Песня ветра

Глава 10

Левел-Грин. Река Йорк, Виргиния. Весна 1689 года

Лайтфутов не останавливали расходы, ибо они решили сделать свадьбу леди Каролины и Рэя Эвистока, джентльмена из Эссекса, главным событием сезона в Тайдуотере. Пусть обитатели здешних мест навсегда запомнят самую пышную свадьбу на берегах Йорка. Все утро по Йорку и Джеймсу вверх и вниз по течению плыли лодки и баркасы. На причальные мостки высаживались леди в атласных платьях и джентльмены. Все устремлялись по лужайкам, окаймленным дубами, к самому большому дому в колониальной Виргинии. Именно сюда на пышную свадьбу пригласили многочисленных гостей.

В коптильне нарезали тонкими, как бумага, ломтиками окорока. На вертелах жарились две дюжины индеек. По бесконечным коридорам бегала целая армия слуг – одних только что наняли, других одолжили у соседей. Они носили утюги, бутылки с вином, развевающиеся платья и даже оловянные ночные горшки.

Как всегда в таких случаях, не обошлось без некоторых неприятных сюрпризов.

Плохо упакованные бело-голубые тарелки разбились в пути на мелкие кусочки, заказанные Легацией столовые приборы не прибыли вообще. На помощь, однако, пришли соседи и друзья, Ральф Уормли из Роузджилла и другие прислали несметное количество больших и малых блюд и столовых приборов, начищенных смесью соломенной золы и толченого мела, а после этого отполированных шерстяной тряпкой. Заодно они прислали и своих грумов и служанок. Прямо с английских судов были доставлены огромные сырные головы: чеширский и чеддер. Дикие индюшки почти перевелись в этих местах, но на них устроили охоту. Служанки усердно мололи кофейные зерна. Слуги шепотом сообщали друг другу, что никогда еще не видели чая, столь дорогого напитка, в таких неслыханных количествах. Его разливали из особых чайников, а жидкий шоколад подавали на испанский манер, в особых чашках, оправленных в серебро. Сами же слуги предпочитали бренди, смешанный с можжевеловым соком, горячительный напиток, впоследствии названный джином. Из погребов достали дюжины зеленоватых стеклянных бутылок с печатями. Поговаривали, будто Филдинг Лайтфут заказал за границей несколько больших бочек, но опасались, что эти бочки опустошат еще до окончания свадебных торжеств. Конечно, для человека, увязшего в долгах, свадьба замышлялась чересчур расточительная, но ведь Лайтфуты, как и большинство плантаторов, всегда жили не по средствам. Глядя на огромный дом, торговцы утверждали, что хозяин медленно расплачивается с долгами из-за низких цен на табак. Но ведь цены могут подняться, и тогда они не пожалеют, что не слишком давили на Филдинга Лайтфута, ибо в таком случае он обратился бы к другим торговцам.

Для невесты были приготовлены великолепные подарки: чудесные вышивки, серебряные сахарницы, кувшины для уксуса, красивый котел для варки пива, расшитое покрывало, инкрустированные часы с будильником, огромная коллекция серебряных кружек и кубков, несколько серебряных чайников с откидывающимися крышками, набор турецких диванных подушек, а от семьи Каролины – пара прекрасных затейливых серебряных канделябров (хотя Вирджиния, пребывавшая в постоянном страхе после того, как Каролина призналась ей, что Рэй – бывший капитан пиратов, считала, что сестре не понадобится серебро – его в изобилии обеспечит Испания).

Украшен был и дом. Повсюду расставили весенние цветы, а красивые резные перила широкой лестницы обвили длинной гирляндой из позолоченных веток гикори.

Каролина собиралась надеть венок из остролиста и на свои сверкающие волосы – в то время свадебные вуали еще не вошли в моду. Поэтому длинные волосы невесты расчесывали так, чтобы покрыть ими плечи и талию. Девушки обычно надевали «свадебные венки», но Рэй заявил, что Каролине не нужен венок из веток, даже позолоченных. Этим утром он подарил ей длинную нить из жемчужин, добытых у какого-то острова близ берегов Южной Америки. Из этой нити они вместе с ошеломленной Вирджинией сплели сверкающий венец.

Только эту помощь и смогла оказать сестре бедная Вирджиния. Энергичная Летиция сообщила, что она ее последняя дочь на выданье – ибо Делла и Фло еще слишком малы для замужества, – поэтому Вирджиния должна выглядеть веселой на свадьбе. Чтобы достичь желаемого, Летиция дала ей «Пилюли для поднятия духа», в состав которых входили «стальная соль», касторовое масло, камфара и янтарь. Вирджиния слабо возражала, что от природы она меланхолична и может показаться странной, если ее охватит оживление: «А вдруг гости подумают, что мне не до Каролины». Однако мать лишь раздраженно фыркнула, заметив, что Вирджиния постоянно чем-то напугана. (В этом она была права, хотя и не знала причины.) Итак, под суровым взглядом Легации Вирджиния проглотила «Пилюли для поднятия духа», и с тех пор девушку качало из стороны в сторону, а ее темно-голубые глаза остекленели. В качестве свадебного подарка Вирджиния вручила Каролине красивый том в красном бархатном переплете с двумя увлекательными романами: «Оправдание жен, или Рогоносцы сами виноваты» и «Тайный брак». По тогдашнему издательскому обычаю они были сброшюрованы так, что, приступая к чтению второго романа, приходилось перевернуть книгу. Название «Тайный брак» насторожило Каролину, она бросила быстрый взгляд на мать, но та промолчала.

– Когда же наконец состоится церемония? – пробормотал Рэй, узнав по прибытии, что свадьба назначена несколькими днями спустя, потому что предыдущие считаются «неблагоприятными».

Каролина рассмеялась:

– Мама – женщина мстительная. Хорошо еще, что свадьба не отложена на осень.

И все же день ее свадьбы наконец наступил. Каролина была так возбуждена, что, к своему изумлению, не могла завтракать. Извинившись, она вышла, и Рэй увидел, что Каролина стоит на лужайке и оглядывает все с таким видом, словно навсегда прощается с этими местами. Впрочем, вполне возможно, что так оно и будет. Вскоре она поселится в Англии, и кто знает, вернется ли сюда.

– Думаешь, я когда-нибудь увижу это снова? – задумчиво спросила Каролина, глядя на широкую реку.

– Конечно, – нетерпеливо ответил он, ибо теперь, когда Рэй получил помилование и вернулся, ожидание раздражало его. – Ты будешь навещать родных.

Обводя взглядом старые деревья и знакомый пейзаж, Каролина размышляла, приедет ли Сэнди Рэндолф на ее венчание или останется в Тауэр-Оуэксе со своей безумной женой. Говорили, что та подолгу, целыми часами, и без всякого повода кричит. Сердце Каролины сжалось от сострадания. Она поежилась.

– Неужели ты озябла? – удивился Рэй. – Ведь сегодня необычайно тепло. – Его тонкие пальцы чуть ослабили шнурок воротника.

– Мне не холодно. Я только думала… – Она не хотела признаваться, что вспомнила своего несчастного отца. Сегодня для этого неподходящий день. – Жаль, что тетя Пэт так и не приехала. После самых близких она моя любимая родственница. Могла бы выбрать другое время для поездки в Филадельфию.

– Но ведь она уехала еще до твоего прибытия, – заметил Рэй.

– Да, но мы написали ей, и тетя Пэт должна была вернуться.

– Может, она не получила письма.

Это было, конечно, вполне вероятно, но мысль о том, что тетя Пэт с ее поблескивающими глазами и неизбывной добротой не будет присутствовать на венчании, огорчала Каролину. Тетушка всегда очень тепло принимала Лайтфутов в своем доме в Уильямсберге, невзирая на их внутренние распри.

– Надеюсь, она все же успеет посетить Левел-Грин до нашего отъезда.

– Хотелось бы сократить праздничные торжества. Я наконец получил королевское помилование, и теперь у меня одно желание – вернуться в Англию и прочно обосноваться там.

– А не лучше ли обосноваться в колониях?

– Не знал, что ты хочешь остаться в колониях.

– Я и сама этого не знала, но сейчас… – Каролина с тоской оглядела знакомые окрестности. Ей предстояла слишком скорая разлука с ними.

– Я полагал, ты предпочитаешь Эссекс.

– Ну… – Эссекс был ей и в самом деле дорог. Именно туда Каролину возила на рождественские каникулы Реба, ее школьная подруга, именно там она влюбилась в Рэя. Что и говорить, Эссекс – очень романтичное место. Но… здесь живет Вирджиния, да и этот дом нелегко оставить.

– Обсудим это позже, – сказал Рэй. – Сюда направляется твоя мать.

Летиция Лайтфут выглядела очень эффектно. Она уже оделась по-праздничному – в сверкающее лиловое шелковое платье и широкополую шляпу с сиреневыми перьями.

– Жаль, что вы не послушались моего совета и не надели белый атласный камзол, расшитый золотом, – сказала она будущему зятю. – Мы могли бы отложить свадьбу, пока его не сошьют в Уильямсберге.

– Но я же не невеста, – холодно заметил Рэй, – а всего-навсего жених.

Поглощенная предстоящей свадьбой, которую она намеревалась сделать незабываемой, Летиция не обратила внимания на иронический тон Рэя.

– Так было бы лучше. – Она нахмурилась. – Цвета ваших одежд хорошо гармонировали бы.

Каролина с гордостью посмотрела на своего высокого жениха, одетого в красивый голубовато-серый атласный камзол с богатым серебряным шитьем и брабантским кружевом на шее. Рэй так любил серый цвет, что кое-кто называл его «человеком в сером». Но Каролина никогда не упоминала об этом, опасаясь, что он откажется от этого цвета, столь соответствующего его холодным серым глазам и густым поблескивающим темным волосам.

– А я считаю, что серый цвет очень идет Рэю, – вступилась она за жениха.

Летиция фыркнула.

– Идем, Каролина, – властно потребовала она. – Тогда ты успеешь выкупаться и одеться, если, конечно, хочешь выглядеть прилично на собственной свадьбе.

Лукаво взглянув на хмурого Рэя, Каролина последовала за матерью. Ей пришлось долго лежать в горячей ванне с ароматным французским мылом. Затем ждать, пока волосы расчешут, напомадят и напудрят. Наконец ее одели в отделанную серебром юбку и белое атласное подвенечное платье. Модный турнюр был заколот бриллиантовой брошью. (Кое-кто усомнился, сможет ли Каролина сидеть в такой одежде, но Летиция заявила, что дочери вообще незачем садиться. Женщина должна оставаться на ногах до тех пор, пока не Ляжет в брачную постель.)

Когда одевание закончилось, Каролина, окруженная подружками и матерью, попыталась откинуть свой длинный шлейф белой атласной туфелькой, наблюдая в зеркало, какой эффект это произведет. Шлейф послушно опустился на место, и, глядя на это, две маленькие сестренки, сидевшие на большой кровати и одетые в одинаковые розовые шелковые платья, захлопали в ладошки.

– Шлейф утяжеляет платье, – заметила Каролина. Вирджиния в небесно-голубом платье подошла ближе, чтобы поправить одно панье.

– Во всяком случае, тебе не придется никого прятать под юбкой. – Она посмотрела на сестру округлившимися глазами. – А именно так поступила бедная французская принцесса Генриетта Мария, когда сочеталась браком с Карлом Первым в Нотр-Даме. У нее был такой тяжелый шлейф, что его едва несли три фрейлины. Чтобы она могла передвигаться, под юбку к ней спрятали мужчину, он-то и тащил шлейф на голове и в руках.

Две девчушки весело прыснули, но мать сурово посмотрела на них, и они притихли. Рассмеялись и подружки, и одна из них – Салли Монтроуз – дерзко предположила:

– Может, надо сделать твой шлейф потяжелее, Каролина. Неожиданно в открытых дверях появился Рэй. Кивнув всем, он вошел в комнату и протянул руку к Каролине:

– Я забыл дать тебе эти серьги. Может, наденешь их?

Каролина подняла голову, и ее поразительная красота ослепила высокого пирата. Длинные светлые волосы, ниспадавшие на плечи, казалось, были сотканы из лунного света. У него даже дух захватило.

Летиция вперила в будущего зятя повелительный взгляд.

– На Каролине вполне достаточно драгоценностей. Но… – Ее изумила величина зеленых каменьев, сверкавших на ладони, которая выступала из брабантских кружев, – возможно, все-таки стоит их надеть. – Летиция схватила изумруды и отдала их Каролине, затем обратилась к Рэю: – Но вам не следует говорить с невестой до окончания свадебного обряда и видеть ее подвенечное платье. Иначе удача может отвернуться от вас. Рэй пожал плечами:

– До сих пор она не очень-то мне улыбалась, но едва ли совсем покинет меня.

Летиция вышла вместе с ним из комнаты и, направляясь по коридору, подробно рассказывала, как будет проходить церемония. Они отказались от репетиции, поскольку кто-то сказал, что это не к добру.

– Во всяком случае, вам следует находиться внизу, – твердо предупредила она Рэя. – Не пытайтесь увидеть Каролину до венчания. И… – Летиция бросила взгляд на его звякнувшую шпагу, – вы должны снять ее. Всем джентльменам придется снять оружие, чтобы оно не бренчало во время церемонии.

Рэй колебался. До сих пор он расставался со шпагой только ложась в постель. Шпага почти срослась с его телом. Ему хотелось ответить, что он либо женится со шпагой на боку, либо вообще не женится, но повод был слишком незначителен для столь резкой отповеди. Что ж, как только кончится церемония, он снова ее наденет.

Рэй, молча вручив Летиции шпагу, спустился по лестнице, чтобы присоединиться к джентльменам. Сэнди Рэндолф стоял, опираясь на красивую трость из слоновой кости с бронзовым набалдашником, а старший брат Уитли громко рассказывал ему, как побывал в Лондоне и как маленькие певчие заставили его внести солидную лепту за то, что забрел в кафедрал, не сняв шпор. Сэнди едва скрывал скуку, но его серебристые глаза иронически заблестели, когда Уитли сообщил, будто в некоторых дешевых забегаловках в Лондоне эль стоит так дешево, что за два пенса можно напиться допьяна.

– Я иногда пьянею, просто глядя на леди, – тихо пробормотал Сэнди, увидев Летицию, светло-лиловым видением мелькнувшую на лестничной площадке.

Поблизости безудержно хохотали дочери Лейтона. Их рассмешили не замечания Уитли, просто мать велела им принять «Пилюли для поднятия духа», поэтому всякая ерунда повергала девушек в бесшабашное веселье. Они все еще хохотали, когда Рэй подошел к Сэнди.

На самом верху лестницы Летиция огляделась, размышляя, куда бы положить тяжелую шпагу Рэя. Может, к себе в спальню?

В этот момент кто-то громко позвал ее снизу. Оказалось, что маленькая Фло сунула сливовое пирожное в карман своего обшитого кружевами передничка и варенье запачкало ее розовое платьице. Вот-вот должна начаться церемония, что делать?

