Пламя

Глава 16

Он двигался быстро и энергично, в то время как ее бедра крепко сжимали его туловище.

– О Айрис! – выкрикнул он сквозь стиснутые зубы, когда да огненные стрелы пронзили его тело, и он излил в женщину свое семя.

Через мгновение тонкие руки Маргарет обвили его худое чело, в то время как он, обессиленный, продолжал лежать на ней. Слезы, катящиеся по щекам мужчины, намочили платье немой, и ее пальцы успокаивающе заскользили поверх его мятой рубашки. Когда рыдания наконец затихли, он поднял голову и посмотрел на каменное выражение лица исхудалой, почти изможденной женщины.

– Почему ты терпишь это, Маргарет? Зачем ты позволяешь мне делать с тобой такие вещи?

Ее ответом могло быть только молчание – то, о чем она думала, нельзя было прочесть даже в ее взгляде. Но пальцы продолжали нежно гладить его лицо.

– Я знаю, что это ужасно – использовать женщину подобным образом. Вожделение – это страшная болезнь. – Он скатился с нее и лег на спину, закрыв глаза руками. Его голос был резким, как скрежет ножа по камню. – А хуже всего то, что когда я лежу с тобой, то вижу только лицо Айрис. Наш ребенок, лежащий у нее под сердцем, – это все, о чем я могу думать, когда.

Маргарет села и прикрыла платьем оголенные бедра. Дотянувшись до одеяла, отброшенного на край соломенного тюфяка, она аккуратно прикрыла обнаженного мужчину.

– Всегда заботишься обо мне, – глухо пробормотал он. – Всегда добра и безотказна.

Ее пальцы поглаживали его руку.

– Но я не заслуживаю тебя, Маргарет! – Мужчина отвел руку от лица и пристально заглянул в темно-карие глаза женщины. – А ты не слышишь и не понимаешь ни слова из того, что я говорю. Ты никогда не откроешь ужасные тайны, которые…

Она молча следила за ним глазами, и он отвернулся.

– Моя Айрис предала меня, Маргарет. Она не смогла помочь даже себе. Это все ее дурная цыганская кровь. – В уголке его глаза появилась свежая слеза. Немая коснулась ее кончиком большого пальца. Капля растеклась и засверкала на мозолистой коже. – Я ведь просил ее не ходить к хозяину, – продолжал он хриплым голосом, в котором появились грубые нотки раздражения. – Я дал ей слово, что найду выход, чтобы позаботиться о ней и нашем будущем ребенке. Но она была нетерпеливой, моя Айрис. В конце концов эта глупая женщина направила свои усилия на то, чтобы уничтожить меня.

Он резко сел и потянулся к кувшину с элем, стоявшему на полу. Сделав большой глоток, он с неприязнью посмотрел на пальцы Маргарет, нежно поглаживающие его руку, с яростным рычанием оттолкнул ее и опустил голову на колени. Затем надолго замолчал, а женщина так и продолжала неотрывно смотреть в его лицо.

Когда он вновь заговорил, в его голосе прозвучала боль человека, осужденного на казнь.

– Она посмела умереть в ту ночь, ты знаешь. – Он снова бросился на постель, закрыв лицо руками. – У нас не было будущего. Я ясно видел это тогда и вижу сейчас. Она пошла к хозяину, эта подлая ласковая сучка, а потом уже нельзя было вернуть все назад.

Он взглянул на Маргарет с выражением дикого, мучительного страдания в глазах.

– Она заслужила смерть, говорю я тебе! – закричал он. – И он тоже! Только я сам должен был это сделать! Все! Он тоже заслужил смерть!

Священник отвернулся от немой женщины и бессмысленным взглядом уставился в стену.

Спустя некоторое время Маргарет поцеловала мужчину в плечо и легла на матрац возле него.

