Пикник

Часть 2

Я проснулся посреди ночи. Дождь сбавил темп, но не прекратился. Его музыкальные звуки вновь пробудили во мне желание опорожниться, и — матерь божья! Я обнаружил, что мой спальный мешок промок насквозь. Ощущение было, что я лежу в холодной луже. Я принялся ворочаться в темноте с боку на бок, пока не осознал бесполезность этого занятия.

Понемногу приходя в себя, я понял, что случилась. Чертова палатка от старости давно лишилась водоотталкивающего слоя, и пропускала влагу уже несколько часов. Я потрогал ткань — она была насквозь мокрая.

«Дерьмо!» Я понял, что жутко облажался. В молодости, будучи скаутом, я не допустил бы такой оплошности. Переворачиваясь, я слышал, как спальный мешок издает противные чавкающие звуки. После непродолжительных попыток найти сухое место в палатке, я сдался и выбрался наружу.

Было холодно, у меня зуб на зуб не попадал. Казалось, даже кости промокли и смерзлись. Я доковылял до кострища. Под пеплом еле светились неостывшие угольки. Я подбросил хорошую связку дров сверху, поковырял палкой и сел поближе, ожидая, пока разгорится костер. Ночь удовольствий продолжалась.

Пламя быстро охватило поленья, и уже через пять минут я почувствовал себя, как кусок бекона на сковороде. Волшебство! Промокшая одежда на мне начала дымиться, но только спереди. Спиной я ощущал ледяной холод. Нужно было изобрести другие способы прогреться. Плохо было то, что я не получил достаточную порцию калорий на ужин, не считая проклятых фруктовых сушек, поэтому мой организм не справлялся с самообогревом. Я еле заставлял его держаться прямо и не падать.

Я представил себе раскаленные радиаторы в моей квартире. От них струится тепло. М-мм. Как приятно. Мне так жарко, что я вынужден раздеться. Господи, со мной Линда, как я мог забыть. Она стоит рядом, полураздетая, дрожащая. Я опускаюсь на колени перед ней, трогаю языком пониже пупка, и медленно, ме-едленно стягиваю с нею трусики.

Мои мечтания прервали посторонние звуки. Затем раздался взрывной кашель, я обернулся, увидев Ли с заспанным лицом, выползающую из палатки. Палатка была ярко освещена внутри флуоресцентным светом. Девушка была одета, как на парад: та самая утепленная курточка, спортивные трусы, и незашнурованные ботинки на босу ногу.

«Господи, Дэниэл, что происходит? Если ты желаешь моей смерти через удушение, тебе достаточно было заглянуть в палатку и придушить меня подушкой.» Она закашлялась.

«Я голоден,» — огрызнулся я. «Вот, поджариваю себя на вертеле.»

«Бог мой, да открой же заслонку!»

«Ты что, бредишь? Какую к черту заслонку?»

Ли обреченно вздохнула, преувеличено глубоко, и поэтому не удержалась от очередного приступа кашля. Затем занялась делом — отбросила поленья подальше от костра, затоптала дымящиеся головешки. Она дернула свисающую сверху веревку от тента, которую у никогда не замечал, и край брезента приподнялся, открывая окошко, через которое чудесным образом мгновенно улетучился весь дым.

Она молча стояла, вглядываясь в темноту отступающей ночи, словно желая призвать ее в свидетели свершившемуся чуду. Она сама мне казалась чудом освещенная красным заревом от огня. Длинные стройные ноги с кожей цвета старого золота. Обтянутые трусами ягодицы показались мне слишком возбуждающим зрелищем, тем более что мой мозг еще толком не остыл от недавних видений голенькой Линды.

Она повернулась ко мне: «Чем ты тут занимаешься, в конце концов?»

Я быстро отвел глаза. «Сохраняю огонь.» Так, глазел на твою попку. А сейчас пытаюсь не смотреть на холмик у тебя между ног…

«Ну-ну.»

«В основном, хотел согреться. Страшно замерз.»

