питер.

– Глупости! – возразила Тилли. – Это было нечто…

– Тилли, остановитесь, – сказал Питер, явно испытывавший неудобство от беспрерывного внимания со стороны других гостей.

– Хорошо, – согласилась девушка, – но я так и не получила свой лимонад. Не будете ли вы столь любезны, проводить меня?

Он не мог ответить отказом на эту прямую просьбу в присутствии столь многочисленных зрителей. Тилли попыталась сдержать довольную улыбку, когда он взял ее под руку и повел обратно к столу с закусками и напитками. Питер был почти невыносимо красив в этом своем вечернем костюме. Тилли не знала, когда и по каким причинам он решил отказаться от военной формы, но он имел потрясающую осанку. Было истинным наслаждением держать его под руку.

– Мне неважно, что вы говорите, – прошептала Тилли. – Вы были великолепны, и заслуживаете благодарности со стороны лорда Истерли.

– Любой на моем месте…

– Нет, не любой, и вы это знаете, – прервала его Тилли. – Прекратите стыдиться своего благородства. Я нахожу его весьма притягательным.

Лицо Питера вспыхнуло. Он выглядел так, словно ему очень хотелось ослабить свой шейный платок. Тилли с удовольствием бы рассмеялась, если бы не была уверена, что это еще больше смутит его.

И тут она совершенно ясно осознала, хотя и думала об этом два дня назад, но окончательно поняла именно сейчас, что любит его.

Это было удивительное, ошеломляющее чувство, и совершенно очевидно, что оно стало частью ее самой. Независимо от того, кем она была прежде, теперь в ней появилось что–то новое. Тилли существовала не для него и не из–за него, но, так или иначе, Питер стал маленькой частичкой ее души, и она понимала, что никогда уже не будет прежней.

– Давайте выйдем на улицу, – импульсивно предложила Тилли, потянув Питера по направлению к дверям.

Питер попытался воспротивиться ее порыву, удерживая Тилли за руку.

– Тилли, вы же понимаете, что это плохая идея.

– Для вашей репутации или моей? – поддразнила она.

– Для обеих, – убежденно ответил Питер, – хотя смею напомнить вам, что моя репутация восстановится.

Также как и ее, легкомысленно подумала Тилли, если он женится на ней. Не то, чтобы она хотела заманить его в ловушку брака, но, тем не менее, было просто невозможно не думать об этом. Прямо здесь, находясь посередине бального зала, она мечтала о том, как будет стоять рядом с ним в церкви и в присутствии всех своих друзей произносить брачные обеты.

– Никто не увидит, – сказала она, продолжая тянуть его за руку, стараясь при этом, не привлекать внимания. – К тому же, смотрите, гости переместились в сад. Мы не останемся одни ни на минуту.

Питер проследил за ее пристальным взглядом на французские двери. И увидел несколько пар, прогуливавшихся по саду, так что казалось, что ни на чьей репутации не могло оказаться ни единого пятна.

– Ну что же, – сказал он, – раз вы настаиваете.

Тилли победно улыбнулась.

– О, да, я настаиваю.

Ночной воздух был прохладным, но весьма приятным после духоты бального зала. Питер попытался остановиться в зоне видимости через двери, но Тилли продолжала тащить его дальше. И хотя ему следовало бы настоять на своем, задержав девушку у дверей, он обнаружил, что не может этого сделать.

Тилли вела, а он, хотя и знал, что это неправильно, следовал за нею и никак не мог заставить себя сопротивляться.

– Вы действительно думаете, что кто–то украл браслет? – всматриваясь в освещенный факелами сад, спросила Тилли, когда они подошли к балюстраде.

– Я не хочу говорить о браслете.

– Прекрасно, – сказала девушка. – А я не хочу говорить о Гарри.

Питер улыбнулся. Было в ее тоне что–то такое, что показалось ему забавным. Должно быть, она и сама это услышала, поскольку усмехнулась в ответ.

– Так о чем мы могли бы поговорить? – спросила Тилли.

– О погоде?

Она состроила недовольную гримаску.

– Я знаю, что вы не хотите говорить о политике или религии.

