Пип-шоу

Глава 30

Майлз

Мераки (гл.) — делать что-то с душой, творчеством и любовью, вкладывать в свою работу частицу себя.

Я заметил, как изменилось выражение лица Бебе в ту секунду, когда она увидела, с кем я был. Напряжение в комнате было ощутимым, настолько сильным, что его можно было резать ножом.

Я оказался рядом с ней в считанные секунды, моя рука обвилась вокруг ее талии и притянула ее к себе, как будто это было самой легкой вещью в мире.

— Как Арден? — прошептал я ей на ухо, и Бебе просто кивнула в знак того, что с ее подругой все в порядке.

Я понимал. Жизнь рушилась вокруг нее прямо сейчас, все защитные покрывала, которые у нее были, давно исчезли. Я был единственным человеком, который мог убедиться, что с ней все в порядке, единственным, кто знал, как ей помочь, и я отчаянно хотел, чтобы ей стало лучше. Знал, что это была такая важная веха для нее, и я был рад, что смог быть рядом с ней.

— Твои родители забежали, — сказал я Бебе небрежно, действуя осторожно. — Они слышали об Арден.

Казалось, никто из них даже не слушал меня, мои слова были лишь фоновой болтовней. Они смотрели друг на друга, родители Бебе стояли в коридоре, ее мама сжимала сумку, а папа обнимал маму за талию, словно поддерживал — единственное, что удерживало ее в вертикальном положении.

— Бебе, — вздохнула ее мама, и я почувствовал, как Бебе дрожит в моих руках. — Бебе, о Боже. Мы думали, что с вами обеими что-то случилось.

— Им позвонили родители Арден, — объяснил я своей девочке. — Они пытались позвонить тебе, но ты, наверное, не слышала свой телефон.

Я широко улыбнулся, прекрасно понимая, что происходило, когда она пропустила тот телефонный звонок.

— Мама, — выдавила Бебе, и на секунду я был уверен, что она рухнет на пол больницы.

Но я поддержал ее, осторожно подведя к родителям, глаза которых уже затуманились, когда они встретились взглядом с дочерью. Мне не пришлось держать Бебе долго, потому что ее мама заключила ее в медвежьи объятия и зарыдала, когда ее дочь наконец-то оказалась в ее руках. Я отошел в сторону и наблюдал за воссоединением семьи с небольшой улыбкой на лице.

Бебе зарылась лицом в плечо матери, а ее отец присоединился к ним, обнимая их обеих, пока они плакали вместе. Это был интимный момент, и я не был уверен, хотят ли они видеть меня там или нет. Я чувствовал себя неловко и не в своей тарелке, страх вернулся в мои вены, внезапно накатив с такой силой, что я думал, что у меня начнется коронарная недостаточность. Меня охватила паника, но я знал, что моя работа еще не закончена, и мне нужно остаться здесь еще на некоторое время, чтобы убедиться, что с Бебе все в порядке и она нормально доберется до дома.

— Майлз, — наконец заговорил ее отец, жестом приглашая меня подойти ближе.

Маленькая семья распалась, и теперь все они смотрели на меня, ожидая, что я скажу.

— Я рад, что вы воссоединились, — наконец смог выдавить я дрожащим и неуверенным голосом.

— Ты в порядке? — Бебе была рядом со мной в считанные секунды, ее руки были повсюду, она суетилась и беспокоилась обо мне так, как никто не делал за всю мою жизнь. Это было смешно, насколько эмоционально я себя чувствовал, волны тошноты смешивались с непреодолимой любовью к ней, когда мы стояли в коридоре.

— Я в порядке, — пообещал я ей со слабой улыбкой. — Думаю, мне пора идти.

Бебе сжала мою руку, и я посмотрел в ее прекрасные глаза.

— Тебе обязательно? — прошептала девушка, и я притянул ее к себе, крепко обняв, прижимаясь к ней изо всех сил.

— Я хочу, чтобы ты провела некоторое время со своей семьей, — мягко сказал я. — Я бы чувствовал себя здесь не в своей тарелке.

Отговорки, гребаные отговорки, потому что я был слишком слаб, чтобы справиться с больницей, и, судя по выражению глаз Бебе, она тоже это знала.

— Я хочу, чтобы ты остался, — тихо вздохнула она, и я почувствовал на себе любопытные взгляды ее родителей. — Но я пойму, если тебе действительно нужно уйти.

Я колебался, изо всех сил стараясь взять верх над своими демонами, зная, что уже сделал неизмеримый шаг вперед. Приезд в больницу был огромным шагом. Это было место моих кошмаров, наполненное микробами, болезнью и печалью, но я победил каждого монстра, выкрикивающего непристойности в моей голове. Однако теперь я почувствовал, как наваливается усталость. Абсолютное истощение от борьбы с моими демонами делало меня слабым, и я знал, что мне нужно вернуться домой, пока не стало слишком поздно.