Чрезвычайное происшествие требовало срочного вмешательства. Летиция прислонила шпагу к перилам и поспешила к дочери. Уже на ходу она приняла решение переодеть ее в желтое платьице, ибо второго розового не было.

Забытая шпага осталась на верхней лестничной площадке.

В последний раз со слезами на глазах Вирджиния обняла сестру, и под возбужденные крики подружек Каролина вышла в коридор. Она остановилась, ожидая, пока подружки подберут ее шлейф, после чего предстояло торжественно сойти вниз. Летиция возглавила шествие, и свадебная процессия медленно двинулась по коридору. Каролина осторожно ступала, ибо жемчужный венец не слишком надежно держался на ее распущенных волосах. Она хорошо представляла себе, как смутится мать, если венец упадет.

– Держи голову так, будто ты королева. – Дав дочери последнее наставление, Летиция вместе с гостями ждала, когда Каролина спустится.

– Твоя мать предпочла бы видеть на тебе королевскую диадему, – шепнула Салли Монтроуз, поправляя венец на голове Каролины. «Это уж точно», – подумала Каролина.

Среди множества обращенных к ней лиц Каролина заметила в холле и Сэнди Рэндолфа в льдисто-зеленом атласе и с тростью. Ее охватила радость. Хотя в церемонии примет участие Филдинг Лайтфут, все произойдет в присутствии ее настоящего отца.

Филдинг также имел весьма внушительный вид в своем новом блекло-голубом камзоле с золотым шитьем и такими же пуговицами. Камзол и сверкающие сапоги были куплены специально для этого случая. (Все домашние понимали, что и портной, и сапожник скоро начнут осаждать его требованиями об уплате по счету.) Стоявшая рядом с ним Летиция в своей невероятно широкой лиловой шелковой юбке с вышитыми серебром фиалками походила на высокий, чуть покачивающийся цветок. («Будь на дворе зима, – подумала Вирджиния, – мать нарядилась бы в пурпурный бархат, и никто не убедил бы ее не делать горностаевой оторочки».)

«Так и подобало бы, – пронеслась у Каролины странная мысль, – новой королеве тайдуотерского общества, устраивающей первую большую свадьбу, достойную нового тайдуотерского «дворца».

Сама же она в своем мерцающем белом атласном платье – принцесса этого общества, принцесса, выходящая замуж за своего избранника-принца.

Стоя наверху, все еще незамужняя в глазах людей, Каролина посмотрела на ожидающего внизу Рэя Эвистока, высокого и серьезного, в элегантном сером атласном камзоле, и вдруг вспомнила его на палубе «Морского волка» – гибкого, мускулистого, грациозного, уверенного в себе и удачливого пиратского капитана. Солнечный свет, серебривший воды Йорка, привел ей на память мерцание луны на глади залива Кайона… Вспомнилась ей и «пиратская свадьба» на борту покачивающегося «Морского волка», свадьба, которую, поднимая кружки и размахивая саблями, праздновала вся Тортуга… Но здесь, в большом доме вдали от дикого мира Вест-Индии, должна осуществиться мечта ее матери, да и ее собственная: она станет законной женой любимого человека. Каролина улыбнулась и посмотрела в глаза Рэю. И его суровое лицо озарилось нежностью. Тогда, заглушая звуки клавесина, на котором играла миссис Боттомли, в ушах Каролины, казалось, грянул громкий перезвон всех церковных колоколов Тортуги…

Она так долго жила в страхе, так долго боялась, как бы что-то не расстроило их свадьбу. Зато теперь ее переполняли веселье и радость. Рэй вернулся. Вот он стоит совсем рядом – загорелый и решительный. Ему удалось добиться помилования на Бермудах, старая пиратская жизнь осталась далеко позади, и отныне ничто, действительно ничто не помешает их счастью. Об этом свидетельствовало и то, что длинная шпага Рэя была беспечно прислонена к перилам. Дай Бог, чтобь! ему никогда больше не пришлось держать ее в руке!

Оглядывая обращенные к ней лица, Каролина вдруг подумала, как отреагировала бы мать, если бы узнала, что они с Рэем уже поженились по пиратскому обычаю на палубе корабля в заливе Кайона. Пожалуй, элегантная, непредсказуемая Летиция только пожала бы плечами и воскликнула:

– Пусть свадьба продолжается!

Она должна оправдать ожидания своей матери.

Первая невеста Левел-Грина глубоко вздохнула.

Глава 11

В тот самый миг, как Каролина собиралась сделать первый шаг, снаружи послышался шум, парадная дверь распахнулась, и в холл ворвалась тетя Пэт. Ее дорожные одежды были сильно помяты, волосы растрепаны, парик сбился набок. Оглядев собравшихся растерянным взглядом, она изумленно воззрилась на Каролину в сверкающем подвенечном платье.

– Слава Богу, я не опоздала! – со слезами на глазах вскричала тетя Пэт.

Шурша светло-лиловыми юбками, к ней направилась Летиция.

– Мы очень рады тебя видеть, Петула. Но ты мешаешь проведению церемонии, – с укором добавила она.

Однако слишком возбужденная тетя Пэт не собиралась соблюдать этикет.

– На меня напали пираты! – горестно сообщила она. – По пути из Филадельфии наш корабль был атакован и потоплен, самих же нас высадили в небольшие лодки. И все это – дело рук злодея капитана Келлза.

Сочувственные возгласы заглушил громкий голос жениха.

– Келлз не мог на вас напасть, – твердо заявил он. – Потому что Келлз – это я.

Воцарилось ошеломленное молчание. Тетя Пэт, отступив, устремила взгляд на высокого человека, однако он стоял спиной к свету, поэтому она видела лишь его силуэт.

– Если этот человек – Келлз, – выдохнула тетя Пэт, – то что он делает здесь, Летти?

– Он – жених, Петула. – Летиция держалась спокойно, только ее темно-голубые глаза зловеще поблескивали, а губы сжались в полоску. – Ты, по-видимому, ошибаешься, утверждая, что он…

– Жених? – недоверчиво переспросила тетя Пэт. Ее запачканные дорожные юбки затрепетали. – И ты разрешишь своей дочери выйти замуж за этого… корсара, нападающего на английские суда?..

Ее тираду перебил звонкий голос Рэя:

– Я никогда не нападал на английские суда, мэм. Да, я был пиратом, но нападал лишь на испанские суда.

– Вы напали на «Офелию», бедное маленькое безобидное суденышко, на котором я плыла сюда, и потопили его, – презрительно заявила тетя Пэт. – По вашей милости, – она ткнула перстом в изумленно взиравшего на нее Рэя, – я чуть не опоздала на свадьбу Каролины. – Она была слишком взвинчена, чтобы почувствовать несообразность этих слов. Тетя Пэт простерла вперед свои полные руки и драматически обратилась к собравшимся. Как и застывшая наверху невеста, они жадно ловили каждое ее слово. – Говорю вам, корабль этого человека атаковал нас в сумерках, его люди взяли наше судно на абордаж и высадили команду и пассажиров в небольшие лодки. Швырнув нам немного сухарей и несколько бочонков воды, они со смехом сказали, что это подарок капитана Келлза.

В этот миг Рэй издал возмущенный вопль, а тетя Пэт изничтожающе посмотрела на него.

– Отплывая, мы обернулись и увидели, что «Офелия» горит, а серый «Морской волк» медленно отходит от нее. Четыре дня я провела в открытой лодке, грызя заплесневелые сухари и запивая их затхлой водой. Случись непогода, мы никогда не достигли бы берега, все пошли бы на корм рыбам. – Собравшиеся глухо зароптали, кое-кто начал угрожающе посматривать на жениха. – Спросите его, где он был. Во всяком случае, не здесь.

– Он был на Барбадосе, Петула! – вскричала Летиция. – Да замолчи же ты! Не расстраивай нам свадьбу.

– Я уезжал на Бермуды хлопотать о королевском помиловании через тамошнего губернатора. – Рэй сделал шаг вперед, к двери. – И помилование мною получено. – Его лицо потемнело от гнева.

– Ха! – воскликнула ничуть не убежденная тетя Пэт. – К тому же, Летти, – обратилась она к хозяйке дома, – этот человек не может жениться. У него уже есть жена. Я слышала, как они это говорили.

– У меня была жена, – взревел Рэй, и Каролина вдруг почувствовала, что весь ее мир рушится. – Но она умерла в Испании.

Вирджиния упала в обморок прямо на лестнице. Каролина похолодела. Хотя Рэй и говорил, что у него была женщина, речь не шла о жене.

– Что? – Терпение Летиции наконец-то иссякло. – Вы говорите, у вас была жена? Так можно ли верить в то, что она умерла? А если да, то при каких обстоятельствах?

В колониях хорошо знали, что многие пребывавшие из Англии мужчины забывали упомянуть об оставленных ими законных женах.

– Ненависть родственников моей жены ко мне погубила ее.

– Он лжет! На корабле с ним была блондинка, – продолжала свои разоблачения тетя Пэт. – Один из матросов сказал, что это его жена. Арестуйте его. Немедленно арестуйте его.

– Если утверждения Петулы верны, помилование аннулируют! – прокричал кто-то. – Ведь на судно Петулы напали уже после того, как помилование было подписано. Схватите этого негодяя, и пусть с ним разбирается закон.

Стоя на верхней лестничной площадке и выставив вперед атласную туфельку, Каролина поняла, что надо незамедлительно действовать. Ее поразили слова тети Пэт, но сейчас не время выяснять, была у жениха жена или нет. Каролина предвидела дальнейший ход событий: гости схватят жениха и отведут в тюрьму. Экипаж перекрещенного «Морского скитальца», услышав об этом, тут же поднимет якоря и поплывет на Тортугу или еще бог весть куда. Никто не поверит Рэю, и казнь знаменитого капитана Келлза вызовет всеобщее ликование.

В этот миг взгляд Каролины упал на прислоненную к перилам шпагу. Она схватила ее и вытащила из ножен.

– Келлз!

Подняв глаза, гости увидели, как сверкнула сталь на фоне белого атласа. Брошенная Каролиной шпага описала широкую дугу над головами гостей, и в самом низу жених ловко поймал ее. Обхватив сильными пальцами рукоятку оружия, которое приносило ему победы на многих скользких палубах, Рэй словно преобразился. Мирный деревенский джентльмен из Эссекса вдруг преобразился в легендарного капитана Келлза, чье имя наводило ужас на все Карибское море.

– Расступитесь, джентльмены, – прозвенел властный голос. Сверкающее лезвие, послушное хозяину, описало широкий полукруг, и все отодвинулись.

– Каролина! – повелительно позвал Рэй и махнул рукой, подзывая невесту к себе.

Тяжелое платье сковывало движения Каролины. Она сразу поняла, что не сумеет добраться до него, а если и сумеет, то не сможет бежать по лужайке в туфлях на высоких каблуках и со шлейфом, волочащимся сзади.

– Беги без меня! – в отчаянии крикнула она. – Не жди!

– Преградите выход, – раздался чей-то голос. – Мы закроем ему путь нашими телами, а остальные навалятся на него сзади. Хватайте его сзади. – Несколько мужчин шагнули вперед. Женщины пронзительно завизжали. Некоторые леди лишились чувств.

– Назад, джентльмены! – послышался такой угрожающий голос, что пыл собравшихся несколько поостыл. Только тут все заметили, что возле двери стоит Сэнди Рэндолф в своей светло-зеленой одежде. Одно движение руки – и его трость превратилась в длинную шпагу, а бронзовый набалдашник – в небольшой колесный пистолет. – Назад, говорю! Жених покидает дом.

Каролина с облегчением увидела, как Рэй пробежал сквозь замершую толпу, с благодарностью кивнув Сэнди. В следующий миг он уже мчался по лужайке к реке.

– Всем стоять, – мрачно предостерег людей Сэнди, помахивая пистолетом. – Я пристрелю первого же, кто попытается преследовать его.

С искаженным от ярости лицом из толпы вынырнул Филдинг Лайтфут.

Жена бросилась за ним и схватила его за руку. Тетя Пэт вскрикнула.

– Не убивай его, Сэнди! – отчаянно закричала Летиция, надеясь спасти обоих.

Крепко держась за перила, Каролина внимательно наблюдала за происходящим. Она видела, что тетя Пэт пошатнулась и вот-вот упадет в обморок. Ее, однако, успели поддержать Нэд Шеклфорд и Дик Смитфилд. Последний крикнул, чтобы принесли нюхательную соль. Она видела Вирджинию, сидящую в смятении на лестнице и всеми забытую. Видела, как со всех сторон сбегаются слуги. Но душа ее была с женихом, и она представляла себе, как он бежит по лужайке, размахивая сверкающей шпагой.

– Как ты смеешь помогать этому мерзавцу, Рэндолф?! – заорал Филдинг. – Да еще в моем доме!

Он рванулся вперед, увлекая за собой Легацию, но увидел перед собой дуло пистолета, а над ним бесстрастное лицо Сэнди. Вновь послышались крики, затем воцарилось молчание. Гости подались назад, уверенные, что сейчас совершится убийство.

Однако этого не произошло.

Бросив быстрый взгляд на Летицию, с отчаянной мольбой взиравшую на мужа и старавшуюся удержать его, Сэнди Рэндолф небрежно помахал своим смертоносным оружием. Однако и сам Филдинг остановился, почти наткнувшись на пистолет.

– Тебе следовало бы поблагодарить меня, – холодно бросил Сэнди, – ибо я спас тебя от больших неприятностей, Лайтфут. Может, ты хотел видеть, как твоя дочь плачет у стен тюрьмы и требует, чтобы ее обвенчали с приговоренным к повешению? Или хотел услышать, как она будет взывать к нему, стоя под эшафотом?

– Конечно, нет. – Филдинг не спускал глаз с пистолета. – Да она и не стала бы плакать.

– Ты совсем не знаешь женщин, – резко возразил Сэнди. – Посмотри на нее. Если бы она могла избавиться от этого неудобного свадебного наряда, то бежала бы сейчас рядом с ним.

– Это верно! – крикнула Каролина, подхватив соскользнувший с ее головы жемчужный венец.

– И куда бы она с ним направилась? – насмешливо спросил Филдинг. – Неужели ты хочешь, Летиция, чтобы твоя дочь затерялась в разбойничьих притонах Карибского моря?

– Нет, конечно. – Все это время Летиция крепко держала мужа, но сейчас он вырвался из ее рук. Выражение его лица изменилось, когда он понял, что доводы соперника разумны.

– Понимаю, о чем вы, Рэндолф, – сказал он упавшим голосом. – Но ведь есть и другая возможность. Мы схватим его, пока он не добрался до своего корабля, и передадим в руки правосудия. Каролина, – даже в этот момент он не мог назвать ее своей дочерью, – не будет в этом замешана.