– Пожалуй, – живо отозвалась она. – Во всяком случае, не теперь.

– Очень хорошо, – сказал Питер – тогда ваша очередь предложить тему.

– Хорошо, – ответила Тилли. – Давайте поиграем. Расскажите мне о вашей жене.

У него перехватило дух, как будто в горло попала самая крупная пылинка в мире.

– Моей жене? – эхом отозвался Питер.

– О той, которую, согласно вашему утверждению, вы ищете, – пояснила Тилли. – Вы, как можно подробнее, расскажете мне о ваших предпочтениях, и я смогу помочь вам в поисках.

– Вы мне поможете?

– Конечно. Вы сказали, что я выставляю вас как охотника за приданым, а мы только что провели последние тридцать минут в обществе друг друга, и часть этого времени – на виду у худших сплетников Лондона. Согласно вашим утверждениям я отбросила вас назад на целый месяц. – Тилли пожала плечами, хотя движение выглядело неясным под мягкой синей шалью, накинутой на ее плечи. – Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

Питер достаточно долго всматривался в лицо девушки, после чего, проиграв битву с самим собой, сдался.

– Хорошо. Что вы хотите знать?

Тилли улыбнулась, испытав удовольствие от своей победы.

– Она должна быть умной?

– Конечно.

– Прекрасный ответ, мистер Томпсон.

Питер любезно кивнул, желая быть достаточно сильным, чтобы не наслаждаться этой игрой. Безнадежно, он не мог перед ней устоять.

Обдумывая вопросы, Тилли постукивала указательным пальчиком по своей щеке.

– Она должна быть сострадательной? – спросила девушка.

– Надеюсь, что так.

– Быть доброй к животным и маленьким детям?

– Быть доброй ко мне, – лениво улыбаясь, произнес Питер. – Разве не это имеет значение?

Тилли метнула в него яростным взглядом, и Питер тихо рассмеялся, чуть плотнее прислонившись к балюстраде. Его охватила удивительная, чувственная расслабленность и Питер совершенно обо всем забыл. Возможно, они и были гостями на Большом Лондонском Балу, но в эту минуту для Питера не существовало ничего и никого, кроме Тилли и ее дразнящих слов.

– Вы можете обнаружить, – сказала Тилли, сердито и довольно высокомерно взглянув на него – что, если она умна, а вы ведь выдвинули именно такое требование…

Питер кивнул, любезно разрешая ей продолжить.

– …то ее доброта будет зависеть от вас самого. Относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе.

– Можете не сомневаться, – прошептал Питер, – я буду очень добр со своей женой.

– Вы уверены? – прошептала девушка.

И внезапно Питер осознал, насколько близко она стоит. Питер не знал, как это произошло, кто из них шагнул навстречу другому, но сейчас расстояние между ними сократилось вдвое. Тилли находилась близко, слишком близко. Питер мог видеть каждую веснушку на ее носу, каждую вспышку мерцающего света факелов в ее волосах. Огненно–рыжие локоны девушки были уложены в изящную прическу, но несколько прядей были оставлены свободными и вились вокруг ее лица.

У нее вьющиеся волосы, догадался Питер. Он не знал этого. Казалось невероятным, что нечто столь существенное так долго оставалось для него неизвестным, но никогда раньше Питер не видел ее такой. Волосы Тилли всегда были безукоризненно зачесаны назад, каждая прядь на своем месте.

До сих пор. И он не смог удержаться, вообразив себе, что в какой–то мере это было сделано для него.

– На кого она похожа?

– Кто? – растерянно спросил Питер, размышлявший в этот момент, а что случится, если он потянет за один из этих завитков, похожих на упругий и мягкий штопор.

– Ваша жена, – ответила Тилли. Веселая игра добавила в ее голос музыкальности.

– Я не знаю, – сказал Питер. – Я еще не встретил ее.

– Нет?

Он покачал головой. Он практически не мог говорить.

– Но чего–то же вы хотите? – Теперь ее голос стал мягким. Тилли коснулась его рукава своим указательным пальцем, проведя им по ткани сюртука от локтя до запястья. – У вас, конечно же, имеются какие–то определенные предпочтения.

