Письмо в никуда - Электронно-почтовый роман

7

Из вас делали когда-нибудь идиота? Или идиотку (пардон!)? Если нет (хотя, не поверю, пожалуй!), то я вам чертовски завидую! Представьте на минутку себя в моей шкуре: стою, как полнейший идиот, и медленно так обтекаю. И лапша с ушей падает, падает...

Я скомкал письмо и швырнул его в урну. В пару затяжек докурил сигарету и бросил хабарик туда же. Развернулся и пошел на рабочее место.

В тот день я работал, как зверь. Писал, считал, набивал, проверял. Как идиот, право слово, которого из меня пытались сделать! Но кто, зачем и почему?! Как ни пытался я выкинуть из головы всю эту историю, подобные вопросы продолжали бомбить мое подсознание.

Спать я лег очень рано, сославшись на сильную усталость (я и правда устал, выполнив за сегодня, пожалуй, свою месячную норму). Катюха метнула «косяка», но промолчала. Выглядел я, видать, действительно неважно.

Но стоило смежить веки, как осевшие до времени в подсознании вопросы мигом вынырнули наружу, в сознание то бишь. И я понял, что если не найду на них хоть какие-то ответы и объяснения — уснуть не смогу.

Итак, все же кто? Не Саня. Теперь определенно не Саня! Или я тогда — не я. Хорошо, не Саня. А больше адреса никто не знает! Стало быть — ошибка. Ладно, допустим, что в первый раз имела место именно ошибка. Люси (или кто она там на самом деле!) ошиблась с адресом. А что потом? Всего лишь два варианта: или она все-таки подобным образом оттачивает свое остроумие (хотя, в таком случае, ни «остро», ни просто «умия» у нее нет в принципе), либо у девушки «протекла крыша» (что, опять же, насчет «умия» говорит само за себя). А если все же третий вариант: правда? Стоп-стоп-стоп! При этом варианте крыша «съехала» у меня. А в это верить пока очень не хотелось!

Значит, «дурацкая шутка» или «шутливая дура». Мило! Очень мило! Можно спать.

Легко сказать! Не спалось мне, несмотря на найденные «объяснения». Что-то мне в них не нравилось... Да что уж перед собой-то лукавить?! Ничего мне в них не нравилось! За уши эти объяснения притянуты! Я где-то читал, что у писателей-детективщиков существует негласное правило: причиной преступления не может быть случайно упавший на голову жертве кирпич или немотивированный поступок сумасшедшего. А у меня все как раз «кирпичем» и объяснялось, то есть «сумасшедшей»!

О-хо-хо! Хотя бы приблизительно знать, что могло подвигнуть Люси на подобные действия! Увы, я не знаток женской психологии, по крайней мере, — далеко не тонкий знаток... Стоп! А Катюха?! Кто еще психолог, как не она? Вон как меня с шоколадкой раскусила, да и сколько подобных случаев уже было! И кому еще знать тонкости женской психологии, как не самой женщине!

«Постой! — осадил я себя. — Ты хочешь рассказать все Катьке?!»

«Ну, а что тут такого?» — сам же себе и ответил я вопросом на вопрос.

«А Люси? Ты как бы — того... влюбился в нее что ли... Нет?»

«Да брось ты ерунду пороть! Какая там любовь! Ну, понравилась фотка, и чего теперь?»

«Ага! Девка дурой оказалась, и любовь прошла-умчалась!»

«Ладно тебе ерничать! Надо с Катюхой советоваться, больше не с кем! Иначе точно умом тронешься! Вот, бессонницу уже заработал!»

Я спрыгнул с кровати и метнулся в соседнюю комнату. Катя, мирно дремавшая напротив телика, аж вздрогнула.

— Ты чего скачешь?! — зашипела она. — Захотелось стать вдовцом?

— Почему вдовцом? — опешил я.

— Да потому что инфаркт с тобой можно заработать!