– И вы готовы пожертвовать жизнью одного из гостей, а может, и своей собственной? Ведь этот человек – лучший фехтовальщик во всей Вест-Индии, – мрачно проговорил Сэнди и направил пистолет в сторону толпы, сразу же отступившей. – Никто из вас не может сравниться с ним в умении владеть шпагой или абордажной саблей. Не хотите же вы подписать себе смертный приговор. Я не тронусь с места, пока он не скроется.

– Слова звучат убедительно, – подхватил Ральф Уормли. – Вступить в схватку с этим пиратом – значит обречь себя на верную смерть.

Нарядные плантаторы обменивались робкими взглядами. Многие из них отважно защищали свои домашние очаги, многие сражались с нападавшими на них индейцами, но преследовать отчаявшегося убегающего пирата считали чистейшим безумием.

Сжимая в руке свадебный венец, Каролина закрыла глаза и молча взмолилась, чтобы Рэю удалось благополучно бежать. Они сговорились уплыть на баркасе во время свадебных празднеств, оставалось надеяться, что баркас уже прибыл и дожидался своего капитана. Каролина истово молилась и за Сэнди, обещая Господу избавиться от своих многочисленных недостатков, если Рэю удастся благополучно бежать.

Открыв глаза, она увидела, что пришедшую в себя Вирджинию уводит под руку Льюис Беруэлл. Ему, одному из немногих, удалось сохранить хладнокровие. Некоторые леди воспользовались нюхательной солью, кое-кого уложили на диваны. Перепуганные матери утешали плачущих детей. Во дворе яростно лаяла собака. Сэнди Рэндолф все еще стоял на посту у двери и лишь слегка повернул голову, когда в холл ворвался бледный слуга Льюиса Беруэлла, задыхающийся и взволнованный.

– Мимо меня, размахивая шпагой, только что пробежал какой-то человек. А когда я крикнул, чтобы он остановился, он сшиб меня с ног, – сообщил он, отыскивая глазами своего хозяина.

– Это жених, – с иронией обронил Сэнди. – Увы, уже бывший.

Слуга изумленно уставился на него.

– Вот черт! – воскликнул он, совсем забыв, где находится. – Но это тот самый джентльмен, который предложил мне золотую монету перед балом в Фэрфилде, попросив освободить комнату, где он хотел провести время со служанкой. Неужели это жених?! – Его глаза почти вылезли из орбит.

Каролина, все еще стоявшая на лестнице, наконец обрела голос. Она не может защитить Келлза от обвинений в пиратстве, но уж тут-то необходимо вступиться за него.

– Нет, Рэй просил освободить комнату вовсе не для этого! – крикнула Каролина. – Он хотел побыть наедине со мной.

На мгновение все забыли о Келлзе. Взоры гостей устремились на Каролину. В те дни девушки аристократического происхождения обычно сохраняли невинность до брачной ночи, поэтому столь откровенное признание ошеломило всех.

– О Боже! – простонал Филдинг, но Легация шикнула на него и быстро направилась к лестнице.

Каролина залилась краской.

– Но мы не воспользовались этой комнатой, – поспешила добавить она. Заметив всеобщее недоверие, Каролина пояснила: – Видите ли, на Тортуге мы…

– Замолчи, Каролина! – оборвала ее мать. – Его здесь уже нет, и он не нуждается в твоей защите.

Подобрав широкие светло-лиловые юбки, Легация взбежала по лестнице и остановилась перед смущенной дочерью.

– Каролина несколько не в себе, – сказала она гостям. – Она прорыдала всю ночь у моего изголовья, терзаясь сомнениями, выходить ли замуж за этого сбежавшего злодея. Ее преданность ему необъяснима, и я не позволю Каролине лгать, чтобы спасти репутацию Рэя Эвистока… Рэй Эвисток… Капитан Келлз… Я даже не знаю, каким именем его называть. Идем, Каролина.

И Летиция увлекла за собой ошеломленную дочь. Однако та все же успела спросить слугу, видевшего Рэя:

– Куда бежал этот человек со шпагой?

– Я видел своими глазами, как он садился в баркас, – последовал ответ, и Каролина с облегчением перевела дух.

– Я хотела сказать, что мы с Рэем поженились по пиратскому обычаю на Тортуге, – призналась Каролина, оставшись наедине с матерью в своей комнате, и бросила на кровать длинную нитку жемчуга, заменявшую ей свадебный венец.

– Каролина, я знаю, что ты хотела им сказать, но, поверь, лучше всего было промолчать.

– Однако…

– Мне известно все о твоей «пиратской свадьбе» на Тортуге. – Тебе рассказал Сэнди?

Мать мрачно кивнула.

– У нас почти нет тайн друг от друга. Особенно в том, что касается тебя. Он также сообщил мне, что такая свадьба не имеет законной силы. Считай, что ее не было.

– Но я считаю, что она была! – воскликнула Каролина. – На Тортуге я поклялась быть верной женой Рэю и сдержу свое слово.

– Ерунда, – отмахнулась Легация. – Неужели ты не понимаешь, что теперь все изменилось? Оставайся здесь, я скажу всем, что ты плохо себя чувствуешь. Запри дверь, никого не впускай. Я же постараюсь избавиться от гостей, а уж потом решу, что делать.

– Как же мне сидеть здесь, взаперти? Я должна знать, что происходит, удалось ли бежать Рэю… Если же что-то неладно, я поспешу к нему. С пистолетом под юбкой.

– С ним будет все в порядке, – едва сдерживая гнев, проговорила Летиция. – Сэнди позаботился об этом. Но если ты спустишься вниз, любопытные забросают тебя вопросами. Готова ли ты ответить на них?

– Нет. – Каролина вздрогнула.

– Тогда сиди здесь. Я пришлю к тебе Вирджинию. А если появятся новости, приду сама.

Растерянная Вирджиния рассказала сестре, что Льюис Беруэлл и Ральф Уормли убеждают гостей разойтись и оставить Лайтфутов одних. Гости начали покидать дом, хотя и неохотно, поскольку такого шумного скандала в округе еще никогда не случалось и каждый надеялся получить новую пищу для сплетен. Тем не менее от причала уже отчаливали лодки, увозя гостей. Нетрудно вообразить, какие оживленные разговоры будут вести сегодня вечером в «Роли» все эти люди.

– О Рэе ничего не слышно? – с тревогой спросила Каролина.

Вирджиния сочувственно покачала головой:

– Прошло еще слишком мало времени.

Каролина и сама это знала, но не могла сдержать нетерпение. Да, она будет задавать этот вопрос снова и снова, пока не узнает, что Рэй в безопасности.

– Я пойду вниз, – сказала она Вирджинии, ибо вынужденное бездействие убивало ее. – Мне наплевать, о чем меня будут спрашивать. Я должна выяснить, что происходит.

В сопровождении Вирджинии она спустилась по широкой лестнице. Уходили последние гости – Монтроузы. Салли в своем розовом платье обернулась и насмешливо взглянула на печальную невесту. Ей явно хотелось сказать: мало того что он пират, так еще и женатый. Мать Салли, нахмурившись, подтолкнула дочь к двери, и наконец Каролина и Вирджиния остались одни в большом холле, украшенном в честь так и не состоявшейся свадьбы.

В большой столовой, залитой солнечным светом, был устроен семейный совет. Семья собралась здесь в полном составе. Не допустили сюда лишь Деллу и Фло, и теперь обиженные девочки гуляли с няней по саду. Обеденный стол, за которым расположились члены Семьи, был заставлен яствами. Один только свадебный торт весил, вероятно, более сорока фунтов. Во главе стола сидели Филдинг и Летиция. Присутствовали тетя Пэт и, как ни странно, Сэнди Рэндолф.

Каролина молча прошла мимо измученной, так и не переодевшейся тети Пэт и приблизилась к Сэнди.

– Спасибо, что спас Рэя. Я знаю, ты сделал это ради меня. Сэнди нахмурился:

– Я сделал это ради твоей матери. Чтобы освободить тебя от него.

– Неужели ты в самом деле веришь?..

– Еще до моего прибытия по Тортуге ходили слухи, что Келлз атаковал английский корабль. Познакомившись с ним, я почти поверил, что он нападал лишь на испанские суда. Но… – Он помрачнел еще больше. – Я не сомневаюсь в слова Петулы.

Каролина бросила взгляд на тетю Пэт. Та с непонятным ожесточением ела конфеты.

– Почему ты считаешь, что на тебя напал именно корабль Келлза, а не какой-то другой?

– Сама я не видела названия «Морской волк», – рассеянно проговорила та. – Но меня удивляет, Каролина, что ты так нелюбезна со мной, ведь я очень спешила на твою свадьбу.

– И к чему это привело? Ты только расстроила мою свадьбу. Жаль, что не задержалась в лодке хоть на несколько минут.

– Боже! – ахнула тетя Пэт. – Да как только у тебя повернулся язык пожелать мне такого?

– Я не желаю тебе зла, тетя Пэт, и искренне рада видеть тебя. Но как ты могла обвинить Рэя в подобном преступлении? Ведь сама же призналась, что не видела названия «Морской волк»!

– Конечно, однако сидевший рядом со мной матрос утверждал, что при свете пламени, охватившего «Офелию», разглядел на корме название «Морской волк».

Каролина похолодела.

– Но, тетя Пэт, на корме можно написать все что угодно! – Она вдруг вспомнила, что «Морской волк» переименовали в «Морского скитальца». – И почему ты так уверена, что капитаном был Келлз?

– Они называли его Келлзом.

– А что, если ты ослышалась? Это мог быть Меллз или Беллз?

– Каролина, Петула перенесла много бед, – упрекнула дочь Летиция. – Не изводи ее.

– А я и не извожу, – вспыхнула Каролина. – Эта глупая женщина погубила мою жизнь, а возможно, и жизнь моего любимого! О тетя Пэт… – И Каролина в подвенечном платье опустилась на ковер около старой дамы. Летиция не удержала дочь, когда та вцепилась в грязную дорожную одежду старушки.

– Ах тетя! – пробормотала Каролина. – Я не верю, что Рэй потопил твой корабль и высадил тебя в лодку. Когда я была его гостьей, – она не сказала «пленницей», – на Тортуте, Рэй вел себя очень благородно с захваченными испанскими леди…

– Весьма благородно, – иронически вставила Летиция. – Даже женился на одной из них.

Каролина пропустила реплику матери мимо ушей.

–Он подобающим образом отправлял их на Гавану. Полагаю, он вел себя даже слишком благородно. Убеждена, что ты ошибаешься, и тот, кого приняла в темноте за Келлза, вовсе не Рэй.

В комнате воцарилась тишина. Тетя Пэт погрузилась в размышления.

– Да, – наконец уверенно заговорила она. – Я не видела отчетливо его лица и не слышала голоса, но тот был примерно такого же роста и держался столь же высокомерно, как и твой бывший… – тут она фыркнула, – жених. И матросы называли его Келлзом. Никто из вас не станет отрицать, что он был в море именно в то время, когда произошло нападение на бедную «Офелию». Этот пират не упустил представившейся возможности.

– А женщина? – не своим голосом спросила Каролина.

– Женщина? Ты имеешь в виду его жену? Ее я также не разглядела. Когда наша лодка отчаливала, она стояла за капитаном Келлзом. Я видела лишь ее развевающиеся юбки и светлые волосы, взбитые по моде, хотя их и трепал ветер.

– Высоко взбитые… Трепал ветер… – Каролина облизнула губы. – И ты утверждаешь, что это его жена?

– Откуда мне знать, жена она ему или нет? – Тетю Пэт крайне огорчало, что Каролина, ее любимица, говорит с ней так непочтительно. – Помню, меня охватило ужасное смятение, я подумала, что пираты задержали одну из моих спутниц. Я крикнула одному из матросов: «В нашей лодке найдется место и для этой леди». А он злобно ответил: «Она не поплывет с вами. Это жена капитана Келлза».

Жена капитана! Но ведь все знали, что на Тортуге Келлз женился на Каролине. Поэтому тот, кто выдал себя за Келлза, наверняка подыскал какую-нибудь блондинку на роль его жены.

– Тетя Пэт, – печально продолжала Каролина, – надеюсь, ты осознаешь, что, обвинив Рэя, погубила мою жизнь?

– Погубила твою жизнь? – Старушка с негодованием отодвинула от себя конфеты и сверкающими глазами уставилась на Каролину. – В опасности была моя жизнь. Меня потрясло известие, что ты якшалась с пиратами на Тортуге. Но мне и в голову не пришло, что ты привезешь одного из них домой. – И она закатила глаза, как бы призывая в свидетели Небесного Заступника.

– Не я привезла его домой, а он меня, – раздраженно возразила Каролина. – И я встретилась с ним в Эссексе, не на Тортуге. – «Однако на Тортуге я встретилась с ним снова, поэтому именно там моя жизнь обрела новый смысл…»

– Он ужасный человек! – воскликнула тетя Пэт. – Его люди обыскали весь наш корабль и забрали все, что только могли: кольца, драгоценности, провизию, даже багаж.

– И конечно же, серебряный горшок, – тихо пробормотала Вирджиния, но осеклась, перехватив угрожающий взгляд Летиции.

– Они забрали драгоценную заколку, подаренную мне матерью, – запальчиво добавила тетя Пэт, расслышавшая ехидную реплику Вирджинии.

– Ну, мне пора. – Сэнди поднялся. – Я хотел лишь объяснить, что он за человек. Пожалуйста, заприте дочь на замок. – Он посмотрел на Летицию. – Уверен, она попытается вновь отыскать его.

Каролина вскочила так порывисто, что швы подвенечного платья затрещали.

– Я провожу тебя до лодки, и ты повторишь мне все, что нашептывал моей матери у меня за спиной.

Летиция застонала. Ее темно-голубые глаза выразили полную растерянность, внезапно задержавшись на огромном торте. Теперь он казался насмешкой судьбы.

– Сэнди, – попросила она, – вынь свою шпагу из трости и дай мне.

Он с недоумением повиновался.

– Этот громадный торт сводит меня с ума! – возбужденно воскликнула Летиция и ударом шпаги рассекла торт пополам. Затем ударила его еще раз.

Вирджиния с ужасом наблюдала за матерью.

– Спасибо, Сэнди. – Излив всю свою ярость, Летиция вернула шпагу хозяину и снова опустилась в кресло.

Сэнди смочил салфетку вином и протер лезвие.

– Вот уж не думал, что мне придется стирать со шпаги крем, а не кровь. – Он поклонился и направился через холл к двери. Каролина поспешила вслед за ним.

– Ты ведь говорил все это не всерьез, Сэнди? – встревожено спросила она. – Просто преследовал какую-то цель? О Сэнди, возьми меня с собой и, пожалуйста, помоги найти Рэя.

Он схватил ее за руку железной хваткой. Глаза его напоминали сейчас кусочки льда.

– Тебе лучше всего забыть Келлза. Едва ли ваши дороги когда-нибудь вновь пересекутся. А если он все же появится, мне придется устранить его с твоего пути. С помощью этого. – Сэнди постучал по трости-шпаге. – Или с помощью пистолета.