Джоанна раскрыла губы и, ощутив глубокое прикосновение его языка, издала сладостный стон. Крепко обняв Гэвина за шею, она уютно устроилась на его коленях, куда он усадил ее секундой раньше. Растворяясь в упоительном поцелуе, Джоанна ощутила, как теплая пульсирующая мгла поглотила все ее мысли. Она уступила этому фантастическому ощущению, не испугавшись ненасытного желания, внезапно вспыхнувшего и распалившего все ее чувства. Сейчас ничто иное не имело значения. И, кроме нее и Гэвина, не существовало ничего…

Она отчаянно хотела ощущать его, прикасаться к его телу, испытать ту страсть, которая всегда была так недостижима в ее жизни. Но Джоанна не собиралась повторять ту же ошибку, которую допустила раньше. Она знала, что ее конец близок, но это было не тем обстоятельством, с которым Гэвин Керр мог легко смириться.

Запрокинув голову и позволив ему еще больше углубить поцелуй, Джоанна поклялась себе, что не позволит ему остановиться. Только не в этот раз.

Как будто прочитав ее мысли, он прекратил поцелуй, и девушка мысленно выругала себя за то, что испытывает судьбу. Ее пальцы нежно бродили по выпуклым мускулам его плеч и спины, пробирались сквозь мягкую черную гриву волос, в то время как он глубоко дышал ей в ухо, неистово прижимая хрупкое тело к своей могучей груди.

– Джоанна, – простонал он сквозь ее волосы, – огонь привел меня к тебе, и с того момента пламя сжигает мою душу. Я сгораю от желания прикасаться к тебе, любить тебя… обладать тобой. – Гэвин еще сильнее прижал ее к груди. – Это совсем не похоже на меня – терять контроль над желаниями. Ощущать свою… одержимость!

Она подняла голову и закрыла его рот губами, не давая договорить.

– Уверен ли ты, что желаешь меня, а не ту Джоанну Макиннес, которая смотрит с каминной полки?

– Да, – произнес он пылко. – Я хочу тебя. Ты прекрасный и таинственный призрак, пленивший мою душу.

В его глазах она увидела сверкающую яростную вспышку страсти, идущую из глубины его естества, и неудержимое желание уничтожило последние остатки ее нерешительности. К черту пристойность! В его глазах она была невредимой и прекрасной, и для нее пришло время отдать себя пламени, которое поведет их обоих в безумие страсти.

– Я не призрак, Гэвин Керр. – Джоанна соскользнула с коленей Гэвина и бесстыдно встала между его ног. Потрясенная собственной смелостью, она развязала полоску ткани, удерживающую сборки широкой одежды вокруг талии.

– Для тебя пришло время увидеть меня полностью.

Его глаза пылали как угли, неотрывно глядя на нее, и девушка заметила, как окаменела его челюсть, когда она начала медленно спускать широкий вырез платья сначала с одного, а затем с другого плеча.

– Джоанна… это… это влечение… ты должна знать, что будешь моей навсегда.

– Так и будет, – прошептала она, опуская платье еще ниже, до пояса. – И столько, сколько нам позволит судьба.

После очередного усилия одежда легла у ее ног, и она предстала перед его горящим взглядом в одной сорочке из тонкой ткани.

Джоанна затрепетала от возбуждения, когда он протянул к ней руки и, слегка касаясь, исследовал выпуклости груди. Ее глаза неотрывно следовали за движением его пальцев, а когда она опустила взгляд вниз, то обнаружила, что от этих прикосновений ее соски затвердели и ожили. Нежно касаясь ее плеч, Гэвин медленно опускал вниз ее сорочку, которую теперь удерживали только выпуклости ее груди. Ей казалось, что сейчас она не выдержит и умрет от сжигавшего ее ожидания. Затем его ладони скользнули по ее рукам и завладели кистями. Угадав его намерение, она напряглась.

– Нет. – Она попыталась вырвать свою покрытую рубцами руку, но он держал ее крепко, а потом прижал ее ладони к своему сердцу.

– Я хочу тебя всю, Джоанна, – хрипло произнес он, склоняясь и покрывая поцелуями кончики ее пальцев. – Такой, какая ты есть. – Он начал разбинтовывать ее руку. – Ты вся будешь моей, милая.

Она отвернулась, боясь увидеть в его глазах отвращение, когда он снимет повязки. Но он встал и, продолжая прижимать ее руки к своей груди, наклонился и завладел ее губами.