— У женщин, да еще в столь юном возрасте инфаркты очень редки! — заметил я.

— Если их не пугать подобным образом, — дополнила мое замечание Катька. — Впрочем, спасибо за комплимент.

— Не за что, — ответил я, вздохнув.

— Ну, чего мнешься? — подняла на меня прищуренные глаза Катюха. Я ж говорю — психолог!

— Да вот, посоветоваться бы надо, — промямлил я.

— Ты же спать хотел!

— Так вот, не могу уснуть без твоего совета...

— Мой совет: иди спи, времени уже полдвенадцатого, а тебе завтра — на работу.

Я махнул рукой. Какой, дескать, сон, какая работа! И спросил:

— Там у тебя коньяку где-то оставалось? Пошли, махнем!

И снова Катька оказалась на высоте, не став задавать лишних вопросов.

— Ну пошли, — сказала она, смерив меня долгим взглядом. — Раз такое дело...

— Кать, — начал я, опрокинув в себя, словно дешевую водку, рюмку прекрасного армянского коньяка и зажевав его лимоном. — Помнишь, я тебе про электронную почту вчера рассказывал?

Катька кивнула, медленно смакуя напиток богов (хотя, они вроде нектар больше предпочитали, или, как ее там... амброзию?).

— Так вот, — решительно выдохнул я. — Я получил письмо от девушки.

— Поздравляю! — невозмутимо произнесла Катька, поставив пустую рюмку на стол. — И ты в нее, конечно, влюбился! Вот почему ты вчера мне шоколадку подарил! — Катька, словно в подтверждении своих слов, достала и начала разворачивать злополучную шоколадину.

— Да не в этом дело! — скорчил я гримасу раздражения. — Письма она какие-то дурацкие пишет!

— А ты на них отвечаешь? — В голосе Катюхи промелькнула заинтересованность, хотя она и попыталась это скрыть, с показным равнодушием отламывая кусочек шоколадки.

— Отвечал, — честно признался я. — До сегодняшнего дня. Но ты не подумай...

— Фи! — прервала меня жена. — Уж не думаешь ли ты, что я ревную? А почему лишь до сегодняшнего дня? От ворот поворот получил? Быстро! Вчера только почту тебе поставили, а ты уже электронно-почтовый роман успел провернуть!

— Говоришь, что не ревнуешь, а сама! — Я обиженно засопел. — Что говоришь-то? Какой «поворот»?! Какой «роман»? — Я взял бутылку и наполнил свою рюмку.

— А мне? — пододвинула свою рюмку Катюха.

— А ты плохо себя ведешь! — буркнул я. — Хотел с тобой посоветоваться, а ты...

— Ни фига себе! — Катька, похоже, тоже начала сердиться. Налила себе полную рюмку коньяка и жахнула разом, как я до этого, даже не поморщившись. Тут же, впрочем, заткнула бутылку пробкой и убрала в шкаф. — Получает какие-то письма от бабы, отвечает ей, а когда баба писать перестала — бежит ко мне советоваться!

— Слушай, ты это сейчас серьезно все говоришь, или придуриваешься? — Я почувствовал, что начинаю закипать и побыстрее плеснул в себя коньяк, то ли, чтобы потушить накаляющиеся страсти, то ли — наоборот...

Катька молчала. Обиделась, видно, на «придуриваешься». Ан нет, заговорила с виноватыми нотками в голосе:

— Ладно, Макс, дура я, действительно... Все мы, бабы, такие. Только обидно, мне-то ты когда в последний раз письма писал?

— Так для чего мне тебе писать?! — Я аж встал с табуретки. — Вот же ты! Мы ж вместе все время!

— Взял бы да написал... Ну, ладно, прости, это я так. — Катька провела горячей ладошкой по моей руке, обхватила ее пальцами и потянула меня вниз, снова усаживая на место. — Рассказывай, я больше не буду...