— Все в порядке, — сказал я Бебе. — Проведи немного времени со своими родителями. Позвони мне, когда сможешь, хорошо?

Бебе грустно кивнула, но ее улыбка сказала мне, что она все понимает, и я любил ее за это.

— Скоро увидимся, — кивнул я ей, наконец оторвав взгляд от ее магнетического взгляда и сосредоточившись на ее родителях. — Я так рад, что познакомился с вами сегодня, мистер и миссис Холл. Надеюсь, мы скоро увидимся снова.

— Взаимно, сынок, — сказал мне отец Бебе, сердечно хлопая меня по спине. — Мы так благодарны тебе за заботу о нашей Бебе.

— Мы даже не можем сказать тебе, насколько сильно, — добавила ее мама, притянув меня в крепкое объятье, которое, как я уже начал думать, было ее фирменным приемом.

Мы расстались, пообещав поддерживать связь, и я пошел по коридору тяжелыми шагами, вся тяжесть мира легла на мои плечи. Когда я уже собирался уходить, снова услышал их разговор: родители Бебе делали ей комплименты и суетились вокруг нее, говорили, что она нашла отличного парня и что они гордятся ею.

— Он потрясающий, — долетели до меня слова Бебе. — Мне так повезло, что он у меня есть.

— Так скажи мне, дорогая, — хихикнула ее мама. — Вы двое — одно целое?

Я оглянулся через плечо. Со своей точки обзора мог видеть только спину Бебе, но в тот момент она оглянулась через плечо, ухмыляясь мне.

— Да, — прошептала она, и я громко рассмеялся, прежде чем покинуть больницу.

Стоя на улице, я почувствовал, как свежий воздух охлаждает и очищает мою душу. Ненадолго задумался о том, чтобы вернуться домой пешком, но это заняло бы больше часа, а мое тело было уставшим, измученным. Мне удалось найти такси с завышенной ценой напротив больницы, и я сел на заднее сиденье, чертовски дрожа, пока мужчина вез меня домой.

Я ненавидел себя за то, что был таким. Чертовски хрупкий, словно мог сломаться в любую секунду, слишком напуганный, чтобы даже остаться здесь и познакомиться с родителями моей девушки. У нас был короткий разговор, конечно, но этого было недостаточно. Я хотел знать все, расспросить их о каждом аспекте жизни Бебе и убедиться, что знаю все до мельчайших подробностей. Моя одержимость росла, потребность знать все, что делало Бебе такой, какая она есть, переполняла меня.

Водитель остановился перед моим домом, и я заплатил ему, прежде чем войти внутрь. Швейцар снова был там, но на этот раз, вместо того, чтобы промчаться мимо него, я подошел к нему с улыбкой на лице.

Вблизи я понял, что у него доброе лицо, такое, которому вы склонны доверять, ничего не зная о человеке.

— Привет, — вырвалось у меня, и мне удалось побороть худшую из своих неуверенностей, когда он посмотрел на меня с удивлением.

— Здравствуйте, мистер Рейли, — сказал он с застенчивой улыбкой. — Не торопитесь сегодня?

— Пока нет, — покачал я головой. — Я просто хотел поблагодарить тебя.

— За что? — Мужчина выглядел искренне смущенным, когда я усмехнулся.

— За то, что всегда знал меня, — сказал я просто. — За то, что прикрывал меня, следил, чтобы со мной все было в порядке. Мне жаль, что в последнее время я бегаю вокруг, как безголовый цыпленок. Я ценю то, что ты для меня делаешь.

Я сунул ему в руку сотню, но он решительно покачал головой.

— Я не могу принять это, мистер Рейли, — твердо сказал он.

— Почему нет? — спросил его, и он виновато отвел взгляд. — Насколько я знаю, все остальные швейцары принимали чаевые. А ты их заслужил.

— Это было бы неправильно, — пробормотал он.

— Послушай, — продолжил я. — Есть ли у тебя в жизни кто-то особенный?

Он не ответил, но предательский румянец на его щеках сказал мне все, что мне нужно было знать.

— Отведи ее в «Шафран» на Пятой, — сказал я ему. — Мой друг работает там.

Мужчина посмотрел на меня с удивлением, и я громко рассмеялся.

— Что, неужели так невозможно поверить, что у меня есть друг? — спросил я, и он виновато рассмеялся. — Мы были одноклассниками в старшей школе. Я часто бывал там, когда еще… мог. Я оплачу счет. Видишь? Ты приглашаешь свою даму на хороший ужин, а мне приходится выходить из дома, бросать вызов самому себе, чтобы заплатить за это. Взаимовыгодная сделка.