– Тилли, – оглядевшись вокруг, хрипло произнес Питер. Ее прикосновение сквозь ткань сюртука обжигало. В патио никого не было, но это вовсе не означало, что им никто не помешает.

– Волосы темные? – шептала она. – Или светлые?

– Тилли…

– Рыжие?

Больше Питер не мог этого вынести. Он был героем войны, храбро сражался и убил бесчисленное множество французских солдат, не раз рисковал своей жизнью, чтобы оттащить раненного соотечественника с линии огня. И все же у него не было защиты от этой хрупкой девушки, ее мелодичного голоса и кокетливых слов. Его силы были на исходе, не существовало больше никаких крепостных валов или стен, никакой последней защиты против его собственного желания.

Притянув девушку к себе, Питер развернулся с нею, двигаясь до тех пор, пока они не оказались скрытыми за колонной.

– Вы не должны давить на меня, Тилли.

– Ничего не могу с собой поделать, – ответила она.

И он не мог. Его губы нашли ее и приникли в поцелуе.

Питер целовал ее, понимая, что ему никогда не будет этого достаточно. Целовал, зная, что никогда не сможет претендовать на большее.

Он целовал ее так, чтобы испортить для всех остальных мужчин, оставив свою метку. Так, чтобы когда ее отец, наконец, выдаст ее замуж за кого–то другого, у Тилли осталась бы память об этом поцелуе, и воспоминания о нем не давали ей покоя до ее последнего дня на этой земле.

Это было жестоко, эгоистично, но Питер не мог ничего с собой поделать. Где–то глубоко в душе Питер знал, что она была его. Уверенность в том, что его естественное, на уровне инстинктов, знание – ничто для высшего общества, убивала надежнее ножа в спину.

Она вздохнула около его рта, мягкий хныкающий звук, который, подобно пламени, прожег его насквозь.

– Тилли, Тилли, – шептал Питер, скользя руками по ее соблазнительным изгибам. Обхватив руками ее ягодицы, он яростно прижал девушку к себе, к своему твердому и напряженному естеству, словно пытаясь поставить на ней свою метку через толстый слой одежды.

– Питер! – с трудом выдохнула девушка, но он заставил ее замолчать новым поцелуем. Тилли извивалась в его руках, ее тело отвечало на его бешеную атаку. С каждым движением ее тело прижималось все ближе, а его желание становилось все сильнее, пока Питеру не показалось, что он сейчас взорвется.

Он должен остановиться. Он должен был остановиться. И все же он не мог.

В глубине души он понимал, что, возможно, больше никогда не сможет прикоснуться к этим губам. И был не готов прервать поцелуй. Не сейчас. Еще нет, ведь она может узнать больше о его прикосновениях.

– Я хочу вас, – хриплым от желания голосом выдохнул Питер. – Никогда не сомневайтесь в этом, Тилли. Вы нужны мне, как вода, как воздух. Вы нужны мне больше чем все это, и…

Тут голос подвел его. У него не осталось слов. Единственное, на что он был сейчас способен, – это смотреть на нее. Пристально вглядевшись в ее глаза, он задрожал, увидев в них отражение своего собственного желания. Дыхание вырывалось из ее груди короткими всхлипами. Коснувшись его губ одним пальцем, Тилли прошептала:

– Что вы сделали?

Его брови приподнялись в немом вопросе.

– Со мной, – пояснила она. – Что вы сделали со мной?

Питер не мог ответить. Сделать это, означало бы облечь в слова свои безнадежные мечты. Поэтому все, что ему удалось произнести, было:

– Тилли.

– Не говорите мне, что этого не должно было произойти, – прошептала она.

Он и не сказал. Не мог. Питер знал, что это правда, но не мог заставить себя сожалеть о поцелуе. Может быть позже, когда он будет лежать в постели, сгорая от неудовлетворенного желания, но не сейчас, когда она так близка, когда ее аромат и страсть сводят с ума.

– Тилли, – вновь повторил Питер. Казалось, что это единственное слово, которое способны произнести его губы.