Я опустился на табурет, подулся для виду секунд пяток и стал рассказывать:

— Понимаешь, я получил вчера первое письмо от нее, когда никто еще, кроме Сани Ванеева, не знал моего адреса! Налицо была ошибка, хотя адресовалось письмо Максу. Сначала я подумал, что это — Санины приколы и ответил в том же духе. Но потом получил ответ уже на свое письмо и засомневался, что это Саня...

— Почему? Может и правда он? — со вспыхнувшей в глазах надеждой спросила Катька.

— Да нет... — замялся я. — Не знаю, как объяснить, но это явно не Саня. Я его неплохо знаю, такие шутки не в его стиле.

— Но это может быть он, хотя бы в принципе? — не отступалась от своей надежды Катька.

— В принципе, конечно, может, — пожалел я жену. — Но это не он. Понимаешь, у меня сложилось такое ощущение сначала, что девчонка ошиблась, случайно перепутала адрес... Я ответил, разъяснив ей эту ошибку. Но она почему-то мне не поверила! Она упорно продолжала настаивать, что я — ее знакомый Максим и просто хочу ее то ли отшить, то ли поиздеваться, в смысле — поприкалываться... И никак я не мог ничего ей доказать! Я даже свою фотографию в доказательство ей послал...

— Ого! — вставила Катька, но тут же виновато сложила на груди руки.

— Да, я послал ей свою фотографию, чтобы она убедилась, что я — не ее Максим!

— Ну, и что она? — заискивающе глянула на меня Катюха. — Как ее, кстати, зовут?

— Люси... Людмила то есть. А она мне в ответ на это написала такое, что я засомневался просто в ее душевном здравии!

— Что же она такое написала? — В глазах Кати вновь загорелся огонек искренней заинтересованности.

— Ну, я дословно не помню, но что-то типа того, что на фото именно я, то есть ее Максим, что я странно одет, что фото похоже на свадебное... Но, самое странное она наплела потом! Про то, что мою свадьбу не смогла бы пропустить пресса, про моих слуг каких-то, про секретную миссию, в общем — полный бред! У девочки явно «поехала крыша»!

— А может, она наркоманка? — спросила Катька.

Я остолбенел просто.

— Слушай! Какая ты умница! А я почему-то про это даже и не подумал! — Я действительно почему-то сразу решил, что Катькина мысль объясняет все. Но вспомнил фото Люси, ее глаза, и быстро приуныл.

— Что-то не так? — насторожилась Катюха.

— Чего-то не похожа она на наркоманку...

— А ты ее что ли видел?

— Ну... она тоже фото прислала... Не мне, — я строго и предупредительно взглянул на супругу, — а тому, своему Максиму. И по ее виду не скажешь, что она наркоманка.

— Фото может быть и старым, а может, она совсем недавно стала принимать наркотики, — вновь начала выдавать разумные мысли Катюха. — И потом, определить по фотке — не наркоман ли перед тобой, не всегда, я думаю, просто...

— В этом ты права, — снова вздохнул я. — В общем, не стал я ей больше отвечать, а теперь вот сомневаюсь, правильно ли сделал, не доведя все до логического завершения... У людей, может, судьба рушится, а я ничем помочь не могу... И еще — мне очень хочется во всем этом разобраться, понимаешь? Что-то здесь не так! Вот чувствую, что не все здесь просто!

Теперь уже я с надеждой смотрел на Катьку, а она о чем-то усиленно размышляла.

— Вот что, дорогой, — вынесла, наконец, вердикт супруга. — Принеси-ка завтра все ее письма, а также и свои... Только не подумай, что я проверить тебя хочу, просто так виднее будет логика... И не пиши ей пока ничего, думаю, денек она потерпит! И завтра я скажу тебе, что нужно делать. Ну а сейчас — спать!

Спорить я не стал, и, ужасно довольный собой, что обратился за помощью к Катьке, успокоенный ею (а затем и обласканный), заснул, словно младенец, уже безо всяких тревог и волнений.