Даже если бы она и захотела вдруг остановиться, он уже не позволил бы ей отступить. Его губы были требовательными, а поцелуи заставляли плавиться от жара неистовой страсти. Когда он откинул голову назад, ее губы последовали за ним. Он взял ее ладони, лежащие там, где билось его сердце, поднес их к губам и стал покрывать поцелуями, нежно лаская губами затянувшиеся шрамы.

Джоанна сделала попытку скрыть слезы, которые предательски стекали по ее щекам. Увидев, как лицо Гэвина склоняется над ее руками, она почувствовала, как заледеневшее сердце начинает оттаивать, открывая свои железные ворота, в которые он молчаливо вошел. Она мечтала, чтобы связь между ними была только взаимным желанием, безумной страстью. Но прикосновения его губ к ее искалеченным рукам вновь заставили Джоанну мыслить и чувствовать. Она знала, что он стремится овладеть ею, но наградой для него будет не только ее тело, но и душа.

Гэвин завороженно протянул руки к ее невероятно красивым густым волосам.

Неловко, но с настойчивостью, отразившейся на его лице, он распускал золотые локоны до тех пор, пока они шелковым одеялом не укрыли всю ее грудь.

– Джоанна, мы должны поговорить о браке. Я не могу просто так взять тебя без планов на будущее. – Его голос был хриплым от переживания, но она не дала ему говорить дальше, прижав пальцы к его губам.

Не проронив ни звука, она позволила сорочке соскользнуть на пол. Теперь уже ничто не разделяло ее тело и его восхищенный взгляд.

– Как ты прекрасна! – Гэвин замолчал, но в его глазах происходила отчаянная битва между рассудком и желанием. – Я обязан решить вопрос с твоим обручением.

С улыбкой она нежно закрыла его рот рукой и провела пальцами по пересохшим губам.

– Никакого обручения нет, – произнесла она, продолжая улыбаться.

– Но ведь оно было.

– После тебя у меня не будет другого мужчины, я только твоя. Прошу тебя, Гэвин, – продолжала она, приближаясь к нему до тех пор, пока ее обнаженная грудь коснулась ткани его рубашки. – Я хочу тебя, сейчас. Пожалуйста, давай не будем говорить о будущем. Только не сейчас.

Она стала гладить его лицо, и вся его сдержанность мгновенно улетучилась вместе с самообладанием. Он положил ладони поверх ее рук, прижав их к своим щекам. Девушка ощутила силу его пальцев, которые сжали ее пальчики.

– Пусть Господь поможет мне, Джоанна, – проронил он сдавленным голосом. – Все… все, что я ощущаю… это только то, что есть сейчас! Но ты должна помочь мне подумать о…

– То, что происходит сейчас, – это все, о чем я прошу.

Он заключил ее в объятия и страстно припал к ее устам, как умирающий от жажды к источнику.

Горячее, расплавляющее желание начало подниматься где-то в глубине ее, заполняя тело вожделенным теплом. Крепко обняв его за шею, Джоанна почувствовала, как руки Гэвина скользнули по ее обнаженной спине, захватили ягодицы и прижали ее еще сильнее. Она застонала, ощутив сквозь тонкую шерсть килта мощное давление его мужского естества.

Когда он прервал поцелуй, она набрала воздуха, чтобы выразить протест, но прикосновение его губ к мочке ушка превратило возмущение во вздох восторга. Ее голова запрокинулась, и она окончательно расслабилась в его объятиях.

– Джоанна, – горячо зашептал он, – мой очаровательный призрак. – Он стал покрывать поцелуями ее подбородок и бархатистую кожу шеи, и его губы ощутили трепет юного тела.

Внезапно охваченная непреодолимым желанием ощутить его кожу телом, Джоанна запустила руки под его рубашку. Правду сказать, она раньше уже видела его обнаженным, но реальное осязание его могучих мускулов еще больше усилило ее возбуждение.

Он приподнял ее от пола, и Джоанна инстинктивно обхватила ногами его талию. Он застонал и отстранился от ее лица.

– Джоанна, я умру, если не возьму тебя сейчас же.

Она нежно укусила его за ухо.

– Так возьми меня, Гэвин. Сделай меня своей.