Каролина отпрянула:

– Не верю тебе…

Его слова обожгли ее, как удар хлыста.

– Неужели ты еще не поняла, Каролина, что этот пират обманул и одурачил тебя? Ни один уважающий себя пират, кстати говоря, не высадил бы Петулу в лодку.

– Рэй не делал этого.

– Ты так думаешь, потому что влюблена в него, но факты свидетельствуют об ином.

– Говори прямо, – задыхаясь, пробормотала она. – Назови меня его женщиной. Ибо я навсегда останусь ею.

Сэнди внимательно посмотрел на взбунтовавшуюся дочь, казавшуюся сейчас истинным воплощением ярости. Воплощением его самого. Он нахмурился.

– Ко всему прочему ты, возможно, и не единственная его женщина, – бесстрастно добавил Сэнди. – Ты никогда не задумывалась, почему Келлза называют Юбочным капитаном?

– Я этого не слышала. – Каролина попыталась вырвать руку. – Но в любом случае я не верю в это.

Сэнди Рэндолф вздохнул.

– Да никто не посмел бы назвать так Келлза в глаза или в твоем присутствии, опасаясь жестоко поплатиться за это. Известно, что он – человек галантный. Но ведь ты наверняка заметила, какой необычный флаг поднимает Келлз на мачте, прежде чем напасть на испанский корабль.

– Я никогда не принимала участия в морской битве. Сэнди провел рукой по лбу:

– Конечно. Я забыл, что ты женщина. Но всем хорошо известно, что в отличие от других пиратов, на чьих флагах изображены череп и скрещенные кости, Келлз вместо флага использует женскую юбку.

– Юбку?

– Да, юбку. Из тяжелого черного шелка. Очень красивую. Нападая на испанские корабли, Келлз поднимает только этот флаг. Ты не скажешь почему?

«Испанки любят юбки из шуршащего тяжелого черного шелка».

– Он говорил мне, что у него была девушка-испанка.

– По его собственному признанию, она была его женой. Он говорил тебе об этом?

Раскрасневшееся растерянное лицо Каролины сказало Сэнди лучше всяких слов, что она ничего не знала.

– Я предполагал, что это будет для тебя неожиданностью. И вряд ли приятной.

«Почему Келлз ничего не сказал ей?»

– Но это было очень давно, – возразила Каролина.

– Может, и не так давно. И у него была не одна испанка, а целая дюжина. Ты не знаешь этого человека.

– Я знаю его, – решительно возразила Каролина, решив до конца защищать Келлза. – Я смотрела в его глаза и читала в них правду.

– Ну и ну, – пренебрежительно проронил Сэнди Рэндолф, – ты еще молода, плохо разбираешься в людях и ничего не знаешь о жизни.

– Но я учусь у таких, как ты. И никогда не заподозрила бы, что ты способен оболгать Рэя.

– Оболгать? – Взгляд Сэнди выразил такое глубокое удивление, что Каролина поняла: он говорит правду – по крайней мере считает правдой. – Зачем мне лгать тебе? Факты свидетельствуют против него. У Келлза была другая жена, это его собственные слова.

– Но его жена умерла! Сэнди цинично усмехнулся:

– А может, и не умерла?

– Иди к черту! – злобно бросила Каролина. – Все равно я не послушаюсь тебя. – Она снова попыталась вырвать руку, но безуспешно.

– Летти, – крикнул он, – присмотри за своей дочерью! Мрачная Летиция отвела Каролину в столовую, где тетя Пэт по-прежнему поглощала сладости. Каролина даже не взглянула вслед Сэнди Рэндолфу. Ее глаза наполнились слезами. Недолгое время Сэнди был ей настоящим отцом. Но если он считает Рэя способным на злодеяния и даже угрожает убить его, она не желает иметь с ним дело. Пусть отправляется куда угодно – в Тауэр-Оуэкс или в преисподнюю. Она не станет искать его.

– Каролина, ты должна извиниться перед Петулой, – потребовала Летиция.

– Не желаю ни перед кем извиняться! Пойду наверх и сниму эту… ужасную одежду. Мне не следовало возвращаться сюда.

Она выбежала.

Мать проводила ее задумчивым взглядом.

Глава 12

Позднее пришла Вирджиния и, язвительно улыбаясь, рассказала, что тетя Пэт объелась, у нее разболелся живот и она улеглась в постель. Филдинг же и Летиция держат внизу совет.

– Не хочешь кусочек свадебного торта? – Она протянула сестре тарелку.

– Боюсь подавиться, – с горечью бросила Каролина.

– Торт очень вкусный. Подумать только, сорок фунтов – и все зря! А еще то, что наготовили повара. Мама не решилась никому ничего предложить, чтобы это не выглядело как поминки.

– Я спущусь и съем кусок ветчины и булочку. – Каролина поднялась.

– Мама велела мне следить за тобой. Боится, что убежишь.

– Не убегу, но только потому, что не знаю, куда бежать.

– То же самое сказала маме и я. – Пожав плечами, Вирджиния принялась за торт. Она набирала вес, и к ней возвращалась прежняя живость.

Каролина хотела спуститься вовсе не для того, чтобы поесть. Обещав скоро вернуться, она сбросила туфли и в одних чулках направилась к библиотеке – там обычно совещались Филдинг и Летиция. Только что оттуда вышел слуга с подносом, и дверь была чуть приоткрыта. Каролина прислушалась.

– …Выдай ее замуж за любого, кто согласится жениться на ней, – сердито сказал Филдинг. – И поскорее.

– Нам не следует терять голову, – возразила Легация.

– Терять голову? Мы потеряли свою репутацию. Мало того, что ты прижила дочь с Рэндолфом, так еще начала защищать его от Брэмвеев. И вот теперь она…

– Филдинг, – холодно оборвала его Летиция, – запомни: я не слышала твоих слов о прижитой дочери. Что бы ты там ни думал, если наша совместная жизнь продолжится, это не должно стоять между нами.

– О Боже! – простонал Филдинг.

– Дело легко поправимое, – заверила его жена. – Этот человек – Келлз или Рэй Эвисток, не знаю уж, как там его зовут, – навсегда потерян для Каролины. Он никогда уже не вернется. Но в нее влюблен Нэд Шеклфорд. Ты сам видел, как он увивался возле нее на балу в Фэрфилде. Он еще не женат. Конечно, Нэд не так богат и не может подарить ей изумруды инков или мексиканское золото, похищенное с испанских галионов. Жизнь с ним не сулит ей приключений и опасностей, хотя, по-моему, именно это и привлекает Каролину.

– Когда-то такая жизнь привлекала и тебя, – холодно бросил Филдинг.

– Что ж, тогда я была молода и глупа. Кстати, тетка Нэда Шеклфорда живет в Англии. Он и Каролина могли бы пожениться здесь и уехать в Англию. Таким образом мы замяли бы скандал. А когда все забудется…

– Забудется? – прохрипел Филдинг. – Да это никогда не забудется. Она погубила свою репутацию, во всяком случае в Тайдуотере.

– Так было, если помнишь, и с нашей репутацией, – спокойно напомнила ему жена (Летиция проявляла особую находчивость в критические моменты). – И ничего, все обошлось.

– Тогда было иначе.

– Чепуха! Каролина – молодая девушка. Она совершила ошибку, но кто из молодых не совершает их? Однако она красива. Да-да, то, что ты называешь подмоченной репутацией, только прибавляет привлекательности. Так смотрят на это многие мужчины. Все восхищались ее изумрудами. Они по-прежнему принадлежат Каролине. Это прекрасное приданое.

– Вот уж не ожидал, что ты отнесешься к этому так легко, – заметил Филдинг.

– Я и не отношусь к этому легко, но просто смотрю в лицо фактам. И тебе тоже не уйти от этого.

Каролину охватил ужас. Посмотрев в лицо фактам, она похолодела. Итак, эти двое спокойно сговариваются выдать ее замуж за кого угодно, словно Рэя даже не существует! Она прижала руки к вискам. Надо сделать что-то, сейчас же, немедленно.

Поднявшись к себе, Каролина не застала Вирджинии. Вероятно, сестра вернулась в свою спальню. Испытав облегчение оттого, что осталась одна, Каролина села и устремила взгляд на кресло, где лежало подвенечное платье – творение матери, но уж никак не ее собственное. Она обвенчалась в голубом платье на палубе пиратского судна в заливе Кайона и там навсегда отдала свое сердце Рэю.

Каролину пронизала дрожь. «У меня была жена. Она умерла в Испании…» Эти слова не давали ей покоя. Рэй никогда не признавался, что был женат. Что еще он утаил от нее?

Каролина опустилась на бледно-голубое покрывало, стиснула пальцы и, подумав, отвергла эту мысль. Удалось ли Рэю бежать – вот что главное. Об остальном она успеет подумать на досуге.

Каролина сидела на постели так долго, что день сменился вечером. Зашла Вирджиния и спросила, спустится ли сестра к ужину. Та ответила отрицательно.

– А я бы на твоем месте сделала это. – Вирджиния бросила на нее многозначительный взгляд. – Там решают твое будущее… И я не ошиблась, – добавила она. – Пираты забрали серебряный горшок. – Вирджиния засмеялась. – У бедной тети Пэт хватило духа пронести его через таможню под юбкой, но, когда на корабль напали пираты, ей не удалось повторить этот трюк.

– Они уже решили мое будущее. – Каролина не желала продолжать разговор о горшке, ибо ей предстояло подумать о вещах куда более серьезных. – Вирджиния, – печально спросила она, – но ты-то не веришь, что Келлз потопил эту злосчастную «Офелию»?

– Нет, хотя, к сожалению, меня никто не спрашивал. Но теперь, узнав, что он Келлз, они готовы приписывать ему все что угодно.

«В этом-то вся суть, – с возмущением отметила про себя Каролина. – Если раньше кто-то и сомневался, теперь каждый поверит в любую напраслину».

– Поешь что-нибудь, – попросила Вирджиния. – Тебе нужны силы. А вдруг его все же поймают?

Каролина оторвала мрачный взгляд от турецкого ковра и посмотрела на сестру. Теперь, когда случилось самое худшее, Вирджиния держалась молодцом.

– Я понимаю твои чувства. – В голосе ее звучало сострадание. – Но полагаю, тебе все же надо спуститься.

Каролина последовала ее совету. Войдя в столовую, она обвела всех настороженным взглядом, сознавая, что перед ней враги. Они, в свою очередь, уставились на нее: Филдинг – с едва скрываемой яростью, тетя Пэт – с негодованием, мать – сдержанно, маленькие сестры – со жгучим любопытством.

Их любопытство пришлось удовлетворить, ибо Фло и Делла забросали взрослых вопросами. Отвечали им крайне осторожно.

– Каролина, – сказала мать, заметив, что та молча сидит с убитым видом, – ты же знаешь, что еще не конец света. – Между тем слуги уже убрали почти все яства с длинного обеденного стола и лакомились ими на кухне.

– Для меня это конец света, – с горечью ответила Каролина и, подняв голову, вперила в Филдинга суровый взгляд. – Рэй предполагал сделать вам подарок – уплатить часть ваших долгов, – язвительно продолжала она, – поскольку вы не возражали против нашего брака. Вы это знали?

Филдинг отодвинул от себя тарелку с беконом, словно сразу потерял аппетит. Каролина, напротив, с удовольствием принялась за еду. Ее охватило желание мстить, а месть требовала сил.

– Рэй не хотел, чтобы вы потеряли этот дом. – Она пожала плечами.

– Каролина, – сухо одернула ее мать, – ты уже наговорила достаточно.

Каролина обернулась к тете Пэт:

– Я попросила Рэя подарить вам серебряный таз для мытья, в пару вашей серебряной ночной вазе. Но теперь вы его не получите.

Негодование старушки сменилось сожалением. Она всегда мечтала иметь серебряный таз и была крайне раздосадована.

– С меня хватило бы и серебряного горшка, если бы мне удалось вернуть его. – При этих словах Делла и Фло захохотали так громко, что мать тотчас же велела им выйти из-за стола.

– Ты уже закончила? – спросила она Каролину.

– Не совсем. Я хотела – как только мы с Рэем устроимся в Эссексе – пригласить тебя к нам, мама. А поскольку это нелегкое путешествие, я попросила бы сопровождать тебя Сэнди Рэндолфа. Кстати, ведь это по твоей просьбе он ездил на Тортугу вызволять меня, хотя я в этом вовсе не нуждалась.

Филдинг, выругавшись, швырнул салфетку, вскочил и быстро вышел.

– Каролина, – голос Летиции звучал угрожающе, – если ты полагаешь, что твои грубости заставят нас выставить тебя из дома, то напрасно стараешься. Ты останешься здесь, под моим наблюдением. А завтра твой отец найдет Нэда Шеклфорда…

– Мой отец, – возразила Каролина, – уже на пути в Тауэр-Оуэкс. Хотя мне и наплевать на него.

Тетя Пэт поперхнулась, но Летиция не дрогнула.

– Как ты узнала это? – спросила она и, не получив ответа, обратилась к старушке: – Это ты ей сказала, Петула?

Закашлявшаяся тетя Пэт не могла вымолвить ни слова, только мотала головой. Летиция хлопнула ее по спине.

Наконец старушка отдышалась, Летиция метнула быстрый взгляд на Вирджинию, и та смущенно потупилась.

– Каролина, – со вздохом продолжала мать, – я надеялась, что ты никогда не узнаешь правды. Да, верно, я уезжала с Сэнди. Правда и то, что ты его дочь. Но Филдинг вернул меня и воспитывал тебя, как свою дочь.

– Он всегда ненавидел меня!

– Все эти годы он позволял тебе жить в своем доме, дал тебе свое имя. Неужели ты решишься опозорить его?

– Только в том случае, если он попытается насильно выдать меня за Нэда Шэклфорда или кого-то другого.

Летиция внимательно посмотрела на дочь:

– Да, с тобой придется нелегко, но как-нибудь справимся. Каролина не испытывала облегчения от перепалки.

– Мне можно уйти?

– Да, – ответила мать. – Но я никогда не прощу тебе, если ты скажешь Филдингу, что твой отец – Сэнди. Никогда.

Ни за что на свете Каролина не сказала бы этого Филдингу, но ничего не пообещала матери: пусть думает, что хочет. Не проронив ни слова, она вышла из-за стола.

Внизу Каролина встретила Филдинга. Не взглянув на нее, он молча пошел в столовую.

Каролина подобрала подол голубого полотняного платья и поднялась в свою спальню. Постепенно в доме все стихло. Вскоре к сестре вошла Вирджиния с льняными салфетками и тарелкой, на которой лежали ветчина, булочки и кусок свадебного торта.

– Я подумала, что ты проголодалась, поскольку почти не притронулась к ужину. Мама просила, чтобы сегодня я спала с тобой.

– Это в ее духе! – воскликнула Каролина. – Нет, я не голодна. Значит, мама просила, чтобы ты постерегла меня, опасаясь, как бы я не сбежала? Признайся, что это так.