«О чем ты говоришь? Сейчас вовсе не холодно. Глянь-ка на меня — стою тут полуголая, и хоть бы один пупырышек гусиной кожи.»

«Между нами лежит пропасть, сестричка. День и ночь, река и пустыня,» — я отвернул манжеты, чтобы проиллюстировать этот факт. Костер тут же зашипел от стекающех капель воды.

«Дэниэл! Как это случилось?»

«Я намочил свою постельку. Или наоборот… Или что-то залило меня, постель, и все остальное. Это грустная, грустная история. Видишь эту палатку? Это не палатка, это дерьмо, через которое просачивается весь этот чертовый поток с неба.»

Она фыркнула с презрением: «Но ты мог это предвидеть!»

«Дерьмо!» — зло сказал я. «Ничего я не мог предвидеть! Я не колдун и не синоптик, твою мать. И даже если бы я знал этот дерьмовый прогноз погоды, я бы все равно ни черта бы не предвидел. Этот твой чертов лес, и вшивый пикник, на черта он вообще сдался, хотел бы я знать?» — тут меня передернуло, и зубы принялись выстукивать марш гвардейцев, так что обличительную речь пришлось прервать.

«Силы небесные,» — пробормотала Ли, и наклонилась, чтобы осмотреть меня поближе. «Да у тебя губы посинели, как у мертвяка. Дэн, немедленно залезай в мою палатку. Только не в этой одежде — с нее течет.»

«Я знаю,» — простучал я, словно азбукой Морзе, — «только на мне самая сухая одежда из всего барахла, которое у меня имеется.»

Она наморщила лоб, задумываясь. Я почти мог видеть, как со скрежетом проворачиваются шестеренки у нее в мозгу. «Окей. Залезай в палатку, пока я смастерю сушилку для одежды. Пошарь в рюкзаке — там мои спортивные штаны, и полотенце тоже. А мокрые тряпки отдашь мне.»

Я сделал так, как она сказала. Это заняло больше времени, чем я полагал. Ее рюкзак был забит одеждой и запасным нижним бельем до отказа. Думаю, его хватило бы на то, чтобы переодеваться в новое каждые полчаса. Хватит одеть с иголочки с всех имеющихся в этом лесу нимф. Теперь мне стало понятно насчет запасов еды. Кроме как пакета с этим консервированным гравием, которым она меня угощала, в рюкзак ни черта бы не поместилось.

Мне пришлось основательно порыться, ознакомившись со всеми принадлежностями запасливой туристки — аптечка скорой помощи, комплект для заточки кольев, швейцарский нож, таблетки-контрацептивы… наконец, я нашел штаны и переоделся, и выбосил мокрую одежду из палатки, предварительно завернувшись в полотенце.

Высунувшись из палатки, я собрался возвестить миру, что я уже сух и прилично выгляжу, но осекся. Не покидая гостеприимного тента, Ли умудрилась натащить веток и рогатин объемом с приличное дерево, и все мои парующие одежки были развешены около аккуратного костра. Впечатление было, словно это мои бренные останки, результат усилий киллера с бензопилой, а мой отлетевший в небеса дух с удивлением разглядывает, что может остаться от полнокровного мужского тела.

«Я уже!» — крикнул я.

Я был вполне доволен и так, но Ли настояла, чтобы я провел остаток ночи вместе с ней в ее спальном мешке. «Думаешь, я хочу отвечать за твою смерть от переохлаждения? А единственный способ тебя согреть — это теплом человеческого тела.»

Она выключила свет. Мы устроились в спальном мешке, грудью я прижимался к ее теплой спине. Наверное, меня могло это взволновать, но к этому моменту я был слишком уставшим, и одуревшим от ночных событий, так что через какую-то минуту стал проваливаться в сон.

Ли, однако, была намерена потрепаться, и принялась объяснять мне тонкости защиты стоянки от медведей, особо напирая на тот факт, что она способна справиться с мохнатыми бестиями в одиночку.

«Ли, я тебя уважаю и все такое,» — пробормотал я. «Но будь добра заткнуться. Все это прекрасно, но ко мне не имеет никакого отношения.»