Она впилась губами в ложбинку над его ключицей, далее ее язык продвинулся к плечу, где она нежно укусила его. Когда Джоанна услышала его глубокий стон, ее охватило восхитительное чувство злорадства, поскольку она осознала, что Гэвин потерял остатки самообладания. Быстрыми шагами он донес ее до кровати и усадил на край постели.

Гигант ожесточенно сбросил башмаки, а ее пальцы неумело потянули его за пояс. Выполнив свою задачу, он отшвырнул в сторону килт и опустился возле нее. Ее взгляд завороженно остановился на его впечатляющем мужском достоинстве, и она ощутила, как дыхание замерло в груди. Джоанна наклонилась вперед и разорвала ворот его рубашки.

Едва она почувствовала упругость и теплоту его тела, как Гэвин слегка оттолкнул ее назад, крепко прильнув губами к ее груди. Она почти задохнулась, когда его язык начал описывать круги вокруг ее затвердевшего соска, а губы – слегка покусывать и тянуть его. Замерев от возбуждения, она только смотрела на него сквозь полуприкрытые веки, пока уже не в состоянии была лежать неподвижно.

Подстегиваемая нарастающей волной чувств, требующих разрядки, Джоанна оттолкнула его, сдергивая с могучих плеч рубашку. Когда он помог ей, она со вздохом облегчения откинула одежду в сторону.

– Я хотела сделать это с того самого момента, как вошла сюда сегодня вечером, – прошептала она, глядя в его пылающее лицо и горящие глаза.

Он погрузил руку в тяжелый шелковый водопад ее волос, откидывая их назад и обнажая шею. Его язык и губы пустились в путешествие по нежной коже, в то время как другая рука обхватила грудь, а большой палец поглаживал затвердевший сосок.

– А я хотел затащить тебя в эту постель и утонуть в твоих объятиях с того самого момента, как ты вышла из потайной двери.

– Какие безнравственные мысли! – простонала она, когда его рука скользнула вниз по ее животу через мягкий бугорок к нежным складкам, таившим жемчужину ее женственности. Она была потрясена мощной вибрацией, которой откликнулось ее тело. Ее колени согнулись, а одна нога поднялась и обвилась вокруг его талии и обнаженных ягодиц.

Кровь молоточками застучала в ее висках, а пульсирующий свет, сменивший туман, застилавший сознание, сейчас засиял мириадами цветов. По мере того как он продолжал ритмично прикасаться к чувствительной точке ее лона, Джоанна ощутила, как ее тело и кожа запылали огнем, а дыхание становилось все более учащенным. Она откинула голову и застонала, когда Гэвин начал все больше и больше углубляться в кипящий внутри нее вулкан, в то время как его рот снова приник к возбужденному соску ее роскошной груди.

Ее сознание захлестнул поток непередаваемых словами чувств. Это напоминало полет на быстро скользящем облаке или бег во сне вниз по бесконечному холму, когда ощущаешь, как нарастает возбуждение, но хочешь, чтобы оно никогда не заканчивалось. Каким-то уголком сознания Джоанна понимала, что это не может длиться бесконечно. Подсознание настоятельно подсказывало ей, что завершение этого полета уже близко. Но она не хотела, чтобы он заканчивался. Независимо от того, каким восхитительным было то, что ей предстояло испытать, она не желала переходить эту черту без него.

Поддавшись инстинкту, Джоанна протянула руку, и ее пальцы путешествовали по его телу, пока не обнаружили длинное и твердое мужское орудие, затрепетавшее от ее прикосновения. Ее рука обхватила этот горячий, изнемогающий от желания ствол и заскользила по всей длине, пока большой палец не остановился на атласном венце, лаская его.

– Нет, Джоанна… – с трудом простонал он, отрываясь от ее груди. – Еще не сейчас.

Однако, несмотря на словесные возражения, могучий воин не оказал никакого сопротивления, когда она приложила его внушительное копье к своим обильно увлажненным складкам и прижалась к нему.

– Сейчас, Гэвин, – прошептала она. Голос ее дрожал от любовного пыла, а глаза горели от страсти. – Прошу тебя, возьми меня сейчас.

Не в силах больше сдерживать себя, он наклонился, упершись руками в ее бедра, и Джоанна, движимая потребностью слиться с ним в одно целое, стала повторять его действия, двигаясь с ним в унисон.