– Конечно. – Вирджиния поставила тарелку на маленький столик и положила рядом салфетки. – Считай меня своей постоянной компаньонкой. Так, кажется, изволила выразиться мама.

Каролина мрачно посмотрела на сестру.

Та спокойно встретила ее взгляд.

– Я поднималась наверх последняя. Сказала маме, что почитаю в библиотеке. Вот и задержалась.

– А не слышала ли ты, что они говорили обо мне внизу?

– Слышала. Я не пошла в библиотеку, а затаилась возле двери столовой и бессовестно подслушивала. Они говорили, что, вероятно, Нэд согласится взять тебя без приданого. С единственным условием – чтобы свадьба состоялась на борту корабля, который они выберут сами.

На борту корабля, который они выберут сами… Каролина вздрогнула. Они найдут капитана, готового обвенчать молодых независимо от того, скажет она «да» или «нет». И как только состоится этот незаконный обряд, Нэд предъявит супружеские права. Физически он сильнее, ей не удастся противостоять ему.

– Они хотят, чтобы ты отправилась в Англию, – сообщила Вирджиния.

– Почему ты так спокойна? – возмутилась Каролина. – Ведь они погубят мою жизнь.

Пожав плечами, Вирджиния подошла к окну:

– С реки наплывает туман.

– В это время года всегда бывает туман, но какое это имеет значение?.. – Она вдруг умолкла, заметив усмешку сестры. – Ты знаешь что-то, неизвестное мне, Вирджи?

– Я знаю, что Рэй Эвисток еще здесь. Он не покидал этих мест. Я видела его после отъезда гостей. Рэй, спрятавшись за деревьями, смотрел на дом.

– Вирджи! – Каролина вскочила. – Почему же ты мне раньше не сказала?

– Боялась, что ты выдашь себя за ужином. Я хотела, чтобы ты держалась совершенно естественно. Так оно и было. – Она усмехнулась. – С меня взяли клятву, что я буду помалкивать о том, кто твой настоящий отец. Заметив твое раздражение, мама сочла, что в ближайшее время ты не убежишь. Так она и сказала тете Пэт, добавив, что ты не знаешь, к кому обратиться за помощью, поэтому и оскорбила всех.

Каролина с изумлением взглянула на старшую сестру. Похоже, она недооценила силу ее характера. Затем мысли Каролины обратились к блуждающему в тумане Рэю.

– Стало быть, он остался и ждет меня. Я должна спуститься, – сказала она. – Вероятно, он ждет меня.

– Пока еще нет, – возразила Вирджиния. – Подожди, пока сгустится туман. И надень свои изумруды – не оставлять же их здесь. Полагаю, ты заметила, что я в дорожной одежде?

– О Вирджи! – Каролина порывисто обняла сестру. – Неужели ты решила отправиться со мной?

– Да. Обстоятельства складываются так, что тебе понадобится спутница. Переоденься. Пора.

– Я поеду так. Много моей одежды осталось на борту «Морского волка»… то есть «Морского скитальца».

– Думаешь, мы поплывем на этом корабле? Внизу после твоего ухода говорили о том, что «Морской волк» снялся с якоря и уплыл.

У Каролины екнуло сердце.

– Не знаю, поплывем ли мы на корабле, но это не имеет значения, лишь бы вместе с Рэем.

Она надела свое изумрудное ожерелье и серьги, но тут ее поразила ужасная мысль:

– Филдинг наверняка запер парадную дверь и спрятал ключ в карман. Как же Рэй проникнет в дом? – Каролина не сомневалась, что мать распорядится запереть и задние двери.

– Через окно внизу, – произнес низкий знакомый голос. Быстро обернувшись, Каролина увидела в дверях Рэя. В руках он держал обнаженную шпагу.

– О Рэй! – с восторгом выдохнула Каролина, бросилась к нему и обвила его шею руками.

Вирджиния подала Рэю ножны, подобранные ею внизу и принесенные в спальню Каролины.

– Это я открыла задвижку, – призналась она. – И думаю, ножны вам пригодятся.

Чуть отстранив Каролину, Рэй улыбнулся Вирджинии, взял ножны, вложил в них шпагу и пристегнул к поясу.

– Пригодятся. Кстати, я был бы счастлив иметь хоть целый десяток таких милых своячениц.

Вирджиния покраснела от удовольствия.

– Я видела вас за деревьями. Только не могла понять, почему слуга Беруэлла упорно твердил, что вы уплыли на баркасе.

– А я и уплыл. Но затем высадился и вернулся.

– Так я и предполагала, – улыбнулась Вирджиния. – Я сложила жемчуг Каролины в этот бархатный мешочек. – Она показала его. – Боялась, что впопыхах сестра обо всем забудет.

– Что бы мы делали без тебя, Вирджи? – прошептала Каролина.

– Не знаю, – серьезно ответила та. – Но этот вопрос останется без ответа, поскольку я еду с вами.

Каролина обратилась к Рэю:

– Нам сообщили об отплытии «Морского волка».

– Отплыть-то он отплыл, но недалеко. Никто даже не пытался преследовать нас. Сейчас корабль стоит на прежнем месте, а баркас, должно быть, ждет нас за причалом.

Серебристые глаза Каролины засияли от счастья.

– Вирджи! – вскричала она. – Помоги мне собрать эту еду. Мы возьмем ее с собой. Рэй, верно, умирает от голода.

– Я тоже так думаю, – послышался спокойный ответ. – Поэтому и захватила салфетки.

Глава 13

В открытом море. Весна 1689 года

Стройный серый «Морской скиталец» выглядел, скорее, как «Волк». Чуть накренившись под ветром, он упорно рассекал волны. Палуба слегка покачивалась. Паруса казались серыми на фоне черного неба, усеянного яркими звездами. Рэй, Каролина и Вирджиния вспоминали события; предшествующие их появлению на борту «Скитальца».

Под прикрытием белого тумана девушки в сопровождении Рэя пробежали по лужайкам и вскоре достигли поджидавшего их баркаса. Тихо поздоровавшись с беглецами, гребцы налегли на весла, и баркас бесшумно устремился к устью реки. Там, у входа в море, стоял щеголеватый «Морской скиталец». К этому времени туман рассеялся, корабль распростер свои полотняные крылья и заскользил по глади Чесапикского залива.

Подгоняемые свежим ветром, они держали курс в открытое море. Капитан, сняв свой атласный камзол, надел панталоны и сорочку. С улыбкой поглядев на красавицу, которой едва не лишился в этот день, он приказал откупорить бочку эля для всего экипажа.

– Просто не верится, – размышляла вслух Вирджиния, облокотясь о поручень левого борта, – что мы уже в пути. Я все еще боюсь, как бы чего-то не случилось. – До сих пор ее жизнь складывалась так неудачно, что эти опасения не удивляли.

Волосы Каролины разметал ветер. Она прижалась к широкой груди возлюбленного, ощущая тонкое полотно его сорочки.

– Наш курс – на Англию, Вирджи. – Она нежно взглянула на сестру. – Отныне ничто не остановит нас.

«Дай Бог, чтобы так оно и было», – подумал стоявший радом с ней высокий капитан. В сущности, многое могло остановить корабль: шторм, мель, скрытая под водой скала, способная порвать обшивку, английское судно, предъявившее права на обыск, вследствие чего любой член экипажа мог бы опознать знаменитого капитана Келлза и вспомнить, что в Уильямсберге требуют его ареста. Капитаны могучих испанских галионов из Веракруса жаждут крови Келлза, а ведь на борту у него женщины, которых он не смеет подвергать опасности. Но, Бог даст, ничего подобного с ними не случится. Галионы из Веракруса будут курсировать по Карибскому морю, британские военные суда займутся другими делами, а боги не обрушат на них грозные молнии и ураганные ветры. Да пощадят они капитана, которому до сих пор так не везло в личной жизни, и его возлюбленную!

– Да, наш курс – на Англию, – подтвердил он своим звучным низким голосом.

– И ты даже не попытаешься найти судно, назвавшееся «Морским волком», и человека, выдающего себя за Келлза? – удивилась Каролина.

«С тобой на борту мне лучше от этого воздержаться», – подумал Рэй, но предпочел умолчать об этом.

– С такими сокровищами на борту лучше не делать этого, – сказал он. – Я уже переправил значительную часть в Англию, но мои люди еще не сделали этого. И они хотят сначала доставить на английскую землю свои богатства, а уж потом разобраться с самозванцами.

– А ты не вернешься назад? – спросила Каролина, опасаясь за его жизнь.

– В ближайшее время – нет. – И это тоже было правдой. Посовещавшись, капитан и его экипаж пришли к решению сначала добраться до Англии, а потом уж вернуться в Карибское море и уничтожить самозванцев. Уцелевшие пассажиры «Офелии», достигнув Иорктауна, рассказали обо всем случившемся и назвали имена команды «Морского скитальца».

Рэй не понимал, что руководит действиями самозванцев.

Каждое судно бросает якорь в определенном порту, его должны килевать, очищать корпус от ракушек и всего прочего, иначе оно быстро износится. В Карибском же море слишком много моряков, которые легко узнают «Морского волка». Они знакомы с Келлзом и не спутают его ни с кем другим. Загорелые лица офицеров и матросов потемнели при мысли, что какие-то негодяи, назвавшись их именами, совершают преступления. Однако все сошлись на том, что прежде всего надо вернуться домой, к семье, и оставить там свои богатства. А затем опять в море, и уж тогда они поквитаются с наглыми самозванцами.

Каролина не задумывалась о том, что, если Рэю не удастся вывести самозванцев на чистую воду, помилование, полученное им с таким трудом, утратит силу. Не ведая об этом, она была счастлива и всем довольна и обещала себе сделать все возможное, чтобы удержать Рэя в Англии.

Первая ночь, проведенная ими на борту корабля, была восхитительной. Они испытывали несказанную радость, изредка обмениваясь ласковыми словами, прикасаясь друг к другу, и тихо вздыхали, вспоминая, что судьба едва не развела их навеки. Очарованные волшебной близостью, они не задавались вопросами о будущем.

Каролина чувствовала себя в безопасности, Рэй снова был с нею, однако смутное беспокойство не покидало ее.

На вторую ночь, когда они нежились в большой каюте, пережив райское блаженство слияния, она взволнованно попросила:

– Рэй, расскажи мне об Испании.

Испания… Уступив на миг предательской слабости, он вспомнил об Испании, стране, где потерял любимую женщину. Его Испания не имела ничего общего с надменной страной, управляемой золотоволосым королем в черной бархатной одежде. Король жил в Эскориале, работал в кабинете, похожем на келью, но, несмотря на все усилия, потерпел поражение от Англии, потопившей его могучую армаду. Испания Рэя не имела ничего общего и с той продажной, дурно управляемой страной, где царствовал преемник Филиппа, до времени состарившийся Карл Второй. Испания Рэя, какой он увидел ее впервые, была далека от политики. Ее пшеничные поля золотились, она изобиловала скотом, и сотни людей собирались, чтобы посмотреть на бой быков. Там, в провинции Леон, его, казалось, все еще ожидал золотой город —Саламанка со старыми каменными домами, залитыми солнечным светом, и искрящиеся воды реки Тормес. Саламанка с ее пробковыми дубами, гнездами аистов и великолепными дворцами. Когда-то он думал, что всегда будет жить в одном из домов на окраине Саламанки с пятнадцатилетней девушкой, покорившей его сердце.

– Полагаю, – сказал Рэй, – что ты хочешь знать вовсе не об Испании.

«Ты прав, – подумала она. – Я хочу знать о той женщине».

– Ты сказал тете Пэт, что был женат. – Голос Каролины дрогнул. – Это правда?

Она лежала рядом с ним обнаженная. Ее тело поблескивало в лучах лунного света, струившегося в каюту сквозь большие кормовые окна. Ночь была тихая, слышался лишь плеск воды и потрескивание обшивки большого судна. Рэй откинулся на спину. Лаская плавный изгиб ее бедра, его рука иногда соскальзывала вниз.

– Да, – ответил он, повернув к Каролине темноволосую голову. – Это правда.

– Но почему ты мне ничего не сказал? Почему я узнала об этом при таких обстоятельствах?

– Все это было так давно. Я не предполагал, что это имеет какое-то значение для нас. – Однако Рэй умолчал об этом и по другой причине. Даже сейчас ему было трудно говорить о той женщине, ибо он помнил ее лучистые темные глаза, благоуханные черные волосы, вздох, который услышал, впервые поцеловав ее в патио с аркадами, напоенном запахами цветов… Долгие годы Рэй благоговейно хранил воспоминания об этой девушке, считая ее чистоту мерилом для всех женщин.

– Не лучше ли забыть о старых ранах, Каролина? – Он с тревогой взглянул на нее.

Старые раны… Освещенная лунным светом Каролина почувствовала, будто над ней, как предостережение, пронеслась какая-то легкая тень. Вероятно, не следует ни о чем спрашивать Рэя. Но она не удержалась:

– Расскажи мне о ней, Рэй.

Нахмурившись, он провел по своим темным волосам. Отныне владычица его сердца – она, эта женщина, словно сотканная из звездного сияния. Она заслуживает того, чтобы узнать правду. Что ж, она узнает ее, раз хочет.

Рэй закинул руки за голову и вытянулся – длинный, стройный, сильный и ловкий.

– Хорошо, Каролина, я расскажу тебе. Что ты хочешь знать?

– Все.

Он вздохнул:

– И с чего мне начать?

– С самого начала. – Каролина надеялась, что не накличет несчастья на свой пока безоблачный мир.

– С самого начала? – Стало быть, ради той, что так дорога его сердцу, ему придется заново пережить весь этот кошмар. – Мой дядя обучил меня морскому делу, в том числе навигации. Двадцати лет от роду я отправился вместе с ним в плавание на торговом судне. Разразился сильный шторм, и мы вдруг увидели тонущий испанский галион. Ничто уже не могло его спасти. Словно птица с поломанными крыльями, исчезал он в бушующих волнах. Мы заметили человека, ухватившегося за обломки мачты. Он так устал, что даже не мог поймать конец веревки, который мы ему бросали. Тогда веревкой обвязали меня. Я прыгнул в море, доплыл вместе с тонущим до корабля, и нас подняли на борт. Это была безрассудная затея, потому что их корабль уже уходил под воду и в такой шторм веревка могла в любой момент лопнуть. Спасенный был стар и беспомощен, – пояснил Рэй, как бы оправдывая свое безрассудство.

Сердце Каролины наполнилось нежностью к нему. Она не сомневалась, что Рэй готов рисковать жизнью ради спасения других.

– Значит, ты спас его?