«Дэниэл, я говорю о практических навыках выживания, которые касаются всех без исключения.»

«Только не меня. Я городской парень, у меня уже имеются свои навыки.»

«Ну, как хочешь.»

«Да, как хочу! Слушай, девочка, я городской профессионал. Скажем, если старушка в соседнем квартале вдруг умрет, я могу завладеть ее апартаментами, со всеми подписанными бумагами, что комар носу не подточит, а хозяин дома будет еще только чесаться. Если на темной улице большой медведь надвигается на меня с пистолетом, я знаю десять способов, как уложить его в считанные секунды на асфальт с его же пушкой у него во рту. Я могу…»

Ни слова в ответ. Я уже подумал, что она заснула, но в этот момент Ли внезапно повернулась ко мне лицом:

«Ты закончил?»

«Ага. Знаешь… извини, наверное, я веду себя, как идиот.»

«Слушай, неужели ты не ощущаешь, как здесь хорошо?»

«Не слишком. Я замерз, я голоден, и… и…» Я замолчал.

«И что?..»

Из меня вырвалось: «И, теоретически по крайней мере, я малость возбужден. Я был бы не против сейчас оказаться в теплой постели, с полным желудком, в ожидании встречи с Линдой утром.»

«Линда? ЛИНДА? С каких пор ты с ней… спишь?»

«Ну… пожалуй, уже года два, когда я был в здешних местах последний раз.»

«Ты просто не мог так поступить! Вот негодяй! Она ведь десять лет так счастлива замужем… У них двое детей!»

«Одному двенадцать, другому три года,» — обронил я. «Ничего против их брака не имею. Ну, добавил немного перчика в их пресную жизнь.»

«Но как? и зачем?..»

«Я встретился с ней в книжном магазине. Ну, поговорили о том и о сем. Знеаешь, мы поддерживали легкое знакомство с тех пор, как были подростками. Она пригласила меня к себе домой… Сначала я помогал ей передвигать мебель, потом началось… Шесть дней подряд, по утрам. То, что взрослые люди делают по согласию, никому вреда не приносит. И она просила меня зайти, как буду здесь в следующий раз.»

В размышлении, я потер подбородок. Странно, что я разговариваю с сестрой на эту тему. «Я ей еще не звонил. Не знаю, может быть, она пошлет меня к черту. Ну что-ж, в этом случае я не буду слишком настойчивым.»

Ли вздохнула. «Она казалась такой порядочной женщиной…»

Казалась… Ну и ну. Мы замолчали, и я снова стал проваливаться в небытие. Ли пробормотала что-то, а затем вновь повернулась ко мне спиной. Мне пришлось отодвинуть свою задницу, потому что моя эрекция каким-то образом уже перестала быть гипотетической, и я ощущал неловкость. Наконец, я заснул, а глубокое, равномерное дыхание сестры послужило мне колыбельной.

Когда я проснулся, сквозь палатку уже пробивался утренний свет. Я услышал пение птиц, но единственной музыкой было непрекращающийся перестук дождя по брезенту. Безусловно, наступило утро, но петь от радости у меня желания не было.

Следовало позаботиться об обычной утренней эрекции, которая давала о себе знать. Я тщательно прикрыл вздувшийся орган предплечьем. Другая проблема была гораздо страшнее. Я обнаружил, что непонятным образом ночью моя левая рука втиснулась между бедрами моей сестры, ближе к ягодицам. Слабо припомнилось, что сны мне снились вполне приятные.

Очень деликатно, я попытался вытащить ладонь. Но тут Ли пошевелилась.

«Ты что делаешь?» — вяло спросила она.

«Извиняюсь,» — пробормотал я. — «Кажется, у меня рука замерзла.»

В ответ, она звучно зевнула, напрягшись, вдавив в меня зад, а потом выпрямилась и расслабилась. Она проснулась. Перевернувшись она оказалась ко мне лицом, одновременно освободив мою руку из плена. «Все в порядке,» — еще сонным голосом сообщила она.