Тилли открыла рот, чтобы заговорить, но тут послышался звук, оповещающий о чьем–то приближении, и они поняли, что больше не одни в патио. Тогда сработали защитные инстинкты Питера и, потянув Тилли еще дальше за колонну, он прижал палец к своим губам, призывая к молчанию.

Это был, понял Питер, лорд Истерли, споривший приглушенным голосом со своей женой, которую, по имеющимся у Питера сведениям, он покинул при таинственных обстоятельствах приблизительно двенадцать лет назад. Лорд Истерли и его супруга были весьма увлечены своей собственной драмой, и Питер с надеждой подумал, что они могут не заметить того, что у них имеются слушатели. Он отступил назад, пытаясь еще глубже скрыться в тени, но тут…

– Ой!

Он наступил Тилли на ногу. Проклятье.

Виконт и виконтесса резко обернулись, их глаза расширились, когда они поняли, что были не одни.

– Добрый вечер, – храбро приветствовал их Питер, понимая, что у него, похоже, нет иного выбора, кроме как держаться весьма вызывающе.

– Э–э, прекрасная погода, – произнес лорд Истерли.

– В самом деле, – подтвердил Питер, и почти одновременно раздался радостный возглас Тилли:

– О, да!

– Леди Матильда, – удивилась супруга лорда Истерли. Эта высокая, белокурая леди принадлежала к тому типу женщин, которые всегда выглядят весьма элегантно, но сегодня вечером она казалась возбужденной.

– Леди Истерли, – ответила Тилли. – Как поживаете?

– Очень хорошо, спасибо. А вы?

– Прекрасно, спасибо. Я всего лишь слегка, э–э, перегрелась. – Тилли взмахнула рукой, словно пытаясь указать на прохладный вечерний воздух. – Я подумала, что немного свежего воздуха мне не повредит.

– Действительно, – сказала леди Истерли. – Мы почувствовали то же самое.

Ее муж что–то проворчал, соглашаясь.

– Э–э, Истерли, – сказал Питер, прерывая неловкую светскую беседу двух леди, – я должен кое о чем вас предупредить.

Лорд Истерли вопросительно наклонил голову.

– Леди Нили публично обвинила вас в воровстве.

– Что? – возмутилась леди Истерли.

– Публично? – прервал дальнейшие восклицания своей жены лорд Истерли.

Питер коротко кивнул.

– Боюсь, что весьма недвусмысленно.

– Мистер Томпсон встал на вашу защиту, – вмешалась Тилли. Ее глаза сверкали. – Он был великолепен.

– Тилли, – пробормотал Питер, пытаясь заставить ее замолчать.

– Спасибо, что вступились за меня, – поблагодарил лорд Истерли после вежливого поклона Тилли. – Я знал, что она меня подозревает. Леди Нили довольно явно это демонстрировала. Но никогда еще она не заходила столь далеко, осмелившись обвинить меня публично.

– Теперь она это сделала, – мрачно произнес Питер.

Стоявшая рядом с ним Тилли, кивнула.

– Я сожалею, – произнесла девушка и, повернувшись к леди Истерли, добавила: – Она довольно неприятная дама.

Леди Истерли кивнула в ответ.

– Я бы никогда не приняла ее приглашение, если бы не была столь наслышана о ее поваре.

Но ее муж явно был не заинтересован в обсуждении славы повара леди Нили.

– Спасибо за предупреждение, – сказал он Питеру.

Питер ответил на эти слова благодарности вежливым поклоном, а затем произнес:

– Я должен проводить леди Матильду обратно в зал.

– Возможно моя жена будет лучшей сопровождающей, – сказал лорд Истерли, и Питер понял, что ему оказывают ответную любезность. Истерли никому не скажет, что они застали Питера и Тилли совершенно одних, и кроме того, безупречная репутация леди Истерли поможет Тилли не стать объектом оскорбительных сплетен.

– Вы совершенно правы, милорд, – сказал Питер, мягко потянув Тилли за руку, чтобы подвести ее к леди Истерли. – Увидимся завтра, – сказал он Тилли.

– Вы придете? – спросила девушка, отбросив показную скромность.

– Да, – ответил Питер, и к своему удивлению понял, что именно так он и намерен поступить.