– Да. И дон Игнасио Сааведра – так его звали – испытывал ко мне огромную признательность. Он был пассажиром этого злосчастного галиона и должен был разделить участь других. Только этот старик и спасся. Дон Игнасио сносно говорил по-английски и попросил меня поехать с ним в Испанию, сказав, что у него нет сыновей и он был бы счастлив, если бы я согласился стать его приемным сыном. Молодой, бесшабашный, склонный к авантюризму, я очень хотел повидать Испанию. Дядя предупредил меня, что в Испании таких, как я, считают еретиками, и рассказал об угрожающих мне опасностях. Однако дон Игнасио нашел более веские аргументы. Он обещал за шесть месяцев обучить меня говорить на кастильском наречии, ибо сам был родом из Кастилии, хотя и взял себе жену из Леона. Жена его умерла, но он остался жить в ее старом фамильном доме в Саламанке. Он собирался выдать меня за внезапно объявившегося дальнего родственника. Пока же я усвою язык, мне придется делать вид, будто у меня неладно с горлом. Сам дон Игнасио был не слишком набожным, в отличие от своей семьи, живущей в Кастилии. Одно время его единственный брат даже собирался стать священником. Старик обещал также обучить меня религиозным обычаям страны. Мне в мои двадцать лет его предложение показалось необычайно заманчивым, и я согласился…

По тону Рэя Каролина поняла, что он чувствовал, устремляясь навстречу опасности, в мир, совершенно чуждый его родной Англии… «Рэя манили, а возможно, – со страхом подумала она, – и сейчас манят ветры незнакомых стран».

– Но неужели твой дядя не возражал?

– Он знал, что я младший сын, вернее третий из четверых, и у меня нет шансов получить наследство. Он считал, что, поскольку дон Игнасио – богатый человек, это откроет передо мной широкие возможности, если я, конечно, приживусь в чужой стране.

И вот, когда около Азорских островов они встретили португальское рыболовное судно, дядя убедил капитана взять Рэя и дона Игнасио на борт и доставить в Ла-Корунью. Оттуда они верхом отправились в древний город Саламанку, которую опустошали многие завоеватели, среди них Ганнибал, римские легионы, готы и мавры.

И там в солнечном дворике виллы дона Игнасио, на окраине Саламанки, молодой англичанин впервые увидел дочь хозяина – пятнадцатилетнюю красавицу Розалию, и они полюбили друг друга.

Каролина представила себе эту девушку с высоко поднятыми, заколотыми гребнем волосами, томно обмахивающуюся веером в тени дубов. Рэй говорил о ней с необычайным воодушевлением, и Каролина поежилась. «Розалия была удивительно хороша собой», – поняла она.

– Вы были любовниками? – спросила Каролина охрипшим голосом, стыдясь за себя.

Рэй покачал головой.

– Испанские обычаи очень строги. Молодой девушке дозволено лишь прогуляться по саду в присутствии дуэньи… Иногда в сумерках я пел ей серенаду под балконом… Она бросала мне розу сквозь чугунную решетку… – «А ее темные глаза сияли ярче заката…» Рэй вспомнил, как они обменивались пылкими клятвами любви, тогда как дуэнья мирно подремывала возле журчащего фонтана.

Все это звучало на редкость романтично. От его слов у Каролины заныло сердце.

– И ты женился? – прошептала она.

– Да, с благословения святой матери церкви, – с иронией ответил он. – Я, англичанин, еретик, дал торжественный обет, назвавшись чужим именем, ибо дон Игнасио перекрестил меня в Диего. Так он мечтал назвать своего сына. Фамилию я выбрал сам, и стал Диего Вьяхаром – Диего Странником.

– Но ведь дон Игнасио мог иметь сыновей, – заметила Каролина.

– Нет, его молодая жена умерла во время родов. Скорбя о ней, он не пожелал больше жениться, хотя его и убеждали это сделать. Всю недвижимость старика в Саламанке должна была унаследовать Розалия.

«Значит, все-таки Розалия, а не Диего… Рэй имел столько имен, выдавал себя за испанца». Она со страхом внимала ему, не зная, какие признания еще услышит.

– У дона Игнасио был брат Карлос, – продолжил Рэй. – Когда-то он оставил Кастилию и переехал к дону Игнасио в Саламанку. Дон Карлос пользовался влиянием при дворе и за два года до этого получил назначение в Перу. В память о пребывании в Саламанке он оставил свою любовницу Кончиту, не старше Розалии – она, видимо, была совсем девочкой, когда он соблазнил ее, – и нескольких внебрачных детей от разных служанок. Добрый дон Игнасио заботился обо всех, даже о старой Хуане, матери Кончиты, немой с самого рождения. Дон Карлос был на несколько лет моложе брата, крепче его и надеялся со временем стать опекуном Розалии и прибрать к рукам ее состояние. Очевидно, кто-то написал ему в Перу обо мне, и он срочно вернулся, хотя и опоздал. В тот момент, когда дон Карлос, весь в пыли, въезжал в город, мы с Розалией, обвенчавшись, выходили на солнечный свет из сумрачного собора.

Каролина живо представила себе эту картину – такой, какой он, вероятно, видел ее. Красные черепичные крыши и выбеленные стены домов заливает яркое солнце. Поодаль высится величественный романский собор, откуда только что вышли молодые. Она вообразила, как дон Карлос, роскошно одетый испанский гранд, усталый и запыленный, галопом мчится на взмыленном коне и резко останавливается перед собором. Нетрудно понять, как неприятно поразил его вид молодых, выходящих из церкви: Рэй, дон Диего Вьяхар, Диего Странник, держит под руку дочь дона Игнасио. На ней кружевная мантилья, в темных волосах – дорогой гребень. Представлять себе все это было мучительно больно.

– Розалия знала, что ты англичанин, чужеземец? – полюбопытствовала Каролина, слышавшая, что испанским девушкам это далеко не безразлично.

Рэй нахмурился:

– Нет. Дон Игнасио просил меня скрыть это от нее. Он не хотел понапрасну тревожить дочь, считая, что женщин незачем посвящать в подобные дела, а я теперь должен остаться Диего. Мне было тяжело обманывать ее, но пришлось уступить дону Игнасио.

Итак, Розалия ничего не знала. Она вышла замуж, уверенная, что Диего – ее соотечественник. Вот так и она, Каролина, собиралась выйти за него замуж, не подозревая о том, что он уже был женат. Для Розалии все это кончилось трагически. Каролина решила, что обдумает все позднее.

Однако последовавшее за этим признание Рэя потрясло ее.

– Я так и не знаю, отравили дона Игнасио или нет, но на свадебном пиру у него начались сильные колики, и он почти сразу умер. Я увел плачущую Розалию от тела, а вернувшись, увидел, что дом опустел. Остались лишь мы и дон Карлос со своими людьми. Выгнав всех слуг брата, он стал полным хозяином в доме… – В лунном свете лицо Рэя казалось высеченным из гранита. Его серые глаза омрачились ужасными воспоминаниями. – Люди дона Карлоса поволокли меня в винный погреб и там с удовольствием поведали мне, каким пыткам я подвергнусь, попав в руки инквизиции.

– И ты никогда уже не видел ее?

– Видел. На другой день они привели меня в комнату, выходившую во внутренний двор, и привязали за руки к ржавой оконной решетке. «А теперь, англичанин, – сказал дон Карлос (каким-то образом он узнал, что я англичанин; должно быть, дон Игнасио поделился с ним этой тайной перед свадебным пиром), – теперь ты увидишь, что происходит с теми, кто выходит замуж за еретиков. После этого я разделаюсь и с тобой». Он махнул рукой, и с другой стороны двора двое его людей вывели Розалию в белом подвенечном платье и в кружевной мантилье. Я окликнул ее, но она не ответила. Вероятно, они воткнули ей кляп в горло. Я только слышал невнятные стоны, но слов не различал. – Рэй глубоко задумался.

– И что… что же случилось дальше? – Голос Каролины дрогнул, когда она заметила, что лоб возлюбленного покрылся испариной, а дыхание стало прерывистым.

– Дон Карлос вытащил шпагу и, с грустной улыбкой взглянув на меня, пересек двор и пронзил Розалию острым лезвием. – Рэй застонал, и Каролина ярко представила себе, как алая кровь обагрила белое платье, гордая голова под кружевной мантильей поникла и девушка, так и не вкусившая радостей первой брачной ночи, упала на плиты дворика.

– Нет! – невольно вырвалось у Каролины. «Зачем я заставила его вспоминать все это?» – мелькнуло у нее в голове.

Все остальное Рэй рассказал ей сам.

– Я совершенно обезумел. К этому моменту мои стражи ушли, и я остался один. Помню, я яростно проклинал дона Карлоса, и он направился ко мне с окровавленной шпагой в руке. – Лицо Рэя исказилось от боли. Что же он чувствовал тогда, глядя на скорчившуюся в тени пробкового дуба фигурку? Но при воспоминании об овладевшей им тогда жажде мести голос его окреп. – Помню его смеющееся лицо, белые зубы…

Каролина вздрогнула.

– Решетка была старая, насквозь проржавевшая и держалась не очень прочно. Я рывком выдернул ее и швырнул прямо ему в лицо. Ошеломленный, он рухнул на каменные плиты. Я выпрыгнул из окна и добил его железной решеткой.

– Ты… ты убил его?

Зловещая улыбка заиграла на губах Рэя.

– Да. Его люди не успели прийти ему на помощь. Потом раздались чьи-то крики. Меня ударили сзади. Больше я ничего не помню. Очнулся я весь в крови в тележке, прикрытый грудой соломы.

– Кто же спас тебя?

– Старая Хуана. Как – до сих пор не знаю, ибо она была немая, а писать не умела. Но именно Хуана вела впряженного в тележку осла. Когда я шевельнулся, она махнула рукой, чтобы я спрятался под соломой. Хуана лечила мои раны так заботливо, словно я был ее родным сыном. Она довезла меня до Ла-Коруньи.

– Оттуда ты и уехал? Рэй покачал головой.

– Мне еще не суждено было покинуть эту проклятую страну. В тот день, когда мы прибыли в Ла-Корунью, из тюрьмы бежали несколько узников и по всему городу велись их поиски. На набережной, куда мы успели добраться, нас схватили. Меня вытащили из тележки, Хуану стали допрашивать. Она не отвечала на вопросы, и это сочли за дерзость. Напрасно я кричал, что она немая и не может отвечать. Ее ударили с такой силой, что она рухнула навзничь, угодив под колеса проезжавшей телеги. Надеюсь, она не страдала и умерла сразу же.

Сопереживавшая ему Каролина невольно застонала.

– Власти решили, что я в сговоре с бежавшими узниками, поэтому-то и прятался в телеге. А так как их обвиняли в ереси, меня передали в руки инквизиции.

– И там быстро докопались, что ты англичанин? – догадалась Каролина.

– Ну этого-то они так и не узнали. Я выдал себя за кастильского бродягу и утверждал, что спал в тележке, когда меня схватили солдаты. Мне, конечно, не поверили. Кто-то пустил слух, будто я – посланник самого дьявола. – Рэй издал такой смешок, что Каролина похолодела. – Меня приговорили к аутодафе, и, без сомнения, я погиб бы в языках пламени, если бы Испания не нуждалась в гребцах для галер еще больше, чем в устрашении людей, голодавших в то время, когда в страну текли потоки золота и серебра. У меня были широкие плечи и крепкие мускулы, поэтому мне вынесли приговор: каторжные работы на галерах. Пожизненно.

Каролина не раз слышала, что это наказание хуже смерти.

– И как же тебе удалось бежать?

– А мне и не удалось. Тогда по крайней мере. Я был прикован к веслу «Ла ФуэрсЫ», одного из небольших испанских галионов. Судно ходило в Порто-Белло, откуда возвращалось с грузом золота и серебра из мексиканских и перуанских рудников. В Карибском море сильный шторм обрушился на корабль. Сильно поврежденная «Ла Фуэрса» потеряла управление и едва держалась на плаву. И тут вдруг появились два пиратских корабля и взяли нас на абордаж, но экипаж «Ла Фуэрсы» оказал ожесточенное сопротивление. Пока продолжалась схватка, мы, галерные рабы, по очереди вынимали длинную цепь, пропущенную через наши кандалы. Цепь была как раз в руках у меня, когда я увидел, что рядом со мной двое испанцев теснят капитана пиратского судна и вот-вот проткнут его своими шпагами. Одним удачным ударом цепи я повалил их обоих. В этот момент сверху донеслись радостные крики, возвестившие о том, что капитан «Аа Фуэрсы» капитулировал. Капитан пиратов Рейнард, которому я спас жизнь, освободил всех галерных рабов и велел сбить с наших ног кандалы. Узнав, что я изучал навигацию, он поручил мне командовать «Ла Фуэрсой», разрешил набрать экипаж из рабов и пожелал удержать корабль на плаву, хотя это внушало большие сомнения.

– Я хотела бы поблагодарить капитана Рейнарда. – При этих словах Каролины Рэй мрачно улыбнулся.

– Я тоже был бы рад это сделать, но в тот момент не имел такой возможности. Его офицеры и офицеры второго корабля выразили недовольство тем, что капитан возится с полузатопленной «Ла Фуэрсой», ибо рассчитывали поблизости встретить другие корабли, которые станут для них легкой добычей. Предоставив нам заботиться о себе и своем судне, они поплыли дальше и скоро наткнулись на караков[5], тут же с ними расправившихся. Капитан Рейнард погиб, так и не добравшись до Тортуги.

Эти слова напомнили Каролине, как коротка жизнь пирата, и она молча возблагодарила Господа за то, что Рэй покончил с этим занятием.

– Через некоторое время мы увидели еще одно судно рассеянной флотилии – «Эль Лобо» – «Волк». Оно не так сильно пострадало от шторма, как-наше. Мне пришло в голову, что нам не мешало бы сменить нашу полузатопленную посудину на более пригодную для плавания. Я созвал военный совет. Захватить «Эль Лобо» мы могли только хитростью. Мы надели испанские мундиры. Когда нас окликнули, мы убедили офицеров и матросов «Эль Лобо», что они имеют дело с испанцами, выдержавшими сражение с пиратами. На своем хорошем кастильском наречии я попросил их прислать на наш борт людей, которые оценили бы нанесенный нам ущерб. Когда они прибыли, мы, наставив на них дула пистолетов, велели вызвать сюда и других. Лодка за лодкой подплывали к нам, и всех мы заковывали в цепи. Наконец, подстрекаемый любопытством, к нам прибыл и сам капитан «Эль Лобо». Этого только мы и дожидались, и тут же отправились с ним на его корабль. Я прижимал дуло пистолета к его спине, и, чтобы спасти свою жизнь, он отдал распоряжения, позволившие нам завладеть судном. Мы захватили «Эль Лобо» без единого выстрела. Глаза Каролины засверкали гордостью за возлюбленного.

– Раньше, на галерах, я сохранял имя Диего, но теперь, вспомнив о своей семье в Англии, выдал себя за ирландца Келлза. У меня был собственный корабль, и я даже буксировал добычу. Когда мы вошли в залив Кайона, меня уже знали как капитана Келлза, а «Эль Лобо», несколько видоизмененный нами, именовался «Морским волком».

Рэй посмотрел на Каролину, и в его серых глазах вспыхнул огонь.