«Ох,» — продолжила она, разлепляя веки. — «Ну и сон же мне приснился…»

Теперь моя ладонь оказалась в том же месте, только с другой стороны. О боже, она была гораздо выше; мой указательный палец явно касался ткани трусов. На ощупь ткань была определенно влажной. Я попытался осторожно отодвинуть руку, но Ли вдруг тесно сжала бедра.

Ее лицо находилось прямо передо мной. Я видел, как она пробуждаются от сна, моргая ресницами. Они были, словно крылья бабочки, расправляясь для полета.

«В ловушке на весь день, да?» Ли смотрела мне в глаза. «Чем будем развлекаться? У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу?»

Мне показалось, что в ее голосе зазвенел очевидный намек. Но я не собирался касаться ЭТОЙ темы снова.

«Хочется чего-нибудь приятного,» — сообщила Ли, хлопая своими ресницами.

«Ли!» Мой голос был тверд.

«Тебе хорошо сейчас?» — как-то странно спросила она.

Я не ответил.

«Тепло и сухо,» — она улыбнулась. Я вдруг ощутил, как ее ладошка коснулась моего живота, затем принялась мягко проводить по нему, очерчивая круги. «А что касается голода, то у меня кое-что припрятано, знаешь, специально для тебя. Спелые персики, и мягкие булочки.» Я, кстати, был известный в семье любитель свежих фруктов и булок. «Что касается остального,» — и тут ее рука скользнула вниз, — «ты можешь не ждать завтрака… можешь даже не вылезать из постели.»

«Ли,» — предостерегающе сказал я.

А она просто посмотрела на меня. Девичья ладошка легко прикоснулась к выпуклости под моими шортами, а затем, как молния, проскочила под резинку. Ли всегда была известна тем, что любила брать быка за рога.

«Ли, что ты делаешь?»

Она усмехнулась, ее глаза блеснули. «То, что взрослые делают по согласию. Никакого вреда для остальных.»

Я был согласен с этим положением… и мое согласие крепло и увеличивалось как по волшебству, бурно наливаясь кровью под нежными поглаживаниями ладони Ли — вверх и вниз, вверх и вниз. Потом рука выскользнула, и присоединилась к другой, уверенно стаскивая с меня шорты.

«Не-ет,» — выдохнул я.

«Да,» — с твердостью сказала она. «Уверена, что твоя одежда уже высохла… а свою я хочу вернуть назад поскорее.»

Без всякой помощи с моей стороны, она стянула шорты с бедер. Ее колено прижало мой член к животу, когда она подтянула ногу, чтобы ступней сдернуть шорты до конца. Немедленно после этого она завозилась, шевеля ногами, ее руки куда-то исчезли. Нетрудно было догадаться, что она собралась делать.

«Забавно,» — заметила она между делом, — «почему-то у меня промокло нижнее белье». Ее трусы оказались внизу спального мешка, под нашими ногами, и она медленно протащила их вверх между нашими телами. Она замедлила движение, когда они оказались напротив моего носа, хотя могла бы этого и не делать; запах ее жидкости уже давно заполнил мешок до отказа как только она стянула трусики с бедер.

Она взяла меня рукой за запястье, и потянула мою ладонь назад себе между бедер. Ее колени раздвинулись, пропуская руку. Когда она убедилась, что я не собираюсь упираться, то вновь накрыла ладошкой мой член.

Не делая ни единого движения, я отчетливо ощущал, насколько возбуждена Ли. Она чуть подала таз вперед, так что мои пальцы легонько коснулись внутренних губ, развернутых, набухших, отчаянно пульсирующих. Я понял, что она истощена ожиданием. От нетерпения ее начинало трясти. Я случайно коснулся какого-то местечка, и она сдавленно охнула, и содрогнулась, ее веки затрепетали.

Ее рука разжалась, отпуская мой член, и переместилась на ягодицы, подталкивая меня к себе, потом на себя сверху, когда она легла на спину. Ее бедра раздвинулись подо мной настолько, насколько позволял спальный мешок.