– Будешь ли ты моей, Джоанна? Будешь ли ты всегда принадлежать мне?

Она кивнула и, притянув к себе его лицо, поцеловала его со всей бушующей в ней страстью.

Когда он вошел в нее, Джоанна вначале оцепенела, ошеломленная раздирающей болью внизу живота. Она крепко зажмурилась и прикусила губу, чтобы не закричать, когда он прекратил двигаться, и это время показалось вечностью. Но затем она ощутила, как его пульсирующее орудие постепенно начало двигаться, сначала очень медленно, а потом быстрее и быстрее, пока ее разум не отбросил все воспоминания о боли и невинности и белый ослепительный свет не укрыл ее своим горячим сиянием.

Отойдя от мрачных вод подземного озера и подняв фитильную лампу, мужчина вглядывался в темноту пещеры, находившейся под замком Айронкросс. Что-то лежащее у стены привлекло его острый взгляд. Опустив голову, чтобы пройти под нависавшим выступом скалы, граф Этол очутился возле грубой подстилки из соломы, из-под которой выглядывал край темной одежды. Откинув солому, он обнаружил скудные пожитки, спрятанные неизвестным обитателем этих мест. Плащ, испачканный сажей, и какие-то свернутые в рулон лохмотья. Он поднял одежду и стал рассматривать ее в поисках каких-либо меток. Поставив лампу на утоптанную землю, он поднес тряпки поближе к глазам и обнаружил, что эти обрывки когда-то могли быть женским платьем.

Отбросив одежду в сторону, он повернулся к небольшой кучке веток, лежавшей неподалеку. Протянув руку над еще теплыми углями костра, он понял, что хозяин этих вещей ушел отсюда совсем недавно.

Подняв лампу, граф поискал поблизости другие улики, свидетельствующие о пребывании здесь человека, а затем снова вернулся к соломе. Засовывая одежду обратно, он обнаружил деревянную чашу с остатками засохшего хлеба.

Поднявшись на ноги, Этол закинул длинные рыжие волосы за спину и снова стал тщательно осматривать пещеру в поисках улик, которые могли бы рассказать что-нибудь об этом несчастном пугливом создании, последнем из «призраков» Айронкросса.

Черт возьми, еще с тех пор, как он был юношей – нет, проклятье, когда он был еще ребенком, – он знал дорогу среди этих пещер, блуждая по ним вместе с Джоном Макиннесом и конюхами. Тогда единственными привидениями, обитавшими в замке, были только он и его друзья. Он улыбнулся при этом воспоминании, но затем его лицо вновь стало серьезным. Его человек, Дэвид, упоминал о призраке, скитавшемся в последнее время по замку, но Этол тогда не склонен был ему верить. Теперь же, глядя на пожитки какого-то несчастного бродяги, он убедился в своей правоте. Ни один из призраков, о которых он когда-либо слышал, не стал бы греться у костра и питаться хлебом. Единственное, что продолжало сбивать графа с толку, – это довольно странное поведение «призрака», который, похоже, взял себе и привычку возвращать портрет Джоанны на то место, где он висел раньше.

То, что новый хозяин Айронкросса отправился отдыхать очень рано, оказалось для Этола весьма удачным обстоятельством. Теперь он знал, что именно должен был сделать своими руками – докопаться до истины, связанной с этим «призраком». В этом вопросе он не мог положиться на Дэвида.

Этол пнул ногой рваный плащ. Он не допустит, чтобы какой-то нищий бродяжка разрушил его планы, тем более сейчас, когда он был так близок к успеху.

Откинувшись на подушках, Гэвин глубоко вздохнул и прислушался к перемежавшемуся с порывами ветра дождю, хлеставшему по стеклам окон. Над озером разнесся низкий раскат грома, и он постарался погрузиться в безмятежное ощущение спокойствия, которое наполнило его разум, тело и, казалось, проникло до самых костей.

Было что-то волшебно интимное в том, чтобы лежать в этой огромной кровати с Джоанной, свернувшейся клубочком у него под боком. Немного раньше, после головокружительного финала их неистовой любовной игры, он подвинулся и переложил ее в центр постели, укрыв мягким шерстяным одеялом. Именно в этот момент он обнаружил доказательство ее невинности.