– С той самой ночи, когда «Эль Лобо» вошел в залив Кайона, я беспощадно мстил всем соотечественникам Карлоса.

Так началась его личная война с Испанией. С тех пор эта война не затихала ни на день. Рэй, конечно, не говорил, что каждый раз, беря на абордаж очередной испанский галион, он видел перед собой лишь лицо Розалии, но Каролина и так это знала. Губы ее пересохли.

– Поэтому, сражаясь с испанскими кораблями, ты поднимаешь вместо флага юбку Розалии? – «Салют в честь потерянной возлюбленной?» – хотелось ей уточнить.

Он мрачно кивнул.

– Да, поэтому. Но только юбка никогда не принадлежала Розалии. Я взял ее из сундука, найденного нами на корабле, который направлялся из Кадикса в Панаму. Я захватил тогда весь груз.

«Стало быть, юбка – лишь символ. Но образ этой женщины он всегда носит в своем сердце», – мелькнула грустная мысль в голове Каролины.

В дверь постучали.

– Капитан, – сказал грубоватый голос, – ветер переменился, погода портится.

– Сейчас приду. – Рэй вскочил и натянул панталоны. Каролина проводила его взглядом. Сидя на койке и ощущая килевую и кормовую качку, она размышляла о тех ужасах, которые пришлось испытать ее возлюбленному: «Рэй глубоко любил эту женщину и потратил долгие годы, чтобы отомстить за нее. А ведь он даже не спал с ней. Да и сейчас одно только упоминание ее имени продолжает волновать его, заставляет чувствовать себя несчастным. Он никогда не забудет ее…»

Каролина закрыла лицо руками. Теперь она горько сожалела о том, что расспрашивала Рэя об этой женщине.

Глава 14

С приближением ночи шторм усилился. Судно бросало из стороны в сторону. Лампа накренилась, но Каролина не замечала этого. Рэй не возвращался, шторм все крепчал. И тут ее посетила неожиданная мысль пересмотреть все вещи Рэя. А вдруг среди них найдется что-то, принадлежавшее той испанской девушке?

Момент она, казалось, выбрала удачный. Рэй, должно быть, очень занят. Сейчас он где-то на палубе, которую захлестывают зеленые волны, а корабль, подгоняемый яростным ветром, летит вперед, словно белокрылая птица. Вскочив, Каролина начала перетряхивать стоящие у стен сундуки. Она уже решила прекратить поиски, когда вдруг нашла два высоких черепаховых испанских гребня, украшенных искусной резьбой. Задумчиво рассматривая их под лампой, Каролина задавалась вопросом, принадлежали эти вещи Розалии или нет. И тут она услышала, как открылась дверь.

Смущенно обернувшись, Каролина увидела мокрого насквозь Рэя. Он откинул свои темные волосы, и во все стороны полетели брызги.

– Я пришел посмотреть, как ты тут… – Увидев открытые сундуки и лежащие кругом вещи, он удивленно спросил: – Это что, похозяйничал шторм?

Каролина вспыхнула:

– Нет, я… я кое-что искала.

Только тут Рэй заметил у нее в руках высокие гребни.

– Стало быть, ты нашла то, что искала. Я хотел подарить их тебе, но так и не нашел в этом чудовищном беспорядке. – Он задумчиво огляделся. – Пока не прекратится шторм, я буду на палубе. – С этими словами Рэй ушел.

Сконфуженная Каролина замерла с гребнями в руках. Эти чудесные гребни наводили на грустные размышления. Она представляла себе, как совсем молодой Рэй идет по залитому солнцем дворику в Саламанке и любуется красотой девушки с таким вот гребнем в волосах. Воображая Розалию в подвенечном платье и в белой мантилье, Каролина понимала, что эти гребни будут всегда напоминать об утраченной любви.

Вздрогнув, она отбросила их, затем, нагнувшись, подняла и спрятала поглубже в один из своих сундуков. Никогда, никогда не наденет она эти гребни! Страшно даже подумать, что, глядя на нее, Рэй будет вспоминать Испанию и Розалию.

Устыдившись своих бесцеремонных поисков, Каролина пошла посмотреть, как чувствует себя Вирджиния.

Добралась она до каюты сестры не без труда: ее бросало на палубе в разные стороны. А войдя в каюту, увидела, что Вирджинию сильно укачало: она тихо стонала, лежа на своей койке.

– Уйди, дай мне спокойно умереть, – взмолилась Вирджиния.

Каролина чувствовала себя в море как на суше, поэтому ее удивило, что сестра подвержена морской болезни. Только теперь она вспомнила, что в детстве Вирджинию укачивало, даже когда они плыли по Чесапикскому заливу в гости к тете Пэт.

Шторм не стихал, поэтому и состояние Вирджинии не улучшалось. Ее непрерывно тошнило. Боясь, что хрупкое здоровье сестры пошатнется и она вновь окажется на пороге смерти, Каролина изо всех сил старалась помочь ей.

– Тебе надо хоть немножко поесть, – участливо сказала она Вирджинии через день-другой.

Ту передернуло.

– Я, наверное, никогда больше в рот ничего не возьму.

– О Вирджи! – в панике вскричала Каролина, повернула к себе обессиленную сестру и вытерла ее бледное лицо влажной салфеткой. – Вирджи, если ты покинешь меня в этом плавании, клянусь, я никогда тебя не прощу! О Вирджи, – ее голос на миг прервался, – ты мне так нужна!

На белом как мел лице сестры мелькнуло подобие улыбки.

– Я обещаю тебе, что не умру, – шепнула Вирджиния. – Только бы кончился этот злосчастный шторм, прекратилась ужасная качка.

На другой день море успокоилось.

За это время их отнесло далеко на юг, сообщил Рэй Каролине.

– Должно быть, шторм бушевал и у берегов Виргинии, – сказала Каролина, стараясь не терять оптимизма. – Возможно, в Тайдуотере решили, что мы все погибли, и забыли о нас.

Рэй иронически улыбнулся:

– Едва ли. Тот, кто обладает сокровищем, привлекает к себе внимание всего мира.

Они не знали – пока не знали, – что отнесший их так далеко шторм лишь слегка задел берег Виргинии, а затем повернул на юг, поэтому суда, которые вышли из Чесапикского залива через два дня, уже спокойно пересекали необъятную Атлантику.

Эта чистая случайность сказалась, однако, на их судьбах, ибо на одном из кораблей, направлявшихся в Лондон, плыла болтливая дама из Уильямсберга, подруга Аманды Брэмвей. Она с упоением рассказывала всем подряд историю о злополучной свадьбе в Левел-Грине…

Но тогда они не подозревали об этом. Небо очистилось от туч, установилась хорошая погода, и корабль вновь повернул в сторону Англии. Благодаря заботам Каролины Вирджиния начала подниматься, к ней вернулся аппетит. Все это заронило надежду в сердце Каролины.

– Будущее представляется мне очень светлым, – сказала она однажды Вирджинии, когда, облокотившись на поручень, они любовались безбрежным голубым океаном.

Над водой носились морские птицы, пытаясь схватить остатки пищи, только что выброшенные за борт. Неподалеку резвились два дельфина. От сильного порыва ветра палубу захлестнуло белой пеной. Вирджиния отпрянула от поручня, а Каролина, смеясь, смахнула клочья пены со своих светлых волос.

– Все будет отлично, – заверила она сестру. – Ничего страшного, что нам с Рэем не удалось обвенчаться в Левел-Грине, обвенчаемся в Эссексе. Там все наладится.

Сестра нежно посмотрела на нее. Милая Каролина, в своем безрассудстве она верит, что все всегда улаживается. Снова устремив взгляд в бездонную голубую глубь, Вирджиния подавила вздох. А вот в ее жизни ничто, решительно ничто не улаживается.

Время летело быстро. Погода стояла хорошая, ветер им благоприятствовал. Они миновали острова Силли с их опасными рифами и бурунами, обошли Голову Ящерицы, южную оконечность Англии, проплыли мимо Плимута, откуда Фрэнсис Дрейк вышел навстречу приближающейся армаде, мимо Эдди-стонских скал, мимо Торки с его домами, обнесенными верандами и двориками, украшенными цветочными клумбами. Мимо Лайм-Реджиса, где молодой герцог Монмут неудачно предъявил свои притязания на трон, мимо дремлющего замка Корф и острова Уайт, мимо Гастингса, где одна-единственная битва решила судьбы Англии. «Морской скиталец» плыл по Ла-Маншу в Па-де-Кале. Скоро им предстояло обогнуть Маргит и войти в широкое устье Темзы.

До Лондона оставался всего день пути. Вечером, когда Каролина лежала рядом с Рэем и ее светлые волосы мерцали в неярком свете луны, проникавшем в каюту через кормовые окна, она повторила ему то, что сказала сестре на захлестнутой пеной палубе.

Рэй, глядя в искрящиеся глаза своей прекрасной, полной веселья и жизни возлюбленной и стараясь ласками разбудить в ней страсть, нежно улыбнулся.

– Да, – согласился он, при одном взгляде на нее ощущая томление в паху, желание теснее прижать Каролину к себе и слиться с ней воедино. – Конечно, мы поженимся, как только достигнем Англии.

Их оптимизм сильно поубавился бы, услышь они разговор, происходивший в эту минуту в Лондоне.

Двое собеседников – мужчина и женщина – отнюдь не случайно встретились в одной из верхних комнат гостиницы «Акула и плавник» на набережной. В этом грязном заведении, пристанище матросов и проституток, странно было видеть высокого, хорошо одетого джентльмена и леди, отважившуюся прибыть сюда ночью.

Менее часа назад эта дама в плаще с капюшоном и черной маске порывисто вошла в комнату. В маске не было ничего необычного, ибо в те времена их надевали не только проститутки, но и многие аристократки, появляясь в общественных местах. Прибыла она не одна. За запертой дверью стоял смуглый слуга Санчо, готовый отдать за нее жизнь, и дама это знала. Санчо давно уже служил в семье ее мужа и был безнадежно влюблен в госпожу с того дня, как увидел ее.

Разумеется, это была молчаливая и безответная любовь, но Санчо мечтал лишь об одном – исполнять желания своей повелительницы. К чести его, он не ведал, что происходит за закрытой дверью – иначе была бы поколеблена даже его слепая преданность госпоже.

Леди была супругой герцога Лорки, испанского посла в Англии, отпрыска одного из древнейших родов Испании, доверенного лица и советника последнего из испанских Габсбургов, Карла Второго, болезненного скудоумного короля.

Сюда, в гостиницу, герцогиню привело личное дело. Пожилой герцог Лорка женился на очаровательной шестнадцатилетней девушке, только что вышедшей из монастырской школы. Теперь, в свои двадцать два – двадцать три года, она расцвела, и ее прекрасные темные глаза сверкали сквозь прорези в маске. Тряхнув головой, леди откинула капюшон. В эту ночь в ее черных блестящих кудрях не было высокого гребня, ибо она старалась походить на англичанку. Грациозным нервным движением герцогиня сорвала черную маску, закрывавшую ее лицо, и стоявший у нерастопленного камина джентльмен невольно залюбовался ею.

– С твоей стороны неблагоразумно являться сюда ночью… – начал он.

– Ш-ш, – прервала герцогиня. – Никаких имен. Стены имеют уши.

Он пожал плечами.

Если стены и впрямь имеют уши, этих людей подстерегала величайшая опасность – то, что они задумали, может привести на плаху. Герцогиня подкупила хозяина гостиницы, и теперь в винном погребе между двумя гигантскими бочками с элем лежал седовласый супруг леди, сам герцог Лорка. Связанный по рукам и ногам, он разражался проклятиями всякий раз, когда у него изо рта вынимали кляп, чтобы покормить и напоить пленника.

Герцог, разумеется, не знал, что в этом погребе-темнице оказался из-за козней молодой жены, но быстро понял, что всякая попытка закричать немедленно карается невозмутимым стражем: тот сразу засовывал кляп ему в рот. Это лишало герцога воды. Кружка с водой стояла возле единственной в погребе свечи, и в конце концов герцог издал глухой стон, показывая тем самым, что будет вести себя благоразумно, если ему позволят напиться.

Это, разумеется, не мешало ему повторять тихим гневным шепотом весь набор испанских ругательств. Поскольку ни его страж, ни крепкий, покрытый шрамами хозяин гостиницы, иногда подававший герцогу эль или вино, не знали испанского, они не обращали внимания на его бормотание.

Герцог Лорка потерял счет времени, но его заточение явно затянулось, и если он еще держался, то лишь благодаря железному здоровью, унаследованному от предков, сражавшихся бок о бок с самим Эль Сидом. А привезли его сюда усыпленного прелестной женой, подсыпавшей снотворного зелья в бокал с мадерой, но он не знал этого. Никто не потрудился объяснить ему, как получилось, что уснул он на своей большой резной кровати в роскошном доме варварского Лондона, а проснулся, ошеломленный, с пересохшим ртом, в этом темном подвале чьим-то пленником.

Пара в комнате наверху обсуждала его будущее.

– Ты получила известия? – встревожено осведомился мужчина. – Поэтому и решилась на это безумие – приехать сюда?

– Не те новости, которых ты ждешь. Сам знаешь, дела в Испании решаются неспешно.

Англичанин, отчаянно нуждавшийся в деньгах и только поэтому вступивший в сговор с прекрасной, но, как он подозревал, коварной молодой леди, вздохнул. Уж он-то хорошо знал, что в Испании дела решаются не скоро. Свидетельством тому несколько прошедших месяцев.

– Он под надежной охраной? – спросила герцогиня, имея в виду своего мужа.

Высокий англичанин рассеянно кивнул. Опасаясь, как бы его не узнали, он переоделся в слишком широкий коричневый камзол с обтрепанными рукавами и потускневшим золотым шитьем. Зато намеренно подобранные не в тон зеленые панталоны тесно обтягивали его стройные ноги. Черные сапоги, однако, принадлежали ему, других он не нашел, и их блеск не соответствовал прочей одежде, вызывающе вульгарной, но не скрывающей его великолепной фигуры и величественной осанки. Точно так же и купленный по случаю старый парик не скрывал темных волос, обрамлявших красивое лицо неотразимого сердцееда.

– Он здоров? – спросила герцогиня, отметив мужское обаяние собеседника.

– Вполне.

– Ты не заходил к нему?

– Нет. Я боюсь, что он узнает меня. – Джентльмен предусмотрел эту гарантию безопасности на случай осечки.

– Самое трудное позади. – Дерзкая леди пожала плечами. – Что может сорвать наши планы?

«Да все что угодно, – подумал он, внимательно изучая ее лицо. – Будь эта леди мужчиной, – мелькнуло у него в голове, – она едва ли дожила бы до двадцати. С ее вспыльчивостью непременно ввязалась бы в какую-нибудь дуэль, и это кончилось бы весьма плачевно. Да, она явно переоценивает свои способности и возможности и никогда не признает себя побежденной».