— Хорошо, — наконец сказал он, яркая улыбка озарила его лицо. — Спасибо.

Я кивнул и пошел к лестнице, сделав резкий поворот, когда подумал о другом страхе, с которым я мог столкнуться в этот день.

— Эй, как тебя зовут? — спросил я швейцара.

— Эрик, — ответил он, и это заставило меня усмехнуться. — Я Эрик. Мою подругу зовут Лейла.

— Эрик и Лейла, — повторил я с кивком, нажимая пальцем на кнопку лифта для подъема. — Очень рекомендую морские гребешки.

Я махнул ему рукой и сделал глубокий вдох, прежде чем войти в лифт. Мое дыхание сразу же сбилось, паника сочилась из моих пор, когда прижался спиной к зеркальной стене. Я даже не взглянул на себя, чувствуя себя слишком напуганным и растерянным, чтобы заботиться о своей внешности. Вместо этого я сосредоточился на закрывающихся дверях лифта. Паника сотрясала мое тело, адреналин заставлял сердце прыгать и падать с силой карнавального аттракциона в свободном падении.

А потом он начал двигаться, двигаться быстрее, чем я когда-либо помнил, практически взлетая на мой этаж. Все закончилось в считанные секунды, и все это время я задерживал дыхание. А потом лифт звякнул, и двери снова открылись, показывая мне уютный, знакомый коридор, где находилась моя квартира.

Спотыкаясь, я выбрался наружу, колени ослабли, а руки тряслись, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Я держался за стену, пока добирался до своей квартиры, входная дверь которой была по-прежнему широко открыта.

Обычно прохладное спокойствие моей квартиры улучшало мое самочувствие в считанные секунды. Этой ночью, когда я стоял в дверях, она казалась стерильной и пугающей. Слишком чисто, слишком первозданно. Как в гребаном мавзолее.

Я вошел внутрь, и моя кожа привыкла к теплу квартиры. Это была перемена по сравнению с морозным воздухом снаружи, и я сел за компьютер с новыми силами и идеями.

Мои пальцы забегали по клавиатуре, я открыл сайт, посвященный интерьеру, и начал бросать вещи в корзину. За время, проведенное с Бебе, я узнал ее любимые цвета, не спрашивая, а видя их повсюду вокруг нее. Она любила серебристый и фиолетовый, поэтому я решил заказать вещи в этих цветах. Я был чертовски невежественен в интерьере, но решил, что несколько подушек, ковер и рамки подойдут.

Я хотел, чтобы она чувствовала себя здесь, со мной, как дома. Я уже работал над достижением своей цели — заставить ее жить со мной, какой бы странной ни была эта идея.

У меня никогда не было соседей по комнате. Я жил с родителями, потом с бабушкой, но никогда у меня не было соседки или подруги. Это был совершенно новый опыт, как и многое другое, когда дело касалось Бебе.

Закончив с заказом, я вошел в белую комнату и медленно начал ее разбирать.

Я не остановился, пока не снял с кровати простыни и наволочки и не принес несколько своих фотокниг, чтобы разбавить белизну комнаты. Я бросил на кровать несколько вещей, хотя никогда не буду спать в этой комнате. Она превратилась в комнату Бебе, но не для того, чтобы она могла спать одна, а для того, чтобы она могла уйти от меня, как только ей понадобится. Ей нужно было убежище, независимо от того, жила она со мной или нет.

Наконец, я взял в руки фотоаппарат. Я сделал так много фотографий Бебе без ее ведома. Оставалось только проявить пленку.

У меня было особое место, где мне нравилось это делать.

Я шел по коридору, камера тяжело лежала у меня в руках. Открыл окно в кладовую. Она была все такой же маленькой, вонь такой же сильной, а место таким же клаустрофобным, как я помнил. Я вошел внутрь, несмотря на то, что мое тело кричало, умоляя меня не делать ни шагу.

Сразу же, как только я вошел в комнату, перенесся обратно в свое детство. Я сдерживал слезы, медленно подготавливая все для фотопленки, единственная лампочка надо мной горела ярко-красным светом. Я заставлял себя делать все медленно, как будто хотел помучить себя, оставаясь там дольше. Но это был мой процесс, то, как я все делал, и не мог ничего изменить.

Передо мной ожили фотографии, все они были сделаны из моей квартиры и заглядывали в квартиру Бебе.

Я ухмыльнулся им.

Изгиб ее плеча. Тонкая линия, которая отпечаталась на ее коже, когда она надела колготки в сеточку. Ее ярко-красные ногти. Полные губы. Блеск в ее глазах, когда она поймала меня.

Да, я уже был влюблен. Я никак не мог избавиться от того, что она заставляла меня чувствовать сейчас.

Так что я мог бы принять это и подготовиться к величайшему падению из всех возможных.