«Денни, пожалуйста. Ну пожалуйста… Только ты и я. Ты, я, этот дождь, эти деревья.»

Еще несколько минут назад я был полон решимости не допустить ЭТОГО, но сейчас все растаяло, как сахарные кристаллики, в горячих внутренностях спального мешка… терпкий запах взмокревшей женщины подо мной… моей родной сестры. Он сводил меня с ума. Когда Ли поправила пальцами головку, приставив ее ко входу во влагалище, я жаждал одного — того, чего жаждала и ей.

«Дэниел,» — тихо, странно низким голосом произнесла она, когда я только ввел член на долю дюйма. Она снова содрогнулась всем телом, затем громко застонала, когда член вошел на всю глубину внутрь нее. Прошло совсем немного времени, и я не выдержал этой пытки. Замерев, я прикусил губу, ощущая, как меня захлестывают сладкие волны, выплескивая внутрь девушки горячие струи спермы.

Когда ее дыхание успокоилось, я заговорил: «Ли, ты в порядке?»

«Бог мой, да,» — ответила она, с закрытыми глазами, качая головой на подушке, — «Мне никогда не было ТАК хорошо.»

Я наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй вышел нежным, постепенно ее губы твердели, подчиняя меня себе. Наконец, мы оторвались от друг друга. Я наклонился, расстегивая змейку на спальном мешке на всю возможную длину. Потом я взял ее рубашку снизу и потянул кверху, оголяя живот и грудь сестры. Она помогала мне, подняв руки вверх.

«Хочешь посмотреть на мою грудь?»

«В основном, да,» — честно ответил я. «Не хочу, чтобы между нами что-то было. Ткань, например.»

Ее грудки произвели на меня впечатление. Они смотрели в разные стороны, покачиваясь. Я сгреб их в свои ладони, наслаждаясь их мягкой упругостью, мял их и гладил, цепляясь за напряженные соски.

«Боже, Ли. Ты так красива.»

Сестра вздернула плечики. «У меня слишком маленькая грудь, чтобы быть красивой.»

«Неправда, она просто классная. Нравится, когда я делаю так?»

«Да. И я хочу еще.»

Она потянула меня на себя.

Я начал не спеша, вталкивая в нее член осторожными толчками. Когда я достиг предала, она задрожала, а ее ноги взлетели вверх, как птицы, едва не касаясь брезента над нами. Ее пальца бродили вверх-вниз по моей спине, как эхо, отзываясь на бурлящие в ней чувства. Я двигался неритмично, иногда отклоняясь от основной оси, стараясь коснуться там всех ее тайных местечек. Когда она была маленькой девочкой, она умела изображать волка. Да, а сейчас она выла, как настоящая волчица. Прирожденная волчица. Окрестные холмы, казалось, дрожали от ее криков.

Наконец, ее дыхание более-менее пришло в норму, румянец, покрывавший ее грудь, исчез, а ее глаза широко открылись. Когда ее ноги медленно опустились, согнувшись в коленях, я понял, что скоро конец. Ее лодыжки сомкнулись над моей поясницей, и она принялась отчаянно качаться, лишая меня ритма. Ли МЕНЯ ТРАХАЛА. Я скоро должен был излиться, без разницы, двигаясь или нет. Поэтому я стал подхватывать ее танец, встречая ее мощными толчками. Затем замедление, и мы накрепко срослись телами, вдавливаясь друг в друга. С закрытыми глазами, переживая великое мгновение. Счастье было везде, пронизывая нас насквозь. Первым спустил я, но в один момент, когда член вздулся, выплескивая последнюю сладкую струю, я остро почувствовал, как стенки влагалища судорожно сжались, и мое наслаждение вонзилось в нее, скручивая ее тело в судороге, передаваясь от меня, как эстафета.

Мы оставались единым целым, потным клубком, со сплетенными конечностями. Мы целовались и глупо улыбались от пережитого наслаждения. Мы прикасались друг к другу, опять целовались, говорили глупости. Наконец, мы уснули, так и не разомкнув рук.

(Ждите окончания, дети мои… Там еще есть про персики: о))