Он изменил ее дикий первоначальный замысел, руководствуясь здравым смыслом. Он организовал тайное похищение герцога. Он договорился с гнусным хозяином этой гнусной гостинички, пристанища крыс, а также бандитов и воров, обиравших моряков. Все знали, что хозяин держит слово, если, конечно, хорошо заплатить ему. Он убедил ее рассказать знакомым, что, прогуливаясь в сельской местности, герцог упал с лошади, разбился и временно не сможет появляться при дворе.

Высокий англичанин ощупал драгоценную награду, большой рубин, алым огнем сверкавший в кружевах на груди, точнее, не рубин, а стекло, которым он заменил его. Сам же драгоценный камень повеса заложил ростовщику и надеялся, что дама не заметит подлога. Она не заметила.

– Мы скоро все выясним, – надменно бросила герцогиня. «Скоро? – усомнился он. – Но вся эта история и так слишком затянулась. Она-то «в ожидании новостей» живет в своем городском доме, а мне приходится тайно торчать в этой треклятой гостинице. Неудивительно, что команда уже начинает проявлять нетерпение».

– Если речь не о выкупе, чему я обязан честью твоего посещения? Должен напомнить, что мы разыгрываем весьма рискованный спектакль.

Герцогиня многозначительно пожала плечами. Она не считалась со светскими условностями. В частности, разъезжала по ночам по незнакомому городу, и в одну из таких ночей в ее карету возле Черинг-Кросс врезалась карета англичанина. Пока расцепляли колеса, они разговорились. Англичанин сразу понял, что герцогиня – дама с норовом и необузданными страстями. Через три дня они встретились на балу. Протанцевали всю ночь, затем целовались в алькове. Потом начались тайные свидания в гостиницах, пылкие признания в любви.

Это происходило шесть месяцев назад.

Теперь они вступили в опаснейший заговор, чреватый для них гибелью.

Сначала все казалось дьявольски простым. Но теперь англичанин видел, что она колеблется, высказать ли очередное предложение. Дело, вероятно, осложнилось.

– Я кое-что принесла. – Герцогиня достала маленький флакончик.

– Я не стану убивать старика! – Он отпрянул от нее.

– Но я должна овдоветь. Иначе нам придется жить в вечном страхе. Его сыновьям, оставшимся в Испании, нет до меня никакого дела, но муж, если оставить его живым, будет преследовать меня до скончания веков.

Эти рассуждения, конечно, имели резон, но англичанин критически посмотрел на нее. Красота герцогини поражала воображение, и бесстрашия ей не занимать. Изобретательности и хитрости тоже хватало. Но сострадания в ней было не больше, чем в камнях вскормившей ее страны. Пожалуй, безопаснее находиться в одной яме с ядовитой змеей, чем рядом с ней.

Скрывая эти мысли, англичанин ласково улыбнулся.

– Необходимо найти иной путь, – твердо бросил он. – Ничто не должно связывать нас с этим делом.

Герцогиня поняла, что он предлагает нанять убийц, и ее белые зубы блеснули. Этот широкоплечий англичанин чересчур щепетилен. В нем мало злости и одержимости. Со временем это придет. До сих пор он исполнял все ее замыслы, в конце концов исполнит и этот. Она сунула флакон ему в руку.

– Возьми ее, querido[6]. – Герцогиня говорила с мягким акцентом.

Ей очень хотелось овдоветь.

Но она вовсе не намеревалась выходить замуж за этого англичанина, как он думал. Герцогиня замыслила нечто совсем иное. Герцогиня Лорка, крайне недовольная своей жизнью, полагала круто изменить ее, оказавшись вдовой. Когда она, шестнадцатилетняя девушка, вышла из монастыря, назначенный королем опекун, ведущий ее дела после смерти отца, тут же нашел для подопечной жениха, пожилого аристократа. Сын жениха на много лет старше невесты, а внуки – почти ровесники. А ведь тогда она была совсем юной мечтательницей с упругими, как два бутона, грудями и осиной талией. Возмущенная девушка решилась бежать, но вдруг поняла, что, выйдя замуж, станет герцогиней и будет представлена при мадридском дворе. А там полно знатных людей, и она без труда найдет любовника. Молодого, красивого и желанного, не то что седовласый герцог Лорка.

И она согласилась на брак.

Во время венчания она стояла потупив глаза – само воплощение кротости и невинности. Столь же кротко она вела себя и в первую брачную ночь. Восхищенный красотой жены, герцог назвал ее (так же впоследствии назвал Генрих Восьмой обезглавленную им жену) «розой без шипов». Овладев ею, он отвернулся и громко захрапел. Она же, неудовлетворенная, глядела на луну, висевшую над черепичными крышами, и все ее юное тело трепетало, как лист на ветру.

С этого момента она возненавидела мужа.

Герцогиню потрясло, когда она услышала, что он не намерен брать ее с собой в Мадрид. Герцог считал, что жене лучше остаться здесь, в сельской местности, среди людей, «не столь умудренных жизнью», как придворное общество. Он высокомерно заявил, что распущенность испанского двора, считающегося, кстати, самым строгим в Европе, оскорбит ее.

Зарыдав, она упала к его ногам в своей широкой черной юбке, обхватив колени мужа, и горячо возразила, что не может с ним разлучиться. Ни на один день, ни на один час. Умрет, если он ее покинет.

Сердце пожилого герцога, дрогнуло. Он согласился взять ее с собой.

Очаровательная юная герцогиня быстро освоилась при дворе в Эль-Эскориале. Переняла плавную походку придворных дам, их грациозные жесты, виртуозное умение владеть веером, используя его для флирта. Узнала она также, что комплименты учтивых вельмож – не более чем комплименты.

Ее короткие волнующие романы с придворными, не устоявшими перед ее чарами, вошли в легенду. К счастью, герцог Лорка оставался в полном неведении… Но вдруг он все же узнает? Она сознавала опасность своего положения. Знатный испанский гранд не преминет самым суровым образом покарать распутную жену.

Если, конечно, сам останется жив.

Герцогиня решила любой ценой обрести свободу.

Она заключила дьявольское соглашение с обедневшим тщеславным англичанином, уверенным, что герцогиня влюблена в него. Что же, тем лучше. Он будет послушной глиной в ее руках. И по ее требованию использует этот флакончик с ядом.

И тогда она будет свободна.

Разумеется, англичанин, которому герцогиня вручила яд, не подозревал о ее тайных замыслах. А если бы и знал, то, вероятно, просто посмеялся бы. Он хотел лишь вдоволь насладиться ее восхитительным телом, а затем, пресытившись, оставить герцогиню. Например, в Италии.

Так покидал он многих надоевших ему женщин.

Титулованный англичанин, стоявший перед ней в грязной комнате гостиницы «Акула и плавник», тоже был снобом, и Испанию, несмотря на ее могущество, считал варварской страной. Он прежде уже был женат на богатой наследнице, принадлежавшей к цвету английской аристократии. Но, увы, ее унесла смерть. Англичанин не раз давал дамам опрометчивые обещания, но отнюдь не собирался опускаться до мезальянса, считая всех иностранных аристократок на несколько ступеней ниже английских. Ни за что на свете не связал бы он свою судьбу с иностранкой. Тем более с испанкой! Ведь Испания – злейший враг Англии.

Однако этот здравомыслящий человек позволял герцогине думать, будто он только и мечтает жениться на ней. Ведь она охвачена страстью к нему. Вот и сейчас она подвинулась ближе, и глаза ее вспыхнули. В постели герцогиня – чудо. Англичанин вдруг осознал, что они уже возле кровати. Еще миг, и они окажутся вместе. Но прежде нужно сказать, чтобы она больше не приходила сюда, ибо ее посещения подвергают опасности их обоих.

– Тебя могли выследить. – Он поставил флакон на стол.

– Никакой слежки не было, – раздраженно возразила она. – Это не укрылось бы от внимания Санчо, а он человек очень надежный. Никто не видел, как я ушла. Пришлось сделать вид, будто рано ложусь спать. Уходя, я заперла дверь на замок. Моя горничная проследит за тем, чтобы никто не вошел в дом.

– Зачем ты так рискуешь? – спросил он.

– Неужели ты не знаешь, querido? – В ее миндалевидных глазах сверкнула гордость. Англичанин уловил в них и призыв. Он знал цену герцогине, и это воспламеняло его кровь. – Да потому что я люблю тебя и боюсь, как бы с тобой не случилось чего-то дурного. Поэтому и поспешила к тебе с новостями.

Он отступил.

– О каких новостях ты говоришь? Герцогиня вздохнула:

– Тебе придется снова выйти в море. Этот Келлз, за которого ты так удачно выдаешь себя, возвращается в Англию, и если его схватят и повесят здесь, все наши планы рухнут.

– Откуда ты знаешь? Она пожала плечами:

– Я бываю в обществе, до меня доходят разные слухи. Так вот, из Виргинии приехала одна сплетница, утверждающая, будто грозный капитан Келлз под именем Рэя Эвистока едва не женился на местной девушке. Это имя знакомо тебе?

– Рэй Эвисток? Кажется, Эвистоки – эссекское семейство.

Герцогиня нетерпеливо кивнула:

– Свадьба не состоялась лишь потому, что вовремя выяснилось, кто он такой. Келлз заявил, будто получил помилование через бермудского губернатора, а это означает, любовь моя, что все твои старания, возможно, были напрасными.

Англичанин выругался. Его грудь вздымалась от гнева.

– Я же говорил тебе, что «Алисии» не следует атаковать английские суда.

– Не «Алисии», а «Морскому волку», – поправила она, напоминая, что они переименовали судно, и пожала плечами.

– Что еще ты утаила от меня? – Он скрипел зубами.

– Свадьба должна была состояться в доме невесты на реке Йорк. Разоблаченный жених бежал. Исчезла и невеста. Предполагают, что они вернулись в Карибское море.

– Или отправились в Эссекс, если Рэй Эвисток – его подлинное имя.

– Совершенно верно. Однако помилование отменят, если после были совершены другие преступления.

– В угоду тебе я уже атаковал два мирных купеческих судна, но почти ничего не получил. Стоило ли сражаться ради нескольких безделушек и серебряного ночного горшка?

– Что ж, на английских торговых судах не возят вест-индское золото, – резонно заметила она. – И твои преступления должны быть направлены против Англии, а не против Испании. Хотя я и понимаю, – лукаво добавила герцогиня, – что, став «капитаном Келлзом», тебе очень хотелось бы напасть на испанские корабли, перевозящие сокровища.

Англичанин устало пригладил волосы. Неужто эта испанская соблазнительница в самом деле думает, будто он всерьез намеревается напасть на большие, вооруженные пушками караки или галионы? Плохо уже то, что ему приходится выдавать себя за ирландского пирата, который вполне может оказаться англичанином Рэем Эвистоком. Скверно и то, что он набрал на роль офицеров капитана Келлза людей, коих все знают в лицо. Герцогиня получила описание их внешности от испанцев, побывавших в плену на острове Тортуге. Она знала даже о Серебряной Русалке. Эту роль, хотя и не слишком удачно, исполнял юноша в светлом, с серебристым отливом, парике. Мало удовольствия и в том, что плавая вдоль берегов Виргинии, он захватил и потопил два небольших невооруженных английских судна. А ведь поблизости мог оказаться настоящий пиратский корабль или – и того хуже – большой галион с пушками.

Все из рук вон плохо, а теперь герцогиня еще и насмехается над ним!

Заметив, что англичанин разгневан, она тряхнула своими черными кудрями:

– Все это я делаю лишь для того, чтобы быть с тобой, любимый. Что ж, я предупредила тебя о том, что этот пират Келлз скоро может появиться здесь…

Услышав это, англичанин овладел собой. Он едва не запамятовал, что делает все это не ради денег, а ради нее.

– Я займусь этим Рэем Эвиетоком.

– Да. Ты должен выяснить, существует ли такой человек, а если да, – она нахмурилась, – придумай, как захватить его. Позднее мы решим его участь.

Он взглянул на нее с изумлением. Неужели герцогиня полагает, что так легко «захватить» знаменитого пирата, все эти годы успешно ускользавшего от испанского флота?

– Постараюсь, – иронически обронил англичанин.

– Уверена, ты сделаешь все, что в твоих силах, дорогой. Теперь, покончив с делами, она направилась к нему своей восхитительной грациозной походкой, пленявшей мужчин. Грудь герцогини, небольшая по английским представлениям, но полная по испанским, вздымалась, длинные черные юбки шелестели.

– Завтра я собираюсь в театр. – Она посмотрела на него из-под густых темных ресниц. – Ты будешь там?

– Не знаю. – Англичанин опасался, как бы ее пристрастие к театру не погубило их обоих.

– Тогда не станем терять время, querido. – Она ласково улыбнулась ему и, повернувшись спиной к любовнику, приподняла черные кудри на затылке. – Помоги мне расстегнуть крючки.

Она насторожилась бы, увидев, каким мрачным взглядом обозревает он ее холеную спину. Едва прикоснувшись к герцогине, англичанин поклялся себе непременно отделаться от этой опасной женщины, как только выкуп окажется у него. Даже если ему придется высадить ее на одном из проклятых островов Карибского моря. Он хорошо понимал, что инициатива в ее руках: герцогиня завлекла его в свои сети и вынуждала исполнять свои желания.

Глаза испанской красавицы насмешливо наблюдали за ним. Он читал в них страстное желание; овдоветь. Отделаться не только от мужа, но и от него самого. И это вызывало тревогу.

Он раздел герцогиню, погладил ее шелковистые плечи, затем руки его скользнули к грудям, и тотчас томительное желание заставило англичанина тихо застонать. Он припал губами к ее стройной шее, затем подхватил на руки и опустил на соломенный матрас.

«Вожделение, – часто говорил он себе, – ничем не хуже любви – и не налагает никаких обязанностей».

Однако сегодня эта мысль не казалась ему такой уж убедительной. Новости, сообщенные герцогиней, беспокоили его, флакончик, врученный ею, не давал забыть о себе, а перспектива разделить судьбу с этой женщиной внушала ему ужас. Будущее не сулило ничего хорошего.

– В чем дело? – пылко спросила она. – Ты остановился. Тут только он осознал, что нарушил ритм страсти.

– Мне показалось, что я причиняю тебе боль.

– Это невозможно. – Ее стройное тело соблазнительно изогнулось под ним.

Крепко обхватив герцогиню, англичанин продолжил начатое. Вообще-то она лакомый кусочек, и многие мужчины отдали бы правую руку, чтобы занять его место. И все же, обладая ею и чувствуя в то же время одиночество, он внезапно понял, что никогда по-настоящему не любил ни одну женщину, даже свою молодую жену, умершую два года назад. Но где-то наверняка есть та, которая затмит всех других и навсегда заполнит пустоту в его душе.

До сих пор он не встречал такой.

Герцогиня отдавалась ему со все возрастающей страстью: дрожа от напряжения и желания, она обхватила его шею и издала сдавленный крик.

И тут, подумав, что, вероятно, все люди одиноки, он полностью отдался во власть ее чар.

В конце концов вожделение лучше бесчувственности.